- Ко-оо-ки, - Каме протяжно застонал и повел бедрами, и Коки едва не сошел с ума, борясь с многочисленными платками, обвязанными вокруг его талии, чтобы добраться до ширинки его штанов.
- Черт! Ненавижу этого дизайнера! На фига он делает такие нелепые костюмы?
Каме рассмеялся, прижимаясь к нему и отнюдь не облегчая его задачи:
- Чтобы позлить тебя! – подражая голосу Джонни: - И сделайте, пожалуйста, побольше юбок, чтобы они не смогли добраться до задниц друг друга!
Коки рассмеялся:
- Это не смешно! Я правда начинаю так думать! – он наконец справился с платками и просунул руку в штаны Каме: - Ооххх! – плоть Каме была горячей и восхитительно твердой от возбуждения. – Это нам в наказание!
- Наказание, - с трудом выдавил Каме, - отправить нас сниматься в детской передаче, если ты не понял! – он активнее задвигал бедрами, желая получить разрядку до того, как их позовут на съемочную площадку.
- Да-да, - руке Коки было больно: он неудобно повернул ее, чтобы протиснуть ее в все еще застегнутые штаны Каме, но ни за что на свете он не согласился бы вытащить ее добровольно, поэтому он продолжал дрочить ему: - Зато даже если ты промочишь штаны, под этими платками не будет заметно.
- Умгу, - Каме хрипло застонал: - И не заметно, даже если ты возбужден.
- Прекрати болтать и кончай поскорее, - Коки укусил его за мочку уха.
- Ребята! Пора! – из-за двери гримерки раздался голос режиссера: - Поскорее!
Шепотом:
- Черт! – громче: - Хорошо! Коки! Вытащи руку!
- Ни за что! Пока не кончишь!
- Черт! – Каме мучительно застонал, пытаясь взять себя в руки и оттолкнуть Коки: - Отстань!
Но Коки лишь рассмеялся:
- Не выпущу, пока не кончишь!
Каме вцепился в его плечи:
- Тогда поцелуй!
Коки впился в его губы, и Каме застонал, обхватывая его руку на своем члене поверх одежды:
- Ко-оки! – и кончил.
Коки тут же вытащил свою руку и рассмеялся.
- Черт, у меня штаны влажные!
Но Коки лишь бессердечно-развратно облизнулся и развернулся к нему спиной:
- Мы уже идем! – и первым выскочил из гримерки.
Ругаясь про себя и торопливо поправляя на ходу одежду, Каме выскочил за ним.
***
- Простите что опоздали! – Коки выскочил на съемочную площадку: - Простите!
- Понимаю, - натянуто рассмеялся режиссер: - Все понимаю: молодые и известные, ничего не успеваете и везде бегом, да?
Каме, все еще смущенному из-за влажных штанов, показалось, что мужчина понял, чем они занимались в гримерке, и он отчаянно покраснел, глубоко кланяясь:
- Простите, пожалуйста!
Но режиссер лишь махнул рукой:
- Итак, дети, у нас сегодня в гостях Кат-тун!
- Ура! – детишки кинулись им навстречу, и Каме слегка испугался.
Но Коки быстро влился в их гущу:
- Привет, привет! – подхватил кого-то на руки и подвинул вверх. Ребенок радостно завизжал, и на него тут же накинулись другие:
- Меня! Меня!
- Начали! – режиссер махнул рукой, и съемки начались, но ни дети, ни Коки этого не заметили. Дети визжали и бегали по площадке, среди них бегали двое взрослых в костюмах чиби-кролика и чиби-медведя. Коки не отставал от них, и Каме мучительно пытался вспомнить, что он вычитал в сценарии.
- Дети! Дети! Мы сегодня будем учиться делать себе быстрый и легкий завтрак! – Каме подскочил к подготовленному столику:
- Да! - Половина детей тут же подскочила к нему, и он слегка испугался их напора. Но Коки уже стоял рядом.
- Это очень просто! Если ваша мама не успевает сделать вам завтрак, вы должны помочь ей. Правильно?
- Правильно! – подхватил его нестройный гул голосов.
- Так, берем хлеб! – Танака взял отрезанный ломоть хлеба. – Делаем бутерброд! Для этого берем все, что попадется под руку. Что у нас тут? – Коки перегнулся через Каме, не преминув как бы случайно коснуться рукой его живота. – Майонез? Отлично! Выдавливаем майонез на хлеб, кладем сверху нори, - Коки сам не замечал, что делает: Каме стоял слишком близко и облизывал свои блестящие губы, что ужасно отвлекало его. – Что еще? Кто что любит?
- Я люблю бобовую пасту! – закричал какой-то вихрастый мальчишка, и Коки радостно подхватил его.
- Отлично! Накладываем немного бобовой пасты.
- А я помидоры, - робко улыбнулась девочка, и Каме вытащил несколько помидоров-черри.
- Помидоры? Это же супер! – Коки взял из его рук помидоры, при этом их руки соприкоснулись, и Каме неожиданно почувствовал себя старым извращенцем: они на детской передаче, а он о чем думает?
А Коки тем временем продолжал:
- Делаем из помидоров глазки... а из чего делать рот, чтобы получился человечек?
- Можно редиску! – мальчик уже протягивал кусочек, и Коки радостно подхватил его:
- Правильно! Какой молодец! А сверху кладем еще хлеба, чтобы все это не вывалилось!
- Я люблю листья салата!
- Можно и салат! – Коки торжественно положил поверх страшного сооружения, котрое он считал съедобным, один зеленый листик: - Ну вот! Наш бутерброд готов! Осталось только съесть его!
- Коки! – Каме ужаснулся: - А ты уверен, что это можно есть?
- А что? Там же все съестное! – Коки рассмеялся, и дети подхватили его смех. – На! – протянул страшную кучку Каме: - Попробуй! Это вкусно!
Каме в ужасе распахнул глаза:
- А мы не отравимся? А вдруг эээ... майонез испортился?
Коки легкомысленно пожал плечами:
- Надеюсь нет! В сценарии же такого нет!
Дети катались от смеха.
- Да! В сценарии такого нет! – вряд ли они понимали, что говорили: они просто повторяли за Коки.
- Ешь! Не отравишься! А если отравишься, тебе быстро вызовут скорую! Это же детская передача! К тому же мы увидим, какая у нас замечательная здравоохранительная система!
Дети засмеялись и захлопали в ладоши:
- Ешь! Ешь! Ешь!
Каме в ужасе зажмурился:
- Мне стра-а-ашно! – и картинно закрыл лицо руками, вызвав еще один дружный взрыв детского смеха.
- Ну если Каме-чану страшно, то давайте отловим того, кто предназначен для таких опытов, верно?
- Ве-ерно! – дети захлопали в ладоши, а Коки обернулся со зверским выражением на лице:
- Где эта черепашка? Лови ее! – и побежал за кем-то, наряженным в костюм медведя.
Медведь понял, что если он сейчас не сбежит, ему уготована страшная участь: есть бутерброд Коки, и он попытался сбежать.
- Лови его! Лови! – Коки погнался за медведем. Дети с радостным визгом ринулись в погоню.
- Это не черепашка! Это медведь! – возмущенно заорал Каме.
- Какая разница! Это наш подопытный кролик!
Заяц понял, что ему тоже надо спасаться и делать ноги, но Коки уже навалился на медведя.
- Этого не было в сценарии! – оператор озадаченно повернулся к режиссеру: - Прикажете остановить?
- Нет, не надо! Продолжай снимать! Смотри, как радуются дети!
Оператор кивнул. Да, на съемочной площадке происходило нечто удивительное. Ни один ребенок еще не заплакал, не попросился в туалет, не закапризничал и не закатил истерику. Наоборот, они все забыли, что идут съемки, и веселье их получалось таким естесвтенным и заразительным. Даже мамаши, приведшие своих юных звездочек на съемки, попали под обаяние ребят из Кат-тун и не требовали переснять дубль, чтобы из чадо попало в объектив, и смеялись вместе со всеми.
Каттуновцы тем временем поймали бедного медведя и завалили его на пол:
- Ешь! Ешь!
Медведь поднял лапы, намекая, что сдался. Детишки под руки подтащили его к столику:
- Ешь! Ешь!
Медведь покорно взял страшный бутерброд, поднес его ко рту и сделал вид, что делает большой укус.
- Ммм! – замычал он и погладил себя по животу, показывая, как это вкусно.
- Ура-а! – дети были в восторге.
- А теперь песню! – режиссер махнул рукой, и пошла запись последней песни Кат-тун. Коки и Каме начали танцевать и под нос повторять слова: все равно потом включат оригинальную запись. Но дети так нестройно и совершенно фальшиво, зато так искренне начали подпевать им, танцуя вразнобой и невпопад, старательно копируя четкие движения профессионально танцующих Коки и Каме, что режиссер решил про себя, что никакую фонограмму он пускать не будет: пусть так остается.
- Все! Снято! – режиссер поднял руку, и медведь побыстрее ретировался со съемочной площадки.
Но дети не обратили на это никакого внимания: они снова навалились на Коки, требуя, чтобы он подкинул их в воздух.
- Снимаешь? Снимаешь? – режиссер бегал вокруг оператора: если использовать эти кадры в заставках, получится просто замечательно.
- Да! Да!
Наконец, подкинув каждого ребенка, взмокший и запыхавшийся, Каме подбежал к режиссеру:
- Простите! – начал отбивать поклоны: - Мы отклонились от сценария! Простите! Вы будете переснимать?
- Нет, - режиссер махнул рукой: - Идите, можете отдохнуть, у вас есть еще полчаса, и за вами приедет машина. Можете раздать автографы.
- Ой, нет! – Каме искренне ужаснулся: - Можно мы вместо этого поспим в гримерке?
Режиссер удивленно взглянул на них, и Каме покраснел.
- Ну...
- Понимаю, - мужчина тепло улыбнулся: - Целыми днями съемки в разных местах, напряженная работа, отдохнуть некогда?
Каме кивнул, оглянулся на Коки, все еще играющего с детьми. Поняв, что съемки уже прекратились, к ним присоединились и их молодые мамы, робко одергивая его за рукава и прося автограф. Каме слегка нахмурился: он ревновал.
- Коки! Нам пора! – но лишь привлек к себе лишнее внимание: некоторые ринулись к нему.
- Простите! Можно автограф?
К счастью, подоспели работники стаффа, подосланные режиссером, и ребятам удалось сбежать.
- Вы уверены, что хотите дать ребятам гримерку на полчаса? – оператор озадачено уставился на режиссера. – Они ведь...
- Я хочу, чтобы они еще раз пришли к нам на съемку, - режиссер решительно прервал его: такие удачные съемки без дубля – это огромная редкость. У ребят определенно есть талант и обаяние: дети обожают их. Поэтому он добавил: - И мне плевать, чем они там будут заниматься. Главное, пусть дверь запрут. А ты проследи, чтобы никто к ним не ворвался.
- Хорошо, - оператор был в шоке. И решил сделать вид, что действительно верит, что ни там будут спать: так лучше для его же психики.
***
- Уфф! – Каме захлопнул за собой дверь гримерки.
- Что сейчас? – Коки плюхнулся на стул.
- У нас есть свободные полчаса, и мы можем отдохнуть тут: режиссер разрешил.
- Что? Круто! – Коки подскочил к нему и обнял за талию. – Целых полчаса?
- Нам разрешили поспать тут.
- Поспа-ать? – Коки лукаво улыбнулся. – Я согласен с тобой поспа-ать.
- Коки! – возмутился Каме: - Мы на съемках детской передачи!
Коки рассмеялся: Каме был таким смешным, когда пытался стать ханжой. Да и полчаса назад «съемки детской передачи» совершенно не помешали Каме кончить. А теперь его очередь.
- Я хочу, чтобы ты отсосал мне. Немедленно! – Коки грубо толкнул Каме. Мысль о том, что у него есть целых полчаса, чтобы сделать с Каме все, что ему угодно, возбуждала и толкала его фантазии в невероятное русло.
От неожиданности тот упал на пол
- Прекрати! – покраснел и попытался встать, но Коки толкнул его снова:
- На колени!
Каме замер. Он любил, когда Коки неожиданно начинал командовать им и проявлять несвойственную ему грубость. Поэтому вместо того, чтобы встать, он встал на четвереньки и покорно взглянул на него снизу, слегка приоткрыв рот.
- Да?
- Хороший мальчик, - Коки запустил руку ему в волосы. – Раздевайся!
Каме повиновался без лишних слов. Быстро сорвал с себя концертную одежду и снова опустился на колени. Робко протянул руки, желая коснуться Коки, но тот ударил его по рукам:
- Не сметь! Поласкай себя.
Каме прикрыл глаза и неуверенно провел рукой по груди, все еще сомневаясь, смущаясь.
- Давай же... Будь хорошим мальчиком, - Коки положил руку себе на пах, сжимая свой член сквозь слои одежды.
Каме глубоко вздохнул, решаясь. Он хотел бы, чтобы Коки сам поласкал его, погладил по лицу, шее, плечам. Покрывал бы поцелуями. Ему не хватало ласк Коки, и он просительно застонал:
- Ко-оки.
Но тот лишь покачал головой:
- Давай, Каме-чан, я хочу посмотреть.
Руки Каме как бы сами собой возобновили свои ласки, легко поглаживая шею и грудь. Словно задумавшись, он плавно поднес правую руку к лицу, облизал большой и указательный пальцы, затем так же медленно начал дразнить свой сосок, легонько пощипывая. Но это не походило на мягкие губы Коки - было слишком сухо, потому приходилось снова и снова облизывать пальцы. И щипать себя сильнее, словно Коки было уже невтерпеж, и он начал покусывать его сосок.
Этого оказалось слишком, и другой рукой он схватился за свой член, плотно сжимая:
- Ко-оо-оки, - обиженно всхлипнул: - Я хочу тебя, - умоляюще взглянул.
Коки судорожно втянул воздух, но сдержался. Коротко приказал:
- Продолжай, Каме.
Каме обижено прикрыл глаза. Он не хотел, чтобы Коки смотрел на него. Он хотел, чтобы тот ласкал его, покрывал его тело своими восхитительно-страстными поцелуями, шептал на ухо всякие непристойности, как делал всегда. Но вместо этого он стоял напротив него и внимательно наблюдал за ним. Только смотрел.
«Ну, хорошо же! – мстительно подумал Каме. – Раз ты не хочешь сдаться сам, добровольно, я растоплю этот твой лед!»
Каме картинно-протяжно вздохнул, встал на колени и изогнулся, демонстрируя свое тело. Пошире расставил ноги и начал исследовать свою промежность, поглаживая волосы в паху, следуя по изгибам бедер подушечками пальцев, и не забывая при этом картинно стонать. Сквозь прикрытые веки он наблюдал за Коки: как тот слегка побледнел и с силой прикусил губу, чтобы не наплевать на свои же правила игры и не кинуться к нему.
«Еще немного», - слегка торжествующе. Сам дернулся, когда его рука накрыла член. Начал почти лениво поглаживать свои яички. Его стоны стали чуть громче, но он действительно начал задыхаться, получая теперь огромное наслаждение как от собственных ласк, так и от жадного, почти физически ощутимого взгляда Коки. Все тело сжалось, мучительно требуя оргазма. Но он заставил себя отпустить свой член. В его планы не входило просто дать себе разрядку. Он хотел наказать Коки за его жестокость. Поэтому, поднеся два пальца к губам, он погрузил их в рот и начал тщательно облизывать, подражая тому, что высмотрел в порнофильмах, не забывая при этом чувственно стонать и чмокать, издавая непристойные, влажные звуки, и двигать всем телом, словно кто-то уже имел его сзади. Наконец вытащил изо рта свои пальцы и скользнул рукой между ягодицами, дразня чувствительную кожу ануса. Открыл глаза и требовательно уставился на Коки, прикусил губу и начал медленно вводить в себя один палец, словно говоря: «Это мог бы быть ты... ты мог бы входить в меня своим пальцем... а может, и не пальцем...»
Коки, который к этому времени уже перестал соображать и не понимал, почему Каме стоит перед ним на коленях и дразнится, мог только стонать и все сильнее сжимать свой член.
Каме же добавил второй палец, затем начал яростно пронзать ими себя, пытаясь не кричать, поэтому лишь сдавленно всхлипывал и кусал губы, не отрывая взгляда от глаз Коки. Другая же его рука снова схватилась за член, и его руки и бедра начали двигаться в одном бешеном ритме, пальцы погрузились еще глубже, задевая простату. Коки не знал этого точно, но мог догадываться об этом, судя по тому, как наслаждение искажало красивое лицо. Нет, он не мог больше терпеть его. Каме – его, принадлежит только ему, и никто, даже он сам, не имеет права доставлять ему удовольствие. Никто, кроме него самого!
- Каме! – резкий окрик Коки заставил его остановиться.
Он разочарованно застонал, глядя на Коки жалобными глазами.
- Иди ко мне.
Каме наклонился вперед и опустился на колени. Медленно пополз к нему.
Чуть дрожащими пальцами Коки расстегнул себе ширинку, достал свой член:
- Соси!
Дрожь пробежала по телу Каме, и он послушно взял в рот. Но Коки был настолько возбужден, что хватило всего нескольких ласковых движений Каме, когда он оттолкнул его и обхватил свой член рукой. Каме понял его без слов и покорно прикрыл глаза, приподнимая голову. С огромным наслаждением Коки кончил, испачкав ему все лицо, полюбовался на него секунду, и только после этого разрешил:
- Можешь кончить, Каме-чан...
***
- Сколько у нас еще времени?
Коки лениво взглянул на часы:
- Еще пять минут. Можешь одеваться.
Каме глубоко вдохнул и нехотя встал: лежать на коленях Коки было так приятно. Но ничего не поделаешь. Он потянулся за штанами и едва успел их одеть, как:
- Коки-кун! – какой-то мальчишка вихрем ворвался в гримерку: - Я так и знал, что вы еще не уехали! Хотя мама говорила, что уже уехали!
За ним вбежала его мамаша. Каме метнулся за своей одеждой и, схватив какую-то тряпку, начал пытаться натянуть ее на себя. Коки начал торопливо застегивать ширинку. Молодая женщина, увидев их, сразу же поняла, чем они занимались, и, покраснев, поймала своего ребенка за руку и попыталась вытащить его из гримерки, бормоча извинения.
Но ребенок не поддавался и вырывался:
- А можно мне немножко поиграть с вами? Ой, Каме-кун! Ты что, ел тот майонез? У тебя лицо перепачкано!
Каме отчаянно покраснел и начал тереть лицо, пытаясь удалить подсыхающие остатки спермы Коки.
- А, да...
- Значит, бутерброд действительно был вкусным, да? А можно мне кусочек?
- Нет, - Каме бормотал, мечтая провалиться сквозь землю от стыда. – Майонез действительно оказался испорченным, и мы его выкинули.
Коки дико захохотал.
Ребенок разочарованно вздохнул:
- А я так хотел кусочек!
- Простите нас! – мамаша все-таки поймала свое чадо и силой выволокла его из гримерки: - Простите нас!
Каме без сил опустился на пол.
- Ужас! Надеюсь, она не будет болтать об этом на каждом углу?
- Надеюсь, нет! – Коки уже лежал на полу, держась за живот, и не мог прекратить смеяться.
Глядя на него, Каме тоже начал смеяться.
- Просто кошмар!

back