Доброе утро, Хайде.
Доброе утро, Хайде.
Автор: Wayama
e-mail: chirry@narod.ru
Genre: tragedy
Когда за окном уже начало светать, Хайде всячески попытался дать понять, что у него уже больше нет сил. Он устало откинулся на подушку и повернул голову в сторону окна. В эти минуты небо как раз приобретало бледно-голубой оттенок, оно расцветало. Скоро, очень скоро, первый солнечный луч ударит ему в лицо. Он с благоговением ждал этого момента, при этом не забывая делать вид, что засыпает. Он прикрывал глаза так, чтобы сквозь ресницы можно было смотреть. Он почувствовал, как его обняли, и растрепанная голова уткнулась в его шею, щекоча щеку. Хайде это всегда раздражало, но он решил, что может потерпеть еще немного. Лежащий рядом засыпал, это можно было определить по ровному дыханию, по тому, как вздымалась его грудь, а крепкие объятия постепенно слабели. Но Хайде готов был подождать еще, ему некуда
было торопиться. Ему и самому хотелось спать, но все же он устал не настолько. С каждым днем юноша понимал, что, уйдя в музыку, он лишил мир замечательного актера. Еще лет пять-шесть назад он и подумать не мог, что может изобразить желание и страсть там, где их нет. Что может и сам управлять своим партнером в постели, даже если тот находится сверху. И самое забавное в том, что никто даже не догадывается, что это спектакль. Да и о чем можно догадываться, глядя в его невинное лицо. Тем более что Хайде знал, кому и как нужно улыбнуться, как дотронуться, что сказать. Его популярность росла день ото дня, даже иногда опережая его самого. И временами это вызывало нехорошие чувства у других. Они считали, что нужно же иметь рамки, зачем так эксплуатировать свае имя. Только вот их мнение теперь для Хайде не значило ровным счетом ничего. Он разучился прислушиваться к советам, потому что не нуждался в них. И это позволяло юноше делать со своей жизнью все, что заблагорассудится, как и со своей внешностью. Эти белые вытравленные волосы, ему всего лишь захотелось всех
поразить. И это удалось, фотографы набросились на него, как стервятники, и вскоре все журналы пестрели фотографиями. Хайде смотрел на дело своих рук с гордостью. Ведь ему снова удалось обратить всеобщее внимание на себя. Он снова был центром всего. Тетсу тогда смотрел на его недетскую радость с легким подозрением. Но именно в этом вопросе лидер не был для него авторитетом. Да, в музыке Тетсу равных не было, Хайде даже уважал его, но когда он выходил из студии после репетиции или со сцены после концерта, Тетсу тут же терял свою привлекательность. Дело было во внутреннем очаровании, которое, как казалось Хайде, им было утрачено. Тетсу умел светиться, но не делал этого. Хотя он был очень даже красивым, добрым, хотя по необходимости и суровым, мягким, но и строгим тоже. Просто Тетсу однажды умер внутри. Как и Хайде. Только первый не умел или не хотел возрождаться. А ведь для Хайде это было смыслом жизни.… Когда-то все его изменения носили спонтанный характер или следовали за изменением его настроения. Тогда он был полностью счастлив. Хотя была и печаль тоже, но она смягчалась тем, что никогда не длилась долго. И еще, он сам управлял ею… Тогда он еще был
наивен и чист, как ребенок, совсем не умел притворяться. Его большие глаза светились преданным блеском. Он занимался любимым делом. А рядом был бесконечно дорогой и преданный человек. Между прошлым и настоящим пролегла целая вечность… Хайде уже давно понял, что ее не перешагнуть и… смирился.
Но он все еще видел ее, когда оборачивался назад…
* * *
Хайде открыл глаза, спальню заливал яркий солнечный свет. Юноша лениво потянулся, позволяя затекшему телу почувствовать себя вновь живым. И тут его заботливо подхватили за талию и потянули прочь от мягкой постельки. Он уже сидел, прижимаясь к теплому телу, и слышал голос над своим ухом:
- Доброе утро, Хайде.
Да, доброе, добрейшее, самое чудесное утро Он тоже вжался сильнее в своего любимого. Это приятнее всего, когда слышишь, как бьется рано утром его сердце, только для тебя. И особенно приятно, если ты и засыпаешь под его биение, на его груди.
- Ты, как всегда, пропустил восход, - услышал Хайде, это не было упреком, у них ведь было еще столько времени впереди, столько восходов.
- Ты должен был разбудить меня, - чуть раздосадовано произнес юноша, отстраняясь и заглядывая любимому в глаза.
- Я же не настолько бесчеловечен, чтобы будить тебя, когда ты так сладко спишь, - Хайде не очень хотелось отпускать его, но юноша встал и галантно протянул ему руку:
- Завтрак уже готов, и я здесь для того, чтобы проводить вас к столу.
Хайде улыбнулся, ему лишь иногда было не ловко, что он спит так долго. Ведь на самом деле, это его любимый вставал слишком рано. Иногда казалось, что тот вообще никогда не спит. И его лицо выглядело усталым довольно часто, были круги под глазами. Но он всегда смеялся, у него был бодрый и веселый голос. В конце концов, все смирились с тем, что он просто так выглядит. За завтраком Хайде не мог удержаться от смеха. Он его все время смешил, им вместе никогда не было грустно. Порой Хайде даже не понимал, чем заслужил такое счастье. Раздался телефонный звонок, Хайде схватил трубку первым, они всегда бежали к телефону на перегонки, но у Хайде редко получалось оказаться первым.
- Я слушаю, - проговорил он в трубку, и тут, его подхватили сзади, и на его шею обрушился град поцелуев, заставляя юношу тихо рассмеяться. Ему ответом послужило долгое молчание, после чего, наконец, раздался серьезный и усталый голос:
- Отвлекаю вас лишь потому, что сегодня репетиции не будет, у меня есть некоторые неотложные дела. Увидимся завтра.
- И тебе доброе утро, Тетсу, - сказал Хайде уже гудкам. Вот она - ложка дегтя в его бочке с медом. Перед Тетсу Хайде всегда считал себя виноватым за свое счастье.
- Хайде? - руки любимого ослабели, но все еще оставались на его талии. - Извини.
Хайде обернулся, небрежно вешая трубку на место, и обратил свой взор на юношу перед собой. Сакура… Да с ним ему все было нипочем, он смог бы даже пережить ненависть Тетсу. Только лидер вообще редко открыто выражал свои эмоции. Иногда недовольство, но оно ему было положено по должности. Он довольно часто ворчал на Хайде, юноше же и мысли не могло прийти, что он не заслужил этого. В конце концов, Тетсу знает, как будет лучше, ведь он старается ради них всех. Но даже наивный и непривередливый Хайде понимал, что Тетсу не очень-то нравится то, что происходит между ним и Сакурой.
- Лишь бы музыке не мешало, - не редко отмахивался лидер их группы. Но ведь это было не совсем правдой. Стоит лишь вспомнить взгляды, которые тот бросал на Сакуру. Когда-то Тетсу даже не скрывал, что хочет быть с ним, не жалея самого себя ради их ударника. Хайде не раз видел Тетсу, сидящего у Сакуры на коленях, они выглядели чудесно вдвоем. Оба взрослые и творческие люди, знающие, чего хотят, не смущающиеся чужих взглядов. Но это была только видимость. Сакура вовсе не был счастлив, просто он слишком любил музыку, а Тетсу дал ему шанс заниматься любимым делом. Со стороны Сакуры подобная покорность являлась благодарностью. Хотя, наверняка, это было и приятно тоже, ведь Тетсу просто прелесть. Но Хайде начал что-то понимать только, когда Сакура принялся отвешивать комплименты все чаще и чаще. За короткое время ударник успел все: начиная с вокала Хайде и заканчивая его тонким вкусом в выборе одежды. Сакура все чаще подсаживался рядом, привлекал к себе внимание, иногда касался руки Хайде. В прочем в последнем случае, он всегда делал вид, что это произошло случайно. Тетсу становился молчалив. Хайд думал, что они просто не ладили последние дни. У всех бывают тяжелые времена. Но ничего не прекращалось. Сакура провожал Хайде домой, водил его какими-то тайными лабиринтами. Приглашал в гости и сам не раз
заходил к нему. Вокалист радовался, что ему удалось завести дружбу с напарником по группе. И он искренне не замечал ревнивых взглядов Тетсу. Пока однажды Кен мягко не намекнул ему о них. Очевидное уже не возможно было не замечать. Что уж тут сказать, Хайде было неловко, он чувствовал, что вторгся в чужую жизнь. И он не нашел ничего лучше, чем избегать Сакуру.
А тому, будто, именно это и нужно было. Он перешел в наступление. Однажды вечером он незаметно поплелся за Хайде, и когда они почти добрались до дома юноши, ударник перехватил его за руку. Хайде и опомниться-то не успел, как он прижал его к стене и поцеловал. Это был мягкий и нежный поцелуй, от которого голова сразу пошла кругом. Через несколько секунд ему показалось, что он проваливается в бездну, его подхватили, и с тех пор Хайде уже не боялся споткнуться и упасть. Сакура носил его на руках, оберегал его и любил. Трудно было описать чувства, расцветающие в глубине сердца Хайде. Но в тот момент, когда поцелуй прекратился, и он увидел пред собой лицо Сакуры, он уже понял, что никому не сможет его отдать. Что это вот
мгновение решило его судьбу навсегда. Кроме них двоих никого не существовало на всем белом свете. У него не было сомнений и не было угрызений совести. Ему не нужны были слова Сакуры в ту минуту, но он выслушал его:
- У нас с Тетсу никогда и ничего не было. И я не чувствую к нему ничего, кроме уважения и признательности. Но с тобой все иначе… - нет, Хайде это уже было незачем. Он уже тогда верил ему, и в него то же.
В студии повисла мертвенная тишина, когда Сакура заявил, что они с Хайде с этих пор вместе. Кен слегка покосился на стоящего с опущенными глазами вокалиста. Сакура заботливо и защищающе держал его за руку, из-за чего создавалось впечатление, что его насильно привели сюда. Кен перевел взгляд на Тетсу. Их лидер пожирал объект своего обожания глазами, не веря своим ушам. Но Сакура не смотрел на него, ему вовсе не нужно было одобрение или порицание. Просто, как он сказал, хотелось прояснить кое-что. Не похоже было, что это была месть, эти двое казались счастливыми. Особенно Хайде, он хоть и старался казаться невидимым, но все равно светился, даже не поднимая глаз. И Кену это понравилось, он даже обрадовался за него, несмотря на то, что ему и было жаль Тетсу.
Хайде не был точно уверен, но что-то внутри подсказывало, что у Сакуры и Тетсу был разговор один на один. Сам юноша у Сакуры не спрашивал, а ударник не счел нужным об этом говорить. Все налаживалось постепенно. Тетсу очень быстро сумел взять себя в руки, хотя теперь уже не так открыто говорил с юным вокалистом. Временами, он все еще не сводил с Сакуры глаз, жадно
вслушиваясь в его партии, словно, подпитывался ими, как вампир. Но он не заигрывал с ним, как раньше. Между ними, казалось, наладились чисто дружеские отношения. В то время как с Хайде у него не очень клеилось. Нет, он не ссорились и не упрекали друг друга, всего лишь было предельно вежливы и внимательно. Лишь спустя пару лет, им удалось наладить более или менее хорошие отношения, когда они с уверенностью могли сказать, что понимают друг друга. Сейчас же они не стремились к большему. Хайде был счастлив, их любовь с Сакурой расцветала с каждым днем, это становилось трудно скрывать.
Юноша не замечал ничего дурного, на его глазах была пленка. Он переживал лучшие моменты своей жизни, которую давным-давно уже посвятил Сакуре. Они оба парили на крыльях своей любви. И никто, кроме них самих не строил им никаких препятствий. Сакура прибывал на вершине блаженства, он сгорал от своей же собственной страсти к Хайде. И только застилающее глаза счастье не позволяло им заметить то, что неизбежно приближалось.
Хайде молчаливо и терпеливо выдерживал обвиняющие взгляды Тетсу. Лидер раздражался все больше и больше, с каждой секундой он все более нервно бродил из угла в угол. Они начали репетировать еще два часа назад. Втроем.
Тетсу, Кен и Хайде… Вначале это не составляло никакого труда, но вскоре стало очевидно, что без ударных не обойтись. Все их старания могли пойти насмарку. Окончательно песня формировалась из их совместных усилий. И Тетсу не нравилось то, что они теряют время. Все было бы еще ничего, если бы произошло в первый раз. Но Сакура не являлся на репетицию снова и снова.
Они расставались с Хайде утром или вечером, собираясь встретиться в студии, а он не приходил. Появлялся через несколько дней, вел себя так, будто ничего не произошло. Хайде поддерживал созданную им иллюзию, потому что не был уверен, что знает как поступить в этой ситуации. И каждый раз, после исчезновения Сакуры вокалист начинал чувствовать себя виноватым. Когда ударник появлялся вновь, ничего не объяснял, Хайде не решался спрашивать. Он и сам не знал, почему, просто Сакура всегда говорил, если это было важно. А Тетсу смотрел
на Хайде так, будто тот что-то скрывал, покрывал Сакуру. Словно они вдвоем сговорились срывать репетиции. Это же смешно.
- Все! Мне это надоело, - Тетсу, наконец, остановился, Кен уставился на него в надежде, что они, наконец, начнут играть. Но у их лидера было явно что-то другое на уме. Его внимание сосредоточилось на гитаристе. - Кен, у тебя, по-моему, были какие-то дела? Ты хотел уйти раньше? - Кен как-то неуверенно прищурил глаза и посмотрел на Тетсу. На его лице смешались непонимание и, … а, впрочем, через секунду, гитарист уже упаковывал свою гитару и выходил из студии. Когда они остались вдвоем, Тетсу выдержал дипломатичную паузу, все еще сверля вокалиста глазами.
- Я не понимаю, что ты делаешь, - наконец заговорил Тетсу. И Хайде понял, что ему уже не отвертеться от разговора о Сакуре. Раньше они никогда не говорили о нем с Тетсу. - Неужели ты не видишь, что происходит?
- Что происходит… - Неуверенно повторил Хайде.
- В любой момент может уже совсем поздно, - Тетсу проговорил это с отчаяньем. - Если ты так сияешь от своей любви, то почему же не можешь исцелить его ею? Вам не нужны чужые советы, чужие взгляды. Вы отгородились от всех! Так почему же это до сих пор происходит с ним? - Тетсу выглядел по-настоящему несчастным, а не злым, как ожидал Хайде. И следующий вопрос
лидер произнес совсем тихо, словно, задыхался. - Почему же ты не оживишь его? Я ведь даже смерился с тем, что он не со мной, лишь бы спасти его…
У Хайде все сжалось внутри. Понимал ли он, о чем он говорил? Да, и уже очень давно, только смотреть правде в глаза было так больно. И он не говорил Сакурой о том, где тот пропадал, лишь потому, что это было бесполезно. Это не было великой тайной, просто Сакура и сам этого не знал.
Дни прекрасного забытья для него начинались и заканчивались с Хайде, а между ними зияла пустота. Он не замечал своего отсутствия, так о чем же его было спрашивать. Это была болезнь, страшная, которую Сакура не замечал, а Хайде старался не замечать. Он не отпускал его от себя, но Сакура умел исчезать совсем незаметно, и тогда никто не мог его найти. Это были наркотики, вторая великая любовь после Хайде. Он обещал, нет, клялся, что бросит. Он держался неделями, но когда Хайде терял бдительность, все начиналось с начала. Хайде очень сильно любил Сакуру, и он знал, что когда они вместе - они самые счастливые люди на свете. И все. Ничего больше он не мог ему дать, поскольку, так или иначе, у Хайде никогда не хватало сил уговорить Сакуру. Да, они искренне любили друг друга, но характер ударника переделать не мог даже Хайде. И тут даже грубые нравоучения Тетсу, который старался, как можно реже отчитывать Сакуру прелюдно, ни имели своей силы.
Ответ ему был всегда один: "А тебя это вообще не касается!" - и Тетсу, их лидер, никогда не позволяющий повышать на себя голос, не лезущий за словом в карман, бессильно опускал руки. Он не мог устоять перед Сакурой, как и Хайде. Между тем их напарник по группе все чаще и чаще забывал про репетиции, только если Хайде не приводил его за руку. Иногда он приходил, но забывал свои партии, долго возился перед репетицией, смеялся, отказывался работать. Даже Кен позволил себе пару раз прикрикнуть на него.
А Сакура смотрел на Хайде, чуть-чуть виновато, лицо скрывали волосы, он ждал от него одобрения… Или хотя бы, чтобы он не сердился. Хайде любил его, и не умел сердиться. Он улыбался ему, понимая, что обманывает их обоих, ничего тут хорошего нет. Но никто кроме Хайде не имел значения, Сакура верил ему… Потом он являлся на репетицию в состоянии полной
бессознательности, когда его нельзя было подпускать к инструменту.
Получалось, что им удавалось порепетировать один раз в неделю, это с тем - то расписанием. Время утекало. Ничего не менялось.
- Знаешь, мое терпение лопнуло, - Тетсу говорил спокойно, будто слова вылетали без его ведома. За пару минут молчания он успокоился, и сменил свой гневный взгляд на милость. - Это был не легкий выбор… Но в нашей музыке Сакуре не остается места. Не хочу, чтобы он потянул ее за собой. - Тетсу взял свою куртку и поплелся к двери, по его походке можно было
определить, как тяжело ему это дается. На его плечах висел груз горькой ответственности.
- Ты просто ревнуешь, - вырвалось у Хайде, слова Тетсу прозвучали для него, как пощечина. Лидер остановился в дверях, но он не разъярился, как Хайде ожидал, а лишь повернул к нему грустное лицо:
- Тебе выбирать Хайде...
Хайде не мог уснуть, было уже часа три ночи, а он все врочался. Сакуры не было уже четвертый день, а еще юноша не мог найти себе места после разговора с Тетсу. Он переживал уже вторую бессонную ночь. На репетицию сегодня Тетсу тоже не пришел, даже не предупредив никого об этом. Они с Кеном проторчали там несколько часов, не находя себе места. Но никто так и не пришел, они разошлись. На Хайде навалилась усталость, как только он переступил порог своей комнаты. Он тут же упал на кровать, это было еще днем, но до сих пор сон не приходил. Хайде чувствовал раздражение, ему очень хотелось спать и еще не отпускало волнение за Сакуру. По этому он встал и побрел в ванную. У него закружилась голова сразу же, как только он принял вертикальное положение. Ему пришлось держаться за стену, чтобы не упасть. В зеркальной полочке стояло много бутылочек с таблетками, ими Хайде никогда не пользовался. Все они принадлежали Сакуре, вот уж кто постоянно жил на таблетках. Сакура… Хайде откопал снотворное, бутылочка была почти полная, юноша высыпал на ладонь пару таблеток, но, чуть подумав, решил захватить с собой все остальное. Он вновь уткнулся носом в подушку, ожидая
хоть какого-то действия, только ничего не происходило. У Хайде начинала ныть спина, кровать становилась какой-то угловатой, а ему так хотелось спать. Он проглотил еще пару таблеток. Боже, какой же взгляд был тогда у Тетсу. Он во всем пытался быть лидером: и в группе, и в личной жизни вокалиста. Неужели ему на столько не хватало пространства, чтобы занимать
его, Хайде, нишу. Юноша нервно проглотил еще одну таблетку. Почему же глаза не закрываются? Почему студия все еще окружает его с этим гнетущим разговором. Нет, ведь Тетсу говорил не серьезно, просто был взвинчен, чего с людьми не случается. Но Тетсу не бросает слов на ветер. Еще пару таблеток…В комнате очень темно, Хайде не нужно было закрывать глаза, чтобы
вызвать видения. Почему Тетсу не пришел на репетицию? Он хотел что-то доказать ему, Хайде? Ему никогда не понять Тетсу. А вот лидер, напротив, всегда делает вид, что понимает всех. Юноша уже не знал, что больше сводит его с ума - гнев Тетсу в начале или жалость в конце. Это надо было прекратить. Юноша вытряхнул их бутылочки непроизвольное количество таблеток
и запихнул в рот. Головокружение пропадало, но мысли кружились в водовороте. Образ менялся образом. "Сакура, любимый, где же ты?" - лихорадочно пронеслось в голове. Где он? Хайде должен был поговорить с ним, почувствовать его рядом, заглянуть в глаза. Ведь Тетсу лгал, он в порядке, просто ему тесно в их студии. Сакура любит свободу, он всегда в полете. В
полете?.. У Хайде вырвался смешок, и он на автомате проглотил очередную дозу снотворного. Да, у Сакуры крылья, он умеет летать. Вечный кайф, сейчас и Хайде чувствовал нечто подобное. Он начинал скользить из реальности, наконец, ему становилось хорошо, очертания комнаты поплыли перед глазами. Наконец, он засыпал.
Хайде почувствовал резкую боль в животе и на плече. Лишь на секунду. Его забытье было таким прекрасным, что он почти сразу же позабыл о боли, вновь предаваясь сну. Но тут что-то бесцеремонно проникло в его рот, и юношу сразу же вывернуло на изнанку. Его рвало над унитазом, мерзкое и отвратительное чувство. Тело не слушалось совсем, было каким-то ватным.
Спустя мгновение юноша понял, что его держат за плечо и живот, чтобы он не упал. Только Хайде все еще не понимал, что происходит, снова закружилась голова. Ему же с таким трудом удалось заснуть, но что еще им от него нужно.
Он почувствовал, как по щеке прокатилась слеза. И тут рядом послышался взволнованный голос:
- Что же ты наделал, глупый?
Хайде тяжело дышал, его уже не выворачивало, и тут, недавно причиняющие ему боль, руки нежно и заботливо притянул его к себе. У самого уха раздалось любимое сердцебиение, тело любимого излучало тепло. И тут Хайде почувствовал себя по настоящему хорошо. Сакура гладил юношу по голове, другой рукой растирая его ноющее плечо. Юноша вжался в него, теперь он был
защищен, теперь больше ничего не надо было. Но тут он вспомнил кое-что очень важное.
- Сакура, знаешь, Тетсу…
- Тссс, - прошептал тот, прикасаясь кончиками пальцев к губам Хайде. - Незачем говорить об этом. Я же с тобой.
Юноша вцепился в его рубашку и уткнулся лицом в его грудь. Ему вдруг очень захотелось расплакаться. Они сидели на полу в туалете, и он рыдал, как последний дурак. Потом Сакура отнес его в спальню, Хайде даже не протестовал, он был совершенно разбит, не в состоянии даже стоять. Прежде чем уложить Хайде на кровать, Сакура спихнул на пол пустую бутылочку из-под снотворного и лег рядом с юношей. Теперь Хайде не хотел спать, но глаза закрывались сами собой, что за ирония.
- Ты вернулся, - пробормотал он.
- Ага, - ответил Сакура, поглаживая Хайде по щеке. - Не пугай меня так больше.
Хайде с трудом понимал, о чем Сакура говорит, он был слишком счастлив, что любимый снова с ним.
- Я без тебя совсем не мог заснуть, - у юноши заплетался язык.
- Я здесь, теперь все хорошо, - Хайде видел, как внимательно Сакура рассматривает его. Что-то нехорошее было в этом взгляде. - Спи теперь. Я буду рядом…
Нет, Хайде не хотел спать, он ненавидел сон. Зачем ему спать, когда Сакура рядом, но, похоже, его желания никто не брал в расчет.
- Хайде, - позвал Сакура, возможно, он всего лишь проверял, уснул ли юноша.
- Ммм..?
- Я должен кое-что сказать тебе, очень важное, - он сделал паузу и продолжил. - Мне нужно будет уехать, одно очень и очень важное дело.
- Важное..? - Хайде приоткрыл глаза, ему показалось, что Сакура смутился.
- Нет ничего важнее тебя, - грустно ответил он, слишком грустно. - Но, как бы я не хотел, я не могу его отменить. Я не смогу быть с тобой… некоторое время.
Звучит обречено, или же это мозг Хайде все так усугубляет от усталости.
- И я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал…
Хайде снова попытался открыть глаза, но они тут же сами и закрылись.
- Обещаю… - он попытался дать понять, что слышит его.
- Я буду довольно далеко от тебя, у меня даже, наверное, не будет точного адреса. А я хотел бы знать обо всем, что происходит с тобой… Я не смогу… часто приезжать.
- Я поеду с тобой, - это было большее, на что Хайде был способен.
- Нет, я оставляю на тебя нашу музыку, ту, что мы писали вдвоем. Я хочу слышать ее в любом конце света, где буду. Я сам не смогу ею заниматься… с тобой.
Хайде ничего не понимал, лишь отдаленный смысл его слов.
- Обещай, что будешь петь и всегда будешь на виду, чтобы я видел тебя и слышал о тебе, где бы ни был, - это, похоже, были последние слова для Хайде. Все расплывалось, голос Сакуры исчезал, становился все тише. Юноша кивнул, или же скорее просто шевельнул головой, но его кивок достиг своей цели.
- Как бы я хотел, чтобы все было иначе, - Сакура поцеловал юношу в уголок губ, не в силах оторвать от него взгляд. - Я люблю тебя.
За окном маячил рассвет, солнце лениво поднималось из-за горизонта, а Хайде спал в его объятиях.
- Доброе утро, Хайде, - улыбнулся ему Сакура самой грустной своей улыбкой.
* * *
Показалось солнце, оно все стремительнее заполняло собой небо. Хайде расплылся в улыбке, каждый раз встречая рассвет, он не мог налюбоваться его красотой. В тот день он проснулся только днем, Сакуры с ним уже не было. И тогда, слишком поздно, Хайде понял, что это не было сном. И что юноша не понимал толком, что произошло. А дальнейшие события развивались так быстро, что он не успевал за ними угнаться. С тех пор им удавалось видеться всего несколько раз, и Сакура исчезал, как и раньше, в самый неожиданный момент.
Хайде не знал, где он, что делает. Но он держал свое обещание, всегда был на виду. Жил для него, не для себя. Тем более, что его жизнь давно уже превратилась в театр. Только Сакура знал его настоящего. Хайде воображал, шутил и смеялся. Но и его грусть вызывала не меньшее внимание. Только для Сакуры он не хотел грустить. Пусть видит, что Хайде счастлив, пусть не
переживает за него. И Хайде загадочно улыбался в камеру, пусть думают, что могут раскусить его. Пытаются понять, отчего в глазах все остается грусть, несмотря на все его усилия. А настоящий он бывает лишь утром, когда восходит солнце. Когда лучи, словно, руки любимого ласкают его лицо. Когда он в одиночестве встречает каждый рассвет… Их с Сакурой рассвет…
OWARI
15-17.04.2002год
ПОСВЯЩАЕТСЯ …, ТЫ МОЕ ЕДИНСТВЕННОЕ ВДОХНОВЕНИЕ.
Не судить, да не судимы, ну, это так для успокоения души...
back
