Саммари: Холодный осенним утром, когда начинается отходняк... Лучше не думать о такой вещи, как любовь
Дисклеймер: Имена принадлежат владельцам. А именно Тошия- Toshimasa Hara, Каору- Kaoru Niikura, Дай- Daisuke Andou, Кё- Touru Niimura. Dir en Grey-незарегестрированный товарный знак, в простонародии j-rock группа. Все права владельцев нарушены, но мне за то не платят, все это чистая инициатива. Слова принадлежат русскому языку. Я так, по нужным местам раскидала.


-Никогда, никогда, никогда... Больше никогда и ни при каких обстоятельствах, как бы хреново не было... Никаких колес перед концертом... И уж точно никогда в таком количестве...
Тошие было очень плохо. Он даже не мог точно сказать, что и где у него болит. Болело наверное все, только он не мог уцепиться за ощущение боли. Как только он пытался сосредоточиться, в голове взрывалось и лопалось огромное нечто, желудок подтягивался к горлу, в глазах становилось темно, а пальцы на руках словно сводило судорогой. Тогда он пытался стиснуть зубы покрепче и тихо стонал. Но он помнил - никаких проявлений слабости... Другим можно, но только не ему. Он и так уже упал ниже некуда. Хотя бы свое мучение не выставлять на публику. Басист Dir en Grey развалился на пластиковом стуле, в зоне Duty Free, в Лос-Анжелевском аэропорту. Чтобы не съехать с жесткого стула окончательно, одной ногой он упирался в свою сумку, второй в сумку Кё. Было уже около четырех часов утра, но Тошия не мог заснуть или хотя бы провалиться в забытье. Вечером они давали заключительный концерт тура по Северной Америке, потом часа два ехали в автобусе, где у Тошии начались ужасные галлюцинации от постоянной тряски, потом долго мучались в аэропорту, сдавая багаж, проходя паспортный контроль... Но юноша уже не помнил ничего. После того, как ему вернули паспорт и последний раз провели через металлоискатель, он сделал буквально несколько шагов, потом ноги его подкосились, и он рухнул на пол, едва успев уцепиться за плечо лидера. Каору проматерился сквозь зубы, дотащил Тошию до пластиковых стульев и свалил на один из них. Потом забрал ручную кладь и кинул ее под ноги ничего не соображающему басисту. Потом Каору куда-то делся. Видимо пошел искать место, где можно покурить. В очередной раз головная боль обручем стиснула голову басиста, и он кое-как провалился в подобие сна. Но, черт возьми, даже во сне Тошие не стало легче. Наоборот. Ему снился Каору, ему снилось, что у них есть дом, что они называют его "наш", ему снилось пахнувшее сваренным кофе утро и пасмурные дни, когда можно завернуться в плед вдвоем и просто спать, ему снился тихий шепот на ухо ... Потом его потрясли за плечо, и мгновенно вернулся неоновый свет аэропорта, затекшие от неподвижного сидения мышцы, тошнота подступила к горлу, и Тошие так сильно захотелось умереть, как не хотелось еще ни разу в жизни.


-Эй, Тотчи, ну проснись же. Шинья сказал, что отходняк скоро закончится, Тотчи, ну же, приходи в себя... Черт, Шинья, ты нашел это свое волшебное лекарство?.. Шинья, мать твою!
Дай склонился над Тошией и аккуратно тряс его за плечо.
-..Не... тряси... пожалуйста...
Язык басиста едва ворочался, было такое ощущение, что он прилип к небу.
-Шинья, он очнулся!
-Вижу, не дурак. Тотчи, открой рот, ну же, сейчас выпьешь таблеточку, и тебе полегчает сразу же... Ну, давай...
Барабанщик стоял с очень сосредоточенным лицом и пытался впихнуть в Тотчи какую-то фиолетовую таблетку. В другой руке он держал открытую бутылку минералки.
Как только Тошия вспомнил о таблетках, на него немедленно обрушился такой приступ тошноты, что он мертвой хваткой вцепился в Шинью и только простонал:
-Туалет...
От резкой хватки вода из бутылки разлилась, а по ночному аэропорту, словно выстрел, прозвучал звук упавшей и подпрыгивавшей бутылки.
Шинья и Дай буквально тащили Тошию, его ноги волочились по полу. Несмотря на то, что туалет был не очень далеко, они не успели. Тошию вывернуло прямо у его дверей.
-Черт!
Дай, не останавливаясь, продолжал нести Тошию, который так сильно вцепился в его предплечье, что наверняка остались синяки. Шинья ногой распахнул кабинку и, аккуратно придерживая басиста, наклонил его голову над унитазом.
-Все хорошо, все нормально, проблюешься и полегчает...
Дай продолжал тихо говорить что-то в таком духе, у барабанщика же вырвался нервный смешок.
-Черт, Шинья, прекрати ржать, не хватало нам только истерики твоей!
-Не... могу...
Шинья пытался не смеяться, но напряжение последних суток давало о себе знать, поэтому он просто повис на Дае и тихо хихикал тому в рубашку.
-Прекрати ржать и не прижимайся так сильно ко мне, если не хочешь, чтобы я изнасиловал тебя в этом туалете, рядом с блюющим Тошией. Я потом с тобой разберусь... Черт, Шинья, задолбал, хватит уже!
Шинья кое-как справился с собой. Тошия тем временем вцепился побелевшими от напряжения пальцами в бачок. У него было такое ощущение, что его внутренности сейчас вылезут из него, а через поры пойдет кровь. Легче не становилось. Он кое-как встал на ноги, тотчас же к нему кинулся Шинья.
-Мать твою, Тошия, говорил же, что нужно выпить таблетку, какого ты строил из себя неизвестно что... Дай, ну помоги мне, что ты пялишься?!
Гитарист хмыкнул и, взяв Тошию под локоть, потащил его к раковине.
-А сзади такой вид открывается...
Дай открыл кран, оторвал бумажное полотенце и попытался его намочить, одновременно держа съезжающего на пол Тошию.
-Ты можешь хотя бы сейчас не пошлить? Хотя Тошия и не соображает ничего, не факт, что он забудет этот разговор. Просто держи его. С полотенцем я сам разберусь...
Тут приоткрылась дверь и в туалете появилась растрепанная голова Кё. Солист выглядел жутко заспанным и недовольным жизнью. В одной руке он держал картонный стакан, от которого поднимался пар.
-Где тут умирающий? Я кофе принес... И кстати, где тут можно покурить? Каору куда-то ушел и утащил целую пачку, я ему звонил на сотовый, но он видимо решил изображать банальную задницу и трубку не берет.
Кё зашел в туалет и закрыл за собой дверь. Он поставил стакан рядом с раковиной и посмотрел на Шинью, который протирал лицо Тошии мокрым бумажным полотенцем.
-Кё, будь другом. Ему сейчас нужно как можно больше воды, и желательно бы его куда-нибудь положить, пока посадка не началась. И еще, Ёшики, я думаю, не стоит звонить, просто свяжись с агентом, пусть в Токио сразу все подготовят и из аэропорта увезут его в больницу, у нас, кажется передоз на лицо. Пусть Каору позвонит.
Шинья тяжело вздохнул, выкинул мокрый бумажный комок в мусорку и положил руку Тошие на лоб.
-Черт, и почему в этом сраном аэропорту ночью не работает ни аптечный пункт, ни этот кретинский доктор?!
Кё вышел из туалета, роясь в кармане в поисках мелочи, видимо собирался отовариться минералкой в автомате. Дай перехватил басиста поудобнее и направился к выходу. Шинья взял кофе, принесенный Кё, и сделал большой глоток.
-Если Каору думает, что мы все тупые, слепые и глухие, то глубоко заблуждается. Кретин. Мозгов у него нет что ли?
Дай ничего не сказал, лишь как-то странно хмыкнул.


В то время как в туалете разворачивались различные действия, Каору действительно курил. Он увидел, как какой-то мужичок в форме служащего аэропорта протащил тележку с сумками в какую-то дверь, из-за которой явно тянуло свежим воздухом. Недолго думая, он пошел вслед за работником аэропорта и оказался почти у взлетных полос. Невдалеке стояли в ряд три самолета, еще один, мигая лампочками на крыльях, выполнял какой-то маневр и переезжал с одного места на другое. Каору был зол: мало того, что этот придурок обширялся, так еще и свалился на него. Сплошные проблемы, от него сплошные проблемы, головная боль группы, басист-мать-его... ненавижу, ненавижу... Лидер группы и не заметил, что в порыве сломал уже третью сигарету. Но тут в его кармане завибрировал телефон. Каору, увидев раскрошенные сигареты и обрывки бумажки, выматерился сквозь зубы и полез в карман за телефоном. На экранчике высветилось имя Кё.
-Да, да, я стою на улице. Не знаю. Ну не помню я, как вышел, отвали! Сейчас? Зачем? Утром, все утром. Хорошо, сейчас поднимусь. МЕНЯ НЕ ВОЛНУЕТ ЧТО ЕМУ ПЛОХО! МНЕ ПЛЕВАТЬ! Извини... Извини, Кё... Черт...
Каору захлопнул телефон, засунул пачку в задний карман джинсов и направился к двери. Опять, опять он волнуется... Но из-за чего? Не из-за Тошии, нет. При чем это? Все из-за... из-за... Черт. Каору предпочел не думать об этом, а просто направился к эскалатору Ведь лучше не искать причину. Тем более если она лежит на поверхности.


До посадки оставалось полчаса. В огромном зале ожидания было мало народа, все расположились подальше друг от друга и преимущественно спали. Но вот тишину аэропорта нарушили сдавленные голоса и непонятный шорох. Это Дай пытался на руках перенести Тошию из туалета на застеленные куртками пластиковые стулья, у которых нетерпеливо прохаживался Кё. Шинья молча шел следом, покусывая нижнюю губу.
-С виду такой тощий, но, блин, тяжелый какой...
Дай пытался разогнать гнетущее молчание своим наигранно-веселым шепотом. Шинья не оценил тщетных попыток гитариста. Даже не глядя на него, он пробурчал:
-Побереги дыхание.
Наконец Тошию уложили на стулья. Шинья уселся у головы басиста, и попытался придать Тотчи сидячее положение.
-Нет, я не понимаю, вы так и будете стоять, как два идиота, и смотреть, как я мучаюсь? Или может быть, кто-то все-таки поможет???
Барабанщик был внешне спокоен, да и голос его был тихим и ничего не выражающим, но и Кё, и Дай поняли, что еще пять минут, и помимо полубессознательного басиста у них будет еще и не прекращающий биться в истерике Шинья, поэтому оба принялись помогать. Наконец, общими усилиями Тошия был более-менее усажен и Кё открыл бутылку минералки.
-И как мы его будем поить? Он же не соображает ничего... Он вообще что-нибудь сможет сейчас сделать? Ладно, воду в рот мы ему нальем, но глотать-то как за него будем?
Вокалист попробовал было повозмущаться, но, взглянув на Шинью, быстро заткнулся. Все же это субтильное существо могло внушать ужас, когда хотело.
Шинья аккуратно похлопал Тошию по щекам, отчего тот застонал, но глаза открыл.
-С возвращением в реальный мир, принцесса. Пей.
Тошия зажмурился, потом снова открыл глаза и вдруг перехватил бутылку и стал жадно пить. Дай задумчиво потер подбородок и покосился на Шинью.
-Знаешь, он, по-моему, не только наширялся, но еще и выпил. Кажется, когда отпускает, сушняк не мучает...
Шинья сдавленно зарычал. Кё молча созерцал эту убийственную сцену, потом вдруг сорвался с места и ринулся к эскалатору.
Дай, чтобы не разбудить остальных ожидающих посадки пассажиров, зашипел:
-Ты куда, идиот?
Кё, на ходу развернувшись и чуть не влетев в поручень эскалатора, так же шипяще ответил:
-Курить хочу! Не могу уже больше терпеть! Хоть бы где, но покурить!
Дай повернулся к барабанщику, и посмотрел на Тошию, который вполне самостоятельно сполз с коленей Шиньи и закутался в чью-то куртку. Похоже, басисту было уже плевать на всех, и он твердо намерился проспать все на свете. И тут Дай отколол номер: он резко поднял Шинью на ноги, стиснул его руку и уверенно потащил в сторону туалета. Шинья почему-то, сам себе удивляясь, не стал вырываться. День был нервный. Каждый расслабляется по-своему. Кто-то курит, кто-то где-то бьется головой об стену и проклинает все на свете, кто-то проблевался и спит, видя свои идиотские сны про "розовые сопли". А кто-то прется со своим самым дорогим и единственным парнем в туалет, чтобы заняться любовью в кабинке. И пусть кто угодно говорит что угодно, но это было именно занятие любовью. Вот так вот...


Кё судорожно скакал по первому этажу аэропорта, из зоны ожидания его не выпускали, и он искал зал для курящих. Девушка, сидевшая, точнее почти спавшая в пункте обмены валюты, смилостивилась и указала ему на каморку, где курили сами служащие. Кё смог только благодарно кивнуть ей, сам же он судорожно шарил по карманам в поисках зажигалки. Сказать он ей тоже не мог ничего, потому что заранее достал из пачки сигарету и теперь зажимал ее губами. Слишком велик был шанс того, что от нервного переживания ценная вещь вывалится у него изо рта. Когда он прикуривал, руки у него буквально тряслись. Еще бы, подумал вокалист, делая первую глубокую затяжку и медленно успокаиваясь. Последний раз он курил часа три назад, если не больше. Первая сигарета кончилась на удивление быстро, но Кё не спешил выходить из каморки, выкурив еще две сигареты подряд. Когда в комнатке без окон можно было на дым вешать топор, лохматый и жутко довольный вокалист выскользнул за дверь, глупо и счастливо улыбнулся спящей девушке и отправился теперь уже на поиски автомата, в котором он покупал кофе для Тошии.


Шинья сидел на столешнице, в которую было вмонтировано три раковины. Ногами он обнимал Дая за талию, а руки обвил вокруг шеи гитариста. Дай лохматил Шинье волосы своим дыханием и последнюю минуту забавлялся тем, что набирал воздух в легкие, а потом резко выдыхал через нос и смотрел, как на шее барабанщика поднимаются волоски, а руками ощущал, как по спине Шиньи бегают мурашки. Тот, похоже, не был против, но все равно недовольно протянул:
-Садист... Ну прекрати, мне холодно становится, когда ты так делаешь...
Дай хихикнул и прошептал Шинье прямо в ухо, отправив еще одну стаю мурашек бегать по телу барабанщика.
-Ну, знаешь, минут пять назад ты был не очень против...
Тот нахмурился и скорчил рожицу недовольной и величественной королевы, которую застали в туалете.
-Минут пять назад кто-то меня... как бы помягче сказать... Отвлекал всячески...
Ничего не ответив на это, Дай отшагнул от Шиньи. Сидящий понял намек и отпустил гитариста, потом пригладил одежду и, повернувшись к висевшему во всю стену зеркалу за своей спиной, пытался пригладить волосы.
-Нужно сказать.
Шинья чуть не навернулся со своей столешницы, но, тем не менее, не повернулся, а посмотрел на отражение Дая в зеркале
-Что?
Голос барабанщика был спокоен, но это было спокойствие на грани истерики.
-Нужно сказать. Всем. Да что мы прячемся, как будто в школе? По туалетам целуемся...
-Ну, я бы не назвал все это ТОЛЬКО поцелуями...
Шинья пытался перечить и иронизировать, хотя у него у самого эта мысль сидела в голове с самого начала их отношений с Даем.
-Тем более! Мне надоело тебя прятать. Ты же не урод какой-нибудь...
-Ну, знаешь ли, спасибо! Оригинальный способ делать комплименты!
Шинья начинал злиться, осознавая свою беспомощность и глупость своих попыток сделать вид, что ему не хочется огласки этих отношений. Тут еще и Дай подошел и обнял, развернув его к себе и прикоснувшись губами ко лбу.
-Подумай. Скажи, когда готов будешь. Я и правда хочу сказать.
Терачи хотел уже было закатить скандал, чтобы скрыть свою беззащитность, но последняя выходка Дая выбила его из колеи и все слова, которые он заготовил на такой случай, повылетали из головы. Ну не возмущаться же молча! Можно было, конечно, помычать возмущенно так, но и это не выход. Поэтому он просто спрыгнул со столешницы и, выпутываясь из объятий Дая, буркнул:
-Я подумаю.
Дай у него за спиной улыбнулся и только хмыкнул. Ему прекрасно было понятно, что именно так ломает Шинью, но все эти его "душевные переживания" казались такими детскими и смешными, что он догнал Шинью у дверей туалета, схватил и чмокнул в ухо.
-Бака-а-а...


Каору поднимался на эскалаторе на второй этаж. Он совершенно забыл, в какой именно части зала он оставил свои вещи, поэтому принялся озираться. В глаза бросилась небольшая спортивная ярко-красная сумка Кё с надписью Nike на боку. Сумка и другие вещи были свалены в кучу у самого крайнего ряда стульев, у стены. На стульях лежала куча вещей. Из-под рукава чьей-то синей куртки торчал ботинок. "Так-так..." - подумал Каору. - "Ботинок явно Тошии... А вот куртка, которую он заляпал грязью... МОЯ?!". Каору быстрее подошел к стульям и увидел, что на самом деле, Тошия подмял под себя его одежду, рукав был как раз над подошвой, но испачкался совсем немного. Вытащить же куртку не представлялось возможным, басист спал очень странно, он весь скрючился, подтянул колени к голове, одной рукой держался за голову, второй вцепился в капюшон ветровки Каору.
-Мдааа, ничего себе его вставило... Первый раз передоз, похоже...
Каору буквально подпрыгнул на месте, потому что голос, произнесший эти слова, принадлежал Шинье, который незаметно подкрался сзади.
-Тебе жаль его? Посмотри... Только не ври себе, ладно? Мне можешь сказать, что тебе насрать на этого придурка. А вот себе не ври. Будешь, кстати, кофе? И еще, Дай просил узнать, куда ты ходил покурить. Ты же его знаешь, если он не покурит, он тут все к чертям разнесет.
Шинья сказал все это буквально на одном дыхании, не давая Каору и слова вставить. Тот хотел было что-то возразить, но Шинья вдруг улыбнулся и произнес, снова перекрывая тот поток слов, который был готов вырваться из Каору:
-Ну, так тебе черный? Или с пенкой? Думай быстрее. Как надумаешь - звони, я к автомату...
Шинья подошел к стульям, аккуратно вытянул свой плащ из-под Тошии, порылся в кармане и, звеня мелочью, ушел. Каору по-прежнему стоял и смотрел на Тошию. "Ненавижу...!". Лидер крутанулся на каблуках и поспешил за Шиньей. Ему до ужаса хотелось начистить барабанщику морду, но он сдержался.


Тошия с трудом перевернулся. Ему было ужасно неудобно, еще и Каору под боком лег совершенно в нечеловеческую позу. Было холодно, и Тошия потянулся за одеялом, но... Упал на пол. Открыв глаза он обнаружил, что все еще сидит в аэропорту. Он застонал и сквозь зубы выматерился. Потом попытался подняться, но ему это не очень удалось, ноги разъезжались и вообще не казались частью его тела. Он пробовал подтянуться на руках и сесть на сиденья, но добился лишь того, что вещи, на которых он лежал, посыпались на пол.
-Мдааа... Весело...
Тошия не узнал своего голоса. Слова драли горло, а сам голос был хриплый, как будто басист только что скурил две пачки подряд… Курить! Вот, точно, что ему еще не хватает, так это покурить. Тошия предпринял еще одну попытку подняться, но и она с успехом провалилась.
-Зззамечательно.
Синеволосый подобрал ноги под себя, положил голову на колени и решил подождать. Должны же силы к нему вернуться, ведь так? Просидев минуты три, нетерпеливый Тошия вновь попробовал подняться. И, ура, ему это удалось. Голова, конечно, кружилась, но на ногах он стоял вполне твердо, а поэтому отправился к эскалатору.
-Куда пошел? Стой!
Тошия вздрогнул всем телом и чуть не повалился с ног. За спиной стоял Каору. Басист медленно повернулся, и в него тут же впился горящий взгляд лидера.
-Ты никуда не пойдешь, пока мы не долетим до Токио и я не сдам тебя в больницу. Нашей группе еще нужен басист, а я не горю желанием искать и перетаскивать твое бездыханное тело по всему аэропорту. Немедленно сядь.
Тошия сглотнул. Он не был уверен сейчас в своем голосе, поэтому одними губами сказал
-Отвали... Не смей мне указывать. Кто ты такой, чтобы орать на меня?
И тут басист испугался. Испугался, потому что в глазах Каору зажглась такая гремучая смесь ненависти, презрения и любви, казалось, гитарист может сейчас убить. Только из желания доказать, ЧЕЙ на самом деле Тошия. Кому он принадлежит.
-Послушай меня своими хорошенькими ушками, Принцесса. Послушай и запомни. Я не стану говорить тебе дважды. Я НЕНАВИЖУ тебя, когда ты такой, когда непонятно, ЧЬЯ ты собственность... Когда создается иллюзия, что ты свободен. Я не-на-ви-жу это. Я владею тобой, понятно?..
-А я тебя ненавижу! Ненавижу!!! Идиот, да ты хоть видишь что-нибудь дальше своей сраной ненависти ко мне? Ты думаешь чем-нибудь, кроме своего члена???!!! Я же люблю тебя! Я свою жизнь на тебя гроблю, а ты посрал на это! Придурок! Не трогай меня! Отвали от меня!
-Я не договорил...
-А мне ПЛЕВАТЬ, что ты сделал, а что нет!
-...Я люблю тебя... Независимо от того, кому ты принадлежишь
Тошия запнулся на полуслове, а потом, ничего не говоря, кинулся к Каору, вцепился в него, обнял ногами за талию, уткнулся лицом в шею гитариста и зарыдал.
-Дурак... Какой же ты тупой дурак... Ну зачем было... так? Я тебя не отпущу, ладно, никому не отдам! Хорошо? Только ты не говори ничего, я тебя так люблю...
Тошия шептал еще что-то, но Каору не слушал. Он обнимал своего самого любимого человека на свете, и не собирался никуда его отпускать. Он слушал его шепот и не собирался заставлять его замолчать. Объявили начало посадки, и Каору, не снимая с себя Тошию, подошел, взял куртку, сумки, свою и Тошии, и пошел к объявленному выходу, на ходу доставая билет.
-Тотчи, не плачь, ну, пожалуйста, не плачь... Где твой билет?
Тошия, всхлипывая, укусил Каору за шею, в отместку за то, что тот ему наговорил, и, касаясь губами мочки уха Каору, зашептал:
-В заднем кармане джинсов. Не смей лезть туда, старый извращенец, я сам достану.
-Тогда придется слезть с меня... Я не удержу тебя, ты так много ешь в последнее время...
-Ах так? Тогда неси меня и мучайся, сам не слезу ни за что!
-А билет?
-Вот сам и доставай!
Каору хмыкнул, и, никого не смущаясь, полез в указанный карман, не забыв при этом облапать Тошию.
-Ай!
Вслед за этим вскриком последовал чувствительный укус за шею...


Шинья и Дай шли вслед за смеющейся и ласкающейся парочкой.
-Неужели ты не хочешь так же?..
Дай искоса взглянул на худенького барабанщика.
-Тайность придает какую-то... Хм... Странность нашим отношениям. И ты тоже почти всегда странный. Обожаю странности.
Шинья улыбался краешками губ:
-Извращенец. Странности он обожает. А я тебя...
-Доставай билет.
-Какой серьезный... Бака-а-а
Шинья оглянулся, а потом заехал Даю по уху. Не сильно, но довольно ощутимо. Гитарист только улыбнулся:
-Говорю же. Серьезная бака...
Кё, повесив сумку на плечо и зажав билет в руке, углубился в чтение манги, которую купил недалеко от автомата с кофе.
-Тотчи напечатали*... Хм... Ну не группа, а один сплошной талант.


"Рады приветствовать вас на борту нашего лайнера... Пожалуйста, будьте внимательны, сейчас Вас ознакомят с основными правилами безопасности в воздухе..."
Шинья сидел, глядя в иллюминатор на утренний аэропорт. Еще было темно, и мигали разноцветные огоньки: взлетные полосы, машинки, люди с фонариками, самолеты... Рядом сопел Кё. Через кресло от Шиньи, рядом с Кё, уснул Дай. Шинья даже со своего места слышал, что в наушниках у Дая орет музыка. Улыбнувшись, он перегнулся через взъерошенного солиста, залез рукой в передний карман джинсов Дая. Гитарист во сне вздохнул и заерзал на месте. Шинья выключил плеер и с чувством выполненного долга вернулся на место. Наконец-то, они летят домой...
Каору и Тошия тоже почти спали. Каору долго бегал за стюардессой, и в конце концов им выдали некое подобие пледа. Потом Тошия возился, пытаясь устроиться поудобнее, лидер ворчал и пытался утихомирить басиста, но, не выдержав нагрузки последних дней, заснул. Тошия, стараясь не потревожить его сон, улегся в совершенно неудобную для себя позу, свернувшись калачиком, но, почувствовав дыхание Каору на своей шее, немедленно заснул.

Самолет набирал высоту.
Okaeri, Dir en Grey...

25.10.2004