Мана залился румянцем, но всё же протянул руку Ками.
- Я скучал…
- Я знаю…
Мана был облачён в длинное белое платье, на лице едва заметный макияж, руки в кружевных перчатках, а на ногах туфельки на небольшом каблучке.
- Когда мне можно будет к тебе придти?
- Не стоит, любимый… пока не стоит, - Ками подался чуть вперёд, провёл рукой по волосам Сатоу и немного смущённо улыбнулся.
- Но…
- Никаких «но». Послушай меня, сейчас мы всё равно не сможем быть вместе. А если ты…
- Я понимаю…
И снова в зале повисла тишина. Мана опустил голову и сильнее прижался к Ками. Барабанщик слегка приподнял лидера над полом и сделал вальсовый шаг, затем ещё один и ещё. Мана с удивлением посмотрел на Ками, а затем улыбнулся, так искренне, как, наверное, не улыбался никогда. Ками поставил Ману на пол, и лидер тут же продолжил их большой круг. Откинувшись немного назад, Мана смеялся. Волосы Ками развивались при каждом повороте.
Они кружились в пустом зале, пронизанном чёрно-белыми лучами и Мане казалось, что каждый луч – оттенок какого-то цвета и что весь зал залит радужным светом.
Они смеялись и украдкой целовались. Ками прижимал Ману к себе, а тот игриво отстранялся и всё так же заливисто смеялся.
Казалось, что музыка рождалась где-то между ними и была нескончаемо прекрасной.
Внезапно Мана остановился и отстранился от Ками.
- Я хочу, что бы ты знал, что все эти… Гакт… Кози…
- Я знаю… я знаю…
- И не злишься…?
- Я не имею на это причин. Ведь я знаю, что ты любишь меня… ведь так?
Мана быстро-быстро закивал головой, не заботясь о причёске.
- Вот видишь.… Да, кстати, передашь привет…
- Передам… - оборвал его Мана. Ками всегда передавал привет только в одну сторону и Мана уже отчётливо знал кому, точне… ну не важно.
Несколько мгновений они стояли молча. Любуясь друг другом, наслаждаясь серым светом и неслышимой музыкой. А она вырывалась из них, стекала на пол и взмывала под купол, который был выше чем небо и шире чем космос, а затем обрушивалась на влюблённых бесконечным дождём.
- Мана-сама… не нарушьте данное Вами обещание…. - Ками стоял совсем близко, нежно смотрел в глаза Мане, - я буду ждать Вас вечно… я буду всегда рядом, Я люблю Вас…

Мана каждую ночь цеплялся за эти фантазии каждым уголком подсознания, а сегодня он так спокойно отпустил их, развеял по ветру и орошил сладкой слезой.
Мана открыл глаза и не поверил себе. Он улыбался, впервые за долгое время он улыбался, Мана сел на кровати и уставился в зеркало. По бледной щеке стекала хрустальная слеза, волосы растрепались, белая ночная рубашка сползла с плеча. Мана свёл коленки и приложил руку к лицу. Он ещё раз взглянул на себя в зеркало и еле слышно засмеялся:
- Какой кошмар, неужели я в таком виде был перед Ками? Какой кошмар…
Мана прикрыл глаза и нежные руки обвили его плечи…
- Ты прекрасен… - холодные губы проскользили по изгибу шеи.

Мана бы обнял, ответил бы на поцелуй, в тысячный раз бы повторил, что любит и никому не отдаст, но… он повернулся и провёл рукой по белой льняной простыни, мягкой и не смятой на другом конце кровати. Он никогда не позволял никому ни садиться, ни ложиться, ни даже прикасаться к своей кровати. Он безнадёжно верил, что Ками всегда рядом. Что он приходит уставший от родителей, когда Мана уже спит и уходит задолго до того, как проснётся Сатоу. Иногда Мане казалось, что он слышит во сне лёгкое посапывание, чувствует, как сильные руки обвивают его стан.
Мана приучил себя не раскидываться на всю кровать… он даже хранил под Его подушкой барабанные палочки, скрещенные между собой. Любимый верил, что они так заряжаются, и это помогает ему играть на концертах. Мана снова улыбнулся…
Да, он понимал, что всё это сплошное сумасшествие, но он жил этим. У него была жизнь, группа процветала. Депрессия прошла, но всё это казалось таким ненужным, таким обыденным, серым… невозможно серым по сравнению с чёрно-белыми снами, в которые приходил Он. Всегда единственный, всегда любимый, всегда Ками.

Мана пришёл на студию задолго до того, как на Токио опустился рассвет. Он провёл рукой по запылившимся за выходные тарелкам на барабанной установке и легонько побарабанил ногтями по бочке. Инструмент отозвался глухо и нестерпимо привычно.
- Доброе утро… - прошептал Мана, - Ками Вам привет передавал. Сказал, что бы мы все держались… и не плакали. А ещё он знает, что мы его любим и не ревнует нас, так что можете больше не ломаться и работать во имя своего Любимого…
Мана сильнее ударил по тарелкам.
- Не за что…
Всё утро он провёл за роялем, просто сидел перед закрытой крышкой и отгонял от себя мысли о том, что крышка рояля похожа на крышку гроба. Он пообещал себе, что преодолеет эту фобию и напишет для Ками музыку, такую музыку, какую любит только Ками… которую сегодня ночью он сам подарил Сатоу.

Гакт застыл на пороге, приостанавливая Ю-ки. Они оба заворожено смотрели как феерически Мана играет, с какой скоростью его пальцы бегаю по клавишам и как мечется его голова, пытаясь уловить каждую ноту. Они даже не сразу услышали музыку…

- Что это? – позже спросит Гакт…
- Ками… - тихо ответит Мана и опустит глаза.
Согруппники едва заметно улыбнутся. И никогда не станут использовать эту музыку в концертах. Ведь это подарок, подарок от Любимого… Любимого всеми.