Я сосредоточенно хмурился, с недоумением поглядывая на телефонную трубку у себя в руке. Короткие гудки сливались воедино, и я пытался дать хоть какое-то объяснение тому, что разговор всколыхнул во мне нежность давно ушедших дней. Я должен был чувствовать себя уязвленным. Я должен был быть сердит. В конце концов, я должен был сказать ему, что все не так страшно, но он повесил трубку, едва я успел выдохнуть. Сидевший напротив меня Хисаши томно выкуривал третью сигарету подряд. Я, по-прежнему находясь в некой прострации, молча нащупал свободной рукой подушку у себя под боком и запустил ею в дорогого друга. Подушка, как и ожидалось, выбила сигарету изо рта Имая, задымилась и частично превратилась в пепел. Несчастный шелк. «Дорогой друг», завопив не своим голосом, вскочил с ногами на диван, матерясь на все лады. Прочему-то меня ничуть не тронуло, что половина произнесенных ругательств были мне неизвестны и были обращены ко мне лично. Я зло посмотрел на Хису, поджав губы. Я гордился своим фирменным взглядом, его чудесной пронзительностью, заставляющей Хису каждый раз закрывать рот в нужный момент. Когда Хиса вернулся на место с видом полного безразличия, я понял причину его воплей: недокуренная сигарета, так нагло сжегшая дорогущую подушку, обожгла несчастному Хисе колено. Я состроил виноватое выражение лица.
- Прости.
- Иди нах*й, - улыбнувшись, приторным голосом произнес Хиса. В этом был весь Имай: только он мог послать в места не столь отдаленные с такой неподдельной любовью и нежностью. Я скривился и, наконец, выключил телефон, оборвав гудок на середине.
- Что он сказал? – как бы невзначай поинтересовался Хисаши. На самом деле ему всегда жутко интересно, с кем и о чем я разговариваю по телефону. До сих пор интересно. Эти отголоски ревности греют мне душу, но я не намерен раскрывать карты так быстро. Я печально вздохнул, уронил голову на диван и потянулся подобно коту, царапая ногтями покрывало.
- Сколько раз тебе говорить, бросай курить. Я бросил, и ты сможешь, - решил я увести разговор в сторону от темы недавнего звонка, но не тут-то было. С той чувствительной грацией, которой обладал лишь он, Хисаши поднялся с места. Я смотрел на него, не отрывая глаз. Мне нравились его пластичность и четкие линии субтильного тела. Он был похож на куклу. И я обожал его кукольность, не в силах променять ее ни на что другое. Почти что шедевр злого гения, может быть, незаконченный, но от этого не менее любимый. Хиса был полон той удивительной красоты, которую обычно называют «изюминкой». Но для меня он был Богом, и его божественность проявлялась даже в мелочах. Я мог бы сравнить струны гитар, порванные им, со струнами души. Я мог бы сказать, что от его голоса в груди начинает трепетать и щемить. Дрожь, которую вызывают его прикосновения, сравнимы, наверное, лишь с землетрясением, и никак не меньше. Иногда мне казалось, что в Хисе собрано все идеальное от человека. Но я никогда бы не позволил узнать ему о своих мыслях. Поэтому я равнодушно перевел взгляд с гибкого тела друга на золотистый торшер, от которого по комнате разливался теплый оранжевый свет. Хиса тем временем уселся в моих ногах в позе лотоса, и вопросительно вскинул бровь, пародируя мой собственный жест. Я ответил неоднозначным хмыканьем.
- Так, что он сказал? – тихо переспросил Хиса, едва шевеля губами. Не потому, что хотел меня соблазнить, а просто потому, что по-другому не умел.
- Он сказал, что он – гей, - хладнокровно произнес я, а через долю секунды вскочил на ноги, с размаху опустился на диван, слегка на нем подскочив и, скрестив руки на груди, повернулся к Хисе. – Нет, ты представляешь?! Как он сказал! «Отец, я, наверное, гей». И бросил трубку, словно школьница, признавшаяся своему однокласснику в любви по телефону. Я даже сказать ничего не успел.
В тот момент моему возмущению не было предела. Я был возмущен тем, что вспомнил прошлое вместо того, чтобы заботиться о настоящем. Хисаши возвел глаза к небу.
- Почему он так решил? – задал Имай вполне логичный вопрос. Я слегка растерялся, беглым взглядом осматривая знакомую комнату.
- Без понятия, - вздохнул я, немного успокаиваясь. Надо было отвлечься от навязчивых мыслей, так нагло воспользовавшихся моментом и забредшим в мою шальную голову. Только бы не вспоминать. Слишком живо вставали перед глазами картины давно забытых дней. Хотя, был ли я уверен, что забытых? Я не смог не посмотреть на Хисаши изучающим взглядом. Тот почувствовал мой взгляд, словно прикосновение и повернул ко мне голову со взлохмаченными волосами.
- Не переживай. Ты был таким же идиотом в этом возрасте. Стоило тебе засмотреться на парня, начинал вопить «Я - гей!», « Это не лечится!», «Хиса, что со мной не так? Хиса, я нормальный?».
Мои губы сами расползлись в улыбке. Я ощутил легкое волнение, будто бы и правда был тем двадцатилетнем пареньком, который так сильно переживал из-за такой мелочи.
- Я помню, что я тебе ответил на этот вопрос.
Я поднял глаза и уставился на Хису. Он смотрел куда-то в сторону, а его пальцы теребили очередную сигарету, на которую я уже не обращал никакого внимания. Я смотрел на его губы. Пухлые, слегка подрагивающие, приоткрытые, и внутри что-то нестерпимо дрожало и взрывалось. Теплая истома, почти забытая, но такая родная, заполнила мое тело до краев. Мне так хотелось, чтобы Хисаши прямо сейчас, в эту же секунду, обернулся и посмотрел на меня, что, наверное, попросил его сделать это вслух. Иначе как объяснить тот факт, что его взгляд незамедлительно скользнул по моему лицу? Заинтересованно. Выжидающе. Испуганно.
- А ты помнишь?
Я медленно облизал пересохшие губы, хаотично пытаясь собрать разбежавшиеся в самый неподходящий момент мысли. Хиса ждал. И я, поддаваясь его гипнотизирующему взгляду, слегка кивнул.
***
- Ты опять? – вздохнул я печально, сдерживая желание надавать Атсуши по шапке. Или, хотя бы, дать этому придурку подзатыльник. Но нет. Обидеться ведь. Слишком уж он нежный. Слишком хрупкий. Слишком…
- А? Я не… Я задумался, - покраснев, ответил Атсуши, стремительно отводя взгляд от стоящего в стороне незнакомого нам обоим парня. Я не удержался от многозначительного «хм». Атсуши покраснел еще сильнее и, смеясь, ткнул меня в бок. Его красивые ладони с длинными пальцами моментально оказались у меня под футболкой, холодя кожу. Он тут же начал меня щекотать, заставляя истерично хохотать и выкручиваться всем телом, пытаясь избавиться от чужих рук.
- Прекрати Ат-тян, - задыхаясь, молил я, согнувшись в три погибели. Атсуши, кажется, сжалился надо мной, и я с невообразимым облегчением почувствовал, что его руки, наконец, исчезли из-под футболки. С недовольным видом отряхнув одежду, я стрельнул глазами в сторону друга, хитро улыбаясь. Атсуши казался ужасно смущенным.
- Он тебе понравился, - хихикнул я. Атсуши поджал пухлые губы, скрестив руки на груди подобно маленькому капризному ребенку.
- С чего бы это? Мне нравятся девушки.
- Нет-нет, ты просто пожирал его глазами! – не успокоился я. А Атсуши в отместку снова принялся меня щекотать, скользя подушечками пальцев по моим ребрам и приговаривая, что он не гей и готов поклясться мне в этом….
Я помнил этот разговор, произошедший каких-то пару месяцев назад. А сейчас прекрасный Атсуши с заплаканными глазами и растрепанными длинными волосами сидел на полу моей комнаты, положив руки на кресло и уткнувшись в них головой. Его спина дрожала, изо рта то и дело вырывались хриплые рыдания, и сам он был похож на падшего ангела. Или на шлюху с размазанной по лицу косметикой. Я так и не определился, выкуривая третью подряд сигарету и не сводя с друга глаз. Он был хорошо в своих страданиях. Чертовски красив и чертовски соблазнителен. Когда он поднял голову и посмотрел на меня своими бездонными глубокими глазами, во мне что-то перевернулось. Я тонул в необъяснимой нежности по отношению к этому человеку.
- Я ненормальный, - рыдал Атсуши, всхлипывая и задыхаясь. – Я не… Ууу…
Я вздохнул, с сожалением глядя на друга. Хорош. Слишком хорош для такого, как Араки. И с чего бы это Араки продолжать общение с Ат-тяном после того, как тот занял его место? Расстались ведь непримиримыми врагами. Едва расцепили… Я затянулся. Действительно хорош. Но когда улыбается, еще чудеснее.
- Я не хотел, - продолжал каяться Атсуши, словно ему было важно, чтобы об этом узнал именно я. С другой стороны, а к кому он еще придет с таким? – Это само получилось. Просто… Он на меня так посмотрел….
Я прикрыл глаза. Идиот. Устраивать истерику из-за какого-то поцелуя.
- …а он меня ударил… и… шлюхой назвал….
Я подавился дымом. Почему-то стало обидно. Я-то ведь ничего такого не имел ввиду. Если бы он меня поцеловал, я бы шлюхой его называть не стал. Не заставил бы его плакать. Я пообещал себе разобраться с Араки. Кажется, он нажил себе еще одного врага. Атсуши тем временем продолжал убиваться, и мне это порядком надоело. Потушив сигарету, я подошел к Сакураю и опустился на колени рядом с ним, подцепил его лицо пальцами и развернул к себе. Как готично. Потекшая тушь, искусанные до крови губы. Восхитительный маленький дьяволенок, который обещает стать в будущем настоящим дьяволом. Сколько сердце он разбил? Сколько сердец он еще разобьет? Неважно. Я не позволю ему быть чьим-то.
- Хиса, что со мной не так? Хиса, я нормальный? – спросил он тихо, будто боялся услышать ответ. Я покачал головой, вздохнул, приблизился губами к его уху.
- Просто Араки не понимает. Ты нормальный, Атсуши, честное слово.
Больше я ничего не сказал и не позволил сказать Атсуши. Я аккуратно мазнул губами по его нежной как шелк щеке и, добравшись до его губ, впился в них поцелуем. Я притянул Атсуши к себе, обняв его за плечи, прижимаясь к его груди своей собственной, слыша, как бешено стучит его сердце, как сбивается его дыхание. Он цеплялся за меня руками, словно за спасательный круг, откидывал назад голову, открывая больший доступ к шее, которую я незамедлительно начал облизывать и покусывать.
- Хиса… - с намеком на просьбу прошептал Атсуши. Я улыбнулся. Мой. Весь мой. Мне не стоило особого труда уложить его на пол, оголив одно плечо, такое светлое, аккуратное. Мой язык изучал каждый новый участок его тела, и я не мог не ощутить всепоглощающую радость. Такой нежный, такой красивый Атсуши, задыхающийся подо мной от.. От чего? Я оторвался от его плеча и поднял глаза.
- Эй.
Атсуши, вздрогнув, ответил мне испуганным взглядом. Попытался выбраться из-под меня, но я прижал его к полу и, заведя его руки за голову, вплотную приблизил к нему свое лицо.
- Тебе это надо?
- А?
И такой наивный непонимающий взгляд, что я почувствовал себя педофилом.
- Тебе это надо, говорю? Я хочу тебя, честное слово, хочу. Не из-за Араки, а потому что именно ты. Но если тебе надо просто убедиться…. Тебе это точно надо?
И Атсуши, о, чудо, понял все. Его глаза заблестели, а улыбка, которая могла свести любого с ума, сейчас была адресована только мне. Он запустил ладонь в мои волосы, притягивая меня к себе, и целовал, целовал, целовал меня, пока у нас у обоих не закончился воздух в легких. Наверное, у меня был до безобразия счастливый вид, раз Атсуши так весело рассмеялся.
- Отнеси меня в спальню, - потребовал он. Я бы возмутился, будь у меня желание сопротивляться этой чарующей невинной развратности. Атсуши был воистину необычным человеком, объединяя в себе совершенно противоположные качества. Я был ласков. Черные как смоль волосы Атсуши рассыпались у меня по груди, когда он уткнулся носом мне в шею, игриво лизнув языком кожу. Я хотел его. И он был не против.
***
Я облизнул губы. Помнил. Да-да-да. Такое я вряд ли когда-нибудь забуду. Такое не забывается, потому что он – лучший, и мне несказанно с ним повезло. Имай улыбался, его взгляд гипнотизировал.
- Помню, - нашел я в себе силы отозваться. Голос был почему-то хриплым. Что за человек. Даже спустя столько лет он действует на меня как наркотик, как алкоголь. Его страсть обжигает даже сейчас.
- Тебе понравился мой ответ? – он почти шептал, медленно, но верно приближаясь ко мне, придвигаясь поближе. Спустя пару мгновений он уже почти лежал на мне, придавив к дивану и обжигая дыханием мое лицо. Я был удивлен тем, что мое сердце еще не остановилось, а продолжает как ни в чем ни бывало биться.
- Да, - выдохнул я томно. Хочу. Хочу. Тогда хотел, и сейчас хочу. Невозможно не хотеть этого человека. Невозможно не любить этого человека. Его губы были так близко. Мы не были вместе слишком давно. Он был напорист, но я ждал его действий и с готовностью приоткрыл губы навстречу его языку. Мои руки жадно гладили его спину и плечи. Я помнил тепло его тела. Я все-таки помнил.
***
Да, в моей комнате был бардак. Да, моя постель была разобрана, но нам это было только на руку. Я уложил Атсуши на кровать и, не теряя времени, уселся сверху, ласково проводя рукой по его волосам, пропуская шелковые пряди сквозь пальцы. Первая волна страсти уже прошла, я видел это по смущенному взгляду Атсуши, по румянцу на его щеках, по дрожащим тонким пальцам. Теперь Атсуши боялся. Своего желания, моего согласия, того, что должно произойти сейчас, какого-то нового этапа в нашей жизни. Мне не хотелось, чтобы происходящее осталось в Атсуши смазанным пятном, пропитанным страхом. Тем естественным страхом первой близости, которую испытывал каждый из нас. Я клюнул Атсуши в щеку. Совсем по-дружески, почти по-матерински, пытаясь успокоить его разбушевавшиеся нервы. Атсуши ответил мне тихим хихиканьем. Он медленно стянул с себя с водолазку, аккуратно укладывая ее на полу у кровати. Возникало ощущение, что он тянул время, но я его не торопил. Я его понимал. Я знал, что сейчас в его голове крутятся сотни мыслей и вопросов. Каков он – секс с мужчиной? А стоит ли? Как мы будем общаться после? А вдруг кто-нибудь узнает? Все эти вопросы и я задавал себе, года три назад, когда впервые оказался в постели с парнем. Но первый опыт оказался не самым удачным. Для Атсуши я хотел большего. Он заслуживал большего. Тем более от меня.
- Эй.. Хиса…
Голос Ат-тяна дрожал. Я вздохнул, притянул его за руку и повалил на кровать, заливаясь смехом. Самое лучшее – это естественность. Атсуши, как и ожидалось, не выдержал и улыбнулся в ответ своей потрясающей мягкой улыбкой. Я вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком на всей земле. Мне улыбался ангел. Я улегся на Атсуши сверху, упираясь руками в кровать по обе стороны от головы Сакурая, и внимательно на него посмотрел.
- Ну?
Атсуши отвел глаза.
- Больно будет?
Лицо Атсуши прикрывала длинная черная прядь, и я нетерпеливо заправил ее за ухо Ат-тяна. Для меня было важным видеть сейчас его глаза. Пронзительные, бесконечно глубокие и манящий, искушающие окунуться в черный водоворот.
- Немного. Но потом будет хорошо. Очень хорошо. Я тебе обещаю.
И я без какой-либо настойчивости накрыл губы Атсуши своими, а через пару мгновений мы целовались как сумасшедшие, оставляя красные следы на губах и вокруг них, тяжело дыша и стягивая друг с друга ненужную сейчас одежду. Быстрее, скорее… О чем я думал в тот миг? Наверное, о том, что не мешало бы притормозить, но я так хотел, так давно хотел его, что его ответная реакция была самым лучшим подарком. Он тоже хочет. Простая истина, опаляющая нервы. Сердце екало каждый раз, когда Атсуши несмело и как бы невзначай касался меня. Я же водил по его обнаженному телу ладонями, пытаясь как можно ярче и подробнее запомнить приятное ощущение теплых мышц под пальцами. Стучащее сердце. Срывающееся дыхание. Прикрытые глаза, смотрящие слегка исподлобья. В голове – пронзительная пустота. Вокруг – блаженная тишина. Рядом – он. Шорох мятой постели. Цепляющиеся за простынь пальцы. Вздымающаяся грудь. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Протяжный стон, когда я, как можно сильнее растянув его, вхожу в Атсуши, пристально следя за каждым его движением. И ничто не ускользнет от меня. Он прикусил губу и зажмурился. Задержал дыхание. А внутри него так, черт возьми, влажно и тесно, что мне хочется трахнуть его грубо и жестко, кончить прямо в него, дать кончить ему и смотреть, как он бьется в сладостных судорогах. Но не сейчас. Когда-нибудь… Но вот он расслабляется, и я осторожно проталкиваюсь внутрь, чувствуя, как мой член обхватывает горячая плоть. В тишине раздается скрип моих зубов. Пытаюсь сдержаться, но боги видят, каких сил мне это дается. Атсуши всегда лучший. Во всем. Неудивительно, что секс не стал исключением. «А ведь это его первый раз с парнем», мелькает у меня в голове. И мне еще больше не хочется кому-то отдавать моего прекрасно Ат-тяна. Его не заслуживает никто. Даже я.
Он кончает, громко выкрикивая мое имя и впиваясь длинными ногтями в мою скользкую от пота спину. Я уверен, что останутся следы, но я не против. Лишь бы они были не единственным, что будет напоминать нам о сегодняшнем вечере. И я готов молиться, чтобы это было так, хотя не верю ни в каких богов.
***
Он целует меня. Жадно. Нетерпеливо. Заставляет меня приподняться и обхватываем меня своими худыми руками. Я оказываюсь в его объятиях, и чувствую, как обжигающее необузданное желание вдруг пропадает. Так же неожиданно, как и появилось. Мне не надо, чтобы он срывал с меня одежду. Не надо его развратных поцелуев. И признаний не нужно. Мне нужен просто он. Просто такой, какой он есть. Остальное мы уже прошли. Хиса тоже, кажется, приходит в себя. Его объятия становятся крепче, но нежнее. Он гладит меня по волосам, как в старые добрые времена, и я опять ощущаю себя двадцатилетнем пареньком, вся жизнь которого крутилась и крутится вокруг этого невероятного человека.
- Хиса, я…
И ни слова больше. Он дышит медленно и равномерно. Я вдруг замечаю, что наши сердца бьются в унисон. Надо же. Я думал, такое бывает только в сказках про любовь.
- Я тоже.
Голос у Хисы мягкий и тихий, завораживающий своими бархатными нотками. Я тону в его объятиях, как маленькая девочка в объятиях своей первой любви. Первой. И последней. Потому что таких, как он больше нет. А других мне и не нужно. Мы проверены временем. Мы проверены предательствами и изменами. И ссорами тоже проверены. Между нами было все. И ненависть, и обожание, и покровительство. Но одно остается неизменным. И слава богу. Не люблю я кардинальные перемены. Старею, наверное. Но главное, что вместе с ним.
- Спасибо.

back