Love Letter
Глава 1.
Отчаяние.
«Как мне жить без тебя, Атсуши Сакураи? Без твоих глаз, губ, дыхания, стройного тела, твоего голоса, который заставляет дрожать душу?
Как мне жить без тебя? Ведь ты и есть сама моя жизнь!» – сердце Хисаши Имаи обливалось кровью, но ни единым даже самым малейшим жестом он не показывал, как плачет и рвётся на куски его душа. Маска спокойствия и холодного безразличия застыла на лице Хисаши, и только уголки губ слегка подрагивали, когда Атсуши Сакураи, забывшись, подходил слишком к нему близко.
В группе уже несколько дней царило мрачное настроение – все видели, что между солистом и лид-гитаристом что-то произошло, но боялись вмешиваться, ибо казалось, что само пространство между этими двумя было наэлектризовано до такой степени, что разве что только божественное провидение, желая уберечь людей от беды, не позволяло возникать бешеным разрядам молний.
Репетиции между тем шли своим чередом, работу группа останавливать не собиралась, потому что ссоры ссорами, а кушать хочется всегда.
Вот и сегодня все (и даже строго в назначенный час) собрались в репетиционном зале.
Первым как всегда пришёл Хидэ, за ним с белокаменным лицом появился Хисаши, сразу расчехлил гитару, скинул кроссовки и уселся на подушке, бережно положив на скрещенные по-турецки ноги любимый инструмент и задумчиво глядя в окно.
Чуткий Хидэхико, не терпевший подобной атмосферы, попытался было заговорить с Хисаши, но наткнувшись на колючий взгляд, красноречиво говорящий: «Нет, Хидэ, не стоит тебе затрагивать эту тему!», - растерянно тряхнул головой и отошёл.
Хидэхико уже решил было отправиться за сигаретами, потому что оставаться в одном помещении с заледенело молчащим Хисаши Имаи было просто невыносимо, но тут как журчание горного ручейка послышался смех Ютаки и весёлый голос Толла.
Братья внесли в стылый воздух комнаты атмосферу непринуждённости, и как то само собой разумелось, что они всегда разряжали накопившееся напряжение.
Толл сразу полез за установку и начал потихоньку драммить; Юта, не переставая что-то весёлое рассказывал. И лишь иногда при взгляде на застывшего как изваяние Хисаши, по непроницаемому индейскому лицу старшего брата и в радостных глазах младшего мелькала какая-то сумрачная тень.
На лестнице послышались быстрые шаги, все переглянулись и притихли, глядя на Имаи, который вздрогнул и побледнел казалось более обычного. В комнату влетел Сакураи: «Привет, глядите-ка я даже не опоздал сегодня», - широко и белозубо улыбнулся, - «А где, Хиса?» Хидехико движением подбородка и глазами указал на угол. Улыбка Ачана угасла, он медленно повернулся и посмотрел на свою невыносимую боль и укор, сидевший неподвижно в углу. Группа с удивлением отметила как согнулись плечи Атсу, и как глухо зазвучал его голос: «Хисаши…» Он сделал несколько шагов по направлению к лид-гитаристу, но тот вскинул глаза, устремлённые до этого в пол, на Ачана, и тот, как бы
наткнувшись на незримую преграду, остановился, буркнув себе под нос: «Ну вроде на сегодня с приветствиями покончено, пора и делом заниматься»
Хисаши едва усмехнулся уголками губ и кивнул головой, сразу склонившись над гитарой.
Ребята разбрелись по своим местам, Сакураи взял микрофон и развернулся в сторону Хисаши, сверля его чёрными глазами в упор и давая понять, что петь он сегодня (как впрочем и всегда), будет только для Имаи.
Для ребят не были секретом их отношения, да и такие чувства скрыть ото всех было бы ой как трудно. Сакураи в лучшие дни сиял, как начищенная медная монета, а радость Имаи не проявлялась так ярко и бурно, но была тем не менее, такой же светлой и заметной. Что-то неуловимое прелестно-кошачье скользило в грациозных жестах лид-гитариста, его плавной походке, волшебных звуках, извлекаемых из гитары, а глаза сияли и говорили всему свету: «Посмотрите, я люблю Атсуши Сакураи, он любит меня и мне плевать на мнение всех». И сейчас невыносимо больно было группе наблюдать не просто размолвку двух лидеров, но ссору двух любящих друг друга человек.
Опять же ни для кого секретом не являлось, что причиной ссоры послужило новое увлечение Сакураи. Женщин у Ачана было великое множество, он успел уже и женатым побывать, и сыну дать жизнь. Но как-то красавицы не вызывали никаких изменений в отношениях влюблённых, и даже женитьба Ачана не помешала им встречаться и творить новые совместные песни. Злые языки поговаривали, что и скоропалительный развод, повлекший разлуку Сакураи с сыном, вызвали не многочисленные измены Атсу с женщинами, якобы имевшими место быть, а долгие и прочные отношения с лид-гитаристом, которые Ромео и Ромео прерывать и не подумали. Но в этот раз похоже всё было по-другому…
«Что поём сначала?», - спросил Толл, обращаясь к Хисаши. Но ответил солист, дерзко и вызывающе вскинув голову: «My funny Valentine». Толл сделал удивлённые глаза, эту песню они исполнять не планировали на грядущем концерте, но так как Хисаши молчал, перечить Сакураи не стал никто.
«Хиса, ты на бэк-вокале, - с нажимом произнёс Атсуши, сверля лид-гитариста яростным взглядом,- так что давай-давай поднимайся и работаем».
В душе Атсуши каждый раз при взгляде на возлюбленного звенела тоненько натянутая до предела струна, готовая лопнуть в любой момент. «Бог мой, ну и идиот же я! Ну как я мог?!» И тут же яростно набрасывался мысленно на Хисаши: «А как он может вот так?! Холодно и отстранённо?! Как будто меня нет… И не было никогда для него…Он никогда меня не любил! Кукла бесчувственная и холодная!» И тут же когтистая лапа сжимала сердце: «Я умру без него…Вот просто умру и всё! Я подойду после репетиции к нему и упаду на колени на глазах у всех, а если он не простит…» Но Сакураи знал, что даже приблизиться к Хисаши ему будет невозможно – как только он рванёт к нему, яростно сверкая очами, на его пути молчаливо вырастет Хидэ или Юта, обнимет за плечи и отведёт к окну со словами: «Не надо сейчас его трогать» А ему останется наблюдать краем глаза за безжизненным бледным личиком с капризными губами-маргаритками, которые Ачан так любил целовать, за дрожащими крыльями бабочек-ресниц и испытывать глухое невыносимое отчаяние.
Хисаши медленно поднялся и, не обуваясь, прямо в белых носках прошёл ко второму микрофону. Cакураи хотел было сказать, чтобы Хиса обулся – ну там пол холодный или не очень чистый, но передумал: «Ну что я, нянька что ли!», - и раздражённо передёрнул плечами.
…Valentine I want you Valentine…
Valentine My funny Valentine…
Сакураи пел, не отрывая взгляда огромных горячих чёрных глаз от Хисаши Имаи, но тот делал вид, что не замечает столь жаркого внимания, пел холодно и отстранённо.
Перед глазами Имаи неотрывно стояла картина, из-за которой в общем-то весь сыр бор и разгорелся: запрокинутое лицо и закушенные губы Атсу, жаркий шёпот: «Я люблю тебя…»
Слова обращённые НЕ к Имаи Хисаши. И надо же было так невовремя толкнуться в эту подсобку! Если б это была просто измена – это всё можно было бы пережить. Но… Снова тот роковой мужчина… И эти слова Ачана…Пусть и сказанные в порыве страсти.
Не в первый раз переходит роковой любовник Имаи дорогу! После их первого разрыва с Атсу по вине этого дьявола – Хисаши оказался на краю гибели. И вот снова! Хиса пожалел, что не может сделать себе сеппуку. О! Как бы это было просто и многое решало! Мысли о смерти и безумии в последнее время постоянно, как чёрные хищные птицы, кружили над головой Имаи…


Глава 2
Насилие.
Сакураи был в отчаянии и дико пьян.
Уже несколько недель его жизнь превратилась в кошмар – будь проклят тот день, когда он встретил того мужчину, тело Ачана не повиновалось ему и жило по каким-то своим отдельным от него законам. Когда он видел рокового красавца – ноги слабели, сердце дрожало, плоть не контролировала себя. Нет, Ачан не любил его, а только хотел. Но страсть была настолько сильной…
И что же это за роковой фест! Надо же было им выступать в одной программе. Ачан старался избежать встречи с ним. – слишком свежи были в памяти воспоминания о Хисаши, находящемся на грани, а Хисаши Атсу любил более всего на свете…
Но Иссэй-демон…
После концерта пока Хиса складывал гитары, к Ачану подошёл бывший любовник… И далее тело не повиновалось контролю мозга. Помня только импульсы наслаждения, даруемые прикосновениями и поцелуями…
Если бы Ачана спросили, что ему удалось пережить самое страшное в жизни – он бы ответил, что это глаза Хисаши Имаи в тот момент, когда он застал их с Иссэем.
Словно небеса раскололись на куски! Лицо Хисаши Имаи приобрело мертвенный оттенок, а из глаз разом ушёл свет. Далее Ачан помнил, как наспех одевшись, он выскочил за Хисой, но того уже нигде не было видно. Домой он так и не вернулся, на репетиции на следующий день его не было. Когда группа перед концертом в известном токийском клубе уже готова была поставить на уши всю полицию города – Хисаши внезапно объявился, ко всеобщему удивлению совершенно трезвый, но бледный и измученный настолько, что краше в гроб кладут.
С тех пор Сакураи не удалось подойти к Хисе ближе, чем на метр, а про то, чтобы переброситься парой слов и речи не было.
Вот и сегодня после репетиции Ютака и Хисаши уехали вместе на такси, а Ачану осталось как всегда только проклинать собственную безбашенность и бешеную сексуальность.
Поздней ночью в голову изрядно выпившего Сакураи пришла «гениальная мысль»: поехать к Хисаши домой (если тот не будет пускать – устроить тарарам пока не откроет), а там будь что будет!
Сказано – сделано, Сакураи всегда был парнем реальным. И вот около 2 ночи он долбился в дверь Хисашиного жилища
*лирическое отступление от автора: «Открывай, Сова, *JМедведь пришёл!»
Надо сказать Имаи был сильно удивлён тем, что Атсуши не выкинул нечто подобное гораздо раньше.
Дверь грозила не выдержать натиск, а соседи вызвать полицию. Хисаши открывать не желал, потому что встречаться с пьяным и разъяренным Ачаном (да и с Атсуши в любом состоянии) в его планы совершенно не входило. Тоскливо в голове билась мысль о том, почему бы всему белому свету не оставить его в покое, а Ачану не убраться ко всем чертям собачьим.
Наконец дверь не выдержала яростного напора и слетела с петель под особенно сильным ударом.
Атсуши ворвался в квартиру и заорал
- Хисаши, скотина ты этакая, какого чёрта ты от меня бегаешь – нам поговорить надо!!!
- Ну и? – прекрасное бледное личико будто излучало свет в темноте прихожей, взгляд тёмных миндалевидных глаз, чуть припухших со сна (или от слёз?) был прям и спокоен.
Атсуши невольно залюбовался им, словно хрупкой красотой камелии. Одновременно с мутных глубин души, подогретая и взбаламученная изрядной порцией алкоголя, поднималась злоба: ну как он может так холодно, равнодушно и спокойно смотреть на своего Ачана, любовника и повелителя в жаркие и сладкие ночи. Помимо воли, туманя мозг, всплывали картины недавнего прошлого: тело Хисаши, покрытое словно утренней росой бисеринками пота, трепещет в руках Ачана, изгибается под яростные поцелуи, с губ срываются уже не стоны – крики, подогревающие и без того находящегося на пределе любовника…
- Значит вот так, да?! Ты меня не знаешь и знать не хочешь?!
- Атсуши (голос -50 по Цельсию), ты пьян в дымину, иди проспись, а потом может я и соблаговолю выслушать твою версию событий. Может я тебя не удовлетворял? (За последнюю фразочку, вырвавшуюся помимо воли, Хиса готов был откусить себе язык: он же собирался быть неприступной глыбой льда, а тут такое проявление эмоций. Не стоило Ачану давать в руки подобный козырь – тот поймёт, что Хиса любит его и воспользуется этим. Мало того, что сердце Имаи уже разбито вдребезги)
- Котёночек, (голос Атсуши приобрёл игривые нотки) да ты похоже всё ещё без ума от меня и ревнуешь?
- Атсуши Сакураи, иди домой и проспись! Нет, я не ревную! Кого мне тут ревновать? Может маленькую потаскушку, стоящую передо мной. Ну, я ж никогда её не любил. Так… Провёл пару ночек…
Хисаши что называется понесло. Перед мысленным взором словно выхваченные фотографическими вспышками пронеслись картины интимной сцены в подсобке. Хисаши едва сдержался, чтобы не ударить Атсу («Давайте ещё подерёмся, а потом мириться в постели будем»)
Сердце Атсуши оборвалось куда-то в пол, самое страшное было произнесено – Имаи никогда его не любил. После смерти матери самым дорогим человеком на свете для него был Хисаши. И Сакураи никогда не был до конца уверен в его чувствах – слишком редко Хиса давал волю эмоциям. На измену с Иссэем в 1989 году Атсу толкнуло глупое любопытство – увидеть реакцию Имаи. Когда Хису еле отвадили от наркотиков и нехорошей компании – Сакураи поклялся себе, что больше таким жестоким способом возлюбленного проверять не будет. Но в последнее время у Атсуши вновь возникли сомнения в собственной востребованности для Имаи.
Лид-гитарист чётко и отчётливо по слогам произнёс, повышая градус ссоры
- Ты шлюха, Сакураи! Убирайся, видеть тебя не желаю! И вообще…Нам нужен новый вокалист.
Глаза Ачана опасно сузились.
- Новый вокалист говоришь…Котёночек, так может ты и с ним спать будешь, ты ж у нас неравнодушен к голосистым парням?
Атсуши намекнул на давние минувшие отношения Хисаши с Аракой. Имаи задохнулся от гнева:
- …Может и буду. (усмехнулся нехорошо) Ты ж меня никогда не удовлетворял. Я никогда ничего и не чувствовал в постели с тобой…
Не дослушав до конца, разгневанный Сакураи сшиб Хисаши на пол и яростным поцелуем закрыл рот любовнику. Оторвавшись от губ Хисы (тот попытался его укусить), Сакураи прошипел:
- Сегодня почувствуешь, котёночек, я тебя без смазки отымею…
Схватил сопротивляющегося Имаи на руки и унёс в спальню. Делом двух минут оказалось кинуть добычу на кровать, заломить руки любовнику и скрутить запястья собственным ремнём. Хиса и не сопротивлялся особо, не потому что сам этого хотел (ну в принципе и поэтому тоже), а потому что боялся повредить кисти: руки для лид-гитариста – это всё.
Ачан раздел Хисаши, разделся сам. Хиса закрыл глаза – никак не скрыть теперь собственное возбуждение (О! Как давно я не чувствовал тебя, мой милый). Сакураи усмехнулся:
- Значит ничего не чувствуешь, и я тебя не возбуждаю?
Коленями резко раздвинул бёдра возлюбленного и одним мощным толчком без подготовки ворвался внутрь, остановился, потому что двигаться было просто невозможно из-за резкого сокращения мышц анального кольца. Хисаши даже не ойкнул, только закусил до крови нижнюю губу и распахнул глаза – зрачки резко вширь, аж полыхнуло фиолетовым огнём, и яркая чернота покрылась блестящей пеленой слёз.
- Ну и скотина же я, - на задворках возбуждения промелькнула мысль у Сакураи.
Хрипло дыша, он попробовал двинуться сначала осторожно вперёд-назад, затем сильнее и сильнее, крича от удовольствия, не стесняясь, покрывая поцелуями и укусами плечи, ключицы, шею, скулы, губы Хисаши. Тот по-прежнему молчал, только изгибался тугим луком навстречу движениям любовника, и в расширенных зрачках плавали оранжевые огоньки.
Страсть стала болью, а боль - наслаждением…
Сакураи почувствовал, как Хисаши задрожал, тихонько всхлипнул, втянул воздух сквозь зубы и, наконец, забился-закричал в оргазме, брызгая тёплой спермой на живот любовнику, с последним выдохом простонав
- А-чан…
И этого короткого и интимного: «А-чан», было достаточно для Атсуши, чтобы достигнуть пика наслаждения, и обессилено упасть затем, вздрагивая, задыхаясь и всхлипывая на Хису.
Медленно слизывая слезинки с лица любовника, Атсу шепнул ему на ухо:
- Ты моя сучка, Хисаши Имаи.
«Так вот кто я для тебя, - горько подумал Хиса, - а я просто безумный мужчина… Обезумевший от любви к тебе. Это то чего ты хотел?»


Глава 3
Love Letter.
Хисаши резким движением высвободился из объятий любовника и с непроницаемым лицом отправился в ванную. Атсуши на мгновение прикрыл глаза – внутренняя поверность бёдер Хисы была в крови : «О, господи! Я сволочь! И насильник!»
Но память услужливо подпихивала видение распалённого до предела Хисаши.
«Ты же знаешь, что он немного мазохист, но это ж не повод… Ну как всегда – хотел всё исправить, а получилось – испортил! Ну и что теперь делать? Падать в ноги и объясняться в любви? После такого уж точно не поверит…»
Так терзаясь угрызениями совести и сомнениями, Атсуши услышал как закончила плескаться вода в ванной. Хисаши всё с таким же непроницаемым лицом вошёл в комнату с полотенцем на бёдрах и ледяным голосом осведомился:
- Ты всё ещё здесь?
- Хисаши… зачем ты так?
- А как?! Ты сначала изменил мне, затем ворвался ко мне домой и изнасиловал!
- Ты меня никогда не любил…
- Я любил тебя слишком…сильно…
Губы Имаи дрогнули горько, и сердце Атсуши сжалось от мучительной нежности. Он потянулся к Хисаши с намерением обнять, защитить и никогда и никому не отдавать, но тот выскользнул из объятий и сказал всё тем же холодным тоном:
- Я думаю, что совершенно не похож на господина Иссэя. Он настоящий мужчина! А я для тебя так… Гейша… Хотя нет…Дешёвая потаскушка… Сука…
В глазах блеснули слёзы. И совсем севшим голосом Хиса добавил
- Тебе сейчас лучше уйти
- Хисаши! Ты же знаешь как сильно я тебя люблю! Ну да, я - идиот! Прости меня... За всё…Но ты никогда…никогда не давал мне понять, что я нужен тебе. Я никогда не был уверен в том – любишь ли ты меня…
- Я убедился в твоей «привязанности» и сегодня, и несколько недель назад… Тебе правда лучше уйти, - горько усмехнулся. - Я расскажу тебе о своих чувствах… Но только не сейчас… Дай мне время поразмыслить обо всём.
В глаза Атсуши страшно было смотреть – такие там плескались отчаяние и любовь, поэтому Хисаши, боявшийся не сдержаться и кинуться в объятия любимому, резко развернулся и ушёл в другую комнату. А Атсу сел на пороге, достал сигарету и закурил, прислонившись спиной к выломанному дверному косяку, он был готов сидеть так всю ночь…
Всю ночь из комнаты доносились тихие звуки гитары, которые затихли лишь под утро.
Атсуши прислушался и тихонько на цыпочках зашёл в комнату. На столе лежали листы бумаги, почёрканные, заполненные нервным хисашиным почерком по-английски. Хисаши спал, свернувшись калачиком на диване, гитара стояла рядом на полу, а рука лид-гитариста обнимала гриф. Во сне Хиса улыбался чему-то, и Сакураи долго стоял, любуясь им, затем тихо накрыл пледом и вышел.
Утром Имаи разбудил запах кофе и сладкий поцелуй Сакураи. Хисаши улыбнулся сквозь сон и потянулся к нежным губам любовника за добавкой, но окончательно стряхнув остатки сна, отпрянул от разнеженного Ачана.
- Сакураи Атсуши! Я ж тебя отправил ко всем чертям вчера! Какого ты ещё здесь? Давай-давай проваливай, а мне дверь ещё делать.
Ачан ласково улыбался, и под его взглядом сердце Хисаши начинало таять и плавиться как сливочное мороженое в жаркий летний полдень.
- Давай выпей кофе, я сварил, как ты любишь. А дверь я уже сделал, пока ты спал, как сурок.
Атсуши попытался нежно коснуться волос Хисы, но тот вынырнул из-под руки и уставился в пол, упрямо надув губы.
Это было милое и любимое выражение на лице Хисаши для Атсу, но также и означало частенько твёрдое принятие решения. И Сакураи понимал, что это решение не имеет ничего общего с намерениями броситься ему в объятия.
- Уходи!
- Котёночек…
Поняв, что переупрямить маленького ослёнка ему не удастся – Атсуши решил отступить до вечера. В клубе планировался концерт, а там всякое может случиться… На сцене Хисаши его не пошлёт – надо будет отрабатывать фансервис… А за 2 часа Атсу считал, что сможет его размаслить.
На саундчек Сакураи опоздал. Ворвавшись на сцену, Атсуши не сразу заметил, что настроение в группе царит самое напряженное, и вертится всё вокруг Имаи. Солист внимательно посмотрел на лид-гитариста, но ничего необычного на первый взгляд не заметил.
- Простите, ребята за опоздание. Давайте прогон по-быстрому.
К Сакураи направился Толл:
- Атсу, что у вас произошло? – кивнул на Имаи
- ???
- Ты посмотри на него внимательно! Как его можно выпустить на концерт в таком виде?
Атсуши присмотрелся
- Да вроде не пьян?!
- Он уже накраситься успел
- Это преступление – выйти на саундчек накрашенным?
- Да ты на визитную карточку посмотри!
Атсуши наконец догадался внимательно посмотреть на левую щёку Имаи: вместо привычного ВТ там красовалась надпись Вitch.
Кровь бросилась Атсуши в лицо. Бог мой и что теперь делать с этим упрямцем?
Он ведь так и выйдет. Вздохнув, солист направился беседовать с лид-гитаристом.
- Хисаши… Зачем ты так?
Натолкнулся на заледеневший взгляд.
- Я так решил! Кто я для тебя?! Пусть все видят – красивая шлюшка! Иди на х..., Ачан!
Сакураи вздохнул, пожал плечами и кинул взгляд на Толла, говорящий: «Сам всё слышал. Я сделал всё что мог.»
После концерта (ох как же трудно было Атсуши не смотреть на лид-гитариста , а также не замечать взглядов и перешёптываний, направленных в сторону Хисаши) Имаи сам подошёл к Ачану и протянул ему сложенный вчетверо листок бумаги:
- Прочитай на досуге, это я написал сегодня ночью…
- Хисаши…
- И не вздумай ломать сегодня мою дверь! Смысла нет – я ночую с Ютакой.
Сакураи долго смотрел вслед уходящему возлюбленному. Затем развернул листок бумаги и начал читать, когда смысл написанного по-английски текста начал доходить до него – сердце начало пропускать удары: «Чёрт! Как же сильно он меня любит! И как мучает! Что же нам делать дальше?!»

Love Letter.

Lyrics: Imai Hisashi
Music: Imai Hisashi
I'm Just Simple madness man

Is this what you wanted
Is this what you wanted
Is this what you wanted
Is this what you wanted
Is this what you wanted
Is this what you wanted
Is this what you wanted

I wanna live Just like a bitch
Now what's your desire
You wanna make Just like the rich
Now what's your desire
are you honest are you honest
Is this what you wanted
are you honest are you honest
I need you

I wanna be like your dog
upside down and make a god
You wanna be like our gog
upside down for razzmatazz
are you honest are you honest
Is this what you wanted
are you honest are you honest
I need you

Save my soul please
Show me the way
Save my soul please

Oh Please. Please take this love letter
I'm Just A Simple madness man
Oh Please. Please take this love letter
I'm Just A Simple madness man

Я просто безумный мужчина

Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?
Это то чего ты хотел?

Я хочу жить просто как сука
Какая теперь твоя страсть?
Ты хочешь стать просто богатым
Какая теперь твоя страсть?

Честен ли ты? Честен ли ты?
Это всё что ты хочешь?
Ты нужен мне.

Я хочу быть как твоя собака
кувыляться вверх тормашками и поклонятся богу
Ты хочешь быть нашим демоном
ставить все с ног на голову и обманывать.
Честен ли ты? Честен ли ты?
Это всё что ты хочешь?
Честен ли ты? Честен ли ты?
Ты нужен мне.

Сохрани мою душу, пожалуйста
Покажи мне путь
Сохранить мое сердце.

О, пожалуйста, пожалуйста возьми это письмо любви
Я просто безумный мужчина
О, пожалуйста, пожалуйста возьми это письмо любви
Я просто безумный мужчина.

back