Рука на руку, ладонями вниз, пять ступеней, пять температур, пять пульсов, двадцать пять пальцев, до самых кончиков пропитанных талантом и силой, тысячи нервных клеток и всего одна цель, всего одна миссия, всего один итог…
Вдох-выдох, вдох-выдох… Наши дыхания сливаются в одно. «Вперед!»
И все как всегда, привычно и ярко, тысячи душ, желающих упасть к нашим ногам, тысячи рук, протянутых в слепом порыве, тысячи глаз, видящих нас идеальными и божественными.
Но мы не Боги, нет. Мы просто Вне. Иногда бываем.

Холодное тело, синеющая кожа, пустой взгляд с застывшим в нем ужасе, не опускающиеся уже веки…
Перекошенное смертью лицо, ухмылка гибели, раздробленный череп, кости, словно битое стекло, и то, что когда-то называлось умом, выглядит омерзительной красной жижей с кусками рваных извилин.
- Как четко, Дайске, любишь ты таких вынимать… - Одобрительный комментарий от Каору и видение исчезает, оставляя пустое безликое пространство для нового.
- У нее было слишком яркое воображение, она этого даже не видела никогда, просто вот так себе представляла. – Звуковое дополнение к мысле-образу от проводника, обычно это называется речью, но здесь и сейчас нет ничего обычного.
- Приснилось. – Лидер-сан как всегда краток и четок, и я удивляюсь тому, что от него в последнее время так мало видений, неужели он хранит их в себе? Ни за что же не поверю, что он их мало черпает… - А ты так и не научился, Ши-чан. – Произносит он мне в ответ. Конечно, увидел мою мысль.
Я даже спорить не буду. Здесь, правда, сложно контролировать мысли. Самые четкие и осознанные превращаются в образы. Появляются между нами во всей своей красе, а потом исчезают в пространстве, даже не оставляя следов.
Поначалу я не мог понять, почему мне так плохо после выступлений, причем не только физически. Это мучило меня, и я завидовал остальным, они хоть и вели себя странно, но на их лицах не было отпечатков мучений.
А потом Каору привел меня сюда, когда понял, что я смогу дойти.
Меня выкинуло из собственного тела, прокатило по шершавой поверхности астрала, и я оказался Вне. Я не знаю, был ли кто-то здесь до нас, да и вообще, откуда взялось это место, но оно стало спасением для меня. Именно здесь я научился избавляться от тяжести чужих страхов и боли, от ненужных мне образов, которые сам невольно черпал из зала, от отголосков чужих душ, без разрешения отражающихся в моей душе. Со временем я научился вынимать из публики самое жуткое, самое грязное, самое больное, догнал остальных, и стал по праву полноценным участником группы. И это место, не имеющее никаких внешних признаков, но подходящее под описание «другой реальности», стало уже совсем родным, и не пугало так, как в первый раз.
- Прими человеческую форму. Не задумывайся о том, что у тебя нет тела, просто вспомни ощущения и посмотри на меня… - Каору всегда был хорошим учителем, когда все остальные тихонько хихикали, потешаясь над моим отличием, он помогал мне, объяснял, вытаскивал. Но тогда он не предстал передо мной в обличии Лидер-сана, к которому я уже привык. Цветной сгусток энергии с искрящейся сердцевиной, с вихре образными ответвлениями – именно таким я его увидел в первый раз.
Остальные походили на него своим видом: чуть блестящий и более гладкий, но такой же цветной и икрящийся Тошия, взъерошенный и запутанный, переливающийся Кё, более понятный и простой, почти одноцветный Дайске. Я сразу узнал, кто есть кто, а их лишь забавлял мой вид: я предстал перед ними в образе дыма, чего, разумеется, сам не ожидал. Наши сущности здорово отличались, правда я до сих пор не понимаю, что они нашли в этом забавного.
Мгновение – и я увидел людей, а не цветные шаровидные образования. Увидел именно глазами, потому что мне все-таки удалось выполнить инструкцию Каору. Он одобрительно улыбнулся, а я отметил про себя, что безумно рад видеть их такими… И тут же моя мысль материализовалась в центре, снова вызвав смех, а меня в очередной раз заставив удивиться и смущаться.
- Как в жизни, так и здесь, Шин-чан. – Донеслись до меня слова Дайске. – Прости нас…
- Ты пришел сюда последним не потому что младше. И не потому что слабее в жизни. – Добавил Тошия. – Просто ты всегда будешь уходить последним, в том числе и отсюда каждый раз, закрывая за собой двери. И мы рады, что наконец-то вместе и здесь.
- К черту разговоры, я больше не могу держать это в себе... – Произнес Кё и выплеснул свой первый образ…
А я лишь молчал и впитывал, пытался понять и привыкнуть.
За столько лет нашего существования чего я только не видел, как внутри себя, так и в представлении других. Что-то было ужасно, что-то отвратительно, что-то слишком запутанно, что-то даже прекрасно в своем ужасе, но все это уходило в никуда, исчезало, растворялось в пустом сером воздухе, покидало наши собственные души. А в первую очередь покидало тех людей, в чьих организмах рождалось.
Мы вытягивали из слушателей все самое темное, вместе с энергией, питаясь ей, а затем очищали себя здесь от всего лишнего. И мы будем продолжать это делать, пока мы вместе, пока нас слушают, пока нам открываются души, пока к нам тянутся руки…
С одной стороны это тяжело и противно: поначалу я сравнивал все это с мусоропроводом, но сейчас я горжусь тем, что выполняю свою миссию так исправно и весьма остро чувствую отклики благодарных нам душ.
И разве может быть противно хирургу, вырезающему опухоль из тела, осознающему, что после операции человеку будет гораздо легче жить? Главное – это ответственность за свои действия, осознанность, аккуратность, а уж мы-то давно поняли, во что ввязались.

Она закрывает глаза, медленно, с болью. Под прикрытыми веками появляются слезы молочно-белого цвета и стекают по щекам. Лицо становится спокойным и равнодушным, вместе со слезами вытекают и глаза, небесно-голубые с черными глубокими зрачками, она размазывает их пальцами по лицу и, кажется, даже счастлива оттого, что больше не может видеть.
- Серьезно… - Тихий комментарий Дая. – Это все, Шинья?
- Нет, она в третьем ряду стояла, я слишком много собрал. Все было направлено на меня. – Отвечаю я, и продолжаю формировать ее мысли.
Килограммы боли, груз несбывшихся мечтаний. Она берет его за руку, и его пальцы плывут в ее пальцах от жара, от ее напора… Он выдергивает из ее руки то, что еще минуту назад было кистью и в ужасе разглядывает стекающую кожу вместе с кровью. Кажется ему даже не больно. А вот ей ужасно больно, именно душе - перестаралась, сожгла… На ее собственной ладони остались шрамы и обугленные кусочки ногтей. Держись, девочка, сейчас я это уничтожу, и ты никогда больше не вспомнишь об этом.
- Достаются же тебе идиотки... – Голос басиста нарушает тишину.
- Тошия, помолчи, есть в тебе хоть капля человеческого? – Одергивает его Лидер-сан.
- 60 литров чистого самолюбования. – Довольный своей находчивостью, отвечает Тотчи.
- И почему так много всего у людей основано на теле? – Замечает Кё. Ну да, он слишком не любит свою телесную оболочку, ему в ней слишком тесно.
- А как, по-твоему, о чем еще волноваться узникам, как не о стенах тюрьмы? – Философски спрашивает Дайске.
- Опять вы болтаете впустую… Дома поговорите. - Раздражается Каору. – Шин, продолжай.
А я и не могу останавливаться, она слишком много мне отдала, сама не подозревая. Редкий экземпляр: такой кладезь страхов и проблем. Как же ты будешь любить меня за то, что я из тебя все это вытащил… Мне даже страшно.
Еще немного образов от нее вперемешку с чужими, которые приплелись в процессе, и вроде все, на сегодня все, следующий…
В центре вспыхивает пламя, вот сейчас начинаются уже настоящие сожжения, Кё всегда везет на такие штуки, любят его поклонники игры с огнем. Как и шипы, сквозь тела, раны, разрывы, надломы… Весь его внешний образ по-своему отражается во многих душах. И всегда так четко и ярко, что хочется зажмуриться, но все равно сидишь и смотришь – завораживает.
Затем все окутывается туманом, по «полу» катается клубок змей, и я не совсем понимаю смысла этого образа, ничего пугающего лично я в этих созданиях не вижу.
Змеи как-то очень разумно шипят, словно разговаривают, а потом резко расползаются по углам, и туман рассеивается, а я смотрю на остальных, пытаясь понять, чья же это мысль.
Но воздух снова становится туманным и по появляющейся в центре черной дыре, кишащей непонятными зубастыми существами, я узнаю почерк видений басиста. Мысле-образы Тошии почти всегда не четкие, то ли ему такие достаются, то ли ему просто лень их раскладывать, потому что его мало чего, кроме себя волнует. Хотя насчет последнего я преувеличиваю, конечно же, просто злюсь на него, за то, что перебил мой образ.
- Да, Ши-чан, я тебя тоже… - Улыбается он моей как назло сформировавшейся мысли и посылает свою – чистые и искренние извинения, после такого я уже не обижаюсь.

- Все, хватит. - Здесь нет понятия о времени, но Каору чувствует, что пора возвращаться, больше уже нечего оставлять. – Только в этот раз не закрывай двери за собой полностью, оставь маленькую щель. – Тихо произносит лидер, глядя мне в глаза, заставляя меня удивиться. – Потом поймешь, почему.
И лишь вдыхая свежий насыщенный воздух реальности, возвращаясь в собственное человеческое тело, я, кажется, начинаю понимать, что он имел ввиду. Черт возьми, неужели?