Kono Ima Wo




Kono Ima Wo
18.12.09/15.01.10
Автор: Amaya_Matsumoto
E-mail: amaya_matsumoto@mail.ru
Фэндом: j-rock, «Dir en gray»
Пэйринг: Kaoru/Toshiya
Жанр: slash/agnst/POV

Дисклаймер: Все авторские права соблюдены. Героев не имею. Совпадение имён сущая случайность, а то и недоразумение.
Примечание автора:
Эта работа последняя в жанре «фанфикшен», и единственная, которую я вопреки своим принципам переписала от начала до конца.
Некий альтернативный ход развития судеб после расставания. Как если бы, скажем, сценариста сменили один продюсер на другого…
Прим. – kono ima wo – «этот момент»

«…mou ushiro wa nidoto furikaeranai
"kono ima wo" taisetsu ni ikiro…»
(girugamesh - freesia)



***

«Я тонул в чём-то неопределённом.
Закурив, положил зажигалку в карман. Замедлил шаг, пока совсем не остановился. Подумал, что было бы неплохо увидеть его сейчас.
-Каору…
Я вздрогнул. Сигарета выпала из руки на асфальт.
Он, казалось, стоял рядом, за спиной, которой я чувствовал его усталость и мягкую, вымученную улыбку. Я боялся обернуться, сердце предательски выпрыгивало из груди, рвалось наружу и нещадно било в грудь.
Сколько раз я прикрывал за ним дверь и возвращался, но так и не узнал, чего же хотел он. Может сейчас самое время исправить ошибку, которую я не могу себе простить?
-Ответь мне. Скажи только одно из двух слов: да или нет. Ответь… ты хочешь быть со мной?
Я попытался повернуться к нему, но тут же почувствовал, как он уткнулся мне в спину и трётся головой. Я остался стоять.
-Я ни в чём не уверен, Каору. Совершенно…
Внезапно мне захотелось, чтобы он исчез или ударил меня. Мне нужна была боль и хоть какой-то повод для обиды, чтобы, наконец, избавиться от вины и чувства раскаяния перед ним.
-Будет лучше, если мы оставим всё как есть.
Зачем мне слышать это? Разве я не просил твёрдого ответа?
-Извини, ты прав. Я не знаю, что на меня нашло.
-Каору… если бы я действительно знал, что не совершу ошибку. Я не готов.
Он замер. Я что-то рассматривал вдалеке, что-то совершенно неприметное, не важное и не нужное, не касающееся нас двоих. Оттуда постепенно стал доноситься голос, давно знакомый, лукаво манящий.
-Мне пора.
Кажется, он улыбнулся, кажется, улыбнулся мне. А голос становился громче и настойчивей. Мне хотелось обернуться, но всё тело словно сковало тяжёлыми цепями.
Тошия уходил. Я слышал его спокойные, размеренные шаги за спиной.
-Подожди. Подожди немного, ты так и не ответил на мой вопрос.
А голос обвивал, затягивая и растворяя в себе.
-Не жди меня. Просто я знаю нас чуточку лучше.
Лучше? Но…
Он меня не слышал, с каждым шагом растворяясь на атомы и частицы, молекулы и пыль.
Голос утих и отпустил. Я тряхнул головой и наконец-то обернулся.
Никого.
Ветер, главный певчий этих мест, теребил налитую соком листву. Бледное смазанное солнце полудня играло с ветром в листве, делая на земле узоры из света и тени. Я на секунду, увлечённый этим привычным летним зрелищем, забыл о произошедшем. Чем сильнее дул ветер, чем ярче светило солнце, тем беспокойней и темнее становились тени на земле, подле деревьев и кустарников.
Исчезнувший голос понимающе что-то прошептал, не разборчиво – я понял по интонации.
Чувство потери, недосказанности или обиды – есть ли они во мне?
Унёс ли его ветер? Спрятала ли тень? Растворило солнце?
А голос всё вторил, всё шептал и утешал. Я перестал обращать на него внимания, закрыл глаза и глубоко вдохнул почему-то разряженный воздух. Все звуки вмиг исчезли, а разнообразный шелест листьев становился тише, угасая, создавая впечатление вакуума вокруг меня.
Я задержал дыхание, максимально наполнив лёгкие. Вокруг разлилось бесформенное и бесконечное пространство, которое не угрожало и не предлагало мира. Никакой информации извне. Даже беспокойные мысли покинули моё сознание. Что говорит, к чему тянется, о ком тревожиться оно? Душа или подсознание, сверх-я или бог, кто-нибудь ответьте: где он? Но пространство не шелохнулось, не проронило ни звука.
Я открыл глаза и тяжело выдохнул всё, до последней капли. Покинутый им, богом и лукавым голосом, я стоял посреди цветущего сада, благоухающих цветов, играющих теней – всей летней красоты природы, мирозданья.
Ах, я забыл, что ответов нет, так же как вопросов. Их выдумываю я. Выдумать бы и ответ.
Что-то тронуло, внезапно потянуло мысли, чувства, душу. Я свёл брови, крылья носа затрепетали.
Остаться тут, среди цветущего и угнетающего, игры и беспокойства, тишины и шелеста листы. Остаться с ним.
Я испугался.
Он был рядом, но… Неужели отдалился от меня? Стал чужим?
Чужим?
Чужим?
Чужим?
Чужим?...»

Пробуждение ото сна. Перед глазами владелец лукавого голоса.
Он отодвинулся.
-Ты в порядке?
Я отмахнулся от ответа, отбрасывая край одеяла.
-Думал, что успокою тебя во сне, но ты только сильнее хмурился, даже корчился. В итоге побоялся будить, вдруг ты говорил с кем-то важным.
Я обернулся на пороге ванной и взглянул в обеспокоенные, но прохладные, как вода в омуте, глаза. Они смотрели на меня выжидающе, изучая и ища лазейки, откуда можно было сковырнуть ответ, не озвучив, но задав вопрос.
-Не скрывай от меня ничего. Ты обещал.
Я еле заметно качнул головой и закрыл за собой дверь.
И только тогда на меня нахлынула волна паники. Я скользнул по двери на пол, хватал ртом воздух и пытался убедить себя, что всё действительно сон, как он и говорил, ведь ему не зачем меня обманывать. Но Тошия был таким настоящим, ощутимым и осязаемым, реальным. И ветер, странное солнце. Всё это было, верно было!
По виску скатилась капля пота. Я наконец-то заставил себя подняться и ухватился за края раковины, предварительно включив воду. От раковины постепенно поднимался пар. Я почти не дышал, замерев, словно только что стал свидетелем убийства. Пар грел лицо, распаляя щёки. Вскоре ванну заволокло белой пеленой – жарко. Пар был густой, внезапно захотелось потрогать его. Я протянул руку вперёд и пошевелил пальцами, тонкие белёсые нити бесчувственно скривились и, растаяв, сплелись с повисшим покрывалом. Но вот появились новые нити, рисуя диковинные узоры, рисуя его в моём размытом зеркальном отражении. Пальцы коснулись стекла, размыв полоской отражение. Там показался он.
Тотчи?
-Каору! – в дверь безжалостно долбили то ногами, то кулаками.
Я очнулся. Реальность наконец-то прорвала осаду сна или воображения. Поспешил открыть дверь. Он стоял, молча, в сжатом, консервированном ужасе, сведя брови. Пройдя мимо, закрыл воду. Подхватив под руку, повёл к кровати. Я обессилено рухнул на простыни и закрыл глаза, чувствуя изнеможение и редкую, дикую, необузданную усталость.
-В следующий раз посвяти меня в свои планы по поводу избавления от кошмаров. Я заранее скажу тебе, какой ты балван. – спокойно и строго произнёс он.
Я прикрыл глаза рукой, создавая второй барьер для света.
-Тошия…
-Тошия? – хмуро переспросил он.
-Тошия вернулся…


С Тотчи мы расстались давно. Тотчи… он… с ним всё в порядке. Со мной тоже. Прошло много времени. Я давно его не видел. Почему же тогда уверен, что с ним всё в порядке? Я просто знаю. Я его чувствую. У нас связь. Да, та самая пресловутая связь на расстоянии. Не читаю его мысли, и не знаю, что он делает в данный момент… Фактически, отрезан от него и физически, и информационно. И всё же, моя интуиция или шестое чувство, называйте как угодно – не суть, периодически говорит мне: «Да, Каору. Тотчи в порядке. И даже если не в полном, то относительном. Но порядке».
Нащупал полотенце на крючках, мигом втянув в душевую кабину.
Сейчас я не одинок. Он очень хороший человек, во многом противоположность Тотчи. Можно сделать вывод, что я думаю о нём, сравниваю с ним, что не справедливо и как-то даже подло. Но нет. Ничего подлого и предательского. Просто Тошия единственный для меня идеал и воплощение человека гуманного, умного, чистого и прочее. Он им и останется, а значит другой должен с этим считаться.
Да, я думаю о нём иногда, не только для сравнения или приятных воспоминаний. Не настолько часто, чтобы чувствовать себя виноватым перед тем человеком, но и не так редко, чтобы забыть его. Наши пути разошлись так стремительно и внезапно, что я плохо помню, были ли для этого причины. Или хотя бы одна причина.

Одной ногой нащупал мягкий ворс коврика, теперь аккуратно перемещаю вес тела на эту ногу, затем вытаскиваю вторую и вот стою посреди ванной, обвязывая бёдра полотенцем. Смотрю в зеркало.
Может побриться?
Причины… Их отсутствие – тоже своего рода причина. Хотя кого мне обманывать? Я и только я. Всегда я. И почему-то не убедительно выражение «умного» большинства, что виноваты в паре всегда двое. Тотчи… Он особенный для меня в своём существовании. Безусловно. Но время меняет. Изменило и к нему. До сегодняшнего дня я начинал сомневаться в абсолютной непоколебимости нашей любви. Время не только лечит, но ещё и разглаживает, смазывает, дырявит, приукрашивает, поправляет и проделывает все возможные корректировки и изменения, которые самому человеку, порой не ясны.

Махнул рукой на отражение и побрёл на кухню. Он, наверное, ушёл к себе - верное решение.
Кажется, настал момент, когда нужно выяснить, что же в действительности было между нами. Настал ли этот момент или я притягиваю его за уши – как знать. Зачем что-то выяснять, спустя столько времени? Кому это нужно? Снова только мне. Эгоистично. Как всегда. Но тогда все, кто жаждет знания и ответов – эгоисты. Я в большинстве, а значит, защищён и оправдан.
Достаю из холодильника минералку. Пью.
А что насчёт самого Тотчи? Может для начала стоит узнать как он? Типа «Привет. Как ты?»
Кнопка кофеварки. Что-то неопределённое, но похожее на еду - в микроволновку.
Номер. Мне нужен его номер.



***

«Привет. Как ты? Узнал?»
И что за ерунда?.. Зачем я это делаю?
Палец в нерешительности завис над кнопкой. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Нажать кнопку оказалось куда проще, чем представлялось до этого.
Ответ. Этих самых ответов иногда приходится ждать долгие и мучительные минуты, реже - годы, чаще – жизнь.
Прошло около двух дней, прежде чем он ответил. Я не находил себе места, хотя самому себе пытался казаться спокойным и даже довольным.
Развалившись на диване и потягивая пиво, слушал один из новых дисков, который купил по дороге домой. За окном давно стемнело, а я задремал под удивительно спокойную и длинную мелодию. Сон отогнал звук сообщения. Я сел к компьютеру и застыл, как приколоченный гвоздями к стенке. Пробрала дрожь, загудело и заныло в затылке.
«Да, узнал. Конечно, узнал. Как я? Не знаю… я жив. Работаю. Много работаю. Жду Нового года. Я… не знаю… Иду сейчас гулять по городу и слушать музыку… я живу, да… или только учусь жить. Привет, Каору. Рад, что могу написать это. Как ты? Хотя бы пару слов. Как ты?»
Как всегда эмоционально и по особенному, наверное, было бы лучше сказать ласково.
Сквозит усталостью.
Зачем стоит соваться в прошлое? Это не то сырьё, чтобы делать из него будущее. Я так думаю. Так и есть. Почему же сейчас хочется обратного, хочется нарушить доводы разума? Что произошло? Нарушило покой?



***

Я погрузился глубже в шарф и потёр ладони. Удобнее устроился на скамье.
Мы договорились встретиться на набережной. Время близилось к шести. Темнело. Океанская вода властолюбиво накатывала на берег, шумела, рокотала. Ветер беспокойно и порывисто трепал волосы, торчащие из-под шапки. Было удивительно спокойно наблюдать за океаном в полном одиночестве, в какой-то особенной, добровольной обособленности от мира людей. Когда волны приобрели в моих глазах больше, чем привычку и каждое движение океана стало ритуальным, наполненным смыслом, я начал забывать для чего пришёл, ожидание сменилось умиротворением, волнение незаметно смывало с каждым попятным витком хвоста волн.
В момент пика душевной гармонии, послышался посторонний голос:
-Люблю холодный океан.
Я молчал. Напряжение попыталось захватить тело, овладеть речью, окутать смущением, чувством вины и покорности. Но быстро сошло на нет, когда подумал, что напрягаться незачем, и продолжил смотреть на волны, раз за разом разбивающиеся о берег.
-Знаю.
Выдержал паузу, затем, как бы невзначай, бросил по ветру:
- Я привязан к тебе.
Оторвавшись от своей картины, повернул к нему голову, почувствовав разливающееся по телу облегчение. Ведь он был рядом, я мог смотреть на него, меня никто не останавливал, а он не исчезал. Сидел рядом, но в то же время как-то поодаль. Это меня немного обидело, и я замкнулся.
Он вдохнул и немного погодя, выдохнул пар, который в сторону уносил порыв ветра. Выдох был словно для убеждения, которое подтверждали небольшие клубы бледного пара. Похоже на человека, которому необходимо доказательство его существования любым возможным способом, главное действенным. Он заговорил:
-После нашего расставания, я много думал о том, что же привлекло тебя во мне. Я ничем не выделялся, скорее даже был пустым местом. И ты… У тебя столько почитателей, приятелей, которые хотели бы больше общаться где бы то ни было, женщин и мужчин, которые готовы быть для тебя кем угодно и просто рядом, а я… так получилось, что я… я не лопаюсь от гордости, не считаю это какой-то заслугой - так вышло. Для некоторых я вообще ничего не значу, а тут…
Он тоже повернулся ко мне, посмотрев в глаза. Я покорился и мы сплелись взглядами, отчётливо понимая, что происходит что-то давно вышедшее за рамки понимания посторонних людей, на новый уровень, открывая новое измерение, власть над которым принадлежит только нам, с сотнями, тысячами граней, заставляя блистать, светить мощнее и ярче любого светила. Осознанное, но прячущееся как можно глубже. Тонко, как лепестки цветов. Где-то внутри я ясно понимал, но не отдавал себе отчёта, что совершается высшее, значительное и неоспоримое созидание, чего-то нового, путём стольких ошибок, путём всякого рода близости. Я ломал. Ломал покой и преграды между нами. Делая это с его молчаливого согласия и неуверенного одобрения.
Нам не хватило уверенности. Или это не хватило уверенности только мне, а ему желания. Не хватило, чтобы закончить начатое, не хватило, чтобы убедиться в полноценности, целостности пресловутого слова «чувств». Хотя, может быть, мы оба ощутили всё это, просто не признали за отсутствием близости физической, так малозначительной, казалось, сейчас.
Он улыбнулся, как до этого мне не удавалось видеть. Сухой и белой улыбкой, с долей иронии, боли, спокойствия и облегчения.
-Я устал. Очень устал и физически, и морально.
Он встал со скамьи, последний раз окидывая взглядом необъятный океан, убирая с глаз растрёпанные волосы.
-Но готов помочь тебе. Видимо, это моё предназначение.
Я не двинулся. Отвёл взгляд к бушующим волнам и берегу, затем произнёс:
-Моё возвращение имело под собой основание, предлог, хоть и странный. И я хочу вернуть тебя. Я тебя, как и прежде, люблю, с той же силой и тем же желанием, и ещё ни один человек не смог этого изменить, ни женщина, ни мужчина. Неужели я настолько чужд тебе, противен, неприятен, так отдалился, что ты не можешь сделать мне шаг на встречу?
-Дело не в тебе, Каору, и не в моём отношении. Я просто не могу вернуться. И это сильнее моей любви к тебе.
-Значит, она не настолько сильна, что не может преодолеть преграды, как эта?
Он повернул ко мне голову и, выжидающе, из-под прикрытых глаз смотрел, как я, игнорируя его молчаливый призыв к немому разговору, продолжаю вглядываться в океан. Однако в том момент уже ничего не видел. Глаза застилала пелена, я стал чаще моргать, пока не подавил внутреннюю причину проявившейся слабости. Он недолго ждал, когда я решусь и прочитаю в его глазах послание, которое не должно произноситься вслух. Затем двинулся прочь, так и не сказав ни слова, не ответив на мой вопрос однозначно и понятно. А ответ в его глазах меня заведомо пугал, я предпочёл остаться в томительном неведении и предполагать, гадать, что возможно он ответил «да, не так сильна». Хотя глубоко внутри, этой коварной догадке противилось всё моё существо. Я не обращал внимания ни на это, ни на то, что было в действительности. Лучший способ – выдумать иной путь, по которому не пошёл бы Тошия, по которому не пойти мне, но он устраивал бы каждого. Иллюзии – самый милый способ обмана и лжи, кажущийся таким безобидным и безвредным…


***

Я был пьян. Или притворялся что пьян. Не в этом дело, я написал ему без мыслей или требований, просто слова, которые пришли неоткуда:
«Не прошу больше помощи или утешения. Меня притягивает не прошлое, а невозможность будущего. Ты сейчас так далек, что твой свет не достигает моего взора. Даже твой голос в трубке размыт временными поясами. Я понимаю, что мы, возможно, слишком похожи, чтобы быть вместе… Избавь меня от ожидания.
Прости. За всё прости».
Неподдельное чувство. Я осознал, что всё кончено, кончено давно. И мои жалкие и унизительные попытки сохранить хоть что-то - просто крики утопающего, который должен умереть.
Я должен умереть. Для него, в нём – как угодно. Я не даю ему жить, усложняю жизнь себе. Так не должно быть у тех, кто любит взаимно и проникновенно.
Он был прав, когда говорил о том, что я предаю человека, которого должен сейчас любить. Создаю не классический треугольник, с не классическим сюжетом. Но меня это мало волновало. Настолько же мало, как и то, что я просто выдохся и устал не меньше, чем он.



***

Я смотрел в тарелку, медленно погружаясь внутрь еды.
«Извини, Каору. Я не смогу сегодня встретиться с тобой. Сацуки заболел, ему нужна моя помощь. Надеюсь на твоё понимание. Хотя знаю, что ты и так всё понимаешь и даже если обидишься, то совсем чуть-чуть. Я действительно должен быть рядом с ним. Подождёшь ещё один день?»
Конечно, я понял. Он прекрасно знает меня. Спустя несколько часов пришло другое сообщение, от Сацуки.
«Думаю, догадываешься, почему пишу тебе? Какого, твою мать, хрена, ты снова лезешь в нашу жизнь?! Опять хочешь всё разрушить? Сделать ему больно? Хочешь, чтобы он наматывал твои сопли на кулак? Не выйдет. Исчезни из нашей жизни. Исчезни навсегда. И если ты думаешь, он не знает о том, что я пишу тебе, то глубоко ошибаешься, Каору».
Сацуки давний друг Хары, который после нашего первого расставания сразу принялся за дело и взял под крыло разбитого и несчастного Тошию. Взял не только под крыло, но и во всех остальных смыслах. Я не особо удивился такому повороту событий. Однако почувствовал себя лишним звеном. Лучше сказать – «вспомогательным». Я уже не был для Тотчи авторитетом, он не был для меня человеком номер один. Хотя, кого я обманываю? Был всегда, но я упорно пытался забыть о его существовании. И у меня это получалось как нельзя лучше – опыт. Я смирился с ролью второстепенного героя, с условием того, что Тошия никогда не будет любить своего друга подобно мне. Однако моё смирение однажды рухнуло.
Мы снова стали общаться. Внутри горел огонь надежды, что он оставит Сацуки и вернётся ко мне. Ведь я считал себя особенным для него. Так и вышло. Но наоборот. В один прекрасный день Тошия сказал «извини, но я не могу так поступить с ним, я его люблю». Я был повергнут. Шок и непонимание. «Почему?» - крутилось в голове. Смириться с тем, что тебя и чувства к тебе поставили ниже грязной дружбы, ниже человека совершенно не достойного сокровища как он… Все эти мысли были намного позднее случившегося. Со временем стало легче, и гордыня поумерила пыл в суждениях о случившемся. Я смирился. И снова приложил максимум усилий, чтобы забыть. Если быть точнее - не вспоминать.
Я потушил тлеющую сигарету и снова закурил, отойдя к окну.
Всё это было неизмеримо давно, кажется плохим сном или искажённой реальностью, которую подпортили из-за задержки в холодильнике.
Сейчас я ощутил новизну восприятия.
Бывают люди, которых неизменно тянет друг к другу. Не имея на это возможности и прав, мы продолжаем идти друг другу навстречу, сохраняя условную дистанцию, за нарушение которой будут строго наказывать и причинять боль каждому, не нарушившему – вдвойне. Правила игры, которую мы создаём чаще всего в паре и любя, жестоки и порой мало осознаваемы из-за благородного эгоизма, состоящего из желания быть любимым, обладать, заботиться. Хочется, чтобы всё было проще и понятней, но с каждым новым витком, затягивающимся узелком, становиться, практически, невозможно развязать и распутать нити красного прочного шёлка, сплетающих двух несчастных влюблённых или враждующих. Паутина или болото – всё одно. Высокопарные слова сути не изменят. Мы повязаны и это доставляет боль, щемящую и потому особо сладостную и острую.
Потушил сигарету и прошёл в зал. Включил телевизор, который подавал гадость и ересь на любой вкус.
Вспоминается ещё одно событие, отчасти того же времени, что и первое:
Учитывая моё положение в жизни на тот момент, то стоило объясниться с Тошимасой. Лучшим решением, конечно, было кануть в его прошлое и сидеть помалкивать. Но я сделал нечто против своего довода и написал сообщение, посчитав, что оно последние.
Он позвонил, вследствие чего мы проговорили несколько часов. Плохо помню разговор, лишь какие-то незначительные отрывки. Я был поражён, насколько мы отдалились за то время, что не общались. Сколько стен возросло, сколько недопонимания и отрицания друг друга. Словно два поверхностно знакомых человека проснулись в одной кровати и обнаружили, что ничего общего у них нет, не было и не должно быть. В какой-то момент, понял, что что-то не так ни в моём отношении, ни в отношении Сацуки к нему. Он «устал» уже тогда. Мы все устали. Мы все смертельно устали. Друг от друга и от жизни. Может, стоило сделать паузу? Остановиться и оглянуться по сторонам. Мы что-то упустили, что-то важное или же ещё не нашли, и боролись за него, вселяя это нечто друг в друга. Постепенно чувство неопределённости стало выводить меня из темноты. Шаг за шагом ко мне пришло виденье ситуации наизнанку. Мы оба перетягиваем его на свою сторону, даже не пытаясь понять, каково ему. Стало гадко от самого себя. Я решил, что должен сделать для него последнее… сделать любя и вместо «спасибо». Должен добить его. Толкнуть. Уничтожить. Он либо возродиться, либо сломается окончательно. Всё лучше того состояния, чем «усталость», которая не похожа ни на жизнь, ни на смерть. Мы почти поругались, я прятал свой страх и бушующее беспокойство за холодностью и надменностью. И в самый последний момент, он вдруг услышал меня… он услышал…
Моя ладонь вспотела от излишней близости с пультом. Я стал переключать каналы.
Я сделал всё, что мог. Наверное, на этом моё «предназначение» в его жизни закончилось. Он плакал в трубку. Меня всего трясло. Я чувствовал себя чудовищем, монстром. Но не мог отступить. Не мог сделать шаг назад, как это бывает с самоубийцами на крыше. Я всё решил и, оглядываясь, не видел пути назад. Тотчи сказал: «я стану сильным, преодолею всё и всех, ты прав». Но именно я стал для него первым шагом, первой ступенькой. Пожертвовал, какими-никакими, отношениями, чтобы сделать его сильнее, самостоятельнее, независимее. Впервые чувствовал, что поступаю верно. Так говорила интуиция. Я шёл на ощупь, в темноте, но знал дорогу. Заведомо знал! Как знал и то, что его скоро не станет рядом со мной. Я его больше не увижу. Я его сломал. И горе мне.
Что-то переклинило и я швырнул пульт прямо в экран телевизора, однако каким-то чудом промахнулся, попав по полке с дисками. Звук треснувшей пластмассы. Хруст. Пульт разлетелся по частям, с полки водопадом повалились диски. Один за другим, падая, до тех пор, пока весь последний отдел не опустел. Я наблюдал за этим малоприятным и шумным зрелищем с глубокой пустотой и равнодушием.
Я забыл, ради чего делал попытку сломать этого человека, забыл, ради чего причинил ему столько боли. Я потерялся в своём эгоизме, в желании добиться однозначного ответа и прошлой зависимости друг от друга. Я забыл… Забыл, что стал ступенькой наверх, и теперь тяну его назад, как балласт, как мешок с землёй…

Почему я забыл?..


***

Я сидел в звукозаписывающей, и вертел сигарету в руке. Было слишком рано, рабочий день ещё не начался. Придвинул пепельницу.
Мы долгое время не виделись, не созванивались, не писали друг другу. Я боялся нарушить его хрупкое спокойствие. И считал, что лишний раз из-за своей прихоти не стоит тревожить его.
Время тянулось лениво, как каучук. Особенно когда я просыпался, курил в постели, думал о сне, в котором видел его.
Сны. Они иногда были слишком откровенными, интимными, задевали за живое, говорили о желании обладать и властвовать без границ, доставлять удовольствие, трепетать, быть ближе, быть внутри, прикасаться. Иногда излишне непонятными, отрывочными, как куски, рванными, как старые лохмотья, порой будившие во мне ощущение отрешённости, обиды от непонимания, отчуждённости. Иногда такие, как тот недавний, полный чего-то неосознанного, но воспринимаемого на уровне далёкого от обыденного сознания, сон, кричащий и молчаливый одновременно, смысл которых становился ясен только спустя недели, иногда и годы.
Пропасть. Между нами росла пропасть длинною в годы, шириною в километры, глубиною в пустоту. Он уже не был тем, кого я любил. То было очевидно, и я не настаивал, чтобы он вернул мне хотя бы друга, который был в нём для меня особенно ценен. Каждый эволюционирует по своему пути, своей дорожке, и если он выбрал верную, то за него стоит порадоваться, оставив эгоизм в тёмной комнате на замке. Вмешиваться я больше не имел ни права, ни желания. Мне было отказано раз за разом в мягкой форме, которая со временем перестала утешать, привносила обеспокоенность, а затем последовало само величество равнодушие.
Между нами не пропасть. Между нами нет ничего и никого. Просто мы изменились, наши пути разошлись, узлы окрепли и одеревенели, стали историей, воспоминанием. Близость больше не доставляла боли, не щемила в груди, она, молча, терпела всё то, что осталось после любви и обид, сожаления и отчаяния – всё, что осталось после «нас». Расслабленные, нити сами отпустили. Мы падали в разные стороны, уставшие и измотанные. Боль падения приносила томительную радость, холод со спины – тоску. Оглядываться друг на друга нельзя, грозило новым болотом. Усвоив новые правила игры, стало легче жить. Стало одиноко, особенно в объятиях других, чужих.
Я устало потёр глаза под очками и решил, что на утро сигарет достаточно.



***

Мы ещё несколько раз перебросились письмами странного содержания. Один раз виделись, но от этого было мало толку - мы разминулись в толпе, оказавшись по разные стороны потоков. Без прощаний, каких-либо слов, объятий или чего-то ещё означающего «до встречи». Я оглянулся, оглянулся и он. Встреча глазами. Последний и самый полный наш разговор длился секунды. Я отвернулся и двинулся в неизвестном направлении, движимый мёртвой энергией толпы.



Эпилог:

Несколько дней назад я пришёл на набережную, где мы однажды встречались. Сел на ту самую лавку и ощутил что-то приятное и ранее не знакомое.
Любовь отпустила.
Она не ушла в никуда, не исчезла и не пропала без вести. Она освободила, пускаясь в свободное плавание по волнам океана, к которому сейчас был прикован мой взгляд.
Не было боли, разочарования, обид. Не было радости, облегчения.
Волны, шумя, накатывали на берег, двигаясь в своём замедленном, тяжёлом, спокойном и убаюкивающем ритме.
Я получил ответ на вопрос, которым так долго мучил себя. Ответом стали рокот волн, покалывающий грудь покой, безвременное и без пространственное одиночество, пустое равнодушие и молчаливость, бесстрастность.
Со временем всё случившееся приобретает новые черты, форму, смыслы. Со временем становиться не важно, что конкретно я говорил, делал или писал, какие ошибки совершил и чем обидел. Даже светлые моменты… Всё это уходит, забывается. Появляется что-то новое, отличное. Раскрываются бутоны других цветов, дождь пахнет по иному… другие люди, пусть и чужие при всей своей близости. Ведь жизнь не заканчивается с уходом единственно любимого человека, верно? Он не последний. Простая истина доходила до меня слишком долго. Я так боялся потерять его преданную любовь, нежность, тепло. Казалось, такого искреннего и полного в жизни больше не будет. И я цеплялся за каждую веточку, обрывая несчастный кустарник, и всё равно сорвался в пропасть, где оказалось не так темно и страшно, как представлялось до. На руках ссадины, кустарник не цветёт, а я на дне пропасти. Стоило не держаться; осталось бы больше тех, кто от этого выиграл.
Сейчас, в конце пути, у ворот к жизни с другим человеком, я сижу один на один с огромным океаном в руках без того, что так боялся потерять. И пересекая границу, мне уже не важно, что в той своей жизни мы с Тотчи никогда не были вместе настолько, насколько могли и должны были быть. Уже не важно…

Я встал со скамьи и подошёл к ограждению, за которым начинался песчаный берег, а затем и океан.

Тошия сейчас должен незаметно подойти сзади. Что-то неловко произнести. Прислониться грудью к моей спине и положить подбородок на плечо. Мы должны вместе смотреть на горизонт, навсегда, навечно запечатлев этот момент в своей памяти, чтобы однажды встретиться снова, но уже в другое время, в другом веке, жизни, теле и пространстве.
Я буду проживать этот момент вновь и вновь, чтобы не потерять его, как потерял тебя…


Hideto – thank You



OWARI



back

Hosted by uCoz