Обретённое время




Обретённое время
Автор: Katzze
E-mail: kattzzee@rambler.ru
Бета: Blackmoral
E-mail: teabag.mail@yandex.ru
Фэндом: J-Rock, DELUHI
Пейринг: Sujk/Juri (упоминание Aggy/Leda)
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance, angst
Примечание: сиквел к фанфикам "Удобный друг" и "Мастер грёз".


Время не проходит впустую и не катится без всякого воздействия на наши чувства: оно творит в душе удивительные дела.
Августин



В это утро Джури разбудил громкий стук капель в оконное стекло. Дождь барабанил так неистово, словно непогода хотела ворваться в дом и негодовала, почему ей до сих пор не открыли.
Не желая возвращаться в унылую реальность из сладкого сна, Джури, промычав что-то нечленораздельное, натянул на голову одеяло и свернулся клубочком. Обычно эти два действия были залогом мгновенного погружения в объятия Морфея. Но, по закону подлости, в этот раз проверенный метод не сработал.
Повозившись для уверенности еще минут десять, он нервно сбросил с себя одеяло и мрачно уставился на серое утро за окном. Дождевые капли на стекле напоминали слезы, и смотреть на них было печально. В дополнение ко всему юноша вспомнил, что сегодня новый год, отчего и сама погода, и вся окружающая действительность предстали в еще более унылом свете.

Дождь Джури терпеть не мог с детства. Он ассоциировался исключительно с нудным просиживанием дома, когда торчишь в четырех стенах и, в лучшем случае - смотришь мультики, в худшем - по указке родителей читаешь книги. Чтение – это такой особенно изощренный вид пытки, Джури был в этом уверен и от души ненавидел многочисленных писак, измаравших кучу бумаги лишь для того, чтобы через десятки и сотни лет несчастный ребенок вместо игр тратил лучшие годы на изучение их трудов. Для чтения из-за плохого зрения Джури приходилось надевать очки, и это он тоже не любил, ведь "нормальные парни" в очках не ходили. Не смотря на то, что даже в школе одноклассники не подкалывали его по этому поводу, сам себе он в очках не нравился, а это, согласитесь, аргумент куда более весомый. Спустя много лет вокалист DELUHI остался верен своим неприязням, очки надевал лишь в крайних случаях, когда уже совсем ничего нельзя было разглядеть, а книжные магазины обходил за три версты.
Короче говоря, для Джури дождь был равен книге и очкам, а книга и очки, в свою очередь, означали скуку и тоску.
Зато он очень любил новый год, который всегда был для него самым лучшим праздником на свете. Корни этой любви находились там же, в детстве. Не было ничего лучше волшебства зимних дней, сверкающих гирлянд, украшающих весь город, огромного стола, настолько заставленного блюдами с угощениями, что некуда было пристроить свою тарелку. Еще новый год ассоциировался с белым пушистым снегом, похожим на сахар, с запахом маминых духов, самых дорогих и лучших, которыми она пользовалась исключительно по праздникам, с ожиданием подарков в больших разноцветных коробках и еще с предчувствием чуда. За всю свою жизнь Джури не мог припомнить ни единого раза, чтобы такое чудо произошло, но волшебное предвкушение всегда сопровождало его в этот день. Каждый год утром тридцать первого декабря оно разгоралось внутри озорным огоньком и грело на протяжении всех новогодних праздников.

Проанализировав свое внутреннее состояние, Джури понял, что первый раз в жизни в преддверии нового года ему совсем не весело.
Он мрачно подумал, что, наверное, взрослеет. Его родственники наверняка порадовались бы. Они постоянно говорили, что Джури себя ведет несерьезно, называли его легкомысленным. При этом они не теряли надежду, что он одумается и найдет себе достойное, прибыльное, а самое главное, скучное, как и у них самих, занятие.
Наконец Джури выполз из постели и, опершись обеими руками о подоконник, с обидой в голосе поинтересовался у затянутого тучами неба.
- И где мой снег?
Порыв ветра, бросивший в окно новые струи воды, принес ответ "Хрен тебе, а не снег!", и Джури, вздохнув, отправился в ванную, подумав на ходу "А вот Сойку наверняка дождь по душе… Он, к тому же, читать любит…" и коротко добавил "Ботан".

>
Время - движущееся подобие вечности.
Платон



Понимание того, что он влюблен в своего друга, обрушилось на Джури неожиданно.
Гром и молнии не грянули, земля под ногами не разверзлась, однако жить сразу стало грустно. Горько любить человека, заранее зная, что это чувство невзаимное и никому не нужное. При этом Джури не видел ни единого способа избавиться от своей любви и, в то же время, ловил себя на мысли, что не хочет этого – вроде и тяжело, но так дорого.
Проснувшись утром после мучительно сладкой ночи, вызвавшей столько противоречивых эмоций в его душе, вокалист никого рядом с собой не обнаружил, тут же испытав разочарование. Если бы Сойк еще спал, можно было бы немного понежиться в постели, наслаждаясь его теплом. А теперь надо вставать и ориентироваться на выход. Джури прекрасно помнил, как все было в прошлый раз, и не желал, чтобы все повторилось. Лучше уж самому уйти. Почему-то тогда утренняя холодность Сойка оскорбительной не показалась, наоборот, все было вполне логично. Зато теперь Джури не был уверен, что сможет заставить себя улыбаться в ответ на заявления о том, что "ничего не было" или "было, но по ошибке".
"Для такого идеального и умного ты слишком часто ошибаешься!" - мысленно возмутился вокалист, как будто Сойк уже указал ему на дверь.
Одевшись, он протопал к кухне через гостиную и замер на пороге, обозревая открывшуюся картину.
Не так давно Джури обнаружил, что Сойк совершенно не умеет готовить. Радости не было границ по одной простой причине – судя по всему, это было единственное, что тот не умел делать. Апофеозом его кулинарного искусства мог стать бутерброд. Но если дело доходило до плиты, то, что жарилось, обязательно сгорало, то, что варилось, так или иначе убегало, а Сойк лишь рассеянно тер лоб и думал, скорее всего, о том, что получить Нобелевскую премию в области физики будет проще, чем сварить самый обычный суп.
Зато полакомиться чем-нибудь вкусным он был всегда не прочь, особенно любил сладкое. И Джури никак не мог понять, как так можно – обожать различные лакомства и не уметь ни единого приготовить.
Вокалист, в свою очередь, на кухне был прирожденным поваром. Даже из жалких объедков, которые всегда жили в холодильнике драммера, неоднократно озадачивая - откуда они берутся, когда самой еды там никогда никто не видел? - Джури умудрялся приготовить какое-то пусть и незамысловатое, но вкуснейшее объедение, а Сойк только удивленно смотрел во все глаза.
И вот теперь, стоя на пороге кухни, Джури быстро восстановил всю цепочку событий этого утра.
Встав пораньше, драммер решил приготовить ему завтрак. Что именно ему, а не им, сомнений не было – Сойк по утрам никогда не ел, ограничиваясь чашкой кофе и сигаретой на закуску. Зато у Джури постоянно просыпался зверский аппетит и готовность "съесть слона", причем большой-пребольшой завтрак обязательно надо было запить стаканом молока, которое Сойк последнее время регулярно покупал в случае их совместных ночевок. При прочих равных можно было бы порадоваться такой заботе, если бы где-то еще жила хоть малейшая надежда, что это не делается из вежливости.
Естественно, за одну ночь лучший друг готовить не научился, и завтрак погиб в процессе приготовления. Об этом свидетельствовал запах гари, который Джури почувствовал еще в гостиной. Сам же горе-повар был застигнут в глубокомысленном созерцании пустого холодильника, причем выглядел он весьма расстроено. Судя по всему, альтернативы уничтоженным продуктам в доме не было.
От увиденного у Джури защемило сердце, а в голове мелькнула или даже, скорее, прозвучала мысль "А я ведь люблю тебя".
Это прояснение поразило его настолько, что он физически почувствовал, как в груди все сворачивается тугим узлом. Как раз в этот момент Сойк боковым зрением заметил движение и обернулся, улыбнувшись.
- Я так страшен по утрам? – спросил он, делая шаг вперед и легонько притягивая Джури за локти к себе. Вокалист в ответ промолчал и лишь пару раз моргнул.
- У меня тут авария случилась… - продолжал со вздохом драммер. – Давай, ты пока выпьешь свое молоко, примешь душ, а я сгоняю в супермаркет за едой.
- Н-нет… - тихо пробормотал в ответ Джури. – Я пойду…
- Уже? – Сойк застыл от удивления.
- У меня… Дела на утро запланированы… И так сильно разоспался… - на ходу придумал Джури, высвободившись из легких объятий и рванув в прихожую, при этом задев дверной косяк плечом.
Сойк молча наблюдал, как Джури поспешно обувается и одевается. Стоя в дверном проеме, пока вокалист на лестничной площадке вызывал лифт, драммер кивнул на прощание, но вдруг подошел и, заглянув в его глаза, тихо сказал.
- Это было великолепно, Джури. Ты прекрасен.
От неожиданности тот лишь сглотнул и шагнул в так вовремя подъехавшую кабину.
Улица встретила мрачным серым туманом. Вдохнув поглубже, Джури огляделся по сторонам и чуть слышно прошептал.
- Я не хочу быть прекрасным. Я хочу быть нужным.

Терпение и время дают больше, чем сила или страсть.
Лафонтен





С одной стороны, у ранних подъемов есть большой плюс – многое успеваешь переделать уже к обеду. С другой, когда настроение на нуле, занять себя особо нечем, а душу дерет от одиночества, приходишь к выводу, что было бы лучше лишнее время поспать.
Именно так уныло рассуждал Джури, развалившись в кресле, болтая ногой в воздухе и размышляя над тем, что он еще не убрал в квартире и кому не послал поздравительную смску.
Действуя по принципу "помоги себе сам", была предпринята попытка создания праздничной атмосферы в доме. Джури откопал где-то в недрах кладовки новогодние гирлянды и облезлую искусственную елку. После недолгих раздумий елка отправилась обратно, а гирлянды украсили всю квартиру. Странно, но веселее от этого почему-то не стало, и, кроме того, Джури до сих пор не знал, как будет отмечать свой любимый праздник. Еще с середины декабря его приглашали многочисленные друзья, и к тридцать первому числу он стал счастливым обладателем десятков приглашений и заверений в радости от его визита, но… Ни к кому не хотелось.
"Да! Абсолютно ни к кому!" – заявил Джури сам себе – "А к красивым, длинноволосым, кареглазым в особенности!".
От назойливых мыслей отвлекла трель звонка, и Джури уставился на дисплей телефона, который по-прежнему крутил в руках.
Услышав радостный голос лидера, он невольно заулыбался.
- Я получил твои поздравления! Спаси-и-ибо!
- Пожа-а-алуйста! – протянул в ответ Джури.
- Слушай, Джури-кун, приходи сегодня в гости!
Вокалист в ответ лишь засмеялся.
- И какая роль отведена мне на вашем с Агги романтическом вечере?
- Да какая романтика?! Агги дернули родственники, и я остался совсем один, - с деланной скорбью пожаловался Леда.
- Прямо уж один одинешенек? – усомнился Джури.
- Ну… - лидер засмеялся. – У меня уже человек десять должно собраться. Приходи и ты, будет весело!
- Я… - замялся вокалист.
- Знаю, знаю, - прервал его Леда. – Ты уже приглашен в гости к половине города, и половину из этой половины посетить все равно не успеешь. Если будешь поблизости, я всегда очень рад тебя видеть.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Джури и неожиданно догадался спросить. – Слушай, лидер-сан, а Сойк… Ты его тоже приглашаешь?
- Ну да! – тут же заверил Леда. – Только я ему еще не звонил. Он, наверное, по традиции пас.
- А как он обычно отмечает новый год? – осторожно поинтересовался Джури.
- Эх ты… - шутливо, но укоризненно вздохнул лидер. – Он же твой лучший друг, почти все время вместе проводите, а что он делает на праздники, ты даже не потрудился узнать?
- Это же я, Леда! – невозмутимо ответил Джури. – Меня кроме собственной персоны ничего не интересует, я всегда забываю всех поздравить с днем рождения и никогда не спрашиваю у друзей, как они проводят время!
- Да ладно тебе, - отмахнулся лидер, и Джури вновь словно увидел светлую улыбку. – Не знаю, как в этот раз, но обычно на новый год наш драммер дома.
- Да? – искренне удивился Джури и чуть ни спросил "Один?".
Словно услышав его мысли, Леда уточнил.
- Ага… Я не знаю, может, к нему приходит кто, но так вроде дома…
Попрощавшись с Ледой и пожелав, на всякий случай, если все же не увидятся, счастливого нового года, Джури пару секунд рассматривал потолок, а после, как будто решившись, быстро встал и начал собираться.

>
Время врачует раны.
Августин Аврелий


Человек, которого любил Сойк, постоянно с ним не был. Джури это быстро понял, проанализировав события последних месяцев. Да, у Сойка были какие-то друзья, какие-то знакомые, безусловно, время он проводил не только с надоедливым вокалистом, но то, что у него нет, так сказать, пары, Джури уверился. Когда у тебя кто-то есть, нельзя по несколько раз в неделю оставлять у себя на ночь постороннего человека. В то же время, любимый человек часто звонит, и вокалист заметил бы ласковые телефонные разговоры Сойка по телефону.
Значит, драммер любил невзаимно. Или его любимый по каким-то причинам был далеко. Или у них странные, с точки зрения обычных людей, отношения.
Но на самом деле было неважно, что происходило в личной жизни Сойка. Ведь в любом случае Джури он считал лишь другом, отчего вокалист остро страдал и переживал.
Он начал избегать драммера, быстро поняв, что чем больше и ближе видишь, тем больнее. Встречи в большинстве случаев инициировались им самим, и теперь, естественно, прекратились, однако Джури часто ловил на себе взгляды Сойка, как будто не решающегося к нему подойти.
Где-то через неделю после незабываемой ночи Джури шатался по супермаркету, высматривая что-нибудь себе на ужин, как вдруг зазвонил мобильный. Сердце екнуло, подскочив к горлу, и следом провалилось в пятки, а Джури несколько секунд не мог решиться ответить.
- Чем я тебя обидел? – без предисловий и приветствий спросил Сойк.
"Первая, вторая, третья…" – задрав голову, Джури считал пивные бутылки на стеллаже, расположившемся напротив, и молчал, боясь сказать хоть слово. Почему-то казалось, что стоит открыть рот, как Сойк сразу все поймет.
- Я уже осознал, какой я тупой и слепой, и теперь очень прошу объяснить, что я тогда сделал не так? – тихо продолжил драммер, не дождавшись ответа.
- Все так. Все было отлично, - наконец выдохнул Джури, начав пересчет бутылок в обратную сторону.
- Тогда объясни, какого черта ты меня игнорируешь?! – вдруг взорвался Сойк, и Джури даже дернулся от неожиданности.
- Я не игнорирую… - слабо прошептал он. – Я… Сейчас просто другим занят…
Драммер не отвечал какое-то время, а потом спросил.
- У тебя появился кто-то? Новое увлечение?
- Вроде того, - ни с того, ни с сего улыбнулся Джури.
Сойк снова помолчал и, вздохнув, поинтересовался.
- Я могу быть уверен, что с тобой все в порядке?
- Абсолютно, - поспешил заверить вокалист.
"Абсолютно нет", – мысленно закончил он.
- Хорошо, - словно сдался Сойк. – Если что, я всегда рад тебя видеть. Не забывай об этом.
- Спасибо, - прошептал Джури, понимая, что, если сказать это в полный голос, то и расплакаться недолго.


Излишняя торопливость, точно так же как и медлительность, ведет к печальному концу.
Уильям Шекспир



Уходящий год неумолимо стремился к завершению, а Джури, побив все рекорды по скорости, оббежал за пару часов три торговых центра, но так и не придумал, что подарить своему другу.
Сойк был разносторонней личностью, с массой интересов и увлечений, но что ему было бы приятно получить, Джури не мог предположить. Сначала он решил руководствоваться аксиомой "лучший подарок – это книга", но вокалист опасался купить то, что Сойк уже читал. От идеи дарить какие-то примочки для ударной установки Джури отказался сразу, он в этом слишком плохо ориентировался, в то время как Сойк разбирался слишком хорошо. Красивые украшения драммер любил, но тут Джури был уверен почти на все сто, что промажет с выбором.
Бездумно шагая по улице, Джури поправлял сползающую на глаза вязаную шапку и проклинал на все лады новый год, погоду и свои глупые никому ненужные чувства. Ноги по щиколотку утопали в холодной слякоти, за шиворот лил дождь, а от шерстяной кусачей шапки невыносимо чесалась вся голова. Для головных уборов было слишком тепло, но Джури все равно натянул ее, скорее для себя, ведь что это за новый год под зонтом?
Уже почти отчаявшись и подумывая закрыться дома, спрятаться под одеялом и там новый год и встретить, он неожиданно увидел маленький магазинчик с вывеской на непонятном языке. От самой лавочки пахло чем-то приторно сладким и таким праздничным, что ноги сами понесли Джури внутрь.
Рассматривая сверкающую витрину, он понял, что нашел то, что искал. Большего сладкоежку, чем драммер, грешный мир еще не видел. За маленькую плитку шоколада Сойк был готов продать душу, что уж говорить о чем-то более существенном.
Остановив свой выбор на самой большой и красивой коробке конфет, под пластиковой крышкой которой можно было рассмотреть великое разнообразие самых удивительных сладостей, Джури отвлеченно подумал, что за такие деньги можно подарить драммеру новый телефон. Но самый лучший подарок, как известно, тот, на который сам никогда не раскошелишься, потому любые сомнения как ветром сдуло, и Джури уверенно указал на будущий подарок.
Вопрос, какой лентой украсить, завел вокалиста в тупик, он задумчиво нахмурился, и улыбчивая продавщица пришла на помощь.
- Девушкам больше всего красные нравятся.
- Давайте тогда красную, - слабо улыбнулся Джури.


Время – это мираж, оно сокращается в минуты счастья и растягивается в часы страданий.
Ричард Олдингтон




Поганое настроение и рассеянность от постоянных переживаний и недосыпания не могли остаться незамеченными. После предновогоднего концерта, когда все переодевались и умывались, к Джури подошел Леда и тихонько поинтересовался, что с ним происходит.
- А что такое? – угрюмо спросил вокалист, не предчувствуя ничего хорошего.
- Да ты сам не свой, - ответил лидер, в глазах которого читалась тревога. – У тебя что-то случилось? Что-то плохое?
В ответ Джури лишь нервно пожал плечами.
- Ты сегодня на концерте в зал совсем не смотрел, спиной к зрителям поворачивался постоянно…
На этих словах Джури поежился, он ведь сам себе отчета не отдавал в том, как себя ведет. Больше всего ему сейчас хотелось топнуть ногой, ткнуть пальцем в драммера и заорать: "А ты у него спроси, у нашего зайчика с барабанчиком, что со мной! Почему он такой красивый?! Почему он так прекрасен за установкой?! Почему у него такие руки, что сам бог велел обниматься целыми днями?! Почему я даже на сцене глаза отвести от него не могу?! И почему, почему, почему, твою мать, он не хочет меня?!!"
Но оставалось только молчать, виновато разглядывая ботинки стоящего перед ним лидера.
Хотя Леда говорил тихо, их диалог был подслушан.
- Просто Джури показывает публике свою самую красивую часть, - весело предположил Агги.
На это вокалист лишь устало закатил глаза – сейчас начнется.
Реакция драммера не заставила себя ждать.
- Нет, - твердо возразил Сойк. – Самое красивое у Джури – это глаза.
- Ты думаешь? – с наигранной серьезностью посмотрел на него Агги.
- Уверен, - с достоинством кивнул Сойк, словно речь шла о красоте его собственных глаз.
- А что еще у Джури красивое? – заинтересовался басист.
- Еще улыбка, - ответил драммер, натягивая куртку.
- Может, хватит, а? – сердито уставился Джури на друзей. – Я вообще-то все слышу.
- Ну и что? Мы же тебя не ругаем, – удивился Агги и, хитро прищурившись, добавил. – Сойк не в состоянии тебя ругать.
От этих слов Джури вздрогнул, а Сойк неожиданно посмотрел на него с такой ласковой улыбкой, что дыхание перехватило.
- Ну, что ж… Всем счастливого нового года, хорошо отметить и до встречи в следующем, - торжественно провозгласил драммер и направился к двери, по пути взлохматив Джури волосы и одарив еще одной теплой улыбкой.
- Пока! С новым годом! – хором ответили Агги и Леда, а Джури почувствовал обиду.
"И это все?" – вопрошал внутренний голос.
В глубине души вокалист мечтал, сам понимая безнадежность своих желаний, что Сойк захочет увидеть его еще хоть раз до праздников, пригласит в гости или позовет куда-то. Но одно дело понимать, и совсем другое почувствовать на себе равнодушие любимого человека.
"С новым годом, до встречи в следующем…" – мысленно передразнил драммера Джури и поплелся в душ.


Время открывает все сокрытое и скрывает все ясное.
Софокл




Смелость и решительность, не покидавшие Джури на протяжении всего дня, трусливо сбежали перед самой дверью в квартиру Сойка. Только сейчас вокалист осознал, как, должно быть, жалко он выглядит, весь потрепанный и помятый после продолжительных поисков подарка. Кроме того, он даже не предупредил о своем приходе, а ведь нет ничего хуже названных гостей.
Но больше всего Джури боялся услышать тишину за дверью в ответ на свой звонок, понимая, в каком глупом положении он окажется. Ведь Леда только смутно предположил, что Сойк отмечает дома. Тут же мелькнула мысль быстренько набрать лидера и спросить, что ответил драммер на его приглашение. Но, собравшись с духом, Джури одной рукой покрепче прижал к груди завернутый в пакет подарок, а второй решительно нажал на звонок.
То, что произошло далее, он не мог представить даже в самом страшном сне. Вокалист ни разу не видел и не слышал, чтобы к драммеру кроме него приходил кто-то еще, отчего сложилось впечатление, что такого и не бывает. И потому, когда через несколько мучительных секунд ожидания за дверью раздался чей-то голос и смех, Джури испуганно попятился к лестнице, крепче сжимая свой пакет и судорожно обдумывая план бегства.
Но было поздно. Дверь резко распахнулась, и на пороге возник незнакомый парень удивительной красоты, с заразительной улыбкой и сияющими глазами.
- Кого ищем? – весело поинтересовался он, а задержавший дыхание Джури не мог заставить себя заговорить или хотя бы начать снова дышать.
- Я… - начал он, уже решив быстро покаяться в ошибке адресом и сбежать, пока его не узнали, когда на пороге появился сам хозяин квартиры.
От вида драммера у Джури тут же заныло сердце. Сойк выглядел так… непривычно. В потертых джинсах, застиранной домашней футболке, лохматый и улыбчивый. И хотя Джури не раз приходилось лицезреть друга в подобном виде, сейчас Сойк казался таким простым и домашним, каким никогда не бывал рядом с ним. Вокалист с горечью осознал, что с любимым человеком Сойк еще прекрасней, а все сомнения насчет того, что за незнакомец перед ним, развеялись, как утренний туман.
- Джури? – рассеянно спросил Сойк, словно можно было получить иной ответ на этот вопрос. Теплая улыбка, игравшая на его лице, сменилась неподдельным изумлением.
- О, так, значит, ты и есть тот самый Джури, - сказал незнакомый парень и, как-то неприятно ухмыльнувшись, скрылся в квартире.
Ухмылка и тон, которым говорил незнакомец, вокалисту сильно не понравились, и он поспешил попрощаться.
- Извини, не хотел мешать… Я в другой раз зайду…
Но драммер уже схватил его за свободную руку и втащил в квартиру, совершенно игнорируя протесты.
- Вот так сюрприз… - Сойк стоял совсем рядом, не прикасаясь, но так по-детски улыбаясь, что Джури неожиданно стало смешно.
- Закрой глаза и протяни вперед руки, - попросил он.
- Что? – не понял драммер.
Джури тяжко вздохнул.
- Так, глазки закрываем… - он приложил ладонь к лицу Сойка, и тот, пощекотав ресницами, послушно зажмурился. – А ручки свои даем сюда…
Сойк послушно протянул руки вперед, тыльными сторонами ладоней вверх, окончательно убедив вокалиста, что даже не догадывается, для чего все эти манипуляции.
Быстро перевернув ладони свободной рукой, Джури отбросил мокрый пакет и уложил в протянутые руки большую коробку в белой блестящей бумаге с шикарным красным бантом, настолько праздничную, что сам залюбовался.
Не дождавшись команды, что можно смотреть, Сойк самовольно открыл глаза, которые через миг недоверчиво распахнулись.
- Это… Это что? – спросил он, переводя взгляд с коробки на Джури и обратно.
- Это подарок. С новым годом, - юноша довольно улыбнулся.
- Мне? – уточнил драммер, растерянным взором оглядывая презент, а Джури со скорбью подумал, что полюбил редкостного тупицу.
- Нет, мне. Тебе просто подержать дал.
- А? – переспросил Сойк, и Джури закатил глаза. Складывалось впечатление, что слова достигают слуха драммера, но не находят мозг.
- Просто ты никогда ничего… - начал Сойк и замолчал, продолжая рассматривать коробку в своих руках, словно пытаясь найти подвох.
"…тебе не дарил", - мысленно закончил Джури - "И вообще о тебе на праздниках не вспоминал. Я сволочь, знаю".
- Ладно, Сойк-кун, рад был тебя повидать. Еще раз извини, что побеспокоил, - натянуто улыбнулся Джури. – Хорошо тебе отметить и счастья в новом году. Созвонимся еще…
- А? – снова поднял на него рассеянный взгляд драммер, а Джури понял, что такая заторможенность начинает его бесить.
- Я говорю, открывай, - Джури устало кивнул на коробку.
- Жа-а-алко… - протянул Сойк, поглаживая пальцами ленту. – Так красиво…
- Если б знал, что не станешь разворачивать, подарил бы тебе пустой кулек с бантиком, - ехидно ответил Джури.
Сойк снова как-то робко ему улыбнулся и потянул за кончик ленты.
Джури с замиранием сердца ждал реакции, стараясь задавить глубоко в душе сомнения, понравится ли драммеру его подарок? Эффект превзошел все самые смелые ожидания.
- Джури… Это… Это просто… - теперь глаза Сойка округлились как от шока, словно под оберточной бумагой оказались не конфеты, а легендарная золотая маска Тутанхамона. Хотя еще неизвестно, чему драммер порадовался бы больше.
- Я сам на них смотрел, но… Но это же так дорого… - совсем несчастным голосом закончил Сойк и прижал коробку к груди.
Джури лишь улыбнулся и решил попробовать снова ввернуть извинения за беспокойство и слова прощания, когда с драммера наконец спало оцепенение, и он, словно опомнившись, засуетился.
- Что же ты стоишь? Проходи скорей!
- Да я… - попробовал сопротивляться вокалист, но Сойк, отложив подарок, уже стащил с него вымотавшую все нервы шапку, отчего наэлектризованные волосы тут же встали дыбом, и дергал неподдающуюся молнию на куртке, раздевая его, словно ребенка.
- Разувайся давай.
- Сойк… - запротестовал Джури. – Я не хотел мешать…
- Кому мешать?
- Ну, ты же не один… - из последних сил упирался Джури, тем не менее, сбрасывая ботинки под напором гостеприимного хозяина.
- Ну и что? – удивился Сойк, схватив его за руку и потащив в комнату.
Широкая ладонь была горячей и сухой, такой приятной, что можно было бы держаться вечно, и Джури отстраненно подумал, что его собственная рука, холодная и влажная от волнения, сейчас больше напоминает лягушачью лапку, и прикасаться к ней, должно быть, не так уж приятно. Он вяло подергал кистью, но Сойк вцепился крепко.
- Знакомьтесь! – радостно провозгласил драммер, втащив Джури в комнату. – Джури, это Рензо, мой друг. Рензо, это Джури, наш вокалист.
"Счастлив, что я для тебя аж ваш вокалист", - мысленно огрызнулся Джури.
- Очень рад, - пробубнил он, постаравшись изобразить упомянутую радость, впрочем, без особого успеха.
- А я как рад, - сладко улыбнулся новый знакомый, и Джури почему-то пробрало от отвращения.
Сойк же, казалось, ничего не замечал.
- Ты присаживайся, я сейчас…
Он подтолкнул вокалиста к креслу и скрылся за дверью, а Джури ничего не оставалось, как погрузиться в мягкие объятия подушек.
Приглушенный свет торшера, журнальный столик с полупустой бутылкой коньяка и такой же полупустой коробкой конфет, два бокала и развалившийся на стоящем напротив диване красавец четко указывали на то, что Джури пришел не вовремя и откровенно лишний на этом празднике. К тому же Рензо пристально разглядывал его и как-то нехорошо усмехался.
- Что? – мрачно поинтересовался Джури о причинах веселья.
- Да вот… Смотрю на тебя… - неопределенно повел плечами парень. – И диву даюсь…
Джури вопросительно поднял брови, и Рензо продолжил.
- Просто ты так брутально звучишь, и в клипах ваших тебя хитро снимают, как будто ты очень даже ничего… Но я и подумать не мог, что ты такой маленький.
- А ты попробуй меньше обо мне думать, - огрызнулся Джури, тут же растерявший остатки самообладания.
- О, кто-то злится! – почему-то обрадовался такой реакции собеседник. – Да ты не волнуйся, может, вырастешь еще. Тебе сколько лет?
- Знаешь что! – взвился Джури, уже готовый вскочить с кресла, когда почувствовал горячую ладонь на своем затылке и пальцы, зарывающиеся в волосы.
- Не обращай внимания, Джури, - Сойк улыбался, глядя сверху вниз, и вокалист с удивлением понял, что вся его злость и гнев загадочным образом исчезли. – Рен считает, что нет лучше способа завести знакомство, чем нахамить и разозлить на старте. На самом деле он хороший.
Теперь Сойк перевел ласковый взгляд на своего друга, и Джури почувствовал, как ему становится холодно.
- Даже не представляешь, что он мне наговорил в нашу первую встречу, - продолжил драммер, поставив перед Джури чистый бокал и убирая руку с его затылка. После чего уселся на диван рядом со своим возлюбленным.
- Сказал, что ты педант и зануда. И, заметь, с первого взгляда попал в цель, - гордо ответил Рензо, а Джури передернуло от того, какими теплыми взглядами обменялись эти двое перед ним.
Не меняя полулежащего положения, Рензо подцепил бутылку и, лучезарно улыбаясь, поинтересовался.
- Джури, по закону тебе уже можно пить?
Вокалисту было и без того так плохо, что какие-то жалкие подколы не могли ранить. Он демонстративно отвернулся, а Сойк хоть и шутливо, но строго потребовал.
- Рен, прекращай бесноваться. Джури уже оценил твое чувство юмора.
"Один тост для вежливости и пойду", - пообещал себе вокалист, проклиная тот миг, когда решил сюда прийти. Так противно и тошно ему не было никогда в жизни.
- Ну, - драммер поднял свой бокал и, глядя только на него, серьезно произнес. – За все хорошее, что было в этом году.
Подтекст был так слабо завуалирован, намек слишком откровенно понятен, и Джури почувствовал, как краснеет, заранее ожидая на эту тему едких комментариев приятеля Сойка.
"Все, мотать отсюда", - решил он, однако Рензо его опередил.
- Пожалуй, пора мне, - объявил он, вставая и потягиваясь. – Хорошо тебе отметить, Сойк.
От неожиданности Джури подавился воздухом.
"Сволочь! Как ты смеешь уходить?! Он же любит тебя!" – мысленно взвыл он, вскочив с места, но тут же ошарашено замер.
Сойк не выглядел огорченным или удивленным, он спокойно улыбался Рензо.
- И тебе тоже. С новым го…
Когда Джури рванул с кресла, Сойк непонимающе на него уставился. В мгновение ока улыбка сползла с его лица, и он медленно поднялся.
- Ты уходишь? Уже? – растерянно протянул он, отчего-то не глядя в глаза. – Но ты ведь только пришел…
Рензо с интересом наблюдал за происходящим, по-птичьи склонив голову набок. Джури хлопал ресницами и переводил взгляд с одного парня на другого, в то время как Сойк изучал ковролин.
- Спешишь к кому-то, да? – тихо спросил он, не поднимая глаз, а Джури от этого безнадежного тона пришел в еще большее недоумение.
Ситуацию, как ни странно, разрешил Рензо. Опустив руку на плечо Джури, он с силой впечатал последнего обратно в кресло и заявил.
- Даже если спешит, минут десять-пятнадцать у него для друга найдется. А ты пока проводи меня, - кивнул он Сойку.
Драммер в ответ промолчал и, вяло переставляя ноги, поплелся в коридор за гостем.
Насильно усаженный в кресло Джури замер, выпрямив спину, и против воли вслушивался в происходящее за стеной. Смысл последней сцены ускользал от понимания, и вокалист осознавал лишь одно – во всем этом нет никакой логики.
Рензо возился в коридоре, одеваясь и обуваясь. И в тот момент, когда, по идее, гость должен был уже собраться, слух Джури резанула воцарившаяся тишина. Несколько секунд вокалист не слышал ни единого звука, и лишь чей-то тихий вздох принес обжигающую догадку.
"Да они… Они же целуются там!" – осенило Джури, и он чуть ни застонал, мгновенно представив, словно видя наяву, как Сойк запрокидывает голову, потому что Рензо его намного выше, как приоткрывает губы, как дрожат его ресницы. Изо всех сил вцепившись в подлокотники, Джури зажмурился и начал уговаривать себя дышать ровно и не думать, не думать, не думать…
- Не надо… Хорошо все будет, вот увидишь… - странная фраза, тихо произнесенная Рензо, достигла слуха Джури.
Далее раздался какой-то шорох, судя по всему, друзья обнялись, и хлопнула дверь.


Время всегда будет уважать и поддерживать то, что крепко, но обратит в прах то, что окажется непрочным.
Анатоль Франс




- Ты какой-то тихий сегодня, - сказал Сойк, с невозмутимым лицом возвращаясь в комнату и усаживаясь на свое место. Джури старался не смотреть на него, и так было тошно знать о том, что сейчас происходило в прихожей.
- А вокалистам рот открывать положено только на сцене, - неожиданно сам для себя огрызнулся Джури. Сойк посмотрел недоуменно, и он продолжил. – Знаешь, я рад, что для тебя я всего лишь вокалист. Не хватало еще, чтобы при каждом расставании ты засасывал меня по гланды, как людей, которых считаешь друзьями.
Сойк помолчал с минуту и вздохнул.
- Подсматривал…
- Ни фига! – от возмущения Джури аж подскочил. – Просто ваше сочное чмоканье за километр слышно было!
Пару секунд Сойк смотрел на него и вдруг с неприкрытым изумлением спросил.
- Ревнуешь? Ты меня ревнуешь?
Джури от неожиданности заморгал.
- Еще чего… - пробормотал он в ответ, отводя глаза от драммера, странно на него поглядывающего.
Но тот, казалось, не услышал, и, слабо улыбнувшись, лишь тихо ответил.
- Дурак… Какой же ты маленький дурак…
- Сам дурак, - на всякий случай обиделся Джури, чувствуя нарастающее раздражение и злясь на себя за то, что поддается на провокации этого предателя.
- Джу-у-ури… - ласково начал Сойк, но тот, уставившись испепеляющим, как ему самому мнилось, взглядом, прервал его.
- Ты… и он… Вы вместе?
Глупо было делать вид, что личная жизнь друга ему безразлична, и Джури логично рассудил - чем строить из себя пофигиста и мучиться в неведении, проще все выяснить раз и навсегда.
- Были, - спокойно ответил драммер так, будто ждал этого вопроса.
- Что «были»? – изумился Джури, готовый услышать простое "да".
- Были вместе, а сейчас не вместе, - пояснил, улыбнувшись, Сойк.
- Почему? – озадачено просил вокалист, отстраненно подумав, что заторможенность драммера оказалась заразной.
- Потому что расстались, - блеснул логикой Сойк. – Уже давно.
"Но ты ведь до сих пор любишь его?" – хотел спросить Джури, но ответ так не хотелось услышать, что вслух прозвучало.
- И кто кого бросил?
- Я его, - спокойно сообщил Сойк. Допрос, судя по всему, его совершенно не смущал, а вот Джури поднял на драммера изумленные глаза. Такой ответ никак не вписывался в логическую цепочку "Сойк любит Рензо, Рензо бросил Сойка, Сойк все равно любит Рензо".
- Почему? – снова задал тот же вопрос Джури, на что Сойк рассмеялся.
- А он был прав, ты все же совсем ребенок, - сказал он с улыбкой и взял свой полупустой бокал. – Почемучка…
- Почему? – сердито повторил Джури, проигнорировав последнее заявление, желая получить ответ.
- Потому что я полюбил другого, - вздохнул Сойк и поднял глаза. Взгляд его был усталым и измученным, и Джури на секунду стало стыдно, что он лезет в душу человека, не желающего с ним делиться, но Сойк продолжил. – Хотя мое чувство оказалось невзаимным, я посчитал, что неправильно оставаться с Рензо, которого я больше не люблю. Он этого не заслужил…
Джури слушал и думал о том, что правильный идеальный Сойк оказался тем еще фруктом – был с одним, полюбил другого, первого благородно бросил, но продолжает при случае лобзать, а трахает вообще третьего. Замечательный парень, дай бог каждому такого.
Подавив в себе раздражение и запретив впредь вообще совать нос в мексиканские страсти драммера, Джури исключительно ради праздного интереса спросил.
- И долго вы были вместе?
- Пять лет.
- Сколько?! – вокалист подумал, что ослышался.
- Пять лет, - с улыбкой повторил Сойк и не удержался от ехидной улыбки. – А у тебя какой рекорд? Пять дней?
- Можешь ржать сколько хочешь! Тоже мне! – Джури искренне оскорбился от такого заявления. – Я, может, просто своего человека еще не встретил!
- А вот это очень возможно, - серьезно ответил драммер. – Я бы даже сказал, скорей всего.
Какое-то время они помолчали, после чего Сойк будничным тоном сообщил.
- Я думаю, тебе пора, Джури. Время уже позднее…
Джури сжал кулаки, впиваясь ногтями в тонкую кожу ладоней. Никогда до этого Сойк не указывал ему на дверь, ни разу в жизни. И оказалось это очень болезненно и неприятно. Вокалист пожалел о том, что ему не три года, и он не имеет права разреветься в голос от обиды. Быстро кивнув и напомнив себе, что его, вообще-то никто не приглашал, и хорошо, что вообще впустили, Джури направился на выход.
- Где ты сегодня? – настиг его уже на пороге комнаты равнодушный, как показалось Джури, вопрос.
Он остановился на секунду и, не ответив, вышел в коридор.
А правда, где? Куда он сейчас пойдет? В эту тяжелую минуту перед глазами всплыл образ улыбчивого светловолосого лидера, готового поддержать в любой ситуации, и Джури так захотелось сейчас поехать к нему и пожаловаться на жизнь, на Сойка, на свою никому ненужную любовь.
Но вокалист одернул себя. Зачем Леде в праздничную ночь его сопли? Лучше уж поехать домой и не портить никому встречу нового года, по пути прикупить бутылку чего покрепче, просто чтобы быстрее уснуть.
С этими мыслями вокалист шнуровал ботинки, когда перед носом возникли колени Сойка, на которого он глянул исподлобья снизу вверх.
- Это что, такой секрет? – выражение его лица было совершенно спокойным.
- Нет, совсем не секрет, - улыбнулся вокалист, выпрямляясь и натягивая шапку. – Я просто сам еще не решил, сейчас выйду, подумаю…
С этими словами Джури повернулся к двери и протянул руку к замку, но возникший перед ним Сойк загородил проход и весьма ощутимо впился пальцами в плечи.
- А ну стой… - тихо начал он, а Джури мысленно подобрался, уж очень странно у драммера дрогнул голос. – Ты что же… хотел встретить новый год… здесь?
Вокалист был готов поклясться, что взволнованный Сойк в последний момент проглотил слова "со мной", заменив на нейтральное "здесь".
- Ну, не то, чтобы… - замялся он, и в следующий миг физически почувствовал вихрь эмоций.
- Почему же ты не сказал? И что, сейчас вот так ушел бы, да? Я же не прогоняю! Я думал, ты спешишь куда-то… Раздевайся немедленно! Или стоп, нет…
Джури, никак не ожидавший такой бурной реакции, застыл в изумлении, а Сойк быстро заговорил.
- У меня же ничего нет! В холодильнике хоть шаром покати. Я же не знал… Так, сейчас пойдем в магазин… Или нет, я пойду, а ты оставайся… Но ничего ведь уже не работает! Хотя есть же круглосуточный, я сейчас махну туда… Но мне же нельзя за руль после коньяка-то… Но можно на такси… Только тогда и до полуночи не успеть… - зачастил драммер и завершил свою речь тихим стоном. – Это катастрофа…
- Но хоть что-то у тебя есть? – слабо улыбнулся в ответ Джури, не осознавший еще окончательно, что его не выгоняют, что он отметит новый год с Сойком, и не понимающий, из-за чего драммер так страдает, когда жизнь ни с того, ни с сего начала налаживаться.
- Ничего нет, - с тоской возвел глаза к потолку Сойк.
- Давай я гляну, - улыбнулся в ответ Джури, стаскивая с себя куртку и двигаясь в сторону кухни. – Как же ты собирался отмечать?
- Я не собирался, - Сойк понуро побрел следом и несчастным голосом добавил. – Я же не знал, что ты придешь…


В жизни каждая минута таит в себе чудо и вечную юность.
Альбер Камю




Замороженная курица, полпакета таких же замороженных овощей, два яйца и упаковка молока неопределенной свежести – набор продуктов для достойного новогоднего ужина, который расположился на столе, заставив Джури крепко призадуматься.
- Безнадежно, да? – за спиной переминался с ноги на ногу Сойк и осторожно заглядывал через плечо вокалиста.
- Нет, - улыбнулся тот. – Только если курицу ты положил в морозилку хотя бы в этом году.
- Ну… - Сойк потер лоб. – Где-то месяц назад положил… Уже нельзя есть, да? – опять забеспокоился он.
- Попробуем… Если что, умрем вместе, - Джури был сейчас так счастлив и умиротворен, что даже если бы ему предложили отведать мухоморов, он бы полакомился ими и глазом не моргнул, лишь бы не омрачать ненужными спорами этот вечер. – Есть шанс даже успеть до двенадцати, - подмигнул он драммеру и взялся за дело.
С того момента, как место празднования нового года Джури было определено, Сойк вел себя нелогично и сам на себя не походил. Он неприкрыто радовался, постоянно хватал Джури за руки и норовил заглянуть в глаза.
Вокалист своего друга видеть таким не привык, более того, был уверен, что он таким просто не бывает, потому пребывал в состоянии крайнего удивления. В конце концов, он попросил Сойка пойти погулять и не мешать ему готовить. Драммер изобразил недовольство, но с кухни ретировался, чтобы через три минуты вернуться, потрясая в воздухе бутылкой шампанского.
- Смотри, что я нашел!
Джури отвлекся от дела, глянул через плечо и лишь изумленно покачал головой.
- Вот это да. Ты же не любишь шампанское.
- Зато ты любишь, – уже заталкивал добычу в морозилку хозяин дома.
- Люблю, - согласился Джури.
Неожиданно, сделав шаг вперед, Сойк обхватил его руками за пояс, прижавшись своей грудью к его спине, и тихо сказал.
- Как хорошо, что ты остался.
Джури на секунду замер, но, выдохнув, заставил себя слегка повернуть голову и заглянуть в карие глаза.
- Вместе все же веселей, - улыбнулся Сойк, не отнимая рук.
- Что-то мне не верится, что тебе не с кем было праздновать, - улыбнулся в ответ Джури.
Сойк наконец отпустил его и лишь пожал плечами.
- Знаешь, чтобы ты ни решил делать, всегда найдется компания. Просто мне ни с кем не хотелось.
- А что хотелось? Побыть в одиночестве? – спросил Джури, вернувшись к приготовлению ужина и пытаясь отделаться от мыслей о горячих руках, в воображении по-прежнему крепко обнимающих его.
- Нет, в одиночестве тоже не хотелось.
- Но… - Джури оглянулся и вопросительно поднял брови. – Ни с кем не хотел и в одиночестве не хотел? Какой-то ты слишком противоречивый сегодня.
Сойк снова широко улыбнулся и продекламировал.
- Уж лучше голодать, чем что попало есть, и лучше одному быть, чем вместе с кем попало.
- О, как! – усмехнулся Джури. – Вот это ты сказал!
- Это не я сказал, - гордо ответил Сойк, таким тоном, как будто мудрая фраза все же принадлежала исключительно его авторству.
- Ну, все равно… - улыбнулся Джури и, помолчав, добавил. – А у меня обычно наоборот получается…
Сойк только покачал головой.
- Каждому свое. Значит, тебе просто так лучше.
- Не лучше… - тихо прошептал Джури, но драммер не услышал.
- Ты просто такой удивительный человек, - продолжал он. – Ты… Ты очень… живой, что ли. Тебе нужно, чтобы вокруг было много людей, движения, шума. А еще ты видишь в окружающих только хорошее, относишься непредвзято, и поэтому так легко знакомишься, завязываешь отношения, находишь новых друзей… - Сойк на секунду запнулся, но тут же продолжил. – Я всегда восхищался этими твоими качествами.
Джури изумленно поднял глаза. Восхищался?! Даже в самых смелых мечтах максимум, на что он мог рассчитывать от драммера, это нечто вроде умиления, не более, но уж точно не восхищение.
- Всегда поражался, что тебе так просто это удается.
- Оно… как-то само выходит… - смущенно выдавил из себя Джури, понимая, что кровь приливает к лицу, и злясь на себя из-за этого.
- Да понятно, что само. Такая легкость в общении – результат твоих же личных качеств. Активности, оптимизма, позитивного настроя… Из-за того, что ты видишь в людях лишь светлое, они неосознанно отвечают взаимностью и тянутся к тебе.
Джури почувствовал, что краснеет еще больше, мысленно уговаривая драммеру прекратить его нахваливать, а лучше – вообще заткнуться.
Словно услышав его мысли, Сойк осекся на полуслове и заявил.
- Джури! Я придумал, как сделать новогоднюю атмосферу!
- Да ну? – ухмыльнулся вокалист.
- Ага! Придумал!
- Сойк, я тебя умоляю, - вкрадчивым голосом попросил Джури. – Не ори так. Я пугаюсь, когда ты так много говоришь, улыбаешься, шумишь и двигаешься. Это моя прерогатива. А ты должен шествовать с постным видом и учить меня жизни.
Сойк в ответ на это лишь подмигнул, скорей всего, просто не придумав, что ответить, и скрылся в стороне комнаты.
- Ты только не заходи, пока я не скажу, - послышалось из недр квартиры.
- Хорошо, не буду, - ответил Джури. – Но у тебя минут двадцать всего.
- Ничего… Я успею…



Хорошее употребление времени делает его еще более драгоценным.
Жан-Жак Руссо




- Теперь открывай! – провозгласил Сойк.
Джури послушно открыл глаза и заморгал от неожиданности.
Вся комната была уставлена желтыми свечами, тонкими и толстыми, большими и маленькими. Они расположились всюду, на столе, на подоконнике, на полу… Сколько их было Джури не взялся бы пересчитывать – точно десятки, а, может, и пара сотен. Теплый свет озарял комнату, бросая причудливые сказочные тени на потолок, и воздух наполнился таким звенящим очарованием, настолько соответствовавшим его внутреннему состоянию, что Джури замер в восхищении, осматриваясь и не веря. Приятным теплом где-то в груди разгорался огонек предвкушения счастья, такой трогательный и детский, что, казалось, закрой глаза, пожелай и все-все обязательно исполнится.
Джури перевел взгляд на Сойка, и, увидев, что тот внимательно за ним наблюдает. Но тут же нацепил независимое выражение лица и заявил.
- Глядя на твою мрачную физиономию, всегда предполагал, что ты подрабатываешь в бюро ритуальных услуг. Иначе откуда столько свечей?
На подкол драммер не ответил, продолжая буравить странным взглядом, от которого становилось не по себе, и потому Джури продолжил.
- Просто ужас! Теперь тут пожароопасно стало, и дышать нечем.
Сойк не дал ему договорить.
- Я знал, что тебе понравится, - улыбнулся он.
- Вообще не нравится! – заявил Джури и сам же рассмеялся из-за своей показной вредности, а Сойк вздохнул и покачал головой.
- Давай уже, корми меня.
- Вот интересно, что бы ты делал, если бы я не пришел? – ворчливо поинтересовался Джури, направляясь на кухню.
- Если бы ты не пришел, я бы уже спал, - гордо ответил Сойк. – Кто мешает спать, тот и кормит.
Джури в ответ только хмыкнул.



Откапывая ошибки, теряют время, которое, возможно, употребили бы на открытие истин.
Вольтер




На просьбу вокалиста не включать телевизор драммер удивленно поднял брови
- Мы же так новый год пропустим.
Джури в ответ драматически вздохнул.
- Ты не романтик, Сойк. Я бы даже сказал, ты – сухарь, и ничего не понимаешь в этом празднике.
Он покрутил в руках бокал для коньяка, наполненный шампанским. Конечно, откуда у сурового драммера возьмется соответствующая празднику посуда? И, так как собеседник озадаченно молчал, Джури продолжил.
- Вот включишь ты свой телек, прослушаешь тонну рекламы, потом одна секунда, чтобы чокнуться бокалами, и все! А где же новогоднее волшебство?
- Где? – лицо Сойка выражало полное непонимание.
- А вот где! Если не включать, момент наступления нового года может длиться сколько угодно долго. Можно не смотреть на часы, а просто думать о том, что вот он – этот миг. Загадывать желания, пить шампанское и думать о будущем.
Сойк только улыбнулся.
- Сам придумал или прочитал где?
- Обижаешь! – гордо выпрямил спину Джури. – Чтобы я да читал!
- Так я и думал, - кивнул Сойк. – Ладно, не включать, так не включать. А когда начнется нужный нам миг?
- Да прямо сейчас! – улыбнулся вокалист и протянул руку с бокалом. – С новым годом!
"Будь счастливым", - мысленно добавил он.
- С новым годом, - ответил Сойк.
Почему-то Джури захлестывало чувство невероятного восторга, и даже печальные мысли, казалось, остались в прошлом и перестали напоминать о себе. Радостно рассмеявшись, он сполз с дивана на пол и сложил ноги по-турецки. Драммер тут же воспользовался моментом и растянулся в полный рост, закинув руки за голову.
Не слушаясь голоса разума, Джури поставил бокал, пересел на край кушетки и склонился над Сойком. Он увидел, как драммер закрывает глаза, как приоткрываются его влажные от шампанского губы, так, словно он только этого и ждал.
А, может, и правда ждал?
Джури сначала мягко коснулся желанных губ, но постепенно начал целовать все требовательней, чувствуя, как Сойк запускает пальцы в его волосы, прижимает к себе. В голове зазвенело от пустоты, от полного отсутствия мыслей.
- Что же ты делаешь, Джури? – прошептал Сойк, оторвавшись от него, но не разжимая рук.
- То же, что и все последнее время… Люблю тебя, - тихо ответил вокалист.
"Я никогда никого не любил. Только тебя, только ты… И плевать, что я не нужен тебе – я все равно буду любить, потому что моя жизнь наполнилась смыслом только теперь, а раньше меня не существовало даже…" – все это хотел сказать Джури, но не успел, потому что произошедшее далее он и вообразить себе не мог.
Сойк резко отстранился, чуть ли не грубо оттолкнув его, глаза холодно блеснули.
- Никогда не смей бросаться такими словами. Особенно в мой адрес, – процедил сквозь зубы драммер.
Джури в ответ лишь вытаращил глаза, не веря своим ушам и отказываясь принимать происходящее.
- Я не позволю тебе со мной играть, – отчеканил в ответ на его молчание Сойк и поднялся с дивана. Пара нервных шагов по комнате, после чего он уставился в окно, вцепившись в подоконник.
- Сойк… Ты, кажется, не понял… - дрожащим голосом начал Джури, поднявшись с дивана, но не решаясь подойти. – Я только что сказал, что люблю тебя…
- Ну и что? – медленно обернулся драммер, сверля взглядом несчастного парня.
- А для тебя это совсем ничего не значит? – тихо прошептал тот, чувствуя, как подкашиваются ноги.
"Как же так?" – прозвучал в голове вопрос.
Конечно, Джури и мечтать не смел о взаимном признании, но он никогда не мог подумать, что его заботливый друг отнесется с безразличием к его чувствам. Что-то здесь было определенно не так. То, как вел себя драммер сейчас, резко отличалось от его обычного поведения.
- Как раз для тебя это ничего не значит.
- Не понимаю… - честно признался Джури.
Драммер лишь горько усмехнулся. Помолчав, вокалист тихо проговорил.
- Я никогда никому не говорил, что люблю.
Сойк лишь взглянул на него украдкой, и Джури продолжил.
- Это я тебе и ребятам говорил, что влюбился до гроба в очередную девушку… Вы смеялись, что я Дон Жуан и Казанова, два в одном. А ведь эти девушки даже не всегда давали мне номер телефона.
Глаза Сойка округлились в недоумении, а Джури укоризненно покачал головой.
- Нельзя говорить, что любишь кого-то, если действительно не чувствуешь этого.
Драммер стоял перед ним с лицом самого растерянного человека на свете, а Джури потихоньку приходил в себя.
- А ты думал, что все иначе, да? – начал понимать вокалист. – Ты считаешь, что я ни во что не ставлю чувства других людей?
Прерывать игру в молчанку его любимый не собирался, и Джури нервно заходил из стороны в сторону по комнате.
- И поэтому ты не захотел быть со мной?
Сойк отвернулся, наверное, не в силах больше смотреть в глаза. А вокалист совсем тихо, словно боясь спугнуть, прошептал.
- Ты ведь любишь меня, да?
Джури сделал шаг к Сойку, схватил его за плечо и мягко, но настойчиво развернул. Губы были плотно сжаты, но драммер широко раскрытыми лазами смотрел на него.
Молчание начинало нервировать, и Джури уже с легким раздражением спросил.
- Ты боишься меня?
Хотя Сойк опять не ответил, чуть дрогнувшие ресницы выдали его.
- Ты боишься, что я тебя брошу… что пройдет месяц-другой, и я уйду. Трусишь, что не удержишь такого непостоянного, как я, и даже пробовать не хочешь.
Джури наконец отпустил плечи драммера, изо всех сил стараясь подавить в себе желание врезать ему по физиономии.
- Трус!
Он насупился, и драммер приподнял его лицо за подбородок.
- Ты так ничего и не понял, Джури.
В этот момент вокалист подумал, что и не желает ничего понимать. Он зажмурился, мысленно уговаривая драммера замолчать, но Сойк уже отпустил его и, отвернувшись, продолжил.
- Помнишь, как я в больницу на прошлый новый год загремел?
"Только не это…" – взмолился Джури.
- Ты не представляешь, как это, - продолжал драммер. – Быть не в состоянии даже подняться и мечтать о том, чтобы к тебе пришли. Или даже не пришли, а просто позвонили. Чтобы о тебе вспомнили. И как хотелось верить, что ты просто не в курсе по каким-то необъяснимым причинам, а если бы знал, то обязательно пришел бы.
Джури слушал и даже не замечал, как сжимает кулаки и стискивает зубы, чувствуя отвращение к самому себе. Сейчас он многое отдал бы, чтобы не вспоминать о том, каким эгоистом он был.
Голос драммера казался таким сухим и неэмоциональным, словно сейчас речь шла не о собственных чувствах, а о каких-то давних никак не касающихся его событиях. И Джури ощутил, как страх липкими пальцами сжимает горло.
"А теперь все прошло, да? Сейчас тебе все равно?" – хотелось спросить, но вместо этого удалось лишь выдавить жалкое.
- Я ведь не знал ничего.
В отчаянии от понимания того, что свое счастье он попросту проворонил, Джури тихо сказал.
- Ты мне не сказал… Откуда мне было знать?
- Конечно, - безучастно улыбнулся Сойк. – Я ведь и не хотел, чтобы ты знал.
И вот тут на смену горечи и отвращению к себе пришла самая настоящая злость.
- Сойк… ты ведь даже не попытался! - Джури старался говорить спокойно, но голос звенел от напряжения. – Ты хотел быть со мной, но даже не попытался! Что же тебя привлекло во мне, если я такой ужасный, а?
- Ты не ужасный, - поспешил заверить его драммер. – Просто… Мы не подходим друг другу.
- Ты не знаешь! – возмутился Джури.
- Тише, тише… - примирительно поднял вверх руки Сойк. – Не шуми. Просто объясни мне, пожалуйста, почему я должен думать, что если ты относишься ко мне потребительски, как к другу, вдруг начнешь вести себя иначе, если у меня сменится статус в наших отношениях?
С полминуты Джури хлопал ресницами и подбирал слова достойной отповеди, но когда осознал, что сказать нечего, потому как драммер был совершенно прав, лишь устало закрыл лицо руками.
- Скажи мне, Сойк. Я нужен тебе? Нужен еще?
Мгновения тянулись мучительно долго, и Джури понял, что это жестокое молчание уже можно толковать как отказ, который драммер просто не решается озвучить. Готовый в отчаянии махнуть рукой и уйти, чтобы теперь точно никогда не вернуться, он не поверил своим глазам, когда его друг слабо кивнул.
- Нужен? – еле слышно прошептал вокалист, не решаясь поверить.
Еще один кивок. Джури заметил, как драммер напряжен. Даже столь невнятное признание, казалось, дается ему с большим трудом. Сойк внимательно смотрел на него, ожидая дальнейших действий, и Джури тихо заговорил.
- Я знаю, что был неправ, - начал он. - Невнимателен по отношению к тебе. Да и вообще относился потребительски.
Невозможно было понять, о чем Сойк думает. По лицу плясали причудливые тени от многочисленных свечей, половина которых успела погаснуть. И краем сознания, несмотря на свое смятение, Джури заметил, что никогда еще его любимый не был таким красивым.
- Наверное, это по-детски - говорить "я больше не буду", но… - Джури печально улыбнулся. – Но сейчас я просто не знаю, что еще сказать.
И после небольшой паузы добавил.
- Прости меня. Пожалуйста.
- Мне не за что… - поспешно начал Сойк.
- Пожалуйста, - негромко, но твердо прервал его Джури.
Драммер только тяжело вздохнул.
- Я давно тебя простил, Джури. Я ведь люблю тебя.
Вокалист только расплылся в улыбке. Что делать теперь он не очень представлял, тем более, до последнего не верил, что услышит эти слова. От напряжения разболелась голова, и Джури чувствовал такую усталость, что даже не в полной мере осознавал обрушившееся на него счастье. Он прикрыл глаза, неуместно подумав, что теперь с удовольствием проспал бы сутки, чтобы заново обрести способность решать, как поступать дальше, когда почувствовал, что его обнимают.


P ALIGN="RIGHT"> День миновавший всегда лучше, чем день нынешний.
Овидий




Часы, тихо тикая, отсчитывали секунды нового года. Одна за другой догорали свечи, и комната медленно погружалась в полумрак.
Новогоднее волшебство продолжало витать в воздухе, подтверждая теорию Джури о том, что если не смотреть на часы, как угодно долго может длиться миг наступления нового года, когда прошлое уже ушло, а будущее еще не наступило.
Джури был готов целую вечность, ни о чем не думая, лежать на коленях любимого, чувствовать прикосновения его пальцев, ласково перебирающих волосы. Но будущее сейчас манило, как никогда раньше, и Джури верилось, что прямо сегодня у него… у них, начинается новая жизнь, в которую хочется быстрее вступить, оставив эту ночь, наполненную светом десятков свечей в своей памяти просто одним, но далеко не единственным прекрасным воспоминанием.
Зашипев, погасла последняя свеча, погрузив комнату в темноту, сквозь которую пробивался лишь тусклый свет уличных фонарей.
- Сойк.
- Мм?
- Завтра… То есть уже сегодня я перевезу к тебе вещи.
Сойк склонил голову, рассматривая его, и в карих глазах читалась такая нежность, что замерло сердце.
- И только попробуй сказать, что не хочешь со мной жить, - грозно предупредил Джури.
- Я хочу с тобой жить.
- А я с тобой – нет, - заявил вокалист. – Но учитывая тот факт, что без меня ты умрешь от голода, а поиски нового драммера в мои планы не входят, так и быть, перееду к тебе.
- Спасибо, ты очень добр, - серьезно поблагодарил Сойк.
- А еще имей в виду, я самый ревнивый человек на свете, - продолжал Джури. – На твою безобразную выходку в коридоре я, так и быть, глаза закрою, но чтобы больше ты к нему не прикасался.
- Это был единичный случай, он меня поддержать пытался…
- Да плевать я хотел! Но чтобы твои руки больше никого, кроме меня… ну, и нашего лидера… трогать не смели!
- А почему у Леды такие привилегии? – искренне изумился Сойк.
- Потому что если ты его тронешь, Агги тебе сразу руки оторвет, раз и навсегда избавив меня от необходимости за ними следить, - торжественно пояснил Джури.
- Не надо следить… - Сойк кончиками пальцев водил по контуру его лица. – Я такой идиот…
Джури согласно закивал, но прерывать ехидными комментариями не стал.
- Еще тогда, в первый раз знал, что нельзя к тебе прикасаться, что не справлюсь с собой, но все равно полез… Потом не хотел с тобой спать, боялся привыкнуть к твоему теплу. Я нашу последнюю ночь всю по косточкам разобрал, пытаясь понять, что не так сделал, чем обидел, почему ты ушел… Не сгоревший же завтрак, в самом деле, тебя оскорбил… - на этих словах Сойк улыбнулся, но Джури продолжал серьезно слушать. – Представь, каждый день чертово молоко покупал, думал, вдруг ты придешь, а его не будет в холодильнике. А потом, когда ты сказал, что у тебя новое увлечение, чуть с ума не сошел, ни одной ночи нормально не спал…
- Я тебя имел ввиду… - прошептал Джури, протянув руку и погладив по щеке.
- Да теперь я понимаю… - выдохнул в ответ драммер и пожаловался. – Чуть с ума не сошел от ревности.
- Это было в прошлом году… – улыбнулся Джури. – Теперь все будет иначе…
Вздохнув, Сойк подцепил стоящую рядом полупустую бутылку с шампанским и, прежде чем отхлебнуть прямо из горлышка, сонно улыбнулся.
- Мы с тобой такие разные, Джури… Что будем делать друг с другом?
- Ой, и не говори, – с наигранным сарказмом ответил вокалист. – Даже не представляю, чем заниматься с таким унылым тюленем как ты.
Сойк поперхнулся, обрызгав Джури шампанским.
- К-как ты меня назвал? – буквально взвыл он, но Джури уже рванул к выходу.
Драммер поймал его уже в дверях, обхватив за пояс, завалил на пол и оседлал бедра, а Джури хохотал и брыкался, когда Сойк провел пальцами по ребрам, вызывая тем самым настоящую истерику.
- Не-е-ет, только не это… Я боюсь щекотки… Не надо… Я же умру-у-у…
- Будешь еще обзываться? – строго спросил Сойк, продолжая щекотать.
- Не буду, не буду, честное слово… - поспешно заверил Джури, но когда драммер прекратил его щекотать, тяжело дыша, добавил. – Часа два не буду, а потом снова начну…
- Вредный, бессовестный паршивец… - Сойк уже прижимался к лежащему под ним Джури, покрывая горячими поцелуями подставленную шею, а Джури смеялся, запрокинув голову, но уже не от щекотки, а просто от счастья, как не смеялся еще никогда в жизни.
"Вот не зря же верилось в чудо…" – последнее, о чем он подумал, прежде чем чувства полностью вытеснили мысли.


P ALIGN="RIGHT"> Только время принадлежит нам.
Сенека




С наступлением утра молочный свет заполнил комнату. Волшебный праздник закончился, пообещав доверчивым людям счастливое будущее, радостный год, без печалей и потерь.
Джури слегка сжимал руку безмятежно спящего рядом любимого и глядел в окно, за которым кружился самый настоящий пушистый новогодний снег.
Он понимал, что будет нелегко завоевать полное доверие Сойка. Придется приложить немало усилий, преодолеть ревность и страх, доказывая свою любовь.
Но это уже совсем другая история…


OWARI



back

Hosted by uCoz