- У нас с Каору кризис в отношениях.
Тошия сказал это, сидя за одним из столиков в излюбленном их группой баре. Вокруг стола, заставленного бутылками, тарелками и пепельницами, так же сидели Шинья, Кё и Дайске. Все трое после этих слов внимательно посмотрели на грустного басиста. Тот медленно сунул в рот виноградину и вздохнул.
- Что случилось? – живо откликнулся Дай. На правах свахи он был в курсе всех новостей из личной жизни лидера и басиста. Кроме того, он всегда давал дельные советы, а когда Каору и Тошия ссорились, появлялся в их доме первым. То ли ему было просто интересно, то ли Дай действительно переживал за этих двух идиотов, но особых чувств по этому поводу он не показывал. Разве что никогда не стеснялся в выражениях. Вот и сейчас Кё заподозрил неладное.
- Дай, я тебя умоляю…
- Не нравится, вали, - пробурчал гитарист, пригубив пива. Кё насупился, но промолчал и с места не сдвинулся. У Тошии и Каору проблемы, куда же он свалит? Но слушать Дая, совершенно не имеющего тормозов, когда речь шла о личной жизни этих двоих, не очень хотелось. А если опять подробности потребует? Поморщившись, Кё подпер лицо кулаком и морально подготовился к предстоящему разговору. Шинья по обыкновению сидел тише воды, ниже травы. Но и у него было недовольное выражение лица.
- В общем-то, это не так важно. Просто я хотел вас попросить об одной услуге, - сказал Тошия и, почему-то, уставился на Кё. Тот даже поерзал на стуле от возникшего нехорошего предчувствия.
- Чего ты так смотришь?
- Просто тебе это не понравится в первую очередь, - покачал головой басист. Дай хлопнул его по плечу.
- Рассказывай, че надо.
- Один раз… Отменить репетицию. Мне Каору нужен днем.
Над столом повисла напряженная тишина, хотя в баре стоял привычный шум и играла музыка. Тотчи виновато склонил голову и решил, что в данной ситуации лучше всего будет давить на жалость. Поэтому, надув губки и распахнув свои глазища, он с пронзительным отчаянием посмотрел на друзей и коллег. Те поспешно начали отводить глаза в сторону, заранее понимая, что эту битву проиграли. Против детской непосредственности Тошии у них ничего не было.
- Погоди-погоди. Все не так просто, - пробормотал Кё. Дай закивал, в кои-то веки с ним согласившись. – А что скажет Каору? И, главное, с какой кстати мы ее будем отменять?
Тошия посмотрел на него с какой-то жалостью и снова вздохнул.
- Ну… Я хотел не прийти на репетицию. И чтобы вы как-нибудь уговорили Каору вернуться домой.
- Я все понимаю… любовь-морковь, и прочие неприятности, - сердито проговорил Кё, - но мне нужно знать, ради чего мы сорвем репетицию, да еще и в преддверии тура. Или ты думаешь, что с разозленным до чертиков Каору тебе будет легче найти общий язык?
- Нет-нет, - Тотчи даже руками замахал, пытаясь убедить друга в том, что он говорит полную чушь. – Вам нужно сделать так будет, будто… Ну… Что-то со мной случилось. Каору должен быть взволнованным.
- Тошия, колись уже, какого черта ты задумал? – напрямик потребовал Дай, и Кё глянул на него с благодарностью. Ну не умел вокалист давить на друзей, тем более на Тошию. Басист покачал головой.
- Ладно, - неожиданно легко согласился Дайске с отказом. – Тогда скажи мне, что именно в ваших отношениях не так?
Кё закатил глаза. Дай-психолог проснулся, а значит, скоро последуют откровенные истории Тошии.
- Он меня не хочет, - обиженно засопел Тошия. Кё закусил губу. Шинья вздохнул. А Дайске подавился дымом.
- Чего? Каору тебя не хочет? Не болтай ерунды. Он сам мне говорил, что не представляет никого, кроме тебя, с кем мог бы столько трахаться.
Кё шумно уронил голову на стол и печально посмотрел на Шинью, словно тот мог ему чем-то помочь. Но барабанщик лишь пожал плечами. Он довольно стойко выносил все эти россказни, хотя был убежденным натуралом.
- Правда? – пропищал недоверчиво Тошия, одним глотком осушив бокал.
- Угу.
- А что еще сказал?
- Что хочет с тобой всю гейскую Камасутру перепробовать.
Хихикнув, через секунду Тошия разразился счастливым хохотом, но уже спустя мгновение серьезно замолк.
- Может, и так. Но..
- Но что? Объясни уже толком, что тебя не устраивает. У нас нет времени сидеть тут до ночи и тянуть из тебя правду, - начал злиться Дай. Кё согласно закивал. Шинья с тоской глянул в меню, думая, стоит ли чего-нибудь заказать, или рассказы Тошии отобьют его аппетит.
- Он практически все время на работе. И даже иногда остается в студии... Ну, он говорит, что в студии, - Тошии сглотнул подступивший к горлу комок. – И в последнее время он отказывается со мной спать.
- Может, ему хочется чего-нибудь другого? – предположил Дай, задумчиво водя пальцем по пустой тарелке. Тошия вскинул на него глаза.
- В смысле?
- Ты же сам говорил, что предпочитаешь в постели всякого рода нежности и ласки. А Каору, как ни крути, мужик. И ему хочется нормального грубого секса. Возможно, он боится тебе сказать, вдруг, ты откажешь? Или боится сделать тебе больно. Он ведь у нас гораздо более заботливый, чем кажется на первый взгляд, - медленно произнес Дай, и второй раз за вечер вокруг стола воцарилась тишина. Каждый, кто за ним сидел, задумался о сказанном. И даже Кё неохотно представил себе доброго и заботливого Каору. Что и говорить, Дай был прав. В конце концов, несмотря на наказания, крики и другие нехорошие вещи, которых Каору не жалел для коллег, лидер всегда с вниманием относился к каждому из них. Кё закрыл глаза. Его фантазия забурлила новыми красками. Пожалуй, Каору можно было назвать отцом, если думать о группе как о семье. Тошия, конечно же, мать. Себя Кё с легкостью представлял в роли любимого сына, а Шинью, (не дай Бог, он об этом узнает!), в качестве дочери. А вот Дай в эту идиллию вписывался с трудом. Ну, скорее всего, он дядя. Только чей, непонятно. Или близкий друг семейства, что тоже вполне вероятно.
-Эй, Кё, не спи! Я еще не закончил! – Тотчи недовольно ткнул вокалиста в бок, из-за чего тот вздрогнул и, сердито потирая место удара, зло уставился на басиста. Тот нагло проигнорировал этот взгляд и, в свою очередь, посмотрел на Дая. – Я об этом не думал. Но если ты прав, то мой план еще более хорош.
- Ты скажешь, наконец, что за план? – не выдержал Дай и стукнул по столу кулаком. Шинья вздрогнул и с укором посмотрел на разбушевавшегося друга. Не хватало еще устроить погром в общественном месте. Тотчи тем временем улыбался, и от этой улыбки у всех начинали дрожать коленки. Хитрая и донельзя похабная.
- Я позволю ему любить меня так, как ему вздумается.

***
Каору с каким-то остервенелым волнением пытался открыть дверь ключом, но та поддавалась с трудом. Секунды текли плавно и неторопливо, но неумолимо складывались в минуты. Каору тщетно пытался успокоиться. Чертов Дай, надо же было такое заявить! И ведь он прав. В такой ситуации не стоило оставлять Тошию наедине с самим собой, ведь этот придурок имел нехорошую привычку находить во всем лишь отрицательные стороны. Ругая себя, и Тошию, и всех подряд, Каору, наконец, щелкнул замком, и, с грохотом открыв дверь, ворвался в квартиру. Показаться идиотом не хотелось, но и от волнения было никуда не деться. Найдя внутри себя компромисс, Каору принялся заглядывать во все комнаты и как можно более спокойно, но мягко, звать Тошию. Тот не отзывался, но оставалась еще их спальная комната, что находилась дальше по коридору. Вздохнув поглубже, Каору толкнул дверь… и замер. Первое, что он увидел, была заправленная постель. На ней спиной к двери сидел Тошия в странном красном халате, который, при более внимательном осмотре, оказался шелковым. Черные волосы Тошии были тщательно уложены, это Каору приметил сразу. Но басист сидел со склоненной головой, да и лица было не видно, поэтому Каору рискнул подойти поближе, не зная, чего ожидать от своего любовника.
- Стой там, - предупредил Тошия, дернув головой. Голос у него был ужасающе странным, хриплым и срывающимся, а дыхание сбивчивым. Каору похолодел. Что с его Тошией? Он заболел? Ему плохо? Но ступить дальше не рискнул, растерявшись от просьбы басиста.
- Тошия, что с тобой? Почему ты не был на репетиции?
Каору уже не скрывал своего волнения, и больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Тошия засмеялся ему в лицо и назвал кретином. Тогда Каору со спокойной совестью его накажет, например, сунет под холодный душ, и все вернется на свои места. Зато с Тошией все будет в порядке…
- Хорошо. Все хорошо, не подходи, я сам…
Тошия едва слышно застонал и замолчал. Каору почувствовал, что что-то не так. От его любовника исходил странный жар, и это было не похоже на болезнь. Задумчиво скользнув по телу Тошии взглядом, Каору едва не задохнулся. Тошия медленно встал на колени. Блестящая ткань с готовность заструилась по его спине и слетела на пол. И только сейчас Каору понял, что Тошия полностью обнажен. Движения басиста были медленными и выверенными. Он осторожно завел руки за голову, чуть откинув ее назад и выгнув спину. У Каору вырвался вздох. Наручники. Руки Тошии были скреплены металлическими наручниками. А спина… Каору трахался с Тошией только ночью, и видел его тело лишь в лунном свете или хилом свете ночника. Он знал, что Тошия обладает красивым телом, но что настолько… Каору смотрел на любовника новыми глазами, не иначе. Откуда взялись эти симметричные аккуратные лопатки? И это ложбинка между ними? Позвоночник соблазнительно выпирал сквозь тонкую светлую кожу, и Каору нестерпимо захотелось поцеловать каждую маленькую косточку и пройтись по ним языком. Но он продолжал стоять на месте, сжав ладони в кулаки и опуская взгляд все ниже. Копчик, который Каору никогда не оставлял без внимания во время любовных игр. Не слишком округлая, но и не плоская задница. Действительно потрясающая задница. Глаза Каору распахнулись, когда среди аппетитных половинок он заметил приглашающе раскрытую дырочку. Очевидно, Тошия уже успел себя хорошенько подготовить. Каору забыл, как нужно дышать. Ноги. Длинные накачанные ноги. Тошии было чем гордиться. Его фигура не походила на девичью, но любой мужчина нашел бы ее красивой. Что касается Каору, то он едва что-либо соображал. Голова кружилась, а внутри черепной коробки шумело. Казалось, мысли сошли с ума от возбуждения и желают из нее выбраться, ударяясь о ее стенки. В груди было тяжело. Воздуха не хватало, но гитарист лишь открывал и закрыл рот и был до невозможности похож на рыбу, выброшенную на берег. В паху набухло. Брюки стали на размер-два меньше, и Каору на полном серьезе осознавал, что еще никогда в жизни так не хотел своего парня. Однако какие-то трезвые ошметки мыслей еще остались в голове, и их хватило ровно на один вопрос, заданные таким же хриплым голосом, какой был у Тошии:
- Что… это значит, Тошимаса?
Тошия шумно выдохнул и все так же неторопливо повернулся к Каору лицом, продемонстрировав бесстыдно стоящий член, уже сочащийся и твердый, как камень. Басист повел бедрами, словно в танце, и посмотрел Каору прямо глаза. И лидер понял, что теперь-то он уж точно пропал. Зрачки Тошии, как у наркомана, расширились, и смотрел басист томно и мягко.
- Я твой, - сводящий с ума низкий хрип. – Я весь твой, Ниикура Каору. Ты можешь делать со мной все, что тебе захочется и как захочется. Ты можешь меня грубо оттрахать и бросить на кровати, не дав кончить, или вообще уйти, и тогда я буду кончать здесь один и истекать смазкой в гордом одиночестве. Я полностью в твоей власти, Каору.
Каору стоял, боясь пошевелиться. Он не хотел, чтобы это безумие оборвалось и оказалось очередным мокрым сном. Но разве сны бывают настолько реалистичными и возбуждающими? Каору сам чувствовал, как начинает сочиться его член там, под плотным слоем одежды.
- Сделай что-нибудь, черт возьми! – не выдержав, закричал Тошия. И Каору сорвался с цепи, словно пес. Повалив басиста на кровать и вырвав у того судорожный вздох, Каору принялся отчаянно покрывать влажное тело Тошии поцелуями-укусами. Там, где Каору прошелся губами, оставались яркие красные пятна, идеально сочетающиеся с тем шелком, которым себя накрыл Тошия. И это сходство распаляло Каору еще сильнее. Податливый Тошия был угловатым и твердым. И Каору было до безумия приятно ласкать своего любовника, хотя его тело он знал наизусть. Он точно знал, где нужно погладить, а где укусить, чтобы Тошия выгибался в спине и стонал без остановки. Он ловко играл на нем, словно на любимой гитаре, извлекая из Тошии невероятные звуки. И сам возбуждался оттого, как эротично Тошия откидывал назад голову, так, что становилось отчетливо видно отчаянно бьющуюся на шее венку, а ключицы так красиво выпирали, словно напрашиваясь на поцелуи. Соски басиста давно затвердели и вскоре были облюбованы Каору. Гитарист без намека на нежность выворачивал пальцами темные ореолы, покусывал их, чередуя укусы с лизанием. И каждую секунду он все упрямее спускался языком ниже. Тошия, обезумевший от ласк и вцепившийся в волосы любовника пальцами, задыхался, забывая дышать. Язык Каору был таким горячим и влажным, а сам Каору таким потрясающе грубым, что басист молился, как бы не умереть прямо сейчас от болезненного возбуждения. Но кончать так рано совсем не хотелось. Поэтому он хватал ртом воздух, дрожал и продолжал просить больше ласки. Каору с трудом разбирал его слова и понимал, скорее, инстинктивно.
- Раздень меня, - приказал он Тошии, не прекращая поцелуи. Тошия послушно приподнялся на локтях и стал стаскивать с любовника рубашку, что было делом непростым – тело Каору уже было влажным, и хлопковая ткань цеплялась за него, никак не желая сниматься, да и наручники мешали.
- Быстрее же!
Сил терпеть уже и правда не было. Каору хотелось поскорее вставить своему до невозможности горячему парню, и тот, понятное дело, был вовсе не против. Противная ткань, наконец, поддалась и упала туда, где валялся шелковый красный халат, а Тошия не менее усердно принялся возиться с ремнем. Каору оторвался от басиста, позволяя ему приспустить джинсы с бельем ровно настолько, чтобы было удобно достать член. Но, как оказалось, Тошия вовсе не собирался брать его в рот. С неожиданной силой повалив Каору на спину, он заполз на него сверху и, постанывая от боли и наслаждения, принялся насаживаться на стоящий орган. Каору, впившийся в талию Тошии пальцами, лишь тяжело дышал, упрямо пытаясь сдерживать рвущийся наружу стон. А Тошия тем временем все сильнее и сильнее проталкивал в себя чужой член. Мимолетная боль уже прошла, и теперь он ощущал лишь невероятно приятную заполненность. Он физически чувствовал, как твердый член трется внутри него о стенки мышц, как заполняет его смазкой, с каждой секундой оказываясь все ближе к простате. Вход был растянут и обильно увлажнен, поэтому не было ужасающего чувства натянутости, лишь все нарастающее удовольствие, отдающееся во всем теле сладкой истомой. Каору пытался рассмотреть своего любовника в мельчайших подробностях, ничуть не скрывая своего интереса. Тошия чувствовал на себе его взгляд, но глаза басиста были закрыты. Ротик, наоборот, слегка приоткрылся, и пухлые губы образовали легкое, но вполне узнаваемое «о». Удовольствие текло по жилам, но Тотчи жаждал, наконец, добраться до заветной точки внутри и, когда член Каору-таки задел ее, выгнулся в спине, умудрившись ногтями оцарапать Каору живот. Тот не удержался от судорожного вздоха и понял, что боль – это то, чего так не хватало ему в этом безумном сексе. Без предупреждения и даже намека он потянул Тошию на себя за волосы, впившись в его губы поцелуем. Глаза Тошии распахнулись, стоило Каору прокусить ему губу своими острыми зубами. Через пару мгновений, оторвавшись от любовника, Тошия медленно провел пальцем по губам, собирая капельки выступившей крови, однако лишь сильнее размазал красную субстанцию по подбородку.
- Каору…
Ни обиды, ни злости, лишь бесконечно восхищение, словно Тошия именно этого и ждал. Довольно улыбнувшись, Каору принялся слизывать кровь языком, не прекращая равномерные толчки. Тошия, казалось, вот-вот начнет мурлыкать от удовольствия, однако к наслаждению примешивалось и недовольство басиста. Поза, в которой они с Каору занимались любовью, была жутко неудобной. У Тошии уже начали затекать ноги, а спина принялась неприятно ныть, поэтому мурлыканье Тошии быстро сменилось жалобным хныканьем.
- Погоди… - соскочив с члена, Тошия попытался воспользоваться моментом и немного отдышаться. Каору не стал спорить, у него и самого дыхание было таким же прерывистым и хриплым. Он не двигался, продолжая лежать в той же позе, в какой трахал Тотчи, и басист так же продолжал сидеть на его животе, благо был легким, и особого дискомфорта Каору не ощущал. Только сейчас Тошия заметил, что покрывало практически упало на пол, а белая простынь, находящаяся под ним, была влажной и скомканной. Очевидно, Каору пытался хоть как-нибудь сдержать рвущиеся наружу стоны. Хмыкнув себе под нос, Тошия почувствовал, что готов к продолжению. Медлить на этот раз он тоже не стал, в конце концов, разрядки он так и не получил. Его пальцы прошлись по груди Каору, запутались в волосах. Секунда-другая, и языки мужчин сплелись в чудном танце, однако поцелуй оказался коротким. Рывком Тошия дернул Каору на себя, заставляя его подняться. Сам опустился на колени, положив голову на руки, выпятив зад и полностью раскрывшись перед своим любовником. В такой позе Тошии еще не приходилось принимать Каору, он терпеть не мог, когда его брали сзади, но сегодня ему хотелось чего-то особенного. Было жутко стыдно и страшно полусидеть-полулежать именно так, став абсолютно беззащитным перед другим человеком. Но было и в этом что-то щемяще важное, будто они с Каору перешли на какой-то новый уровень доверия. Точнее, сам Тошия перешел на новый уровень доверия своему любовнику, который, не теряя времени зря, стал ласкать раскрытую влажную дырочку пальцами. Тошии не было нужды утаивать стоны, поэтому он ничуть не стеснялся, когда тишину прорезало очередное длинное «Аааах». В ответ басист слышал тяжелое дыхание Каору и его тихие смешки. Ласки быстро прекратились, и, хорошенько примостившись у входа Тошии, Каору резко в него вошел. Тотчи, вцепившись пальцами в и без того мятую простынь, уткнулся лбом в подушку. На какую-то долю секунды его оглушил собственный крик. Затем еще один, и еще… Боль вперемешку с наслаждением оказали на него такой эффект, что он сам стал подмахивать бедрами, ощущая на них цепкие пальцы Каору. Тошии казалось, что любовник вставил ему чуть ли не по самые гланды, так глубоко он ощущал внутри себя его член. В ответ на грубые рваные толчки басист сжимал чужой орган мышцами, пока, наконец, не добился взаимного стона. В этот момент рука Каору схватилась за член Тошии, и для басиста это стало последней каплей. Громко застонав, он кончил в горячую ладонь, и еще долго его обмякший член сочился спермой, стекающей вязкими каплями по руке Каору и затем на простынь. Каору не сильно отстал. После оргазма любовника он еще ожесточеннее принялся вдалбливаться в любимое тело, с готовностью принимающего его до самого основания. Некоторое время в комнате слышалось лишь смешанное дыхание двух мужчин, да шлепки налитых от возбуждения яичек об упругий зад басиста. И через мгновение Каору тоже кончил в Тошию, заливая его нутро горячей спермой. Ощутив в себе долгожданное тепло, Тошия блаженно улыбнулся. Каору так редко брал его без презерватива, лишая вот этого невыносимо сладкого ощущения полного единства… Аккуратно выйдя из тела любовника, Каору повалился на постель, привлекая к себе Тошию. Воздух вокруг, казалось, плавился. Было душно, жарко, мокро, но и Каору, и Тошии сейчас было так необходимо это ласковое объятие, что обоим было плевать на неудобства. Грудь обоих мужчин вздымалась и опускалась с неимоверной скоростью, на лицах играли улыбки. Немного полежав на спине, Тошия еще ближе подполз к Каору и, прикрыв глаза, положил ему голову на грудь. Тот, даже не задумываясь, обнял Тошию одной рукой.
***
Они долго лежали в обнимку, слушая дыхание друг друга. Нарушать уютную тишину не хотелось, но Каору не смог сдержаться. Поглаживая Тошию по волосам, он спросил, не скрывая своего изумления:
- Тошия? Какого черта на тебя нашло?
Ресницы Тошии затрепетали, щекоча кожу Каору. Басист лениво приоткрыл один глаз и насмешливо-смущенно глянул на своего парня.
- Ну… Я подумал, ты не будешь возражать против… легкого разнообразия в нашей сексуальной жизни, м?
- Легкого? – Каору шумно выдохнул, не зная толком, что сказать. – Ничего себе, легкого. Да это лучший секс за все время, что мы встречаемся.
Тошия приподнял голову, обиженно надув губки.
- Чего?- не понял Каору.
- Я ожидал других слов. Что-то вроде «это был лучший секс за всю мою жизнь!», - рассмеялся басист, и Каору с облегчением понял, что обида была шутливой. Он взъерошил Тошии волосы, а когда тот лег обратно, снова спросил:
- И как тебе такое в голову пришло? Кстати… Может, снимешь наручники?
- Ключ в первом ящике в тумбочке, - пробормотал Тошия и неохотно поднялся, чтобы дать Каору возможность вытащить из указанного места маленький серебряный ключик. Тихо щелкнул замок, и Тошия, потирая запястья, сунул наручники вместе с ключом обратно, после чего нетерпеливо прижался к Каору.
- Тебе понравилось?
- Да, - не стал врать гитарист. – Но не думай, что наказание тебя минует так просто.
- Что?! Но Каору… - Тотчи состроил жалобную моську, да только на Каору она все равно не действовала.
- Мало того, из-за тебя репетицию отменили. Так еще и меня волноваться заставил. Так что… В следующую среду готовься к тому, что я снова тебя хорошенько отдеру.
- Оу... – Тошия даже покраснел слегка.
- Ребятам тоже влетит за то, что так нагло врали.
- Да не трогай ты их… Накажи лучше меня вместо них, - улыбнувшись, Тошия потянулся за поцелуем. На короткий миг воцарилась тишина, затем басист что-то пробурчал себе под нос, поудобнее устроился рядом с Каору и, уткнувшись носом ему в шею, тихонько засопел. Каору прикрыл глаза, не скрывая торжествующей улыбки. Да уж, пришлось потратить нервы, чтобы все это организовать. Мало того, почти две недели толком не разговаривал с Тошией, так еще ведь неделю целую прожил без секса. А сколько возни было с Даем, чтобы тот додумался все правильно сказать…. «Ну, это того стоило», довольно подумал Каору, поглаживая Тошию по спине. Он уже предвкушал все радости следующей среды.

back