Кота распахнул дверь гостиной и остановился в проходе. Кирито медленно и лениво прервал поцелуй с Такой и посмотрел на младшего брата.
- Тебя родители не учили стучаться? - спокойно спросил он.
- А по-твоему это подходящее место для занятий «этим»? – брезгливо бросил Кота и еле заметно кивнул на Таку.
Расценив спокойный и застывший взгляд брата, как вызов, он прошёл внутрь комнаты и сел в кожаное кресло, подперев щёку кулаком. Кирито чуть повернул голову и встретился с презрительным взглядом брата. Еле заметно улыбнувшись своим мыслям, он вернулся к молчаливому Таке, томно смотря ему в глаза. Така, в свою очередь, придвинул любовника ближе к себе и так же сексуально ответил на взгляд. Некоторое время они играли глазами, о чём-то неслышно беседуя, рассуждая, невидимо целуясь и занимаясь любовью. Накалённую рядом с ними тишину прервал Кота.
- Шинья, тебе звонил менеджер.
Старший брат прикоснулся губами к шее любовника, проигнорировав фразу Коты.
- Ты меня слышал? – как-то металлически холодно спросил он.
Кирито поднялся с дивана, покидая Таку, и подошёл к сидящему в кресле брату. Упёрся в ручки кресла и навис над ним, заглядывая в глаза.
- Почему же он не позвонил мне на мобильный или не позвал к телефону? И зачем ему звонить, когда я предупредил, что еду на выходные навестить родителей?
Кота молчал, не то обиженно, не то презрительно буравя брата взглядом из-под бровей.
- Така, сладкий, не мог бы ты…?
Така лениво потянулся на диване, и чуть бодрее встал. Бросив странный взгляд, сочетающийся исключительно с надменной улыбкой, вышел из гостиной. Кирито обернулся, глядя ему вслед, затем вернулся к разговору с братом.
- Тебе не кажется, что ревновать аники к его друзьям в таком возрасте выглядит, по меньшей мере, странно?
Кота фыркнул.
- Что-то он далеко не похож на «друга».
- Ты не отрицаешь ревности, Кота. – Кирито перешёл на шёпот, словно подсказывая правильный ответ.
Кота замер, судорожно соображая, почему брату удалось так легко загнать его в угол, почему он позволил это и почему так увлёкся порывами эмоций и подвергся гневу. Праведному гневу, как он считал. Кирито терпеливо молчал, внимательно следя за каждым изменением в лице и глазах младшего брата.
- Скажи аники, что тебя терзает? Ты ведь хорошо знаешь, я всё пойму. – Кирито ободряюще улыбнулся и вскинул брови.
Такое внезапно милое выражение лица смутило Коту, подогревая гнев с другой его стороны – нежность. Он опустил взгляд и, нахмурив брови, скрестил пальцы на животе. Немного отвернул голову от старшего брата, чувствуя внезапно тяжёлую пустоту в мыслях и вязкое, устойчивое, противоречивое чувство в груди.
- Я не хочу видеть или знать, что ты с ним. – Кота не пожалел впрыснуть в последнее слово яда.
- Почему? – ласково спросил Кирито, поменяв опору с одной ноги на другую.
- Потому что мне это не нравится.
- Мы уже говорили об этом. С кем мне встречаться и кого делать своим любовником – касается только меня одного. И если ты меня не при…
- «…принимаю таким, какой ты есть, то это твои проблемы». Спасибо, знаю…
- …и что-то не договариваешь. – закончил старший брат.
Кота сморщился, ощущая, как пустота в голове не оставляет ему выбора, кроме как признаться в уже известном ему самому факте, потому что на ложь не хватает ни времени, ни сил, ни смелости.
- Я хочу, чтобы ты любил только меня… - нерешительно прошептал Кота, чувствуя себя более, чем неловко.
Кирито коротко засмеялся, скорее даже прыснув смехом, не сдержав внезапную нить эмоции, но тут же осёкся, оставив на лице только улыбку.
- Ты сейчас очень напоминаешь мне Коту из далёкого прошлого. Помнишь, когда ты застал меня с моим приятелем в спальне? В твоих глазах было столько всего, что я почувствовал себя виноватым. Тогда мы сильно поругались и лишь через несколько месяцев после, до меня дошло, в чём было дело. Если бы ты сказал родителям, чем я занимаюсь в своей кровати в их отсутствие, возможно, я думал бы совсем иначе. Но ты упорно молчал, прожигая во мне взглядом дыры. Это был благородный поступок брата или эгоистичный вызов влюблённого мальчишки? – спросил я себя, наблюдая, как ты перебираешь только что выученные аккорды на моей гитаре.
Младший брат заметно чаще стал дышать, приходя в ужас от того, что его раскусили много раньше, чем он сам смог до этого додуматься.
- Если я не прав, то назови причину, по которой ты умолчал родителям о моей похоти?
Отбрыкиваться от прошлого, когда всё, ради чего ты жил и что боготворил, стоит перед тобой, как-то не благородно.
- Я любил аники, и мне не зачем было его предавать, даже зная, что то, чем он занимался, не правильно.
- Раз ты так честен и мы говорим откровенно, то объясни заодно причину, почему тебя так раздражает Така? Тоже детская ревность?
Кота поднял взгляд и с какой-то нехарактерной для него дикостью посмотрел брату в глаза.
- Что в нём такого, чего нет у меня? Чем он лучше? Я знаю, что это не правильно, задавать такие вопросы себе и тем более тебе, но я ничего не могу с собой поделать. Это как наваждение с 13 лет – оно ходит за мной по пятам и отпускает только во сне и за просмотром телевизора. Все мои мысли уверенно приходят к той точке, откуда они однажды начались – к тебе. Я почти успокоился, убедив себя, что все мысли и чувства уйдут со временем, если ты будешь как можно дальше. Но ты тут же звонишь и предлагаешь играть в одной группе. Разве я мог отказать аники? Разве бы я смог сказать тебе «нет»?..
Кирито задумчиво рассматривал лицо младшего брата, который взволнованно и сбивчиво пытался ответить на его вопрос. Кота закончил риторическим вопросом, обращённым скорее к себе, нежели к аники, судорожно выдохнул и уставился куда-то в грудь Кирито, не видя ничего.
- Ты чувствуешь себя виноватым передо мной? – в полголоса спросил старший брат, подтянув штанины и сев на корточки напротив него.
Кота с лёгким недоверием перевёл взгляд на брата, ощущая себя не в своей тарелке – он уже очень давно не маленький Кота, с которым можно было разговаривать подобным тоном или в такой манере.
Он качнул головой, оглядывая угловатые предметы в комнате, снова и снова спотыкаясь об аники.
- Тебе нечего стыдиться, слышишь? – Кирито положил руки ему на колено и внешнюю сторону бедра, – Ты любишь меня, я люблю тебя – в этом нет ничего неправильного, верно, Кота…? – он успокоительно поглаживал брата, словно в подтверждение своих слов и их укрепления в нём, - Не скрывай от меня впредь ничего, хорошо? Ты ведь понимаешь, что твой брат всё равно узнает.
Он протянул руку к его лицу и погладил по щеке, улыбнувшись притуплённому взгляду Коты.
- Да, Шин… - прошептал младший и жалобно посмотрел на губы брата, которые вечно казались недостижимыми и райски сладкими.
Поддаваясь желанию, открытости Кирито перед ним и самим собой, он медленно оттолкнулся от спинки кресла и прикоснулся к его щеке. Шинья чуть прикрыл глаза, его ресницы трепетали. Кота тёплыми прикосновениями подобрался к губам брата. Затаив дыхание прикоснулся к самому уголку.
Кирито отстранился и провёл рукой по волосам младшего брата, поглаживая большим пальцем щеку.
- Ты же больше ничего не хочешь мне сказать?
Он легко встал, возвысившись над братом, и улыбнулся. Кота отрицательно покачал головой, сдерживая внезапное желание к брату.
- Тогда, я пойду.
И бесстыдно сексуально вышел из гостиной, направляясь в свою комнату на втором этаже.
Кота некоторое время ещё приходил в себя от нереальной близости с самым дорогим и, как не парадоксально, близким ему человеком. Закрыв лицо ладонями, глубоко вздохнул. Он чётко понимал, что соврал, потому что не сказал главного – чего хочет.
Поднимаясь по лестнице, он обдумывал, как мягче преподнести брату такие грязные мысли и желания, ведь это хуже, чем любая другая возможная связь между мужчинами. Подойдя к старой комнате Шиньи, Кота замер. Нерешительно приоткрыв дверь, он не может совладать с собой, чтобы сделать шаг вперёд или уйти прочь. Он стоит неподвижно, как каменное изваяние, наблюдая за обнажающимися телами двоих любовников.
Когда Кирито заметил брата, совершенно не скрывающего своё присутствие, то вовсе не постыдился и не отвёл взгляда, скорее наоборот. Ловил каждое изменение в его выражении лица, как делал при их разговоре, словно читая мысли; дышал в унисон; двигал руками так, словно это была песня, которую можно посвятить, отдавая ей себя без остатка, отдаваясь посвящением в уста и слух другого. Он обхватил руками ягодицы Таки, полностью вбирая в рот твердый член, а взгляд по-прежнему оставался на брате. Така запрокинул голову, морщась от получаемого наслаждения, глубоко и горячо дыша. Его руки упирались за спиной в письменный стол. Он закусил губу, затем заметил жадный и полный знакомого чувства взгляд. Посмотрел на Коту в дверях и с особым наслаждением расплылся в ухмылке, словно понимая то, чего не мог понять никто другой. Ласки языком и губами закончились, но Така вовсе не возражал, зная, что за этим последует его очередь. Он развернул любовника к себе спиной, Кирито упёрся руками всё в тот же стол, продолжая общаться с братом. Така прильнул к нему сзади, поглаживая мягкую кожу, татуировки, овладевая твёрдым членом, властно лаская его рукой.
Кота часто задышал, видя совершенно иную картину, о чём догадывался Така и знал Шинья. Последний поджал губы, чувствуя, как в него входит любовник, аккуратно, с особой нежностью и страстью, как бывает единожды. Хотя, на самом деле, это и был первый раз - он занимался любовью со своим братом - ласкал его, целовал и чувствовал в себе.
Така кончил в любовника и прильнул всем телом, Кирито содрогнулся, позволив себе выдох, с каким отпускают душу из тела. Кота в два шага добрался до ванной комнаты и, падая на колени, кончил после нескольких движений в штанах.
Дверь приоткрылась, следом зашёл его любимый аники, обнажённый и прекрасно грязный одновременно. Он взял лицо брата в руки и, томно заглянув в глаза, произнёс:
- Никогда не лги мне, Кота…

back