***
Аой ведь уже зарекался, что ни за что в жизни никого и никогда не будет любить... В тот раз, после которого он дал себе это обещание, с ним играли, как с тряпичной куклой, сначала радуясь новой игрушке, затем подарив другим, затем вновь вернув, а после выкинув за ненадобностью. Сколько боли он вынес тогда, пол года, не выходя из дикой депрессии, когда глядя в окно на далёкий от пятнадцатого этажа асфальт, мысль шагнуть вниз, казалась не такой ужасной, а просыпаясь утром и равнодушно уставившись в потолок, он понимал, что просто снова хочет закрыть глаза и не открывать их. И всё же он вынес это, надрывая жилы, нервы и душу до сих пор покрытую рваными грубыми рубцами. И вот опять.... опять он наступил на те же грабли....
И в кого !!! В своего же согруппника, вечно улыбающегося, такого милого и такого безгранично жестокого... Рейта только играл с ним, то подпуская к себе совсем близко, то холодно отталкивая, как маленькую вшивую собачонку. Он совсем не считался с чувствами Аоя, считая это забавным. Ему нравилось видеть, как брюнет вспыхивал, орал и бился в приступах слепого гнева. На это он лишь картинно округлял глаза, а в душе посмеивался над истериками гитариста. Каждый раз распсиховавшись, Аой громко хлопал дверью, обсыпая штукатурку, а Рейта лишь посмеивался в ответ, зная, что брюнет всё равно всё стерпит и стоит лишь ему приласкать разбушевавшегося зверя, как он вновь станет послушным и ласковым котёнком. Но больше так продолжаться не могло...
Аой ненавидел его всем существом, всеми фибрами души, закусывая губы в кровь и сбивая костяшки пальцев о дверные косяки, потом по несколько дней не в силах играть. Ребята из группы лишь обессилено вздыхали, но ничего не могли со всем этим поделать.
И с такой же силой Аой ненавидел себя, за свою вспыльчивость, безудержный нрав и не умение вовремя остановиться. Каждый раз, при разговоре с Рейтой, он доводил себя до белого каления под взглядом холодных смеющихся глаз, хотя перед этим твердил как заведённый, что не будет так бурно реагировать. Но стоило басисту как следует раздразнить его, как Аой слетал с катушек и нёсся, как бронированный поезд, сметая всё на своём пути. И потом ненавидел себя за проявление этих чувств, проявление своей слабости.
Всякий раз, вылетая из репетиционной, он направлялся в ближайший бар и надирался там, как свинья до поросячьего визга. Ему крупно везло, если кто-то из ребят забирал его, а они делали это практически всегда, зная способ Аоя утопить свою ненависть и боль.
Его дико бесило, что как бы басист не приближал его к себе, он всё равно никогда не допускал его в свою личную жизнь. О каких-то привычках, пристрастиях Рейты он узнавал украдкой, словно птица, собирающая еду по крохам, он старался подмечать всё, что делает согруппник на репетициях и на гастролях. Нет, он не хотел угождать ему или прыгать на задних лапках, просто ему как воздух нужно было зачем-то знать всё это. Он не понимал зачем, просто старался узнать о Рейте как можно больше, возможно, чтобы просто стать ближе. Но басист всегда резко и грубо обрывал его желание и стремление, оставаясь закрытым и холодным. Аой вспыхивал, злился, но успокаивался, уговаривая себя, что ему это совершенно не нужно. Но больше всего он бесился от того, что знал....Он знал, что Рейта всё видит и всё прекрасно понимает и нарочно мучает его....От этого становилось ещё горше и ещё больнее, а Аой уже ничего не мог с собой поделать...
- Зачем тебе это надо? - спрашивал его Уруха.- Понимаешь, того человека, которого ты нарисовал в своём воображении - не существует! Рейта совсем другой, а ты просто этого не видишь...
Но Аой, словно слепой упрямо продолжал стремиться к недостижимой цели, стараясь хоть как то приблизиться к басисту. Но чем ближе он подбирался к нему, тем отчётливее ощущал, как он жесток и бесчувственен. Он мог украдкой поддразнивать его на концертах, и тут же внезапно исчезать из его поля зрения, оставлять в проигрывателе романтичные, берущие за живое песни, и доводить его до полуобморочного состояния делая недвусмысленные намёки. Но стоило Аою завести разговор о своих чувствах, оставшихся с басистом наедине, как он тут же закрывался от него и равнодушно пожимал плечами. В эти мгновения гитаристу хотелось врезать кулаком не в стену, а по этому равнодушному красивому лицу и он просто вставал и уходил, чтобы не дать волю рукам.

***
Как обычно Аой направлялся в репетиционную, когда услышал телефонный звонок. Достав мобильный, он с замиранием сердца увидел надпись "Рейта".
- Да? - слегка дрожащим голосом ответил он.
- О, Аой !!! Послушай !!! Песня - улёт !!!
В трубку полилась приятный лирический рок с таким текстом, что у брюнета защемило в груди.
- Ты слышал это ??? - восторженно вопил басист.
- Да, Рей, слышал, - он кашлянул, - красивая песня, мне она тоже нравиться...
- Мммм, ну да...Ты скоро там ???
- Да-да, я уже перед входом.
- Лады !!!
Телефон пошёл длинными протяжными гудками, а Аой просто летел в репетиционную, окрылённый услышанной музыкой и напевая внутри задевающие за живое слова.
Он просто впорхнул в студию, жадно ища глазами Рейту. Басист стоял в гордом одиночестве и как ни в чём не бывало, подкручивал колки гитары, настраивая её. Аой не в силах сдерживаться, сбросил сумку на диван и подойдя к согруппнику осторожно коснулся кончиками пальцев его плеча:
- Рей, песня и вправду была красивой...
Басист оторвал глаза от грифа и удивлённо и не понимающе посмотрел на друга:
- Нэ ???
Потом до него, видимо, дошёл смысл сказанного и он произнёс:
- Ах, ну да !!! Класс !!! - он подмигнул и вновь принялся подстраивать гитару.
Брюнет слегка оторопел от такой холодности и почувствовал какое-то неприятное покалывание в груди. Рейта же даже не замечая его перемены, что то насвистывал себе под нос и словно бы не замечал, что произошло с другом. Аой почувствовал, что начинает злиться. Он отошёл и тоже принялся настраивать гитару, яростно терзая струны и вспарывая воздух противными фальшивыми нотами. Рейта скривился и отставив гитару подошёл в плотную к согруппнику, кладя руку ему на плечо:
- Аой, ты так гитару не настроишь, а только струны порвёшь.
В ответ брюнет неожиданно дёрнул плечом, освобождаясь от руки блондина, и что-то неразборчиво пробурчал. Такое отношение, несомненно, зацепило Рейту и зайдя спереди, он подцепил кончиками пальцев ровный подбородок и приподнял его вверх:
- Что же сегодня происходит с нашей милашкой Аоем? _ он прищурил один глаз и внимательно посмотрел в глаза друга.
От тёмных глаз гитариста не ускользнуло хитрое выражение его лица и он сердито ответил:
- Что происходит, то и происходит, - не желая подробнее объяснять Рейте то, что он и прекрасно понимал без него.
Но басист не успокоился, продолжая донимать парня:
- И всё же, - произнёс он с издёвкой, и осторожно провёл большим пальцем по нижней губе Аоя.
- Рей, не надо, не делай этого, а не то..., - брюнет осёкся.
- А то что ??? - хищно оскалился блондин и с вызовом посмотрел в глаза согруппника и вновь погладил рукой его губу.
Аой понял, что ещё чуть-чуть и он не сможет сдержаться и прямо здесь сделает то, что уже довольно длительное время неоднократно представлял себе. А Рейта словно чувствуя неуравновешенное состояние гитариста, лишь поддразнил его внезапно облизав припухшие губы. И тогда Аой не выдержал...
С глухим стоном он сграбастал басиста в железные тиски объятий и впечатал в стену, как голодный припадая к его рту и врываясь в горячую полость жадным языком. В ответ, Рейта обвил его руками и зазывно прижался, начиная гладить руками. Почувствовав ответную реакцию, Аой снова глухо застонал и принялся в нетерпении покрывать жаркими поцелуями его шею, нервно дёргая ворот рубашки. Рейта лишь усмехнулся и продолжил ласкать пылкого брюнета. Наконец, Аой не выдержал и с силой рванул ткань, брызнувшую разлетающимися в разные стороны пуговицами.
- Это была моя любимая рубашка, - скривил губы басист.
- Я куплю тебе новую, - тут же отреагировал брюнет, жадно покрывая оголяющиеся плечи и шаря руками по голой груди друга.
Затем, он внезапно оторвал его от пола и понёс на диван, не в силах больше сдерживать свои порывы, резко отпуская и наваливаясь сверху. Рейта под ним неопределённо хмыкнул, а Аой уже не помня себя от страсти, принялся выводить влажным языком узоры на его груди, цепляя губами торчащие соски и опускаясь ниже к плоской поверхности живота. Но внезапно, он почувствовал, что что-то не то....
Он оторвался от столь желанного тела и поднял глаза к лицу блондина. Рейта, поджав губы, безразличным взглядом смотрел в окно и не проявлял никакого интереса к тому, что делал с ним Аой. Брюнет ошарашено уставился на басиста, не в силах сказать что либо.
"Неужели ??? Неужели это была очередная игра, твоя жестокая забава, Рейта ???" - в ужасе подумал он.
Словно услышав его мысли, басист глубоко вздохнул и продолжил со скучающим видом смотреть в окно. И тут Аой понял, как его начинает захлёстывать сначала непонимание, затем через пару минут жгучая обида, а затем, ещё минут через десять слепая захлёстывающая ярость. Ему хотелось рвать и метать, просто избить эту белобрысую скотину, но он, вспомнив о том, как ненавидел себя за проявление слабости, просто тихо встал и вышел из репетиционной, не закатывая бессмысленных и никому не нужных истерик.

***
Боль.... Боль окольцовывала с новой силой горло, тянула лёгкие и заставляла язык жаться сильнее к нёбу, парализуя мозг и не давая думать. Голова гудела, и казалось, словно её залили раскалённым свинцом, горячими, обжигающими потоками, выливающимися из глаз. Хотелось засунуть руку в середину грудной клетки и с силой рвануть сжимающийся внутри комок, заставляющий чувствовать новые приступы отчаянной боли...
Он брёл по улицам Токио не видя дороги, не замечая никого вокруг, не чувствуя ни холода, ни мокрых липких дождевых струй, стекающих по волосам, лицу, становящихся солоноватыми и заливающихся за воротник свитера. Джинсы намокли и прилипли к ногам, плотно и цепко обвивая бёдра, но он не чувствовал ничего, кроме оглушающей, разрывающей и поглощающей его изнутри боли...

back