I am the Alpha and the Omega, the first and the last, the beginning and the end...
(c)

… а ведь ненависть – не совсем слова. Вернее, совсем не только слова.
Так думал Тайджи Савада, полулежа на барной стойке и рассматривая кубики льда сквозь рифленую поверхность стакана. От запаха и вкуса виски его ощутимо мутило, глаза закрывались сами собой, а мысли еле ворочались в голове – тяжелые и мрачные, как пять последних дней.
Жизнь летела ко всем чертям. Карьера, впрочем, тоже. В этот год Йошики заметно охладел к своему бас-гитаристу, едва удостаивая его парой-тройкой слов во время нечастых репетиций. Хотя нечастыми они стали только для Тайджи – остальных членов группы лидер гонял с завидным упорством, сокращая их и без того весьма короткие часы отдыха и сна.
Приподнявшись на локте, гитарист влил в себя еще алкоголя, скривился и, шумно выдохнув, уронил голову на грудь. Единственное, что он осознавал сейчас более-менее ясно, была ненависть. Тайджи ненавидел человека, вставшего между ним и Йошики Хаяши. Между ним и его удачей. Он ненавидел Тоши всей душой. Четыре года назад Тайджи вытащил свой счастливый билет. Сегодня вечером он мог бы уже спокойно выбросить его в мусорную корзину. Игра была им с блеском проиграна. Победителя звали Деяма Тошимицу. Голос «X-Japan». Марионетка Йошики Хаяши. Звезда японского рока.
- Kutabare…
- Honto ni?
Опустевший стакан исчез - бармен осторожно извлек его из-под жилистых сильных пальцев и убрал из поля зрения. Широкие для японца глаза снисходительно улыбнулись, оглядывая картинку - классическое скольжение по наклонной плоскости, предпоследний светлый уровень. Судя по первому слову за вечер, басисту вот-вот захочется выговориться... Ито окинул взглядом непривычно полупустой зал. Не то чтобы его волновала выручка за день и популярность заведения сама по себе... но откреститься от пьяного Савады наличием публики определенно не удастся.
Из груди вырвался легкий вздох. Мягкая улыбка - визитная карточка "Маджестика" - изогнула тонкие губы человека за стойкой. Он дотянулся до полотенца и принялся классическим движением протирать идеально чистые сияющие стаканы.
- Ты высказываешься в принципе или имеется в виду кто-то определенный, Тайджи-кун?
- Вполне… оп-пределенный… - Тайджи сложил руки перед собой и опустил на ладони подбородок. - Н-налей еще, да?
Уровень допустимого он уже давно превысил, а способность соображать еще не утратил. Сдув свисающие на глаза пряди, Тайджи неуверенно ткнул в ряды бутылок, которыми были заставлены полки позади бармена.
- Виски. Безо… льда… И… есть… м-минутка?
Гитарист с какой-то жалкой надеждой глядел в невозмутимое лицо Окимуры, которое различал сейчас с большим трудом.
- Мне кажется, что виски, скорее, напиток вашего соло-гитарита, чем твой, и тебе пора переходить на минеральную воду. Но воля клиента – закон, - открывая новую бутыль "Джек Дэниэлс", Ито изящным движением поправил придерживающую волосы ленту и поставил перед басистом...
...экс... "Х"?..
...новый стакан.
- Да и горло беречь стоит вашему вокалисту, а не тебе. - Сознательно добавленная фраза, как он подозревал, произведет эффект катализатора. - Да, у меня есть минутка, Тайджи.
- Тогда пошли, - резко бросил Савада, и, подхватив бокал, поплелся в дальний угол небольшого зала. Две приземистые, но довольно широкие колонны создавали иллюзию уединенности, и, почувствовал себя гораздо увереннее, гитарист возымел желание открыть Ито душу.
- Он меня кинул… - опрокидывая в глотку обжигающий виски, прохрипел Тайджи, - Й-йошики м-меня… выгнал. Он… он обо мне забыл, понимаешь, Окимура? Бросил – меня!
Не выдержав всплеска эмоций, басист со всхлипом втянул воздух и тут же закашлялся. Бармен, занявший стул напротив и сидевший полубоком к собеседнику так, чтобы можно было беспрепятственно обозревать весь зал, тактично молчал. С размаху поставив стакан на стол, Тайджи некоторое время тупо смотрел на него, после чего, подняв взгляд на Ито, раздельно проговорил:
- Он разменял меня на Тоши с Хисом.
- Насколько мне известно, Хаяши-сан скорее просто заменил бас-гитариста, чем кинул кого бы то ни было.
...разговор трезвого с пьяным по определению представляет собой сатирическое произведение... но Савада был одним из очень немногих в жизни известного всему Токио Ито, на кого он стал бы тратить время и силы даже в таком состоянии.
Он пригубил безалкогольный коктейль в стакане, украшенном разноцветным зонтиком, кивнул мгновенно заменившему его за стойкой помощнику и повернулся к Тайджи:
- А в том, что тебя бросил любовник, я не вижу решительно ничего странного. Ты спишь с чересчур большим количеством людей, а Йошики вполне может позволить себе не покупать вещи на распродаже. Теперь - может, - подчеркнув слово "теперь".
- Да… неужели? – кривая ухмылка придала лицу басиста неприятное выражение.
- А я? Я чем плох? Я играю лучше этого мальчишки… намного лучше, и ты это знаешь. Это все… да, все знают, что я лучше Хиса!
Выплюнув последние слова, он тяжело оперся правой рукой о темную столешницу.
- Я был с ним с самого начала. Я его п-поддерживал… Я его звезда. Ты можешь понять, Ито? Я ведь… я же только с ним есть. Я в «X». Бас-гитара Йошики – это я…
Голос Тайджи постепенно сходил на нет и вдруг, – совершенно неожиданно, – окреп:
- Хаяши дорогая шлюха. Я всех его любовников знаю, всех. Считать устанешь.
Басист снова усмехался, искоса разглядывая тонкий затемненный профиль Окимуры.
- Я любил его, Ито. Его и… тебя. Любил. А вы… Вы меня не любите. Почему, а?
- Право, я не эксперт уровня Хаяши-сана... должно быть, по его мнению, в Мориэ есть что-то, чего нет в тебе, Тай, - в небольшом уколе Ито отказать себе не сумел: кроме самого Йошики Саваду никто не звал Таем. Он бессознательно-красивым жестом приложил кончики пальцев к левой щеке, не отпуская с губ дремотную улыбку, хотя такой разговор был уже интересней начала. Ненамного, но...
- Ты, может, и был звездой некогда. Но если использовать столь поэтические сравнения, Вселенная "Х" выживет без одной звезды. Более того, подозреваю, что выживет без нескольких. А Йошики стал настолько дорогой шлюхой, что может себе позволить не только порядочных любовников, но и оценивать чужую любовь, - он на секунду перестал улыбаться. - Даже в неблагодарности ты его обвинить не можешь. - Глоток. - Ты никого не любил, Тайджи. Я это знаю, а Хаяши понял.
- Не любил? – казалось, да Тайджи очень медленно доходило сказанное Окимурой.
- Нет, нет… Я любил его. Как умею, да, но – любил! И… - он протянул через весь стол руку и неловко ухватил бармена за запястье, - и тебя… люблю. Только… вам плевать. На меня.
Надолго замолчав, басист нерешительно и в то же время сосредоточенно гладил крепкими тонкими пальцами руку Окимуры, смутно улавливая трепещущую под кожей жилку. Наконец он произнес, больше обращаясь к самому себе, чем к собеседнику:
- Тоши… его не заслуживает. Он тряпка. А я… Я – звезда. Звезда. Они… не могут так – со мной. Я не заслужил. Не заслужил, И-ито? – беспомощно.
- Не мне тебя разубеждать, koi. Возможно, умения оказалось недостаточно, - взгляд бармена отследил касание, он отодвинул свободной рукой собственный стакан и наклонил голову, наблюдая за сползающим со стула бас-гитаристом. Затем подался чуть вперед и приподнял лицо Тайджи за подбородок:
- Я не стану жалеть тебя, Тайджи, ты обратился не по адресу, - голос против жестоких слов звучал ровно... даже успокаивающе. - Деяма может быть кем угодно. Если Хаяши считает, что его любовь лучше или удобнее твоей - тебе остается только напиться, протрезветь и принять это как факт.
- Хор-хорош-шо… - согласился басист, чувствуя, как мир за мгновение совершил пару неприятных скачков. – Я… пойду… наверное.
Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы подняться со стула, а затем удержаться на ногах.
- Спасибо, Ито, - рассеянно уронил он на прощание, по стеночке добираясь до дверей клуба. Тайджи нисколько не сомневался в предусмотрительности Окимуры: действительно, на улице его ожидало такси, а водитель помог сесть в машину. Его забота о пьяном в дым пассажире простерлась до того, что он сопроводил шатающегося Саваду до его квартиры, сам отпер дверь, ключ от которой Тайджи великодушно позволил отыскать в заднем кармане своих брюк, и усадил его на пуфе в прихожей. И – да, разумеется, всё уже оплачено господином Окимура, не извольте беспокоиться.
Тайджи не беспокоился. Он дождался, когда за таксистом закроется дверь, тяжело встал и направился в ванную комнату. Струя холодная воды на голову немного его освежила. Фыркая и размазывая капли воды по лицу, басист прошатался в комнату, – единственную во всей квартире, не считая кухни, – и сполз на пол, уткнувшись лбом в плотный ковер.
… его любовь лучше или удобнее твоей… ты никого и никогда не любил… отовариваться на распродаже…
- Неправда…


Он снова опоздал. Охранник у входа вежливо его поприветствовал, но Тайджи отделался едва заметным кивком, торопясь поскорее попасть в студию. Когда он распахнул дверь, Пата и Хис почти одновременно подняли головы. И тут же их опустили, принимая чрезвычайно озабоченный вид. Соло-гитарист на появление басиста предпочел не реагировать. Тоши по своему обыкновению забился в уголок и теперь сосредоточенно шуршал бумагами. Один только Йошики одарил гитариста коротким взглядом и отрывисто поинтересовался, а что, собственно, он тут делает?
- Вообще-то… - протянул Тайджи, принимая расслабленно-уверенную позу и обводя взглядом присутствующих, - Я собирался репетировать. Или ты отменил концерт, Йо-чан?
- Не отменил, - ответил Йошики, меряя широким шагом студию и останавливаясь перед ним. – Но репетиции сегодня не будет.
- Действительно? Я вижу, работа кипит и я… как раз вовремя. Или – нет? Как скажешь, Йо-чан? – прищурился музыкант, напряженно ожидая ответа лидера.
- Ты можешь быть свободен, Тайджи.
Слова Хаяши прозвучали в небольшом помещении как гром среди ясного неба. Остальные музыканты словно замерли, оглушенные. Басист обнажил ровные белые зубы в хищной улыбке:
- Ja mata…

Повисшая секундная пауза длилась, кажется, час.
- Тайджи, ты...
Попытка вокалиста заговорить оборвалась оглушительным хлопком двери, больше напоминающим выстрел. Жалюзи на стекле жалобно заметались; треск ударил по нервам. Когда все успокоилось, пауза была длинней.
...что с ним будет...
...попытаться провести репетицию или отправить всех к демонам? График, черт...
...псих на свободе... надо поговорить с Йо-чаном.
...зря ты довел до этого, Тай...
...я справлюсь один?.. Должен... дол-жен…
Йошики резко развернулся и прошагал обратно к роялю; светлые волосы были против обыкновения затянуты в «хвост». Он сел за рояль, дотронулся зачем-то до разобранных партитур на крышке, до клавиш... опустил руку и развернулся к друзьям:
- Сегодня играем вместе до полудня, потом Хис и Пата свободны...
Ишизука кивнул, откладывая гитару в сторону. Его движение словно разрешило двигаться остальным - тяжелое молчание было разорвано.
- Хидэ остается со мной отрабатывать партии и сыгрываться, - Матсумото, вытащив невесть откуда изящную коробочку с тенями, кивнул, поправляя крошечной кистью одному ему ведомый дефект макияжа.
- Тоши, тебя просил зайти Амадо, тоже после репетиции... Я вызову Накадзава к двум, поработаешь с ним, хорошо? - дождавшись кивка и привычной улыбки в углах губ, Йошики еще раз обвел взглядом комнату, словно не видя окружающих его людей...
- Мы уже говорили об этом, - тихо и четко. - Тоши, иди к микрофону. Хидэ...
Матсумото громко защелкнул крышечку и вскочил, подхватив гитару.


Вокалист пешком спустился в прохладный холл, махнул охране и вышел на залитую закатным солнцем улицу; автомобиль у него ремонтировали уже неделю, причем работники автосервиса в один голос утверждали, что проще купить новый. Но кабриолет был подарком, и Тоши Деяма неделю ездил на такси, не появляясь нигде без темных очков. Хотя так рано ему все равно освобождаться приходилось нечасто, а по вечерам его еще и подбрасывали то Хидэ, то Хис, то...
- Osshu, Тоши-тян…
Сверкнув белозубой улыбкой, Тайджи нехотя отошел от своего мотоцикла, направляясь к застывшему на тротуаре вокалисту.
- Репетиция окончена, да? – он небрежным, отточенным жестом поправил шляпу и прищурился. – Я хотел поговорить с тобой. Ну, знаешь, так – начистоту. Всё-таки… - басист еле различимо фыркнул, - мы с тобой старые приятели, Тоши. Мне нехорошо сейчас. Всё так погано закончилось.
Савада стоял, чуть опустив голову и разглядывая загнутые кверху носки своих сапог.
- Я же имею право на последнее слово, не так ли? Хаяши меня слушать не станет, но ведь я тоже могу высказаться, да, Тоши?
- ...Ohayo, Тайджи... - прозвучало это несколько растерянно. Деяма судорожно пытался сообразить, каким образом басист оказался именно здесь и именно сейчас... причем менее всего это походило на случайность. Ну, не его же ждал?!
...или?
- Поговорить?.. - Тоши не обманула вечная витрина-улыбка. Саваде должно было быть и правда неважно, если уж он решил перехватывать его на входе... да и слегка поникшие плечи говорили о том же. Чувство не слишком понятной вины опять сжало сердце.
- Конечно... можешь высказаться, Тай-чан!.. - солист даже обрадовался такому повороту событий - сам бы он к Саваде не пошел, но и расставаться врагами никак не желал. А поговорить басисту надо было. Меньше всего Тоши хотелось бы оказаться сейчас на его месте...
- Йошики весь день никакой, тоже расстроен дико, просто скрывает. - Он улыбнулся, подходя к другу. - Я свободен до конца дня, только позвоню сейчас... в «Маджестик» поедем?
Выпрямившись, Тайджи надел солнцезащитные очки и, положив тяжелую ладонь на плечо вокалиста, ответил:
- Этот разговор не для посторонних глаз. Не думаю, что меня кто-нибудь еще поймет, кроме тебя, Тоши. А в «Маджестике» всегда слишком много народу.
Он помолчал, словно следующая фраза, которую он намеревался произнести, давалась ему нелегко.
- Пойдем лучше ко мне. Ты же не бывал еще в моей конуре, да? Вот и посмотришь, как живут бывшие звезды, - с этими словами басист увлек растерявшегося Деяма на другую сторону улицы, где возле них резко затормозило такси. Назвав водителю адрес, Тайджи распахнул перед Тоши дверцу и буквально втолкнул его в салон.
Ехали они в молчании, да и ехать-то было недалеко, как оказалось. Тоши поймал себя на мысли, что, побывав у всех остальных, даже не подумал когда-то заглянуть к басисту группы... Может, потому, что в его сознании понятия «Савада» и «дом» не могли стоять в одном предложении..?

Проигнорировав скоростной лифт, Савада взлетел на десятый этаж семнадцатиэтажного дома и, остановившись перед входной дверью, оглянулся на Тоши. Похлопав себя по карманам и найдя ключ, он вставил его в замочную скважину и дважды повернул. Толкнув бесшумно распахнувшуюся дверь, он сделал приглашающий жест рукой:
- Заходи, Деяма.
Узкий коридор залил свет белой лампы. Тоши завертел головой по сторонам, разглядывая скудную обстановку небольшой квартирки, пока они шли почему-то к кухне - вот уж куда он лично не позвал бы гостя...
...я был не так уж и неправ... это не дом, а место, где спят иногда. Максимум.
- У тебя спокойно, - тактично заметил вокалист, садясь на небрежно указанное ему место на узком диванчике между прямоугольным темным столом и стеной. Не успел он оглянуться, как Тайджи уже поворачивался к нему с бутылкой и двумя стаканами в руках. - О-ох, Тай-чан... я плохо переношу алкоголь, ты же знаешь!
- Знаю, - согласно кивнул музыкант, ставя на стол стаканы и откупоривая виски. – Но на сухую разговор плохо начинается. И заканчивается – тоже – нехорошо.
Сняв шляпу и повесив её на угол дивана, Савада аккуратно разлил спиртное по стаканам, и, заняв место напротив гостя, проговорил:
- Давай-ка за первый и последний раз, что ли… - он залпом осушил стакан и не без интереса посмотрел на Тоши. Нелюбовь вокалиста к горячительным напиткам и его на них реакция были общеизвестны. Потому, собственно, он и становился объектом для такого рода шуточек.
Тоши перехватил непривычно внимательный взгляд и поежился. Непривычно - потому что в стандартной ситуации басист смотрел либо «поверх», либо «сквозь» него, не удостаивая особым вниманием. Для экспериментов со взглядами имелся Хаяши, для колкостей - Хидэ, для серьезных разговоров, которые тоже, хоть и редко, но случались, - Пата. Чтобы скрыть нервозность, он поднял стакан:
- Кампай, Тай-чан... - даже небольшой глоток заставил слегка поморщиться. - Но пить за последний раз я бы не стал... понимаю, любые слова сейчас прозвучат грубо и плоско, особенно... от меня, но... - глубокий вдох и еще один глоток, заглушая непривычный привкус во рту. - Это конец мира. Но не конец света.
Приятное тепло мгновенно ухнуло в пустой желудок - ни у кого из них с утра не было аппетита.
- М-м… это как сказать, Тоши, - возразил Савада, заново наполняя стаканы и щурясь от неяркого света лампы. – И с какой стороны посмотреть на ситуацию. Я ведь… - он глотнул немного виски и продолжил чуть севшим голосом, - Я ведь всё понимаю, Деяма. Со мной сложно работать, я совершенно не вписываюсь в группу. Два лидера рядом – это уже перебор. К тому же, появился этот мальчик.
При упоминании Хиса Тайджи непроизвольно напрягся. Коротко фыркнув, он отставил стакан подальше и сцепил пальцы, положив на них подбородок.
- У Мориэ есть потенциал, я не спорю. Но, видимо, он крепко понравился Хаяши, раз тот решился вложить деньги в никому не известного юнца.
Басист опустил веки, исподволь наблюдая за молчавшим до тех пор гостем. Намек на склонность Йошики к неформальным отношениям в группе, далеко выходящим за пределы просто дружеских, был необходимой каплей яда на раны Тоши.
- Йошики страшно авторитарен, это так... - кивок у вокалиста уже получился чуть более размашистым, чем обычно. Поступивший чуть ли не прямиком в кровь алкоголь медленно снимал нервозность, Деяма сделал еще глоток и откинулся на спинку низкого диванчика. - Мне-то легко мириться, привычка... не один год все-таки. - Он фыркнул. - Даже Хидэ иногда не выдерживает... что уж о тебе-то с твоим характером. Я вообще удивляюсь, как вы...
... как вы договаривались в постели... в прошедшем времени...
При упоминании Хиса в столь определенном контексте Тоши сжал зубы и одним движением опрокинул остатки напитка из своего стакана в рот, не задумавшись, что делает. Стакан со стуком опустился на столешницу.
- Хироши талантлив, и Йошики это видит. Он всегда видит людей... - взгляд солиста стал чуть менее сфокусированным... Ему вдруг захотелось есть, но момент явно был не тот, и он промолчал, наблюдая, как стаканы наполняются вновь. - И Хис хороший человек... - словно убеждая себя в этом.
- Я его выдерживал, - со спокойной убежденностью в голосе произнес музыкант, - И это было легко. Пока мы делали одно дело, и пока он любил меня. А потом уже – позволял себя любить. Это так легко, Тоши… Когда любишь, всё упрощается в один момент.
Продолжая наблюдать за размякшим вокалистом, Тайджи произнес, глядя куда-то поверх его плеча:
- Да, Йо-чан умеет ухватить суть… и заглянуть в самое сердце. Не сомневаюсь, что Мориэ – отличный парень, - улыбнулся Савада и, чуть наклонившись вперед, похлопал себя по заднему карману брюк.
- Каждый раз, когда выпью, хочется курить, – пояснил он на невысказанный вопрос Тоши. Щелкнув зажигалкой, Тайджи небрежно бросил початую пачку на стол и с удовольствием затянулся. Весь его облик выражал расслабленность и доверие к сидящему напротив собеседнику.
- Понимаешь… - начал он снова, затягиваясь и неторопливо выдыхая дым в сторону, - Я ведь почему так завелся? Потому что не ожидал такой подставы. Именно от него – не ожидал. Мы же вместе начинали, и я бы морду набил тому уроду, который сказал бы мне, что однажды Хаяши меня кинет. Я даже подготовиться не успел.
Не выпуская прислушивающегося к его словам Деяма из поля зрения, он говорил дальше:
- Я музыкант, Тоши, как и ты. Только... ты хоть в музыкальный магазин пойти можешь в случае чего, а я… - он помолчал, стряхивая пепел в миниатюрную грязную пепельницу, - Я ведь только в «X» и существую. Без вас, ребята, я просто басист. Один из многих, и всё. Дерьмо это, Тоши, – заключил Тайджи и замолчал.
Каждый раз, когда басист произносил слово «любовь», пальцы вокалиста вздрагивали на ободке стакана с виски. Взгляд Тоши зацепился за кольцо на пальце его собеседника и не отпускал больше - в лицо Тайджи он сейчас смотреть не мог.
...можно было предположить, что легкого разговора не получится... но настолько... точно сыпать соль на саднящие незаживающие царапины... да еще случайно...
...вы и правда похожи, Савада. Очень похожи с Йошики.
- Ничего никогда не упрощается, - вдруг, вдыхая запах табака. Через секунду Тоши, будто решившись, дотянулся до брошенной пачки и вытащил сигарету... - Не возражаешь? - не дожидаясь ответа, щелкнул зажигалкой и затянулся, едва не закашлявшись, сползая на стол и опираясь на локти. - Ты его любишь, и потому не ожидал «такой подставы». - Злой смешок. - Не верю, что ты перестал его любить, гения нашего признанного... что, просто тебе сейчас?
Он втянул душный воздух в легкие и поднял затуманенные глаза на Саваду, отпив еще полстакана и небрежно поведя зажженной сигаретой между ними.
- Я не знаю, что тебе делать, Тай-чан. Но хотя бы из вредности подыхать бы не рекомендовал... - тонкие губы исказила кривоватая усмешка.
… как тебя зацепило, Тоши-тя-ан…
- Не веришь? – выгнул бровь Савада, гася усмешку в глубине темного зрачка. – И правильно. Йошики очень легко любить. Йошики… умеет стать твоей жизнью, так, да. Ты им дышишь, чувствуешь, живешь. Болеешь им.
Он сделал последнюю затяжку, – она получилась у него какой-то судорожной и неловкой, – и погасил окурок в пепельнице.
- Только… мне плевать на его известность и всеми признанность, - раздельно проговорил Тайджи. – Ты прав, я еще болею. Люблю его, да.
… Йо-чана. Идите к черту со своим Хаяши Йошики. Йо-чан. По-другому – не хочу. И тебе – не дам.
Выслушав Тоши, музыкант равнодушно повел плечом:
- Подыхать я бы никому не рекомендовал. Такой итог без вариантов. Просто… нужно иметь что-то за спиной. Чтобы было, куда возвращаться. Ты как на эту тему, Деяма, м-м?
Задав этот вопрос, Тайджи выразительно посмотрел на собеседника – вокалист явно «поплыл».
… немного же тебе нужно, То-ши… или Хаяши опять забыл отпустить вас на перерыв?
- ...Дышишь, живешь, чувствуешь, болеешь... - эхом чужого голоса. - Жизнь сама по себе болезнь, если от нее умирают...
Медленно тлеющая в нервных пальцах сигарета.
- ...я был бы не против умереть от него...
Расширенные немигающие глаза. После последнего вопроса бас-гитариста Тоши отвел взгляд от его потушенной с капелькой злости сигареты и уставился в стену.
- Какого черта, Тай-чан... у нас обоих нет других вариантов, кроме «Х»... да простит меня Ками-сама, я не знаю, куда теперь возвращаться тебе... У меня есть Йоши... ки... хоть немного, но есть... - длинные пряди упали на щеку вокалиста - он опрокинул остатки второго стакана залпом и почти сполз на столешницу.
… это ненадолго, обещаю.
- Смерть зачастую так сладка, правда же, Тоши? – почти шепотом, раздумчиво проговорил Тайджи, наклоняясь ближе к осевшему на диване вокалисту. - Он у всех есть. У каждого - по чуть-чуть. А ты… - помедлив, он накрыл ладонь Тоши своей рукой и легонько сжал пальцы, - Ты можешь быть для кого-то еще? Чтобы… не умереть слишком скоро, когда он бросит тебя. Как меня. Скажи, Тоши… ты – можешь?
- Он меня не бросит!.. - темные глаза Деяма засверкали искрами почти ненависти, когда он вскинулся, оказавшись лицом к лицу с басистом... бывшим басистом.
...что я здесь... делаю?
- Йошики не бросит меня, понял? Я сочувствую тебе, Т-тайджи, но не больше, и я на твоем месте не... ч-чер-орт!.. - сигарета выпала из пальцев Тоши, покатившись по столу и грозя упасть на его колени; вокалист, рефлекторно, хоть и не очень быстро, отшатнулся в сторону, почти падая с дивана...
- Эй-эй… осторожнее!
Музыкант вскочил из-за стола, огибая острый угол и оказываясь рядом с полупьяным вокалистом.
- Рад, что ты не на моем месте сейчас, Деяма, - шепнул басист, на мгновение прижимаясь щекой ко лбу Тоши. - Ох, как я рад.
Он приподнял его, усаживая на узком диване и пристраиваясь рядом, на самом краю. Находиться в таком положении было довольно неудобно, и Тайджи пришлось положить левую руку Деяма на плечи, чтобы сохранить хрупкое равновесие.
- Но знаешь что? Не ты первый и не я – последний.
С этими словами он развернул Тоши к себе лицом и, когда их глаза встретились, наклонился, коротко и жадно целуя полуоткрытые губы.
- ...Н-ни черта ты не рад, Тай-джи...
Пока тот усаживал его обратно, Тоши оперся ладонями о стол, тряся головой, и облокотился на спинку дивана и руку бывшего согруппника; звуки доходили как сквозь слой ваты, незнакомая кухня едва заметно покачивалась.
...вот попал... кто виски хлещет на голодный желудок... с моей-то устойчивостью к спиртному. Валить отсюда пора, какие еще разговоры...
- Я тебе всегда поперек глотки был... возле Йо-чана...
На плечи солиста легли чужие ладони, повернули его к Саваде...
Помутневшие непроглядные глаза пораженно расширились, когда его рот накрыли жесткие, чуть шершавые губы, в нос проник аромат табака, крепкого алкоголя и дорогого мужского одеколона - одуряющая смесь. Поцелуй был недолгим - Тоши, не успевший даже сделать попытку помешать чужому языку скользнуть внутрь, протестующе простонал - и тяжело задышал, в свою очередь вцепляясь в отвороты рубашки Тайджи, отталкивая его и пытаясь подняться на ноги.
- Ошалел, Тайджи?! Ты, по-моему, пьян больше, чем кажешься... Я ух-хожу, дай мне пройти! - Он машинально вытер губы запястьем...
- Ну чего ты? – хищно улыбался басист, придерживая Тоши уже обеими руками и заглядывая ему в лицо. – Чего? Как будто в первый раз… Ну?
Он вдруг поднялся с дивана, не выпуская вокалиста из рук и увлекая его в коридор.
- Куда ты собрался, Тоши? Ты же на ногах не стоишь… И я знаю, что тебе было не плохо. Правда же? Правда?
Продолжая шептать, Тайджи затащил слабо сопротивляющегося и какого-то поникшего вокалиста в единственную комнату и повалил его на плотный ковер. Сам же устроился сверху, плотно оседлав и сжав коленями его бедра и нагнувшись к самому лицу.
- Не дергайся, Тоши… - хрипло и почти с жалостью проговорил музыкант. – Я не хуже Йошики…

- Н-нет, мне было... было... отв-вали от меня, Тайджи...
Мир скользнул куда-то вправо - Тайджи рванул его к себе не так чтобы очень мягко; вкрадчивый, как тихие шаги за спиной, шепот вплывал в сознание, усиливая панику вокалиста... тем не менее позволившего утащить себя в глубину маленькой квартиры и опрокинуть на пол. Тоши, неровно дыша, тут же приподнялся на локтях в попытке скинуть с себя бывшего бас-гитариста и встать... напрасной попытке: его ерзания, кажется, только спровоцировали еще один смешок. Бедра сжали чужие колени, близко-близко возникло резко очерченное лицо Савады...
- Какого черта... Тайджи?.. - губы слушались с трудом; ладонь уперлась в плечо красивого бас-гитариста, глаза у Деямы непонимающе распахнулись. - Чего тебе... чего тебе от меня надо?!..
- А ты не догадываешься, Тоши? Совсем никаких идей, да? – казалось, что Тайджи забавляют неловкие попытки Деяма освободиться.
- Ну что ты дергаешься, Тоши? Хочешь сохранить лицо? Не бойся, я никому ничего не скажу… Честно.
Он снова поймал теплые, чуть влажноватые губы вокалиста в поцелуй и долго-долго не отпускал их. Прижав Тоши к полу, он быстро расстегнул на нем рубашку – некоторые пуговицы просто оторвал, и они укатились куда-то по ковру. Жесткие пальцы ощупали немного впалую грудь музыканта, бока, погладили живот – и снова поднялись вверх, больно сжимая плечи.
- Перестань ты… - зло прошипел Савада, чередуя короткие отрывистые поцелуи, которыми он награждал ошалевшего от такого напора Тоши, со вполне ощутимыми укусами. – Мы оба хотим этого. Оба…
- Я не хочу... н-ничего... с тобой, понял? - вокалист отпустил в чужой рот долгий отчаянный стон, чувствуя, как мгновенно припухают губы, пытаясь облизнуть их кончиком языка и поймать ловкие руки Савады, в мгновение ока стянувшие с него рубашку.
...только не с ним... какого черта согласился... теперь... теперь... Йошики, он же уз-нает... тогда...
Отчаяние захлестнуло вокалиста, он дернулся еще раз, отворачиваясь от поцелуев и укусов, выгибаясь и чуть не плача от ощущения собственной беспомощности - чужое тело было не сбросить.
- Пусти, ты! - Деяма зажмурился, царапая короткими ногтями рубашку Тайджи, соскальзывая... - З-зачем... я тебе сдался, черт тебя?!..
- Зачем?.. Да просто… не бойся ты, ну… - шептал басист, устраиваясь поудобнее и пытаясь расстегнуть ремень на брюках Деяма. – Что, думаешь, Хаяши сейчас один? Не-ет, дружок, наш лидер не из таких. Время зря не теряет. А может… - ласково проговорил Тайджи, изогнувшись и умудрившись-таки лизнуть Тоши в ухо, - Он сейчас Хиса… трахает, а?
Пряжка наконец поддалась, следом за ней на удивление легко разошлась и «молния» - Савада сполз чуть ниже и запустил ладонь под плотную ткань. Пальцы начали ритмично сжимать и поглаживать наполовину возбужденный член распластанного на полу Тоши.
- Так – хорошо, да? Хорошо ведь? – он больше не улыбался, сам срываясь на приглушенные стоны и настойчивее, резче действуя рукой в брюках вокалиста.
… с-сука…
Распахнувшиеся глаза вокалиста невидяще уставились вверх... он шумно, почти до стона выдохнул, когда случайная ласка послала яркий импульс удовольствия в пах... и зажмурился, неловко прикрывая рот и лицо локтем, зубы вцепились в тонкую материю - слишком живое воображение нарисовало в мгновение ока отличную картинку, и Тоши сдавленно застонал, сжимаясь.
...нет-нет-нет...
Горло словно сдавила холодная рука... когда слуха достиг скрежет «молнии», а затем ловкие пальцы сжали и принялись жестко ласкать его член, заставляя щеки вспыхнуть, а свободную руку - снова упереться в плечо басиста, правда, безо всякого усилия.
- Тайджи-и... перестань! - задыхаясь от смеси удовольствия, ужаса и беспомощной ненависти...
...зачем он это...
- Нет. Мы оба хотим секса, – жестко ответил тот, приподнимаясь и стряхивая с себя руку Тоши. Освободившись, он в два счета содрал с него остатки одежды и швырнул в сторону. Еще один поцелуй – властный и жадный.
Оказавшись на коленях между раздвинутых ног Деяма, Тайджи взялся за ремень собственных брюк. Щелкнула металлическая пряжка; он нарочито медленно потянул вниз язычок «молнии» и приспустил джинсы. Светлое белье уже через минуту оказалось на уровне колен. Тайджи наклонился к тяжело вздыхающему, не сводящему с него пристального, какого-то недоверчиво-испуганного взгляда Тоши, ловко подхватил его под ягодицы, приподнимая и шепотом приказывая вокалисту согнуть ноги в коленях. Деяма подчинился, – скорее машинально, чем по желанию, – и басист уверенно, безжалостно взял его. Зажмурился сам и прикусил губу: движение было практически невозможно из-за тесноты и сухости внутренних тканей.
- Расслабься, Тоши… я… сейчас…
Он подался назад, покидая опаленное внезапной болью тело, выпрямился, поднося правую ладонь к лицу и быстро смачивая ее слюной, и торопливо просунул руку между их телами, обхватывая и лаская свой член.
- Потерпи, хорошо? Т-ш-ш-ш…
Тайджи снова вошел – на этот раз легче и медленней. Приостановился, слушая прерывистые сдавленные всхлипы под собой, и неумолимо задвигал бедрами.
...Тоши попытался было свести колени и оттолкнуть себя от басиста, вздрагивая от легкого сквозняка по полу - теперь он лежал на ковре практически голый, не считая расстегнутой тонкой рубашки; увернуться от поцелуя не получилось. Черные глаза без зрачков не мигая следили, как расстегивается замок и ползет вниз «молния», отражая случайный оранжевый блик снаружи... дышать, как выяснилось, Тоши забыл, не в состоянии до конца поверить в происходящее.
...не хочу... с тобой...
...сам себе-то не ври, проговорил тоненький голосок в глубине сознания.
Больше от этого и потому, что машинально подчинился гипнотизирующему шепоту, чем от боли, Деяма встал на лопатки, выгибаясь всем телом, вцепившись зубами в собственное запястье - когда внутрь безо всякой подготовки протиснулась твердая плоть. Из горла рвались вопли, в уголках глаз закипали злые слезы; вокалиста отчетливо трясло даже при второй, более удачной попытке Савады взять его. Сдержать тихие всхлипы он не сумел, несмотря на прокушенные губы... сгорая от стыда и унижения, уставился распахнутыми глазами в сторону, чувствуя тяжелое дыхание на щеке...
- Тихо-тихо… - успокаивал его Тайджи, сдерживая порыв сильнее и резче двигаться в этом, таком послушном теперь теле. Басист негромко постанывал, прогибаясь в пояснице и откидывая назад голову. Силуэт его удивительно четко вырисовывался в светлом прямоугольнике огромного – в половину стены – окна. Нависнув над своей жертвой, Тайджи секунду всматривался в искаженное судорогой то ли боли, то ли удовольствия лицо Деяма. Потом наклонился ниже, в нежданной ласке легонько касаясь его губ поцелуем. И, стискивая пальцы на поднятых узких бедрах, толкнулся сильнее, глубже проникая в чужое тело и растягивая тесные ткани.
Взгляд Тайджи ощущался едва ли не так же четко, как его член внутри почти безвольного тела; Тоши, устав сопротивляться и стараться ускользнуть от обжигающей боли внизу, тихонько постанывал, царапая ногтями ковер и медленно мотая головой, окончательно спутав светлые волосы. Притворная нежность в голосе и прикосновение к губам заставили его всхлипнуть почти открыто до тех пор, пока одно из движений не задело в глубине чувствительное местечко... Приоткрытые губы вокалиста изогнулись, он вцепился рукой в собственные волосы, ощущая, как поднимается, прижимаясь к животу его член... снова начиная биться под тяжестью тела Савады.
Резкая перемена в поведении любовника не осталась для Тайджи незамеченной. Коротко рыкнув, он повторил особенно удачное движение – для этого ему пришлось слегка изменить угол наклона и напрячь поясницу и бедра. Тяжело дыша, он еще несколько минут жестко трахал Деяма, а потом, приостановившись, сомкнул ладонь вокруг его члена. Тоши был опасно близок к тому, чтобы кончить, не дождавшись партнера, но басиста это даже обрадовало. Секс с Деяма не получился ни феерическим, ни оригинальным, но Савада знал, что достиг своей самой главной цели, и этого было вполне достаточно, чтобы испытать глубочайшее удовольствие, которое в данном конкретном случае могло быть приравнено к сильнейшему оргазму.
Начав двигаться более плавно и размеренно, но от того не менее настойчиво, он сильно проводил сомкнутой ладонью по гладкому твердому члену Тоши, подушечкой большого пальца дразня чувствительную головку и потягивая чуть влажноватый ствол вверх.
Смесь даже чисто физических боли и наслаждения, - Тайджи все-таки не был особенно ласковым, - заставляла вокалиста стонать, невольно подчиняясь навязанному удовольствию; он зажмурился снова, не в состоянии видеть над собой тяжело вздыхающего басиста, уголки губ которого приподнялись в едва уловимой безучастной улыбке...
Когда Савада чуть замедлил движения и занялся его членом, Тоши, вскрикнув еще раз и чувствуя, как внутри поднимается знакомая теплая волна, выгнулся всем позвоночником, рискуя сломать его... сдерживать себя в сексе у него не получалось почти никогда, да он и не стремился, не считая это нужным – ему нравилось растворяться в партнере, существовать не для себя, а для него. А в таком положении, как сейчас, оказываться не приходилось.
Раньше.
Ставший огромным чужой член двинулся, кажется, еще глубже, пальцы сжали и потеребили головку именно так, как... и Деяма со сдавленным воплем изогнулся, выплескиваясь в ладонь Тайджи, чувствуя теплые капли и потеки на животе и груди... и продолжающиеся толчки... закрывая запястьем рот.
- Вот и… всё-о-о…
Надрывно простонав и быстро-быстро двигая бедрами, Савада довел до оргазма и себя. Пальцы разжались – он оперся ладонью о ковер, наклоняясь вперед и глубоко вдыхая приторно-теплый воздух. Тело наливалось приятной усталостью и истомой, басист пошевелился, покидая чужое тело и опрокидываясь рядом на спину.
… вот и всё…
Тайджи улыбался – чуть устало, но все же победно. Если бы достало сил, он бы рассмеялся – от души.

***

Притормозив у здания клуба, экс-басист «X-Japan» оставил мотоцикл у фонарного столба, за пару йен договорившись с ошивающимся тут же подростком, чтобы тот следил за ним, после чего зашел внутрь. Ито он заметил сразу же – бармен спускался по лестнице второго этаже и приветствовал появление старого знакомого легким наклоном головы.
- Выпьешь? – поинтересовался Окимура, доставая пару чистых стаканов.
- Плесни мне немного бурбона, о’кей?
- Yoshi…
Подвинув напиток Тайджи, Ито подождал, пока музыкант выпьет, и вопросительно приподнял бровь, ожидая следующей реплики. Савада поправил шляпу и сверкнул белозубой улыбкой.
- Я тебе принес кое-что… - на стойку легка плоская черная коробочка, оказавшаяся видео-кассетой. – Посмотри на досуге. Раритетное издание. Называется «Бесценная любовь».
Коротко хмыкнув, Тайджи расплатился за выпивку и, широко шагая и посвистывая, покинул «Маджестик».
Помедлив, Ито протянул руку к кассете.



Уголки губ были чуть приподняты, словно их владелец вот-вот собирался улыбнуться; глаза - предусмотрительно скрыты за тонированным пластиком зеркальных очков. Тот факт, что освещение в студии было приглушенным, его, казалось, не трогал совершенно.
Когда-то Тоши терпеть не мог солнечные очки. Однако уже больше четырех лет он считал их чуть ли не самым гениальным изобретение человечества. А сегодня, пожалуй, - самым гениальным.
Ему отчаянно хотелось, чтобы вчерашнего дня не было. Просто - не было. Горячий, холодный, а потом контрастный душ, под которым он простоял полночи, мало помог – вода никак не могла смыть грязь изнутри. Но хотя бы вырубился он быстро. На целых два часа.
…как я только… да что теперь.
Мысли неслись по одному и тому же неразрывному кругу; Тоши и в голову не приходило особенно ненавидеть экс-басиста: он вообще редко когда винил других в чем бы то ни было. Правда, чего он не понимал – так это зачем Тайджи понадобилось... делать то, что он сделал. Савада даже всерьез его никогда не воспринимал, считая марионеткой Хаяши...
...что – скажешь, не так?!.
...наверное, так... я не знаю...
Вокалист закусил губу, невидяще уставившись перед собой. Он любил Йошики, кажется, всегда, и понятия «измена» в его словаре просто не существовало... а теперь...
Делать каждый следующий вдох откровенно не хотелось.
- ..Тоши! Тошимитсу, черт тебя!! Где опять завис, все готовы, у нас времени - трех часов не осталось..!
Он незаметно вздрогнул, улыбнулся сидящему за установкой лидеру и надел тяжелые наушники, пытаясь снова начать воспринимать реальность.
...реальность...
«Ты можешь быть для кого-то еще? Чтобы… не умереть слишком скоро, когда он бросит тебя. Как меня...»
...пошел к черту, Савада.
Тоши Деяма глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, принялся прислушиваться к по-другому аранжированному проигрышу лидирующей гитары...


***

Квадратную просторную комнату освещал только свет широкого экрана телевизора; неровные отблески танцевали на полированной поверхности низкого столика в европейском стиле и на тихонько позванивающем «поющем ветерке» над прикрытой дверью... отражались оранжевыми огоньками в кубиках льда в стакане, скупо освещая лицо человека, расслабленно сидящего на самом краю длинного мягкого дивана.
...Mou hitori de...
Кажущиеся черными провалами глаза с легким интересом следили за чередой сменяющих друг друга каналов – триллер, кулинарное шоу, новости, спорт, музыкальная передача... Бармен «Маджестика» опустил руку с пультом и вдохнул ароматный дым легкой сигареты, стряхнув пепел в полупустой стакан. На экране пара ведущих закончила беседу с гостями передачи и включила клип; замелькали многоцветные яркие кадры, прожектора высветили беснующуюся толпу, потом ударника и соло-гитариста на сцене...
«- My face is covered with blood,
There's nothing but pain...»
Он с минуту послушал песню, внимательно наблюдая за людьми по ту сторону экрана; затем, повинуясь движению пальца, картинка поменялась. Равно как и звук. Зажегся ровным светом индикатор на приостановленном было видеомагнитофоне. Ему пришлось немного прибавить громкость.
...Mou hitori de arukenai...
На полу небрежно обставленной комнаты - две сплетенные фигуры, залитые уже гаснущим светом заката, как если бы снимали сверху. Ритмичное движение; разметавшиеся по ковру почти белые длинные волосы; неподалеку темным пятном – неаккуратно брошенная одежда. Выгнутая напряженная спина, обтянутая тонкой тканью; ладонь в перчатке с обрезанными пальцами, упирающаяся в чужое плечо. Шорохи, постанывания и приглушенные вскрики.
Молчаливый зритель снова понимающе улыбнулся, поднося сигарету к губам; в голове упорно крутилась отдаленно знакомая мелодия с оттенком светлой печали. Но припомнить слов ему почему-то никак не удавалось.
Возможно, потому что они еще не были написаны.


***

...Mou hitori de arukenai
Toki no kaze ga tsuyosugite
Ah kizutsuku koto nante
Nareta hazu dakedo ima wa...


1992-2006