Биение сердца. Тук-тук. Тук-тук. Может быть, в этот вечер родится еще одна песня.
На картине ночи кто-то выделил тушью два непрозрачных озерца глаз, в обрамлении длинных шелковистых ресниц; белилами на фоне неба цвета индиго набросал изящное очертание полуобнаженного тела; серебристым карандашом очертил слабо мерцающий на белой, словно алебастр, коже силуэт крыльев. Тонкие пальцы легко пробегают по волосам, заводя рыжеватые пряди за ушко, исписанный листок медленно планирует с балкона на мокрый от дождя асфальт.
- Опять не то, - шепот ветра, не в силах сдержаться, подхватывает бархатистый голос, что бы унести его как можно дальше, подарить небу, проникнуть в чей-то сон, заставив сердце биться быстро и отчаянно. Рабство.
Коралловые губы чуть-чуть приоткрыты, округлые бледные плечи опущены.
Луна светит необычайно ярко. Холодные лучи скользят по тонкой шее, тенями ложатся на белоснежные ключицы, бликами скользят по упругому торсу, обнимая темно-вишневые бугорки сосков, пока, наконец, не вспыхивают в серебряной пряжке черных кожаных штанов.
Крохотный огонек зажигалки загорается, что бы утонуть в сумеречной темноте зрачков, напоследок задев грубый контур сигареты. Струйка дыма ласкает высокие скулы, завиваясь чудными волнами над головой. Тишина.
Изящные руки ложатся на перила балкона. Рассыпаясь на тысячи крошечных частичек, опадает пепел. С влажных губ слетают отдельно брошенные фразы : ano furisosogu yuki no veil sono mukou ni anata wo mita. В хрустале запотевшего бокала звенят тысячи безтелесых колокольчиков, аромат темно-бардового вина невесомой птицей взлетает вверх, щекоча ноздри. С прокушенной губы тонкой ярко-алой струйкой стекает кровь, гранатовыми капельками падая на лежащую в ногах черную рубашку. iki wo tomete mitoreteita afureru youna kagayaki. Прозрачную дорожку на щеке прокладывает одинокая искрящаяся слеза. Мрамор пола холодит обнаженные ступни, где-то за покровом тьмы шелестят безликие деревья, доносится женский смех. Гладкая спина выгибается в томном жесте усталости.
Рука вдохновенно порхает над девственно чистым листком бумаги, оставляя ручкой темные следы слов, проникающих в самую душу. Tenshi no koe.

Я не в силах сдерживать свое прерывистое дыхание...своей грубостью и несовершенством я нарушаю созданную тобой ночную идиллию, но видеть тебя таким выше моих сил. Хотеть кого-то так сильно очень больно, хотеть собственного друга – в десять раз больнее. Выглядываю из комнаты, что бы лишний раз убедиться, что ты никуда не делся с хрупкой лепнины балкона. Пишешь...Глаза блестят, кажется в них горят тысячи серебряных свечей. Изгиб шеи, ниспадающие на плечи волосы. Чувствую, как дрожат руки. Зачем ты позвал меня, мы почти год не виделись и теперь...я опять в плену твоей страсти...pure lust...залпом выпиваю мартини, приятно кружится голова, перед глазами – тонкие черты крыльев на слегка выступающих лопатках. Скольжу глазами ниже, лаская взглядом по-женски тонкую талию, обтянутый черной кожей зад. Зажмуриваюсь. И делаю единственно правильную вещь – касаюсь твоей спины. Слегка вздрагиваешь. Совсем ушел в работу. Кладу ладони на пояс, ощущая теплую бархатистость кожи. Прижимаюсь всем телом, целую основание шеи, зарывшись лицом в мягкие волосы.
- Господи, какой же ты...
- Тетсу... – мне кажется или я слышу в твоем голосе недовольство? Быстро отхожу назад, стараясь не думать об одуряющем запахе клубники и молока...почему ты всегда так пахнешь? или это только мне так кажется...
Поворачиваешься лицом, являя мне усталую улыбку и печальные глаза.
- Я так устал...- отводишь взгляд. Ты всегда так делаешь, когда не хочешь, что бы тебя разгадали...что бы я тебя разгадал.
-...и соскучился, - добавляешь совсем тихо, будто боясь, что тебя услышит кто-то, кроме меня. А я стою и не знаю, что делать. Это совершенное существо лишает меня разума. Притягиваю тебя к себе, нежно обнимая за плечи. Шепчу какие-то глупости на ухо, провожу языком по крошечной мочке, целую длинную шею.
Мы никогда этого не делали с тобой, но мне хотелось...хоть раз прикоснуться к тебе так, как я всегда мечтал.
Обхватываю руками плотные ягодицы, покрываю поцелуями встревоженное лицо. Хочу тебя до потери пульса, хочу больше жизни, позволь мне хоть раз...просто прикоснуться к тебе так...Чувствую, как ты напрягаешься...Я не должен был всего этого делать, но губы так соблазнительно полуоткрыты. Легонько провожу по ним щекой. Ты ведь сам меня никогда не поцелуешь, но хотя бы так...Влажные, горячие... Ты что-то шепчешь, наверное, опять слова песни, но мне слышится мое имя...
- Тетсутетсутетсутетсу...
От этого шепота по всему телу мурашки. Не препятствую рвущемуся наружу стону. Целую кончик твоего рта, чувствуя легкое, словно взмах крыльев, дыхание на своем лице. Замираю на одно мгновенье, что бы заглянуть в твои глаза и увидеть там бездонное антрацитовое море боли. Плевать на все. Сильно прижимаю к себе, касаюсь губами твоих губ...клубника, кисловато – сладкая клубника...еще и еще...с ужасом жду, когда ты меня оттолкнешь, но ты...Резко выдыхаю, чувствуя твои руки на своей спине. Обнимаешь. Такой беззащитный, такой ласковый. Мне остается только улыбнуться. Тяну нас вниз, на теплый мохнатый ковер, по которому в беспорядки разбросаны пушистые подушки. Теперь ты уснешь...
- Если не будешь спать, кто за тебя допишет сольный альбом... – смеешься.
А я буду изучать каждый изгиб твоего тела, легко пробегаясь подушечками пальцев по груди, останавливаясь на животе, дотрагиваясь до нежных рук и смотреть, как в беспокойном сне подрагивают ресницы...Подныриваешь мне под руку, напоследок заглядываешь в глаза
- Спи...
Мне не надо таких жертв.
Засыпаешь в моих объятиях...Разве, лежа вот так, мы похожи на друзей? Разве я теперь могу считать себя твоим другом...
Сейчас, когда тебе опять будут сниться кошмары, я, по крайней мере, буду рядом. Пока я тебе нужен...
Любить и нуждаться – совсем разные вещи, ne. Kimi ga suki desu. Anata wa...?