Пролог

Солнечный луч коснулся лица Маны, и тот, смешно поморщившись, перевернулся на живот, стараясь спрятаться от вступающего в свои права дня.
- Мана…
- Ммммм…
- Ты просил разбудить…
- Бу-бу-бу-бу. Иди ты… я хочу спать… Мана баиньки… - Он попытался зарыться под одеяло.
- Проснись, - сказал Гакт и поцеловал его в затылок. – Просыпайся, говорю! – он придал своему голосу строгости и стянул с Маны одеяло.
- Не хочу… - захныкал тот, но все-таки соизволил открыть глаза и даже сел на кровати, глядя на Гакта слипшимися со сна глазами и от души зевая.
- Кофе? – спросил Гакт, протягивая ему чашку.
- Да. Спасибо. Черт, какой горячий… В честь чего ты такой добрый, м?
- Да так… Захотелось…
Ритуал повторялся почти каждый раз, как они ночевали здесь, правда, иногда они менялись ролями, и Мана немилосердно стаскивал с Гакта одеяло, но такое случалось крайне редко. Кофе в постель Гакт приносил любовнику не всегда, конечно, однако хотелось иной раз поухаживать за Маной. Потому что потом можно взять чашку из его рук и прижать его ладони к своим щекам… поцеловать… И оба будут потом, ругаясь сквозь зубы, очень быстро собираться, и Гакт, как всегда опоздает, но зато будет еще несколько поцелуев и объятий, будет шелк его кожи под руками…
Мана осторожно высвободился из гактовских объятий.
- Мне скоро идти, - сказал он, - а я даже в душе еще не был…
- Ну… еще пять минут?
- Ладно…
- А может… по-быстрому?..
- Нет. Мне надо в душ!
- Можно с тобой?
- Нет!
- Тогда еще один поцелуй, а то не пущу.
- Мммммм… Ладно, давай по-быстрому…
Снятая на подставное имя квартира на окраине Токио… маленький, отделенный тонкими занавесками от остального мира, хрупкий и потому такой драгоценный рай, где есть только они двое. Рай, которого могло бы и не быть…

I.

Врачи и друзья настояли на том, чтобы он все-таки поехал в отпуск:
последнее время из-за постоянной усталости он совсем не мог есть и спать. Гакт сначала хотел показать характер и заявил, что никуда не поедет, но, проснувшись однажды ночью от лая давно почившей Белл, решил, что характер характером, но…
Именно так он и оказался здесь, посреди заштатного городишки где-то
во Франции. И все было бы хорошо, но застрял он тут в буквальном смысле слова: машина увязла в грязи по самый бампер. Дождь даже не думал прекращаться. Хорошо хоть, что гостиница – единственная, конечно, в этом городе – оказалась рядом.
Вот тут-то все и началось. Гакт уже протянул руку за ключом от
номера, когда скрипнула входная дверь, и в холле появился мужчина. Он откинул со лба мокрую прядь, и Гакт сразу узнал его…
Они умудрялись избегать друг друга, живя в одном городе, но по неписанным законам большого безумного мира встретились здесь, в Богом забытом уголке Европы. И, к своему удивлению, он тепло улыбнулся вошедшему.
- Господа знакомы? – поинтересовался портье, тоже улыбнувшись.
Мана – это был он, конечно, согласно закону жанра, - кивнул
утвердительно и посмотрел на Гакта.
- Никогда не думал, что скажу это, - произнес он, протягивая ему руку, - но я рад тебя видеть.
- О, какая удача! – весело ворковал портье. – Мсье больше не будет скучать!
Мана бросил на него взгляд, в котором четко читалось «Заткнись,
идиот!», но куда французам понять тонкости взаимоотношений между японскими музыкантами. Мане здесь действительно было скучно, но появление Гакта в его планы не входило. И все-таки он действительно был ему рад, как это ни странно.

II.

Ужинали они вместе. Мана поминутно чихал и каждый раз за это
извинялся. Гакт глядел на него, улыбаясь, и от этого взгляда Мана еще больше смущался.
- Прекрати меня разглядывать! – не выдержал он.
- Извини. Просто очень непривычно видеть тебя таким…
- Каким?
- Vulgaris.*
Мана фыркнул.
- Умные слова знаешь, надо же. – Снова чихнул. Снова извинился. – Ну, спрашивать, как у тебя дела, я не буду: от новостей о твоих успехах все равно не спрятаться, а твоя личная жизнь меня не интересует. Но что ты делаешь здесь? – Мана с такой интонацией произнес последнее слово, что можно было подумать, будто «здесь» - его собственность.
- Я бы рад тут не быть, - немного обиженно сказал Гакт, - но моя машина застряла, и я буду торчать тут, пока дождь не кончится.
- Не хочу тебя огорчать, но дождь зарядил дня на три, не меньше, - сказал Мана, почему-то переходя на французский.
- Да, - тоже по-французски ответил Гакт, - мне говорили. Поэтому тебе придется тебе меня терпеть…
- Твой французский – отвратителен, - смеясь, сказал Мана уже по-японски. – Ты так и не удосужился его выучить.
Своим знанием французского Мана всегда кичился, и Гакта это
выводило из себя.
- Зато я отлично говорю по-китайски, - отпарировал он.
Мана демонстративно пожал плечами.
- Были бы мы в Китае… Не сердись. При других обстоятельствах я бы этого не сказал, но – повторюсь – мы тут совсем одни… дождь… и я рад тебя видеть. И у меня нет ни малейшего желания ссориться.
- Иными словами: встреться мы в Японии, ты бы плюнул мне в лицо, но раз уж так случилось, готов меня терпеть? Что ж, спасибо за откровенность.
- Я не это имел в виду…
- Да ну? К черту! По случаю такой неожиданной встречи предлагаю выпить.
- Очень жаль, - ответил Мана, - но в местном погребе только кислятина, по недоразумению названная вином. Местный виноград редкостная отрава.
- Отвратительно, - сказал Гакт. – Но – совершенно случайно – у меня есть несколько бутылок отличного вина…

__________________________________
*Vulgaris – обыкновенный (лат.)

III.

- Вино действительно отличное, - произнес Мана, ставя бокал на столик. – Где ты его достал?
- Скажем так, одна прекрасная француженка…
- Избавь меня от этого! Ты же знаешь, что я терпеть не могу всех этих любовных историй!
- Я пошутил, - сказал Гакт, снова наполняя бокалы. – На самом деле я купил его в городке неподалеку отсюда. И да, я прекрасно помню, как ты краснел и закрывал ладонями уши, когда кто-нибудь заговаривал о любовных похождениях. И это почему-то не мешало тебе выходить на сцену в мини-юбке.
- Ну, ты у нас тоже не пай-мальчик. Если б я был женщиной, после всего, что ты со мной делал на сцене, ты должен был бы жениться на мне.
- Ха! Я?! Может, тебе напомнить, кто кого бросил?
Мана сжал губы. «Конечно, - подумал он, - это я ушел от тебя. А что я
должен был делать? И ведь ты даже не попытался удержать меня! И теперь… Теперь, после стольких лет, ты упрекаешь меня?»
- Сейчас это уже не имеет значения, - холодно сказал Мана.
- Не имеет значения? – переспросил Гакт, то ли серьезно и возмущенно, то ли как будто шутя. – Да у меня, может, травма от этого на всю жизнь! Я, может, по ночам спать не могу с тех пор! Черт, надо еще налить…
- Ну, про травмы можешь мне не рассказывать. Насколько мне известно, ты быстро нашел себе нового… хм… гитариста.
- Клаха у тебя только пел, можно подумать.
- Думай, что хочешь! Еще раз говорю: сейчас это уже неважно. Просто воспоминания. Хорошие, плохие…
- Ты, пожалуй, прав, - помолчав, сказал Гакт. – Это все было в другой жизни. И тем не менее… - Он грустно улыбнулся. – Где-то у меня до сих пор лежит твоя брошь. Ты как-то забыл ее у меня. Ты был ужасно рассеян… И все-таки я любил тебя.
«Любил? Не верю…» - Мана сильнее сжал свой бокал.
- Ты никогда не говорил об этом… - тихо произнес он.
- Чтобы ты посмеялся надо мной? Тебе же было все равно!
Мана промолчал. Ему хотелось кричать: «Идиот! Я же с ума сходил
из-за тебя! А ты… ты вел себя, как эгоист. И если бы у меня был малейший повод думать, что ты любишь меня…»
- Молчишь? Значит, я прав. Ты же всегда думал только о себе! «Ах, не испачкай мне платье!»
- Ты пьян. – Мана вдруг успокоился. – Я не намерен продолжать этот разговор. Единственное, что я могу тебе сказать: ты даже не пытался удержать меня.
- Потому что ты бы все равно не остался. Сядь, ради бога! Не будем больше об этом… Еще выпьешь?
- С удовольствием. – Он чихнул. – Извини. Кажется, я все-таки простыл…
Гакт, улыбнувшись, взглянул на него и неожиданно сказал:
- Если бы твои фанаты видели тебя сейчас, они бы полюбили тебя еще сильнее…
- Прости, что?
- Ну… Когда на тебе нет тонны косметики и ты нормально одет… ты даже на человека похож.
- Иди к черту! – Мана рассмеялся и непроизвольно хлопнул Гакта по плечу.
Гакт схватил его руку и прижался к ней губами. Мана замер от
неожиданности.
- Ты знаешь, - прошептал Гакт, - мы тут совсем одни… И мы, наверное, никогда потом не увидимся… и я очень не хочу спать один…
Мана прикрыл глаза. «Что он говорит? Зачем он меня обнимает? Ах
нет!» Мана прекрасно знал силу этого голоса: с таких вот шептаний все и началось… Он с трудом взял себя в руки и тихо сказал:
- Пусти.
- Прости, - так же тихо ответил Гакт. – Это все вино… - Он откашлялся. – Но, знаешь ли, когда ты носил юбки, приставать к тебе было намного проще.
- Пошляк! – Мана фыркнул. – Думаю, - сказал он, помолчав, - мне лучше уйти… Я хочу спать. Один. Спокойной ночи.
Гакт ответил не без сожаления:
- Спокойной ночи.

IV.

Мана вышел, чуть пошатываясь от выпитого. Гакт посидел немного,
глядя перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Несмотря на поздний час, спать не хотелось. Он допил вино и достал ноутбук, - немного поработать и лечь спать.

***
Мана чувствовал себя совсем разбитым. То ли он слишком много
выпил, то ли брала свое простуда. Он уснул, но скоро проснулся от холода. Закутавшись в халат, он снова забрался под одеяло; его трясло так, что стучали зубы. Он с трудом поднялся, закружилась голова, к горлу подступила тошнота, перед глазами запрыгали черные точки. Мана мысленно выругался. Только этого еще не хватало! Вдруг ему стало страшно: что если это – конец? Мысль, конечно, глупая, но уж слишком пугающая. Оставаться одному сейчас, в таком состоянии, было нельзя. Шатаясь, он кое-как добрел до двери. Гакт жил в номере напротив, нужно было всего лишь дойти до его двери и постучать; он, конечно, не спит…
Тело вдруг обдало жаром, он покачнулся, но смог устоять на ногах.
Гакт открыл дверь и удивленно посмотрел на Ману.
- Что?.. – начал было он и едва успел подхватить падающее тело.

V.

Мана открыл глаза. Из-за неплотно задернутых штор пробивался
солнечный свет. Мана попытался сообразить, где он и что с ним; получилось плохо. Смутно помнил он, что ему стало плохо, что кто-то заботился о нем, вытирал пот со лба, кутал в одеяло и даже, кажется, кормил, как ребенка, с ложечки… Еще слышался смутно знакомый голос – убаюкивающий, успокаивающий. Он помнил, что просыпался несколько раз, но видел только темноту вокруг. Теперь же было светло; он лежал на кровати, и его уже не бил озноб, сменяемый нестерпимым жаром.
- Доброе утро, - услышал он мягкий голос. – Как ты?
Гакт потрогал его лоб и погладил по волосам.
- Кажется, жив, - хрипло ответил Мана. – Что со мной было?
Гакт пожал плечами.
- Сильная простуда, - сказал он. – Вроде бы. Местный врач оказался идиотом, и я вытолкал его в шею.
Мана только кивнул. Говорить ему было трудно: от длительного
молчания горло пересохло. Пить хотелось нестерпимо. Гакт, словно прочитав его мысли, протянул ему стакан воды.
- Спасибо, - сказал Мана, выпив все чуть не залпом. – И долго я так болел?
- Дня два… - Гакт задумался. – Не могу точно посчитать… Кстати, милая пижамка.
- Можно мне еще воды? – смутившись, попросил Мана.
- А еще ты разговаривал во сне, - изменившимся голосом произнес Гакт, протягивая ему стакан. – С Ками.
- Ничего удивительного, - отозвался Мана. – Когда я так болел последний раз, именно он обо мне заботился. Видимо, я перепутал…
- Возможно. Но это было как-то… страшно. Ладно, бог с ним. – Он погладил Ману по голове, убрал со лба волосы. – Ты все еще такой бледный… И лоб горячий. Может, поспишь еще?
Мана послушно закрыл глаза. Но через мгновение снова заговорил.
- Извини… ты не мог бы… мне нужно… э…
- Пить меньше надо, - рассмеялся Гакт, помогая ему встать. – И не надо так стесняться… Кто, ты думаешь, тебя в туалет водил?
Мана из бледного превратился в розового.
- Не смущай меня, пожалуйста, - попросил он.

Мана проспал до самого вечера. Проснувшись, он почувствовал, что
ему нестерпимо хочется есть. Гакт искренне обрадовался этой новости и поинтересовался, желает ли он ужинать в номере, или спуститься вниз, в ресторан? Мана решил рискнуть и все-таки дойти до ресторана.
- Мы теперь не единственные постояльцы в гостинице, - сказал Гакт, помогая Мане спускаться по лестнице.
- Ну вот, - ответил Мана, - а я в халате…
- Ты болеешь, тебе можно, - успокоил его Гакт.
Служащие гостиницы встретили Ману радостными возгласами и
поздравлениями с выздоровлением.
- Мы очень переживали за вас, мсье, - говорила официантка, накрывая на стол. – И мы очень рады, что вы снова с нами! Пожалуйста, берегите себя!
- Что это так разворковалась? – спросил Гакт.
- Я здесь вроде как постоянный и любимый клиент, - ответил Мана. – Вот и все.
- А мне показалось, - не удержался Гакт, - что она в тебя влюблена.
Мана чуть не поперхнулся.
- Ты с ума сошел?! Она мне в матери годится!
- Я пошутил, - миролюбиво сказал Гакт. – Приятного аппетита.
- Спасибо. Тебе тоже.

VI.

На лестнице Мане вдруг стало дурно. У него закружилась голова, и,
чтобы не упасть, ему пришлось вцепиться в руку Гакта.
- Извини, - пробормотал он, отчаянно моргая, чтобы прогнать из глаз черные точки.
Вместо ответа Гакт вдруг взял его на руки.
- Мне так спокойнее, - сказал он.
- Кто-нибудь увидит! – испуганно прошептал Мана.
- Ты болеешь, тебе можно.
- Только не урони меня, - попросил Мана, прижимаясь к нему.

- Вот! И никто нас не видел, - сказал Гакт, осторожно, словно ребенка, укладывая Ману на кровать.
Мана, все еще обнимая Гакта за плечи, посмотрел ему в глаза и, к
собственному удивлению, произнес так тихо, что Гакт скорее угадал, чем услышал:
- Поцелуй меня…
Гакт коснулся губами его виска, потом – века и только потом уже
припал к приоткрытым губам…
- Подожди… - хрипло прошептал Мана, чувствуя, как рука Гакта забирается ему под халат. – Я же все еще болен…
- Тссс… - шепнул ему на ухо Гакт. – Я буду нежным, буду страшно осторожным…
- Хорошо… - тихо ответил Мана, блаженно закрывая глаза и подставляя шею горячим поцелуям.
Гакт действительно был нежным и осторожным. Он словно боялся
навредить чем-нибудь Мане. И Мана буквально таял под ласками, отвечая на них со всей страстностью, на какую только был способен. Он уже готов был полностью отдаться любовнику, но тот, сдерживая обещание, не торопился.
- Ну же?.. – тяжело дыша, произнес Мана.
- Ты уверен? – тихо спросил Гакт.
- Да…
- Тогда повернись. – Гакт улыбнулся.
Гакт провел губами вдоль его позвоночника. Чуть приподнял его
бедра…
- Ай!
- Извини… Так лучше?
- Да… - Мана почувствовал, как затылок обдало горячим дыханием Гакта и, тихо застонав, сжал его руку.

- Ты изменился, - сказал Мана, поудобнее устраиваясь на плече у Гакта.
- Ты тоже, - ответил тот. – И таким ты мне нравишься больше… когда на тебе нет толстого слоя косметики и ты не завернут с ног до головы в кружева и атлас…
Мана фыркнул.
- На меня работает целая армия гримеров и костюмеров, но теперь я всех уволю, потому что Гакту так нравится больше! А по поводу макияжа – кто бы говорил.
- Это татуаж, он не смывается, - отмазался Гакт.
- Я хочу в душ, - заявил Мана и попытался выскользнуть из его объятий. – Пусти.
- Пойдем вместе. А то вдруг ты там упадешь в обморок и разобьешь себе голову?
- Фу, какой ужас! Эй! До душа я уж как-нибудь дойду!
- Мне нравится носить тебя на руках. Смирись с этим и не брыкайся.
Под душем можно было стоять, прижавшись друг к другу, и
целоваться. Гакт гладил Ману по волосам и целовал, целовал, целовал… пока Мана мягко, но уверенно не попросил его перестать.
После душа Гакт укутал Ману теплым махровым полотенцем и на
руках отнес в постель. Уложил его и сам лег рядом.
- Фу, ты мокрый, - рассмеялся Мана, когда Гакт притянул его к себе.
- И что? Ты же ничего сделать не можешь. – Он навалился на Ману, прижимая его к кровати. – О, наконец-то хоть румянец появился. А то белый, как Смерть. – И он снова припал к его губам.
Мана жадно ответил на поцелуй и умудрился повернуть Гакта на
спину, оказавшись сверху. Провел пальцами по его груди и животу. Гакт вздрогнул, когда прядь волос Маны коснулась его паха. Никогда раньше Мана не делал этого, сколько бы Гакт ни просил его… А теперь кукольный ротик Маны творил с ним такое, что он готов был умереть на месте.
- О-о-ох…

VII.

- Привет, - сказал Мана.
- Привет. – Гакт улыбнулся и потянулся к нему.
- Фу! – Мана попытался зарыться под одеяло. – Ты же еще зубы не чистил! Пусти!
- Ты тоже еще не чистил, - ответил Гакт, все-таки целуя его в губы.
Мана обвил его шею руками и прижался к нему; Гакт в ответ крепче
его обнял. С минуту они так и лежали. Были слышны тиканье часов на стене и приглушенные голоса за стеной: новые постояльцы в соседнем номере желали друг другу доброго утра.
Гакт усмехнулся.
- Интересно, - сказал он, - мы им сильно спать мешали?
- Думаю, они нас теперь ненавидят…
- Пусть ненавидят. Пойдем завтракать?
- Угу. – Мана даже глаз не открыл. – Сейчас пойдем.
- Эй! – Гакт коснулся губами его шеи, потом ключицы. – Доброе утро.
- Да-да. Утро действительно доброе… иди ко мне…
Поцелуй длился очень долго, насколько хватило дыхания.
- Я так понимаю, - жарко дыша, прошептал Мана, - завтрак отменяется?
- Переносится на неопределенный срок… - Гакт так сильно сжал Ману в объятиях, что тот сдавленно охнул.
- Ты обещал быть нежным и осторожным, - напомнил он.
Гакт усмехнулся и провел языком вдоль его уха, потом по шее и плечу,
ключицам. Мана гладил его по волосам и плечам, блаженно закрыв глаза, отзываясь легким вздохом на каждое прикосновение.

***

Во время весьма позднего завтрака у Гакта неожиданно зазвонил
мобильный телефон. Мана не слышал разговора, но отчего-то ему был неприятен этот звонок. Впервые за все это время, с того момента, как он пришел в себя после болезни, он вдруг подумал о том, что не понимает, что происходит между ним и Гактом. Гакт был нежен, как никогда раньше, и ненасытен – как и всегда, но крылось ли за этим что-то еще, кроме секса? Впрочем, он и сам себя не понимал. Когда он увидел Гакта здесь, он, понятное дело, удивился, но все же обрадовался ему: приятно было обнаружить, что он не один, что есть кто-то, с кем можно поговорить, если вдруг захочется, тем более что они знакомы; но, с другой стороны, если вспомнить то, как они расстались… Во всяком случае, спать с ним Мана точно не собирался. Но ведь это он, а не Гакт, сказал «поцелуй меня», сказал, потому что действительно очень хотел, чтобы Гакт его поцеловал… Какого черта! Он всегда мыслил ясно и знал, чего хочет, а сейчас решительно не понимает, что с ним происходит, и это крайне неприятно.
Гакт закончил разговор и вернулся к столу.
- Что-то я совсем потерялся во времени, - сказал он. – Оказывается, я уже должен быть в Японии… Не прямо сейчас, конечно, но чем скорее, тем лучше.
- Визу просрочил? – спросил Мана.
- Пока нет, но имею все шансы.
- Ну, останешься тут навсегда. – Мана пожал плечами. – Тут полгорода таких застрявших.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Этого места даже на карте нет, кто тут искать иммигрантов будет?
- Ты тут тоже застрял?
- Нет, конечно. Я сюда отдыхать приезжаю. – Он помолчал немного. – Когда ты едешь?
- Думаю, сегодня вечером. Если, конечно, это будет возможно. Ты, я так понимаю, остаешься.
- Да, на пару дней.
Мана вдруг почувствовал, как у него сжалось горло. «Вот и всё», -
подумал он, не до конца понимая, что, собственно, «всё». Он ясно понимал только одно – если сейчас не будет сказано что-то важное, решающее, то они больше никогда не увидятся; но что именно нужно сказать - ему или Гакту, - он не знал.
- Эй, - сказал вдруг Гакт. – С тобой все в порядке?
- М? – Голова закружилась, и перед глазами снова запрыгали черные точки. - Если честно, нет… - Он покачнулся, чуть не упав со стула.
- Пойдем-ка в кроватку, - сказал Гакт.

VIII.

Мана никогда не чувствовал себя таким отвратительно слабым, как
сейчас; он чуть не плакал от обиды и злости на себя. Лежа под двумя одеялами, он дрожал, как осиновый лист.
- Отвратительно! – вдруг произнес он капризным голосом.
- Что? – переспросил Гакт.
- Всё! Всё неправильно! В мои планы не входили ни болезнь, ни ты, черт тебя возьми!
- Эй! – Гакт кинулся к нему. – Да что с тобой?!
Мана закрыл лицо руками и замотал головой, прогоняя слезы. Рыдания
душили его; пытаясь подавить их, он жалобно всхлипнул.
- Успокойся… - тихо сказал Гакт, обнимая его и гладя по голове. – Всё хорошо… Тихо, успокойся… - Он шептал так тихо, что слова едва можно было различить, но сам звук его голоса успокаивал, убаюкивал. – По-моему, тебе лучше поспать.
- Угу. – Мана прижался к Гакту. – Побудешь со мной?
- Конечно.
Спать Мане на самом деле не хотелось, но лежать вот так, закрыть
глаза и ни о чем не думать… Гакт гладил его по волосам.
- Ты не спишь? – спросил он.
- Нет…
- Знаешь что… Поехали вместе? Не хочу, чтобы ты оставался тут один.
- Вместе? – удивленно переспросил Мана, поднял голову и посмотрел Гакту в лицо. – В каком смысле?
- Что значит – в каком смысле? В буквальном. Я не хочу оставлять тебя здесь. Мне будет спокойнее, если ты будешь выздоравливать не в этой дыре, а где-нибудь, где есть больница. Например, в Токио. И не спорь со мной, - заявил он, видя, что Мана собирается ответить, - это бесполезно.
- А если бы… - задумчиво произнес Мана, - я был здоров, ты бы уехал один, так?
- Не знаю, - честно признался Гакт. – Ничего не знаю… - добавил он очень тихо; зарылся пальцами в волосы Маны, привлек его к себе и крепко поцеловал.
Несколько мгновений они лежали, обнявшись, и молчали. Потом Гакт
еще крепче прижал Ману к себе и прошептал ему на ухо:
- Мне кажется, я люблю тебя.

IX.

«Мне кажется, я люблю тебя», - эти слова все еще звучали у Маны в
ушах. «И чего ты от меня ждешь?» - думал он. Он не нашелся, что ответить на такое признание, только пробормотал что-то, сам не понимая, что именно. Потом сослался на то, что уже выспался и что надо собираться, и заперся у себя в номере. Он не был тут с той ночи, когда ему стало плохо. В комнате было пусто и, казалось, холодно. «Как я вообще мог тут спать один? - подумал он. – И почему мне кажется, что у Гакта намного уютнее, они ведь одинаковые…»
- Ну, успокойся, - сказал он своему отражению в зеркале. – Ничего ужасного не случилось. И он же сказал: кажется. И вообще, ты чего ждал? Что вот-вот произойдет что-то решающее. Произошло. Успокойся…
«Докатился, - подумал он, - с зеркалом разговариваю. Хорошо, что не
отвечает… Но, кажется, я все-таки еду с ним. Он же не оставит меня тут! Не посмеет! Тьфу, черт! Это же его идея. Точно не отстанет».
- Все-таки что же мне делать? – сказал он вслух.
- Мана. Ты с кем разговариваешь? – раздался за его спиной голос Гакта.
Сколько Мана знал его, Гакт всегда имел привычку появляться в
помещении совершенно бесшумно, причем, конечно, именно в тот момент, когда никто его не ждал.
- С зеркалом, - честно сказал Мана.
- О. И что говорит?
- Да оно все больше слушает. Слушай, ты бы колокольчик на шею повесил, что ли. А то ходишь, как тень отца Гамлета…
- Извини, что напугал, - ровным голосом сказал Гакт. – Ты едешь?
Мана повернулся к нему.
- Я… я запутался, - сказал он. – Я столько лет тебя ненавидел, а потом, - он говорил, захлебываясь словами и судорожно глотая воздух, - потом как отрубило: ничего больше не было. И я думал, что все забыл, а теперь… теперь я уже ничего не понимаю.
Гакт молча смотрел на него, ожидая, что будет дальше, но Мана
замолчал на полуслове, снова повернулся к зеркалу и стоял, тяжело дыша и ничего перед собой не видя.
- Ты едешь? – тупо повторил Гакт.
Мана покачал головой. В зеркале Гакт видел его лицо, и на мгновение
ему показалось, что это тот самый лидер Malice Mizer. Никаких эмоций. Но глаза выдавали его: ему хотелось, чтобы Гакт подошел к нему, взял за руку, сказал что-то… что угодно, лишь бы все уже решилось.
Гакт действительно подошел к нему и взял за руку.
- Пожалуйста, пойми меня правильно, - тихо произнес он, - я просто не хочу волноваться за тебя.
- Ты не хочешь? – переспросил Мана. – Ты? Ты всегда думал только о себе. Даже сейчас!
«А все-таки он меня не любит», - подумал вдруг Мана. От этой мысли
ему стало обидно.
- Я никуда с тобой не поеду, - сказал он. – Для тебя все это ничего не значит, так ведь?
В этот момент, согласно законам жанра, надо было пасть к ногам Маны
и страстно заверить его, что, конечно, это все значит для тебя очень много… И не смотри Мана на него с такой злобой в глазах, он бы так и сделал.
- Да, - сказал он отрывисто. – Все так. Как ты хочешь.
- Гаку… - Но его уже не было в комнате. Мана поежился от холода.

X.

Эти дни в богом забытом городке он был так счастлив, что ни о чем не
мог думать и не задавался вопросами. Ему просто было хорошо. Спать, прижав Ману к себе, видеть его улыбку, гладить по волосам… И какая ему была разница, что там происходило десять лет назад? или даже – что будет еще через столько же? И ему казалось, Мана так же беззаботен, как и он.
Но теперь, конечно, все кончено. После такого прощания не может
быть уже ничего. Именно это «ничего» причиняло ему невыносимую боль: только теперь, когда уже было поздно, он, наконец, до конца осознал, что любит Ману, этого Ману – с мягкой улыбкой и тихим голосом, такого, каким он видел его в гостинице. И если потом они встретятся, Гакта больше не обманет сценический образ… Но все кончено! Гакт снова позволил Мане оттолкнуть его.
Пытаясь уснуть в кресле самолета, он вдруг почувствовал что-то
твердое в кармане джинсов. Это были часы. Мана забыл их у Гакта в номере в тот, первый, вечер. Уже после ухода Маны Гакт положил их в карман, подумав, что надо будет обязательно вернуть, но совсем забыл о них. Красивые, явно женские часы с изящным браслетом и черным циферблатом. Когда – много лет назад – они с Маной встречались, Гакт постоянно обнаруживал у себя дома забытые часы, брошки и еще какую-то мелочь. Потом Мана забывал их где-то еще… Тогда Гакта это ужасно раздражало, но при нынешних обстоятельствах… О, теперь эти часы означают – «еще не конец», теперь они послужат очень удобным предлогом для еще одной встречи.

XI.

Девушка на том конце провода вежливо поинтересовалась:
- Как вас представить?
Таких звонков у нее сотни за день. Все хотят говорить с Маной. Но
Мана-сама не подойдет к телефону, если имя звонившего ничего ему не скажет.
Гакт с трудом вспомнил название гостиницы, где они останавливались,
и представился ее сотрудником.
- Скажите, что мсье забыл у нас часы.
- Часы? – переспросила девушка. – Хорошо, я скажу…
Гакт услышал, как она положила трубку, до него донесся еле слышный
стук ее каблуков, и через минуту или чуть больше в трубке раздался ровный и спокойный голос.
- Я слушаю.
- Привет, - произнес Гакт.
Мана что-то сказал девушке, видимо, прося ее выйти.
- Как… как ты меня нашел? – удивленно спросил Мана.
- С трудом, - честно признался Гакт. – Впрочем, ты не очень-то прячешься…
Мана не ответил на его реплику. Гакт представил себе, как он убирает
прядь волос со лба, потом поправляет ворот рубашки (или блузки?), прикрывает глаза, собираясь мыслями.
- Чего ты хочешь? – наконец, спросил он.
- Ты забыл часы. Я обнаружил их у себя и хочу вернуть… и поговорить.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился Мана. – Только не звони сюда больше, прошу тебя. Скажи мне номер своего телефона, я сам тебе позвоню.
Гакт продиктовал ему номер.
- Все-таки, - сказал Мана, - как ты меня нашел?
- Internet. Твои фанаты – люди ненадежные…
В трубке раздался смешок.
- Так и вижу тебя в толпе визжащих фанаток. И в платье типа «лолита».
- Ну, уж этого точно не будет! – Он помолчал. – Как ты себя чувствуешь? Я волновался…
- Всё хорошо. Спасибо. Извини, мне нужно работать. Я позвоню тебе завтра или послезавтра. Au revoir.
Раздались короткие гудки. Гакт очень медленно положил трубку.
«Кажется, - подумал он, - он был рад меня слышать».

***
Рад был Мана или нет, он и сам не знал. Когда Гакт уехал, у Маны
было такое чувство, как будто его бросили, и он остался один-одинешенек. Раньше, приезжая в этот городок на задворках Вселенной, он наслаждался одиночеством. Никого, кто мог бы втянуть его в скучный и бессмысленный разговор, кто доставил бы беспокойство, французский язык, который он так любил! Гакт разрушил эти чары, а после его отъезда одиночество перестало быть таким приятным. Осталась только пустота.
Теперь Гакт вдруг позвонил. Часы? Мана уже и думать о них забыл.
Черт с ними! Когда секретарша передала, что звонят из памятной гостиницы, Мана сразу понял, чей голос он услышит. А когда действительно услышал, сердце на мгновение остановилось.
Весь этот и следующий день Мана не мог ни о чем другом думать.
Ночью он проснулся от того, что сам себе говорил: «Ты ведь его любишь? Любишь?» После этого он все утро был сам не свой, а днем бросил все дела и уехал за город. Только потом уже, сев за столик в каком-то безымянном кафе, набрал номер Гакта.

XII.

Машину они оставили у обочины, а сами пошли к реке. На крутом
спуске к берегу Гакт подал Мане руку.
- Что же ты не в джинсах? – спросил он.
- Я же из офиса… Не хватало только, чтобы меня видели в джинсах и без макияжа. – Он шел, одной рукой придерживая подол юбки, второй опираясь на руку Гакта. – И, кажется, ты говорил, тебе нравятся мои юбки, разве нет?
- Снимешь – понравится, - ответил Гакт.
- Пошляк! Ой! – Поскользнувшись, он чуть не упал, но Гакт поддержал его. – Черт возьми! Я себе переломаю ноги! Куда мы вообще идем?
Гакт пожал плечами.
- Ну, можем сесть прямо здесь, если хочешь.
- Хочу.
Они уселись на большой камень на берегу; Мана аккуратно расправил
складки юбки. От воды веяло прохладой, и Мана, поежившись, непроизвольно прижался к Гакту, чтобы согреться.
- Я не ждал твоего звонка, - произнес он. – Думал, что мы уже никогда не увидимся. Но я сразу понял, что это ты…
- Вот, - сказал Гакт, протягивая ему часы. – Опять, конечно, потеряешь… Давай застегну.
- Спасибо. Ты хотел поговорить. Я тебя слушаю.
Мана чувствовал себя, как студент-первокурсник на экзамене: боялся
сказать что-то не то, допустить ошибку. Он смотрел на Гакта, ожидая его ответа. Но Гакт молчал и все еще держал его левую руку в своей, хотя в этом уже не было необходимости. И больше всего Ману смущало то, что ему это приятно.
- Я… я сказал тогда, - начал было после долгого молчания Гакт, но в этот же миг совершенно неожиданно хлынул ливень. – Везет же нам! – воскликнул Гакт. – Пойдем в машину, а то опять простудишься.
- Ну вот, - расстроено пробурчал Мана, когда они уже забрались в машину, - всю юбку изгваздал. – Ему вдруг стало смешно. – Действительно везет. Как утопленникам.
Ливень хлестал по стеклам окон, из-за потоков воды невозможно было
ничего разглядеть.
- Выпить хочешь? – спросил Гакт и протянул Мане флягу. – Осторожно, крепкий.
Мана сделал глоток и тут же почувствовал, как тепло разлилось по
телу. Глотнул еще.
- Спасибо.
Гакт убрал флягу.
- Я бы тоже выпил, но кто-то должен вести машину.
- Ты собираешься ехать сейчас? – Мана на всякий случай пристегнулся.
- Ну, дорогу же не размыло.
Но все оказалось не так просто. Машина издала странный звук и
наотрез отказалась заводиться.
- Вот видишь, - сказал Мана, - она тоже считает, что ты с ума сошел.
- Вот дерьмо! Но знаешь что? Пожалуй, я тоже выпью по такому поводу.
После еще нескольких глотков Мана почувствовал, что у него
слипаются глаза, о чем и сообщил Гакту. Гакт предложил перебраться на заднее сидение, тем более что сам он тоже начинал дремать. Осуществить задуманное удалось только с большим трудом. Мана почти мгновенно заснул, положив голову Гакту на колени.
Когда он проснулся, за окном уже было темно. Буря утихла. Гакт спал,
одну руку положив Мане на плечо, а второй подпирая голову. Мане было неудобно так лежать, и он сел, потянувшись, чтобы размять затекшие суставы. Гакт тут же проснулся.
- Доброе утро, - сказал он.
- Доброе. – Мана еще раз потянулся. – Все тело затекло. И холодно…
- Иди сюда. – Гакт усмехнулся и притянул его к себе. – Я тебя согрею… - Он припал к губам Маны и, целуя его, усадил к себе на колени.
- Ты с ума сошел, - зашептал Мана, - кто-нибудь увидит…
- Кто?! – спросил Гакт, бесцеремонно забираясь ему под юбку. – Тут никого нет… - шептал он, - только мы…
Он провел рукой по бедру Маны, скользнул ниже и нащупал молнию
на его сапоге. Избавившись от одного, он принялся за второй, при этом не отрываясь от губ и шеи Маны.
- Теперь я понял, - прошептал Мана, расстегивая Гакту рубашку и гладя ладонями его грудь и живот, - зачем тебе такие широкие сидения в машине… Не порви мне юбку, маньяк.
- Постараюсь… Господи! Это что, чулки?!
- А то!
Гакт сорвал с него белье; от настойчивых ласк Мана застонал, еще
сильнее прижался к Гакту и чуть сжал зубами мочку его уха.
В машине все-таки было очень тесно. Но не откладывать же такое дело
на потом. Гакт усадил Ману на себя и крепко сжал его бедра. Делать более тонких намеков не пришлось. Все еще сжимая его бедра, Гакт жадно поцеловал его в губы. Мана впился ногтями ему в спину и глухо застонал, отвечая на поцелуй.

XIII.

В Токио они вернулись утром. Гакт высадил Ману в глухом безлюдном переулке, недалеко от его дома. Накрапывал дождь.
- Опять дождь, - сказал Мана, открывая глаза (он проспал всю дорогу). – Кончится он когда-нибудь?
- Когда-нибудь кончится… - отозвался Гакт. – Сапоги застегнуть не забудь.
- Угу.
- До встречи?.. – спросил Гакт, глядя на Ману.
- Да… наверное… - неуверенно ответил Мана, открывая дверь.
- Так и не поговорили. – Гакт усмехнулся. – До свидания.
- До свидания. – Мана аккуратно закрыл дверцу и на прощание кивнул, чуть улыбнувшись.
Сквозь мокрое от дождя стекло Гакт видел, как он идет по переулку, придерживая подол юбки. От этой картины почему-то стало невыносимо грустно, словно Мана уходил от него навсегда…
- Идиот! – сказал он самому себе и выскочил из машины. – Мана! – окликнул он. – Подожди.
Мана выжидающе смотрел на него. Дождь, мелкий, противный, продолжал капать, бил по лицу. Мана сделал шаг навстречу Гакту.
- Так и не сказал… - с глупой улыбкой произнес вдруг Гакт. – Так и не сказал…
Он почти бегом приблизился к Мане. Взял его за руку. А потом прижал к себе. Чтобы больше уже никогда не отпускать.

back