***
Подъехав к небольшому ресторанчику, Хакуэ остановил машину. Он сидел, положив руки на руль, и смотрел прямо перед собой сквозь стекла солнцезащитных очков.
День был на редкость теплый и солнечный. Мимо проходили люди. Хакуэ посмотрел на возвышающееся справа здание компьютерного центра. Солнечный луч скатился по золотым – с едва заметной рыжиной – волосам музыканта, небрежно перехваченным лентой. Запрокинув лицо кверху, он улыбнулся жестокому солнцу и вышел из автомобиля.
В ресторане было неожиданно мало посетителей. Впрочем… Хакуэ посмотрел на часы. Время ланча еще не наступило.
Завидев ожидающего его Хаяши, он улыбнулся и ускорил шаг.
- Я не опоздал, надеюсь?
- Конечно, опоздал, Хаку-чан! - белозубая улыбка, застрахованная у Ллойда на бог весть какую сумму, на сей раз адресовалась исключительно старому другу. - Но тебе прощается. Я тут решился на свой страх и риск заказать нам обоим по латте, все-таки пока даже по нашим понятиям еще не вечер... - коснувшись мимоходом руки приятеля, он выхватил запищавший сотовый, кому-то что-то объяснил и без малейшего смущения вернулся обратно, продолжив болтать: сегодня у лидера Иксов настроение было - лучше некуда.
Махнув официантке, он внезапно замолк, перехватив взгляд вокалиста конкурентов, и без улыбки поинтересовался:
- Ты в порядке?
- Да я...
Хакуэ обхватил тонкими длинными пальцами чашку и опустил взгляд:
- Я хотел спросить... Что ты чувствуешь после того вашего концерта, в Киото? Когда чуть не погибли люди. Ты ведь отказался давать интервью... и на конференции обошел эту тему стороной. Что ты чувствуешь, Йошики?
- Ками-сама, ты из-за этого такой... - Хаяши запнулся. - Такой подавленный, Хакуэ..? - он встряхнул светлой гривой и повел в воздухе ладонью со сложенными пальцами. - Я... много чего чувствовал, правда... честно признаться, мы все порядком испугались, кроме Тайджи, разумеется... - он хмыкнул. - Когда какие-то размалеванные ребята принялись прыгать у самого края сцены, чуть не цепляя микрофон Тоши, а мы все не замечали... а потом выскочила охрана... и все как будто смазалось, я даже толком не помню, кто начал Say Anything... - Йошики давно не смотрел на собеседника, погрузившись в воспоминания и теребя манжет. – Только, знаешь… я вдруг понял, что владею этими людьми. Я видел, что способна сделать с ними моя музыка. Не голос Тоши, не гитара Хидэ – а то, что было создано мной.
Вокалист "Penicillin" поднял голову и посмотрел на сидящего напротив человека.
- Тебе это... - он помедлил, прежде чем закончить фразу. - Тебе это понравилось, Йо-чан? Чувствовать свою власть над этими людьми? Знать, что ты можешь заставить их делать всё, что угодно... по одному своему жесту?
Он снова опустил глаза. Солнце играло в аккуратно расчесанных золотых волосах музыканта, путаясь лучами в сияющих мягких прядях.
- Тебя не пугает... ответственность? Ведь всё это сделал - ты.
- Хаку-чан… мы давно с тобой знакомы. Поэтому… - Хаяши сделал глоток. – Поэтому твой вопрос кажется мне немного… неуместным в данной ситуации. Я музыкант. И если моя музыка заставляет кого-то плакать или смеяться, ответственен ли я за это? Моя ответственность здесь равна ответственности писателя за свою книгу. Я всего лишь отдаю свое творчество этим людям. Дальше они делают с ним, что хотят.
...на фоне голосов из магнитофона высокий надломленный голос спрашивал, такое ли это преступление - любить; Йошики, сощурившись, смотрел на непривычно напряженного друга.
- Почему ты стал спрашивать меня об этом?
- Не знаю.
Хакуэ поднес чашку с латте к губам. На длинных, загнутых вверх ресницах дрожали солнечные пылинки...
- Мне кажется, что мы недооцениваем то, что творим с этими людьми. И в этом мы неправы.
Он пригубил напиток и поставил чашку на стол.
- Прости, что отнял у тебя время. Я всего лишь хотел узнать твое мнение... Спасибо.
Улыбнувшись, Хакуэ встал из-за стола и снова надел солнцезащитные очки.
- Такое яркое солнце...
Йошики недоуменно нахмурился, уже собираясь спросить о чем-то снова, но опять зазвонил его телефон. Хидэ завопил, что его все ждут, что они опаздывают, что продюсер нервничает, а у Тоши по новой разболелось горло, и он обижен на жизнь...
- Хаку-чан, мне пора бежать, захочешь узнать еще что-то - я к твоим услугам... - Йошики помедлил. - Гишо привет, кстати, эти очки тебе не очень подходят, поменяй их... и не заморачивайся всякой ерундой, понял?..
Через минуту "Феррари" с визгом шин тронулся с места и полетел по сверкающей улице.
- Конечно, - ответил Хакуэ самому себе. Он без приключений добрался до своего дома; мельком взглянув на окна квартиры, располагающейся на шестом этаже, он отметил отсутствие в них света.
... значит, Гишо и сегодня не придет домой...
Он припарковал автомобиль на закрытой стоянке и пешком дошел до ближайшего супермаркета. Хакуэ вспомнил, еще пару дней назад заметил, что холодильник совершенно пуст. Он пообещал себе, что тем же вечер зайдет в магазин, но отвлекся и забыл купить еду. В тот день Гишо остался ночевать у сестры.
Хакуэ бродил по огромному супермаркету, бесцельно скользя взглядом по витринам и время от времени складывая что-то в тележку.
- С Вас 5000 йен, - улыбнулась продавщица. Хакуэ расплатился и вошел через прозрачные двери на улицу.
В квартире царил идеальный порядок. Наверное, горничная приходила. Убрав купленные продукты в холодильник, он зашел в спальню. Минуту Хакуэ смотрел на заботливо расстеленное покрывало на огромной кровати, когда раздался телефонный звонок.
...Телефон продолжал звонить; музыкант как-то запоздало вздрогнул - и ушел в комнату по соседству, скидывая одежду и в одной старой футболке проходя в ванную. За шумом воды звонка не было слышно, но он оставался - и когда Хакуэ выбрался из душа, потряхивая тяжелыми потемневшими волосами, и когда он выключил фен, и включил кофеварку, и бессознательно провел ладонью по забытой Гишо бас-гитаре... и когда сидел напротив огромного окна, некрасиво ссутулившись и обмакивая кончики пальцев в соевый соус, неизвестно как оставшийся на столе...
...мир спит.... ты пребываешь в мечтах.... давай отправимся в бесконечное путешествие... давай, вытяни руки...
...и прекратился, лишь когда затрезвонил его собственный сотовый.
- Где тебя черти носят? - тихо раздалось из трубки. - Мотоя просил не опаздывать на сегодняшнюю съемку, нам нужно хоть как-то компенсировать простой... лидер-сан, - Гишо говорил так ровно и так четко, только когда злился всерьез или столь же всерьез волновался. А сейчас он и злился, и переживал одновременно, не признаваясь в этом самому себе. - Хакуэ, сколько я должен тебе дозваниваться сегодня, а?..
- Извини, - равнодушно уронил тот, сунув в рот указательный палец. - Я приеду через... - он посмотрел на часы. - Через полчаса. Я в магазин ходил - есть нечего. Только соевый соус остался.
Он хотел сказать еще что-то, но тут в телефоне села батарейка. Вздохнув, Хакуэ бросил аппарат на кресло и вернулся к созерцанию улицы.
... мне нужно слышать тебя... нужно, понимаешь? Вслушиваться в каждое произнесенное тобой слово... ощутить этот чистый, ни с чем не сравнимый звук... Ты умеешь дать почувствовать вкус слов...
Через час он был в студии. Еще десять минут неподвижно сидел в гримерной перед зеркалом. Наконец Хакуэ поднялся, чтобы идти к остальным членам группы.


...да что же это за такое-то?!.
Гишо метался от стены к стене в собственной гримерке, даже не пытаясь браться за инструмент - вряд ли тот бы ответил такому ему взаимностью. С Хакуэ творилось нечто... неуловимо катастрофичное. Теперь, после недели холодного молчания с его стороны и равнодушного - со стороны вокалиста, он уже и сам не знал, хочет ли жестокими ударами выбить из хрупкого лидера дурь или на коленях умолять его вернуться... вернуться и стать собой прежним, родным, неверным... нормальным.... любимым.
...Хакуэ, маленький, я люблю тебя, я ненавижу тебя, я не понимаю, что с тобой, какого дьявола ты вытворяешь все то, что вытворяешь?!.. Какого дьявола ты ночуешь дома все эти дни... дома, без меня... что с тобой?!.
В дверь постучали.

- ...Все, двадцать минут до начала, все готовы? Хакуэ, ты определился наконец со вторым часом, что за чем играем? Сегодня на сцене решать это я не позволю. У нас и так все на волоске. - Темные, неестественные глаза Гишо смотрели прямо перед собой. Публика за несколькими стенами уже ревела, требуя начинать.
Вокалист молча склонил голову. Золотая грива волос была собрана в высокий хвост, тонкую сильную фигуру облепляло черное шелковое платье с разрезом от левого бедра. Ровно настолько, чтобы бы при каждом шаге открывалась безупречная линия ноги и широкая полоска кружев на чулке.
- Всё как всегда, Гишо.
... как всегда...
Он медленно двигался по небольшой сцене, подходя к самому её краю и склоняясь к визжащей толпе внизу. Они все были где-то там... откуда начинались его тонкие, как стилет, шпильки...
- Скажи “прощай” проплывающим облакам,
промурлычь последние строчки песни,
не согревай замороженные мысли,
этой ночью, один, стань звездой!
... музыка заставляет их делать всё это? Или всё-таки это - я - делаю?..
Хакуэ взглянул в лицо ближайшему в толпе. Он был безумен. И все, стоящие рядом с ним тоже были сумасшедшими! Хакуэ стало плохо.
...ты не понимаешь, как это сладко - слушать... наблюдать движение губ... то, как ты дышишь при этом... каждое слово - новый вздох...
...как всегда, да?!.
Бас-гитарист переглядывался с гитаристом и ударником на протяжении всего времени концерта; взгляд солиста ему не удалось перехватить ни разу - и это ему, которому доставалось обычно три четверти внимания Хакуэ, когда тот пел перед залом. А сейчас... тот то и дело наклонялся к людям, сходящим с ума у его ног, наверняка не замечая, что такая сменившаяся манера только заводит публику больше... еще больше...
...да прекрати ты сверкать своими чулками, идиот!! Мы не Иксы, здесь нет полиции... Хаку-чан, прошу тебя, поостор...
Пиротехники запустили очередной ряд разноцветных огней; столбы света расцветали вокруг замершего вокалиста, тот каким-то безумно трогательным движением дотронулся до волос... из зала начали взвиваться петарды, точно в ритм ударов О-Джиро... крохотные ракеты летели в разные стороны, в сторону исполнителей... исполнителя...
...Хакуэ, осторожно!..
Гишо, не прекращая игры, махнул охране за кулисами...
- Переполняющие меня мысли
пусть поймают завтрашний ветер...
не отворачиваясь от влюбленного человека,
прекрасная звезда улыбается...
... каждый хочет дотронуться до тебя... они ловят слова, срывающиеся с твоих губ... но им нужно больше... им нужен ты...
Хакуэ стремительно выпрямился, перехватив очередной полубезумный взгляд устремленных на него глаз, - и метнулся в сторону кулис. Оказавшись за пределами сцены, он пробежал по узенькому затемненному коридору к гримерным и заперся в одной из комнат. Крики людей, собравшихся на очередной концерт "Penicillin", доносились до него как сквозь вату. Он скорчился на стуле перед зеркалом, в отчаянии зажимая себе уши, чтобы перестать слышать...
... то, как ты двигаешься... как поводишь плечами... твой взгляд... всё это оттеняет твой голос... создает оправу песням... ты становишься им необходим... им нужна очередная доза - тебя.
- Что...
- Что...
- Что случилось, где... куда... почему... как?..
Никто из музыкантов не понял толком, в какую секунду вокалист исчез со сцены; во всполохах и вспышках они не видели и себя-то, не то что друг друга... Басист и мысли не мог допустить, что тот - убежал совсем, ведь то, что выделывал Хакуэ на концертах, давно вошло в легенды... Они, сымпровизировав, доиграли композицию, вытолкнув гитариста на середину сцены, и по знаку Гишо испарились так же стремительно, как и солист.
- Что произошло, где Танака, он в порядке, что он себе позволяет?!!
Проигнорировав вопли продюсера и вопросы охраны и коллег, он пролетел по длинному коридору, со всей силы ударяя в каждую дверь. Большинство распахивалось, кроме...
- Хакуэ, открой!! - крик бас-гитариста, готового взорваться от злости и беспокойства, услышали, наверное, даже в зале. - Ты здесь, открывай немедленно, нам еще полчаса быть на сцене!!! - Глухой удар по тонкому дереву. - Ты псих, я не позволю тебе подводить ребят, открой эту чертову дверь!!!
...господи, он бы с собой чего не сделал...
От этой мысли у Гишо окончательно отказали тормоза, и дверь чуть не прогнулась от его кулака.
Беззвучно вскрикнув от очередного удара, Хакуэ сильнее сжал пылающую голову руками.
... н-нет... они не поймут... они сами не знают, кто им нужен... меня здесь нет... просто нет... Гишо, ты ошибся дверью...
- Уйди! Не трогай меня!!!
Он вскочил на ноги и посмотрел в зеркало. Отшлифованный кусок стекла показал ему существо неопределенного пола. Полумужчину-полуженщину.
- Это... кто? - губы чуть шевельнулись. Ладонь в черной перчатке провела по гладкой поверхности и внезапно сжалась в кулак, ударяя. Брызги стекла хлынули во все стороны.
- Уйди отсюда!!!
Он кричал в полный голос, с изумлением прислушиваясь к истерическим ноткам в голосе.
... слишком много эмоций... с ними нельзя справиться... голова готова взорваться - лишь бы избавиться от вихря сменяющих друг друга мыслей... одно касание спасет тебя от окончательного безумия... мягкий щелчок клавиш - и волшебный голос унесет тебя в мир чудесных грез...
Прочие звуки словно отступили; бас-гитарист Penicillin отчетливо слышал, приникнув к двери, что Хакуэ двигается, истеричный вопль ударил по его слуху, дверь пошатнулась еще раз...
- Хакуэ, да открой же ты, мать твою!!! Немедленно, слышишь меня?!!
Еще движение... ничего... ничего... и звон разбивающегося стекла.
Сердце у Гишо заколотилось где-то в горле, дикий, нечеловеческий страх почти парализовал... второй вопль заставил его очнуться. Очнуться, отойти - и всем натренированным телом ударить в преграду, отделяющую Хакуэ от него. Голос, который когда-то приснился ему в середине ночи, послужил ориентиром - и с третьего раза дверь не выдержала. Он влетел в комнатку, метнулся к одетому в женское платье мужчине, отшвырнул его от сверкающих осколков, прижав к стене и сжимая плечи как клещами:
- Что ты делаешь, я тебя спрашиваю? Что ты делаешь, что происходит?!!
...скажи мне, иначе я сойду с ума вместе с тобой...
Но больше никаких слов на ум не шло, и он продолжал трясти вокалиста как куклу, повторяя снова и снова...
Хакуэ не произносил ни звука, безвольно повиснув в руках гитариста. Гишо что-то кричал ему, еще и еще... Но вокалист упорно молчал. Золотые волосы растрепались и в беспорядке окружали бледное лицо с неестественно яркими губами. Наконец, не выдержав голоса, бьющего по нервам, он рванулся прочь из рук удерживающего его мужчины. Уже у двери он крикнул:
- Прекрати звонить мне! Я не хочу слышать тебя... никогда больше! Оставь меня в покое!!!
...Он едва не упал на чересчур крутой лестнице, зацепившись каблуком за подол платья. Толпа бесновалась где-то далеко. Вокруг было тихо.
- Стой, Хакуэ!!.
Гишо, рванувшись за любимым, поскользнулся на чем-то разбитом и увидел только мелькнувший силуэт на фоне лестничного освещения....
...стой... ма-лень-кий...
Ладонь в кожаной перчатке закрыла перекошенное лицо басиста... Поднимали его ударник и Чисато. Концерт завершился раньше срока из-за внезапного недомогания вокалиста рок-группы. Толпа успокоилась далеко не сразу.




...Дома его не было. Как не было уже четвертый день. Гишо, сжав в ладони бесполезный телефон, методично обходил все те места, где так любил бывать тот, его Хакуэ. Безуспешно. Снова безуспешно.
…как и следовало ожидать, вообще-то. Хаку-чан, маленький, тогда я готов был убить тебя, а сегодня мне кажется, что я… я или еще что-то уже убивает тебя… у тебя не блестят глаза, ты даже ходишь по-другому, я не знаю, как приблизиться к тебе такому, я боюсь прикоснуться к тебе, как будто… будто могу сломать окончательно то, что от тебя осталось… прости меня, прости-прости-прости, милый, любимый, хороший мой, солнышко мое капризное, ну где же тебя носит?!!. Неужели теперь… тогда, в гримерке, ты говорил прав… я же не выживу без тебя здесь, Хакуэ, слышишь меня?! Пожалуйста, включи телефон, пожалуйста, я умоляю тебя, все, что угодно, отзовись, где ты, где, где?!. Плевать на группу, на твою дурацкую музыку, Хакуэ, не оставляй меня!!. Не бросай так… где ты?..
Парень в темных очках почти бежал по улице; высокотехнологичный кусок пластика – телефон молчал.

…Хакуэ дождался, когда загорится зеленый сигнал светофора, и перешел на противоположную сторону улицы. День был довольно теплый, и не слишком высокий, одетый в светлые джинсы и футболку парень с длинными, свободно распущенными волосами, легко смешался с толпой. Музыкант мельком взглянул на свое отражение в одной из многочисленных витрин и улыбнулся. Сегодня он такой же, как все.
… без лица…
Часы показывали без малого шесть. Вспрыгнув на подножку подъехавшего автобуса, Хакуэ купил билет и устроился на сиденье у правой стороны, рядом с окном. Он вышел на конечной остановке и огляделся, пытаясь понять, где находится. Через два часа блужданий по неизвестному ему району Токио, Хакуэ оказался перед ночным клубом со странным названием «Гардения». Устроившись перед полупрозрачной, искусно подсвеченной стойкой, он заказал себе коктейль и повернулся лицом к небольшому залу.
Медленно начали подтягиваться постоянные посетители; бармен то и дело поглядывал на неизвестного юношу у стойки. Создавалось впечатление, будто он кого-то дожидался – то и дело оглядывался по сторонам, через плечо, отодвигался, как только кто-то оказывался в непосредственной близости от него и заказывал третий слабоалкогольный «Пина Колада». Публика сменялась, а к парню так никто и не присоединился. Стрелки показали начало двенадцатого, когда шум достиг своего обычного уровня и к бармену наклонился высокий мужчина с короткой стрижкой. Из толпы его выделяло в основном явное наличие европейской крови в венах. Бармен что-то пробормотал, кивнув, и мужчина опустился на высокий табурет рядом со светловолосым:
- Привет, маленький… - взгляд серо-синих глаз обежал ладную хрупкую фигурку. – Не скучаешь..?
Хакуэ бросил равнодушный взгляд из-под ресниц, не поворачивая головы; четкие губы сложились в улыбку…

- …Здесь, сладкий, прямо здесь, н-ну же… - мужчина буквально втащил юношу, похожего на девушку, в какой-то узкий служебный коридор, затолкнул в темную нишу, чуть не поскользнувшись на грязном полу, и притиснул к стене, мгновенно задирая футболку. Жесткие руки принялись беспорядочно и жадно шарить по шелковистой коже, губы прижались к шее…
… прямо здесь, да? Н-ну… почему бы… и нет…
Негромко простонав сквозь вымученную улыбку, Хакуэ прижался к озверевшему от возбуждения мужчине. Закинув одну ногу ему на бедро, он пытался отвечать на беспорядочные, какие-то отрывистые поцелуи случайного любовника. Острые ногти вокалиста впились в обтянутые черной рубашкой плечи парня, выгибаясь и выскальзывая из тесной футболки.
- Ты самый лучший, котенок… я тебя сразу заметил… такой красавчик…
По спине вокалиста пробежал холодок. Низкий, немного хриплый голос этого человека вдруг показался ему странно знакомым. В голове что-то щелкнуло. Приглушенно вскрикнув, Хакуэ оттолкнул его и рванулся к выходу.
… я не забуду тебя… никогда… помнишь, ты однажды позвал меня за собой?.. я открыл окно… ветер целовал мое лицо… он донес до меня твой голос… я иду за тобой…


Усталый полицейский провел ладонью по взмокшему лбу и посмотрел на врача «Скорой помощи».
- Как оформлять будем?
- Как всегда. Самоубийство. Похоже… - врач нехорошо усмехнулся, - …парень решил, что у него выросли крылья.




В замке повернулся ключ. Бас-гитарист на гудящих ногах зашел в квартиру, хлопнул дверью и, скинув на пол очки и куртку, сполз на пол, откинув голову на стену и зажмурившись.
...где… тебя… но-сит…
Поднялся он не сразу; почти детским движением растер глаза, проходя по коридору… и замер, словно наткнувшись на стенку – в последней комнатке из-под двери пробивалась полоса света. Гишо, не помня себя, оказался рядом с ней…
…а если это Чисато, у него же есть ключ…
…помедлил – и рванул ручку.
- Хакуэ… - почти беззвучно выговорили пересохшие вдруг губы.
Вокалист Penicillin сидел на кровати. На коленях у него лежала раскрытая папка, пол устилали исписанные мелким убористым почерком листы бумаги вперемешку с фотографиями. Услышав голос Гишо, Хакуэ поднял голову и устало улыбнулся, небрежно уложенные волосы тускло сияли в лучах утреннего солнца.
- Кофе на столе. У меня телефон разрядился. Ты не позвонишь Мотоя-сан? Передай ему, что сегодня мы представим новую песню…


…Полузакрыв глаза, Хакуэ ласкал кончиками пальцев стойку микрофона и едва заметно покачивался в такт музыке.
- Мир спит, ты пребываешь в мечтах…
давай отправимся в бесконечное путешествие,
давай, вытяни руки!

Распахни запертую дверь в легендарное небо -
стань птицей - стань ветром -
обними тысячи слов - сыграй на [инструменте под названием] любовь…
Цветок для твоего сердца.

Океан сияющего света, вот это и есть “внутри мечты”,
бесконечная история… давай, вытяни руки!..

Улыбнувшись, он обернулся к сосредоточенному Гишо. Тот поднял голову и встретился взглядом с вокалистом – впервые за последнюю неделю.

- Давай, пробудись, распахни глаза откуда-то взялись искренние мечты,
разорви на куски монстра судьбы, обвивающей вокруг…
привет, я – фантазия… поцелуй неврозного ангела…



***
- …да, все, счастливо… да-да, спасибо, Мийю, я позвоню… - Гишо засмеялся восторженным воплям сестры на том конце провода, поспешно добивая последнее письмо и выключая ноутбук. – Конечно, передам… да приедешь, как отпустят, так и приедешь, все, пока. Пока!!. – Он бросил телефон и, поразмыслив, отключил его вовсе.
На кухне горело неяркое бра. На секунду сердце у него замерло – перед тем как басист увидел, что Хакуэ, забравшись с ногами на угловой диванчик, сосредоточенно читает книгу в сером переплете, время от времени досадливо поправляя растрепанные после душа волосы и зябко шевеля аккуратными пальчиками на босых ногах.
- Хаку-чан, ты так и не ел?.. – вопрос вдруг замер на губах Гишо, и он, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, опустился возле вокалиста, рваным движением обнимая его за плечи; книжка с неслышным шелестом страничек упала на пол… парень со слишком темными глазами пристально смотрел в бесконечно родное лицо Хакуэ; сердце у него колотилось как ненормальное, губы едва заметно подрагивали – как будто слова не находились…
Неслышно вздохнув, Хакуэ прильнул к ощутимо вздрагивающему Гишо и закрыл глаза.

… ты – самая прекрасная моя фантазия, Танака Хакуэ…фантазия, которая подарила мне крылья…