Счастье - просыпаться рядом с тобой. Пусть ранним осенним утром совсем не хочется покидать уютный кокон из одеял. Пусть не хочется искать тапки и теплый халат, открывать шторы, готовить кофе, спешить на репетицию… С тобой уютно, у тебя горячая кожа и мягкие волосы, которые постоянно лезут мне в лицо. Каждое утро я мечтаю разбить будильник и проваляться весь день в постели. А ты говоришь, что нельзя, что работа, что обязанности… Но счастье - просыпаться в хитросплетении наших рук и ног, в сердцевине нашей маленькой вселенной.

Счастье - обнимать тебя, еще сонного, в душе. Водить мягкой губкой по твоей спине, видеть, как прогибается от этих легких прикосновений позвоночник. Если сделать воду чуть холоднее, ты будешь недовольно шипеть, фыркать и демонстративно стучать зубами. Я люблю контрастный душ, а ты вечно нежился бы под струями горячей воды. Но ведь нельзя, ведь работа, ведь обязанности…

Счастье - ехать на студию, не успев позавтракать, потому что снова не сдержались и предпочли горячий секс горячей пицце. Ты всегда просишь меня, чтобы мы хоть раз приехали, «как нормальные люди», на машине. Но ведь быстрее на мотоцикле, а мы уже опаздываем! И ты с тяжелым вздохом берешь в руки шлем. Не любишь мотоциклы, панически боишься скорости, а я люблю, когда ты обнимаешь меня за талию, вплотную прижимаясь грудью к моей спине. Твои пальцы судорожно сжимают ткань моей куртки, я чувствую твой страх и неуверенность. Кай, неужели ты думаешь, что я буду рисковать, когда мы вместе? Но ты вздыхаешь облегченно, только когда снова ощущаешь ногами устойчивый асфальт. И я притягиваю тебя за запястье, зарываюсь пальцами в твои волосы и целую прямо на пыльной парковке. Плевать, что нельзя!

Счастье - играть с тобой в одной группе. Видеть тебя постоянно. Наблюдать, с какой страстью ты отдаешься музыке, ритму, вдохновению... Но мне приходится постоянно оттеснять от тебя остальных. Когда к тебе подходит кто-то слишком близко, я скриплю зубами и мечтаю прицепить на тебя табличку с надписью «Частная собственность Судзуки». Ребята смеются и каждый раз поднимают руки вверх, словно заявляя: «Мы его не трогаем!». Уруха называет меня Отелло. Я спрашивал у тебя, кто такой этот Отелло, но ты только рассмеялся. Надо поискать в Интернете…

Счастье - возвращаться домой. Оставлять мотоцикл на парковке и пешком идти в магазин. Ты так дотошно изучаешь каждую этикетку, что мне приходится за руку тащить тебя к кассе, по пути бросая в тележку все подряд. Дома ты будешь наспех готовить ужин, порхать по кухне, что-то напевать, требовать от меня помощи. «Помой, порежь, принеси, подай»… Шеф-повару нужен поваренок? Нет, просто ты смущаешься, когда я неотрывно наблюдаю за твоей беготней, покачиваясь на стуле, и поэтому лихорадочно пытаешься придумать мне занятие. В интервью я говорю, что не люблю твою кухню. Эти кулинарные изыски частенько меня шокируют, а мороженое с грибами и вовсе побило все рекорды. Но я никогда не критикую тебя. Просто не умею этого делать, и ем все, что ты мне предложишь. Когда я уезжаю на одиночную запись или фотосессию, ты даже готовишь для меня бэнто. И это тоже счастье.

Счастье - наблюдать, как ты сюсюкаешь с нашими попугаями. Кейджи и Оска смотрят на тебя заинтересованно своими черными глазками, а ты на разные лады повторяешь: «Хорошие птички, красивые птички!». Наверно, тебе уже нужны дети. Ты сказал когда-то, что хочешь двоих, мальчика и девочку. Но это было еще до нас… Я думаю иногда, что ты скажешь потом, спустя годы? Будешь винить меня, что украл твое время? Наверно, я это заслужил. Но разве можно представить другую жизнь, в которой ты не со мной, где у тебя своя семья? Я не могу, прости. Не могу отпустить. Ни на шаг, ни на день. Пусть глупо и эгоистично, но я не могу. И не хочу.
А ты все еще стоишь у клетки, лепечешь что-то, причмокиваешь, довольно щуришься… И удивленно приподнимаешь бровь, когда я начинаю смеяться.
- Что? Что такое? Аки-чан, ты надо мной смеешься?!- рассвирепев, бросаешься ко мне, ненароком опрокинув собранный для тура чемодан. Прекрасно, теперь весь пол усеян нашими майками, джемперами и трусами. Но ты не обращаешь на это внимания и пытаешься меня придушить. Не любишь быть смешным. А я люблю тебя дразнить, а потом усмирять, тушить разожженную собственноручно вспышку.
Я сильнее, сжимаю твои запястья и завожу руки за спину - почти падаешь на меня. Вижу, что в твоих глазах уже пляшут смешинки.
- Ты любишь меня дразнить,- говоришь, притворно надув губы.
- Я люблю тебя.
- Неправда, ты меня не любишь!
- О, да, я ненавижу тебя, мечтаю выбросить из окна и поэтому купил квартиру на последнем этаже,- ладонь проскальзывает под твою футболку, поглаживает поясницу, задержавшись на маленьких ямочках.
- Неправда, ты любишь меня.
- Твоя железная логика поражает, Юта-чан. Бардак будешь убирать сам.
- Конечно, я ведь жена,- показываешь мне язык и улыбаешься.
- А вчера жена нехило так опрокинула меня на стол…
Краснеешь. Исторически сложилось так, что ты снизу. Не потому что я не хочу уступать тебе активную роль. Ты сам называешь себя лежебокой, предпочитая получать максимум наслаждения. Но иногда на тебя находит что-то, как вчера. Ты становишься взрывоопасным сгустком энергии, вампиром, который хочет напиться не крови, а хмельной власти. И мне это нравится, Ютака. Почему-то мне все в тебе нравится.
- Не красней,- целую твою покрасневшую скулу.
Ты молчишь, потупившись, и теребишь цепочку на моей шее. Ты даже не представляешь, какое счастье вот так держать тебя в руках, податливого, как глина, и сладкого, как мед.

А еще счастье - наслаждаться трогательным бархатом кожи и хриплыми стонами. Проникать в горячее тело, знать, что до меня у тебя никого не было,- и пьянеть от твоего вкуса. Когда ты закусываешь губу, напряженно сдвигаешь брови, прогибаешься в пояснице, мне хочется снять это на видео. Зрительная память- слишком ненадежная штука. За то время, что мы вместе, я уже исчерпал ее лимит, вплоть до того, что не помню, какого цвета глаза у Руки, какая машина у Аоя… Моя память соткана из наших дней и ночей, а все остальное кажется таким незначительным… Снова глупо и эгоистично. Снова не хочу ничего менять.
Ритмичными толчками выбиваю воздух из твоих легких, жадными поцелуями пью твои крики. Разрушаю пальцами рисунок испарины и раздраженно сбрасываю с футона одеяло, которое путается под ногами. Ты о чем-то бессвязно просишь, прикусываешь кожу на моем плече, оставляешь красные полумесяцы на лопатках.
- Акира…- на выдохе, а мне кажется, что сердце, разорвавшись, стекает по ребрам вязкой лавой, опаляет внутренности и скапливается комком удовлетворения внизу живота.
Тяжело опускаюсь на тебя, все еще остаюсь в объятиях твоего тесного нутра. Ты поглаживаешь мою влажную спину ладонями, собирая капельки пота, и целуешь в уголок рта своими трепещущими, пересохшими губами. Не хочется идти в душ, не хочется смывать с тела коктейль нашего наслаждения. Я знаю, что мы уснем на скомканных перепачканных простынях, и завтра утром ты будешь поспешно менять постельное белье.
Целую мокрую от пота шею и спрашиваю совсем тихо, словно не хочу, чтобы ты услышал:
- Давай завтра проспим?
Наверно, ты сейчас улыбаешься. Не говоришь, что завтра начинается тур, что надо встать пораньше, чтобы снова собрать вещи и отвезти попугаев к твоей маме на время нашего отъезда. Ты просто молчишь, обнимаешь меня за плечи - и улыбаешься. На щечках пролегают ямочки, которые так хочется лизнуть языком, а усталые глаза топят в своей шоколадной глубине задорные смешинки.
Я медленно, неохотно, лениво покидаю твое тело, ложусь рядом, и ты устраиваешь голову на моей груди. Мягкие волосы навязчиво лезут в лицо, но мне не хочется даже шевелить отяжелевшими пальцами.
- Не отпускай меня,- шепчешь ты, словно эта осень за окном может украсть тебя вместе с опавшими листьями.
- Ты же знаешь, что не отпущу.
Ни на шаг. Ни на день.
Я крепче обнимаю тебя, заключая в хитросплетение наших рук и ног, растворяясь с тобой в сердцевине нашей вселенной. Слушаю тихий шелест твоего дыхания и понимаю, что я счастлив...

back