-------------
I
"Иногда я спрашиваю себя - о чем мы поем?... Как обычно, после таких мыслей волной накатывает пустота. Пустота бьет пеной у самых кончиков пальцев, босые ноги чувствуют зыбкий берег Границы - той, что лучше не пересекать. Пена щекочет кожу. Пустота шипит и шепчет, что ответа не будет.
Зачем мы поем?..
Я держу солнце в ладонях. На фотографии будут видны лишь пальцы. Лучи слепят глаза. Подслеповато щурюсь и оглядываюсь, жмурясь от очередной вспышки камеры.
Зачем мы поем?..
Ке везунчик. Он не думает, он поет..."

- Хара-сан, прекрати витать в облаках!- резкий окрик менеджера вывел басиста из прострации.
Вздрогнув, Тошия подслеповато оглядел стоящих перед ним людей и поспешно кивает:
- Еще дубль?..
Фотограф молча покачал головой.
- Нет,- пояснил менеджер,- Лучше уже не будет. Отойди в тень и посиди, если тебе не по себе. И позови сюда Дайске-сана наконец!..
Тошия потер переносицу - перед глазами продолжали плясать темные солнечные всполохи - и сдвинулся в сторону столиков с минералкой.
Сегодняшний фотосет для обложки нового альбома обещал быть интересным, а оказался банально скучным.
Между пальцев ноги застрял кусочек ракушки. Тошия наклонился и извлек ее из песка. Пляж уже остывал, по-летнему быстро и неуклонно.
На ощупь ракушка казалась гладкой и скользкой.
"На самом деле все никогда не бывает гладко.
Вода темная и глубокая. Она переливается в последних, насыщенных и богатых солнечных лучах.
Хочется обратно в зиму, когда все бело и глухо..."
- Дайске, тебя требуют к объективу,- Тошия легко улыбнулся, подходя к столику и опускаясь на стул. Ножки чуть утопают в песке под тяжестью тела.
- Опять?- на лице ритм-гитариста - немая мука,- И не надоело им?!..
Риторический вопрос был проигнорирован. Шинья благоразумно смолчал, потягивая минералку из стакана через трубочку.
Ке напряженно следил за губами барабанщика и что-то бормотал вполголоса. Очередной шедевр?..
Тошия чуть скосил взгляд. Каору что-то обсуждал с помощником фотографа, указывая на горизонт. В лучах заходящего солнца все казались бронзовыми статуями.
Тошия положил осколок ракушки на край стола. На пальцах осталось несколько прилипших песчинок. Незаметно, а цепляется, мысль, а раз цепляется, то надо, а раз надо - то думай, Хара, думай!..
- Не спать!- раздался гневный оклик менеджера.
Тошия вздрогнул и перестал напряженно всматриваться в свои руки. Подняв взгляд на пляж, он успел заметить, как Дайске виновато развел руками.
- В конце концов, от боли никто не застрахован. Боль - далеко не худшее, что может случиться с человеком. Ничто так не ломает, как любовь. Любовь - это не чувство, это природная потребность,- внезапно заговорил Ке, спеша и глотая окончания, невнятно и совсем не похоже на обычный распевный голос Ниимуры.
- Новая идея?- выгнул бровь Шинья, отрываясь от минералки.
Тошия невольно задумался - и куда в него столько влезает?..
- Да,- кивнул Ке,- Да.
Его взгляд голодной тенью скользнул по лицах согруппников и наконец замер на лидере. Ке встал и решительно направился к Каору.
Тошия не хотел смотреть, но взгляд сам льнул к следам вокалиста, к его ногам, поднимался по коленям, вверх, из-за плеча змеем выглядывал и всматривался в лицо Каору. Ке о чем-то попросил.
Потребовал. Каору развернулся к нему, бронзовый силуэт в черной одежде, и с размаху врезал по лицу.
В тишине Тошия услышал свое сбившееся дыхание. Вскрикнул помощник фотографа. Поперхнулся минералкой Шинья. Присвистнул Дай.
Менеджер уронил папку на песок и листы разлетелись белыми перьями.
Звуки заглушал равнодушный шум моря, но Тошия все равно услышал.
Эхо удара звучало в ушах прибоем.
Менеджер подбежал к Ке, потребовал объяснений. Каору спокойно сказал, что все, как надо. Ке подтвердил, облизнулся и направился обратно к столику. Из рассеченной губы стекла темная капля.
Ниимура прошел мимо. Его глаза восторженно блестели. Он шептал идею новой песни, не обращая внимания на кровь, на боль, на ноющие губы.
Тошия не слышал слов, но был уверен, что этот ребенок, родившийся из соли, пены и крови получится у Ниимуры особенным уродцем.
Каору размял запястье, помахал кистями рук в воздухе и повернулся в морю.
- Я ненавижу море,- доверчиво сообщил Тошия Шинье.
- Зря,- лаконично отозвался тот, глядя, как Дай потихоньку отползает от площадки к столикам,- Я люблю... море.
- Оно плохо пахнет,- Тошия сплел пальцы, упирая локти в колени.
- Это мы плохо пахнем, наши мысли и чувства. Море - прекрасно,- отрезал Шинья и встал. Стянул со спинки стула белую мастерку-ветровку, накинул на плечи. Дай, запыхавшись, подлетел к ним, схватил со стола пачку сигарет, сунул в задний карман джинс смяв, и, взяв инью под локоть, поволок в сторону набережной.
Тошия опустил взгляд на взрытый ногами песок. От земли уже неприятно тянуло сыростью. Воздух пах солью и водорослями.
- Где они все?!- раздался и разнесся по ветру вопль менеджера.
Белое пятно мелькнуло около лестницы и пропало.
Последние лучи мазнули по лицу и скрылись за горизонтом.
В сумерках все стало серо-угольным, даже неровная россыпь кровавых бусинок на песке, там, где прошел Ке.
- А ты почему не ушел еще?- недовольно пробурчал Каору, тяжело подходя к столику, накрывая ладонями свою шею и разминая.
- Не знаю,- честно ответил Тошия и робко поинтересовался, как ребенок, загадывающий желание,- Ведь правда, правда, что этот альбом будет лучше-лучше всех?..
- Ты же сам все слышал,- фыркнул Каору и покосился на басиста,- Когда репетировали. Это было потрясающе.
- Достаточно ли потрясающе, чтобы разогнать этот соленый воздух?..- выдохнул Тошия и встал,- Спасибо за все, Каору.
- И тебе спасибо за работу,- кивнул лидер,- Тебе что, не нравится море?
- А тебе?- Тошимаса вспомнил и смахнул со стола в ладонь ракушку, сунул в карман.
- Море как море,- пожал плечами Каору,- Расслабляет.
- Ясно,- Тошия деловито кивнул, хотя ничего ему не было ясно.
- Ты на колесах или подвезти?- Ниикура взял со стула свою сумку, извлек из кармашка связку ключей,- Завтра все равно отсыпной, можем заехать куда-нибудь и отметить удачную фотосъемку.
- А можно дома - с саке и суши?- настроение басиста повысилось.
- Ну, вообще-то можно,- чуть нахмурился Каору,- Но у меня дома...м...
- М?.. Женщина?- с любопытством потянул Тошия,- Правда что ли? Это какая же должна быть женщина, чтобы терпеть тебя!...о... В смысле...
Тошия замолк, поняв, что сболтнул лишнего - даже в сумерках было заметно, как напрягся лидер.
- Наверное, резиновая,- вздохнув, едко пошутил Ниикура,- Бардак у меня дома, вот что там.
- Ну, бардак!..- почему-то Тошия расцвел, почти захихикал, несмотря на грозное и хмурое лицо гитариста,- У меня вот тоже бардак... Хочешь, у меня посидим? Только ты, я и бардак...
- Неужели, неуловимый Тошимаса решил поделиться с кем-то тайной своего жилья?- фыркнул Каору, закинув лямку на плечо,- Идем.
Тошия чуть улыбнулся и побрел за лидером, стараясь наступать след в след.

II
"О чем мы можем петь?.. Каков формат нашего города, страны, мира? Где тот уголок, куда мы впишемся, где она, наша кубатура сферы?.. Тот самый идеальный многогранник, вмещающий шипы Шиньи, крики Ке, легкомысленность Дая, мое попустительство и холодность Каору... нет. Каору - отдельно.
О чем нам петь?.. Зачем мы поем?..
Я не стоял у колыбели мира. Я не качал ее рукой. Почему на моих пальцах отпечатки скорби, огня и дерева?..
Мне больно, но не так, как болеет Ке.
Вокруг пустота. Гениально упорядоченная хаотичность мысли.
Вокруг голоса. И запах соли.
Иногда, я вижу улыбку Шиньи. Улыбаясь, он повторяет - "это мы плохо пахнем..."
Я ненавижу Шинью. И Дая. И Ке. И Каору. Нет. Каору - отдельно."

В машине было тепло и даже душновато. Каору опустил стекла и включил дальний свет. Завел мотор и посмотрел на басиста. В матовом освещении автомобильно-потолочных лапочек он вновь показался статуей, только другой - не далекой-бронзовой-греческой. А своей, родной, близкой, привычной.
- Куда?
Тошия перевел взгляд на его руки, лежащие на руле. Пялиться - это нехорошо, правда?..
- Давай заедем в придорожное бистро и купим по гамбургеру? И поспорим, что нас никто не узнает?- Тошия чуть улыбнулся, зная, что говорит заведомые глупости.
- Ну, после промо-акции по "Different sense" нас действительно сложно узнать,- фыркнул Каору и уголки его губ поднялись вверх.
Тошия возликовал.
- Тогда поехали в якиторию!.. Купим всего-всего - и домой! Закутаться в пледы и сидеть на полу, смотреть ужастики по кабельному. Я жуткий трус, знаешь?- доверительно сообщил басист.
- Знаю,- хмыкнул лидер.
Машина тронулась с места. Токио плавно и величественно раскинулся за окнами. Тошие на миг показалось, что их машина - это миниатюрная подводная лодка, а Токио - огромный аквариум, и они ползут по самому дну, а там давление в тысячи атмосфер, и закладывает уши, и лопаются сосуды, и шумит кровь в ушах...
Кажется, Каору о чем-то спросил. Тошия поймал себя на том, что с ужасом смотрит в зеркальце заднего вида и судорожно дышит.
- Что там?!- видимо, не в первый раз повторил Каору.
В голосе железобетонного лидера проскользнули нотки паники.
- Н...ничего,- сипло выдохнул Тошия.
В горле пересохло. На миг, всего на миг он почувствовал себя в шкуре Ке, когда мир вокруг тек и менялся, и этот миг навсегда раскаленным шрамом врезался в память Тошии.
- Тогда не пугай так!- рыкнул Каору и переключил скорость.
Машина плавно дернулась, набирая темп. Фары желтыми пятнами пропарывали сумрак. По соседней встречке неслись такие же люди в железных консервных банках.
- Каору, а часто у нас происходят аварии?
- Откуда я знаю?
- Ты ведь все знаешь...,- чуть смущенно озвучил Тошия одно из главных своих убеждений.
- Чушь,- фыркнул Каору,- Все знает только бог.
- А он есть?
- Спроси у Ке. Ему виднее...
Тошия смолк. Машина застыла на светофоре.
До магазина Каору молчал, как рыба. Тошия не раз порывался просто позвать его по имени, но так и не рискнул.
Когда они входили в гостеприимно распахнутые и подпертые кирпичиком двери (на пакете, в который был обернут кирпичик оказалась предупредительная надпись - "в пакете кирпич!!!", Тошия машинально отметил появление звезд на багрово-темном небе.
Стемнело слишком быстро. Так, как темнеет только летом.
- Слушай, Каору, а тебе нравится красный...цвет... Каору?
Тошия вдруг понял, что застыл в дверях, а лидер давно уже пошел по рядам, выбирая что купить на вечерние посиделки.
Басист такой басист... Самоирония никогда не проходит даром, Тошия поспешил за лидером, догнал и даже с невинным видом улыбнулся, когда тот хмуро оглянулся.
- Тебе сливовый коктейль или вишневый?
- А почему это платишь ты?
Каору вздохнул:
- Потому что сидим у тебя. Что ты как маленький...
- Тогда поехали к тебе,- возмутился басист,- Пусть твой бардак подвинется, я не умру. Не маленький же.
- Перебьется,- отрезал Каору и подвел точку в разговоре.
- Послушай, Каору...а тебе нра...
- Погоди,- лидер перебил басиста и решительно направился к девушке-консультанту, что-то выяснил и махнул рукой робко замершему Тошии,- Вот они где пиво зарыли. Не стой столбом.
Басист послушно протиснулся меж рядами, принял из рук Каору пакеты с закусками и заморгал, глядя как суровый Ниикура набирает в охапку несколько бутылок пива.
- Ну, мы же хотим расслабиться и отдохнуть от съемок,- хмыкнул Каору на растерянный вид басиста.
- Платим на половину!..- только и успел выдохнуть Тошия, бросаясь следом за уходящим гитаристом, едва не снося на повороте полку со снеками.

III
"Пение - это дыхание. Дыхание - это жизнь.
Я не могу без музыки. Без упругих жестких струн под пальцами, когда каждая вибрация болью отдается в стертых до мазолей подушечек, но хочется больше, еще больше звука.
В этот миг я ненавижу медиаторы больше, чем Шинью и Каору вместе взятых.
Этот бездушный кусочек пластика никогда не поймет радости рук, атакующих струну, плетущих и рождающих звук своими пальцами.
Он глухой, этот звук, невзрачный, но объемный. Он вибрирует с ритмом сердца, с дыханием, со скоростью мира.
Он низкий, волнующий, рычащий.
В этот миг мне все равно о чем надрывается Ке.
Все равно, что Шинья и Дай переглядываются.
Все равно, что Каору требует играть заново с третьего такта.
Зачем мы поем? Чтобы дышать?
А если так, то стоит ли дышать ЭТИМИ песнями?.."

- Подожди, я ключи достану...,- Тошия залез в карман джинси вытянул сотовый.
На брелоке мотался одинокий ключ.
- Не боишься потерять связь с миром одновременно с местом проживания?- прокомментировал Каору, захлопывая дверцу машины и ставя сигнализацию.
- Неа,- отозвался синхронно с послушным "пиу-пи" басист, вставил ключ в замок, отпер дверь,- Проходи, только осторожно, там у выхода коробки скопились, я все никак выкинуть забываю...
- Странно ты говоришь,- хмыкнул Каору, подхватил пакет с пивом-снедью и прошел в коридор,- Мда...
- Я же говорил,- Тошия сердито засопел в макушку лидеру, вставшему на пороге.
- Слушай, а ты когда дома вообще в последний раз был?- с подозрением уточнил лидер.
- Вчера,- растерянно затих басист и смутился,- Ну, сам знаешь, после репетиций никакие все... Едва домой приползаю... ужин, душ, спать...
- Я заметил,- вновь фыркнул Каору, поставил пакет на пирамиду из картонных коробок и разулся,- Лучше б я дальше не знал, где ты живешь.
- Вот спасибо,- мгновенно насупился Тошия,- А чай ты будешь?
- А посуду ты моешь?
- Не смешно,- басист надулся как мышь на крупу,- Мою конечно.
- Тогда тащи тарелки и не майся дурью. Сейчас пивка забацаем...,- Каору толкнул одну из дверей, оглядел открывшееся помещение - ванная и душевая комната - и цокнул языком:
- Бардак бардаком, а вкус у тебя отборный...
- Спальня с зомбоящиком левее,- буркнул покрасневший Тошия,- А то правее набор фаянса обнаружишь... и захвалишь...
- Пф,- то ли усмехнулся, то ли буркнул Каору и прошел в указанную комнату, зашуршал там пакетом.
Тошия спешно сбегал на кухню, схватил пару кружек - ну пригодится же!.. - несколько глубоких мисок и вилку. На обратном пути споткнулся в прихожей, как обычно, по доброму заворчал и влетел в спальню.
- Расставляйся,- кивнул Каору, уже методично щелкающий пультом.
Спортивный канал едва-едва привлек его внимание, лидер лишь равнодушно скользнул взглядом по счету и переключил дальше. На музыкальном нарвался на клип Аюми Хамасаки под "Game". Сморщил нос, поспешно переключил дальше. Где-то к середине списка каналов набрел на страшилку-стрелялку, довольно кивнул и потер ладони:
- Ну, где обещанные пледы и темнота в эфире?
Тошия чуть засмеялся, вытащил из шкафа тонкие флисовые одеяльца, кинул одно лидеру.
- Каору, а тебе нравится красный цвет?
- Однозначно нет,- ответил Ниикура,- Давай, гаси люстру. Создавай романтику.
Каору хмыкнул. Тошия почему-то заколебался и излишне резко стукнул по выключателю.
Свет от экрана - ровный, струящийся, светло-серо-синий. Тепло пледа. Привкус солода и вишни на губах.
Все-таки не слива...
Пол. Тихий шум телевизора. Глубина. Темнота.
"Темно-синяя безмолвная вода у границы ног..."
- Ну, мы не договаривались, что ты заснешь,- возмущенно буркнул Каору.
- Я не сплю,- отозвался Тошия.
- Ты смотришь в пол. Опять увидел то, чего нет?
- В машине было по-другому. Я боюсь, лидер-сан.
- Чего боишься?- Каору пошевелился, чуть откидываясь плечом на низ дивана.
- Что я сойду с ума и в нашей группе станет психом больше,- мучительно улыбнулся Тошия.
- Чушь собачья,- решительно фыркнул Каору.
- Почему чушь?..
- В нашей группе - запомни - нет ни одного психа. И не будет. никогда.
- С вами никто не сможет играть, если вы выкинете меня.
- Разве мы выкинули Ке?
- Ке - это лицо!..
- А ты - бас.
Тошия подавился возражением и молча уставился в темноте на Каору, пытаясь разобраться в прозвучавших словах.
- То есть, даже если меня будет плющить, рвать и метать, то вы все равно будете играть - со мной?..
- Да.
Тошия сразу как-то сник и сполз на пол, кутаясь в плед.
- Каору, а знаешь, нам неинтересно играть в цвета...
- М?..
- Фиолетовый. Синий. Красный. Черный. Рыжевато-кирпичный,- Тошия загнул пять пальцев.- Мы знаем друг друга. Все. Ты терпеть не можешь Дая. Но защищаешь Ке. Ты ненавидишь красный цвет и носишь черный, хотя твой цвет - льдисто-фиолетовый. А мой?.. Море. Ты сказал, что море тебя... расслабляет, да?
- Ты напился одним глотком?- встречный вопрос.
Тошия замотал головой и перед глазами заскользили цветные круги. Ненавистный хоровод алого, черного, синего и еще черт знает каких.
- Тебе нехорошо?- продолжал допытываться Каору.
- Каору, тебе нравится синий?
- Допустим, да.
- А без допущений, а?!
- Не ори.
Тошия вяло улыбнулся и вспомнил о ракушке. Порылся в кармане, достал.
- Смотри, это тебе. От моря.
Каору внимательно рассмотрел подарок, ощупал пальцами.
- Правда, гладкая, как идеальные отношения, м?- Тошия подполз ближе и неловким движением локтя опрокинул тарелку с фисташками. Шелуха, орешки и соль щедро плеснули на пол.
- Отдых, млять...,- зашипел Каору,- Тебе днем времени мало на выяснение отношений?!
- Мало,- кивнул Тошия и виновато посмотрел на орешки,- Я нечаянно.
- Мы все оказались в этой лодке нечаянно. И до сих пор не затонули. Тебе не кажется, что в этом есть какая-то изощренная насмешка судьбы, а? Включи свет.
- Дай все равно сбежал с Шиньей,- буркнул Тошия, смертельно обижаясь.
- Я знаю. При чем тут Дай?
- Почему ты ударил Ке?
- Он сам попросил.
- Зачем?
Вспышка света режет по глазам. Тошия невольно посмотрел на свою руку, на пальцы на выключателе.
- Ему нужно было почувствовать эту боль, чтобы написать о ней.
- Боль как боль. Обычная боль... куда ты собрался в такое время? А, да, ты же на машине. А, нет! Тебе нельзя за руль, ты же выпи-и-ил. Лидер-сан, останьтесь.
- Обещаешь больше не нести чушь, м?
- Обещаю,- покорно кивнул Тошия.
Кивнул еще раз, и еще, а потом погасил свет, делая все, как было.
По экрану поползли белые иероглифы на черном фоне. "Роли озвучивали..."
- Дальше по программе порнуха,- разочарованно вздохнул Каору.
- Да, не детские мультики,- кивнул Тошия и сел рядом.
Дотянулся до бутылки и отпил. Каору молча переключил канал.
- Если я скажу, что до сих пор иногда реву, вспоминая нашу бурную молодость, концерты и шоу в платьях - ты поверишь?- прошептал Тошия, закрывая глаза.
- Поверю,- отозвался Каору.
Пульт щелкнул.
- "Счет - два-ноль!.."
Щелчок, щелчок...

IV
"Нужно ли играть, если можно - не играть?
Можно ли молчать, если надо - петь?
Я не знаю. В этой вельветово-синей темноте я один.
Люди делятся на ячейки, на социально-устойчивые блоки-семьи. Нас пятеро в одной лодке, и мы никак не делимся. Точнее, кто-то и делится, а кто-то только делает вид.
Каору будет всегда защищать Ке, потому что в лице Ке он защищает свои собственные мечты о ненависти и боли.
Каору никогда не забудет бархатистости черного цвета, его удушливых бус, удавкой-петлей повисших на шее. Ке ведет его на этом поводке и поет.
Ке поет свою боль. Ке выливает свою боль.
Я плачу?.."

Тошия проснулся на диване под пледом. Следы вчерашнего погрома были аккуратно прибраны, бутылки выброшены, орешки подметены и водворены в царство мусорных пакетов.
В окно равнодушно вглядывалось солнце, словно спрашивая: "Ну, долго еще ты будешь дрыхнуть, лентяй?!"
Сначала паникой кольнул ужас - репетиция, опоздание, пендель от Каору! Потом память любезно напомнила, что поводом для вчерашней попойки стало, собственно, отсутствие сегодня какой-либо работы.
Тошия лениво откинулся на диван и промурлыкал хриплым сонным голосом:
- Раз, два, три, Тотчи, не спи...
Осознав, что проснулся до нужной кондиции, Тошимаса принял сидячее положение, пробормотал, что "и не в таком фарватере плавали", встал и прошлепал на кухню. На холодильнике моталась записка от гипер-ответственного Каору, гласившая, что он уже ушел, дверь захлопнул, кофе в турке, спасибо за все.
С легким недоумением - а откуда собственно турка?! - Тошия перевел взгляд на плиту и икнул. Турка была. Только вот кто из друзей ее притащил - басист хоть убей не помнил.
Наверное, стоило все-таки провести уборку в квартире, столько вещей найдется...интересных.
Налив остывший кофе в кружку, отыскав в джинсах помятые сигареты и прикурив, Тошия почувствовал, что жить можно.
И даже нужно.
И вообще...
Идиллию нарушил телефонный звонок, донесшийся из комнаты. Вот у них в группе всегда так - чуть наступит тишина - и обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО! - у кого-то затренькает телефон.
Поглядев на высветившийся номер "Долбоящик намба ван", Тошия с некоторым ошеломлением брякнул:
- Алле?
- Не разбудил? Слушай, Шинья еще у тебя?- отозвалась трубка голосом Дая.
- Шинья?- Тошия едва не уронил челюсть, поперхнувшись зевком,- А с чего это он у меня?
- С утра ушел какие-то диски тебе отдать. Короче, как зайдет, скажи ему, что я свалил в автомастерскую, окей?
- Я вам не почтовое сообщение,- возмущенно буркнул Тошия,- Хорошо, передам.
- Спасибо!- трубка едва не засияла,- И еще передай, что его ненаглядная Мию вновь пометила мои тапки как свою собственность в связи с чем я...
- Дай!- взвыл Тошия,- Давай сам, а?! Я с похмелья, жуткий неумытый и непричесанный тип с перекошенной рожей! А ты оторвал меня от утреннего кофе!
- Ах, какой я святотатец,- Дайске натурально заржал и нажал отбой.
Значит, с минуты на минуту должен зайти Шинья. Странно, обычно он звонит перед приходами, предупреждает о визите... Неужели, даже невозмутимому Шинье так осточертел утренний стояк, опс, то бишь, утренний энтузиазм вечно-веселого Дая?
Тошия почесал затылок, нащупал волосы и со вздохом пополз в ванную - хотя бы умыться...
Однако, кофе был выпит, коробки - наконец-то! - вынесены и водворены на районную мусорку, волосы причесаны, сигареты выкурены, а Шинья так и не появился.
"Сбрехал",- с неким злорадством подумал Тошия, домывая посуду,-"Сбрехал Даю и сбежал".
Откуда эта злорадность в нем взялась Тошия и сам не знал. Наверное, от некой ревности - раньше, в период ДО отношений Дай-Шинья, Тошия частенько наведывался к Терачи в гости, они пили чай и играли партии, а Тотчи делал наброски барабанщика в карандаше. После того как в квартире Шиньи обосновалось курящее, пьющее и ржущее чудовище появляться там вечерами стало взрывоопасно.
Тошия потихоньку свалил из жизни Терачи, стараясь ему не мешать своим присутствием. Он искренне радовался за Шинью, но приснопамятные черные кошки скребли на душе всеми когтями - отношения в группе никогда не заканчиваются добром.
Ракушка гладкая только на ощупь. На самом деле под слоем перламутра скрываются шероховатости и неровности.
Шинья, ты понимаешь это?.. А ты сам, Тошия, понимаешь ли?..
В дверь позвонили.
Машинально отерев пену и воду с рук о домашние штаны, Тошия прошел в коридор и отпер входную дверь.
- Короче говоря, мне нужно поцеловать тебя,- с порога заявил Ке и сплюнул окурок на лестницу.

V
"Зачем мы поем? Музыка движется через нас как поток. Восходящий и нисходящий. Музыка, лишь она обладает силой, способной при жизни показать ад и рай.
Моя музыка скорее адская. Музыка Каору - смычок по жилам. Он палач, настоящий палач. Ке тоже. нельзя петь настолько объемно. Нельзя заполнять своим звуком и голосом пространство так густо.
Мы же захлебнемся.
Мы просто дышим этим.
Мы поем о боли Ке.
Многие ли из нас понимают ее, эту боль?"

У Тошии нервно дернулась губа:
- П..поцеловать?
- Да,- серьезно кивнул Ке,- Каору меня ударил, а ты должен поцеловать.
- Н..,- Тошия моргнул и завис,- Я...
- Я пройду.
Ке решительно отодвинул басиста с порога и прошел в прихожую, скинул кроссовки и, видимо ориентируясь на запах кофе, проскользнул в кухню.
Прикрыв входную дверь, Тошия растерянным деревцем просеменил следом, ощущая себя как бамбук.
Ке на кухне уже успел наполнить кружку кофе, закурить и вольготно расположиться на стуле.
- И... зачем тебе?- Тошия выключил кран и взял полотенчик, вытер руки снова.
- Это идея песни. Третий лишний, который приходит не по любви, а по расчету,- Ке отрешенно поболтал кружкой, вглядываясь в кофе,- Каору бьет меня, я из мести увожу его девушку.
Тошия икнул.
- Кого?!
- Его девушку,- терпеливо повторил Ке.
Его пальцы, казалось, жили отдельно от тела - постоянно шевелились, паучьими лапками ощупывали кружку, скользили по столешнице, хватали зажигалку, пепельницу, ложку.
- Но я...
- И ты сгодишься,- кивнул Ке.
Тошия замолк и грузно шлепнулся на стул. Стул жалобно заскрипел, протестуя против такой эксплуатации.
- А давай ты поцелуешь кого-то еще?
- Больше некого. Дайске выбьет мне зубы, если я сунусь к Ши-тяну, а петь без зубов проблематично. И вообще, Тотчи, ты разве не любишь фиолетовый цвет?
Тошия вздрогнул и изумленно воззрился на Ке.
- Люблю...
- Играть в цвета неинтересно с вами,- Ке непринужденно стряхнул пепел в кофе и вздохнул,- Это слишком...
- ...предсказуемо,- подхватил Тошия, все еще ошарашенно глядя на вокалиста,- Красный, черный, синий, фиолетовый и...
- Ржаво-кирпичный.- Ке утопил окурок в кофейной гуще,- Если погадать на этом такая херня выйдет. Трахни мой мозг. Я тебя целую, хорошо?
Тошия заторможено пронаблюдал, как Ке встает, отодвигая чашку - как жалобно керамика заскрежетала по столу - как приближается. От него пахнет солью, железом и табаком.
Он весь - черный, как черная дыра, как космос, как бесконечная поверхность Мебиуса, замкнутая только на себя, полный этой боли, циркулирующей в венах.
- Не глубоко, ладно?- зачем-то шепчет Тошия, пугливо распахивая глаза.
- Не захлебнешься,- отвечает Ке.
На его губах свежие ссадины, и синяк на скуле.
И сухой жар непрошеного поцелуя.
Тошия просто ждет, когда это прекратится. Когда жар спадет, температура опустится ниже ста градусов Цельсия, кипение крови остановится. Кажется, что кровь испаряется прямо с поверхности кожи, сочится из пор, иссыхая багровой коркой, как кокон, и испаряется, осыпаясь сухой шелухой.
"Темная бархатная вода. Глубина. Нечем дышать. Ты не борешься, просто плывешь по течению..."
Тошия всхлипывает и отталкивает Ке. Тот на прощанье до крови прикусывает губу басиста. На вкус - соленое и горькое.
Как море.
Пять - неделимое количество. Тошия молча встал и вышел в прихожую. Ке прошел следом, обулся, едва не приплясывая от творческого адреналина в крови. Это видно по глазам, по жестам, по ломаным резким движениям.
Этот ребенок точно будет уродом. В его жилах кровь Каору и Тошии.
Хара захлопнул дверь с непривычной силой, ненавидя всех особенно четко, очерчено, контурно.
Шинья не пришел.
У Каору оказался недоступный телефон.
Дай брякнул что-то неразборчивое.
Тошия заперся в комнате и включил телевизор.
Красный, черный, синий, фиолетовый, ржаво-коричневый.
Выбирай себе любой, да?

VI
"Черная вода постоянно шепчет об одиночестве. О том, что стоит за спиной, о том, чьи крылья я вижу в отражении на волнах. О том, что воспевает Ке, о том, что выливает он из себя на нас - потрясая, пугая и восхищая.
Мы молимся на самих себя и боимся сами себя.
Мы связаны цветными нитями в бесконечный хоровод и лишь один из нас может разорвать эту связь - тот, у кого по правилам игры загаданного цвета нить. Держу ли я такую?.."

С утра на репетиции было все нормально. То есть, все как всегда. То есть, это как? Ну, Каору орал. Дай шутил. Шинья невозмутимо напоминал многорукого Шиву, отбивая биты.
Ке строчил в блокноте.
Тошия старался поджать, закусить губу, чтобы лидер не видел ссадины, но, похоже, он ее заметил. Каору чуть пристальней, чем надо, посмотрел на Хару, но тот спрятался за бас. Перевел взгляд на Ке - но тот возбужденно чиркал фразы.
Каору нахмурился - и только. Лишь слишком сильно с акцентировал ноты в проигрыше. Песня оказалась в тему - "Repetition of hatred".
Тошия заметил, что недавно эта песня как-то незаметно просочилась в его любимицы. У Каору там потрясающая партия, настолько живая, что Тошия выпадал из реальности, слушая аккорды.
- Я эту потребность удовлетворю...,- прошипел Ке, выдергивая листы и комкая,- Я ее за волосы оттаскаю...
И, как обычно, никто не сказал ему ни слова.
После репетиции Тошия спросил у Шиньи про диски, тот лишь многозначительно улыбнулся, что-то пробормотал и испарился, как йокай.
- Это - следы творческой деятельности Ке?
Тошия подпрыгнул. Дай подкрался незаметно, беря великолепный пример с аналогичного пушного зверя.
- Вай, какой нервный. Это, видимо, после того, как Ке тебя разукрасил, да?
- Отцепись,- зашипел Каору.
Тошия вжал голову в плечи и постарался стать незаметным.
- Нет, ну, мы такой дружный коллектив, я посмотрю...,- хмыкнул Дай,- Слушай, стальной лидер-сан, я ведь Тотчи спросил, а не тебя.
- Дайске, давай не сейчас, а?- Тошия поежился под колкими взглядами обоих гитаристов.
- Пойдем, Дай,- оборвал намечающийся конфликт Шинья, появившись в дверях и утянув Андо за шкирку.
Тошия поспешно схватился за бас, стараясь не слышать шагов Каору за спиной.
- Ты был против? Просто скажи да или нет.
Через пять минут молчания Тошия, умирая от стыда, выдавил:
- Нет...
- Хорошо,- кивнул Каору и отошел.
Басист, подумав, что напоминает безвольную девочку-мальвину из седзе-манги, где все должны ее спасать, вздрогнул.
- Каору...- нерешительно позвал Тошия,- Ке это Ке. Это черный. Это неизменно, правда?
- Я прощаю это лишь потому, что Ке - неизменен.
- Ке - наша константа?
- Константа связи, на расстояния. Мы исчезнем, но будет музыка. Наша музыка и голос Ке.
Тошия аккуратно поставил студийный бас на подставку, отключил оборудование и только тогда обернулся. Ке с упорством психопата писал на листках. Каору стоял у стены и смотрел на Тошию.
- Пять минус два?- шепотом спросил басист.
- Два плюс один.- ответил лидер и дернул плечом.
- Кто лишний?
- Среди нас нет лишних.
- Тогда кто он - "плюс один"?
- Я.
Тошия открыл рот и закрыл. Неожиданно Ке зашелся в приступе высокого истерического смеха, обхватив себя руками за плечи.
Каору отлепился от стены и махнул рукой:
- Репетиция окончена. Можешь идти.
- Каору, почему ты любишь море?..
Гитарист смолчал. Остальные звуки заглушил смех Ке.
Тошия подхватил сумку и выскочил за дверь.

VII
"Нити тянутся сквозь пространство нелепой и коварной паутиной. Паутина висит над водой. Изредка, кто-то вырывается из нитей и падает в воду. Черные воды одиночества навсегда смыкаются над головой этого несчастного. Паутина социума держит крепко, но психов было много всегда. Нас пять. Мы сила и слабость друг друга. Мы хоровод. Мы опора и поддержка. Но двое из нас решили, что могут отделиться. И теперь кому-то из оставшихся троих придется оторвать свою нить. Оторвать - и рухнуть в воду.
Пена щекочет пальцы..."

В машине на стоянке Дай и Шинья целовались. Шинья явно доминировал. Тошия пролетел мимо, на ходу доставая из сумки брелок с ключами от авто, пиликнул сигнализацией и хлопнул дверцей.
Пять неделимо. Один должен остаться ни с чем. Ни с кем.
Шинья и Дай заранее решили эту проблему неделимости.
Они не задавались такими вопросами, когда полюбили друг друга. Впрочем, любовь ли? Или всего лишь потребность в друг друге с годами переросшая в зависимость?
Почему, почему никто не ищет партнера вне круга Пяти?
Тошия завел мотор и невидяще уставился на вход в здание.
Почему? Потому что... сколько же лет они вместе, лишь пятеро?
Тошия отрешенно пронаблюдал как из здания вышли Ке с Каору, как попрощались и разминулись.
Один плюс один?..
Черный, синий, фиолетовый.
Каору заметил машину басиста, подошел и вполне миролюбиво уточнил:
- Подкинешь до центра?
Тошия машинально кивнул и перегнулся, отпирая соседнюю дверцу.
Каору сел, швырнул сумку назад и повернулся к Тошии.
- Посмотри на меня.
Хара невольно повиновался, стараясь не выглядеть недовольным, колючим или собачье-преданным.
Каору сначала отвесил легкий щелбан по лбу, а потом горестно вздохнул:
- И что мне с тобой делать, счастье ты обидчивое?
- Угадай, какого цвета...,- губы Тошии задрожали.
- Синего, какого же еще?- фыркнул Каору,- Так, отставить слезы! Не девчонка уже, вижуал кей в прошлом. Подкинь меня до центра управления кабельным ТиВи.
- Это рядом с мьюзик-боксовым магазинчиком?
- Да.
Тошия кивнул и переключил внимание на предстоящую дорогу. Каору достал телефон и защелкал кнопками, потом поинтересовался вскользь:
- Ты, кстати, свой бордель картонный приструнил?
- Враг не пройдет,- хмыкнул Тошия,- Он позорно проиграл моему выходному дню.
- Отлично,- кивнул Каору и послал кому-то сообщение.
Тошия вырулил на магистраль и отвлекся от Каору, сосредоточившись на управлении, не желая влететь в аварию и пополнить неизвестную лидер-сану статистику.
Скорее вопреки стараниям Тошии, доехали без аварий. Каору поблагодарил, попросил не выключать телефон и, забрав вещи, вышел из машины, исчез в огромном людном здании местных телеканалов, напоминающем муравейник.
Так как команды дожидаться лидер-сана не было, Тошия ударил по газам и направился домой.
Подумав, он решил прибраться вновь, благо до вечера еще было довольно долго.
обнаружив на кухонном столе кружку с окурком, басист сначала впал в прострацию, но потом решительно вытряхнул гущу в пасть голодному фаянсовому другу, опрокинув туда же содержимое волшебным-образом-возникшей турки.
Электронный табло-календарь, на который Тошия мимолетом бросил взгляд, показывал дату в 25ое июля.
"Кажется, это был какой-то праздник...",- подумал Тошия, переодеваясь в домашние перемазанные красками, кофе и угольными карандашами штаны.
Щелкнул пультом. И замер, глядя на собственное лицо, только на 14 лет моложе. По музыкальному каналу показывали "Garden".
А через несколько минут, подхватывая слова, за окном раздался живой и сильный голос Ке...

VIII
"Зачем мы поем? Чтобы жить. Чтобы радоваться. Чтобы на примере нашей боли учились дышать заново. Этот кокон из музыки, из слов, из жестов и струн - живое сюрреальное воплощение нашей воли. То, что мы говорим миру - страшное, уродливое, ломаное и кривое, замешанное на крови Ке, настоянное на ненависти Каору, разбавленное легкомыслием Дайске, снабженное вежливостью Шиньи и моей...связующей нитью?..
Вода у ног. Пена шуршит. Если я упаду - меня вытащат...свои"

Тошия бочком приблизился к окну и распахнул раму.
Все четверо стояли под общей клумбой, причем Ке, ничтоже сумняшеся, нарвал цветом прямо оттуда.
Каору держал в руках пакеты, Дай тоже. Шинья бережно обнимал коробку с тортом, украшенным музыкальными завитушками - скрипичными и альтовыми ключами, гитарками и клавишами.
- Открывай, басист, группа пришла!- весело потребовал Дай.
Тошия едва не поскользнулся на паласе, рванувшись в прихожую, распахнул дверь, едва не вырвав ручку, в панике оглядел всех:
- Чье день рождения я проспал?!
- Миссы,- ответил Ке.
Тошия замолк, а потом его лицо осветилось понимающей улыбкой:
- "Missa"?.. Точно... Июль, 25ое!..
- Слушай, ну мы пройдем...,- Дай безалаберно прервал поток воспоминаний басиста и прошел в прихожую,- Вах, а у тебя шикарный сортир!..
- Кухня дальше по коридору,- буркнул Каору,- Короче, Тотчи, пока готовь стол, а мы с Шиньей немного на кухне помишурим.
- Ага,- только и кивнул Тошия, закрывая дверь.
Дай и Ке помогли выдвинуть праздничный стол на середину комнаты, Ке долго возмущался, что все выглядит "слишком европейски", но Даю пришлось по душе.
Пока Тошия искал в залежах белья скатерть или приличной белизны простынь, Даю успели дать по шее на кухне, прогнать в магазин за солью и спичками, а Ке нагрузили штопором и поручили священную миссию по вскрытию вина.
Тошия понял, что без дела сейчас тоже не останется поэтому быстро слинял под предлогом "Я в буфете пошерстю, поисчу одинаковые рюмки-вилки".
Вернулся Дай, вместе с пакетом подозрительно громыхающей стеклотары. Ке завопил погромче, чем в "дозинг грин", что открывать столько бутылок вредно для творческой личности - причем Дай тут же с оживлением поинтересовался "А потреблять столько бутылок - не вредно, значит???".
Ке, меланхолично вздохнув, изрек:
- На что не пойдешь ради искусства.
Шинья нашинковал салатик, Каору, как оказалось, умел разогревать терияки, якитори и прочие вкусности вкупе с темпурой.
Тошия сделал звук погромче. Передавали то самое, одно из первых их интервью, где все были в костюмах из "гардена", и возбужденные выходом первого альбома.
Ровно четырнадцать лет назад...
Тошия повернулся и неловко столкнулся в дверях с Ке, уронив стакан.
- Кому яйца оторвать?!- недовольно отозвался с кухни Каору, впрочем, слышно было, что недовольство сплошь надуманное и наигранное.
- Прости,- дернулся Тошия.
- Тотчи,- Ке поймал басиста за руку,- Черный - основной. Основа, понимаешь? Красный - и рыжий. Синий - и фиолетовый. Это спектр, Тотчи. А черный - это основа.
- Так неинтересно...,- прошептал Тошия и улыбнулся,- прости, Ке.
- Знаешь, тот поцелуй на самом деле был отвратительным,- фыркнул Ниимура,- С тобой целоваться - все равно что с деревом. Попытаю счастья с Шиньей...
Ке протопал дальше, аккуратно переступив через осколки, оставив Тошию переваривать сказанное и кипеть от праведного возмущения - как это, как с деревом?!
- Ребят, уже шесть почти! Пора, пора!- как чертик из табакерки возник Дай с открытой и надпитой бутылкой пива.
- А ну положи,- тут же прищурился Шинья и прицелился острием тесака в партнера.
Дая сдуло как ветром.
- И правда пора,- заторопился Каору и подхватил тарелки.- Тотчи, помогай.
Еще пятнадцать минут кручений и верчений, сметаний осколков и отлавливаний Дая по всей квартире - и застолье было готово.
Не сговариваясь, во главу стола усадили Ке. Дай и Шинья сели слева, Тошия и Каору справа.
По телевизору снова включили "Гарден". Ке поднял стакан и оглядел согрупников:
- Через десять дней родится "Dum Spiro Spero". А пока мы можем поздравить "Missa" с этой вдвойне счастливой датой. Семь - оно ведь тоже не делится, да?- внимательный, чуть безумный взгляд застыл на Тошии,- Но, умножаясь, дает четырнадцать...
Тошия улыбнулся и под столом протянул руку к Каору. И совсем не удивился, почувствовав, как лидер аккуратно сжал его пальцы.
- Мы никогда не одни,- подвел итог Ке,- Мы - будем петь.
Выпили. Налили по новой. Оживленно беседуя и вспоминая первый клип, альбом, успех, потихоньку растащили торт по тарелкам.
Неожиданно поднялся Дай, хотя Шинья цыкнул.
- Вообще-то, кроме юбилея и бла-бла-бла, у нас еще одна причина есть...,- окинув друзей взглядом, Дай загадочно улыбнулся,- И нет, это не объявление о нашей с Ши помолвке... ай,больно же!
Шинья невозмутимо состроил рожу кирпичом. Тошия захихикал.
- Так вот, все эти "Миссы" и "рубиросы" не звучали бы сейчас и не отзывались эхом в стенах Токио, если бы один из сидящих среди нас человек не согласился стать нашим басистом.
Неожиданно Тошию бросило в жар, он сжал вилку в пальцах, осторожно поднял взгляд.
Дай лихо ухмыльнулся:
- Если б мы тогда остались без басиста - мы б не стали "Дир ен грей". Зуб даю!- и залпом осушил бокал.
Каору последовал его примеру, примерно одновременно с Ке и Шиньей. Тошия широко улыбнулся:
- Дайске, ты любишь красный цвет?
- Ненавижу,- расхохотался гитарист,- Я за разномастье! Выпьем, а? Ну выпьем же???
- Наливай!- загудел Ке.

IX
- Каору...,- шепотом позвал Тошия, приподнимаясь на локте.
- Ум?- отозвался Ниикура, лежа спиной к басисту.
- Ты правда больше не уйдешь?
- Угу...,- сонный зевок,- Не разбуди этих...
- Мы и так не спим,- мрачно поделился Шинья, пытаясь удержать пьяную тушку Дая от желания пообниматься во сне.
- Ке так вообще стихи на кухне строчит,- наябедничал Тошия и подполз к лидеру, шурша пледами,- Ну скажи, правда?
- Угу...,- Каору укутался в одеяло.
Шинье и Даю отдали на растерзание диван, лидеру и басисту постелили на полу. Было жарко и по-летнему свежо, воздух удивительно волнительно пах чем-то живым.
Ни грамма соли.
- Каору...,- Тошия уткнулся лицом в спину лидера, меж лопаток и попытался укусить.
- Пьяное чудовище,- пробурчал Ниикура и приоткрыл один глаз,- И что тебе не спится?..
- А что все не спят, а я должен?- надулся Тошия и взобрался на бедра лидера.
- Слышь, альпинист...,- Каору подавился зевком и стряхнул басиста, ласточкой слетевшего на пол.- Отдыхай...
- Я тебя люблю,- еще сильнее надулся Тошия.
- Мы тебя тоже любим,- фыркнул с кровати Шинья и в очередной раз оттолкнул загребущие пьяные руки партнера.
- Но давай не ночью, а?- Каору сел и погладил Тошию по волосам,- Ну чего тебе не спится, а?..
- Угадай, какого цвета?- Тошия с улыбкой прильнул к лидеру, обняв за шею,- Угадаешь - я послушно лягу спать.
- Черного,- хмыкнул Каору.
- Неправильно,- Тошия нахмурился,- Фи-о-ле-то-во-го. И в расплату за проигрыш я тебя по-це-лу-юююю...
- Только не увл...
Договорить Каору не успел - Тотчи осторожно, словно пробуя, коснулся его губ. Этот вкус - давно забытый, полустертый, еще со времен фансервиса и тематических фотосессий - мягко накрыл, погружая в ностальгию.
Каору с неохотой отстранил притихшего басиста. Тот лишь вздохнул.
- Я правда до сих пор реву, вспоминая то время, когда можно было целовать тебя безнаказанно...
- Тссс,- Каору пропустил через пальцы отросшие слегка вьющиеся волосы Тошии,- Тогда это было понарошку, помнишь.
- А сейчас?
- А сейчас - по-настоящему.
- Только выспаться дайте, а?- зашипел Шинья с дивана и Дай солидарно пробормотал:
- Да, Мию-тян, место...

"Зачем мы поем?..
Я не знаю. Я просто делаю то, к чему я приспособлен лучше всего.
Я давлю на струны. Звук, гулкое и глухое эхо, наполняет наши песни.
Мы будем петь всегда.
После нашей смерти это колесо не останется пустым.
Музыка будет струиться через жизнь и смерть.
Музыка свяжет навсегда.
Нити - черные, красные, синие - протянутся через пустоту - чтобы удержать от падения в воду одиночество.
Чтобы спеленать душу в кокон, защищающий от боли"...

back