О методах борьбы с ночными кошмарами




О методах борьбы с ночными кошмарами
Автор: Писатель-диалогист
E-mail: shinyamonkey@bk.ru
Фэндом: j-rock, «Dir en grey»
Пэйринг: Дай х Шинья
Рейтинг: NC-17
Жанр: yaoi

Предупреждения: немного сопливо и крайне позитивно), sweat fetish.
Дисклэймер: может быть, когда-нибудь я и заимею Дир Эн Грей, но пока что их имеет Каору).




После изматывающего, унесшего все силы концерта, они снимают в гримерке мокрые майки, переодеваются в свободные рубашки. По спине Дая ручейками стекает пот, почему-то хочется провести по ней руками. Спокойно, спокойно, бывает, чего только в голову не приходит в таком состоянии. Он не успевает отвести взгляд, когда Дай поворачивается, усмехается и - черт, неужели у него еще остались силы его подкалывать - подходит почти вплотную:
- Что, Шин-чан, тебе нравятся потные мужчины?
Ну что, обломать его? Заодно и повод потрогать. Шинья скользит узкими ладонями по этой гладкой спине, реализуя свое недавнее странное желание, по плечам, по груди и томно шепчет:
- И с чего это вдруг ты начал так интересоваться моими предпочтениями, Дай-чан?
- Эээ... Ну ладно, Шин, один:один...
- Судя по выражению твоего лица, Дай-кун, это был полноценный один:ноль - вставил Тошия.
- Ладно, признаю, Шин сегодня оказался сверху, эээ+ то есть+ как это+ одержал верх - во!

Шинья стоит посреди номера с большой двуспальной кроватью и ждет, пока Дай освободит душ. Да, бывает, организационные моменты заставляют спать в одной кровати с согруппниками. И что Тошия все время пытается пихнуть их с Даем друг другу в объятия? Вот в следующий раз, когда кому-нибудь придется спать в парном номере -желательно для молодоженов - он тоже двусмысленно улыбнется и скажет: "а пусть Тошия с Каору туда идут, они в последние время неразлучны..." Все, так и скажет.
- Шинья, иди. - Дай выходит, весь такой ароматный после душа, в белом махровом халате.
Шинья быстро проскальзывает в ванную, встает под душ, пытаясь смыть напряжение после концерта, недавние непотребные мысли в отношении Дайске и чувство неловкости, которое вызывает у него перспектива спать рядом с упомянутым гитаристом. Тем более, после того, как Шинья сегодня заставил Дая краснеть. И после того, как Тошия намекнул, что сегодняшние организационные проблемы - это, видно, судьба для Дая с Шиньей, заставив покраснеть уже их обоих. И после того, как Кё и Каору дружно поддержали Тотчи! Им-то смешно, а как теперь ему оставаться наедине с Даем и пытаться всячески изображать, что все, как обычно, и ситуация вовсе даже не неловкая. А еще с утра обязательно спросят, удалось ли выспаться. Ах да, и еще уточнят, так кто же все-таки оказался сверху.
Через десять минут Шинья выходит. Надеется, что Дай уже заснул и тем самым избавил обоих от необходимости делать вид, что все нормально. Но нет, он не спит, лежит на боку, глядя на дверь. Что, тоже охота смыться отсюда куда подальше?
- Чего не спишь?
- Не могу после концерта спать. Надо было куда-нибудь побухать пойти. А ты спать хочешь?
- Нет. А что? Только не предлагай пойти на вечеринку, сил нет.
- Да нет, я просто не люблю, когда я не сплю, а кто-то поблизости спит. Очень одиноко становится.
- Угу, у меня тоже так.
- Так что будем пить? - спрашивает Дай таким тоном, будто этот вопрос логически вытекает из всего предыдущего.
- А что есть?
Залезая под их общее большое одеяло, Шинья думает, что ситуация потихоньку разряжается, зря так переживал.
- Пока ничего, заказывать надо. - Дай тянется за трубкой.
- Давай что-нибудь сладкое?
- Бейлиз?
- Давай Шериданс?
- А ты его наливать умеешь?
- Нет.
- И я не умею.
- А мы его не наливать, мы его пить будем.
- А, ну тоже вариант. - тихо смеется гитарист.
Дай делает заказ, кладет трубку и, накинув халат, выходит за дверь. Пусти кого-нибудь из персонала отеля в номер - и никому потом не докажешь, что лежа на кровати под одним одеялом, гитарист и драммер одной известной группы просто пьянствовали.
Через пару минут он ввозит поднос с причудливой бутылкой и двумя стаканами в номер.
- Выключи свет, пожалуйста, - говорит Шинья и тянется, чтобы включить ночник возле кровати.
Дай выключает свет, сбрасывает халат, забирается в кровать вместе с бутылкой и стаканами. Садится, опираясь на прислоненную к спинке кровати подушку, и открывает бутылку.
- Ну что, наливаю, как получится?
- Давай.
Шинья лежит рядом с Даем на животе, опираясь на локти. Дай наполняет стаканы. Чуть освещенная мягким светом комната наполняется ароматом свежего кофе и ванили. Сейчас обстановка кажется очень уместной, ни следа от недавней неловкости. Одно дело, когда романтику навязывают, другое - когда создаешь ее сам.
- За сегодняшний концерт, - Дай наклонил стакан к стакану Шиньи, стекло столкнулось с приглушенным стуком, их пальцы соприкоснулись.
Шинье показалось, что в этом прикосновении было слишком много нарочности. Ну, "слишком" - это не совсем то слово, ведь ему же понравилось.
Полчаса проходит за тихими разговорами о группе, о друзьях, о клубах. Следующий час - о жизни, еще полчаса - о высоких философских материях, и дальше бутылка показывает дно, а разговор заходит в маразм. Оба пьяно смеются.
- У тебя такие тонкие запястья, Шин+ Никак не могу понять, как ты на барабанах играешь. А, я знаю, у тебя кости титановые.
- Иди ты в жопу - у тебя тоже тонкие, но ты же как-то с гитарой справляешься.
- Подожди, подожди, что ты там предлагаешь?
- Тебе показалось, я говорю, у тебя почти такие же.
- Ну ты сравнил!
- А что, вот по сравнению с Тотчи...
- Не, ну что с ним-то сравнивать - не будь он моим другом, я бы назвал его коровой.
- Так ты и назвал...
- Ну, не совсем, я же сказал "бы"...
- Ой, Дай, я не в том состоянии, чтобы вдаваться в лингвистические тонкости+ Но за запястья спасибо, - сахарно улыбается Шинья.
- Я еще про щиколотки и талию не сказал+
- Правда? Ну тогда спасибо и за них, - продолжает улыбаться Шинья.
Он хочет поставить пустой стакан на тумбу, которая находится со стороны Дая, поэтому ему приходится почти полностью заползти на гитариста. Почувствовать гладкость и жар его кожи. А ведь мог бы просто попросить его поставить стакан.
- Будем уже спать? - спрашивает Шинья, не спеша слазить с Дая.
Он собирается-таки слезть, но неожиданно руки гитариста обхватывают его за поясницу. В первый момент он ощущает страх и одновременно волнительное предвкушение, но через пару секунд, когда Дай спокойно закрывает глаза, Шинья понимает, что тот просто хочет спать в таком положении. Облегчение и жгучее разочарование. Барабанщик опускает голову Даю на плечо и неимоверным усилием воли заставляет себя заснуть.

Утром Шинья просыпается первым и видит легкую улыбку на губах Дая. Он спит. Спит и улыбается во сне. За всю ночь они только немного изменили положение рук. Шинья лежит и наслаждается ощущением теплой кожи гитариста, его размеренным дыханием, улыбкой на, наверное, мягких губах. Хочется проверить, такие ли они мягкие, какими выглядят. Он легонько касается их пальцами и с удивлением обнаруживает, что они сухие и прохладные. Неожиданно, но вполне объяснимо - температура тела во сне падает, губы пересыхают. А с чего он решил, что у Дая по-другому? Он продолжает осторожно ощупывать губы гитариста, уже не из любопытства, а просто потому что... Он не может определиться, почему именно, да и не особо пытается.
- Шин, щекотно, что ты делаешь? - Дай тихо смеется, перехватывает его руку, открывает глаза.
- Трогаю твою улыбку, - тихо смеется в ответ.
- Ну и как она? - не спешит отпускать тонкую руку.
- Белая, - чувствует, как Дай большим пальцем поглаживает внутреннюю сторону его ладони.
- Как это?
- Ну, прохладная и сухая. Белый цвет именно такой - разве нет?
- Да, действительно, - продолжает улыбаться своей белой улыбкой.
- И что такое хорошее тебе снилось? - продолжает улыбаться в ответ.
- Не помню, но всю ночь снилось что-то глупо-чудесное...
- И никаких кошмаров?
- Никаких. А тебе кошмары снятся?
- Нет.
- Наверное, ты их отгоняешь.
- Точно. Хорошо, что моя сила отталкивания кошмаров превышает твою силу их притяжения.
Дай смеется.
- Добро побеждает зло, Шин-чан, - насмеявшись, отвечает гитарист.
- Неясно выражаешься, Дай-чан: кто кого побеждает? - сквозь смех.
- А, ты уже в том состоянии, чтобы вдаваться в лингвистические тонкости? - улыбка становится хитрой.
Шинья не успевает поразится тому, как точно Дай запомнил его вчерашние слова, как ненавязчивый стук прерывает их веселый поток утреннего словоблудия.
- Шинья, Дай, вы проснулись? - голос Каору.
Шинья нехотя забирает свою руку из руки Дая, опирается на кровать возле его головы, чтобы встать, Дай кладет руки на его тонкую талию. Так дико не хочется вставать и терять это ощущение горячих рук на коже. Он медленно поднимается, Дай не отпускает его до тех пор, пока он полностью не встает с кровати. Все тело неприятно холодит. Он набрасывает халат, махровая ткань кажется жестче наждачной бумаги. Открывает дверь.
- Давайте одевайтесь. Идем завтракать.
Очень хочется вернуться под одеяло и заказать завтрак в номер. Но уже наступил тот момент, когда восстановить разрушенное невозможно, нужно строить заново. А на это нужно много времени и подходящие обстоятельства. Маячащий в дверях лидер-сан - обстоятельство явно не подходящее.
Шинья впускает Каору в номер, тот ждет, пока его товарищи собираются. В кафе внизу Тошия встречает их вопросом о том, кто же оказался сверху, поразив Шинью тем, как он смог предсказать этот вопрос, а Дая, видимо, осознанием того факта, что он и правда всю ночь провел под Шиньей. Пытаясь побороть приступ хохота, Дай выговаривает:
- Тотчи, ты только... никому... не говори...
Смеются все и долго. А ведь они думают, что Дай шутит.

Сегодняшний вечер мало чем отличается от вчерашнего: снова концерт, снова переодевание в гримерке, снова взгляд задерживается на ручейках пота на спине Дая. Только теперь Шинья не только видит эту бледную кожу, он еще и знает, какая она горячая и гладкая на ощупь. А еще сегодня нет организационных проблем.
Чувство ограниченности и недостижимости мешает Шинье заснуть. Мешает, мешает и мешает - и так до полчетвертого ночи, пока не слышится тихий, осторожный стук в дверь. Шинья подходит к двери, какое-то время прислушивается, потом спрашивает, кто там. Так бешено хочется, чтобы ему ответил Дай. Само собой, надеяться на это глупо - чудеса в жизни случаются на удивление редко.
- Шин, это я.
На какое-то мгновение его парализует осознание того, что чудо сегодня все-таки случилось. Наверное, следующего придется ждать очень долго.
Открывает дверь и впускает Дая. Тот тихо просит прощения, что разбудил.
- Я не спал.
- А что так?
- Не знаю, не хочу. А у тебя что случилось?
- Кошмары. Уже раз пять сегодня просыпался - не могу больше... Вспомнил, что ты кошмары отгоняешь, пришел проситься к тебе переночевать... - виновато улыбается.
Шинья молча замыкает дверь. Идет к кровати, ложится.
- Ну что ты там стоишь, идем спать.
- Можно?
- Нет, пошлю тебя нахрен вместе с твоими кошмарами, - тон очень мягкий, даже ласковый, резко контрастирует со словами.
Дай ложится рядом на узкую кровать. На бок, лицом к Шинье. Они случайно соприкасаются коленями, но ни один не решается убрать ногу. Сейчас ощущения не притуплены алкоголем и Шинья отчаянно надеется, что Дай не замечает его сбившегося дыхания, но с тем, насколько близко они лежат, это, наверное, невозможно. Он начинает чувствовать, как сильно пульсирует кровь в месте их соприкосновения и не может понять, это его пульс или Дайске, и чувствует ли тот вообще эту пульсацию? Ему очень сильно хочется сглотнуть, но это выдаст его волнение, и он терпит, пока может. Наконец не выдерживает и замечает, как Дай тоже сглатывает и выдыхает так, будто задерживал дыхание. Хочется сказать что-нибудь, чтобы хоть чуть-чуть разрядить обстановку, но он понимает, что голос его сейчас не послушается, и в до предела напряженной тишине слова будут звучать слишком громко и неуместно. Он лихорадочно думает, что делать, глядя в полутьме на выступающие ключицы гитариста. Потом чувствует, как Дай ногой пытается раздвинуть его ноги. Нерешительно, без всякого напора. Шинья уже не пытается скрыть свое неровное дыхание, впускает ногу Дая между своих, и чувствует, как пульсация распространяется на внутреннюю поверхность бедер, где его кожа соприкасается с кожей Дайске. Потом его обвивают гибкие руки и мягкие теплые губы, совсем не такие, как утром, целуют в шею. Он слегка дергается и сжимает ноги. Дай целует его шею еще раз, теперь чуть выше. Шинья ясно понимает, что это уже не проявление дружеских чувств и смело подставляет губы. Поцелуй до безумия нежный, губы Дая очень мягкие и расслабленные. Потом он ложится на Шинью сверху и целует чуть настойчивее. Сердце Шиньи колотится как ненормальное, дышать почти невозможно. Он хочет приоткрыть рот, но боится, что не выдержит. Но еще больше боится того, что все может закончиться, поэтому все-таки размыкает губы, и когда язык Дая касается его языка, оба приглушенно вскрикивают и вздрагивают. Поцелуй все еще очень нежный, но теперь горячий. Шинья остро чувствует все движения языка и губ Дая, когда он, то полностью отстраняясь, то возвращаясь, вылизывает его рот снаружи и внутри, как отрывается от дрожащих губ и мокро целует его шею, ключицы, грудь. Он долго гладит бедра Шиньи, задевая руками за резинку белья, прежде чем наконец решиться стащить его с них обоих. Трудновато, но получается неплохо - концертная жизнь научила стаскивать ткань с мокрой кожи. Все еще очень осторожничает, когда начинает слегка тереться об него. Шинья вздрагивает от такого долгожданного близкого контакта и руками прижимает бедра Дая к своим. Руки скользят. Дай становится смелее, опускает голову и ласкает языком и губами твердые соски. Шинье становится очень трудно соображать. Он не знает, как это - спать с мужчиной, но сейчас ему до смерти хочется почувствовать Дая внутри себя. Он снова притягивает его голову к себе, чтобы поцеловать в мокрые и обжигающе горячие губы, и раздвигает ноги, давая ему понять, чего хочет. Дай отрывается от него и внимательно смотрит в глаза. В темных блестящих глазах Шиньи разливается море отчаяния. Только не отказ. Что угодно, только не это.
- Шинья... Может, не нужно так...
Шинья пару мгновений непонимающе смотрит на него. Он правда сказал это? То самое, чего он больше всего боялся? Не может быть, так не бывает. Он ждет, когда Дай начнет объяснять ему что, то есть, нет, он не это имел в виду, он имел в виду, что+ Нет, молчит. Значит+ Из глаз начинают градом катиться слезы, он плачет в голос. Очень сильно прижимает к себе Дая руками и ногами.
- Дайске... Пожалуйста... Дайске... - слова с трудом прорываются через удушающие слезы.
Потом всё срывается с катушек. Ничего больше не говоря, Дай входит в него. Шинья слишком сильно этого ждал, и ему плевать на резкую жгучую боль, он в шоке от ощущения такой почти невозможной близости и пытается больше податься навстречу боли. Дай начинает нетерпеливо двигаться внутри него, прижимает губы к губам и глубоко целует. Шинья то всхлипывает, то стонет ему в рот.
- Шин+ - Дай, кажется, тоже почти плачет, - Шинья... Прости меня...
- За что? - слова выговариваются с огромным трудом.
- Не знаю... Не знаю... Шинья... - он больше не может ни говорить, ни целовать хрупкого барабанщика. Утыкается в его шею, быстро и резко двигается в нем. С каждым толчком все сильнее вжимается в напряженное тело. Шинья пытается не разодрать спину Дая до крови. Получается плохо.
Они больше не стонут - не хватает дыхания. Шинья чувствует, как рука Дая обхватывает его болезненно пульсирующую плоть. Потом гибкое тело гитариста на мгновение замирает, он сильно дергается и кончает в Шинью. Делает еще несколько толчков и чуть сильнее сжимает руку. Шинью охватывает ощущение нереального, парализующего наслаждения, руки и ноги немеют, спина выгибается. И потом полное расслабление. На какое-то время он перестает что-либо чувствовать и теряет ориентацию в пространстве, как будто погружается в вакуум. Проходит несколько секунд - ощущение реальности не возвращается и он начинает сомневаться в том, что все произошло на самом деле. Мягкий поцелуй в губы приносит ему радостное известие о том, что сомневаться не в чем.


OWARI



back

Hosted by uCoz