Раскалится до предела
В танце страсти пламя-тело
Будет жарко, будет жарко…
(«Будет жарко»)

Горячо. Душно. Красный полумрак комнаты заставляет закрывать глаза, чтобы окончательно не сойти с ума. Воздуха постоянно не хватает из-за жадных рук, путешествующих по телу. Одежда препятствует касанию кожи к коже. Ну да это ненадолго, так как слишком жарко. Губы к губам. Дыхание к дыханию.
Как они докатились до такого? Как оказались в этой тесной комнатушке, буквально два на два метра, где все пространство занимает валяющийся алый бархатный занавес? Как дошло до того, что теперь ,как обезумевшие, целуют губы друг друга и обнимают так, что еще чуть-чуть и треснут кости? Как могло случиться такое, что два друга, никогда и не помышлявшие ни о чем подобном, оказались в таком положении и не собираются останавливаться.
Красный полумрак давит на нервы. Жара плавит сознание, заставляя раствориться в партнере. Влажная футболка еле отлипает от тела и летит куда-то на пол. Тут же нетерпеливые руки укладывают ее обладателя на алый бархат. Горячие губы приникают к шее, ключицам, груди, своими действиями вырывая судорожные вздохи. Нехотя поддается пряжка ремня. С трудом расстегивается пуговица на слишком узких, из-за охватившего возбуждения, джинсах. Но дальше дело не идет, ведь второй все еще полностью одет. Непослушные пальцы не могут справиться с рядом маленьких пуговиц на рубашке. Порывистое движение. Пластиковые кругляшки просто отлетают. Ткань трещит под напором желания прикоснуться, прижаться к обнаженной коже. Этот бой выигран. Губы вновь встречаются. Языки сплетаются в каком-то первобытном танце. Глаза ,с расширившимися до предела зрачками, просят о большем и как можно скорее.
Жара окутывает, мешает дышать, подогревает и так бурлящую страсть. Две пары джинс с тяжелыми пряжками ремней отшвырнуты в сторону. Алый бархат со скрытым наслаждением принимает в свои объятья обнаженные тела, что ни на миг не прекращают взаимные ласки. Нужна бы смазка, но кто же знал, что все обернется таким образом? Терпение на исходе, а значит сойдет и так, ограничившись слюной. Ноги разводятся в стороны. Длинные пальцы, не встретив сопротивления, проникают внутрь. А к чему сопротивление, если это то, чего так жаждешь? Губы и зубы терзают шею, желая заклеймить. Ногти, окрашенные черным лаком, выводят красные узоры на влажной спине.
Нетерпеливый стон разрезает тишину, до этого нарушаемую лишь тяжелым дыханием. Намек понят. Толчок. Капля крови, стекающая из прокушенной губы. Вспышка боли, растворяющаяся в огне желания. Еле сдерживаемое желание начать бешено вбиваться в такое горячее тело. Жара и красный полумрак, стирающие все разумные мысли и оголяющие страсть. Ответное движение. Сорвавшиеся тормоза и срывающиеся голоса, а ведь завтра снова концерт, но на это глубоко плевать.
Занавес, маниакально впитывающий стекающие с извивающихся тел капли пота, служит отличным ложем для такого неожиданного порыва. Дикий темп. Наслаждение, острой бритвой по нервам. Стоны и крики. Искусанные губы. Бешенство крови. Все это не может продолжаться долго. Слишком жарко. Слишком душно. Слишком сладко. Последние толчки и красный полумрак поглощает сознание.
Придя в себя, лежать на смятом бархате, смотреть в потолок и курить одну мятую сигарету на двоих. Улыбаться и наслаждаться присутствием другого рядом.
***
- Соно, ты мне все пуговицы оторвал! Как я на людях покажусь?
- Что-то не особо ты держался за их сохранность. А вот как я завтра с таким количеством засосов появлюсь?
- В шарфике, милый, в шарфике.
- В тридцатиградусную жару?
- А почему бы и нет?
- Тебе все смешно.
- Ты, знаешь ли, тоже не особо переживал за последствия, когда я их ставил.
-Да я и сейчас не переживаю.
- Я тоже.
И уже на выходе.
- Джури…
- Да?
- В следующий раз я буду сверху.
- А он будет?
Лукавые улыбки и шальные глаза говорят лучше всяких слов…

back