А что насчет средней школы? Когда вы заинтересовались музыкой?
Во втором классе старшей школы.

Вас не привлекала музыка ни в начальной, ни в старшей школе?
Нет. Во время музыкальных фестивалей у нас были соревнования между классами по хоровому пению, и я притворялся, что музыка меня вообще не интересует. Но когда мы начинали практиковаться, я думал «Хм, это хорошая песня…»

Вы ходили в какие-нибудь клубы?
Я много их сменил. У меня было множество друзей. Поэтому я пошел в клуб по спортивному бегу. Начал бегать по утрам, а потом понял, что это тяжело для меня. Примерно в то же время я стал интересоваться игрой на ударных. Стал ходить в клуб Brass Band и там играть на барабанах. Я думал «О, здесь столько девушек – отличное место» (смеется). Но и тот клуб я забросил, уже не помню, почему.

А вы интересовались ударными, когда стали подростком?
Да. Мне также нравились барабаны, на которых играют на фестивалях. И я очень заинтересовался Matsuri Daiko.
(Не совсем понятно, что имеет в виду Шинья. Daiko (дайко, тайко) – большие пузатые барабаны, которые используют во время выступления, сочетая игру на барабанах с элементами танца. Daiko также обозначает группу барабанщиков. Как видно из дальнейшего текста, Matsuri – скорее всего, группа людей, выступающих с этим шоу на фестивалях. Прим. Strega)

Если говорить о Matsuri, что вы можете рассказать о Mikoshi? (Типичное представление на японских ярмарках, когда люди несут по улицам города маленький храм. Прим. RA)
Меня очень интересовали такие вещи. С шести лет я посещал Matsuri. (Возможно, потому, что параллельно занимался в «Но». Прим. RA) Моему отцу это не нравилось. Фестиваль проводился каждый год, детей легко запоминали и меня стали часто узнавать в городе. Я хорошо играл на барабанах, и в первом классе младшей школы принял участие в конкурсе Matsuri Bayashi (конкурс на лучшего музыканта). Выиграл первый приз.

О, на национальном соревновании?
Нет, только в рамках города. (смеется) Но среди игроков были не только дети. Когда я выиграл первый приз, то стал очень известным в городе.

Кроме «Но», занимались ли вы в Matsuri Bayashi?
Да, занимался, их представляла некая организация. Многие мои друзья тоже практиковались там.

Matsuri так нравится детям?
Да. Некоторые мои друзья были в разных ассоциациях, организованных людьми, живущими по соседству. Поэтому мы посещали некоторые мероприятия, организованные этими товариществами – разные путешествия или спортивные соревнования.

Получается, вы были знакомы с различными слоями общества? «Но», школьное сообщество, товарищества соседей, где вы обучались Matsuri Bayashi?
Да, поэтому у меня есть опыт во многих вещах.

Вам нравилось посещать эти места?
Ну, у меня с ними была гораздо большая связь, чем я мог подумать.

Вы – человек, который привлекает к себе многих людей?
А вы так думаете?

Вы участвовали в фестивалях каждый год?
Да, я был героем.

И без вас даже не начинали?
Да, всем была нужна моя помощь. (смеется) Иногда меня просили сыграть на ударных разные люди из разных городов, и тогда я уезжал туда. Это очень огорчало людей в моем родном городе. (смеется)

Они вас отговаривали?
Да, просили не уезжать, потому что я был их местным героем.

Вы присоединились к группе Mikoshi?
Я как-то участвовал в представлении Dashi, которое предшествовало Mikoshi. Но в наши дни Dashi демонстрируется на грузовой платформе.

Участвовали ли вы в Bon Odori? (другой японский фестиваль)
Нет. Я считал, что Bon Odori – это не круто.

И играть там тоже не хотели?
Нет, вдохновения не было.

Вам нравится чувствовать напряжение, волнение во время фестивалей?
Да, я люблю атмосферу, полную напряжения, немного опасную, когда люди много потеют.

Получается, вы были героем с самых младших классов до средней школы?
Да, был. Затем все выросли, и в третьем классе средней школы смогли держать в руках барабаны для Mikoshi. Я этого ждал с большим нетерпением.

Вы учились обращаться с Mikoshi вместо обычного барабана?
Я хотел учиться и тому и другому. Когда я смог, наконец, держать в руках Mikoshi, я подумал, что наконец-то повзрослел.

В начальной школе у вас были другие увлечения, кроме «Но»?
Мне кажется, «Но» было для меня всем, я не мог без него жить.

Игра на ударных интересовала вас больше всего?
Да. Это было больше, чем хобби. Хотя я, например, еще делал модели поездов. Я был железнодорожным маньяком. (смеется)

А когда вы этим занимались?
В последнем классе начальной школы.

Почему вы заинтересовались железной дорогой?
Я с детства любил поезда и машинки. В самых младших классах я собирал машинки размером со спичечный коробок. Любил машины настолько, что мог различать все модели. Еще много чего делал. (смеется) Но я был слабым, потому что скоро выяснилось, что меня укачивает в машинах. Так что стал думать «Я для этого не подхожу, машины – не для меня». (смеется) Однако в поездах меня никогда не укачивало. Я видел в железной дороге и поездах что-то романтическое, увлекся ими, пока однажды мне не попала в руки камера… (смеется) Заинтересовался ей, и через некоторое время познакомился с мальчиком по соседству, который был профессиональным фотографом. Он объяснил мне, как работать с камерой, и мы часто ходили фотографировать поезда. Тогда же я делал модели поездов.

Вы совершали долгие прогулки?
Нет, не особенно.

Но увлеченные своим делом люди обычно составляют расписание и уезжают в дальние путешествия.
Я же был тогда первоклассником. Путешествовал только в пределах префектуры.

Нравился ли вам Romance Car? (поезд-экспресс в Японии)
Я часто ездил на нем в Синдзюку. Каждое воскресенье моя семья отправлялась туда в супермаркет.

У вас была состоятельная семья?
Нет, не очень.

Но судя по всему, ваши родители легко могли позволить себе выезжать туда каждое воскресенье?
Ну, просто мой отец покупал там часы, зажигалки, перьевые и шариковые ручки. И они были хорошо знакомы с директором супермаркета. Поэтому мы туда и ездили.

А в средней школе вы все еще увлекались поездами?
Нет. Через год мне надоела камера. (смеется)

Вы всегда легко бросаете свои увлечения?
Да, мне все говорили, что я быстро охладеваю ко многим вещам.

Именно поэтому вы перестали делать модели поездов?
Наверно, мне это просто наскучило.

Вы когда-нибудь коллекционировали почтовые марки?
Да, было дело. В пятом или шестом классе начальной школы, но только потому, что мои друзья тоже этим занимались. Мне казалось, это интересно. (смеется) Один мой друг очень гордился своей коллекцией, говорил, что у него есть триста разных марок. Меня раздражало такое поведение, и я очень не хотел проиграть (да и вообще любил соревноваться). Вот почему я начал собирать марки. Сообщил маме: «Мне нравятся марки, и я хочу их коллекционировать». Мама раньше работала на почте и принесла мне около двух тысяч марок. (смеется) Среди них оказались и дорогие, такие, как «Луна и Дикий Гусь», «Оглянувшаяся Красавица», и я частенько показывал их своим друзьям.

Должно быть, ваш друг был порядком удивлен. (смеется)
О, да. А потом я занял первое место, стал победителем, успокоился и бросил это хобби.

Вы ненавидели проигрывать?
Да, еще как. Я не хотел проиграть даже своим друзьям и соседям, которые играли в «Но», так что занимался с большой отдачей. (смеется) Я и сейчас терпеть не могу проигрывать.

Это касалось и вашей учебы?
Нет, с этим было все нормально. (смеется) Учеба – это то, чем занимается каждый, вот почему о ней я не беспокоился. Кроме того, я ненавидел, когда меня заставляли что-то делать.

Вы ведь ушли из «Но» в первом классе средней школы?
Да.

Вам хотелось заняться чем-то новым, после того как вы потеряли то, что являлось центром вашей жизни?
Да, я хотел найти что-нибудь, но наделал кучу ошибок.

В смысле?
Нууу, давайте не будем об этом… (смеется)

И все же. Вы сделали много ошибок, когда искали свой путь?
Да, но мне это все равно нравилось, я был удовлетворен. Этот период дал мне время обдумать свое будущее. В средней школе я просто был собой и получал от этого удовольствие. (Так и запишите) Но подробности я рассказывать не буду.

Но ведь вы были таким активным ребенком, ваши родители наверняка замучали вас советами и наставлениями?
О, пожалуйста, ну не надо об этом… (смеется)

Как долго длился период вашей активности?
От средней школы до первой ступени старшей. Но я не так уж был увлечен таким стилем жизни, пока не пришлось однажды прислуживать у алтаря Синто. (смеется) Но я был очень любопытен и всегда стремился к лидерству. Вот почему я вел такую жизнь, о которой не хочу рассказывать. (смеется)

После средней школы студенты должны подумать о дальнейшем обучении. Вы тоже это делали?
(слабым голосом) Ну, я думал о том, чтобы поскорей закончить старшую школу. Когда я говорю о учебе, у меня всегда голос слабеет… (смеется)

Вы не любили учиться и в средней школе?
Нет, но надежда была – я любил английский, как и все новое. (смеется) С другой стороны, я ненавидел учителя английского. Он всегда разговаривал так, как будто смотрел на учеников свысока. (смеется) Е****й старик! Всегда его ненавидел. Он никогда не слушал учеников. Наверно, я и начал учиться, чтобы заставить его замечать собственных студентов.

Вам в учебе пригодился ваш характер?
Я старался держаться изо всех сил, наверно поэтому занимался очень усердно. Один день. (смеется) Правда, я выучил программу по английскому за день. Попросил старшего брата помочь мне с основами грамматики, и все запомнил за один день. После того, как осилил основы, я мог понять что угодно в английском. Также стал развивать свой словарный запас и все-таки доказал учителю, что могу учиться на отлично. Я очень надеялся на свой английский. Когда я получил хорошую отметку по этому предмету, она помогла покрыть все задолженности и низкие оценки по другим предметам. Именно поэтому я смог поступить в старшую школу, хотя она была очень низкого уровня и я попал туда по проходному баллу. Там я встретил Сугизо и завел очень плохих друзей. (смеется)

В старшей школе вы впервые познакомились с рок-музыкой. Можете об этом рассказать?
Я делал кое-что плохое… Однажды меня отстранили от занятий (То есть он был исключен, но только временно. RA) Мой отец сказал «Если за все время исключения с тобой не будет проблем, я куплю тебе велосипед». (Вообще, школьникам в Японии не разрешается иметь велосипед. RA) Мне хотелось иметь велосипед, так что я пытался быть хорошим мальчиком. (смеется) Я, конечно, не стремился стать байкером и вступить в шайку - мне хотелось легально получить лицензию на вождение велосипеда, да и просто нравилось ездить. Это произошло, когда мне было пятнадцать, но до шестнадцати лет я не мог получить лицензию. Так что когда я вернулся в школу, мне все еще было пятнадцать и я должен был ждать шестнадцатилетия, чтобы купить велосипед. Но так получилось, что в то время в школе проводился фестиваль, и на нем я увидел группу, состоящую из младших школьников.

И вы заметили ударника?
Да. Один парень из младшего класса играл на ударных. Сначала мне показалось, что это очень здорово. Казалось, что тот парень комфортно чувствовал себя за установкой. В то время я играл на тайко (национальный японский барабан. RA), поэтому мне казалось, что я смогу играть на любом ударном инструменте. (смеется) Я тогда подумал «Тот парень играл уверенно, но звучало это ужасно». (смеется) Я не мог вынести такой игры. (смеется) Тогда я и решил играть. Вечером на школьном фестивале я сказал отцу: «Мне не нужен велосипед, купи мне лучше барабаны». (смеется)

Вы так внезапно все поменяли. (смеется) Хотя мечтали о велосипеде довольно долго?
Да.

И только потому, что вас не устраивала чья-то манера играть, вы передумали?
Но они действительно играли ужасно.

Меня восхищает ваша гибкость (способность изменить мнение).
Я действительно изменился. Внезапно стал действовать в совсем другом направлении.

И тогда же у вас появились ударные?
Да. Мои родители тоже были довольны – они считали, что барабаны куда лучше велосипеда. Я начал просматривать каталоги барабанных установок, в общем, стал парнем-рокером.

У вас были длинные волосы в то время?
Нет.

Вы сначала узнали о ударных, потом о рок-музыке… И только потом всерьез увлеклись барабанами?
Ну, я вообще прикоснулся к музыке только потому, что мой старший брат слушал рок. И как-то неосознанно стал разбираться в рок-музыке.

Когда вы слушали рок-музыку, вы не хотели играть ее?
Мой старший брат играл на барабанах с тех пор, когда я был еще совсем маленьким. Раньше мне казалось, что это только шум и ничего больше. В то время я играл в «Но» и спрашивал себя, «почему брат не понимает души барабанов?» (смеется) Я ощущал все это по-другому. Прежде всего, я думал «Зачем он собирает воедино столько звуков?» Я чувствовал дух Японии в воздухе. (смеется) Считал, что такая музыка – для иностранцев. Однажды, пока брат был в школе, я срезал верх у одного барабана и стал играть на нем. (смеется) Позже, когда за установку сел мой брат, он заметил, что барабан звучит странно, и подозрительно поглядывал на меня.

Да вы настоящий хулиган. (смеется)
У меня много качеств. (смеется)

Так вам и не нужно было покупать собственную установку, вы могли попросить ее у брата?
Тогда у него ее уже не было. Я полистал каталог и попросил Сугизо помочь мне с выбором.

Сугизо тоже играл рок-музыку?
Да. Возможно, он появлялся на школьных фестивалях. Я знал, что он разбирается в ударных, и захотел пообщаться с ним. (смеется)

У вас была возможность пересечься друг с другом?
Забавно, но да. Учительница Сугизо была замужем за моим старшим братом. Однажды она сказала мне: «Один из моих учеников, Сугихара, так же хорош в музыке, как ты – в «Но». Он с детства играет на скрипке». Я очень хорошо запомнил ту историю.

Когда вы разговаривали с Сугизо насчет ударных, вы поняли, что он и есть тот мальчик, Сугихара-кун?
Я не помню, когда мы догадались об этом. То ли вскоре после поступления в старшую школу, то ли уже в нашей совместной группе… Не уверен.

То есть на момент вашей беседы о барабанах вы не были друзьями?
Совсем нет. Мы просто встретились и поговорили.

И тогда Сугихара-кун вместо совета упомянул установку, которая ему нравилась? Это были барабаны Стива Джонсона, которые даже по цвету совпадали с вашими.
Да. В то время я этого не понимал, но теперь знаю точно.

Вы помните, каким тогда был Сугизо? Например, вежливым, добрым или нет?
Да, он был очень добр, и он научил меня многому. Правда, когда я заходил в какой-либо класс или даже в свой собственный, все резко затихали. (смеется)
Вас что, все боялись? (смеется)
Возможно, да. (смеется)

Сугихара-кун, наверное, тоже побаивался вас, ведь вы были такой личностью…
Ну, к тому времени я стал мягче. (смеется) Тренировался делать лицо попроще. У меня всегда был очень жесткий взгляд, так что приходилось практиковаться перед зеркалом и смотреть на людей более мягко. (смеется) Я пробовал разные приемы… (смеется)

IV: «Вместо того, чтобы покупать себе обед, я тратил деньги на группу и иногда падал в обморок от истощения и голода»

Вы купили установку, но были в этом деле новичком. Как вы практиковались?
Учился сам, дома.

Начинали с ритма из восьми долей?
Да, с нее. У меня была книжка для начинающих, и по ней я смог установить свои барабаны. Потом стал пытаться отбивать ритм, и наконец смог легко играть ритм на 8 и 16 долей. Тогда я уже считал себя профессионалом.

Это потому, что вы слушали, как играет ваш брат?
Скорее, помнил его игру.

Вы могли двигать ногами?
Да, мог.

Новички часто двигают руками и ногами синхронно, а вы?
Ну, я очень старался все делать правильно. С тех пор, как я сел за установку, у меня все получалось хорошо.

Вы что, гений? (смеется)
Мне просто казалось, что это легко.

Вы могли смотреть в ноты и играть?
Нет, я вообще не умел читать ноты.

То есть вы просто играли музыку по памяти? Это был восьмидольный ритм?
Да, у меня было некоторое представление об этом ритме, и я пытался его играть. Мой брат посоветовал мне практиковаться с метрономом и еще несколько важных вещей, но меня все эти правила раздражали. Кроме того, метронома у меня не было, так что я купил в секонд-хэнде часы и стал заниматься с их помощью.

Когда вы присоединились к группе?
Где-то около месяца я играл один. У Сугизо и его друга тогда была своя группа, и я хотел научиться играть вместе с ними. Один раз я пошел на их репетицию, посмотрел, как они играют и мне жутко не понравилось. Сугизо сказал мне: «Ты играешь на барабанах? Попробуй, сыграй». Я начал играть, и все очень удивились. Это было всего через месяц после того, как я купил установку.

Вы играли намного лучше, чем прежний ударник группы Сугизо?
Не знаю. Но помню, что моя игра их удивила. Потом Сугизо основал другую группу с другом, который был на вокале и позвал туда меня. Тогда я впервые стал играть в группе.

И как, вам это нравилось?
Я не очень хорошо помню, как это было.

Какую музыку вы играли?
По-моему, это была музыка группы RATT.

У них очень сильные ударные.
Возможно. Но в то время я не слушал иностранную музыку. Когда я копировал их музыку, я не умел запоминать ее структуру, как сейчас. Я запоминал музыку через тексты, но получалось плохо, и я все время думал: «Почему музыка звучит на английском? Если мы продаем ее в Японии, надо ее переводить.» Вот почему запоминать было так тяжело. Тогда я звал Сугизо Сугихарой, и сказал: «Сугихара, я так больше не могу.» А он ответил: «Ты должен, наша группа принадлежит группе моего семпая.» Я подумал, что если этот семпай начнет меня отчитывать, я точно дам ему сдачи. Но потом я стал размышлять о своей гордости, о том, что стыдно было бы сдаться. Кроме того, я мог и не найти работу ударника в другой группе, так что я сел и за одну ночь выучил свою партию.

Вы запомнили музыку на слух?
Да, потому что не умел читать ноты и аккорды.

Похоже, у вас был шанс играть на публике… Вы помните, как играли на своей первой сцене?
О, на меня смотрело столько девушек… (смеется) Шучу.

Это было на школьном фестивале или где-то еще?
Нет. Это был запланированный концерт нашего клуба в школьной аудитории. Я тогда ужасно нервничал.

И как все отреагировали?
Не знаю, я ничего не слышал.

Но неужели вам не было интересно, как люди оценили вашу игру?
Если честно, я думал, что сыграл отлично. (смеется)

Вы полностью запомнили музыку?
Ну, если послушать мою игру сейчас, она очень хаотична. (смеется) Например, я аранжировал очень сложные партии для своей, простой. Сначала я слушал музыку и наигрывал ее, но не мог расслышать детали, потому что использовал устройство для караоке. В то время единственной аудиотехникой, которая имелась у нас дома, было как раз караоке. Ну, и еще кассеты. Если я не мог найти нужную музыку, то использовал переключатель «интервал/тон» на караоке и копировал музыку оттуда.

Позже у вас появился вкус к специфической рок-музыке?
Нет, такого опыта у меня не было. В школе у нас было мало ударников, но много гитаристов и вокалистов. Вот почему я работал в пятнадцати разных группах и играл бесплатно еще в десяти. Если кто-то просил меня сыграть для них, я соглашался. Вот почему я целыми днями копировал музыку и возвращался домой очень поздно. Иногда я думал: «Зачем я так много взвалил на себя?» Но в то же время понимал, что должен быть первым, так что это была своего рода дисциплина. Поэтому у меня не было времени думать о своих музыкальных пристрастиях.

Но вы же копировали музыку, считали какие-то песни хорошими, а какие-то вам не нравились?
Я думал только об ударных, о структуре музыки, а в основное звучание даже не позволял себе вслушиваться. Возможно, если бы я играл в меньшем количестве групп, если бы глубже и внимательнее вслушивался в музыку, я бы понял многие вещи. Но вместо этого я воспользовался шансом играть различные песни чаще, чем другие люди.

Вы чувствовали, что ваша техника улучшается?
Да, это было неизбежно. Для некоторых групп требовалась специфическая техника игры. Также у меня были ударники, которыми я восхищался.

Например?
В старшей школе это был Хигучи-сан из группы Loudness. Мне действительно нравилась его группа. Я обновил свою установку и переставил барабаны так, как они были установлены у него. Еще я заказал очень маленький там, и был уверен, что этот комплект инструментов – самый лучший! (смеется)

Вы потратили на ударные кучу денег?
Да. После школы я играл до девяти часов, а с девяти до одиннадцати работал в хозяйственном магазине. С двенадцати до двух ночи у меня была подработка в японском пабе. И так каждый день. Все заработанные деньги я тратил на выплату залога за ударные.

И после работы в пабе вы отправлялись копировать музыку?
Да. Я делал это до пяти утра. Утром я вставал в 9:30, так что спал всего пять часов.

Вы так жили все время, пока учились в старшей школе?
Да. Иногда я спал как убитый, и мой друг приходил меня будить. Я принимал душ и шел в школу. Друг ждал меня снаружи, даже если шел дождь или снег. Он был очень добрым и верным парнем, прямо как та собака, Хачико. (Хачико всегда ждала своего хозяина на станции Шибуя, каждое утро, и продолжала ждать, даже когда он умер. Впоследствии для этой собаки воздвигли мемориал на станции. Это реальная история. RA)

Такие друзья всегда нужны. Но ведь вы еще и много работали.
Да, я хотел быть первым во всем. В школе все обычно приносили обеды из дома, но моя мама была всегда слишком занята, чтобы готовить, так что она давала мне тысячу йен каждый день, на обед. Но я тратил все эти деньги, потому что состоял в пятнадцати группах и надо было постоянно скидываться на оплату репетиционных студий. Конечно, пропускал обед, да и позавтракать иногда времени не было. К концу второго класса старшей школы я падал в обморок от истощения и недоедания. Я еще и много курил. Почти не есть и курить – это было плохо для моего здоровья. Я до полуночи играл на барабанах, должен был оплачивать аренду студии, у меня не было денег на еду… Иногда мои друзья угощали меня колой и сигаретами. Я чувствовал себя отвратительно, но не хотел ничего менять в своей жизни, и выматывался все больше. Однако понимал, что так жить дальше опасно. Я до сих пор помню, как больно было, когда мне вкололи огромную дозу питательного раствора.

Вы попали в больницу?
Да, почти. Но я тогда был молод, так что удалось этого избежать.

После этого вы изменили что-нибудь в своей жизни?
Если честно, продолжил делать все то же самое.

V: «Я хотел улучшить свою технику игры и научиться петь»

За три года в старшей школе ударные стали центром вашей жизни?
Да. Примерно в третьем классе Сугизо однажды пришел ко мне домой и предложил: «Шинья, давай станем настоящими профессионалами.» Я знал, что являюсь хорошим барабанщиком, но не верил, что могу стать профессионалом. Даже не думал об этом никогда. Вначале я считал, что это вообще невозможно, что это всего лишь мечта. Но Сугизо был так серьезен, что убедил меня, и я стал думать иначе.

И тогда вы твердо решили стать профессиональным барабанщиком?
Да. Я никогда не задумывался о будущей профессии. В школе, когда мы заполняли бланки выбора профессии, я написал в нем «Профессиональный музыкант».

Ваших родителей, наверно, тогда вызвали в школу?
О да. Учитель позвонил и назначил встречу с моими родителями. Я поругался и с учителями, и с родителями, и все твердили мне: «Ты должен быть серьезнее и думать о своем будущем». Но я стоял на своем. Родители и учитель заявили «Невозможно!», а я закричал «Заткнитесь!» Родители бранили меня и осуждали мой выбор, но я продолжал настаивать и ответил: «Никто не может говорить, что невозможно что-то сделать, даже не начиная. Я решу, стоящее это дело или нет, только когда попробую сам. И я намерен делать то, что хочу.»

Но вы чувствовали какое-то беспокойство?
Конечно, я постоянно беспокоился о своем будущем. Но в колледж все равно бы не поступил, я был не настолько умным (смеется).

А о техникумах вы не думали? Вы могли ходить туда и продолжать играть, как и раньше.
Нет, никогда не думал. Если бы я решился туда поступать, то ничего бы не вышло. В то время я думал, что достаточно просто стараться, и все будет хорошо. Кроме того, если бы я поступил в техникум, то появились бы другие друзья, и я бы заинтересовался чем-то другим, например, фондовой биржей. Это было бы ужасно.

Получается, вы уже тогда хотели быть лучшим во всем. Ваши родители наконец смирились с вашим решением?
Скорее они просто сдались. (смеется) Я обещал им «Я вас не подведу», но все равно делал это. (смеется)

Вы потратили все имеющиеся деньги?
Вы имеете в виду, после школы? Перед этим мои родители развелись. Мама переехала, отец женился на другой и тоже съехал на новую квартиру. Но он все еще был преподавателем в «Но», так что он регулярно приезжал домой. А так – все разъехались.

Вы остались дома один?
Нет, с дедом. Вот почему, когда я закончил школу, у меня не было денег на еду. Я иногда подрабатывал, но все деньги тратил на барабаны.

А ваш брат?
К тому времени он уже женился и жил в собственном доме. Я остался вдвоем с дедушкой.

Кто же заботился о его пропитании?
Брат с женой приезжали и готовили ему еду. У нас с братом были плохие отношения, поэтому для меня он не готовил. Но я все равно приходил домой очень поздно, так что если они и готовили пищу, то не знали, ем я ее или нет, и считали, что еда для дедушки – лучше, чем ничего. Поэтому я ненавидел брата. (смеется) Дед все равно оставлял мне немного еды, так что я все-таки плохо, но питался.

У вас были тяжелые времена?
Да, очень.

Вас это беспокоило? Ведь вы продолжали так жить. Не думали о том, что лучше найти постоянную работу?
Нет, никогда. Наоборот, я не умею быть ответственным. Когда-то я мечтал, что разбогатею и швырну деньги в лицу брату. Я сам сделал свой выбор и должен был делать все для осуществления мечты. Так что я продолжил практиковаться на ударных и работать по частичной занятости.

Ваша с Сугизо группа называлась «Pinocchio»?
Да. Вокалист сейчас выступает в группе Glass-mode. Мы мечтали стать профессионалами, но у нас были слишком разные взгляды на музыку. Он ушел, но мы поддерживаем связь.

Через год после того, как вы закончили школу, Pinocchio распалась?
Меня тогда это шокировало. Но на то были причины, так что пришлось это принять. В группе я был лишь псевдолидером.

Вы много выступали?
Нет, мы играли только в маленькой концертной студии в Мачиде. Мы арендовали небольшой зал в развлекательном центре, собирались и играли. Вот и все. В то время Lunacy тоже были там, я знал Джея и Инорана. Среди всех групп выделялись только наша и Lunacy. У нас возникло даже что-то вроде соперничества.

Тогда у вас не было другой группы?
Да. Там был Роади. (?)

Чем вы занялись после распада группы?
Я решил создать новый проект с Сугизо, и мы начали выступать вместе. Набрали людей, сформировали группу, но нам все еще казалось, что мы недостаточно хороши.

Вы все еще хотели достичь профессионального уровня в такой нестабильной ситуации?
Нет, просто делали свое дело.

Вы тогда все еще работали? Если да, то где?
Я был служащим на студии, но в основном либо слонялся без дела, либо выполнял чужую работу за других. В свободное время я практиковался на барабанах.

Ударные действительно стали для вас смыслом жизни?
Да.

Было ли у вас какое-то специфическое понимание музыки?
Нет, я просто хотел играть на ударных. Раньше для меня огромное значение имело «Но», теперь – барабаны. Даже сейчас ударные – важная часть моей жизни. Но сейчас я могу чувствовать музыку, могу выражать чувства с ее помощью. Но в то время я стремился только улучшить технику и научиться хорошо петь. Мои мысли были заняты только этим.

VI: «Каждый давал мне то, чего у меня не было»

Что вы почувствовали, когда Lunacy пригласили вас к себе в группу?
Я считал их очень крутыми. Это было очень заманчиво. Но я сказал им, что должен подумать – мне нравилось играть вместе с Сугизо и я не хотел расставаться с ним. Так и получилось, что в группу взяли нас обоих.

Но когда вы стали репетировать вместе, вы почувствовали, что они играли как-то странно?
Да. Я думал «Что это такое вообще?». И чувствовал между ними некую натянутость, напряжение. Все работали с усердием, их игра была организованной и поэтому музыка казалась мне новой, свежей. Однако вокалист отличался от остальных. Я его давно знал и все равно считал, что его надо выгнать. (смеется) Шучу, конечно. Хотя вокал действительно сильно отличался от самой музыки.

Вы надеялись, что станете профессиональным ударником в Lunacy?
Да, потому что они очень серьезно обсуждали все свои идеи. У каждого было то, чего не было у меня, и я считал их отличными членами группы. Поэтому я практиковался с ними. Но их манера игры была несколько хаотичной.

Вы хотите сказать, они плохо играли?
Нет, не плохо. Каждый участник играл отлично, но они не звучали гармонично друг с другом.

Напряжение между участниками возникло из-за того, что две известные группы сошлись вместе?
Нет, не думаю. У нас были хорошие отношения. Иногда мы могли играть вместе, а иногда просто собирались, чтобы поболтать.

А когда вы осознали, что можете двигаться дальше?
Когда Рю стал членом группы. Я понял, как много значит для группы подходящий вокалист. Наша музыка изменилась с его приходом, хотя, казалось бы, всего лишь поменялся вокал (смеется).

Первый вокалист был хорош сам по себе, но не подходил группе, а Рю оказался именно тем, кто было вам нужен?
До этого у группы была прочная основа, но мы чувствовали, что чего-то не хватает. Мы репетировали один или два раза вместе с Рю, и я понял, что уровень нашей группы должен быть именно таким.

Понятно. Вы считаете, что пока группа активно развивается, она может достичь профессионального уровня. Вы представляли, какими можете стать, когда начинали?
Нет. Никто не может видеть свое будущее, и мы не могли, но нас это не разочаровывало. Вместо того, чтобы волноваться, мы просто считали, что должны стараться изо всех сил, поэтому у нас не было времени на беспокойство.

Когда вы начинали играть в Lunacy, вы больше уделяли внимания ударным, чем звуку в целом?
Нет. Сначала я, наоборот, очень интересовался звуком.

Это произошло случайно?
Возможно, из-за остальных участников, я учился у них многому, чего не знал сам.

Вас интересует звук, но есть ли какое-то собственное представление о нем?
Ну, у меня нет любимой музыки, я слушаю почти всё. Но пока я играл в группе, у меня сложилось свое личное восприятие музыки.

Получается, вы можете сочинять музыку в своем воображении.
Я не слушаю музыку, если в тексте нет смысла. Иногда я слышу музыку, которая оставляет очень плохое впечатление.

Вы имеете в виду, например, нойз?
Такую музыку я вообще терпеть не могу. Если у них хорошие тексты, еще ничего, но в основном я не люблю непонятную или невнятную музыку.

Значит, «музыка для Шиньи» - то, что оставляет хорошее впечатление, нечто очень красивое?
Наверно, да. Мне кажется, напряжение, расслабление и общее впечатление очень важны, если мы слушаем музыку. Это ее важные составляющие. Я не люблю «грязную» по звучанию музыку.

Можете привести пример вашей музыки, у которой есть это напряжение и расслабление?
Нет, не могу.

Вы поклонник всего, что естественно?
Да. Я всегда хотел быть естественным, самим собой. Возможно, это стремление передалось и моей музыке. Напряжение остальных участников, скорее всего, тоже влияет на характер музыки.

Ваша манера игры отличается несдержанностью, горячностью.
Вы так считаете?

Когда вы работаете над аранжировкой партии ударных, у вас это легко получается?
Я обычно прошу: «Проиграйте припев», слушаю и тогда уже представляю себе общую картину.

Обычно то, что мы слышим в итоге на CD – это самая первая версия, без изменений?
Да, я обычно не меняю звучание очень сильно. Но когда записываю, уделяю большое внимание деталям.

перевод: Strega Ardente

---

| Back to Luna Sea |