- Джин! Джи-ин! - радостный Каме догнал его и кинулся на спину. - А давай, когда приедем в гостиницу, ночью выберемся тайком в город и закупим пива? Ну, как в старые времена, а? И все напьемся!
Но Джин пренебрежительно сжал губы и скинул его руку.
- Нет, - подумав про себя: «Как бы не так, милый! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе вот так вот запросто вернуться ко мне? Нет, ты еще помучаешься за то, что посмел «поговорить со мной по душам», - как ты это назвал. Кого ты пытаешься обмануть? Я же вижу, что ты все еще любишь меня. И страдаешь. Ничего, страдания безответной любви никогда и ни для кого еще не были лишними. Особенно не будут для тебя, звездный мальчик!»
- Ну почему-у? - Каме обижено надулся, сразу как-то сникнув, как воздушный шарик, который ткнули булавкой. Причем злой, самовлюбленной и высокомерной булавкой, которая не то, что не замечает его любви, а прекрасно о ней знает и намеренно мучает. Коки с трудом сдержал желание ударить Джина за его бессмысленную жестокость, но вместо этого просто подошел и обнял Каме за плечи, как бы случайно, мимоходом погладив пальцами его за запястье.
- Хочешь, я с тобой пойду?
Каме, все еще обиженный, потому мрачный, затряс головой, и Коки тяжело вздохнул: «Я никогда не смогу заменить тебе Джина, да?»
Джин, прекрасно видевший это, лишь презрительно усмехнулся: «Что, попытка устроить КоКаме-фансервис провалилась, милый Коки? Но ведь все знают, что Каме давно и безнадежно влюблен в меня - в великолепного Аканиши Джина! И тебе, репер несчастный, не вклиниться между нами! Я всего лишь еще немножечко помучаю Каме и разрешу ему вернуться ко мне», - иногда ему не хватало Каме. Его ласковых рук, сияющего, влюбленного взгляда и нежных губ. Но ничего, очень скоро - когда Джин разрешит, разумеется - Каме вернется к нему, и тогда будет все.
А пока, пусть помучается за то, что предложил забыть их чувства и остаться просто друзьями. Джин понимал, что это - всего лишь пустые отговорки, чтобы поменьше мучиться.
Аканиши первым сел в машину и специально сел так, что свободные места остались лишь рядом с ним и Мару: на заднем сиденье уже увлеченно тискались Уэда и Джунно - и испытывающе уставился на Каме: где сядешь? Рядом со мной или Мару?
- Джин, - Каме робко взглянул на него из-под ресниц, и сердце Джина сладко сжалось. - Не мог бы ты пересесть вперед, к Мару?
Джин тут же нахмурился, демонстративно достал наушники и заткнул уши, всем видом показывая, что не пойдет навстречу никаким просьбам Каме.
Казуя с таким несчастным видом полез на переднее сиденье, что не выдержал даже Мару. Взглянув на Джина с упреком: «Ты слишком жесток к нему», он кивнул Каме:
- Если хочешь, я пересяду назад, - и пересел.
- Спасибо, - Каме слабо улыбнулся.
Джин лишь окатил их презрительным взглядом.
Скрипевший от злости зубами Коки молча сел рядом с Каме и защитным жестом обнял его за плечи, привлекая к себе и мрачно глядя на Джина: «Рано или поздно он будет со мной! И я не позволю тебе забрать его у меня!»
«Ну-ну, посмотрим, чья возьмет! - Джин усмехнулся: - Ваши попытки устроить КоКаме-фансервис никого не обманут!»
Каме положил голову ему на плечо - такой беспомощный и доверчивый, такой замученный - и заснул. Коки вздохнул, осторожно, чтобы не разбудить, теребя его волосы меж пальцев и глубоко вдыхая едва различимый запах его шампуня: «Знаешь ли ты, как больно обнимать тебя и знать, что никогда, никогда ты не будешь моим, Каме? Что за мука - безответная любовь? И почему так получилось, что я - всегда любивший пышных блондинок-европеек - влюбился в тебя? Когда ты закрался на своих мягких лапках в мое сердце?»
Голова глубокого заснувшего Каме попыталась соскользнуть с его плеча вниз, к животу, но Коки вовремя удержал ее и обнял Каме обеими руками. Его хотелось погладить по головке и защитить от всего мира, словно маленького, беспомощного щенка.
***
Когда приехали в гостиницу, оказалось, что комнат три, и ночевать им придется по двое. Уэда с Джунно были счастливы, и никто даже не заикнулся о том, чтобы разлучать их. Но перед тем, как ребята подошли к ресепшн, Каме осторожно потянул Акиниши за руку.
- Джин, мы же ведь все еще друзья? - и посмотрел своими печальными глазками. Сердце Джина растаяло, и он мягко улыбнулся в ответ:
- Конечно, Каме, - мягко высвободил свою руку и подошел к служащему отеля: - Мы с Каменаши Казуя будем в одном номере, - пора уже приласкать его чуть-чуть, а то и вправду уйдет к Коки!
Каме глубоко вдохнул и нервно закусил губу, словно хотел что-то сказать, но сдержался. Коки тут же помрачнел, окинул Джина ненавидящим взглядом и пошел к лифту.
***
Коки уже спал, когда Каме скользнул к нему под одеяло.
- Что? - Коки нервно вскинулся, но, увидев Каме, расслабился и притянул его к себе: «Маленький мой, опять Джин тебя обидел?» Слегка замерзший, и потому дрожащий Каме прижался к его боку и обвил руки вокруг его груди. Каме часто приходил к нему по ночам, когда Джин обижал его, но никогда не плакался и не жаловался, но Танака и так все видел.
Коки нежно погладил его по голове и поцеловал в висок - максимум ласки, что он себе позволял. Он не мог поступить настолько нечестно по отношению к Каме, чтобы соблазнить и переспать с ним, зная, насколько сильно он любит Джина. Но видит Бог, как тяжело ему это давалось! Каждый раз, когда Каме так доверчиво забирался к нему в постель, лишь обнимать его и не позволять себе ничего лишнего!
Как это мучительно тяжело - быть рыцарем! И ничего не требовать взамен. Но его любовь была настолько велика, что Коки собирался и дальше терпеть. Но Боги, как терпеть, когда пальцы Каме почти невесомо, едва ощутимо пробегают по его груди, задевая соски?
- Каме, - он накрыл его руку ладонью, прижимая к сердцу.
Каме лишь тяжело вздохнул. Коки знал, что Каме был бы не прочь переспать с ним, но он не хотел пользоваться его беспомощностью и страданием. Но как стерпеть когда Каме начал покрывать маленькими, нежными поцелуями его плечо, к которому прижался? Видит Бог, он же не святой!
- Каме! - он зарычал, опрокидывая его на постель. Каме испуганно вскрикнул, оказавшись под ним, но тут же сладко улыбнулся и потянулся к нему губами, прикрыв глаза. Никто не устоит перед ним! - Каме, - тихо выстонал Коки и накинулся на его подставленные губы - такие нежные, такие сладкие - как давно он мечтал коснуться их? Поцеловать его? И все, что позволял себе до этого - лишь целомудренный поцелуй в щечку или в висок.
Но только не сегодня ночью! Раз Каме сам провоцирует его, то он покажет ему всю силу своей любви! И Коки прижался к нему пахом, показывая, предупреждая, насколько он возбужден.
Но Каме только сладко-сладко застонал, прижимаясь к нему в ответ и словно позволяя ему сделать с ним все, что Коки захочет. Кто устоит перед таким? И Коки начал яростно срывать с него футболку, торопясь добраться до кожи: такой нежной, такой мягкой и гладкой. Начал покрывать его грудь настолько горячими, кусачими поцелуями, что его страсть передалась и Каме, и он лишь сумасводяще сладко стонал и изгибался под ним, словно прося еще и еще.
Коки спускался все ниже и ниже, целуя теперь его живот, кусая выступающие косточки. Просунул пальцы под резинку его пижамных штанов, еще не решаясь потянуть их вниз, но Каме, извиваясь, начал практически сам вылезать из них, и Коки решительно стянул их. Каме тут же обнял его ногами за талию, прижимаясь пахом и так соблазнительно двигая бедрами, что Коки не выдержал и тихонечко взвыл.
- Ко-оки, - протяжно, хрипло, призывно.
Коки прижался мокрым от пота виском к его груди и тихо прошептал:
- Боги! Кто устоит перед тобой?
Но Каме, видимо, расслышал его, потому что тихо рассмеялся:
- Тогда возьми меня! Коки, пожалуйста.
Коки на мгновение задержал дыхание, глядя ему в глаза, словно спрашивая: «Ты уверен?» Каме лишь улыбался, как грешник: такой соблазнительный под ним с этими припухшими губами и растрепанными волосами.
- Понимаешь ли ты, что если я сейчас сделаю это, то я попаду в твое вечное рабство? И никогда, никому тебя не отдам?
Каме тихо застонал, словно только этого и ждал, и выдохнул:
- Да. Быстрее, Коки, пожалуйста! Иначе я умру!
Коки вошел в него одним плавным движением, словно Каме был уже подготовлен, чтобы принять его, и растянут. Нет! Просто их тела настолько идеально подходят друг другу! И Коки начал двигаться на нем, внутри него, даря им обоим неземное блаженство, и Каме тихо вскрикивал, больно впиваясь пальцами в его плечи и все теснее и теснее прижимая его к себе ногами, умоляюще шепча:
- Боги, Коки! Еще, умоляю тебя, еще!
Ну кто, кто устоит перед таким? И Коки двигался все быстрее, яростнее, все сильнее вколачиваясь в его покорное, до одури сладкое тело, и кончил, когда Каме закричал под ним, не в силах сдержать своих чувств и почти до боли сжав его член своими мышцами.
Никогда, никогда в жизни Коки не испытывал ничего подобного. И он лежал на Каме, прислушиваясь к тому, как бьется его сердце.
- Я люблю тебя, Каме.
Тот на секунду сдержал дыхание, словно не знал о его чувствах. Словно Коки сказал ему нечто новое. Обхватил его голову руками и приподнял, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Коки отчаянно зажмурился, ожидая слов сожаления и прощения, прикусил губу от боли, сжавшей его сердце. Сейчас все закончится...
Но Каме лишь тихо прошептал:
- Коки, посмотри на меня.
И Коки - обычно такой смелый и мужественный - сумел лишь робко и покорно открыть глаза, и только для того, чтобы встретить сияющий, ласковый взгляд Каме.
- Я тоже люблю тебя, Коки.
Коки глубоко выдохнул, не веря такому счастью. И трепетно-нежно, с трудом сдерживая свои чувства, коснулся его губ, напрочь забыв про Джина и чувства Каме к нему. Его сердце чувствовало, что Каме не лгал ему в этот момент, и что Джин забыт давно. И что сейчас Каме любит его.
Просто эти глаза не могли врать.
Но Каме, видимо, было мало такого мягкого поцелуя, и он, приглашающе укусив его за нижнюю губу, приоткрыл рот, впуская его язык. И утоливший первый безумный голод Коки целовал его - долго, со вкусом, наслаждаясь каждым тихим стоном и чувствуя, как дрожит лежащее под ним тело, и оторвался только тогда, когда не стало хватать воздуха. Чуть приподнялся на локтях, глядя в лицо Каме – тот закрыл глаза и медленно облизывал свои губы, словно наслаждаясь послевкусием поцелуя, и Коки застонал: человек не должен быть настолько красивым и соблазнительно грешным.
Каме открыл подернувшиеся поволокой желания глаза и посмотрел на него.
- Невозможно, - прошептал Коки.
Каме не понял, что тот имел в виду, но тут же перестал думать об этом, потому что тот принялся облизывать его шею, медленно опускаясь ниже. Кожа Каме была слегка солоноватой от пота, и отчего-то одновременно такой сладкой, словно карамельной. И почти до безумия гладкой и нежной. Почти деловито начал обводить языком его соски, слегка прикусил, слыша, как учащается дыхание Каме, переходит на всхлип.
- Ко-оки, - так беспомощно, так умоляюще, и Коки, не сдержавшись, укусил его за сосок. Прижавшись всем телом к его, заскользил вниз, всей кожей ощущая каждый выступ на теле Каме, каждую впадинку и косточку. Чувствуя, как твердеет член под его животом, оставляя за собой едва ощутимый влажный след.
Каме раздвинул ноги и согнул их в коленях, полностью раскрываясь и давая Коки доступ к своему телу, но Танака не спешил, пообещав себе, что в этот раз он все сделает медленно и нежно. Он осторожно, словно вскрывал какой-то дорогой подарок, раздвинул его ягодицы и коснулся самым кончиком языка входа, словно пробуя на вкус, и глубоко вдохнул. От Каме безбожно пахло сексом: ведь это он только что кончил внутри него, и из него медленно вытекала его собственная сперма, а судорожно сжимающиеся мускулы не могли сдержать мутно-белую струйку.
- Ко-оки, прекрати смотреть! - Каме всхлипнул, сгорая от стыда. Ему было страшно даже представить, что там видит Коки, но тот не стал слушать его, вместо этого подушечкой пальца осторожно нажал рядом с входом, и из Каме, хотя тот отчаянно сжимался, потекло сильнее.
- Боги! Я никогда не смогу заглянуть тебе в глаза, - простонал Каме, мечтая, чтобы тот прекратил так бесстыже мучить его.
- Почему? - и Коки просунул в него палец, чувствуя, какой он шелковисто гладкий внутри и опять же влажный. - Черт, Каме, почему ты такой соблазнительный? - не сдержался и начал облизывать его, стараясь засунуть язык как можно глубже, от избытка чувств кусая упругую плоть, впиваясь ногтями в ягодицы. - Сладкий, невероятно сладкий мой мальчик, - Коки вытащил палец и одним рывком подтянулся вверх, накрывая Каме своим телом, и залюбовался его горящим от смущения лицом. - Каме... Посмотри на меня.
Длинные ресницы затрепетали, но сам он быстро отвернулся, отчаянно кусая губы, и Коки тихо рассмеялся, не в силах сдержать свое счастье внутри.
- Ка-аме, какой же ты застенчивый? - коснулся губами горящей щеки. - Ну чего ты смутился? - обхватил его подбородок ладонью и повернул его лицом к себе. Коснулся губами его губ. - Эти губы только что касались тебя внизу. Неужели ты теперь не захочешь целовать меня?
Каме отчаянно затряс головой, и Коки рассмеялся.
- Послушай меня, Каме. Сейчас я тебя снова трахну. Я буду входить в тебя медленно-медленно, чтобы ты сначала краями своей дырочки, а потом всеми мышцами своей восхитительно упругой попки чувствовал каждый бугорок, каждую венку на моем члене, понял?
Каме застонал, и Коки продолжил:
- Сначала в твое тело погрузится головка моего члена. Она большая, и тебе будет слегка больно. Но ты уже такой растянутый, такой затраханный, и внутри тебя так много моей спермы, что тебе будет больно совсем чуть-чуть. Это называется сладкая боль, понятно? И я буду скользить внутри тебя, неторопливо, не спеша... А потом трахну тебя быстро и жестко. Я буду с такой силой вдалбливаться в тебя, что твоим широко раздвинутым бедрам будет больно, но ты все равно будешь умолять меня трахнуть тебя сильнее и сильнее.
Каме всхлипнул, сжимая его бедрами, и Коки был готов поклясться, что он отчаянно сжимается, мечтая, чтобы его слова были правдой. И он коснулся губами горящего уха.
- Ты же чувствуешь, что внутри тебя пусто, да? Это потому что я еще не вошел в тебя. И ты отчаянно хочешь, чтобы я был внутри тебя, верно? И ты сжимаешь свою попку, мечтая, чтобы сейчас внутри тебя был хотя бы один мой палец, верно? Пустота - это ужасно, верно? Скажи мне!
- Ко-оки! - Каме прервал его, не в силах слушать его дальше. - Черт!
- Скажи, Каме, иначе я ничего делать не буду.
- Да, - Каме впился ногтями в его плечи, пытаясь притянуть к себе.
- Нет, ты скажи, чего именно хочешь.
- Хочу, - послушно повторил Каме, пытаясь облизать пересохшие губы.
- Тогда посмотри на меня.
Каме послушно уставился на него умоляющими глазами, и Коки, теперь уже сам не в силах сдерживаться, накинулся на его губы, кусая от избытка чувств. Каме обнимал его руками и ногами, и Коки выполнил каждое обещанное им только что слово.
***
Утром Коки проснулся, чувствуя себя невероятно счастливым. В том, что он обнимал во сне Каме, не было ничего нового, удивительно было другое: они наконец-то сделали это, и теперь Коки никому не собирался уступать своего Каме. Он заставит его забыть Джина навсегда!
Каме в его объятиях заворочался, тоже просыпаясь, и Коки поцеловал его в губы.
- Доброе утро, - между поцелуями.
Каме запустил пальцы в его волосы, и Коки взобрался на него, раздвигая его ноги и устраиваясь между ними.
- Боже, - Каме хихикнул, краснея. - Вот уж не знал, что ты такой ненасытный! Не зря я вчера готовился, почти пять минут растягивая себя в ванной.
Перед глазами Коки встал Каме, трахающий себя пальцами, и он застонал, удивляясь, как до сих пор не сошел с ума от счастья.
- Почему ты мне не позволил сделать это?
Каме счастливо фыркнул:
- Как будто ночью у нас было время на такие пустяки. Ты же сразу повалил меня, развратник! Боги, я даже предположить не мог, что ты такой распущенный! - игриво толкнул его бедром, и Коки рассмеялся.
- А зачем тогда готовился и растягивал себя?
Каме посерьезнел и уставился на него своими телячьими глазищами:
- Потому что я так долго пытался соблазнить тебя, а ты был такой неприступный и неподдаваемый, что я решил: если ты и сегодня откажешь мне, то я тебя просто изнасилую.
Коки замер, удивленно глядя на него. Но вместо ответа лишь сказал:
- В следующий раз я буду смотреть, как ты растягиваешь себя, готовясь принять мой член.
Каме в ужасе расширил глаза:
- Заткнись, извращенец! Никогда!
Но Коки лишь довольно рассмеялся, и оба они понимали, что все будет так, как сказал Коки.
***
Из дневника Каменаши Казуя:
Дорогой дневник,
Ну что за мука - безответная любовь? За что мне такое? По-моему, уже вся группа смеется надо мной и моей безответной любовью: так все жалостливо смотрят! Но знает ли хоть кто-нибудь из них, как это тяжело: любить натурала? Полного и бескомпромиссного? Способного говорить лишь о каких-то грудастых заграничных блондинках? Если и дальше так продолжится, то я сойду с ума! Коки относится ко мне как к младшему брату! И это бесит меня больше всего! Когда я падаю, он готов чуть ли не слезки мне вытирать и мазать ранку йодом! Гррр! Мне не пять лет, Коки!!
Все! Я так больше не могу! Либо я сегодня ночью соблазняю его, либо бросаю все нафиг! Как хорошо, что у меня есть мой самый лучший друг - Джин! Напьемся с ним, и я поплачусь ему в жилетку. Все-таки, как хорошо, что мы с ним поговорили по душам и единодушно пришли к выводу, что глупая детская влюбленность, из-за которой мы так измучили друг друга столько лет, уже прошла, и мы снова самые лучшие друзья в мире! Даже если он и любит иногда повредничать, как сегодня днем, Джин навсегда останется моим самым лучшим другом! Никто, кроме него, не поймет меня! И вообще, если бы он перестал вредничать, это был бы уже не Аканиши Джин! Акаме форева!
PS. Когда я предложил Мару поменяться комнатами и признался, что хочу соблазнить Коки, он так странно посмотрел на меня. Пришлось признаться ему, что я давно и безнадежно влюблен в Коки и запланировал на сегодня «решительный бой». Он так странно и нервно засмеялся, что я беспокоюсь за его душевное состояние.
Когда я уже выходил из комнаты, он задал мне очень странный вопрос: «А как же Джин?» Я удивился и сказал, что мы с Джином - лучшие на свете друзья, и вскинул кулак в боевом жесте: «Акаме форева!» Мару так хохотал и катался по дивану, держась за живот, что я всерьез обеспокоился. Может, все-таки ему надо показаться психологу?

back