Впервые в жизни при написании фика испытал такую гамму ощущений… Что ты делаешь со мной?


- Пока всем!
- Пока!
- Бай-бай!
Иноран закрыл глаза, прижимая к себе гитару. Еще один день прожит.
- Устал? – теплая рука легла меж лопатками.
- Немного, - с трудом оторвал голову и тепло улыбнулся Рюичи. – Я думал, ты ушел с Хаямой.
- Как видишь, нет, - слегка взъерошил ему волосы. – Пойдем пить?
Иноран через силу рассмеялся:
- Не думаю, что это хорошая идея. Прошли уже те времена, когда после репетиции всей группой бегали в бар, напивались до бесчувствия, а утром играли, как ни в чем не бывало.
- Да уж, не молодеем, - рассмеялись над избитой шуткой.
- Может, поедем ко мне? – Иноран посмотрел на друга снизу вверх: неудобно отказывать на приглашение, лучше сделать альтернативное предложение. Хотя бы из вежливости. – Можешь у меня переночевать, а утром приедем вместе. Хотя бы одному не надо машину водить.
- Отлично, - Рюичи улыбнулся и фамильярно прижал его голову к своему животу. – Собирайся, малыш.
Иноран рассмеялся и оттолкнул его:
- Какой я тебе малыш?

***

- Кажется, давненько я не заглядывал к тебе в гости, - Рюичи сидел на полу, с интересом оглядывая новый дизайн Инорановской квартиры.
Гитарист умудрился в одну комнату впихнуть нечто вроде гостиной, кухни и столовой одновременно: угловая кухня несколькими ступенями ниже основного пространства комнаты, низкий резной столик и пушистый ковер со множеством подушек, домашний кинотеатр.
- Кто твой дизайнер?
Иноран пожал плечом:
- Никакого дизайнера. Просто мне так удобно. Ну, будешь варить глинтвейн?
Рюичи растерянно уставился на него в ответ?
- Я? Но я не умею.
Иноран ответил ему таким же изумленным взглядом:
- Но я тоже не умею… Зачем же тогда ты предлагал?
- Я? Разве не ты предложил? - они рассмеялись, действительно не в силах вспомнить, кто из них в ночном магазине загорелся идеей сварить глинтвейна. Помнили только, что единодушно пришли к мнению, что готовый глинтвейн – это фуфло, и надо варить самим.
- Я не собираюсь снова выходить за готовым вином, - выдавил Иноран через смех.
- Хорошо, я сварю, - Рюичи с трудом оторвался от удобных подушек, подошел к плите. – Давай кастрюльку, - поставил вино на огонь.
- В случае чего будем пить просто теплое вино, сочинять стихи, любоваться полной, - Иноран посмотрел за окно, - хм, полуполной луной и цветами дикой мэй.
- Ты не японец, Иноран. Японцы любуются цветами сакуры, - Рюичи рассмеялся. – И вылавливать из чашечек нежные лепестки.
- Проблема не в этом. Проблема в другом. Где ты в середине октября возьмешь цветущие деревья?
- Можно нарезать этих… как их? Гайджинских рождественских.
- Я тебя понял! - Иноран нахмурился, припоминая слово. – Ммм…
- Серпантин?
- Нет, серпантин - это длинные ленты, а это… ммм… мишура? Нет… Конфетти!
- Точно!
- Но у меня нет рождественских штучек.
- Ммм… а ножницы есть?
- Есть. Зачем?
- Можно взять бумагу и наделать самим. Пока я варю глинтвейн, ты можешь повырезать лепестки.
- Ооо! – Иноран со стоном свалился на бок. – Вы жестокий человек, Рюичи-сан!
- Да, конечно, а ты что, не знал? – под его насмешливым взглядом Иноран снова залился смехом.
- Ну что? Готово уже?
- Он только что вскипел, подождем, пока остынет.
- Вскипел? – Иноран снова рассмеялся. Рядом с Рюичи – единственным человеком, поддержавшим его после тяжелого расставания с Джеем и Кеном - ему всегда становилось легко. Может, потому что он не обвинял его в распаде Луна Си, может, потому что простил ему все, а может, просто понял истинную причину, почему они с Джем расстались. Почему Иноран промолчал в ответ на все выпадки и обвинения Джея. Иноран никогда не заговаривал с Рюичи на эту тему. С ним одним у него сохранились теплые отношения. За последние пятнадцать лет Рюичи стал ему даже ближе, чем Джей.
Лениво встал, подошел и положил голову на плечо Рюичи, разглядывая, как кипит вино:
- И когда будет готово? Что это там плавает?
В кастрюльке плавал одинокий кусочек чего-то.
Рюичи гордо посмотрел на Инорана:
- Это специи. Я положил туда гвоздику.
- Хорошо. Давай пить.
- Нет, надо подождать, пока остынет.
Они уселись, выкурили по сигарете.
- Нет, я не могу ждать. Все равно оно в чашках остынет, - Иноран встал и налил им вина. Церемонно поднес Рюичи: - Рюичи-сан, Ваше вино.
- Спасибо, Иноран-сан - с поклоном, с трудом сдерживая смех, взял. – Ну и где лепестки?
Иноран возвел очи к небесам. Через два часа они напились так, что не могли уже сидеть прямо.
- Пошли спать.
- Пошли. И хватит тебе уже курить! Тебе голос надо беречь.
- Кто бы говорил! Обкурил меня всего!
- Мне можно! Я не пою! В душ пойдешь?
- Хочешь, чтобы я там утонул?
- Нет! – с трудом, держась друг за дружку, добрались до спальни. – Извини, кровать одна.
Иноран выдал Рюичи желтую футболку. Растерянно:
- А пижамных штанов у меня нет.
- Сойдет.
В темноте нащупали кровать и с облегченным стоном завалились оба.
- Сойдет? А не боишься, что я во сне начну тебя лапать?
Рюичи рассмеялся, лениво потягиваясь:
- Нет.
- Зажму тебя в угол и затискаю.
- Ты лежишь у стены.
- Ах да… Ну тогда перелезу через тебя и свяжу твои руки галстуками, хочешь?
- Зачем?
- Чтобы не получить в глаз, когда буду тебя лапать?
Рюичи рассмеялся:
- Звучит устрашающе.
- Да, такой я страшный, - прижался и горячо зашептал на ухо:
- А ремень у тебя есть?
- Зачем тебе ремень?
- Просто так.
- Просто так? – посмотрел испытующе, в сумрачном свете уличного света разглядывая смеющееся лицо Инорана.
Иноран состроил честные глазки:
- Просто так!
Рюичи рассмеялся.
- Ты что? Не веришь мне?
Тот покачал головой.
- Как так можно? – обиженно надулся. - Где твоя рука? – Иноран привычно вложил свою ладонь в подставленную руку Рюичи, крепко сжал и мгновенно заснул.
Через час проснулся оттого, что Рюичи ворочался.
- Ты чего? Не спишь?
- Не спится.
- Бессонница?
- Умгу.
- Хочешь, таблетку дам?
- Нет, не надо.
- Ммм… может, тогда молока теплого? – не услышал ответа и заснул. Прижался плотнее к теплому боку и обнял Рюичи за талию.
Через час Рюичи надоело лежать на спине, и он перевернулся на бок, снова разбудив Инорана.
- Ну так хочешь молока?
- Нет.
- Кефиру?
- Нет, - тихо рассмеялся.
- Так ты же не спишь!
- Нет.
- Ну хочешь дам снотворного?
- Нет.
- Ммм… может, тогда спинку тебе погладить? Может, заснешь?
- Ну, попробуй.
Иноран лениво провел рукой по половине его спины – до другой просто не доставал. Вскоре ему это надоело, он снова обнял Рюичи и прижался к нему.
- Рю-чан, одна таблетка привыкания не вызовет. Полтаблетки? К тому же это просто противо... – резко заткнулся, отчего Рюичи тихо рассмеялся. Потому что вокалист взял его руку и положил себе на пах. Иноран молчал минут пять, соображая, что к чему. Зато полностью проснулся. – Рю-чан… ты знаешь, где моя рука находится?
- Да.
Иноран замолчал еще минут на пять.
- Ты возбужден.
- Я знаю.
Снова долгое молчание. Затем робко, но стараясь придать голосу привычную браваду наполовину с заигрыванием:
- А если я начну руки распускать?
- Зато наконец-то поймешь причину моей бессонницы.
Еще несколько минут молчания, прежде чем Иноран все-таки набрался храбрости, потянулся и робко поцеловал друга за ухом. Рюичи мгновенно повернулся к нему, обнял за шею и привлек к себе, целуя. Пробуя. Не осмеливаясь на многое. Спрашивая безмолвно: можно так? А так? Тоже можно? Конечно можно…
Иноран возбудился быстро: у него уже долго не было никого. Наконец оторвался от губ и шеи Рюичи, с чуть заметной тревогой вглядываясь в его лицо. Оно было по-прежнему спокойно и невозмутимо с виду. Даже дыхание не участилось. Он снова потянулся к его губам, целуя. На этот раз уже смелее. Лаская дрожащими от возбуждения руками и губами его тело, покрывая поцелуями, играясь с пупком. Снова вернулся вверх, целуя и играя язычком с твердыми сосочками. Впился губами в плоскую грудь, чуть прикусил всасывая. Хрипло рассмеялся:
- Это подарок.
- Что?
- Ничего, - снова впился в его губы. А когда, наконец, оторвался.
- Знаешь… Это у меня в первый раз.
- Что?
Рюичи рассмеялся.
- Я не имею в виду, что занимаюсь этим в первый раз. Просто с парнем впервые.
Иноран застыл.
- Хмм… Тебе удалось напугать меня.
- Чем? – тихий смех.
- Ну… в первый раз.
- Ино-чан, я далеко не девственник.
- Ну-у…
- Иди ко мне…
И снова тихие поцелуи, нежные ласки. Как ни странно, лихорадочное волнение ушло, остались только тихое, бесконечное доверие и нежность. Иноран присел на кровати, то ладонями, то подушечками пальцем поглаживая сильное тело под собой, любуясь им в уличном свете, и не мог оторваться. Моральное удовлетворение, отчего-то гораздо сильнее физического, вызывало такое умиротворенное ощущение, что Иноран мог бы сидеть так часами и просто гладить и ласкать его.
Рюичи смотрел на него снизу вверх:
- Не хватает только журналистов или фотографов.
Иноран уткнулся лицом ему в живот:
- Tourbillion в стиле ню?
- Ну да.
Гитарист хрипло и глухо рассмеялся:
- Давай спать, Рюи-чан?
- Давай, - обнял Инорана, дожидаясь, пока тот не устроится поудобнее в его объятиях, доверчиво устроив голову на его груди, накрыл одеялом, привлек к себе, лениво поглаживая по спине. Провел рукой вниз, накрыл ладонью крепкую попку, чуть сжал и с силой погладил вниз. Иноран вздрогнул, сжал коленями его бедро, прижимаясь напряженным членом, и Рюичи повторил свой трюк. Иноран тихо застонал, и Рюичи, улыбнувшись, начал дразнить его, чувствуя, как утяжеляется дыхание и как сильнее впиваются пальцы в его плечо. Это придавало определенной смелости. Пусть он впервые с мужчиной, пусть не знает, что надо делать, и правильно ли делает, но когда на твоем плече кто-то так стонет и извивается, остановиться было определенно невозможно. Все смелее и смелее. Лаская так, как хотел уже давно. Но не осмеливался, держась в рамках давних дружеских отношений, сомнений в своих чувствах, боязни разрушить то хрупкое, невесомое, что было между ними всегда. Иноран задрожал всем телом в его объятиях, и Рюичи, почувствовав, что его ноги стали мокрыми, с огромным удивлением понял, что его друг кончил.
Промокнул кончики пальцев в семени, размазал по своему бедру, постепенно пачкая и ноги Инорана. Эти новые ощущения были такими странно-чудесными – Рюичи не мог подобрать точного слова, и прерваться тоже не мог, все продолжал ласкать Инорана, чувствуя, как снова утяжеляется дыхание, и как Иноран пытается вырваться из его объятий. Пришлось чуть грубовато толкнуть и прижать к стене, чтобы не вырывался. Впился в его губы, подавляя чуть протестующие стоны, продолжил свои ласки, практически держа хрупкое тело на весу и отдавая огромное предпочтение именно тому заветному участку чуть ниже попки Инорана, от которой тот стонал громче, и сильная дрожь пробегала по всему его телу. Закинул его ногу себе на бедро, чтобы получить более открытый доступ, и осторожно ввел мокрый от его семени палец в маленькую дырочку.
Иноран вскрикнул ему в рот, и Рюичи со странным чувством удовлетворения и довольства наконец-то понял, что Иноран отныне принадлежит ему. Уверенно обхватил напряженный член и начал ласкать, доводя стоны до низкого, хриплого рычания, с трудом удерживаясь, чтобы самому не поддаться тому быстрому, страстному темпу, с которым Иноран двигался ему навстречу. Сдерживать себя становилось все труднее и труднее, и он впился зубами в гладкое плечо, не зная еще, что это второе чувствительное местечко Инорана, и тот с тихим вскриком бурно кончил второй раз подряд.
Иноран тяжело дышал, уткнувшись ему в плечо, а Рюичи все не мог остановиться. Покрывая поцелуями его плечи, теребя обмякший мягкий член. Иноран застонал и откинул его руки:
- Прекрати, я уже не мальчик, чтобы кончать три раза подряд.
- Да?
- Да, - получилось чуть ворчливо, и Иноран жалобно добавил: - Вообще-то, это я собирался зажать тебя в угол и затискать.
- Ну, - Рюичи тихо рассмеялся, не прекращая свои ласки, и Иноран со стоном отвернулся. – Так даже лучше.
- Что? Оооххх…
Покрывая поцелуями его лопатки, Рюичи вновь проник в него скользкими от его собственной спермы пальцами.
- Ты же не…
- Как раз да, - и мягко, но решительно овладел им, вызвав новый стон. Как много раз прежде представлял он, беря своих девушек сзади, что берет своего друга? У него определенно был опыт, и немалый. Но он даже предположить не мог, что от его мягких пока, осторожных толчков Иноран задрожит всем телом и начнет поддаваться ему навстречу. Определенно, это ему нравится.
К огромному своему удивлению Иноран понял, что возбуждается вновь. Слишком долго у него не было никого? Или это сводящая с ума своей нежностью магия любви Рюичи? Он не был агрессивно-страстным, как Джей, только нежность, нежность и нежность. И эта нежность сводила с ума, рождала ощущение, словно его сломанные крылья вновь наполняются силой и медленно распрямляются за спиной. Он снова готов был лететь.
- Рю-юи-ичи-ча-а-н…
- Да…
Не прекращая ни на минуту своих движений, наоборот убыстряя. Что там внутри такое, от прикосновения к чему Иноран так дрожит от наслаждения и стонет все громче и громче? Не было сил помочь Инорану, но он сам обхватил рукой свой член, лаская в такт движениям Рюичи, одной рукой для опоры упираясь в стену.
- Рю-юи-ичи-ча-а-н… - снова этот горловой стон, от которого срывает крышу, и Иноран, не выдержав долее, покрепче сжал ладонь и кончил, пачкая стену.
- И-и-но-о-о, - Рюичи ошеломленно выдохнул, когда содрогающийся в спазмах оргазма Иноран сжал его внутри себя, принося столь долгожданное, но так старательно отодвигаемое облегчение, когда все тело теряет свой вес, и крик наслаждения взрывается в ночи.
Навалился устало на обмякшего гитариста, пытаясь отдышаться. Но легкость и головокружительное наслаждение не ушли, лишь мягко убрав свои лапки, как игривый котенок. В темноте Иноран нащупал его руку, крепко сжал и провалился в крепкий сон.
Рюичи еще долго лежал, лениво поглаживая мокрую и липкую от пота спину, пока глаза не закрылись сами собой.

***

Проснувшись утром первым, Иноран боялся, что теперь между ними встанет стена отчуждения. Они ведь вовсе не собирались заниматься этим ночью. И никогда прежде не заговаривали об этом. Что их теперь связывает? Какие отношения? Почему Рюичи так поступил? Так неожиданно…
Попытался высвободиться – его смущала их нагота. Но Рюичи что-то пробормотал и только крепче прижал его к себе.
Полежал пять минут и понял, что терпеть больше не может. Осторожно высвободился и хотел встать, когда его догнал вопрос:
- Ты куда?
- Вставать пора. Нам на работу.
- Ммм, - Рюичи со стоном перевернулся на живот, крепко схватил его за руку и потянул вниз. – Полежи со мной.
Иноран послушно лег, невольно дрожа от предчувствий, когда Рюичи с ворчливым:
- И замерз ведь. Куда побежал голый спозаранок? – накрыл его одеялом и принялся неистово целовать.
Довольный Иноран тихо улыбался: крылья никуда не исчезли, заставляя его распрямлять плечи и зовя в полет.

***

- Все равно хочу спать… Может, забить сегодня на репетицию? – Иноран улегся на ковре, на полу в кухне-гостиной, положив голову на подушку.
- Да? А у меня, наоборот, такое приподнятое настроение. Такое ощущение, что если оттолкнуться сильнее от земли, то я могу взлететь.
Иноран удивленно посмотрел на Рюичи:
- Ты уже не маленький, чтобы испытывать такие чувства, - стряхнул пепел, пряча глаза за челкой. Сердце невольно забилось. Неужели…
Рюичи внимательно посмотрел на него. Тепло улыбнулся:
- Ну так где завтрак, Ино-чан? Или эта пепельница, до краев наполненная вчерашними окурками – лучшее, чего я достоин?
Иноран рассмеялся, возведя очи к небесам:
- Только не говори, что Джей бросил меня потому, что я кормил его окурками на завтрак!
- Нет, никогда не скажу.
Благодарно улыбнулся:
- Я на самом деле плохо готовлю, но попытаюсь чего-нибудь сообразить.
Рюичи обогнул низкий столик, уселся на пол сзади него и обнял.
- А может, просто зайдем куда-нибудь по дороге или закажем в студию? Хочешь пиццу?
Да, лучше так. Не надо пока никаких слов. Не надо пока ничего пытаться объяснить или понять. Определить, загнать в какие-то рамки. Не надо торопиться. И подгонять что-то тоже не надо. Жизнь – она длинная, все успеем. А пока – ничего не надо, кроме кусочка горячей пиццы на заказ.
- Поехали быстрее, есть хочу, - затушил окурок и быстро чмокнул Рюичи в щеку. - Пицца лучше.