-Кейджи-

Часть 1. Два холостяка

Почему-то я всегда был не таким, как все… Мои братья и сестры меня недолюбливали, а родители даже покрикивали иногда. Хотя мне и было всего несколько дней от роду, я уже знал, что всегда буду белой вороной. И я всем сердцем мечтал вырваться на волю из этого тесного мира, где все смотрели на меня косо.

В тот день мы принялись за обед, когда пришел Он — блондин в черной футболке и потертых джинсах, гремящий цепью на поясе.

— Посмотрите, какие они красавцы, Судзуки-сан! — любезничала хозяйка.

— Да, очень красивые,— кивал парень, с интересом рассматривая нас.

— У вас есть шанс приручить любого из них! Какой вам нравится?

Сестры кокетливо расправляли крылышки, братья воинственно вскидывали головы, родители снисходительно посматривали на них. А мне было грустно. Этот блондин не захочет взять меня к себе, я так и останусь жить в этом доме. Всех заберут, а меня нет… Кому нужна белая ворона?

— Они все такие хорошенькие! Сложно определиться… Я хочу сильную птичку, с характером. С которой не будет скучно.

— Они очень игривые, вам не будет скучно. Уж поверьте!

Все согласно защебетали, блондин рассмеялся в ответ.

— Я бы всех забрал!

— Хорошо содержать двух птиц. Они не будут тосковать в ваше отсутствие.

— Да-да, я знаю, но хочу сначала приручить одну, — вдруг его взгляд упал на меня, — какой солнечный! А можно эту прелесть подержать в руках?

— Конечно, — улыбнулась хозяйка и сунула руку в клетку. Мы испугано заверещали в один голос, бросившись врассыпную. Когда она прижала мои крылья к тельцу, я отчаянно клюнул ее, но сопротивляться было бесполезно. Хозяйка уже привыкла к покусам, — вот этот самый кусачий, честно говоря. Такой маленький, а уже хулиган!..

И вот я оказался в теплых ладонях Судзуки-сана. Его руки вкусно пахли яблоками. Подушечками пальцев он аккуратно поглаживал мою спинку, а на его губах играла счастливая улыбка. Мы смотрели друг другу в глаза и понимали, что уже не сможем расстаться.

***

Вот и новый дом… А здесь красиво — светло, просторно, чистенько… Купалка вон стоит. Кормушки полны. Игрушки в наличии. Вот только снаружи творился настоящий хаос! Одежда валялась прямо на полу, чудо техники под названием ноутбук покоился там же, на футоне расположилась… гитара?! Но папа же не собирается на ней играть? И если он вздумает и мою обитель запустить до такого состояния, как запустил свою спальню, я устрою ему скандал! Не потерплю грязный пол и немытую посуду! Я — гордая птица!

Уже вечером папа выпустил меня погулять. Осмотрев окрестности с высоты птичьего полета, я понял решительно все, что мог понять сообразительный попугай моего возраста. Отец был убежденным холостяком! Одна комната, да и она никогда не видела влажной уборки! Конечно, была еще кухня. Судя по слою пыли на плите, папа туда вообще не заглядывал.

Ох, сложно нам придется, двум холостым мужчинам! Но ничего, мы справимся. Я буду пакостить так самоотверженно, что папе рано или поздно придется убирать результаты моих трудов…

***

— И как же зовут эту бусинку? — сюсюкало прокуренным басом нечто рыжее и всклокоченное. Чем-то оно напоминало мне утку. Может, клювом? Я, конечно, видел уток только по телевизору, но этот парень, клянусь, был очень похож на селезня!

— Кейджи. Ты только посмотри, Уру, какой он красавец!

— А он ручной?

— Да! Малыш, иди ко мне!

Фыркнув, я все-таки прыгнул на подставленный палец. Папа всегда поощрял меня вкусным зернышком. Вот и сейчас, схомячив просо, я с удовольствием умостился на сильном отцовском плече.

— А говорящий?

— Пока нет. Но все впереди!

— Да, конечно! Скажи еще, что он серенады будет распевать!

— А почему бы и нет?

— И я даже знаю, под чьим окном…

— Заткнись! — папа отвесил рыжему крепкий подзатыльник.

— Просто скажи мне, когда ты перестанешь пялиться на нашего Пчелку-сана и поговоришь с ним откровенно?

— Заткнись!

— А Аой, между прочим, к нему клинья подбивает!

— Меня не интересует Аой с его клиньями! Все, отстань от меня!

Селезень демонстративно хмыкнул и снова стал сюсюкать со мной, напрочь игнорируя мое нежелание поддерживать этот детский лепет.

Так-так, и что же это за таинственная Пчела, к которой так прикипел мой папуля? Прикипел ведь! Это сразу видно. Надеюсь, Пчела не окажется какой-нибудь канарейкой? Соперников не потерплю! Я — гордая птица!

***

— Рейта, ты с ума сошел?! — взвизгнуло нечто, вопиюще похожее на чихуахуа. Да, я, может, и видел чихуахуа только по телевизору, но вот это, в полосатом свитерке, было однозначно чихом!

— А что такого? — невозмутимо швырнув ботинки в общую кучу барахла на полу, папа развалился на футоне.

Должен признать, что сдвиги в санитарном плане были минимальными. Мои пакости папуля называл «естественными потребностями», и увидеть его со шваброй мне так и не удалось. К счастью, мою клетку он всегда содержал в чистоте.

— Что такого?! Дети — это огромная ответственность, между прочим! — вещал новоявленный декоративный пес звучным человеческим голосом, — ты уходишь около полудня и возвращаешься поздним вечером! А птица весь день проводит в одиночестве!

Я выдал длинную трель в знак согласия. Без папы было скучно, и никакие игрушки не могли его заменить.

— А как же Корон-чан? — мне показалось или в голосе отца действительно прозвучало ехидство?

— Ты же знаешь, сколько спит Корон-чан! У попугаев и чихуахуа совершенно разные потребности.

— Точнее, у попугаев и диванных подушек разные потребности, — рассмеялось мое блондинистое чудо, сразу же схлопотав подушкой по лбу.

— А что будет во время тура?!

— Я что-нибудь придумаю. Отвезу Кейджи к маме…

— Вот так всегда! Сплавлять ребенка бабушке! Ты — безответственный!

— Така, хватит уже! Достал.

— Ох, ну когда ты уже повзрослеешь? — вздохнул Така, — а Пчелка? Все дергаешь его за косички, дергаешь…

— Никого я не дергаю!

— Ну, ладно, по попе шлепаешь, какая разница?! Ты специально выводишь его из себя.

— Просто когда он злится, он такой… — папа блаженно прищурился и причмокнул губами. Кажется, можно начинать ревновать его к этой Пчеле! Ну, попадись мне в клюв, шмель-захватчик!

— Когда ты поговоришь с ним, мечтатель?

— Не собираюсь я с ним говорить!

— А Аой, между прочим…

— Подбивает к нему клинья, знаю! Но все равно я не буду с ним говорить.

— Ну и дурак.

Я фыркнул. Все-таки у этих декоративных собачек ума — со спичечный коробок! Судзуки-сан не дурак. Он просто гордая птица! Как и я, прошу заметить. И не нужны нам никакие пчелы!

***

Нечто в черном даже не обратило на мой встревоженный возглас внимания. К счастью, я видел ягуаров только по телевизору, но вот этот гость был вылитой копией ягуара! Поправка: окосевшего от алкоголя ягуара. Я содрогнулся всем телом и спрятался за колокольчиком. Надеюсь, это вегетарианец, равнодушный к птицам...

Они с папой завалились в квартиру под утро и развели еще больший бардак, если такое вообще возможно! Вытащив из заначки еще несколько фляг, они сидели на кухне, громко спорили и били кулаками по столу. Воспитание не позволяет мне изъясняться лексиконом представителя кошачьих, но все же суть их беседы сводилась все к той же Пчеле!

Не понимаю, медом этот Пчелка-сан намазан, что ли? И почему я до сих пор не видел его? Я имею право знать своего соперника в лицо! Еще неизвестно, подходит ли он нам. Ведь мой папуля заслуживает самого лучшего, а не первого встречного шмеля, который вдруг захочет попастись на нашей клумбе! Мы — два самодостаточных холостяка, и нам хорошо вдвоем. Мы — птицы гордые!



Часть 2. Новые лица



— Какой хорошенький! Тебя ведь зовут Кейджи, да? — у него были блестящие карие глаза и задорные ямочки на щеках. Он не был похож ни на утку, ни на чихуахуа, ни на ягуара. Таких экземпляров я еще не видел… Насекомое?

Я недоверчиво рассматривал очередного гостя, отметив, что папа смотрит на него как-то по-особенному.

— Кай-кун, будешь пиво?

— Охлажденное?

— Ага.

— Тогда давай, — этот Кай-кун мягко улыбнулся, одарив моего блондина озорным взглядом.

Вскоре они уже расположились на футоне, вооружившись запотевшими банками. Гость сидел, поджав под себя ноги, похохатывал над папиными шутками и изредка о чем-то спрашивал. А вот отец вышагивал вокруг него павлином! Даже журналом заботливо обмахивал, как опахалом, когда шатен пожаловался на духоту. Ой, ну вы посмотрите, какая кокетка! Душно ему! Не сахарный, не растает.

Но когда мой драгоценный родитель заправил посетителю за ушко непослушную прядь, а потом вдруг смутился, я почуял неладное. О, нет, пап, только не говори, что вот это беспричинно хихикающее нечто в кокетливых шортах — и есть предмет твоих грез! Я отказываюсь верить своим глазам! Ты же заслуживаешь самого лучшего, а эта вертихвостка… точнее, этот вертихвост — совершенно неподходящая для нас партия! Нет, нет и еще раз нет, этому недоразумению не место в нашем доме!

Я воинственно распушил перья, негодующе поглядывая на захватчика. Хихикает и хихикает, хихикает и хихикает! Сколько можно? Заткните ему клюв, кто-нибудь! Может быть, моего папашу он и смог очаровать своими ямочками и невинными глазками, но я на это не куплюсь.

А в это время Кай-кун зарделся, когда ладонь папули легла на его колено, но возражать не стал. Он ведь только этого и добивался, а весь зверинец активно подталкивал Судзуки-сана к этому безобразию. Это заговор!

— Рей-чан…

— М?

— А почему ты с Аоем позавчера подрался?

— Из-за тебя.

— А почему вы напились потом вместе?

— Из-за тебя…

— Из-за меня? А почему?

А ведь правду в народе говорят, смех без причины — признак дурачины… Пчела дохихикалась, кроме «Почему?», и спросить ничего не может!

Минуточку… Папа подрался с кем-то из-за этой ошибки эволюции?! Подрался с лязгающим челюстями ягуарищем?! Это уже переходит все границы, однако. Мне необходимо вмешаться и навести порядок. Сию минуту! Я тебе покажу, бесстыжая бестия!

— Кейджи всегда такой шумный? — тихо поинтересовался Шмель, не поднимая глаз. Папа пробормотал что-то нечленораздельное, подсаживаясь к нему еще ближе. О, нет, опомнись! Не смей снова гладить его по колену!

В попытке спасти родного человека от чар шатена я поднял настоящий дебош в своем уютном домике. Мужчины удивленно на меня покосились. Но какое значение имеет репутация уравновешенного, преисполненного достоинства попугая, когда наивного папашу пытается умыкнуть из семьи коварная Пчела?

— Может, он меня боится?

Ха! Я боюсь тебя, насекомое?! Конечно, нет! Еще посмотрим, кто кого.

К счастью, отец немного пришел в себя и открыл дверцу клетки. Только этого я и ждал… На выход, Кейджи! За отца, за свободу, за независимость!

Я мстительно крякнул и сделал несколько кругов по комнате. Просчитав траекторию падения снаряда, я снова покружил над парочкой… Момент истины…

Как громко Кай вскрикнул! Как метко я прицелился! Моя бомбочка попала аккурат на ресницы и сейчас стекала вязкой каплей по щеке, а шатен недоуменно хлопал глазами, пытаясь понять, что произошло. Привет тебе из поднебесья, бескрылое создание! Папа бросился промокать его лицо салфеткой и бессвязно извиняться. Ну-ну, это было только начало! Я еще и не так умею. Продемонстрировать?

Но, кажется, до Шмеля дошло с первого раза. Краснея и заикаясь, он сослался на поздний час и выпорхнул из квартиры раньше, чем папка успел что-либо сказать. А он сообразительный, оказывается…

— Кей, ты что наделал?! — насупился отец, совсем по-детски оттопырив нижнюю губу. Я сделал тебе одолжение, спас тебя от этого пчелиного болота, если ты еще не понял, пап! — ты хоть знаешь, чего мне стоило пригласить его к нам? Он же такой домосед, со студии сразу домой!

Я фыркнул. Вот пусть идет домой, а нам жить не мешает! Папа вздохнул и задумчиво повертел в пальцах банку, из которой пил пиво Кай. Ему было грустно? Ему было грустно! Мой самый дорогой и родной человек грустил… Я осторожно сел ему на плечо и чирикнул что-то оптимистичное, но он только покачал головой. Кажется, его всерьез расстроил уход Пчелы.

***

Была бы задница, а приключения найдутся. Так говаривала моя бабушка и она, без сомнения, была права.

Через неделю после визита Шмеля, папа притащил домой… еще одного ребенка.

— Кейджи, это Оска! Твоя сестренка. А, может, невеста, — Судзуки-сан хмыкнул, подсадив ко мне в клетку еще одного соперника. Стоп-стоп, я на такое не подписывался! Мысленно я уже смирился с присутствием Пчелы в жизни отца, но делить свой дом с этим чужаком — никогда!

Оска забился в угол клетки и с опаской посматривал на меня. Сестренка! Пап, глаза протри, это же парень! Но папа уже оставил нас наедине, отправившись на работу. Нормально, да? А мне с ним нянчиться, что ли? Не буду! Стоит ли напоминать, что я — птица гордая?

Правда, мне все же пришлось сменить гнев на милость, когда я заметил, какими голодными глазами новоиспеченный сожитель смотрит на кормушку. Великодушно поделившись с ним ужином, я уж было хотел рассказать ему о нашем доме, как вдруг в прихожей хлопнула дверь и послышались непонятные шорохи. Оска, пискнув, прижался ко мне, а в комнату заявился наш отец. С Пчелой на руках! Они так и рухнули на футон, целуясь без передышки.

— Это его невеста? — прошептал Оска.

— Это моя головная боль, — я вздохнул. А папуля времени зря не терял, быстро сорвал с шатена майку и вцепился в его шею.

— О, их уже двое?.. — удивился Кай, рассматривая нас. Я, конечно, вознегодовал. Чего вытаращился?! Да, он прижался к моему бочку — и что?! Лежа под мужчиной, широко раздвинув ноги, я не пялился бы так бесцеремонно на невинные прикосновения попугаев-соседей! — у тебя уже двое детей?

Снова этот смех… Заткните же ему рот! Да не собственным языком, пап!

— Да, Кейджи и Оска, — прошептал отец после поцелуя.

— Как красиво они смотрятся вместе…

— Как красиво ты смотришься в моей постели, Ютака!..

— Аки! — они оба рассмеялись, — выключи свет.

— Зачем? Я хочу тебя видеть.

— Не забывай, что мы не одни. Я не смогу, когда они так внимательно наблюдают за нами…

— Глупый, они радуются за нас.

Пап, да я почти рву на себе перья от отчаяния, какая уж там радость!

— А они так красиво смотрятся вместе… — восхищенно выдохнул Оска, когда со стороны футона снова послышались влажные звуки лобызаний.

— А ты так красиво смотришься в моей клетке! — с иронией отозвался я, закатывая глаза, но, кажется, сосед этого не заметил — свет в комнате все-таки погас.

Жаль, что звук они не выключили! Нам до утра пришлось слушать эти бесконечные: «Глубже… Еще… Еще!..». Но мы — птицы гордые, и мужественно делали вид, что не прислушиваемся.

***

А утром папа долго рассматривал спящего Кая, мягко целуя его в плечо. Но папуле надо было ехать на студию, сегодня записывали только бас. И он, оставив Пчелу на наше попечение, умчался на работу.

Проспав еще час, шатен проснулся и минут пять потягивался так, что хрустели суставы. Наконец, он нырнул в свои боксеры, — Оска деликатно отвернулся, а я окинул его оценивающим взглядом, — и пошлепал босыми пятками на кухню. Ну, конечно, цветочного нектарчику захотелось? Обломись, наша плитка давно покрыта слоем пыли!

Расстроенный Шмель куда-то засобирался. Дезертируешь, ага? А ключей-то нет! Придется тебе дожидаться Судзуки-сана. Но он позвонил кому-то, и вскоре приехал парень с тремя огромными пакетами. Продукты? Хм, ну и что он задумал?

Уже через полчаса наши ноздри щекотал приятный запах домашней еды. Вернувшись в комнату, Кай по-хозяйски хлопнул в ладоши и… принялся за уборку того, что папа поэтично называл «шкафом под открытым потолком». Я ревностно наблюдал за процессом, Оска ободряюще щебетал, а Ютака безропотно отмывал результаты моих пакостей. А он не только сообразительный, но еще и работящий… Ну, настоящая Пчелка!

Вечером папа, наверно, решил, что ошибся домом — отполированная до блеска квартира, горячий ужин и Кай в забавном переднике поверх боксеров сразили его наповал.

Этой ночью не спали не только мы, но и соседи по этажу…



Часть 3. Люлька мира



Три месяца… Уже три месяца я делил свою клетку с новым соседом, а свой дом – еще и с Ютакой. Как-то незаметно к нам перекочевали его вещи, папа вручил ему ключи от квартиры, а Оска каждый вечер сидел у него на плече и что-то нашептывал шатену на ухо. Наверно, один я в этом доме все еще скептично относился к Пчеле.

Но волей-неволей мне пришлось привыкнуть к его пению в душе, к ароматам домашней еды, к чистой квартире и стонам по ночам. А главное – к сияющему, как лампочка, отцу, который, кажется, был очень счастлив.

***

Сегодня у нас гости. Весь зверинец, который папа гордо именовал своей группой, был в сборе. Мы с Оской удивленно посматривали на копошащийся на полу комок шерсти. Так вот ты какой, Корон-чан! А до чего же похож на своего папашу Руки! Как две капли воды!

Утка Уруха бренчала на гитаре и пыталась добиться от Таканори вокального участия. Но тот, уминая за две щеки приготовленные Каем блюда, бубнил с набитым ртом что-то об усталости. Ягуар, в миру Аой, меланхолично подпер голову кулаком, изредка бросая заинтересованные взгляды на нашу Пчелу. Но-но, когти прочь! Если уж папе он так нужен, то никто не посмеет умыкнуть Ютаку из нашего гнезда!

— И кто бы мог подумать, что наш брутал остепенится первым? — притворно вздыхал селезень, нежно лаская струны пальцами.

— Первым остепенился я! — вставил Така, примериваясь к самому большому куску торта.

— Молчи уж, отец-одиночка, — мой блондин уже пересадил Шмеля к себе на колени и нацеловывал ему шею, изредка отвлекаясь на друзей.

И не надоело папе вот так носиться с ним, как с писаной торбой? Все-таки мы разные. Не родился еще тот попугай, за которым я ухаживал бы, как папуля за Каем. Я же птица гордая… Но почему-то мне было грустно. Неужели я навсегда останусь одиноким из-за своей гордыни?..

***

— Кейджи! Кейджи, помоги мне!

Я неохотно приоткрыл веки. И почему моему соседу не спится в семь часов утра?!

— Ну, чего?

— Помоги мне открыть дверцу!

— Зачем это?!

— Я хочу к ним под одеяло! Там тепло и уютно…

— Ты птица, а не какой-то хомяк, чтобы спать под одеялом! — я фыркнул и окинул взглядом комнату.

Юта устроил голову на размеренно вздымающейся груди папы. Они сопели в четыре ноздри, явно не собираясь в ближайшие несколько часов покидать объятия Морфея. Почему-то вспомнилось, как отец ездил в Канагаву две недели назад, оставив нас на попечение Укэ. Тогда рассеянный Шмель просто забыл закрыть на ночь дверцу нашей клетки, и на рассвете Оска выпорхнул. Он сел на подушку и стал ковыряться в волосах Кая. Тот открыл заспанные глаза, улыбнулся и позволил серому наглецу устроиться у своей шеи. Помню, я подумал, что, наверно, так теплее – прижиматься клювом к теплой коже, а не прятать его под крыло. Но гордость не позволила мне присоединиться к этой сонной парочке…

А сейчас, поворчав для протокола, я все же прыгнул к дверце и потянул задвижку. Защебетавший от радости Оска с готовностью бросился мне помогать. Взмокнув от усердия, мы все-таки выбрались из домика и ринулись ввысь. Настоящая утренняя зарядка! Ох, как хорошо, оказывается! Но Оска совсем немного покружил по комнате и снова сел на подушку.

— Вот хулиганы… — пробормотал разбуженный папуля, — Юта, они уже клетку сами открывают.

Серая бестия согласно чирикнула. Ну-ну, сейчас тебе влетит. Но, к моему удивлению, папа не стал отчитывать ребенка, а разрешил ему нырнуть в теплоту одеяла.

— Кейджи? — приподнял голову Кай, — а ты почему не идешь?

— Он у нас птица гордая, — бросил из своего укрытия Оска. Что за наезды?! Он сказал это так, словно гордость – недостаток! Какое счастье, что люди не понимают нашего языка!

— Кей, солнечный, — позвал меня папа.

Знает же, против чего я не могу устоять, хитрец! Я вздохнул и с независимым видом устроился у него подмышкой, подальше от Ютаки и «сестренки». И не надо меня гладить, Пчел! Совсем уж распоясался, давно я тебя не клевал! Ну, ладно, можно и погладить. Совсем чуть-чуть!

Прислушиваясь к тихому дыханию уснувшей троицы, я вдруг подумал, что из нас получилась хорошая стая. И даже Пчелка-сан стал ее неотъемлемой частью. Все-таки без его пения в душе по утрам и стонам по ночам было скучно…

Неужели я к нему привык? Нет. Я его принял...


P.S.

-Reita-


Мокрое плечо Кая находилось слишком близко, чтобы его можно было проигнорировать. Чмокнув влажную кожу, я провел по ней пальцем. Юта хмыкнул и устроился поудобнее, забрасывая одну ногу на бортик ванны.

Мы нежились в горячей воде после тяжелого рабочего дня. Но даже сейчас Кай что-то уточнял по телефону, о чем-то договаривался, с кем-то спорил. Лидер-сан. Неутомимая Пчела.

— Наконец-то! — он отложил мобильный на ближайшую полку с шампунями, — представляешь, они…

— Тсс! Не хочу говорить о работе.

— Ну и лентяй же ты! — хмыкнул Ютака, уткнувшись носом мне в щеку, — а я думал, ты обрадуешься предстоящему отпуску…

— Отпуск?! — я едва не утопил нас обоих от переизбытка чувств, — серьезно, что ли?!

— Да, целая неделя.

— Неделя… Неделя… — я соображал, что мы можем успеть за неделю. В голову не приходило ничего, кроме очевидного, — я залюблю тебя до растительного состояния.

— Пф, как прозаично! А я думал, мы съездим куда-нибудь. К морю, в горы… Дальше от шумного Токио.

— А дети?

— А мы их с собой возьмем.

Я замер. Кай резко отстранился. Мы посмотрели друг другу в глаза и зашлись в припадке хохота. Ну, надо же! И Руки говорит что-то о безответственности?

— Папаши! — я смахнул набежавшую от смеха слезу, — скоро мы будем обсуждать тонкости воспитания детей и мечтать о внуках.

— А я уже о них мечтаю… Да, и не смотри на меня так! А что? Период гнездования… высиживание птенчиков… эти ласковые комочки пушка… — мечтательно улыбался Кай, — разве не чудо, Аки?

— Чудо, — под водой похлопав его по плоскому животу, я улыбнулся. Так хорошо с ним…

Вдруг из комнаты послышались возмущенные вопли.

— Наверно, они снова что-то не поделили, — Юта тихо рассмеялся.

Все знали о независимом характере Кейджи. Все, кроме Оски. Младший попугайчик постоянно пытался вовлечь старшего в свои игры, почесать ему перышки, почирикать с ним в унисон… И хотя мой первенец активно сопротивлялся такой фамильярности, но все же они подружились в последнее время. И даже к Каю Кейджи стал относиться терпимо, уже не пытаясь напакостить ему в чай, что случалось раньше…

Вдоволь нацеловавшись и натискавшись, мы выбрались из воды. Не размениваясь на полотенца, рванули в спальню. Не знаю, как Юта, но я уже сейчас намеревался воплощать в жизнь свой план отдыха.

— Аки, смотри, — резко остановившись на пороге, шепнул Укэ.

Я заглянул в комнату поверх его плеча. Наши детишки сидели на качелях и… взахлеб целовались. Какая идиллия!

— Кажется, мы все-таки дождемся внуков, — проговорил я ему на ушко.

— А если и Кейджи, и Оска – мальчики?

— Значит, яблоки от яблони недалеко упали.

Наш смех потонул в заливистом щебетании райских птичек. А все-таки мы – дружная стая… Семья. Я, Пчела и два голосистых ребенка… Скучать вместе нам точно не придется.

[Январь 2011]

back