Осень… Сезон дождей. Листья, которые еще недавно искрились в солнечном свете, стремительно умирают под колесами машин. Мне кажется, я слышу, как с тихим хрустом ломаются их хрупкие позвоночники под подошвами прохожих. Золотые крылья безнадежно смяты... Листья уже не взлетят в небо, не станцуют над городом свой контемп. Листья, как и звезды, падают лишь один раз. И только дети иногда обращают на них внимание, собирают эти осенние цветы, чтобы сделать гербарий. Тусклый гербарий ржавого цвета. Это такое же унылое зрелище, как тела бабочек, прикованные к картону булавкой. Я ненавижу тех, кто прокалывает бабочек булавками. Я ненавижу гербарии. И осень, пожалуй, я тоже ненавижу. Потому что в ней есть что-то от чужого счастья и моей тихой зависти.

Сегодня я позавидовал сияющему Каю и невозмутимому Рейте. Они опоздали на репетицию на полчаса. Да и не в репетиции дело. Дело даже не в счастливой улыбке Укэ, которая словно издевалась над нашим плохим настроением, разбавляя монохромный день своей яркостью. Просто в руках Кая была охапка листьев...
Лимонные, салатовые, оранжевые, алые, багровые цветы... С тонкими стеблями. С рваными краями. Разноцветный кленовый букет, еще хранящий пряный аромат солнца. Эти листья, все, как один, были похожи на Ютаку. Такие же невесомые и воздушные. Эти листья были похожи на Акиру. Такие же легкие на подъем. И, наверно, поэтому я завидовал им - драммеру и басисту. Их отношения казались мне золотой осенью, одним долгим безоблачным днем октября. Праздником. Но ведь я никогда не любил праздники. Почему же мне так захотелось вдруг подержать в руках эту разноцветную мишуру?

Я иду по парку, беспощадно ломая тонкие позвоночники опадающих листьев. Раздраженно отбрасываю золотую фольгу, летящую в лицо. Мечтаю случайно разлить черную акварель на это полотно цвета шампанского. Я ненавижу желтый цвет. Я ненавижу осень. Наверно, потому что в ней есть что-то от чужого праздника и моей неукротимой зависти.

Наклоняюсь и сжимаю в холодных пальцах стебелек ярко-желтого листочка. Он похож на экзотическую бабочку. Такой же красивый, такой же беспечный и вечно юный. Его короткая жизнь не дольше жизни Морфо Пелеиды.
Смотрю на просвет. Тонкие красноватые прожилки струятся вдоль крылышек. Да, лист похож на бабочку. И на Таканори. Совсем чуть-чуть.

Хочется скомкать этот цветок в пальцах, разрушить его красоту, оборвать его мимолетную жизнь. Хочется скомкать воспоминания, как исписанные листы бумаги, и швырнуть в урну, как ненужный мусор. Но я не делаю ни того, ни другого. Я просто иду в опустевшую квартиру сквозь наполненный золотом парк.

Дома я осторожно опускаю листок на стопку фотографий, которые так давно планирую выбросить. На этих фото застыла весна, на них цветет сакура и хранятся наши улыбки. Мы тогда убежали из душной студии, просто сбежали от всего и всех. Сейчас мы тоже убегаем, но уже друг от друга. Играем в прятки и невидимок. И даже горечи уже нет. Странно, правда? Вот так просто расстались - не осталось и следа. Только желание не смотреть друг другу в глаза, не прикасаться, не оставаться наедине… И еще осталась стопка фотографий, никому не нужных, как и этот листопад за окном.

От созерцания дымящей сигареты меня отвлекает звонок в дверь. И кто же это вспомнил обо мне, интересно?
- Я принес кексы к чаю,- он держит бумажный пакет в одной руке и ерошит светлые волосы на затылке другой, улыбаясь.

А я стою на пороге, смотрю на эту весеннюю улыбку все еще родного человека и думаю, что в осени, наверно, есть что-то красивое. Возможно, Таканори с бумажным пакетом в руках. А, возможно, осенние цветы, так похожие на бабочек…

back