POV Рютаро
Его нежный голос всюду блуждал за мной, глаза – вишенки жалобно смотрели из темноты, вымышленные, его имя отдавалось в голове вместе с ударами потоков крови…
Никогда не думал, что так всё завертится…
С этим маленьким чудом я познакомился через многих – многих друзей. Мне представили его как Пико, восходящую звезду японской поп – сцены. Прослушав его песни, я был восхищен юношеской чистотой его голоса, искренностью исполнения. Он словно вкладывал частичку души в каждое свое творение, и это ощущение единения с его творчеством пронзало меня до глубины сознания.
Когда мы с ним встретились в первый раз, то быстро нашли общий язык. Я не сразу смог поверить, что он парень – кукольная внешность и совсем девичий голос сбивали с толку. Он робко поздоровался, и я проникся чувством глубокой симпатии к этому юнцу с первого взгляда. Он был так мал, так беззащитен… Но в то же время он имел своё мнение, чувство собственного достоинства, в нём ощущался внутренний стержень, который не разглядишь сразу… Пико сказал, что много слышал обо мне, и стал называть меня «семпаем». Не знаю, почему, но мне это льстило. Тогда, во время нашей первой встречи, мы с ним до ночи просидели в баре, дискутируя на различные темы. Я отметил, что мальчик далеко не глуп, а также не очень-то любит ошибаться. На него заглядывались все вокруг, но он, казалось, просто не замечал этого, полностью отдавшись беседе и помешивая трубочкой ванильный коктейль. До чего нежные пальцы… Я тряхнул головой и предложил подбросить его до дома на машине. Пико согласился и пока я вёз его, мы договорились о следующей встрече через неделю.
Дома я почему-то чувствовал вину перед Тадаши… Я тогда жил с ним вместе, но об этом мало кто знал. Я не скрывал наших отношений, но и не болтал о них лишний раз, в то время как басист отмалчивался, словно ничего и не происходило между нами.
Откуда это чувство вины? Ведь я не изменил. И всё равно… Пико поселился в моих мыслях. Я понимал, что не должен заигрывать с малышом, пытаться заполучить его, ведь я намного старше, намного опытнее, а он всего лишь маленький ребенок… Я бы не удивился, если бы узнал, что у него не было сексуального опыта даже с девушками.
Так между мной и Пико возникла крепкая дружба. Я уже не мог без него обходиться. Стараясь проводить с ним как можно больше времени, я интересовался его творческой деятельностью, давал советы, водил в разные места, развлекался в его обществе…С ним каждая минута наполнялась счастьем, становясь бесценной. Чего только мы не пережили с ним вместе. Наша привязанность становилась со временем всё глубже и глубже, но я испытывал только дружеские чувства. Я ходил на все его презентации, записи, концерты, мог позвонить в 4 утра и спросить, как дела, сидел с ним, когда он был болен… Пропускал все его чувства через себя, переживал, даже иногда плакал… Это никак не влияло на наши отношения с Тадаши, или я просто не заметил, как мой любовник отдалился. Ведь я почти всё своё свободное время проводил рядом с Пико, а на Тадаши уже не оставалось сил. Мы общались в основном в студии, а когда я приходил домой, он уже спал. Я ласково целовал его спящего и засыпал, забираясь к нему под одеяло. Мои чувства к нему ничуть не притупились, но откуда мой любимый мог знать об этом? Ведь мы почти не разговаривали…
Однажды я пригласил Пико на крышу, посмотреть на ночное небо. Мне доставляло невыразимое удовольствие показывать ему звёзды и созвездия, наблюдать, как звездное небо отражается в его прекрасных глазах, как он улыбается, переспрашивая и уточняя названия, расположения… Всё это мне неожиданно напомнило о Тадаши. Ведь мы с ним точно так же в Чибе ходили ночью на крыши, обожали смотреть в телескоп и первый раз поцеловались под звёздами, когда умер Курт Кобейн. Наши слёзы смешивались от прикосновений щёк, а внутренняя боль переплеталась с желанием сильнее обнять, защитить, дать друг другу как можно больше тепла… Не знаю, зачем я рассказал Пико обо всём этом. Он внимательно меня слушал, кутаясь в бесформенную полосатую кофту, которую я ему однажды подарил. В тот момент Пико был похож на маленького котёнка, и от нахлынувших воспоминаний я не мог удержаться и не заплакать…
Малыш посмотрел на меня с испугом, подошёл и робко обнял. Я чувствовал тепло его тела, такого юного, нежного, такого желанного для меня…
- Рютаро -семпай?
- Прости, Пико-чан…
- Всё хорошо, семпай… Можно я скажу тебе кое-что? Вдруг станет легче… И ты не будешь больше плакать…
- Скажи… Я слушаю тебя.
- Знаешь… Как только я начал с тобой общаться, я понял, что нашел своего человека. Ты всегда находишь правильные слова, знаешь, как утешить, успокоить, поднять дух… Ты стал за это время действительно лучшим другом для меня. Я всегда скучаю по твоим правильным философским фразам, меня всегда умиляют твои слёзы, твоё волнение за меня, ведь очень мало кто показывает, что я ему небезразличен… Например, мои продюсеры или спонсоры никогда не скажут в лицо, что очень беспокоятся, они все в этом плане сдержанны до безумия. Мне очень нравится твоя душа, она чистая и нежная, сердце доброе… Я так завидую Тадаши… и очень хотел бы встречаться с тобой…
Я даже не знал, что ответить. Я прекрасно понимал, чего хочет его сердце – больше, чем просто дружбы, больше, чем просто привязанности – он хочет, чтобы я был полностью только его, хочет отдаться мне, быть вещью, чем угодно, только быть рядом, только никогда не отпускать… Где-то в глубине души я, конечно, хотел всего того же самого… Но в те дни… Я не мог.
«У меня есть Тадаши. Пико… Пико чудесный, но это неправильно, всё неправильно… У нас такая огромная разница в возрасте, к тому же я уже состоявшаяся личность, а он всего-навсего ребенок… Я не должен его травмировать… Нет… Губы Пико, руки Пико, глаза, тело – всё это не для меня, это слишком прекрасно, чтобы быть моим, чтобы быть правдой… Моей правдой…»
Я надолго забыл о том, что сказал мне в ту ночь малыш.
Почти в это же время я познакомился с Аоем из theGazettE. До этого мы пересекались всего несколько раз на различных фестивалях, но близко не общались. И вдруг он пригласил меня в бар после очередного феста. Я растерянно согласился, гадая, что от меня нужно гитаристу. Повинуясь интуиции, я не стал ни о чём говорить Тадаши.
Аой немного опоздал. Когда он вошёл, как вихрь, пнув дверь ногой, взгляды всех сидящих в заведении немедленно обратились на него. Небрежно забранные в хвост длинные тёмные волосы, невозможно чёрные глаза с диким блеском, полупрозрачная майка, обтягивающая безупречный мускулистый торс, узкие джинсы, тяжелые ботинки, шубка… У меня перехватило дыхание от его жгучего обаяния. Аой был… как дикий кот, рассчитывающий на исполнение любой своей прихоти. Он сел рядом со мной за стойку и широко улыбнулся, чмокнув в щечку. Меня словно молнией пронзило, и я рассеянно улыбнулся в ответ, качая головой. Он спросил, что закажем выпить. У меня стоял такой туман в голове, что ему пришлось повторить вопрос, чтобы достучаться до меня.
Он просто поражал… Его заигрывания были так милы и одновременно напористы, безмятежны, непредвзяты, что с каждым словом, с каждым прикосновением всё тело размякало и всё меньше хотелось этому сопротивляться… Двойной, тройной виски…
Едва затащив к себе домой, гитарист прижал меня к стене, проник рукой под футболку, сжал пальцами сосок, пожирая тем временем мои губы… Я не посмел оказать ни малейшего протеста. Опустил руку вниз и сжал его внушительное достоинство сквозь штаны. Он сдавленно выдохнул в ответ на моё прикосновение и, подхватив под бедра, стал держать на весу, прижимая спиной к стенке. Я обнял Аоя за шею и прошёлся язычком по контуру его рта. Он обхватил мой язык пухлыми губами, я превратил всё в глубокий поцелуй.
Ласки смазывались в голове, гудящей от количества выпитого.
Он рывком толкнулся в меня, и я едва не задохнулся от этого невыразимого ощущения заполненности. Кажется, я почти орал от каждого проникновения. Грубые, настойчивые толчки буквально сводили с ума, поражая своей глубиной а ещё… естественностью. Чувство было такое родное, словно пересматриваешь полузабытое черно-белое кино. Я бессвязно выдыхал невнятные обрывистые фразы, умоляя Аоя не останавливаться и дать мне ещё, ещё больше, и головка его члена раз за разом упиралась мне в простату, вызывая экстазические судороги и сладкие хриплые полувздохи–полустоны.
Я прогнулся в спине и кончил, забрызгав спермой упругий мускулистый живот гитариста, ощущая уже через минуту, как в проход ударила горячая струя, и изогнулся от наслаждения… Только не упустить… запечатлеть в памяти каждую секунду этого божественного действа, казавшегося таким ярким, необходимым, ирреальным…
- Аой…
Тихий стон в губы. Гитарист прилёг рядом со мной, измученно дыша, как после долгого бега, и провёл кончиками горячих пальцев по моей щеке. Я блаженно улыбнулся, прижав его ладонь к себе. Такая крепкая, надежная…нужная?
- Это только на одну ночь?... - еле слышно прошептал я одними губами, наблюдая за острыми передвижениями его диких зрачков, хаотично оглядывающих моё порозовевшее, покрытое капельками пота лицо.
- Я не знаю… Рютаро…- он отнял руку от моей щеки и попытался встать, но я схватил его за плечо, подчиняясь мимолётному порыву.
- Мне так хорошо здесь…с тобой…пожалуйста, не уходи.
- Извини… Извини, Рю. Тебе не стоит здесь оставаться.
-Но почему?- в моём голосе послышались отчаянные нотки. Мне было жизненно необходимо остаться сейчас с ним, полежать рядом поле секса, до конца упиться его кошачьей похотью, рассмотреть повнимательнее совершенное тело, исцеловать его, сделать минет через пять минут, чёрт возьми.
- Рютаро…- он обхватил длинными пальцами мой подбородок и, приблизив моё лицо к своему, прошептал в губы. – Ты лакомый кусочек, но у меня уже есть девушка.
- Что?..
Я задохнулся от удивления. Но ведь.. у меня тоже есть Тадаши…
- Прости…
За что прощать? За то, что пьяноватый гитарист параллельной группы воспользовался мной, как шлюхой?
Я молча встал и начал подбирать с пола свои вещи, натягивая их на себя дрожащими руками и сглатывая слезы горечи. Аой смотрел на меня взглядом подбитой собаки. Куда разом улетучилась вся его сексуальная привлекательность? Он был жалок. Изменщик… Он предал свою женщину ради удовлетворения мимолётного желания. Я почувствовал, как подкатывает тошнота. Ведь я сам был ничем не лучше Аоя…
Когда я полностью оделся и пошёл к двери, гитарист вскочил с кровати, напялил джинсы и быстро подошёл ко мне, заключив в крепкие объятия. Сожаление…
Я медленно поднял руки и обнял его в ответ.
- Рю…
- Прощай, Юу.
Я мягко оттолкнул парня, открыл дверь и навсегда покинул его квартиру.
На улице шёл снег и спускалась непроглядная тьма, разгоняемая шарами яркого света от фонарей и мигающих разноцветных и золотистых гирлянд, которые опутывали ветви деревьев. Я вспомнил, что завтра канун Рождества… Внутри что-то шевельнулось, проснулась любовь к зиме, к праздникам. Я шел и ловил снежинки, размышляя о том, что мне даже не с кем провести праздник. Ехать к родителям уже не было времени, да и они не были бы рады сынку, выбравшего свой путь вместо уготованного заранее. Согруппники Акира и КенКен проведут праздники со своими бойфрендами. Тадаши… Я не мог смотреть любимому в глаза после измены. Достал телефон и начал листать телефонную книжку. Пока на экране всплывали разные имена, я уже подумывал о том, чтобы снять на ночь номер в гостинице, а на Рождественское торжество завалиться на какую-нибудь клубную оргию, напиться и забыться в объятиях любого незнакомца…
Взгляд наткнулся на два простых знака в списке контактов.
Пико…
Секунду помедлив, я нажал на кнопку вызова заметил, что плачу.
- Моши-моши? - тихий встревоженный, такой родной, такой нежный голосок… Меня словно накрыло пеленой спокойствия от всех внешних неразберих.
- Пико…Здравствуй.
- Аримура-сан? Что с твоим голосом?
- Я…просто…немного переволновался.
- Что-то случилось???- такое неподдельное искреннее беспокойство! Слёзы невольно пошли сильнее, обжигая мёрзлые щёки.
- Всё хорошо, малыш. Просто.. Я…
- Может, заедешь ко мне?
- Да. – быстро выдохнул я. Он всё понимает. Всегда понимал.
- Я сейчас не дома… Я в Кабуки-тё, в клубе.
У меня похолодела кровь.
- Что ты там делаешь? – твёрдо и требовательно произнёс я.
- Меня позвал Секихан… Мы пьём, танцуем, развлекаемся…
- Почему я не слышу музыки? Кто такой Секихан?
- Я вышел в туалет, здесь почти тихо. Секихан – это один парень, у нас с ним общий проект, новая песня. Кажется, я забыл тебе рассказать… Мы с Секи познакомились всего пару недель назад. Ой… Что вам нужно?
В трубке послышались чужие мужские голоса, противный смех и протестующие возгласы Пико. Раздался громкий шум, словно трубка упала и ударилась об плитку. Связь оборвалась.
Моё сердце заколотилось с бешеной скоростью. Я утёр слёзы, выдыхая облако пара, и судорожно огляделся по сторонам. Кабуки-тё – район немаленький. Невозможно так просто угадать, в какой именно клуб повёл моего малыша этот идиот Секихан. Кто вообще в здравом уме способен пригласить смазливого женоподобного мальчика прогуляться по «невинной» улице Красных Фонарей?..
Я выбежал на дорогу и тут же словил такси, забрался на заднее сидение и велел побыстрее доставить меня на Кабуки-тё. Пока ехали, я обдумывал варианты клубов. Вряд ли они в каком-то дорогущем вип-заведении, да и в этом районе таких маловато. Вряд ли в стрип-баре. Пико бы наотрез отказался идти в подобное место. Вообще вряд ли это заведение, направленное прямиком на удовлетворение сексуальных потребностей. Или я недостаточно знал Пико?... В конце концов я предположил, что они пошли в гей-клуб среднего пошива, куда вполне могли пустить двух не вполне совершеннолетних парней и где есть приличный, но недорогой бар. Будь я на месте Пико, я бы выбрал обширную сеть гей-клубов «Extasy».
Но когда я через полчаса вбежал в клуб и стал всем показывать фотографию мальчика на телефоне, спрашивая, не видел ли его кто-нибудь, выяснилось, что его здесь и не было. Я бегал из клуба в клуб, чуть не плача от отчаяния, но никто не видел Пико.
Наконец какой-то бармен узнал фото и сказал, что несколько здоровых мужиков потащили его на верхние этажи и ещё не спустились оттуда. Прошёл уже час. Я так и взвился. Они могли что угодно сделать с ним за это время. Я что было сил взбежал вверх по ступеням и стал вышибать ногой одну дверь за другой, но Пико нигде не было видно. Я набрал его номер. Абонент недоступен. Выругавшись, я полез на крышу и широко распахнул глаза от увиденного.
Он лежал на жестком покрытии бледный, как полотно, но не избитый и не изнасилованный. Какой-то молодой парнишка стоял над ним и горько рыдал. Никого больше там не было.
Отпихнув юнца, я упал на колени рядом с Пико и начал ощупывать его. Еле нашел пульс. Дыхание было слабое и неглубокое… Обливаясь слезами от облегчения, я бережно приподнял голову малыша и положил к себе на колени, начал перебирать его гладкие волосы…
Кто-то тронул меня за плечо. Я нехотя поднял заплаканное лицо. Это был тот парень.
- Ты Секихан? – спросил я.
- Да…Я друг Пико-чана. – явно робея, произнес парнишка. На вид ему было лет 20, симпатичный, робковатый, но не настолько, как Пико. Его нежное лицо обрамляла копна светло-каштановых волос. Красивые большие глаза покраснели и блестели от слёз. Смотрелся мальчик жалко.
- Зачем ты притащил его сюда? Разве ты не видишь, как он юн? Пико нечего здесь делать, а из-за тебя он вляпался! – я зло выплевывал слова, совершенно не раздумывая.
- Господин Рютаро… Простите меня, я правда не думал об этом! Мы просто хотели поразвлечься… Он сам просился ко мне, сказал, что вы сегодня не взяли его с собой, а ему не хотелось сидеть одному дома…
Меня опять начало подташнивать.
- Хочешь сказать, это я виноват?! – моё лицо прямо-таки перекосило от ярости. – Это ТЫ привёл мелкого несовершеннолетнего мальчишку в самый дерьмовый район, и его отьебала толпа каких-то здоровенных мужиков! Это ТВОЯ вина! НЕ мог найти места получше, сопляк?!
- Никто его не… Не насиловал.
- А что, по-твоему, с ним сделали??? По мне так раздели, выебали и снова одели, и вот он лежит здесь и…
- Говорю же, его не трогали.
- Хватит мозги мне пудрить!!! – крича, я старался не дернуть своего малыша за волосы.
- Я говорю правду. Он… просто очень пьян.
- Если бы он был очень пьян, он бы не был…
- Дело в том, что его накачали наркотиками.
- Что?! – я просто задохнулся. – Что ты несешь, тупой кретин? Какая тварь это с ним сделала?!
- Это компания тех мужиков. Я их впервые вижу и тоже думал, что его изнасилуют. Пико отлучился в туалет, потому что ему надо было поговорить по телефону, а его утащили на крышу и стали давать наркотики… Он был в таком испуге, что не сопротивлялся. – Секи стоял, крупно дрожа, у него даже зуб на зуб не попадал, так он перенервничал.
- Ты видел это? – я смягчил тон.
- Да.
- Почему не вмешался?
- Меня трахали..
- Тебя???
- Они сказали, что одного мальчишку накачают наркотиками, а другого отымеют. Я показался им более симпатичным…- он снова заплакал.
Я в изумлении уставился на Секихана. Его плечи безудержно тряслись, он закрыл лицо руками. Я протянул ладонь и погладил его по ноге.
- Ну, хватит плакать… Тебе было больно? – я почувствовал прилив жалости.
- Ну…нет, не очень. – сдавленно ответил он.
- У тебя не первый раз с мужчиной?
Парень кивнул. Я глубоко вздохнул.
- Так…хорошо. Тебе есть, куда пойти?
- Да, у меня есть квартира. Я, наверное, поеду домой… Вы же позаботитесь о Пико? – Секихан вытирал слезы тыльной стороной ладони.
- Конечно, позабочусь. Я знаю, что такое наркотическое опьянение… Не беспокойся. – я слабо улыбнулся.
- Ну… тогда я пошёл. Спасибо вам, Рютаро-сан…- парень пошёл по направлению к выходу с крыши и исчез из виду.
Я ещё немного посидел, перебирая волосы Пико и вглядываясь в его лицо. Ресницы чуть вздрагивали, посиневшие губы плотно сомкнуты. Его дыхание стало немного глубже, на шее отчаянно билась жилка…
Тут я понял одну очень простую вещь.
«Хочу, чтобы он был моим.»
Я порылся в сумке и нашел ключи от своей второй квартиры. Она пустовала без меня несколько месяцев, я пользовался ей только в крайних случаях. Когда ссорился с Тадаши, когда устраивал вечеринки без Тадаши, когда с кем-то спал и у него не было квартиры, когда не хватало денег на отель, когда кому-то из моих друзей было негде больше ночевать…
Я стряхнул снег с плеч и, осторожно приведя Пико в сидячее положение, взял его на руки. Тельце было легким и хрупким, и я почти без труда вынес его с крыши на улицу. Никто не стал задавать лишних вопросов, только с подозрением смотрели вслед.
Пришлось перекинуть Пико через плечо и голосовать у края дороги, придерживая малыша за попку. Дешевое разбитое такси остановилось у обочины, я уложил Пико на заднее сидение и сел рядом, вновь положив его голову к себе на колени, назвал водителю адрес на Роппонги. Из-за вечерних пробок ехать пришлось почти час. Я нежно гладил Пико по лицу, наблюдая за оживленными улицами. Водитель поглядывал на меня в зеркало заднего вида, ухмыляясь. После одной такой ухмылки я расслышал отчетливый шепоток: «Педики…»
Расплатившись и выйдя из машины, я выволок наружу Пико и, подхватив его на руки, понёс к подъезду. Спустив его на землю и придерживая за бок, набрал код, открыл дверь и потащил малыша вверх по лестнице, тяжело дыша от усталости. Открыв дверь в свою квартиру, я быстро пронёс мальчика по коридору и кое-как сгрудил на широкую постель. Кругом было пыльно и душно, я распахнул настежь все окна, впуская в дом морозную свежесть. Разделся, порылся в холодильнике. Немногочисленная еда, которая там была, давно испортилась и омерзительно воняла. Зажав нос, я собрал её всю в пластиковый пакет и выбросил прямо через окно в мусорный контейнер. Включил музыку в проигрывателе, альбом группы Hurts. Песня Wonderfullife отлично подходила под моё облегченное состояние. Я вернулся в просторную спальню. Нога Пико в кроссовке свисала с постели, на которой он валялся бесформенной бессознательной кучей. Я наклонился и снял с него обувь, расстегнул и стянул пальто, штаны, вязаную кофту… С ужасом заметил, что его кожа на внутреннем изгибе локтя вся в следах от шприцев, вены вздулись у поверхности, казалось, готовые разорвать кожу и отчаянно пульсировали. Я взбил подушки, бережно уложил на них Пико, накрыл его пуховым одеялом, положив руки сверху.
Он был так беззащитен…
Я потрогал его лоб. Он был очень горячий. Приподнял веки за ресницы. Глаза закатаны вверх. В ванной я смочил полотенце ледяной водой, сделав компресс для Пико, гадая, когда же он придёт в себя… Я долго разглядывал его выступающие ключицы, нежную грудь и розоватые соски, обрамленные едва заметными волосками, изящный изгиб подбородка, томный разрез сжатых губ…
У меня уже плотно стоял, и я сбежал от бессознательного великолепия Пико на кухню, налив себе коньяка и залпом осушив стакан. В голове собрался приятный туман. Я закрыл окна, погасил везде свет, выключил музыку и вновь приблизился к единственной в доме постели, неуверенно сбрасывая одежду. Наконец, простояв с минуту в нерешительности перед кроватью в одном белье, я скользнул под одеяло и тесно прижался к Пико, припав невинным поцелуем к его бледной щеке и почти мгновенно уснул.
Мне снилось, что я облако… Я летел низко-низко над землей, напряженно сдерживая изливающиеся из меня дожди, обходил другие облака и тучи, чтобы избежать слияния и не исчезнуть в них… Солнце робко позвало меня, я подлетел и нежно прижался к нему, мурлыча…
Мурлыча?
Глаза широко распахнулись. Заспанное лицо Пико оказалось в нескольких миллиметрах от моего. Он глядел на меня так жалостливо – испуганно… Я почти лежал на нём, крепко обнимая за плечи. Моя нога покровительственно покоилась на его далеко не спокойном пахе, как прогнозировала внутренняя сторона бедра. Вдобавок ко всему в момент пробуждения я блаженно по-кошачьи урчал.
Оценив ситуацию за пару секунд, я убрал ногу, но продолжал обнимать мальчика и слушая его сердце. Мои губы находились так близко к его губам… Я чувствовал на коже тихое дыхание, чуть отдающее несвежестью перегара. Он молящее посмотрел мне в глаза, поморщившись и кинув взгляд на входную дверь… Где стоял Тадаши и изумленно таращился на нас.
Я резко встрепенулся и вскочил с кровати, но его и след простыл. Я догнал Тадаши в коридоре, поймав за плечо, мой любовник развернулся ко мне лицом, раздраженно сбрасывая руку.
- Даже не думай, что оправдаешься и на этот раз, Таро. Я всё понял. Можешь забыть обо мне.
- Тадаши, нихрена ты не понял! Я не спал с ним!!!
- Ты за идиота меня держишь?! Это очевидно, что ты сегодняшней ночью смачно оттрахал этого смазливого паренька. А, возможно, даже не в первый раз. Что ж, раз тебе так нравится, то желаю вам блять большой удачи и сдохнуть в один день, а меня в свою жизнь больше не впутывай!
Басист твёрдо направился к выходу. Я схватил его за руку, крепко прижав к губам его пальцы и падая на колени, покрывая поцелуями вырывающуюся кисть.
- Тадаши, послушай, я люблю тебя! Это не то, что ты думаешь, я просто уснул рядом с ним, его накачали наркотиками…
- Иди нахуй, Рютаро! Рассказывай сказки на ночь своему крошке Пико и отпусти мою руку, мне больно!
- Милый, как же наша группа? Как же наша любовь, наши мечты? Прошу, дай мне объясниться, всё будет хорошо, я….
- Рю, ты отвратителен. – он с силой выдернул руку из моих цепких пальцев. – Я вообще больнее не хочу иметь с тобой дела. Группе конец! Всё, что ты делаешь, обращается в дерьмо, потому что ты сам дерьмо! Да ты только посмотри на себя!!! – его голос перешел на крик, прекрасное правильное лицо перекосило от неверия и рыданий. – Ты трахаешь невинного мальчика, который даже несовершеннолетний, ещё и отрицаешь это, да ты просто пе-до-фил! – он выделил каждое слово, которые били меня в самое сердце. Я был почти уверен, что ощущаю, как отмирают от отчаяния мозговые клетки. – Пошёл! Бы! Ты! Нахуй! Ты был лицом Plastictree, но ты взял и грохнул всё об пол. Группы больше нет! Всё, я ухожу. Даже не вздумай бегать за мной, кретин!
Последний утопающий в слезах взгляд, полный отвращения, и Тадаши выбежал из квартиры, оглушительно хлопнув дверью.
Я скрючился пополам на полу, пребольно, до крови кусая руки и беззвучно крича, обливаясь слезами, безудержно трясясь и истерично вдыхая воздух.
Моя взлелеянная, но неверная, лживая любовь умерла и обратилась в прах внутри меня, раня стенающую душу острыми краями своих пылинок. Я забыл всё на свете. Где нахожусь, что делаю, и Пико…его ладонь ободряюще прошлась мне по позвоночнику. Я перекинулся на его грудь, обняв за шею и уткнувшись носом в плечо, громко тяжело рыдая.
Никогда в жизни я не был так глубоко ранен и не мог перенести это сиюминутно.
Мир перевернулся и исчез, утопая в нежное коже, тёплых мягких губах, ласкающих моё лицо, сцеловывающих мои слёзы, и еле слышных шепотах в самую глубину: «Рютаро…любимый…я с тобой… Он ушёл, но ты не остался один…»
Я поцеловал его. Целовал долго, жадно, словно путник из пустыни, неделю не видевший ни капли воды. Я насыщался его теплом, мягкость., податливостью нежного тела, его ненавязчивыми, но такими необходимыми ласками…
Слёзы не иссякали, поцелуи становились всё жарче, глубже, грубее… Я хотел съесть его, полностью проглотить, чтобы он остался во мне, заполнил собой мою пустоту и остался навсегда внутри, принадлежа только мне, мне одному… Мой маленький ласковый Пико…
Я прижал его к полу, неистово впиваясь в губы. Кусал шею, соски, царапал кожу, оставляя красные горящие следы, он хрипло стонал, прося ещё, шепча срывающимся голосом моё имя… Я спустился ниже, сорвал с него белье и поразился великолепию подрагивающей, истекающей душистым соком нежной плоти… Пьянея, как раздразненный зверь, я быстро целовал его живот и прошёлся рукой по напряженному стволу. Его спина захрустела в прогибе, и он выдохнул, глубоко постанывая:
- Возьми меня…- он задыхался от страсти.
Я дал пососать ему два своих пальца, и по моему телу пронеслась дрожь – полость рта была такой мягкой, сочной, тёплой… Облизав губы, я сильно сжал его плоть, поласкал маленькие яички и обвёл языком розоватый вход в анал. Он захрипел, подавшись мне навстречу, насаживаясь на мой язык. Я с трудом облизывал его изнутри, он был тесен и очень разгорячен. Чуть отстранившись, надавил средним пальцем на вход, вырывая из груди Пико непонятный вздох и проглатывая его в поцелуе. Он впивался в мои губы, жадно лаская их языком и посасывая, я добавил второй палец. Его стоны заводили неимоверно, заставляя быстрее и быстрее двигать внутри него увлажненными пальцами. Он взмолился, чуть не крича, чтобы я овладел им. Чувствуя, что готов буду кончить, едва войдя в него, я немного помедлил, стараясь подавить возбуждение, но это было бесполезно. Я безумно хотел Пико, прямо здесь и прямо сейчас.
Спустив белье, я раздвинул пошире его бедра и затуманенным взглядом посмотрел на горячее, желанное, распростертое подо мной тело, мелко дрожащее от нетерпения. Подхватил под колени и склонился над ним, прошептав в губы:
- Пико, любимый…
Поцеловал, скользнув внутрь него, медленно насаживая на член, прорываясь сквозь непокорную, сопротивляющуюся, сокращающуюся тесноту.
Пико закричал, извиваясь всем телом и до крови кусая губы. Я остановился, дав ему время привыкнуть к ощущению полной заполненности, уткнувшись головкой в простату. Я облизывал его губы и, почувствовав вкус крови, совершенно озверел и потерял над собой контроль, начав быстро двигать тазом, яростно вдалбливаясь в него, сламливая невольное сопротивление. Он кричал, что ему больно, но я мог остановиться только на пару секунд, не в силах взять себя в руки. Я кусал его шею, впиваясь ногтями в ноги, насаживая его на себя до упора, его стоящий колом член тёрся о мой напряженный живот. Хрипло постанывая, я шептал, как я люблю его, какой он прекрасный, какой нежный, какой мой… Пико…
Его личико исказилось от боли, но он улыбался, машинально щипая и царапая мою спину, прижимаясь ко мне грудью. Я ощущал, что он уже истекает кровью, но не мог пощадить его, пока не почувствовал, что вот-вот, уже, сейчас… Зажмурившись, я увидел небо, как я лечу к солнцу и перелетаю, переливаюсь через край, стекая атом за атомом в бесконечную нирвану… Тугая струя спермы излилась из меня, обжигая Пико изнутри, а я сжал его в объятиях до онемения мышц, крича от неземного наслаждения, на несколько секунд пронизавшего всё моё существо до мозга костей, до самой глубокой глубины, заставив запеть самые дальние, потаённые, сокровенные струны. Чувствуя животом, как брызнула сперма из Пико, я слился с ним воедино в синхронном оргазме, бесконечно любя и бесконечно пожирая своё безумие, упиваясь его болью и экстазом…
Я отнёс его, окровавленного, на кровать. Он не говорил ни слова, только трясся и тяжело дышал. Я сбегал в ванную, намочил свою футболку и вернулся в спальню. Пико лежал на спине, такой слабый, обмякший, Я сел рядом с ним, осторожно раздвинул его ноги и стал промакивать холодной футболкой промежность, бережно собирая ошметки полузасохшей крови с фарфоровой кожи. Он протянул ко мне руку, я принял и поцеловал его пальцы. Уже третья рука за день…
Я слёг на постель и заплакал. Пико придвинулся ко мне, роняя слёзы на моё обнаженное тело, положил голову мне на грудь. Я вдохнул запах его волос на макушке. Такой тихий, родной аромат… Совсем как у ребенка.
Мы лежали, молча обнимаясь, но думали об одном и том же.
Что теперь делать?
- Я бы совершенно пропал без тебя, Пико…-хрипло произнёс я. Горло сдавливало от рыданий.
Он не ответил. Только поднял на меня глаза, улыбнувшись краем губ. Моя любимая улыбка… Самая лучшая на земле. Самая нужная…
Пико склонился надо мной и стал покрывать поцелуями лицо. Мягкие губы одаривали теплом каждый миллиметр кожи, преподнося мне долгожданный покой и чувство защищенности.
Он приложил ухо к моей груди, слушая неровное сердцебиение. Больше не нужно притворяться… Не нужно прикладывать ложные усилия, чтобы кто-то был рядом, чтобы не чувствовать это гложущее одиночество. Какое счастье…
Моё счастье медленно поглаживало мою грудь, а я всё плакал и плакал. Мне не хотелось тосковать по Тадаши, но я тосковал… Он был любовью всей моей жизни, он занимал во мне огромное место, пока не появился Пико и не начал вытеснять моего любимого, становясь на его место, становясь им, только ещё лучше… Мысли стучали в голове, лениво пульсируя, отзываясь болью. Я не мог с собой справиться. Пико собирал на пальцы горячие слёзы, то слизывая, то вытирая их об одеяло. Я сам намок от его плача. Подняв руку, медленно погладил по волосам. Слова были не нужны.
Прошу, просто останься. Не уходи. Будь со мной. Засыпай рядом со мной, ничего не требуя взамен и просыпайся от моих поцелуев. Не заставляй меня ничего обещать. Просто будь рядом. Обнимай и согревай. Утихомирь мою боль, что обгладывает изнутри. Прошу, спаси меня. Теперь только ты можешь меня защитить.
Его сердечко билось рядом, без всяких просьб и общений уже давно принадлежащее мне. Оно рассказывало мне свою историю любви.
Так тихо, нежно, безудержно, как могло только его робкое трепещущее…
- Пико… - прошептал я.
- Да? – отозвался он.
- Сегодня Рождество… Я даже… Не купил тебе подарка…
- Ты и без этого немало сделал для меня, Рютаро! – улыбается…
- Я сделал тебе больно. Я только и могу, что делать всем больно, ломаю и рушу всё вокруг себя….
- Это не так, Рю. Ты замечательный…
- Пико, ведь это был твой первый раз. Я должен был быть нежен… А вместо этого я одарил тебя своей болью.
- Мне было очень хорошо…- он поднял на меня личико, облизывая аленькие губки. – У меня горело всё внутри…. И до сих пор горит…. В голове, груди, во всём теле… Что это, Рютаро? – он вновь улыбнулся, разыгрывая дурачка. Я рассмеялся, приподнявшись на локтях и страстно поцеловав его. Он с чувством отвечал на мои поцелуи, на все мои движения, порывы… Я пьянел от его податливости, доступности, с трудом отрываясь, чтобы глотнуть воздуха…
Моего нового воздуха.
В тот день всё изменилось. Мы срослись, спаялись между собой. Мы всё делали вместе. Встали с постели, отыскали какую-то одежду, зашли в душ. Губка в моей руке мягко скользила по нежному чувственному телу Пико, я изредка специально задевал его член, раздразнивая, но не оставляя шанса на продолжение ласк. Есть на кухне было нечего, и мы решили сразу же бежать на улицу справлять праздник.
Мне было легко и свободно. Его рука в моей. Робкие шепоты в ушко, о любви, о красоте, касаясь губами. Как он льнул ко мне в кафе, разливая эль на свитер, а я водил под столом ладонью по внутренней стороне его бедрышка. Мы купили в магазинчике бенгальские огни и носились с ними, зажженными и разбрасывающими искры во все стороны, по улице, как и множество других людей. В ресторане заказали на двоих жаркое из молодого барашка с картофелем, овощами и пивом. Пико был уже слегка под градусом, и я столкнул его в сугроб в овраге за кинотеатром, раскачиваясь на жутко скрипучих качелях, пока малыш не выбрался из снега, отряхивая пальто и обтягивающие штаны, и не начал обкидывать меня наспех слепленными снежками. Я от души смеялся, уворачиваясь, пока один из снарядов не полетел мне прямо в смеющееся лицо, засыпавшись за шиворот. Я обматерил на чём свет стоит, соскочил с качелей и с воплем понёсся за хохочущим Пико по темному оврагу. Настигнув свою жертву, я повалил шалуна на землю, но все мои планы жестокой мести испарились при виде счастливого невинного лица.
- Любимый…- нежно проворковал он, притягивая меня к себе за шарф и целуя раскрасневшиеся, мокрые и холодные от мороза губы.
На площади мы смотрели великолепный грохочущий фейерверк. Это было настоящее шоу под танцы, песни и праздничную европейскую музыку. Дед Мороз с помоста кидал в толпу разных плюшевых медведей и зайцев. Я подобрался поближе к помосту, таща за собой Пико, и поймал одного из плавно пикирующих зверьков. Это оказался забавный игрушечный олень в красном свитере с белой снежинкой посередине. Губы-ниточки приветливо растянуты в улыбке. К ушку пришита бумажная карточка с надписью «MerryChristmas». Я вручил импровизированный подарок Пико. Он радостно прижал оленя к груди и блестел глазами, выглядывающими из-за ветвистых плюшевых рогов.
Мы зашли в круглосуточный супермаркет и накупили целую тележку разной еды домой. Я благоразумно дал малышу один маленький пакетик со сдобой, фруктами и йогуртами, а на себя взвалил два огромных со всем остальным. Его сочувственные взгляды и предложения о помощи только взбадривали меня, придавая сил, я оживленно шагал по улице, и мы с Пико хором распевали японские поп-песенки.
На кухне он так трогательно обнимал меня сзади за талию, приложив щеку к моей спине, пока я резал овощи для салата. Я очень люблю готовить и с радостью учил Пико всему новому, пока он чуть не отрезал себе палец ножом для разделки мяса и я силой не усадил его за барную стойку, убив поток протеста, изливающийся из его чудесного ротика, страстным поцелуем.
Когда нехитрый ужин из рыбного салата, риса и омлета с перцами и огурцами был готов, я с интересом наблюдал, как Пико тщательно прожевывает каждый кусочек, забирая за ушко пряди волос, так и норовящие попасть в тарелку, как мягко обхватывает губами палочки для еды или вилку, чуть морща лобик из-за того, что пища не успела остыть… В кафе, пока мы гуляли, я не замечал этого из-за того что мозги были затуманены алкоголем.
Раздевшись до белья, мы налили себе по бокалу дорогого красного вина и удобно устроились на широком подоконнике огромного окна, закутавшись в пушистый белоснежный плед. Пико полулежал между моих ног, опираясь спиной на мою грудь. Одной рукой я держал бокал, изредка отпивая из него, другой перебирал волосы своего малыша. Он тихонько урчал. Мы снова молчали. За окном крупными хлопьями падал снег, оседая на оконной раме. Проносились машины на огромной скорости, подобные эритроцитам алой вены токийских трасс, горели другие окна, фонари. Миллионы людей были совсем близко, но одновременно так далеко. Мы с Пико заперлись в бережно сплетенном нами коконе своего маленького мирка, который только для нас двоих. Я уже несколько лет не ощущал такого душевного покоя, словно все раны разом исчезли, затихли благодаря этому чуду, так по-детски невинно лежащего на мне, такому доверчивому, своему, родному.
Мой, только мой…
Допив вино, он выгнулся, запрокидывая голову и гладя мне в лицо своими безумными, тёмными, живыми глазами. Пухлые губки соблазнительно приоткрыты. Рука сама собой легла на его шею, запрокидывая голову ещё сильнее, и я впился в эту податливую тёплую мягкость, как вечно-несьедаемые половинки плода божественного дерева. Пико шумно выдохнул, что есть силы отвечая на мой поцелуй, постепенно наполняясь страстью и желанием. Я чувствовал, как его кадык ходит ходуном под ладонью, как пульсирует кровь в главной артерии. Я озверел. Встал с подоконника, подхватил Пико на руки и отнёс в спальню. Повалил на кровать и приостановился, нависнув сверху и заглянув мальчику в лицо. В его глазах читалась мольба, смешанная с непередаваемой силой желания полностью отдаться мне. Он прошептал:
- Рю, будь нежен…
И я был. Я превратил внутри себя страсть в нежность ради него. Мягко, но настойчиво ласкал его тело, находя всё новый и новые уголки, где ещё не успели побывать мои губы, руки и язык. От его то тихих, то нарастающих стонов приятно кружилась голова…
Пряный вкус юного нежного члена я никогда не забуду. Не забуду и то, как мальчик, выдержав минуты три искусного минета, захлебываясь в сумасводящем экстазическом крике и обессилено растягиваясь подо мной. Я бережно слизывал капельки спермы с опустившегося члена, сминая руками содрогающиеся бедра. Некоторое время мы просто полежали рядом. Он дышал мне в грудь, потом облизнулся и стал нежно покусывать и облизывать мне соски, слегка втягивая их в ротик. Моё слабое место… Вот негодник. Я весь изогнулся, обняв его и чуть царапая спинку от нетерпения.
Он приподнялся и, поцеловав, выдохнул в губы:
- Возьми меня…
Я не заставил себя упрашивать и перевернул его на спину, устремившись язычком внутрь него, растягивая и увлажняя непроизвольно сжимающийся задний проход. Пико вцепился пальцами мне в волосы, пребольно дёргая каждый раз, когда я вертел язычком особенно тщательно, и из его груди вырывались возбужденные вздохи…
Я приставил член ко входу и Пико толкнулся мне навстречу, медленно насаживаясь на моё достоинство. Я чётко видел его лицо, впитывая каждый раз, как мышцы искажаются то от мимолётной боли, то от сногсшибательного наслаждения… Двигаясь медленно и размеренно, стараясь причинить как можно меньше режущего дискомфорта его неразработанной попке, я вслушивался в глухие, неразборчивые, хриплые стоны, каждый из которых шрамом отпечатывался в моей памяти. Я не мог долго выдержать этой сладостной пытки. Спустя несколько толчков волны предоргазменных судорог настигли меня, и я долго протяжно кричал, обильно изливаясь в Пико, чуть не рыча от этих неземных ощущений. Пико прожигающее смотрел на меня, и наши стоны сливались, и я чувствовал его сперму на своём животе, и это единение… Полное, абсолютное, всепоглощающее. Только ОН и Я.
И настал новый день. Новое радостное утро. Первое в нашем, только нашем мире. Пробуждение от нежных поцелуев и бодрящий запах свежеваренного кофе в нос. Мимолётные объятия, поцелуи, ласки, смех…
Я хочу, чтобы так было всегда.
Чтобы, преодолев все невзгоды, мы были счастливы вместе так долго, как только сможем. В горести и в радости, пока смерть не разлучит нас…
Однажды вечером мы устроим у себя дома свадьбу. Все счастливые воспоминании я будут приглашены. Мы наденем друг другу обручальные кольца, взволнованно заглядывая на глубину зрачков и читая в них бесконечные признания и искренние обещания. Облаченные в строгие тёмные костюмы… Мы ревностно сорвём их и прямо на месте займёмся любовью, задыхаясь от беспредельной нежности.
Я хочу всегда беречь тебя и заботиться о тебе. Что бы ни случилось. Что бы ни произошло.
Это мой Pledge. Только для тебя.
Мой маленький нежный…

back