...Визг. Животный визг раненой собаки. Он отдавался эхом в ушах, проникая в сознание, и скользил по нему пульсирующей волной боли. Казалось, еще минута - и его разорвет на части от этого всплеска страданий.
Беспрестанно ворочаясь в постели и обессилено мотая головой из стороны в сторону, он пытался избавиться от наваждения. Визг затихал, будто раненое животное уносили прочь, или, быть может, визг был всего лишь результатом агонии, и оно уже умирало, беспомощное. Все тише, тише... и неожиданно этот кошмар прервал звук, столь простой и нелогичный, что мужчина резко открыл глаза.
Звонил телефон. Долго, с надрывом. Асаги, по чьему лицу неторопливо текли щекочущие капельки пота, повернул голову - телефон мягко мерцал экраном на полу, возле кровати.
Тихо чертыхнувшись и с шумом втянув в легкие воздух, Асаги перекатился на вторую половину кровати, свисая вниз и пытаясь рукой дотянуться до источника раздражающего сейчас звука.
- Да? - голос его был еще хриплым после тяжелого сна.
Ему ответил полный одновременно энтузиазма и негодования Хироки.
- Ты что, спишь? - Асаги послышалось удивление. Ну, еще бы - на часах всего семь часов вечера. - А почему даже не поздравил?
- Кого? - автоматически спросил Ас.
Голос по ту сторону умолк, вероятно, разрешая Асаги подумать над своим, как оказалось, неправильным поведением. Тот в изнеможении опустил голову на подушку, прикрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. Поздравил...поздравить...
Понимание вспышкой возникло в разуме, прогоняя остатки сна.
- Тсунехито, да? - в голосе появились нотки извинения. - Прости, я... не мог поздравить. Я позвоню. Позже.
- Позвонишь? - разочарованным голосом Хироки можно было запросто придавить. - Я думал, ты приедешь. Тут все собрались, да и...
- Ты же знаешь. Я не люблю, - мягко, чтобы не обидеть, но настойчиво произнес Асаги. Ответом ему был тяжелый вздох. Да, Хироки знал - их вокалист развлечений не любит. Всегда такой живой, яркий на сцене, в обычной жизни он казался столь сдержанным и сухим, словно концертная жизнь была питательной эссенцией, делающей из него совсем другого человека.
- Нет, он не злится, конечно, просто сам понимаешь, неприятно...
Асаги неожиданно отключил телефон. Поступок мимолетный и неожиданный даже для него самого - он не привык так поступать с кем-либо. Хироки не перезвонил - видимо, понял, что беспокоить сейчас Асаги не стоило. Совсем.
Ему пришлось встать с кровати. Путь до ванны показался удивительно длинным, словно коридор удлинялся с каждым осторожным шагом. Ванна Асаги была не нужна, но там было удобное зеркало и яркий свет.
Взгляд скользил по собственному отражению - оставалось только чертыхнуться после увиденного. Создавалось впечатление, что Асаги за ночь просто ссохся, как столетний старик. Белая, похожая на постаревший пергамент кожа тесно обхватывала череп, прорисовывая каждую косточку. Впавшие, чуть влажные черные глаза и тонкая синеватая полоска губ не самым выгодным образом дополняли внешний облик.
Асаги схватился за голову, медленно сползая на пол.
Болезнь? Да, в какой-то степени он был болен. И проклят.
Его охватила невероятная, иссушающая жажда - распухший язык буквально прилипал к нёбу. Болезненные спазмы желудка на фоне этой жажды были почти неощутимы. Асаги приходилось часто-часто дышать, будто побуждая этими короткими рваными вдохами свою кровь двигаться чуть быстрее.
Эту жажду нельзя было запить водой или алкоголем. Испытываемая им потребность была сродни бездонной чаши - сколько ни лей воды, не наполнишь.
Ему нужна была кровь. Свежая, с привкусом соли и металла, кровь.
Как и всякому вампиру.
Это, было, своего рода злой иронией жизни. Группа "вампиров", чей солист - вампир.
Если говорить проще, Асаги был вампиром, который прикидывался человеком, претворяющимся вампиром. И вот уже год прошел с тех пор, как отпала необходимость претворяться.
Умереть, как смешно.
Телефон уже второй раз за этот вечер нарушил его покой. Асаги пришлось вернуться в комнату. Он не хотел отвечать на звонок - но взгляд различил на экране имя вызывающего - "Тсунехито".
- Ну почему же так не вовремя, - покачав головой, потянулся-таки за телефоном. Его скручивало пополам от дикой жажды, а приходилось следить за голосом, чтобы не выдать себя.
- Тсуне... поздравляю, - с явной мукой в голосе произнес Асаги.
Из-за пульсации в голове он почти не слышал, что ему отвечают - какие-то обрывки фраз вроде "да...ничего...Хироки сказал...а ты?.. давай...".
- Тебе плохо? - вопрос прозвучал так отчетливо, что мужчина вздрогнул.
- Нет... - Ас подумал, что если скажет, что все в порядке, то лишь вызовет подозрение. Слишком болезненный у него голос. - Немного болен. Ничего страшного.
- Ты уверен? Почему ты не вызываешь врачей? - в голосе было такое искреннее беспокойство, что он помимо воли улыбнулся. - А если это даст осложнение на голосовые связки?
Вот глупый. Говорить Асаги о голосе не надо было - он о нем заботился. С другой стороны, едва ли ответ вроде "не волнуйся, Тсуне, с голосом все будет отлично, мне просто надо выпить крови человека" успокоит именинника.
- Может, нам стоит приехать? - настойчивость Тсуне удивляла.
[i]Неужели у меня такой ужасный голос сейчас?[/i]
- Нет. Но спасибо. Поздравляю еще раз. Веселитесь, - и он бросил трубку. На этот раз - выключил телефон. Пусть не отвлекаются на него.
Он просто должен найти...кого-нибудь. Золотое правило для Асаги - не использовать в качестве "корма" фанатов. Хотя, если голод доведет его до последней стадии, мог не погнушаться. Его жертвами были совершенно случайные люди. Обычно - молодые девушки или парни около двадцати лет. Они уже не дети, чтобы чувствовать угрызения совести за то, что использовал ребенка, и недостаточно взрослы, чтобы оказать сопротивление голодному вампиру.
Асаги ни разу не превращал кого-либо из жертв в вампиров - это было бы очень, очень рискованно. Да и зачем? Он либо выпивал большую часть крови человека, не совершая обряд превращения, либо забирал лишь малую ее долю, если голод был несилен. Чаще всего Асаги выбирал за ночь двух-трех жертв и выпивал у каждой понемногу живительной субстанции.
Он не хотел убивать. Да и не мог, даже при желании - слишком публичный человек, звезда. Пускай он как может ограничивает себя от общения с людьми, но если он станет убивать, часто...
Асаги не помнил, сколько просидел в такой позе, на полу - кажется, прошло не меньше часа. Жажда крови окончилась чем-то вроде болевого шока - т.е. отступила на какое-то время. Короткая передышка перед охотой.
Но еще слишком рано, чтобы идти куда-то.
Звонок...ему не почудилось? Кто-то звонит в дверь?
Если его пропустила охрана, стало быть это... черт! Черт, черт, черт! Асаги мгновенно встал на ноги, пробираясь в полутьме холла до двери.
Если этот беспокоящийся болван притащился, сюда, я просто...
Так и есть. На пороге стоял приветливо улыбающийся Тсунехито. Свет в холле был выключен, и мрак скрывал Асаги от любопытного взгляда. Однако, чем дольше Тсуне неловко мялся на пороге, вглядываясь в лицо хозяина квартиры, тем больше в нем зарождалось ужаса.
Ас, предотвращая возможный крик, крепко схватил парня за руку и потянул к себе. Он не рассчитал силу - вампирские способности обострялись в минуты голода и давали ему преимущество, потому Тсуне, нелепо взмахнув руками, будто хотел зацепиться за воздух, с шумом рухнул в прихожей.
Асаги захлопнул дверь.
Тсунехито издал что-то вроде жалобного всхлипа. Ас склонился над ним - правую щеку Тсуне пересекала глубокая царапина, оставленная стоящим в коридоре шкафом с металлическими ручками.
- Черт...прости, - он протянул парню руку.
Тсуне даже не пошевелился. Асаги, удивленный, несколько секунд смотрел ему в глаза, пока не понял.
Глаза парня, вероятно, уже привыкли к темноте, к тому же, вампир стоял совсем рядом. Во всей своей красе. Бледный, изможденный, похожий на скелета. Асаги чуял страх Тсунехито - он был осязаем, его можно было подержать в руках. Животный страх, какой испытывает собака перед волком.
Тсунехито медленно поднялся, не сводя своего взгляда. Причина, по которой он пришел в дом Асаги - это не только беспокойство. В конце концов, Асаги о себе мог позаботиться, а о том, что он не любит шумные собрания и празднования, знали все.
Тсуне, как не странно это звучит, привел страх. Сначала - страх за Асаги. Его голос по телефону был голосом тяжело больного или умирающего человека. Голос самой смерти.
Асаги был мертв. Только вот уже как год прошел.
Теперь же это был страх не за Асаги, а непосредственно перед ним.
Тот был облачен во все черное, что нелепо оттеняло бледную кожу. Тонкий черный свитер с высоким воротом и простые прямые брюки. Его руки были спрятаны в карманах, а странный, вороватый взгляд, не присущий вокалисту, завораживал.
Голодный взгляд. Хищник только что понял, что в его лапы попалась жертва.
Когда Асаги потащил Тсунехито за собой, по коридору, дальше, к комнате, тот уже не сопротивлялся. Его словно огрели чем-то тяжелым по голове - пустой взгляд, какая-то пьяная слабость в теле.
- Асс-с-а-ги, - севшим, сиплым как после сна голосом. - Пусти...
Он рухнул на кровать, лицом вниз. По плечам рассыпались длинные кудрявые локоны, слегка отливающие синевой. Тсуне силился подняться, но не мог.
Вампир охмурил его, как доморощенный маг - наивную девчонку. Во взгляде зверя -только бесконечный голод и засасывающая пустота. Так бывает, порой, смотришь в глаза хищника, и холодеешь, понимая, что в них совершенно нет ничего человеческого - на тебя смотрит живое орудие убийства.
Тсунехито только сейчас понял, сколь невыгодным был его наряд, подбираемый без всяких задний мыслей - он просто не переодевался после празднования, лишь накинул куртку.
На нем было платье - черное, короткое, с жесткими вставками корсета. В таком не очень удобно оказывать сопротивление. Оно оголяло шею и плечи, держась на двух кожаных ремешках. Асаги запустил пальцы в его волосы - обманчиво-ласковое движение, а затем с силой потянул на себя, одновременно толкая в плечо, чтобы Тсуне перевернулся на спину.
Тот протестующее стукнул ногой по ножке кровати - металлический каблук его обуви лишь жалобно звякнул.
Асаги замер. Его нижняя губа нервно дергалась, словно он испытывал страшную боль в челюсти. Открыл рот, капнув на сжатые в кулак пальцы Тсуне вязкой слюной. Парень как завороженный смотрел на два ярко-белых, словно покрытых краской, вампирских клыка.
- Вампи-и-р?.. - удивленно-вопросительно.
Асаги знал, что Тсуне практически не будет сопротивляться. И удивляться ему тоже недолго осталось - вампир украдет его мысли, его волю.
- Повинуйся... - с силой надавил на его колени, заставляя раздвинуть их чуть шире - ткань платья жалобно затрещала под напором. Асаги подался вперед, вжимаясь в него бедрами, его руки лежали на плечах парня, придавливая к кровати.
Опустил взгляд вниз - худую узкую грудь прикрывал ряд кружева, там, где у девушек должны были быть округлости.
Погладил его рукой немного выше коленки - когда Тсуне стоял, был заметен чуть кривой зазор между бедер. Будь он девушкой, это смотрелось бы куда хуже.
Сейчас - практически незаметно.
Асаги уткнулся носом в шею Тсуне - еще не пытаясь укусить. Принюхиваясь. Вслушиваясь. Он чувствовал, нет, он слышал, как кровь движется по венам. Жилка на шее жертвы забилась чуть чаще, как пойманная в капкан лисица. Асаги скользнул по ней языком, сжал кожу вокруг, сейчас обладающую вкусом.
Новая волна. На этот раз - другая... к жажде крови примешалось нечто иное. Голод зверя. Проще говоря - похоть. Побочный эффект принудительного отказа от крови.
Асаги, имей он возможность контролировать себя сейчас, осыпал бы свою голову проклятиями. Пытаться утолить голод и жажду, сейчас, с участником собственной группы - немыслимо. Чудовищное стечение обстоятельств, насмешка судьбы над годами, в течение которых он скрывал то, кем являлся.
Тсунехито нельзя было убивать. Но и оставлять в живых теперь...к черту!
Жертва нервно заерзала на месте - напряженный член Асаги упирался ей прямо в ягодицы. Асаги задрал платье Тсуне вверх, обнажая впалый плоский живот и грудь. Он гладил его тело руками, губы жадно прижимались к коже - сжимал ее зубами, кусал, оставляя глубокие ранки от клыков. По животу, где крови выступало не так много, ниже, по тонкой кожице бедра - кровь брызнула ему в рот, смачивая нёбо столь необходимой влагой. Тсуне лишь беспомощно извивался в его руках от боли, не в силах сделать что-то еще. Он даже не кричал - только издавал что-то вроде жалобного мычания. В неестественно-расширенных синих глазах ничего не читалось - лишь бесконечный ужас.
Длинные волосы рассыпались вокруг них, создавая обманчивое впечатление уединенности. Асаги отпустил его руку и посмотрел в глаза. Он не двигался и не прикасался к нему, лишь их тела были тесно прижаты друг к другу.
Зажал голову Тсуне и глубоко поцеловал его, проталкивая свой язык и пробуя зубами тонкую кожу на внутренней стороне губы. Не давал двигаться, удерживая его голову в стальных тисках.
Облизав пальцы, он скользнул ими вверх по его бедру, чуть царапнул судорожно сжавшейся рукой кожу, оставив на его ягодицах капли крови от царапин.
Сначала лишь осторожно коснулся маленькой дырочки, затем с силой вставил два пальца и задвигал ими, нисколько не заботясь о том, больно Тсуне или нет. Ему уже было все равно.
Голод вампира не нуждался ни в чем человеческом.
Тсуне дернулся, лицо исказилось гримасой боли. Он пытался оттолкнуть Асаги в сторону, но его рука лишь бессильно вцепилась в плечо вампира.
Асаги обхватил его шею локтем, заламывая голову, прижимая к себе, и резко втолкнул свой член, выдохнув от боли - слишком, слишком тесно. Чужой крик разбился в воздухе и затих. Повернул голову Тсуне и засунул язык в податливые полуоткрытые губы, впиваясь зубами в уже порядком покусанную кожу. Чужое, уже покорное тело отозвалось крупной дрожью.
Кровь, кровь, она была совсем рядом, дразнила, обитая под плотным покровом кожи.
Он хотел растерзать его. И снаружи, и внутри.
Асаги начал двигаться - жестко, вгоняя член на всю длину. Остервенелые толчки с почти животной резкостью - и жалобные стоны Тсуне сплелись в один протяжный вой. Резко замер, оттолкнувшись и вынимая запачканный кровью из развороченного нутра член. Тяжелое, жадное до воздуха дыхание, пустой мертвый взгляд. Тсунехито что-то тихо шептал, но слова были неразличимы. Даже стук сердца - громче его мольбы.
Асаги перевернул его на живот - Тсуне слабо дернулся, упираясь локтями. Просунул руку между коленей, надавливая и заставляя раздвинуть ноги чуть шире.
Голод не утихал, он мстил своему владельцу, терзал его.
Сумасшествие.
Вжался в бедра своей жертвы, толкаясь вперед и вновь насаживая его на себя. Тсуне выгнулся, царапая пальцами простыни. Свободной рукой Асаги держал его за волосы, тянул их в свою сторону, не позволяя Тсунехито склониться или упасть на бок.
Яростная долбежка продолжалась недолго - вампир больно укусил свою жертву в плечо, разрывая тонкую кожу, и кончил, изливаясь в его нутро. Язык змеей купался в крови - вот оно, долгожданное успокоение.
Еще десять...нет, еще пять минут голод будет отступать, возвращая то, что свойственно лишь человеку, не зверю - страх, вину, угрызения совести, панику.
С приглушенным рыком толкнул обессиленного Тсуне в сторону, заваливаясь на бок. Асаги тяжело, шумно дышал.
Какой бы ценой не досталась ему эта кровь, она того стоила. Именно сейчас, когда он еще ощущал, как зверь внутри усмиряется и затихает, словно превращается из озлобленного тигра в беспомощного котенка, именно сейчас он верил - да. Это того стоило.
Рука Тсунехито скользнула по его груди - вампир, удивленный, обернулся. К мокрому от пота лбу прилипли черные волосы. И руки у него дрожали. Зато взгляд стал более осмысленым.
- Вампир? Да, вампир? - как будто этот вопрос мог что-то изменить.
- Да. Вампир.
Тсуне улыбнулся, пускай и несколько криво. Сейчас, только придет в себя, только даст этой дикой боли утихнуть. Покалеченное тело протестовало против уже совершенного насилия.
Он робко коснулся своей шеи рукой.
- Я теперь, кажется, тоже.
- Чушь. Я не сделал тебя вампиром. Только...
- Не сейчас. Ладно? Мне еще больно.
Тсунехито закрыл глаза. Рваное дыхание выдавало отсутствие сна.
Год слежки ради одного промаха, разрушившего все?
Быть может. Он узнает позже.

back