Протяжный сигнал разнесся по широкому помещению с низким потолком и без малейшего признака окон; парень лет двадцати пяти в темно-зеленой форме заключенного – рубашка с длинным рукавом, брюки, кепка – медленно опустился на бетонный пол, зажмуривая глаза и невольно вслушиваясь в гул заполнивших воздух голосов: разговаривать им разрешалось только в эти пятнадцатиминутные перерывы да после обеда.
Зрительно, правда, помещение цеха не казалось таким уж просторным – его перегораживало с десяток громоздких сооружений, при ближайшем рассмотрении напоминающих станки на древней ткацкой фабрике. Доля истины в этом первом впечатлении была: на самом деле при помощи шумных механизмов ткали ковры. Таким оригинальным образом начальство тюрьмы Футю, расположенной на западной окраине Токио, соблюдало букву закона, который обязывал занимать чем-то обитателей камер, а заодно и помогало возрождению многовекового искусства. Разумеется, обходилось это «увлечение» тюремной администрации пока недешево, поэтому «счастливчиков», снятых с незатейливого переплетения книг, было десятка два плюс три инструктора из числа все тех же заключенных. Эти избранные пользовались особой популярностью как у всевозможных проверяющих извне, так и у охраны, поскольку обладали так или иначе большей свободой перемещений хотя бы в пределах своего отдельного цеха и подсобных помещений. В остальном же их распорядок дня ничем не отличался от распорядка прочих узников, разве что на развлечения отводилось немного меньше времени – ну что ж, все ведь должно быть в равновесии, не правда ли?
Прислонившийся к опоре станка человек не воспользовался коротким правом на общение; он вспоминал последнюю – воскресную – передачу столь редко теперь доступного ему телевидения...
…какой урод его только придумал?!.
Тогда им в качестве культурной программы непонятно по каким соображениям предложили восьмой государственный канал и программу, посвященную не менее государственному хит-параду. Программа была составлена на современный манер, от девятого места к первому; вначале ведущие излагали факты-даты и все прочее претендента, затем крутили клип и отрывки концертов, затем – живое интервью с исполнителями. Больше всего времени было посвящено трем первым местам и, соответственно, трем претендентам – Luna Sea, Buck-Tick и X-Japan. В конце после подведения итогов и распределения мест показали участников всех трех групп; народ перед мигающим экраном радостно взвыл: пока солист победителей, темноволосый Сакурай с вампирским взором, благодарил поклонников, на заднем плане сияющий нахальной фирменной улыбкой Сугихара обнял за плечи легко улыбающегося Хаяши из Иксов, а гитарист и новый вокалист по совместительству чуть не отшвырнул того в сторону несмотря на все камеры. А окончания программы он не видел.
Деяма Тошимицу, экс-солист рок-группы X-Japan, не сумевший выплатить неустойку после своего выхода из нее, обхватил себя за локти, неохотно открывая глаза. Перерыв вот-вот должен был закончиться.
- Задремал, Деяма? Отбоя еще не было! Будешь спать в неурочные часы - живо отправишься в карцер.
Тоши поморщился, поднимаясь на ноги; оставшиеся минуты три нечастого отдыха явно пропали. Старший охранник смены Аянами Коити нехорошо усмехнулся; обстановка, время и, главное, настроение были вполне подходящими для его плана на сегодня. Короткие волосы были аккуратно прилизаны и тускло блестели, тонкий рот кривился в подобии улыбки.
Стоящий перед ним человек на него не смотрел; в частности, к этому факту придраться было сложно – именно такое поведение тюремные правила и предписывали. А у самого Тоши в этот момент не оставалось сил злиться даже про себя. Не сейчас, после...
...неловкого привычного наклона головы Паты... ярко-красной бешеной прически Хидэ... такого счастливого... ну, почти счастливого лица Йошики – все-таки второе место с первой попытки, рекорд...
- Тебя вызывает Сегуя-сама. Немедленно.
В действительности начальник тюрьмы уехал еще ночью как минимум дня на два. Собственно, его возвращения Аянами и не собирался дожидаться. Конечно, заключенным об этом знать было ни к чему. Конечно, об этом все знали. Все, кроме ставшего чрезвычайно необщительным экс-вокалиста.
- Hai, господин надзиратель.
- Вперед!..
Оставшиеся узники от такого вопиющего нарушения нормального течения работы примолкли и проследили за исчезающей парой; напарник Тоши, когда раздался сигнал об окончании перерыва, недовольно зашипел, сообразив, что ему придется справляться с машиной в одиночку, пусть и до конца работы не так уж долго...
Минут через пять похода Деяма ощутил первый тревожный звоночек в голове: к Аянами присоединились еще двое из охраны. Когда он повернул на одной из развилок направо, путь ему преградила дубинка и вкрадчивое:
- Прямо, заключенный.
Кабинет начальника или любого другого служащего сразу отпал как вариант: вся администрация осталась позади. Звоночек стал отчетливее.
Очень скоро они оказались в «ночной» части тюрьмы. Тоши, искренне стараясь не накручивать себя, косился на свое сопровождение, не поворачивая головы: быть избитым ему как-то не улыбалось. Остановились они перед той камерой, где спал он – вместе с еще тремя десятками «жертв системы». Дверь распахнулась, и все четверо оказались в гулком помещении, где у стены аккуратными рядами лежали сложенные тонкие футоны.
- Снимай обувь.
По вновь приобретенной привычке он, не поворачиваясь, сбросил сандалии.
...зачем бы..?
Сзади негромко перещелкнул замок. По спине пробежал неприятный холодок. Тоши одним движением развернулся.
- В чем...
- Заключенный в рабочее время находится не на рабочем месте, – опередил его стоящий чуть ли не со скучающим видом старший охранник. - Десять дней карцера. Впрочем, если будешь таким же послушным, как до сегодняшнего дня, начальство может и не узнать...
У самого молодого из троицы вырвался тихий смешок. Тоши шатнуло назад:
- Вы меня сами сюда притащили! Идиотизм, что вы несете?!.
- О-го... да ты, никак, надзирателя оскорблять начал? – притворно изумился Аянами. - Ничего не путаешь, Деяма?
Неожиданно шагнув вперед, он врезал ему дубинкой по ногам, заставляя упасть на колени. Младший негромко фыркнул.
- Спокойнее, заключенный... отвечай на вопросы персонала тюрьмы. Правда, что на свободе ты позволял трахать себя, а? Так это принято в шоу-бизнесе?
Когда по ногам электрическим током пробежала боль от неожиданного удара - раньше его никто и пальцем не трогал, даже наоборот, настороженно игнорировали, - бывший вокалист грохнулся на пол, едва успев выставить перед собой руки и смягчая падение.
- В шоу-бизнесе принято... трахать персонал, вроде охраны… кретин... - Он развернулся лицом к затянутой в форму троице, втягивая спертый воздух и кое-как поднимаясь. - Тебе бы там не понравилось, так что, считай... тебе повезло...
Глаза Тоши лихорадочно обшаривали уголки камеры, машинально ища пути к отступлению; разум уже знал, что не найдет их.
...черт...
- Закрой рот, Деяма. А то мы найдем, чем тебе его заткнуть.
Молодой охранник прислонился спиной к двери. Третий молча встал рядом с Аянами. Тот чуть сощурил спокойные угольные глаза:
- Я думаю, Деяма, пора тебе побывать с другой стороны.
Он сделал знак своему подручному. Секундой позже Тоши валялся на полу, сгибаясь пополам от удара сапогом в живот. Некоторое время охранник продолжал методично избивать его, до тех пор, пока Аянами не приказал ему остановиться. Присев рядом с заключенным на корточки, он положил руку ему на плечо, опрокидывая на спину.
- О… плоховато выглядишь, Деяма… Видимо, твои приятели были понежнее. Ну ничего, ты быстро привыкнешь к моим ребятам. Они вовсе не такие звери. Правда ведь, Катцура?
Молчаливый надзиратель легко наклонил голову в знак согласия. Его товарищ дернул углом рта и отошел от двери.
- М-м… а ты ничего… красивый парень…
Аянами провел указательным пальцем по горлу бывшего вокалиста Иксов и опустил руку ниже. Потом сжал ворот рубахи в кулаке и рванул его в сторону. В следующее мгновение Тоши взвыл от боли в вывернутых запястьях, когда на них застегнулись стальные наручники; его снова швырнули на пол.
- Ну, Деяма, выбирай… кого ты хочешь первым?
…ни хрена себе тут шуточки…
Идиотская мысль оборвалась в ту секунду, когда внутри у него все взорвалось от яростной боли; дыхание у бывшего солиста перехватило, и некоторое время он был искренне уверен, что умрет на месте – легкие категорически не хотели вдыхать воздух, он обхватил себя руками под градом следующих ударов, вздрагивая и прикусывая язык; голос пропал напрочь.
…неужели это вот тоже… надо было… так… Йо-ши-ки-и?!.
Перед глазами у Тоши прояснилось; далеко впереди был потолок. Избитое тело как будто пульсировало, воздух вырывался с каким-то свистом, руки продолжали судорожно цепляться за плечи в попытке защититься… жест охранника заставил его прийти в себя относительно быстро и попытаться откатиться в сторону… почувствовав металл на руках, парень неожиданным усилием рванулся из держащих его рук – от внезапного и полного осознания действительности происходящего боль на секунду ушла… оказавшись на полу снова, Тоши, стиснув зубы и упираясь согнутыми ногами в пол, начал приподниматься, садясь. Правда, плохо представляя себе, что ему это даст…
…влип… фанатов мне не хватало…
- Твою жену… четыре раза… - прохрипел он; бетонный пол жег босые ступни. – На нее у тебя не встает… или она предпочитает тебе твоих дружков?..
…Ками-сама, да что я вообще…
- Грубо.
Аянами на долю секунды закрыл глаза, а потом коротко сказал:
- Держи его, Катцура.
Охранник отработанным движением поднял Тоши за плечи и швырнул его о ближайшую стену. Раздался глухой звук удара человеческого тела о бетон. Затем Катцура ловкой подсечкой отправил ошалевшего вокалиста на пол и, не давая ему упасть совсем, обхватил рукой за шею, почти ломая ему позвоночник. Тоши выгнулся, едва успевая перенести вес всего тела на колени и хватая ртом воздух. Запястья простреливали короткие вспышки боли. Внезапно захват Катцуры стал сильнее; охранник спокойно и очень медленно душил заключенного. Аянами улыбался.
- Расслабься, Деяма. Вечер только начался.
Он некоторое время наблюдал за тем, как искажается в судорогах удушья лицо Тоши, а потом велел охраннику поднять его.
Теперь Тоши стоял на подгибающихся ногах, не падая по одной-единственной причине – позади него стоял Катцура, удерживающий его скованные руки и планомерно поднимая их вверх.
…Налетев на стену камеры, Тоши хрипло взвыл – висок у него загорелся огнем, волосы мгновенно повлажнели…
- Че-р-рт!!. – он отклонился было – и тут же съехал вниз по бетону, обдираясь еще сильнее и кривя рот в беззвучном пока еще крике… спину прострелило, и он не к месту подумал, что если Йошики испытывает что-то подобное, когда говорит, что у него болит позвоночник, - как он еще не послал к демонам эти ударные… руки у него изворачивались в оковах, перед глазами помутилось, они начали закатываться от недостатка воздуха… сознание пронзила паническая мысль – неужто правда придушат?.. Как котенка какого-то…
Он не сразу осознал, что стоит на ногах: мир ощутимо вращался, потрескавшиеся губы Тоши оставались приоткрытыми, из груди рвался хриплый сорванный кашель…
…я точно не вернусь… петь не…
Не сразу сообразив, что невольно наклоняется вперед, бывший вокалист попытался выпрямиться… и снова надрывно закашлялся, дергаясь и вскрикивая – от непереносимой боли в руках…
…переломают к черту…
- А…Аянами… хва-тит… - Тоши вывернул шею, отчаянно находя главного охранника; сердце у него колотилось как безумное, от боли рассудок мутился. – Хвати-ит!!.
- Конечно.
Аянами кивнул Катцуре, и тот послушно ослабил хватку.
- Так намного лучше, правда ведь?
- Д-да-а… - Тоши не удержал блаженного вздоха, когда адская пытка закончилась, и ему было позволено немного выпрямиться. Дойдя до допустимого порога, за которым опять начиналась мука, он застыл, боясь пошевелиться…
…они же… еще не… проклятье, как больно-то…
Катцура равнодушно улыбался, прислушиваясь к словам начальника и время от времени бросая взгляд в сторону приятеля. Натаки, младший, перехватил один из таких взглядом и подмигнул заскучавшему было Катцуре. В этот момент Тоши снова слабо простонал, на этот раз оттого, что Аянами больно стиснул пальцами его правый сосок. Потом медленно провел ногтями вниз по груди. Катцура прищурился. Кажется, они наконец перешли ко второй части.
Аянами быстро справился с форменными брюками Деямы, позволив им упасть на пол.
- Вот это картинка мне больше нравится…
Натаки усмехнулся и в два шага оказался рядом с Аянами. Повинуясь его немому приказу, он стянул с бедер Тоши белье, и жесткие пальцы охранника сомкнулись вокруг члена экс-вокалиста. Он несколько раз провел сомкнутой ладонью по всей его длине и неожиданно ласково коснулся паха. Аянами откинул назад голову и рассмеялся. Натаки был мастером своего дела. С приглушенными вздохами он скользил кончиками пальцев по животу и бедрам Тоши, успокаивая терзающую его боль. Катцура ревниво блеснул темными глазами и прикусил губу. Натаки чуть улыбнулся: член Тоши начал отзываться на его ласковые прикосновения и медленно твердел. Изогнувшись, он ощутимо прикусил зубами темный сосок на теле беспомощной жертвы и тут же обвел его языком.
- Аянами-сама… - тихо, все еще поглаживая член вокалиста. – Он почти готов.
- Отлично… - сказав это, Аянами медленно вытянул кожаный ремень из своих брюк и бросил его Катцуре. Тот ловко поймал его и отдал Натаки. Не глядя в побелевшее лицо Деямы, он осторожно затянул его вокруг основания члена заключенного.
- Так ты дольше продержишься, Деяма…
…Темные расширенные глаза глядели прямо – пока Тоши не закусил губу и не зажмурился, удерживая в горящем горле стон от касания к соску. От царапин на груди он невольно отклонился назад, почти прижавшись к держащему его охраннику.
- Н-не… надо…
Поток холодного влажного воздуха прошелся по обнаженным бедрам; повлажневшие от крови и пота короткие волосы налипли на лицо, Тоши морщился от этого, слабо мотая головой…
- Вы что-о-о?!.. – вырвалось у него вместе с новым долгим стоном – слишком резким оказался контраст непрерывной боли и успокаивающих прикосновений… возбуждающих… удлиненные глаза в панике и недоумении уставились в смеющиеся глаза старшего охранника… Тоши откинул голову назад, почти на плечо Катцуры. Такой подлости от своих насильников не ожидал даже он.
- П-перест…таньте… - капельки потекли по искаженному смесью стыда, муки и наслаждения лицу экс-солиста, расцарапанные запястья терлись друг о друга и о форму стоящего позади него охранника… а бедра, предавая его, уже двигались за ласкающей его рукой, умоляя о продолжении. Бледные щеки заключенного залила краска, из приоткрытого рта падали в застывший воздух прерывистые тонкие вскрики… в ужасе от себя самого и от происходящего, Тоши вздрогнул и напрягся, ощутив ремень на своем уже довольно сильно напряженном члене.
- Н-не-ет!.. – в довершение всего он понял, что ресницы намокают, и сдерживаться он не в состоянии… - П… пожалуйста-а…
- Понравилось?.. – усмехнулся Аянами. Медливший до сей поры Катцура, чуть поменял позу, потянув Тоши на себя и раздвигая ему ноги коленом.
- Займись им, Натаки…
Охранник послушно опустился на колени перед вздрагивающим Тоши, быстро стянув с него одежду окончательно и отбросив ее в сторону; его губы мгновенно обхватили повлажневшую головку. Он совсем немного пососал её, потом отпустил и нарочито медленно облизал.
- Думаю, что и на воле тебя так не обрабатывали, Деяма… У меня ребята – высший класс.
Натаки тем временем забрал член Тоши в рот целиком, пальцами лаская внутренние стороны его бедер. Катцура осторожно покусывал мочку уха лежащего на нем экс-вокалиста, изредка меняя положение колена между его ног.
- Достаточно…
Натаки поднялся на ноги, уступая место начальству. Аянами оценивающе оглядел своего заключенного.
- Неплохо. Поверни его.
Катцура выпрямился и резко развернул Тоши лицом к себе. Темные глаза охранника не выражали ни малейшего сострадания; он уверенно держал Деяму, ожидая дальнейших действий Аянами. Тот подошел ближе и, положив ладонь на ягодицу Тоши, крепко стиснул ее. Потом его пальцы бесцеремонно забрались в его задний проход, терзая и растягивая неподатливую плоть. Перетянутый у основания член Тоши ощутимо терся о бедро держащего его охранника.
- Извини, малыш… - прошептал Катцура, крепко целуя его в искусанные губы. – Кончить тебе не удастся.
Тяжело дыша от возбуждения, наконец-то захлестнувшего его через край, Аянами торопливо расстегнул брюки и, схватив Деяму за бедра, потянул на себя.
- Тесный, сволочь… - он стиснул зубы, до упора вгоняя член в узкий проход.
Натаки, который уже сидел на полу, скрестив ноги, настороженными глазами следил за Катцурой.
Тоши уже неслышно продолжал выговаривать что-то, ощущая, как неожиданно приятно трется шершавая ткань формы охранника позади о его заледеневшие ягодицы. От следующего же маневра Натаки заключенный всхлипнул, быстро-быстро моргая мокрыми ресницами, откровенно подаваясь бедрами к горячему влажному рту.
…еще… немного… немно-го-о-о…
Ноги у него уже раздвинулись сами, подгибающиеся колени с трудом удерживали в вертикальном положении тело, исходящее волнами жара, боли и возбуждения… после губ младшего из охраны ставшего новой изощренной пыткой… голова моталась из стороны в сторону, предательские стоны не прекращались ни на мгновение…
- Ох, ну пожалуйста-а!! – бывший вокалист заплакал от разочарования, когда горячий язык прекратил ласки и умоляюще заглянул в глаза Катцуре. - Убери… это-о…
Уходя от пальцев, несущих уже не приятную ласку, а очередной виток боли и нестерпимого унижения, он припал к груди охранника, почти не реагируя на его поцелуй, беспорядочно двигая бедрами и отпуская в хищный рот возбуждающе-вибрирующие стоны… когда внутрь без особой подготовки проник огромный твердый член, а ягодицы почувствовали пах Аянами, Тоши заорал во весь оставшийся голос, утыкаясь в плечо второго охранника и почти падая, судорожно стискивая внутри чужую плоть и причиняя себе еще большую боль…
- Н-ну… не… над-да-а… - прикусив отворот воротника Катцуры; тот, шепча что-то успокаивающее и очень ласковое в самое ухо, гладил его по все еще прикрытым рубашкой плечам, спине, ягодицам… разводя их в стороны и обмениваясь улыбками и взглядами с юношей…
Приглушенно зашипев, Аянами дернул бедра Тоши на себя, проникая в него как можно глубже. Руки Катцуры облегчили ему задачу, и теперь он двигался все быстрее и резче, упорно преодолевая сопротивление чужого тела.
Охраннику требовалось всё больше усилий, чтобы удержать стонущего и дергающегося Тоши на ногах. Аянами прикрыл глаза и в несколько сильных глубоких толчков дошел до оргазма. Высвободившись, он моментально застегнулся, тяжело дыша и довольно усмехаясь:
- Твоя очередь, Натаки.
...От резких движений внутрь-наружу Тоши начало ощутимо мутить, горло сжимали противные спазмы, причудливо мешающиеся со ставшим почти привычным насилием… в голове у него что-то сверкающе взрывалось, сухие окровавленные губы непрерывно двигались, горло напрягалось…
…joker is a joker loser is a loser joker is a joker loser is a loser joker is a joker los…
Младший охранник мягко улыбнулся Катцуре, и тот опустил Тоши на жесткий холодный пол. Натаки развел его ноги в стороны и приник сверху, легко проскальзывая во влажное тело. По-мальчишески теплые губы Натаки обхватили сначала один сосок, потом другой. Он ласково покусывал их, обводя кончиком языка и не переставая настойчиво двигаться.
- Приподними его…
Катцура подсунул ладони под спину Тоши, поднимая его и помогая Натаки глубже входить в замученного экс-вокалиста. Поза снова немного изменилась – Натаки почти сидел на коленях, а Тоши с помощью второго охранника ритмично двигался на его члене. Негромко простонав, Натаки на миг прижал к себе Тоши и тут же отпустил его.
…Прикосновение холодного металла к горячей раскалывающееся голове принесло подобие облегчение, если бы не искры боли в вывихнутых запястьях – для них вес его собственного тела явно был лишним…
…очередь… а потом еще… по новой… вся ночь…
Как ни странно, с Натаки отчетливее бывший солист чувствовал теплые губы на его сосках – внизу уже просто нечему было болеть. Когда его подняли ужасающе-сильные ладони, он протестующе задергался, изменившийся угол вторжения позволил члену охранника задеть ту саму точку глубоко внутри… его напряженная плоть почти разрывалась…
Подхватив падающее тело, Катцура взглянул в сторону начальства.
- Не хочешь? – приподнял темную бровь Аянами.
- Он без сознания. Почти.
- Убе-ри-те… это… пожалуйс… - напротив сквозь ресницы Тоши видел расплывающееся лицо младшего охранника – и, лишившись поддержки, мягко опрокинулся на пол и на руки Катцуры, скользя босыми ступнями по полу… остекленевшие глаза упорно не закрывались, рот как-то медленно кривился в жутковатом оскале; не нашедшее выхода возбуждение продолжало гулять по венам, заставляя его снова и снова пытаться перевернуться на живот…
- Расслабься.
Катцура выплюнул это слово, удерживая Тоши за плечо и опрокидывая его на спину. Жесткие пальцы в мгновение ока ослабили ремень и отбросили его в сторону.
- Помоги ему, – он посмотрел на Натаки.
Гибкий влажный язычок обежал вокруг чувствительной головки, облизал подрагивающий от дикого напряжения член – и этого вполне хватило, чтобы Тоши кончил, издав отчаянный сдавленный вопль. Натаки поднялся на ноги. За ним, небрежно сдернув с исцарапанных запястий наручники, последовал Катцура. Аянами, успевший к тому времени привести в порядок одежду, подошел к скорчившемуся на полу Тоши и равнодушно тронул его носком ботинка.
- Оденься, Деяма. И оцени нашу доброту: до конца работы еще целый час, а у тебя уже отбой!..
Щелкнул замок. Дверь распахнулась и через секунду закрылась.



***
Где-то в глубине здания неприятно зазвучал очередной гудок, на сей раз - окончание ужина. Тоши бросил быстрый взгляд на часы на стене тюремной библиотеки. До того момента, как всем заключенным нужно было быть в камерах, оставалось неполных полчаса. Он оглядел поле деятельности - года на три. Библиотека, о существовании которой и знал-то мало кто из местных, была сравнительно неплохой (тут даже были книги), но безумно запущенной. Старик Эносима, отвечающий за нее, выпросил для бывшего вокалиста разрешение проводить какое-то время здесь и тут же перестал делать хоть что-то. Тоши был не против - сюда редко заходили.
Нынешний ужин он тоже потратил на разборку захламленных полок, надышался пылью и был почти счастлив. Он сдвинул к стене последний на сегодня стеллаж и принялся устанавливать на нем приведенные в порядок книги, соображая, сколько времени потратит на дорогу до камеры...
- Деяма... у тебя десять минут.
Негромкий, с мягкими интонациями голос младшего охранника прозвучал совсем рядом. Резко повернувшись и столкнув при этом несколько книг со стола на пол, Тоши наткнулся взглядом на Натаки. И тут же машинально отметил про себя, что черная форма ему очень к лицу. Натаки выглядел намного моложе своих лет благодаря прямым черным волосам почти до плеч, бледному лицу с тонкими, почти девичьими чертами и невысокой сухощавой фигуре. Внешне он тянул лет на двадцать от силы; по слухам, ему было почти тридцать и он служил в военно-морском флоте. Глядя заключенному в лицо, Натаки вдруг тихо рассмеялся:
- Ты действительно хочешь навести здесь порядок, Деяма? Сюда же никто не заходит... и в музыкальный отдел тоже...
Тоши машинально прижался спиной к голым деревянным полкам; глаза у него стрельнули по сторонам, вернулись к мягким чертам молодого охранника... царила тишина.
...глупо... не трястись же мне теперь вечно...
Он сделал глубокий вздох - и подобрал упавшие книги.
- Да, Натаки-сан. - Имя напоминало деревянные четки. Магия звука на целую секунду заставила вокалиста забыть о его обладателе.
...и этому - двадцать девять?!.. Быть не может...
Тоши пригладил корешок "Стона горы" и неожиданно понял, что Катцуры поблизости нет. Облегчение было так велико, что он расслабился.
- Мне тоже было неохота сюда заходить в первый момент. Может, если будет поуютнее, кто-нибудь заглянет...
Он неожиданно повернулся к охраннику всем корпусом:
- Здесь есть инструменты?!.
- Нет, что ты... - Натаки продолжал улыбаться, проводя кончиками пальцев по стопке книг, сложенных на столе. - Здесь есть крохотная комнатка, дальше по коридору, и в ней хранятся музыкальные записи разных групп и лет. Я там иногда беру альбомы "Malice Mizer", "Luna Sea", “Virus”... в общем, кого найду. Фонд не слишком обширный, так что... - он грустно вздохнул.
- Жаль... - Тоши заметно угас, продолжая расставлять протертые книги на полках. - Хотя бы гитару было бы здорово, наверное, кто-то умеет играть...
Говорить с кем-то на отвлеченные темы было... непривычно и безумно приятно.
- Теб... то есть вам нравится рок? - краем глаза продолжая наблюдать за Натаки и следя, чтобы между ними оставалось некоторое расстояние.- Если бы это кому-то было нужно, я мог бы попытаться достать вещи поновее...
...Ками-сама, что я такое говорю?!. Какая музыка?!..
- Поновее?.. Правда, мог бы?
В темных глазах засияла неподдельная радость.
- Я очень люблю рок-музыку... мама в детстве заставляла меня учиться играть на скрипке. Только у меня это плохо получалось.
Он неожиданно усмехнулся.
- Заниматься кендо и стрелять мне нравилось куда больше. Но современную музыку - что потяжелее, конечно, - я люблю несмотря ни на что. Знаешь, кто мне нравится больше всех? Гишо-сан... как он играет! Всю жизнь мечтал так играть... и именно на электрической бас-гитаре...
Натаки говорил быстро, захлебываясь словами и торопясь побольше рассказать о своем увлечении.
- Я и "X-Japan" слушаю... Вот "X" ваша, такая классная песня... и драм-соло там какое! Катцура уши затыкает, когда я её врубаю на полную громкость!
Тоши, ошалело хлопая глазами, слушал сбивчивую речь, больше подошедшую бы подростку из тех, кто сходил с ума на их концертах, чем охраннику тюрьмы. Ощущение нереальности происходящего становилось все сильнее, а на губы против воли наползала забытая полуулыбка...
- Сугихара тебя бы понял, он скрипку до сих пор ненавидит, по секрету признается... Гишо? Это же... “Penicillin”, так? Йошики говорит, они взлетят, если нерв не потеряют и продюсера найдут...
Мысль о Йошики была лишней. Как и упоминание Катцуры. Тоши, уже тоже перебивающего самого себя, замкнуло:
- Что, ему наша музыка не нравится?.. - оттенок сарказма удержать не удалось.
...наша, да-а?.. Ну-ну...
- Катцура-сама вообще музыку не любит, - Натаки, улыбаясь, с явным сожалением покачал головой. - Ни рок, ни что-либо еще. Ему нравится, когда тихо... или вода журчит... Наверное, поэтому мы так часто в провинцию уезжаем и живем по две-три недели в рёкане...
Издалека донесся протяжный звук. Натаки осекся.
- Собирайся, Деяма. Отбой.
- Ценное замечание, - заметил остановившийся в дверях Катцура.
Улыбка погасла, как и мгновенный оттенок тепла в воздухе, пахнущем книгами и пылью. При виде высокой худощавой фигуры у Тоши по позвоночнику пробежал ток. Моргнув, он наблюдал, как на глазах меняется, становясь более жестким и взрослым лицо охранника, теряют мягкость и восторженный блеск глаза...
- Hai... - поколебавшись, он оставил книги - что с ними до завтра случится? - и по возможности быстро пошел к выходу мимо прислонившегося к косяку мужчины.
...угораздило...
Не удержавшись, он покосился на Катцуру... в затылке слабо шевельнулось нехорошее предчувствие.



***

- Его опять нет?..
- Нет…
- Ничего не понимаю! Такое раньше хоть раз бывало?!.
- Нет… хотя я не горю желанием видеть эту фальшивую тварь.
Приглушенный разговор полушепотом прервали грохочущие громче станков шаги и оглушительный удар дубинкой по перекладине:
- Не разговаривать!! В карцере давно не были?!
Тоши через плечо оглянулся на заткнувшихся соседей по ковроткачеству. Харуна сосредоточенно распутывал запутавшиеся в очередной раз нити; Тихару хмурился, уставившись на собственную работу. Новый охранник, по никому не известной причине сменивший не явившегося днем раньше Натаки, окинул взглядом цех и отошел. Экс-вокалист, погруженный в смутно-мрачные мысли, вернулся к своему занятию.
А охранник, похожий на подростка, так и не появлялся в урочные часы. Хуже всего было то, что его светлоглазый напарник, к неудовольствию и недоумению всех заключенных, никуда не делся. Разве что штрафными назначениями бросался немного чаще обычного, впрочем, никак не выделяя самого Тоши из толпы. Засыпая ночью на тонким футоне, Тоши упорно прогонял от себя мысль о том, что тот пропал на следующий день после их встречи в библиотеке.
…не может же быть, что из-за этого… просто не может…
…мертвеющее на глазах юношеское лицо Натаки…
…Я впадаю в паранойю. Любой может заболеть или срочно уехать, даже охранник в тюрьме. Кстати, пусть бы он проездил подольше…
Он заснул.
Через четыре дня Натаки вернулся. После обеда Тихару, упав рядом с ним на скамейку, свистящим шепотом рассказал, что под формой у него сплошь забинтованы руки от запястий до плеч. Ближайшие соседи приглушенно принялись обсуждать новость. Тоши постарался не вслушиваться.


В пятом часу дня он почти оглох от стука механизмов проклятого цеха. Когда вылетел крепежный винт, чуть не отшибив ему пальцы, бывший солист даже обрадовался – это был хороший повод выпрямиться и сделать десяток шагов до закутка, где хранились запчасти. Открыв почему-то прикрытую дверь и уже шагнув в чуть более тихое помещение, он замер: возле дальнего стеллажа спиной ко входу застыла напряженная ссутулившаяся фигура. Натаки, явно не заметив его, пытался одной рукой и зубами затянуть развязавшийся длинный бинт ниже локтя, то и дело жмурясь от видимой боли. Помедлив, Тоши подошел поближе.
- Помочь? – слово вырвалось прежде, чем он успел подумать.
Натаки вскинул на него глаза и отрицательно качнул головой. От этого его движения узел затянулся немного сильнее, чем он, возможно, рассчитывал. Лицо младшего охранника мгновенно перекосило, и он принялся распутывать неподатливые бинты.
- Тебе что-то нужно здесь, Деяма? – тихо поинтересовался он минуту спустя.
Приведя руку в относительный порядок. Натаки выпрямился и посмотрел на заключенного. Черные блестящие глаза пугающими провалами выделялись на его еще более бледном, каком-то осунувшемся лице. Заметив произведенный эффект, он попытался исправить его подобием улыбки. Но острая боль в изуродованных руках давала о себе знать, и Натаки повернулся к Тоши в профиль так, чтобы прямые волосы хоть немного скрывали его лицо.
- У меня винт полетел… - Тоши машинально махнул рукой куда-то за свое плечо, по-видимому, в направлении станка. Глаза у него не отрывались от рук охранника, от метров белой материи и смутно проступающих сквозь нее темных пятен… через секунду Натаки застегнул рукав. Тоши, шагнув еще ближе, вытащил из раскрытой коробки нужную деталь, покосившись на белое – не лучше бинтов – лицо юноши.
- Что с тобой случилось..? – негромко.
- Случилось? – на лице охранника отразилось искреннее недоумение. – Ты о чем, Деяма? Всё в порядке. Будь поаккуратнее с техникой, – добавил он после секундной паузы и мягко улыбнулся.
…неразумно…
Катцура, проходя мимо кладовой, на долю градуса повернул голову и отметил две застывшие фигуры внутри.
…даже глупо…


- Деяма. – Голос надзирателя прозвучал над самым ухом заключенного уже в конце рабочего дня. До заветного сигнала оставалось минут двадцать, не больше.
- Иди на второй склад, правый коридор, знаешь? На завтра всем красная и черная пряжа нужна, принеси по упаковке.
…да паше-ол ты-ы-ы-ы… тебе она нужна, что ли?!.
- Hai, - остановив станок, Тоши уже машинально убрал челнок, поправил кепку и прошел мимо охранника к двери в противоположном от выхода конце цеха.
…всех убью, один останусь… но потом…
Бывший солист неторопливо брел вдоль серой стены, прикидывая, успеет ли сегодня заглянуть в библиотеку. Разумеется, в такое время склад – меньший из трех тюремных, специально под материалы для «возрождения ремесел» - уже пустовал. И охранника у входа не было видно… Тоши, не обратив на это особого внимания, завернул в нужный ряд и присел на корточки, окидывая взглядом огромные ящики.
- Как исполнительность, Деяма. А вроде был такой гордый мальчик. Времена меняются…
Аянами коротко засмеялся, хлопнув себя ладонью по бедру. Отсмеявшись, старший охранник сделал два шага и оказался в круге света от одинокой лампы под самым потолком. Тоши в который раз спросил себя, какое именно количество геля Аянами-сан использует, чтобы создать такой эффект прилизанности на своей голове. Остановившись в непринужденной позе и чуть откинув назад голову, он почти дружелюбно наблюдал за так и оставшимся сидеть Тоши:
- Надеюсь, ты уже привык к своему новому дому? Славное местечко, не правда ли? Тихое, спокойное, уютное, со своими традициями. Бесплатная гостиница. Пять звезд, мать её! Кормят вас тут, поят, выгуливают, к общественно-полезному труду приобщают, а вы, сволочи, всё недовольны...
- Аянами… заткнись.
От стены отделилась узкая гибкая тень. В полосу света ступила нога в черном узком сапоге.
…вот ты с дружками тут и живи, а мы уж как-нибудь сами…
Тоши, вскинув голову на охранника, рассматривал его с каким-то пассивным любопытством, еще не отдавая себе отчета, что последует за выступлением. Может, из-за того, что ему откровенно хотелось с п а т ь.
…кончай уже, что ли… идти мне пора…
Они с Аянами обернулись к ровному голосу синхронно.
…блядь.
Заключенный стремительно выпрямился, отшатываясь к противоположной стороне прохода и судорожно соображая, где именно они находятся и как добраться до двери наружу. Получалось, что… никак.
…week end… I’m on the my wits…
Дорога до цеха и камер неожиданно показалась ему непередаваемо длинной… из затылка по позвоночнику рухнул ледяной страх, застилающий разум. Взгляд метался между двумя людьми напротив.
Старший охранник приглушенно хмыкнул, покачав головой и прицокнув языком, - и сдвинулся на задний план, удобно сложив руки на груди и заинтересованно улыбаясь. Тоши обернулся – за ним была грязная стена с идущими по ней заржавленными и не очень трубами.
…end…
…драм-соло и правда классное…
- Какого дьявола… через пять минут отбой. – Он и сам не знал, зачем говорит это. По привычке говорить, наверное.
- Неужели?
Катцура медленно подошел к практически вжавшемуся в стену Тоши и… остановился. Пожалуй, впервые за всё время пребывания в тюрьме Тоши мог настолько ясно видеть лицо Катцуры. Он стоял, чуть ссутулив плечи, как человек, который очень устал. Темные – нечто среднее между темно-каштановым и черным – волосы были стянуты в тугой хвост. Человек, стоящий перед ним, был невероятно, почти нечеловечески красив. У него были большие, прозрачного серого оттенка, глаза с крупным зрачком, правильные черты лица, прямая линия носа и четко обрисованные губы.
- Мне кажется, заключенный… - начал он, медленно выговаривая слова и глядя куда-то вбок, - … что у вас сложилось неверное мнение… о некоторых… правилах поведения… и общения… здесь. Это нужно исправить.
Не дав Тоши опомниться, он шагнул к нему, выбрасывая левую руку вперед и ударяя его плечом о стену, а правой пристегивая его запястье к выступающей трубе. Следующий удар – уже коленом - пришелся бывшему вокалисту в солнечное сплетение. Когда он, охнув, попытался осесть вниз, его вторая рука так же оказалась пристегнута наручниками к железной трубе.
…какие все заботливые… все норовят местным правилам научить…
...Тоши, еще стреляя глазами по сторонам в поисках возможности отступления, с трудом вникал в смысл произносимых Катцурой слов… от бесцветности его тона по спине побежали мурашки, похожие на крохотные льдинки. Между лопаток медленно стекла вниз капелька.
- Я не…
…Ками-сама-а-а!!.
От неожиданности и рези в пережатом запястье он сдавленно вскрикнул и тут же стиснул зубы. Откуда-то всплыла мысль, что горло ему еще пригодится… сегодня. После второго удара у бывшего вокалиста и тени идеи о сопротивлении не осталось… отдышавшись и по возможности быстро перенеся вес на ноги, он поднял голову, чуть ли не впервые встретившись взглядом с глазами последнего из троицы. Катцуру в тюрьме боялись больше, чем начальника: его считали слегка ненормальным. Достаточно ненормальным для убийства.
- Я ничего… тебе не… сделал… - расширенные глаза Тоши заблестели, пытаясь поймать серые глаза человека напротив.
И натыкаясь на стекло.
…тонированное… видно с одной стороны…
Он заметил азартно подобравшегося Аянами позади и задышал чаще. Неизвестность заставила экс-вокалиста бессмысленно рвануть руки, прикованные выше головы, - и закусить губу. Пальцы уже начало неприятно покалывать из-за оттока крови.
- Ошибка.
Катцура, словно собираясь молиться, поднял руки с намотанным на ладони узким кожаным ремнем.
- Скажи мне, Деяма… считаешь ли ты, что у каждого человека есть нечто, на что не в праве посягать никто другой?
Тот нашел в себе силы лишь неловко кивнуть.
- Мы понимаем друг друга, – продолжал Катцура безо всяких видимых эмоций. – Я тоже так считаю. У разных людей есть свои критерии святости и недоступности. Наверное, для тебя это – мать. Это могла бы быть и твоя жена… Но ты не женат, Деяма. А я… - он впился бешеным взглядом в запрокинутое кверху лицо человека перед ним.
Аянами позади заметно напрягся. Ситуация развивалась как-то необычно, и старшему охраннику это не нравилось. Катцура был не в себе... ну, больше не в себе, чем всегда.
- У меня есть жена. И я не хочу, чтобы тварь вроде тебя даже близко к ней подходила. Как ты думаешь, мы сможем понять друг друга?
Кожаная удавка захлестнулась на шее Тоши, и Катцура начал уверенно и неторопливо затягивать ремень, вдавливая пряжку в тонкую кожу на шее.
Аянами опустил глаза в пол. Доносящиеся до него сдавленные хрипы неприятно царапали слух. Время от времени он незаметно вздрагивал и начинал покусывать губы.
… совсем слетел с катушек… вот ч-черт…
… Да о чем этот психбольной говорит?!!
Неприкрытый страх почти парализовал и волю, и тело Тоши, ему приходилось прикладывать гигантские усилия, чтобы не упустить нить рассуждений охранника. Где-то на периферии сознания он, слушая мужчину в форме и пристально следя за полосой коричневой кожи, даже скорее ожидал удара, чем…
За короткие мгновения, пока ловкие пальцы скрепляли два конца ремня, Тоши очнулся от своего ступора:
- Я не приближался ни к кому, слышишь?! Ты сам не знаешь, о ч..! Ар-рг-х… - недавно пришедшее в норму горло ослепительно сдавило. Вокалист бессмысленно, но ожесточенно дергался всем телом, вырываясь из наручников и вжимаясь взмокшей спиной в бетонную стенку, пытаясь захватить хоть каплю тяжелого воздуха…
…о чем он вообще?!!
…виноватые глаза неестественно молодого мужчины…
…белые бинты через четыре дня отсутствия…
Постепенно движения прикованного человека становились все более вялыми, он все больше обвисал на руках, запястья отозвались болью, которой он даже не заметил… из фокуса исчезало обеспокоенное лицо Аянами, помещение, расплывалось даже близкое-близкое лицо Катцуры. Голова у Тоши раскалывалась, бесцветные губы дергались, в висках стучала кровь…
…обидно… так обид-но… ну где ты, Йо-ча-ан…
Красное марево и разрывающая боль в легких почти заслонили все.
- Тише… - почти ласково шепнул ему Катцура, ослабив хватку. Внимательно посмотрев на полуживого Тоши, он наклонился и несколькими быстрыми движениями снял импровизированную удавку с его шеи. Выпрямившись, Катцура аккуратно застегнул ремень на своей талии и провел ладонью по гладким волосам. Лицо его было совершенно спокойным. Аянами перевел дыхание и расслабил плечи.
… слава тебе, Господи…
Тонкие длинные пальцы с коротко обрезанными ногтями скользнули по щеке начинающего приходить в себя Деямы.
- Всё хорошо. Я тут вспомнил… ведь в прошлый раз я оказался несколько... не у дел?
Он легко улыбнулся и коснулся коротких волос Тоши, сдергивая с них нелепый головной убор. Поднеся смятую в кулаке материю к лицу, он резко вдохнул исходящий от нее запах и разжал пальцы.
… романтик, бля… последний, ёпт…
Проследив взглядом падение бесформенного куска ткани, Аянами вернулся к созерцанию двоих мужчин у стены.
… временами я почти люблю тебя, Катцура…
- Надеюсь, ты не против, Деяма…
Катцура протянул руку, расстегивая брюки на заключенном.
- Ты ему понравился, знаешь? – выдохнул он ему в ухо, прижимаясь к полуобнаженному телу и забрасывая ноги Тоши себе на бедра. – Держись крепче…
Короткий поцелуй обжег шею экс-вокалиста в то мгновение, когда Катцура вошел в него – быстро и грубо, растягивая неготовую плоть и начиная двигаться непрерывными резкими толчками. Глаза охранника были наполовину закрыты, а на губах стыла всё та же легкая, едва заметная улыбка.

…Каждый глоток давался с адской болью… и был сладким, как швейцарский шоколад. Первым, что выплыло из липкого тумана, окружающего голову Тоши, было ощущение ласковых тонких пальцев на коже.
…а ведь правда… вкусно-о…
…обними меня, Йошики, мне такой идиотизм приснился-а…
Сипло кашляя и заторможено встряхивая головой, Тоши пытался проморгаться. Стоило ремню исчезнуть, как ожили уже начавшие кровоточить запястья – простонав без голоса и не соображая толком, где находится, он слабо ухватился пальцами за цепи наручников, стараясь встать на ноги… потянувшись за исчезающим источником ласки и тепла…
…Кат-цу-ра…
На мокрый лоб упали чуть отросшие прядки, придав смертельно белому осунувшемуся лицу Деямы полудетское жалобное выражение.
…чего ему… еще…
Когда по подгибающимся ногам побежал холодный воздух, Тоши начал дрожать всем телом; зрение только-только стабилизировалось – в самый нужный момент…
…не на-а-а…
Изуродованная синевато-красными неровными полосами шея выгнулась – Тоши откинул голову на стенку, беззвучно всхлипывая и стискивая ногами талию охранника: только так он едва-едва выдерживал металлическую пытку на руках, к которой мгновенно примешалась обжигающая боль внизу… судорожные движения его бедер могли бы создать впечатление, что – никакого насилия и нет. Пересохшие приоткрытые губы растрескались, стекленеющие глаза умоляюще смотрели в серые…
- Хммм… ты и правда не против…
Катцура положил прохладную ладонь на подтянутые ягодицы Тоши, лаская и легко сжимая их. Бедра его ритмично двигались, ни на секунду не прекращая плавного, настойчивого скольжения внутри чужого тела.
- Странно это, Деяма… ты не сопротивляешься… и никому не больно… нам хорошо, не так ли?
Продолжая шептать, он неторопливо целовал открытое горло Тоши, рисуя на коже влажные линии языком.
… твою мать… ему же всё равно… он его даже не хочет!
Отчего-то Аянами не испытал ни малейшего возбуждения при виде этой картины. Катцура методично и жестко насиловал обессиленного полузадушенного человека, нисколько не заботясь о его удовольствии. Впрочем, Аянами вообще сомневался, что такое понятие, как удовольствие, знакомо его подчиненному.
Жесткие пальцы поиграли с маленькими твердыми сосками и Катцура, на мгновение отстранившись, снова нагнулся к Тоши, больно целуя его в губы. Когда он оборвал поцелуй, губы Тоши заметно кровоточили. Катцура медленно облизнулся и вошел еще глубже, вздрагивая от томительно-сладкого чувства, слушая хриплые невнятные пристанывания своей жертвы.
…мне больно… боль-но…
Голова у Тоши кружилась уже всерьез, ладони на его слишком чувствительной коже доставляли мгновенное удовольствие, еще резче оттеняющее… все остальное. Со стертых запястий под рукавами то и дело стекали тоненькие струйки, впитываясь в ткань висящей на плечах рубашки…
…я против… против… п р о т и в... когда ты наконец кончишь...?
Вывернув голову, бывший вокалист прижался щекой к холодному бетону, не обращая внимания на то, что шероховатая поверхность обдирает кожу; щиколотки переплелись за спиной Катцуры, прижимая его крепче в попытке хоть чуть-чуть освободить руки; израненное горло потихоньку начало издавать нечто вроде громких сиплых вздохов. Едва губы охранника оставили его рот, Тоши слабо-слабо вскрикнул, дергаясь, и замотал головой из стороны в сторону, методично ударяясь затылком о бетон. По щекам у него одна за другой неторопливо ползли прозрачные капли…
…перестань… отпусти меня… ну пожалуйста…
- Отп... пусти-и... - едва различимо; Тоши искренне казалось, что следующей минуты он не выдержит… или следующей… или...
- Сейчас…
Катцура неслышно вздохнул, приподнимая бедра Тоши повыше и тем самым меняя угол вхождения в его тело. Он двигался гораздо медленнее, чем раньше, заставляя Тоши стонать все громче и ощутимо напрягать внутренние мускулы.
- Ты хочешь заставить меня кончить? Не нужно пытаться, Деяма…
… точняк… этот армейский ублюдок может трахать тебя часами…
Он неторопливо проводил ладонью по груди и бокам Тоши, изредка сжимая пальцы. Наконец это перестало быть ему интересным, и он не слишком осторожно отстранился, покинув тело Деямы. Выпрямившись, Катцура окинул повисшего на руках Тоши оценивающим взглядом и неожиданно хлестнул его тыльной стороной ладони по лицу.
- Очнись, Деяма.
Коротко щелкнули замки наручников; за ними последовал тяжелый звук падающего тела.
- Неосторожно, – вполголоса заметил Аянами. – Следы останутся.
- Переживет.
Наклонившись, Катцура запустил пальцы в волосы Тоши и потянул к себе, всматриваясь в его лицо.

...От голоса веяло холодом и равнодушием… ступни и колени у него заледенели. Ритмичные толчки глубоко внутри что-то неуклонно разрывали, не становясь менее страшными от изменения темпа.
…разговоры о музыке дорого встают…
Оставшись без поддержки, Тоши в первую секунду не сориентировался – и, закашлявшись, тонко заплакал в голос, из последних сил вытягиваясь вверх. Стальные обручи впивались в тело, будто медленно перерезая кожу и мышцы… голова почему-то мотнулась в сторону, старая ссадина на том же виске открылась…
Когда бывший вокалист очутился на полу, подтягивая к груди колени, ему показалось, что он попал в рай.
…как меняются цен…
Додумать ему не дали. Не чувствующие ничего руки упали вдоль тела, едва он оказался на коленях… недоумевающее уставившись на Катцуру мутными глазами.
- Я бы сказал... ниже нуля, Деяма.



Подождав, пока тот сможет нормально дышать, он выпрямился и нанес первый удар сапогом в живот.
…эй…
Отрывистые, точно рассчитанные удары приходились на самые чувствительные места и без того измученного тела экс-вокалиста. Наконец Аянами не выдержал, заметив, что лицо заключенного подозрительно сереет.
- Катцура-сама, он известный человек, его... его могут хватиться, и мы не сумеем найти достойное оправдание… могут возникнуть проблемы!..
… да послушай же ты меня!!.
Катцура остановился и повернулся к старшему охраннику:
- Отбой уже был. Сутки карцера. Меня ждет начальник тюрьмы.
Сказав это, Катцура прошел мимо оцепеневшего Аянами и скрылся в ледяной темноте коридора.
- …Одеться, тридцать секунд! Ну!!.
Бывший вокалист, не ощущая собственных движений поднялся на четвереньки и, покачнувшись, сел на пол. Брюки валялись в паре шагов. От следующего вопля старшего охранника над самым ухом он, теряя равновесие, натянул на себя униформу и, цепляясь за полки и вскрикивая от боли в залитых кровью руках, попытался подняться на ноги. Аянами, нервно оглядывающий пустое помещение, зло сплюнул на пол и сгреб в кулаке порванный ворот рубахи, вздергивая его вверх.
- Пшел… быстро!!. Ощущения смаковать потом будешь… заключенный…
…и помолись хорошо… что он меня случайно послушал…
По пустым коридорам старший охранник тащил вздрагивающего Тоши почти на себе и, с силой затолкнув наконец в холодную темноту, облегченно выдохнул.
…обошлось. Классно. На этот раз.
…Сначала ощущение холода у горящей щеки было даже приятно. Потом стало еще хуже. Потом Тоши, на счастье, потерял сознание.




***

…как бы это сказать… … … … б… !!.
Мысленные ругательства не помогли; Тоши, зло щелкнув переключателем, остановил станок и принялся второй раз за четверть часа растирать немеющие запястья, стараясь особенно на них не смотреть – зрелище было не очень. Впрочем, утром, когда он, едва очнувшись от далекого гудка, попытался двинуться в первый раз, оно было вообще никакое. На ноги он вставал минут десять; все тело ощущалось как один ну очень большой синяк. Что, кстати, оказалось недалеко от истины. Кое-как придя в себя и рассмотрев то, что удалось, вокалист просто испугался. К рукам, шее и корпусу было не прикоснуться; подушечки пальцев нащупали особенно болезненное уплотнение чуть справа от гортани; Тоши не сразу сообразил, что это след от небольшой пряжки тонкого ремня.
А день (выпустили его до странности быстро, к обеду) ничем не отличался от остальных. В том числе - в плане рабочего времени. На одном из перерывов он сидел на своем месте, закрыв глаза и сглатывая противный комок в горле, и думал, как люди не ценят время, когда у них всего лишь ничего не болит...

- …Опять застыл, оnore, …!! Работать, если не собираешься на ближайший месяц поселиться в карцере!..
…карцер… Катцура… похоже…
Тоши сглотнул, про себя умоляя отчаянно ноющие кисти стать хоть чуточку послушнее. Вопли охранников перестали действовать уже с пару часов; он не удивился, когда краем глаза уловил замах дубинки, облокотившись локтями на мелко вибрирующий механизм. Просто знал, что когда та опуститься на спину или бок (по мелочи обычно били туда – не оставалось ни следов, ни особой боли), он грохнется на пол и будет кричать, наплевав на все. Или – даже лучше бы! – отрубится к демонам.
Не дотронувшись до измученного тела экс-вокалиста, дубинка со стуком упала на пол. Раскрывший глаза Тоши с трудом распрямился, перехватив по пути ухмыляющийся взгляд Тихару. Удержавший руку охранника Аянами отряхнул ладони, и тот испарился.
- Сутки карцера, Деяма. – Старший охранник, только что заметил заключенный, отчетливо нервничал. – Выработка даже близко к норме не стоит. Выключай все, умойся, через три минуты чтоб стоял в коридоре!
…тебя бы так… с-сука…
- Зачем, Аянами… сан?
- К тебе, …, на могилу!! – рявкнул тот, слишком пристально обшаривая взглядом лицо и фигуру Тоши; тот поежился бы – будь он в состоянии шевелиться. Правый кулак мужчины в форме побелел: Аянами едва удерживался от отчаянного желания съездить по почти безмятежной, как обычной, физиономии солиста Иксов.
- Быстро!!

Возле очередной решетки, дожидаясь, пока очередной страж разберется с электронным замком, старший охранник не выдержал:
- Рейджи, …, твою мать, ты завтра безработный, если не откроешь этот чертов замок через минуту! – Не дослушав очередные «hai, hai», Аянами обернулся к застывшему Тоши; на беду, тот как раз прикидывал, не удастся ли ему эту минуту подремать у стенки, и не сдержал судорожный зевок. Секундой позже он, сдавленно хрипя от вспышек неожиданной боли, оказался распластанным по той самой стенке; на истерзанных – но хотя бы ощущающихся – руках щелкнули «браслеты».
- Слушай внимательно, aki, - негромко зашипел охранник, словно клещами вцепившись в сведенные плечи экс-вокалиста. – Катцура объясняет убедительно – но не все. Я дополню. – Пальцы сжались; Тоши, белея, стиснул зубы. – Хоть слово… хоть взгляд сейчас в кабинете коменданта… на этих двоих… и можешь считать, что пока ты практически здоров… понял?..
Последнее слово и вовсе прозвучало едва слышно; бывший солист, прокусив нижнюю губу насквозь и морщась, как мог отворачивался от чуть ли не прижавшегося к нему мужчины в форме; на лбу и висках мгновенно проступил пот, горячее дыхание с запахом табака и приторного ментола противно обжигало лицо…
…освежитель… дешевый совсем… и гель этот тоже…
- Вовремя они заявились, потрясно вовремя… сигареты как половина моей зарплаты, с ними ты на воле, что ль, трахался, что так научился?!. Не знал бы, что ты, neko, в карцере валялся, я б тебя сразу после свиданки лично прибил… при попытке к бегству, б…
…ага… я и идти-то…
Выплюнув еще несколько ругательств и отведя таким образом душу, Аянами резко отстранился и несильно хлопнул еле стоящего человека по щеке:
- Все ясно, я спрашиваю?!
…свиданка… они… они?.. Иши-зука… нэ-э, с ним – нэ-э, у него девушка… и кошки… у тебя в глазах двоится, Аянами, идиот… Пата, чего тебе в голову ударило припереться именно сегодня, а?.. Дотуда же идти дольше…
- Hai…
- Вперед..!

***
- …Охранник, это еще что?! – дураку было ясно, что начальник тюрьмы, мягко говоря, нервничает. В целом экс-солист ему даже посочувствовал бы, в любой другой момент, - легко ли отвечать за такую головную боль, какую представлял из себя… ну, не он сам – его заботливо выверенный сценический образ.
- В наручниках нет никакой нужды, Деяма-сан не собирается нарушать наши правила какой-нибудь глупостью, не правда ли?.. – выцветшие глаза уставились на него.
- Я выполняю свою инструкцию, господин начальник, - отрезал тот, стискивая плечо Тоши. – Отдайте мне соответствующий приказ, и я сниму с заключенного средство безопасности.
- Ками-сама, Аянами, ты… вы же понимаете, охранник, у нас исключительная ситуация, и это не совсем обычный заключенный…
Вокалист никак не мог собраться с силами и оторвать глаза от пола; унижение не становилось меньше со временем. Только наоборот. Звуки били по ушам, больше всего хотелось остаться одному, хотя бы в камере, и заползти под одеяло, вцепившись в него зубами. Он успел заметить только чуть сутулую фигуру Ишизуки в глубоком кресле. Размышлять, кто второй или это он сам совсем ничего не соображает, было невероятно лень. Грубые пальцы и исчезнувшие браслеты заставили его встряхнуться хоть немного. Ладно, это ненадолго, свидания ведь долго не длятся…
- В таком случае, Томоаки-сан, я оставлю вас на некоторое время, надеюсь, все это останется между нами. Побеседуйте, кхм, спокойно, если что – вызовите меня, вы знаете… - начальник колонии пробормотал что-то еще, почти выталкивая начавшего протестовать охранника наружу. Не успел Тоши оглянуться, машинально растирая запястья, как замок щелкнул и воцарилась блаженная тишина.
- Ohayo, Пата… - брови заключенного приподнялись в недоумении. – Что-то случилось?.. – он шагнул в сторону бросившего сигарету в пепельницу гитариста и замер: последние удары отозвались во всем теле, накатила очередная волна тошнота, на спине выступил отвратительный ледяной пот…
- Привет, - покосился на него тот, выглядывая из-под очередной неровной челки в своей странной манере. Против всего вокалист улыбнулся – движение было до того знакомым… - Садись, бери вон… - пачка проехала по полированному столу.
- Спасибо тебе, - опускаясь в мягкое кресло, он сохранил более-менее неподвижное лицо чудом. Спина протестующе заныла, взгляд зацепился за вторую пачку, другой фирмы, валяющуюся рядом с первой.
- Сейчас он вернется, по телефону разговаривает, - кивнул на внутреннюю дверь Пата. В своем заторможенном состоянии его друг проследил направление кивка, а поинтересоваться, кто именно вернется, не успел. – Еще не закурил тут? Ну и дурак. Согревает, а ты вроде мерзнешь.
- Да я знаю, - молодой человек переплел пальцы, дыша глубоко и незаметно. – Так ведь ты же понимаешь, возьму в рот сигарету один раз – ни за что не брошу. Лучше пока потерплю.
- Ну-ну. – Волосы занавесили лицо гитариста окончательно. В воздухе повисло почти физическое напряжение.
- Пата, почему ты… то есть, я очень рад тебя видеть, ты же знаешь, просто… - молодой человек в зеленой форме замялся. – Чего меня сюда вызвали? Ты всегда же как все приходил…
Томоаки тряхнул гривой, с силой выдохнул, оттолкнул пепельницу и оказался на ногах, коротко глянув на друга; повернул голову… Тоши посмотрел туда же. Сощурился, не доверяя зрению...
…почему… именно… сегодня… сейчас?!.
В дверном проеме с изящным телефоном в руке стоял Йошики. В на редкость скромном облачении – темные брюки с рубашкой, длинный кожаный плащ, один из десятка, самый неяркий, солнечные очки скрывают пол-лица; светлые волосы перехвачены заколкой сзади… губы по привычке подведены помадой.
- Он меня попросил, - равнодушно – для стороннего наблюдателя – проговорил Пата, ни на кого не глядя. Лидер Иксов повел плечами и поменялся с ним местами.
Черные глаза их бывшего вокалиста расширились, он вцепился в подлокотники, уставившись в собственное далекое отражение в зеркальных стеклах. В голове непрерывно звенело. Первый порыв вскочить и дать деру, пусть даже прямиком к Аянами, разбился о реальность: он не был уверен, что сможет нормально встать. Вообще-то даже сидеть уже было не очень приятно.
…ну и черт с тобой, и не буду… я тебя не звал сюда… каждую минуту мысленно не считается, правда… какого вообще ты… явился.?!
- Konnichi wa … Хаяши-сан. - Только не снимай свои очки, только не… - Чем могу быть полезен?
Пата вполголоса выругался. Йошики, стоящий в полутора шагах от друга детства, не двинулся… и промолчал. Пата, зло фыркнув, схватил со стола зажигалку – и исчез, захлопнув за собой дверь. Экс-солист от такого предательства и очередного приступа застыл неподвижно, втягивая аромат духов. Молчание добивало его не хуже дубинки охраны. Молчание… и этот запах. Под волосами на лбу проступали все новые капли; молодой человек опустил голову пониже.
- Как твои дела?
…ой, да нас совесть замучила… то есть, слава Богу, если ты просто задашь пару вопросов и…
- Хорошо. Все в порядке. – Что там надо говорить дальше… как же по-идиотски все… - У н… у группы второе место в хит-параде NWT, поздравляю. Вы… - но сказать, что они играли прекрасно, а Хидэ отлично пел, вокалист уже не смог. – Все было здорово, я видел... по телевизору.
- Спасибо. – Полы плаща всколыхнулись, и одежка полетела на пол. Сам Йошики, как догадался Тоши, опустился на широкий подлокотник, закинув ногу за ногу. У него упало сердце – быстро не отделаться, а дышать становилось все труднее, в горле опять першило. – Твой адвокат сказал, если наши прибыли будут расти как сейчас, то благодаря своей доле ты расплатишься и выйдешь через год. Если не меньше.
- А… в смысле, да, наверное. Хорошая новость.
Молчание.
- Ты сам виноват в том, что происходит! – резко бросил вдруг Хаяши, вскакивая. Тоши вздрогнул, не от слов, от громкого голоса, и использовал момент, чтобы упереться локтями в колени и незаметно перенести вес тела на правую его часть. – Я ни о чем не просил Пату. Я сам не знаю, что я здесь делаю, если честно. Мы аранжировали большинство старых песен под вокал Хидэ, конечно, это не очень-то легко, он поет намного ниже тебя, но мы справились. Его и наша популярность только возросла за эти месяцы.
…точно, уже месяцы…надо же…
- Ага… - кивнул Тоши, автоматически стирая со лба пот и гадая, достаточно ли такого ответа. Сердце билось где-то в районе глотки. Йошики, тебя ждут, наверное, что ж ты мне тут рассказываешь, это все я знаю наизусть, твой юрисконсульт еще до суда изложил гораздо подробнее, не повторяйся, у тебя каждая минута на счету, н-ну что за…
- Посмотри на меня, я к тебе обращаюсь. – Заметное раздражение. Знакомое… тоже. Бывший солист втянул в легкие отвратительный воздух, кое-как выпрямился, пытаясь вернуть контроль хотя бы над лицом.
…мне нужно еще немного времени, потом я быстро приду в себя, конечно, лишь бы кровь не пошла, какой здесь свет яркий, проклятье.!!
Запавшие глаза сузились еще больше – парень пытался не зажмуриться от рези в них…
- Что с тобой?
- Ничего. Все нормально. – Ему почти хотелось рассмеяться. Значит, того ответа было недостаточно, обидно… он все-таки зажмурился, легонько потряхивая головой. Йошики, уй-ди-и… Йо-ши-ки…
- Тоши, что с тобой?! – От внезапного беспокойства в низком голосе заключенный распахнул веки – напротив плыло нечеткое лицо лучшего друга, как и всегда, нереально красивое… прохладная ладонь коснулась его сжатой руки, и...
- Уй-ди, а..? Уй-ди… - сдавленно выдохнул вокалист, из последних сил впиваясь в собственные предплечья, словно удерживая себя, не давая взорваться на осколки или растечься по полу; покрасневшие глаза быстро-быстро заморгали. – Уйди, Йошики, уйди… - короткое слово звучало у него в голове, голос отказал по новой, как было четыре дня назад… как же он тогда испугался, что вообще уже не будет говорить. И петь. Никогда, даже в душе. – Уйди, п… пожалуйста…
…я не могу больше рядом с тобой таким, ты во всем виноват, ненавижу тебя… прошу тебя, любовь моя, проклятый эгоист, пожалей меня один раз, уйди, а…
- Тоши-тян!!
Бредовая линия мыслей оборвалась; он сквозь грубую ткань ощутил почему-то горячие, жутко горячие ладони, мир неостановимо качнулся назад… и лоб парня уткнулся во что-то теплое, мягкое, но, к несчастью, пахнущее духами еще сильнее. По контрасту остальному телу стало еще холоднее.
- Пата, сюда, быстро!..

***
Накануне Йошики с Хидэ вернулись в особняк лидера даже не в три – в половине пятого ночи; весь день выкладывавшийся гитарист после довольно удачной телепрограммы, записи и фотосессии группы надрался так, что едва не выпал из автомобиля на руки любовника. Помня об обратной ситуации, Йошики с приглушенным матом лично доволок его до спальни, отмахнувшись от прислуги и телохранителей, погладил по плечу, падая рядом... Хидэ застонал и попытался свернуться клубком, утыкаясь в подушку и размазывая безумно дорогую косметику… Ударник приподнялся на локте, глядя на него и прислушиваясь к шорохам на улице; взгляд рассеянно заскользил по заботливо прибранной чужими руками комнате… и тонкой лентой в воздухе разлился аромат. Одеколон, горьковато-свежий и терпкий, такой характерный, исключительно мужской запах. Хаяши слишком глубоко втянул его в себя…
…черные распахнутые глаза сверху вниз смотрят на его лицо, взгляд ласкает ничуть не менее ощутимо, чем кончики пальцев, уголки губ дрожат – Йошики не стал выскакивать из постели после секса, а вытянулся на ней, едва-едва прикрытый шелковой простынью… дым от его сигареты мешается с ароматом одеколона, разлитого неосторожным Тоши на прикроватном столике, тихо утекая через приоткрытое окно…
- Йо-ши-ки… может, стоит разбить соло Хидэ на две партии, ты там такое изобрел, даже он еле вытягивает?.. Пусть было бы нечто вроде разговора двух гитар, его и Паты, они легко сыграются, да и тебе аранжировки не так много. Я за тобой хотя бы заехать смогу вечером в студию, не возражаешь?..
Лидер X-Japan легко соскользнул с той же самой кровати; вернулся и набросил на любовника одеяло. Потом сполз по лестнице на кухню, включил кофеварку и уставился на пузырьки воздуха в дурацком светильничке…

- Пата, чтоб тебя, что ты вытворяешь?! Это De, не E, De!! Ты внезапно ноты читать разучился?! Что за..?
Гитарист молча тряхнул лохматой головой, отложил инструмент и вместе с распечатками партитуры подошел к разъяренному лидеру за установкой, почти бросив их на первый барабан.
- Я играю то, что здесь написано, лидер-сан. – Он скрестил на груди руки, пока Хаяши, смяв листики, принялся изучать их. – Я сегодня ухожу в шесть.
- Не уходишь. Вчера поменялись планы, перенесли пресс-конференцию с воскресенья, мы и Buck-Tick, у Хошино что-то там сменилось, а я пока вынужден соглашаться. – Махнув остальным, Йошики принялся поспешно править аккорды, сверяясь со своими косыми записями от руки. – Будут журналисты с трех телеканалов, ну, глянцевые издания разные и…
- Сегодня я до шести.
Взяв протянутую партитуру, Пата развернулся, не дослушав лидера, и прошагал обратно на свое место.
- Ты что себе позволяешь, Томоаки? – проследив за ним взглядом, негромко выговорил ударник. Хидэ с Тайджи перестали трепаться и нахмурились.
- Я за пять дней предупредил, что в пятницу мне нужен свободный вечер. Ты и Амадо согласились.
- Пата, мы обязаны быть на конференции для телевидения в полном составе, ты что!! – менее уравновешенный Хис вмешался до реплики Йошики. – Это же удача, мы только вернули позиции, куда тебе так надо идти, что ты всю группу под удар ставишь?!!
- Один мой друг попал в тюрьму. Там жесткие часы посещений.
Воцарилось молчание. Заглянувший было фониатор через секунду захлопнул дверь с другой стороны.
- О-о, - едва слышно, но красноречиво протянул первый гитарист, утыкаясь в свои странички. Басист с последним гитаристом понимающе переглянулись и постарались слиться с окружающим фоном. После жуткого скандала с Тоши «X» выжила, более того, за счет безумного количества фанатов Хидэ и, разумеется, самого Йошики их позиции неуклонно ползли вверх. Ползли – но никак не могли дотянуться до уровня, предшествующего свадьбе Хаяши несмотря даже на второе место в хит-параде и новый диск. Продюсер Амадо чуть не на каждой встрече патетично благодарил небеса за официальную причину ухода вокалиста: ведь если бы того «возвели в ранг святого мученика, все, абсолютно все инвестиции пропали бы сразу и безоговорочно». Деяма на протяжении всего времени разбирательства категорически отказывался общаться с репортерами; за решеткой делать это стало, в общем, еще проще.
Внутри группы раскола не случилось. Ни намеком, не считая мелких выступлений Паты вроде сегодняшнего.
- Друг, значит? – сузил наконец глаза Хаяши. – Видимо, мы его не знаем, иначе ты бы назвал его по имени, верно? У нас здесь нет имен-табу, не правда ли?! – рука с зажатой палочкой описала широкий круг. Музыканты нервно переглянулись. Пата дотянулся до стоящей поодаль бутыли:
- Может, и знаете.
- Ишизука, ты меня иногда поражаешь, - возвел Хидэ глаза к потолку. – Всем прекрасно известно, что ты пока навещаешь Деяму, лично я твоей преданностью просто восхищаюсь, но зайди ты к нему днем позже, у нас очень важное мероприятие..!
- А я нет.
Новый солист бросил требовательный взгляд на лидера, недоуменно вскинул брови:
- Что – ты нет?
- Я не восхищаюсь твоей преданностью.
- Все, заткнулись оба, - неожиданно спокойно оборвал «беседу» Йошики, начавший было краснеть. Хидэ вскинулся, обиженно сжал тонкие подведенные губы. – Пата, будет перерыв, останься. Продолжаем! Да, я тебе исправил на третьем листе с 24 по 32 цифры и еще коду, посмотри, все понятно? Давайте сначала, темп медленный, Тайджи, отстаешь, я считаю!..

На перекур Тайджи с Хисом ушли в обнимку; Йошики бросил косой взгляд на Хидэ; тот с неприступным видом черкал что-то на разлинованной бумаге, постукивая по деке остро заточенными ногтями. Лидер махнул хмурому второму гитаристу и исчез в крохотной соседней комнатке, теоретически используемой под раздевалку и склад. В действительности там просто царил дикий бардак, который официально запрещалось убирать и из которого музыканты и их окружение время от времени извлекали потерянные или просто нужные вещи.
- …Подожди секунду, - Хаяши, нервно расхаживая по помещению, быстро-быстро говорил с кем-то по сотовому. Собеседник его от предмета переговоров, по-видимому, был не в восторге: испуганные вопли из трубки слышал даже Пата.
- Все, sayonara! Хочешь, мой юрист с тобой и твоим советом директоров общаться будет!!. – сотовый протестующе звякнул, приземлившись на стол у дальней стены. – Ты в… к Тоши когда собираешься?
- Как только освобожусь здесь.
- Я… может быть, поеду с тобой. Или ты возражаешь? – голос лидера не предвещал ничего хорошего при положительном ответе. На своего музыканта он не смотрел, нервно втягивая сигаретный дым. Скорее всего, именно поэтому он и не заметил улыбки, на долю секунды тронувшей губы второго гитариста.

На самом деле, никто из них не испытывал иллюзий: в разной степени все участники группы «X» стояли в тени Тайшо, хоть и относились к этому неоднозначно. Хис, например, пока считал, что ему повезло, Тайджи ухитрялся смотреть снисходительно, Хидэ – насмешливо, Тоши – с восторженной опаской, а сам Пата… вообще-то был даже доволен. Как и Деяма, встреченный им в старших классах школы вместе с ажиотированным Хаяши, он в жизни не вынашивал честолюбивых планов. Больше того, лично для Томоаки было глубокой тайной, как Йошики умудрился создать из компании талантливых, трудолюбивых, но совершенно пассивных в области бизнеса ребят некую полулегендарную сущность. Не меньшее недоумение у него вызывала и способность их лидера объединять в 24 часа композитора, музыканта с тремя инструментами, менеджера, организатора и движущую силу всего этого грандиозного балагана под зарегистрированной маркой «Х». Примерно раз в полгода, не чаще, он вдруг начинал отчетливо понимать, что – да, «Йошики Хаяши – это «X». Йошики мог заменить любого из них. Он сделал это, и публика пошла за ним. Он сделал бы это снова. Он положил к ногам своей Музыки не только себя, но и тех, кто оказался рядом…
…Но иногда все это было очень некстати. Пата угробил три часа, договариваясь о «свидании» и уламывая не только их собственного менеджера и начальство тюрьмы, но и главу охраны самого лидера-сан. Обманчиво хрупкий Наоэ почему-то не посчитал посещение колонии легкой прогулкой и соответственно радости от изменений в программе не испытал. Правда, в кои-то веки и Ишизука не мог позволить сорваться своему плану.
Всю дорогу они молчали.
Комендант стлался перед внеурочными посетителями, сгибаясь чуть ли не вдвое. Двое охранников, позеленев от ужаса, попросили автографы детям. Паре репортеров, скучавших у железных ворот, фантастически повезло.
…Сотовый прозвонил, разумеется, когда за дверью слышались тяжелые шаги; лидер Иксов слишком стремительно исчез во внутренней комнате, примыкающей к кабинету. Через пять минут он захлопнул крышку тонкого аппарата, почему-то помедлил и вернулся обратно.
Конечно же, Тоши был там. Целую секунду Хаяши не мог сообразить, что заставило его застыть в проеме. А потом человек в униформе понял голову, старательно делая вид, будто не опирается на подлокотники кресла всем весом. Непривычно короткие волосы с остатками краски налипли на поблескивающий влажным лоб; ярко блестящие глаза казались черными провалами, и на дне их вместо обычных смешливых теплых искорок метался… прибитый страх. Страх и стыд. И он вспомнил.
…Один раз. Пять…десять лет назад?.. Когда мы все это успели?!.
Им было по пятнадцать, и Тоши не пришел на репетицию. Йошики, в очередной раз умотавший без предупреждения за подержанной установкой, не знал, что он не появлялся и в школе. Раздраженный донельзя, он в двенадцатом часу ночи прикатил в пригород и позвонил в квартиру друга, намереваясь популярно объяснить халтурщику, что так к музыке не относятся. Удивленно вскинутые брови и поджатые губы госпожи Деяма стали для него сюрпризом.
- Сейчас не время для визитов, Йошики-кун, - говорила она существенно прохладнее обычного. Зайти его не пригласили; из глубины квартиры сквозняк донес приторный запах… как из аптеки. – Ты очень невежлив.
- Мне нужен Тоши-сенпай, срочно.
Решительные нотки в голосе оказались лишними.
- Возможно. Но он не может принимать гостей. И еще некоторое время не сможет. Спокойной ночи…
Нехорошее ощущение шевельнулось в сердце. Йошики сделал невероятное – он удержал дверь.
- Что стряслось, госпожа Деяма?!.
- Он болен. Бронхит с осложнением. Он болеет уже четыре дня. – Подчеркнуто ровно и даже жестко. – Прошу тебя, отпусти… куда ты, Йошики-кун?!. Вернись немедленно!..
Карие глаза расширились; не слушая негодующих возгласов, парень с обесцвеченными волосами заскочил в коридор, пролетел расстояние до знакомой комнаты и распахнул дверь, наморщив нос – такой лекарственный запах стоял тут. А через секунду он увидел осунувшееся растерянное лицо лучшего друга, приподнявшегося на локте… тонкие черты юного композитора залил неяркий свет настольной лампы – и вместе с узнаванием антрацитовые глаза затопила паника, такая же черная, он заметил, что бесцветные губы Тоши двигаются, горло напрягается… но наружу вырвалось только неприятное сдавленное шипение. Наверное, Тоши увидел в его лице что-то неправильно - локоть у него подломился, и подросток, наклонив голову и раскашлявшись, сполз обратно на кровать, уткнувшись в неаккуратные подушки и натягивая на себя тяжелое одеяло. Йошики окинул взглядом заставленную лекарствами тумбочку, влажные полотенца, простынки стопками… и задвижка щелкнула за секунду до того, как госпожа Деяма дернула дверь на себя. Изящный парень опустился на пол, встав коленями на тонкий матрас; наклонившись, молча стянул мокрые покрывала с заболевшего одноклассника, не обращая внимания на вялые попытки оттолкнуть его руки, убрал одеяло и подушки и завернул ослабевшего друга в свежие простыни, отведя с горящего лба растрепанные влажные волосы.
- Это просто ангина, глупый… - хриплый шепот разодрал гробовую тишину комнаты в клочья. – Я… я приехал, не бойся, Тоши-тян… все в порядке…
- Д-думал, не смогу разговаривать…совсем, и п-петь, и ничего не смогу, Йо-ши-ки…
…Сегодня Тоши опять смотрел на него вот так, изо всех сил скрывая страх. Разница заключалась в том, что сейчас ему удалось сделать это лучше, почти идеально. Если бы не одна-единственная секунда.
Хаяши почувствовал горячую благодарность к Ишизуке, когда тот, раздраженно хлопнув дверью, оставил их вдвоем. Все время, пока они вели «светскую беседу», он пытался выбрать подходящую линию поведения из множества возможных. Лучше всего было бы остаться дома, мелькнула отстраненная мысль; но тем не менее – слишком прямая фигура, неуютно примостившаяся на краешке кожаного кресла, неотступно притягивала его взгляд. За два месяца Деяма заметно похудел и осунулся; смуглая кожа приобрела какой-то едва заметный пепельный оттенок, пальцы непрестанно двигались, то теребя манжеты, то ломая себя, непроницаемые глаза изредка поблескивали из-под густых ресниц, и парень старательно отводил их, почти до равнодушия… мысли, крутящиеся в его голове, ударнику определенно не нравились; ни на миг он не покривил душой, говоря, что не знает, почему находится здесь. Не знает, не понимает, зачем что-то доказывает, оправдывается, продолжая пялиться на кисти рук в каких-то царапинах, на заострившееся, ставшее почти непривлекательным лицо – особенной красотой Тоши не отличался никогда…
Пора убираться отсюда, хватит, прокатился на машине, дела не ждут… Цепкий взгляд ни на секунду не отрывался от заключенного, чем дальше – тем больше сжимающегося, словно от холода, от подрагивающих мелко-мелко рук… влажной дорожки по виску… и еще одной… Йошики замер напротив друга детства. Тоши, ты не хочешь, чтобы тебя видели.
- Что с тобой?
- Ничего. Все в норме.
В норме?! То-то ты хрипишь, как будто… Музыканта вдруг пронзило волнение, за секунду перешедшее в смутный страх, и он импульсивно упал на одно колено перед своим вокалистом, напряженно наклонившимся вперед, пытаясь заглянуть в знакомое лицо…
- Тоши, что с тобой?!
- Уй-ди… уй-ди, Йо-ши-ки…
- Тоши-тян!! – ударник не раздумывая схватил его за плечи и встряхнул, словно пытаясь привести в более привычное состояние. Карие глаза распахнулись от неожиданности, когда тот, в противоположность задуманному, безвольно качнулся вперед, утыкаясь лбом в плечо лидера Иксов.
Это совсем нехорошо…
- Пата, сюда, быстро!.. – засомневавшись на мгновение, он все-таки подсунул руку под колени экс-солиста, второй перехватил корпус и поднялся на ноги. Молодой человек оказался легче, чем он опасался; Йошики невольно фыркнул: Тоши таскал его на руках запросто, в детстве на спор, потом…
Гитарист застыл в проеме, грохнув дверью о стену:
- Ты что наделал?!
- Я?!! – не были бы у Хаяши заняты руки, Пата вполне мог схлопотать затрещину. – Та-ак… - он сжал зубы. - Там диван какой-нибудь есть?
- От… отпусти меня… - Тоши затуманенным взглядом рассматривал лицо бывшего любовника со странного ракурса. От резких движений по венам тек жгучий металл, а грудь, живот и спина превратились в одно сплошное мучение.
Вместо ответа гитарист махнул и скрылся в комнатке. Через минуту Тоши, накрытый пледом, оказался на длинном мягком диване во внутреннем помещении кабинета коменданта колонии; тот себе в комфорте явно не отказывал. Он вытянулся, стараясь уговорить себя потерпеть непрерывный ад еще чуточку и захватывая воздух большими лихорадочными глотками; две фигуры неподалеку были… не в фокусе.
- …Его в больницу надо, он еле дышит!!
- Надо. Только больница здесь называется лазарет.
- Я сказал – в больницу, а не в эту чертову пародию на нее, которая здесь наличествует!..
- Идиотизм. Он заключенный. Даже тебе придется с этим смириться, лидер-сан.
Йошики выругался, стискивая несчастный сотовый:
- Л-ладно… хотя бы туда.
- Погоди секунду.
Пата опустился на край дивана, прищурившись на невменяемого экс-вокалиста. Хаяши остановился за его спиной, нахмурившись. Что-то в друге гитаристу не нравилось – помимо явных симптомов не то бронхита, не то воспаления легких. Он осторожно откинул покрывало и, небрежно смахнув с горящего лица Тоши пот, принялся расстегивать на нем пуговицы. На предпоследней в его запястья вцепились чужие руки, он поднял голову и столкнулся с на удивление трезвым взглядом черных глаз:
- У… убирайся от меня… Иши-зука…
Ударник почувствовал еще один укол беспокойства:
- Ты о чем думаешь…?
Поколебавшись секунду, Пата стряхнул с себя ладони Тоши и, несмотря на явные попытки высвободиться, распахнул рубашку.
- Убери руки, Пата-а!..
- Ками-сама…
При виде отливающих синим груди, ребер и живота Йошики застыл с приоткрытым ртом.
- К-какого… это что такое?!!
- А ты как считаешь? – сухо поинтересовался Пата, скользя взглядом по комнате в поисках какого-либо средства связи. Йошики опередил его, схватив со стола трубку местного телефона:
- Коменданта сюда! Быстро, я сказал!!
Менее через две минуты дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошел Сегуя-сан.
- В чем дело, господин Хаяши? – вежливо спросил комендант, чуть наклоняясь вперед.
- Нам срочно нужен врач, - отрывисто ответил Йошики, бросая взгляд на замолчавшего Пату. Тоши тяжело дышал, судорожно вцепившись пальцами в обмотанную вокруг шеи материю, и умоляюще глядел на гитариста.
…ну пожалуйста… Па-та… не надо… они убьют меня… понимаешь?.. Ты понимаешь?!!
- Врач? – Сегуя взглянул на двоих мужчин у стены, потом поймал выражение лица лидера «X» и сдался. Протянув руку к телефонному аппарату, он позвонил в лазарет, быстро переговорил с кем-то, распахнул дверь в коридор и прошипел скучающему охраннику:
- Зайди… кретин!..
- Д-да… сейчас. – Аянами вздрогнул от неожиданности; по спине побежали противные мурашки.
…так и знал… не надо было позволять этому психу… говорил же – припрется какая-нибудь шишка, и… хотя-а… он наслаждался – он и пусть выкручивается…
Дверь за комендантом захлопнулась; Аянами выхватил рацию.
- …Хаяши-сама, уверен, мы сейчас все выясним и ситуации найдется объяснение…
Вкрадчивый голос Сегуйи отдавался, кажется, в каждой клеточке нестерпимо ноющего тела экс-вокалиста; глаза он закрыл – лишь бы не видеть, как мечется от стены к стене Йошики, наматывая на палец растрепанные локоны и стараясь не смотреть лишний раз в его сторону. Теплые пальцы дотронулись до его сведенных ледяных кистей; Тоши дернулся было, но малейшее движение случило причиной такой адской боли, что он позволил гитаристу по возможности осторожно размотать себе шею… и даже не вырубился.
…ч-черт, там еще такая штука должна быть… от пряжки… черт, Пата, да не смотри ты на меня так, я сквозь веки чувствую…
- Господин комендант, вызвали?
- Вот и старший охранник.
Ишизука, все еще пребывая в полу-ступоре, вскинул на коменданта занавешенные волосами глаза.
– Один момент, господин Хаяши… Аянами, посмотрите на вашего подопечного. Господа интересуются, что случилось с… э-э-э… господином Деяма… когда? Вчера… сегодня?..
- Вчера, - едва слышно уронил Пата; челюсти у него сжались.
- Вчера… - эхом откликнулся вежливо улыбающийся охранник. – К сожалению, я не могу проследить за каждым заключенным лично, но я уже вызвал старшего по текущей смене, они с напарником как раз…
…господи… он же…
Стук. Шелест двери. Синхронные шаги.
- …да, Катцура-сан, старший охранник. – Улыбка стала шире. – Кхм… гости господина коменданта требуют от нас отчет относительно Деяма.
Распахнув глаза, Тоши вскинулся на диване, поворачиваясь к середине комнаты… и тут же свалился обратно, не взвидев белого света, но очень четко видя хлесткую темную фигуру возле ударника…
…нет… не-ет…
- Господин комендант. – Катцура и Натаки одновременно остановились – оба с неестественно выпрямленными спинами – и легко поклонились начальству.
- Вы вчера дежурили в отделении С?
- Так точно, господин комендант.
- Деяма Тошимицу, – Сегуйя смотрел на стоящих перед ним охранников с выражением спокойного одобрения, - получил травму неясного происхождения. Что вы можете сказать нам по этому поводу? У вас есть какие-либо объяснения?
Катцура сделал несколько шагов к дивану, на котором вытянулся Тоши, и скользнул взглядом по ставшей как будто меньше фигуре.
- Вы разрешите мне взглянуть? – к Пате. Тот вскинул глаза на непроницаемое тонкое лицо охранника и встал рядом. Узкая ладонь коснулась беззащитного горла Тоши, и Катцура выпрямился:
- Производственная травма.
Йошики резко поднял голову.
… ч-что за бред?!
Сегуя на миг задержал дыхание и обратился на этот раз почему-то к Натаки.
- Вы уверены?
Младший охранник не удостоил Тоши даже мимолетным взглядом:
- Разумеется, господин комендант.
Гитарист и Катцура на секунду застыли друг перед другом; невыразительное лицо Томоаки напряглось… и он, отвернувшись, снова опустился возле друга. Глаза у Тоши странно остекленели, пальцы как-то механически скребли по обивке дивана…
- Что ж… с минуты на минуту должен прийти наш медик… Сэта-сан, входите! – очередной холопок, очередные шаги. Йошики прикусил тонкую антенну своего телефона, скрестив на груди руки и суженными глазами наблюдая за низеньким плотным доктором с обширной лысиной и квадратными очками. – Пожалуйста, взгляните на этого человека и скажите, какое происхождение могут иметь его… м-м… повреждения.
- Хорошо, господин комендант, одна секун… - врач осекся, обернувшись и увидев наконец троих охранников. Близоруко щурясь, сдернул очки, обвел расширившимися глазами застывшего Хаяши, Пату… вновь покосился на Катцуру и его напарника… и медленно подошел к лежащему человеку.
…господи-господи-господи, Йошики, уйди, уйди, уйди-и-и.!!
Дышать стало труднее – в носу и горле что-то хлюпало, Тоши, свихиваясь от ужаса и боли, вжался в спинку дивана, почти не чувствуя на фоне всего остального небрежных прикосновений врача…
Сэта выпрямился, откашлялся, одел очки и снял их снова:
- Скорее всего, имел место инцидент… случайный, разумеется, в цехе… охрана труда на производстве у нас поставлена прекрасно, но случается всякое… различные производственные травмы…
… та-ак…
- Какая, к черту…
- Его можно отправить в лазарет? – перебил лидера Пата. – Сейчас?
- Да, конечно. Если господин комендант позволит…
Доктор вопросительно посмотрел на начальника тюрьмы. Тот безразлично кивнул и сделал знак Натаки и Аянами подойти.
- Доставьте заключенного в лазарет. Катцура, ступайте на пост.
Охранник молча поклонился и, мягко ступая, вышел из комнаты.
Пата молча наблюдал за тем, как двое охранников осторожно, почти бережно, поднимают его друга и едва ли не на руках выносят из комнаты. Комендант повернулся к Йошики.
- Хаяши-сан, приношу Вам свои извинения. Обычно подобные инциденты крайне редки в нашей тюрьме. Но случается всякое… прошу меня простить.
Ударник поблагодарил коменданта отрывистым кивком и, бросив взгляд на часы, повернулся к Пате.
- Нам пора.
Уже стоя около машины, он вдруг стремительно развернулся и крикнул, обращаясь к Ишизуке:
- Какого черта они всё это устроили?! Мы же не идиоты… и они тоже! Его избили, Пата… избили!!!
… и это я… его сюда отправил…
- Тихо, лидер-сан, не на концерте, - процедил сквозь зубы гитарист, стоящий чуть боком к разъяренному ударнику. Он исподлобья огляделся и, не заметив поблизости давешних репортеров, несильно толкнул Хаяши, так, что тот оперся спиной на низкий автомобиль: - Естественно, не ковер на него упал. Только ты попробуй успокоиться и подумать своей головой… Йошики, - негромкий низкий голос Ишизуки звучал с непривычным нажимом; темные глаза перехватили сверкающие карие. - Раз и комендант, и охрана, и врач сказали то, что они сказали, все случилось с их разрешения. Попробовали бы мы раскрыть рот насчет служебного расследования и суда – и я бы не стал даже думать, сколько времени осталось до того, как Тоши повесится где-нибудь в камере… и неважно, что у него перед этим всю кровь выпустили. Сам повесился. Многие, по слухам, так делают - не выдерживают тюремных правил.
Он замолчал, опустив голову и на мгновение сжав ладонь на предплечье Йошики. Потом отодвинул его, открыл дверь и заставил лидера занять место пассажира. Хлопнул дверью, обошел машину и завел мотор:
- Я тебя до дома подвезу. Завтра с утра эта конференция.
Ударник не ответил; светлые пряди надежно занавесили красивое лицо, ногти оставили на блестящем корпусе сотового царапинки. Когда через несколько минут он зазвонил, Йошики машинально прочитал надпись на дисплее и, зло прошипев что-то, небрежным жестом выбросил аппарат из полуоткрытого окна, вцепившись в узкие плечи обеими руками. Пата, казалось, не обратил на происшествие ровно никакого внимания; шоссе широкой лентой лилось под колеса облитого оранжевым светом автомобиля.





***
- Сугизо!!.
- Суги-ча-ан, идите к нам!!.
Изо всех сил развлекая ревущий, забитый до отказа зал, оба ведущих замахали руками, призывая выходящего из-за кулис неподражаемой походкой соло-гитариста Luna Sea не заставлять ждать благодарную публику. Волна восхищенных воплей затопила гигантское пространство; парень в чем-то бело-блестяще-оборванном и о-очень оригинальном томно улыбнулся, благосклонно кивая строго одетым ведущим. Прислонившийся к каким-то перилам новый вокалист Иксов обхватил себя за узкие плечи, хмурясь и следя, как через несколько минут на сцену с противоположной стороны выходит сияющий Йошики в своей пародии одновременно на плащ и кимоно. Тоже неподражаемой походкой.
Этот Экстази Саммит был, мягко говоря, сложным. А верно говоря - так и норовил сорваться, словно притягивая всевозможные мелкие неприятности вроде накладок с гостиницами, драк между фанатами и технических неполадок… и холодка между Хидэ и остальной группой. Едва заметного… даже Йошики…
- Чем они там заниматься собрались?! – недоуменный голос над ухом заставило его очнуться и оглянуться сперва на по-саммитовски ободранного Кавамуру у самого плеча, а потом и на сцену. На сцену тем временем успели вытащить и раздать две гитары; Сугизо, облокотившись по привычке на празднично взъерошенного Хаяши, заспорил с ним о выборе мелодии; спор затянулся, но залу пока нравилось.
- …Йо-ча-ан, опять эти духи… - белые зубы смутно блеснули, в глазах повисшего на шее лидера Иксов вокалиста читалась обычная холодная усмешка вместе с еще чем-то… - Порадуем зрителей, а?!.
Через секунду динамики взорвались тяжелыми рифами. Минутой позже звучало уже два инструмента, оба музыканта стояли спина к спине и изощрялись во владении ими. Зал выл; Сугизо прогибался в спине не хуже профессионального гимнаста, то и дело откидывая голову на плечо «напарника», Йошики хохотал, все увеличивая темп, пока в конце концов не завертелся волчком и – в качестве обязательной точки, видимо, - не доказал в очередной раз, что гитара – вполне ударный инструмент. Ее жалобный последний звяк потонул в криках восторга. Сугизо не упустил возможности и ненадолго повил на шее у счастливого лидера Иксов. Ведущие аплодировали вместе со всеми; гитарист с алыми волосами даже не подумал отстраниться, бедром прижимаясь к бедру бессменного «хозяина праздника». Толпа в многоярусном зале под лучами прожекторов взвыла снова.
- ...только нам с тобой определенно лучше будет удалиться через левую кулису... - не переставая улыбаться, неслышно выговорил он через минуту, вцепившись в локоть ударника и отворачиваясь от правой стороны сцены, где вокалист его собственной группы мрачнел на глазах... и, отчетливо сжав накрашенные губы, пристально следил за рыжеволосым Йошики Хидэ.
...ладно... лад-но...
...я думал, что избавился от большей части своих проблем весной... оказалось - лишь от меньшей... ну ни-че-го...
- Что...
Йошики повернул голову, и краска медленно сползла с его улыбающегося лица. От него не укрылось напряженно-злое выражение лица Хидэ, которое проступало даже через боевую раскраску. Подхватив с пола букет роз, он с размаху швырнул его в зал; двусмысленно улыбающийся Сугизо с энтузиазмом махал публике...
... неужели опять...
Хаяши вдруг разозлился. Оказавшись за кулисами и вполуха слушая чьи-то обычные истерические вопли, он опрокидывал один бокал за другим.
... надоело...

***
На город спустились летние прозрачные сумерки; город, погруженный в экстаз Экстази Саммита, этого не заметил. Но даже музыкантам иногда нужно было спать.
Матсумото Хидэто неторопливо поднялся на свой пятый этаж небольшого отеля по лестнице, отмахнувшись от сгибающегося в поклоне портье.
...хорошо бы ты сейчас был не один... было бы еще забавнее...
В злом предвкушении, существенно подогретом традиционным сакэ в обществе друга Джея и кого-то из индисов, он открыл свою дверь их смежного с Хаяши номера и прислушался. Было подозрительно тихо. Скинув с плеч куртку и успев размазать косметику, гитарист передернул плечами и без стука распахнул дверь, соединяющую два номера.
- Йо-ча-ан, а я думал, тебя нет еще, как обычно!!.
Йошики, попробовавший за день практически всё из предлагаемого ассортимента алкогольных напитков, полулежал на нешироком диване. Он пришел на полчаса раньше, с трудом отбившись от не в меру развеселившихся Tokio Yankees и обменявшись на бис поцелуем с провокационно улыбающимся Тайджи. Некогда белый плащ валялся тут же неподалеку, на полу, залитый вином и источающий одуряющую смесь запахов нескольких десятков духов.
- Сюрпри-из... - протянул Хаяши, делая неприличный жест рукой.
- М-м, какой изысканный аромат!.. - напоказ втянув в легкие воздух, гитарист приближался к ударнику по широкой дуге и, обойдя его сзади, перегнулся через спинку дивана к откровенно пьяному лидеру. - Какой дрянью мы травились сегодня, господин Ха-я-ши?.. Ликер с коньяком, затем обожаемая водка Ходячей Порнографии и потом чуть-чуть вина, да-а?.. - брови у него гротескно поднялись. - Пата совсем перестал за тобой следить, ты хотя бы вместе с ним пил, любовь моя-а?.. Кроме как нашему убежденному натуралу, я тебя никому не доверю, здесь собрались одни сексуально озабоченные вроде милейшего Суги-чана...
Неожиданным движением взбешенный парень с розовыми волосами отогнул назад светловолосую голову, чуть не сломав Йошики шею, и провел кончиком языка по приоткрытым губам, жарко дыша ему в рот и странно улыбаясь. Пальцы его на редкость крепко вцепились в длинные волосы лидера.
- А вот скажи, твой дорогой Walking Porn делает э т о лучше меня, м-м?... А остальные – Иссэй, Тайджи или наш идиот Деяма, может, а-а?!.. - Узкие глаза засверкали.
Охнув от неожиданности, Йошики неловко взмахнул руками и попытался высвободиться.
- Ты совсем спятил, Хидэто?! Отпусти... ты... - От прикосновения ласкового язычка гитариста у него мгновенного поехала крыша. Хаяши задышал чаще и инстинктивно выгнулся.
- А тебя это так волнует?.. Всегда хочешь быть номером один, да? Лучшим...
Ударник захрипел, когда Хидэ сильнее сжал пальцы. Шею прострелила мгновенная боль.
- Ну, Сугизо вообще... вне конкуренции... а Савада... правда узнать хочешь?
... тварь... что ты к Тоши привязался... сам ведь его... и я... помог... ублюдок... ненавижу!
- Ты его посадил! Видеть не мог, что он лучше тебя... потому что он от сердца поет... а ты... только... из-за тебя всё...
Выслушав заплетающуюся бессвязную речь Йошики почти до конца, Хидэ наклонился ниже - и до крови прикусил ему нижнюю губу, не переставая диковато улыбаться. Пальцы сжались сильнее - а через секунду чуть более трезвый новый вокалист Иксов неуловимым движением перемахнул через спинку дивана, опрокидывая Йошики спиной на подушки и прижимая к ним всем весом. Одна рука его легла на обнаженное плечо Хаяши, удерживая, вторая принялась ласково-ласково перебирать развившиеся кудри…
- Тебя - отпустить?! - нарочито вскинутые брови на подвижном личике ангела с потекшей тушью. - Куда же это, Йо-ча-ан, к «запасному-варианту-Тайджи»?.. Коне-ечно, я хочу знать о вас, мальчики... чтобы потом объяснить Ито, откуда у его знакомого царапины на мордочке... Или, может, к вечной любви, Ясухиро, а?.. - Он наклонился вперед, стиснув коленями бедра лидера и проведя языком по его щеке и губам. - Тебе нравится, как он тебя трахает, Йошики-сан, он правда ну так хорош, как все говорят?.. - невинные глаза. - О, или ты вспоминаешь свой тот визит за решетки к бывшему другу детства?.. - Хидэ колотило уже всерьез, ногти у него впились в кожу ударника. – О да-а, разумеется, это я его посадил, я передал не глядя все полномочия незаменимому Хатсумеи-сану, «ах, нет, господин юрист, у меня в сутках всего 24 часа и прорва дел, уладьте этот вопрос самостоятельно», моей личной студии он должен такие деньги, каких за всю жизнь в глаза не увидит! Я все гадаю, чем вы там той ночью занимались, что ты в шесть утра домой пришел, да еще машину не сам вел, а?!. Молодец, все продумал, Пату с собой взял, он больше всех твоего дорогого Тоши любит, не считая тебя!! - воздух прорезал звук пощечины.
Уворачиваясь от прикосновений потерявшего рассудок Хидэ, Йошики из всех сил старался столкнуть его с себя. Незначительный вообще-то вес гитариста неприятно отдавался во всем теле, и Йошики почему-то стало трудно дышать.
- Да слезь же ты с меня... сволочь... Ты ни черта обо мне не знаешь... и про Сугизо с Тоши... Ты его туда засунул и радуешься теперь... всё у тебя классно получилось, да? Они там все... хуже зверей... для них нет людей... ты понимаешь, что ты с ним сделал?! Со мной... ненавижу тебя! Слышишь ты?! НЕНАВИЖУ!!!!
...Пощечина, от которой его голова мотнулась в сторону, заставила его негромко вскрикнуть. Собрав все силы, Хаяши рванулся, сбрасывая Хидэ на пол. Потом сел на диване и нашел взглядом гитариста.
- Я тебя ненавижу... что ты ходишь за мной... как будто я вещь... безделушка твоя...
Он стер след от удара со щеки. Тонкая золотая цепочка тускло поблескивала на обнаженной шее.
- Я не сделал ничего, с чем ты бы не согласился или чего сам не хотел бы!! И не смей этого отрицать, понял?!! Ты, ты, ты сам, Йошики, начал ту историю с Деяма, ты женился и перестал ему давать, ты дразнил меня, ты просто оправдываешься-а!.. - дрожа всем телом, Хидэ, скатившись на пол, приподнялся на руках, тот так, то эдак поворачивая голову, словно разглядывая лидера с непривычного ракурса. - Ничего, не расстраивайся так, тебе все всегда все прощали, а уж твой Тоши-тя-ан и подавно простит, если десять лет на тебя пялился и помалкивал, скромненький наш, выйдет, опять будет вздыхать втайне, захочешь разнообразия - найдешь, я думаю... - издевательски протягивая буквально каждое слово, он поднялся, выпрямляясь и подходя к Йошики нарочито развязной походкой... наклоняясь к самым его губам. - Это ты безделушка, Йо-ча-ан... - шепотом. - Дорогая безумно... бренд... ты им та-ак гордишься... еще упрекаешь меня в жадности, нехорошо-о... а если его чуточку испортить, он не потеряет ценности..? - остро отточенные ногти гитариста на мгновенным жестом вскинутой руке быстро провели по виску и шее Йошики.
- Я с Тоши спал, даже когда ты свои руки ко мне тянул... понял?! Тебе такая любовь и не снилась... - Хаяши почти кричал, раскачиваясь на диване и цепляясь пальцами за обивку. - Он мне всю жизнь другом был... Я от него ни одного слова в упрек не слышал... хотя надо было бы... по морде меня... ему... ему одному... только у него такое право... ах ты, с-сволочь! - взвился он, когда острые ногти полоснули его по лицу.
Кулак Хаяши врезался Хидэ в висок, отшвыривая назад; прижав извивающегося пьяного гитариста к полу, он принялся осыпать его беспорядочными ударами, разбивая костяшки пальцев в кровь.
- С-сволочь... ненавижу... ненавижу...
- ...Шлюха!! - голос у Хидэ сорвался, он больно ударился плечом о голый пол, отлетев от не слишком сильного, но ощутимого удара все-таки более крепкого Хаяши и неслышно всхлипнув. - Если так ненавидишь, что же теперь со мной спиш-ш-шь... - тонкие губы продолжали издевательски улыбаться, пока гибкий маленький парень угрем выкручивался из-под ударника... - Все его права теперь... охране в тюрьме угождать... чтобы поменьше внимания обращали!!.

Пата, услышав робкий стук, накинул джинсовую рубашку и распахнул дверь. На пороге с несчастным видом стоял Хис.
- Ну? - прозвучало это не обидно, скорее даже участливо. Тот открыл дверь пошире и кивнул на противоположный номер, откуда слышались повышенные голоса и что-то вроде ударов. Младший из участников группы закусил губу:
- Хидэ недавно только пришел... по-моему, они оба никакие, это уже полчаса продолжается, прямо у меня за стенкой...

- ...А ты на сцене с Сугизо целуешься в это время!! - чуть освободившись, Хидэ вытянул вверх руку, шаря ладонью по полу. Пальцы нащупали что-то холодное и гладкое, и, вскрикнув пронзительно от очередного удара, он со всей силы опустил тяжелый предмет на голову Йошики, попав по виску...
Стон застыл на губах Хаяши, когда в висок будто воткнулось что-то острое. Боль была мгновенной - и оглушила его. Дернувшись, Йошики замер... светлая грива, закрывавшая его лицо, начала как-то быстро и странно намокать. Глаза у Хидэ против воли широко раскрылись - по спутанным светлым прядям стекало густо-алое... почти черное... липкое...

В дверь что-то резко и тяжело ударило.
- Хидэ... Йошики... открывайте... - Пата говорил почти спокойно, чувствуя нервные взгляды Сугизо и успевшего протрезветь Джея.
- Да что они там...

- Йоши... - расширившиеся и мгновенно прояснившиеся глаза гитариста проследили, как медленно-медленно оседает на ковер лидер Иксов... испачканные волосы пересекли стремительно бледнеющую щеку, скрыв закатившиеся глаза... выбравшись из-под длинных ног ударника, Хидэ робко потянулся отодвинуть светлые прядки, встав на колени рядом...
- Йошики-и-и!!! - отчаянный вопль, слышный, по-видимому, не только на этом этаже, заставил четверых стоящих снаружи людей вздрогнуть.
- Ой... - выдохнул Хис. Пата на мгновение замер, потом ударил в запертую дверь плечом. Двое из Luna Sea переглянулись и синхронно вытащили сотовые.
- Ошалели, уберите... - процедил сквозь зубы ритм-гитарист.
- Йошики!!! - исказившееся от парализовавшего его ужаса лицо Хидэ стало живой маской; он встряхнул неподвижно лежащего полураздетого лидера, снова и снова, по впалым щекам текли капельки, которых он не замечал. - Не-е-е-ет, Йошики!!.
- Хидэ, открой немедленно!!.
Дверь содрогалась, но держала, рассчитанная на куда значительные перегрузки. Он, не отводя взгляда от все больше намокающих, каких-то кукольных теперь волос Хаяши, поднялся и повернул ключ в замке. Оттолкнув потерявших дар речи «коллег по сцене», Ишизука упал рядом с Йошики на колени. Басист Luna Sea удержал рванувшегося было к ним шатающегося приятеля, крепко вцепившись в его запястья и сузив посерьезневшие глаза.
- Дышит. Хироши, давай к портье. Сугихара, помоги... - вдвоем они переложили лидера Иксов на диван.
Судорожно кивнув, Хис метнулся к выходу и в мгновение ока слетел по лестнице вниз. Портье в холле широко улыбнулся:
- Чем могу...
- Доктора, первый люкс, срочно! Немедленно!!.
- Пять минут. - Не задавая больше вопросов, тот набрал нужный номер.
…Когда врач, отодвинув в сторону музыкантов, склонился над пострадавшим, лицо его посуровело.
- Выйдите вон.
Джей легко вытащил Хидэ в гостиную номера. Следом за ними вышли Пата и Сугизо. Хис маялся тут же, не зная, куда деть руки, и жалобно заглядывая в хмурые лица коллег.
- Жить будет, - уставившись в пол, проговорил ритм-гитарист, покосившись на безумные глаза Хидэ. Тот перестал выкручиваться из рук давнего собутыльника и зажмурился, тут же, где и стоял, садясь на пол и утыкаясь лицом в колени. Тот вопросительно взглянул на Пату.
- Что там было, Томоаки? – соло-гитарист Luna Sea машинально ломал себе пальцы, оглядываясь на прикрытую дверь в соседнее помещение.
- Ссора. Драка. Хидэ его ударил какой-то бутылкой, она за диваном валяется. Сотрясение мозга ему обеспечено. - Пауза. - Если останется, чему сотрясаться.
Некоторое время все молчали, не зная точно, что сказать. Наконец Джун наклонился, поднимая маленького гитариста на ноги:
- Что делать собираеш... собираетесь, Ишизука?..
Пата по обыкновению уставился в сторону:
- Завтрашнюю программу придется менять полностью, возможно, не только завтрашнюю... Оносэ-сан, Ясухиро-сан, вы поможете нам?
Мероприятие организовывала Экстази Рекордс, звукозаписывающая студия самого Хаяши, поэтому Иксы считались в значительной степени хозяевами мероприятия. Теоретически ответственность за любой срыв тоже несли они, точнее, Йошики... Лидер и соло-гитарист конкурирующей группы обменялись одним долгим взглядом.
- Хорошо.

***

Хис, который всю ночь слонялся по своему номеру и нервно вздрагивал от малейшего шороха за стенкой в очередной раз посмотрел на часы. Половина шестого утра. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что Пата, возможно, уже проснулся.
Бесшумно пройдя по коридору, он тихонько постучал в дверь его номера. После нескольких минут тишины до него донесся звук поворачивающегося ключа, и дверь распахнулась.
- Что случилось? – поинтересовался Пата, тоже всю ночь не сомкнувший глаз. Хис проскользнул в просторную комнату и обернулся.
- Понимаешь… я хотел кое-что тебе рассказать. Про вчерашнее.
Он покачал головой на предложение собеседника садиться. Пожав плечами, Ишизука опустился в мягкое кресло и приготовился слушать.
- … кажется, это Хидэ… придумал… Лидер-сан так кричал на него… И после этого Матсумото его ударил…
Хис замолчал, виновато глядя на Пату.
Тот некоторое время продолжал сидеть неподвижно, глядя прямо перед собой и опустив подбородок на сцепленные «замком» руки. Ничто не говорило о том, что ритм-гитарист вообще как-то воспринял слова младшего коллеги.
…Хидэ придумал... возможно... тогда он оказался бизнесменом вдвойне лучшим, чем мы думали… а Тоши также вдвойне не повезло… но беда даже не в том, кому первому в сумасшедшую голову пришла идея, а в том, у кого она застряла...
Пата поднял глаза на Хиса:
- Помалкивай обо всем этом пока. Договорились?
- Помалкивать?! – темные глаза возмущенно расширились. – Да ты что, Ишизука, ведь получается, что Тоши-тян ни за что за решетку попал..!
- Сейчас нам более интересно не то, за что он туда попал. – Ладонь на мгновение закрыла спокойное лицо Паты. – А то, можно ли его оттуда вернуть.
«…убери руки, Пата-а!..»
- С твоей помощью я этим и займусь, Хироши. Только, пожалуйста, не перепутай мне планы.
…хватит, Хидэ-чан. Наигрались пока. Меньше всего мне нужен труп Хаяши после вашей следующей разборки.

***
...Йошики, прости… прости… прости, пожалуйста, прости-и…
Скорчившийся на ковре возле низкой кровати маленький гитарист в тысячный раз за ночь прижался губами к прохладным пальцам лидера Иксов. В тысячный раз они даже не дрогнули.
После того, как помрачневший Джей запер его в номере, тщательно проверив дверь в смежное помещение, Хидэ без слез прорыдал почти час. Потом добрался до ванной, умылся, удалив остатки боевой раскраски, и распахнул окно. Карнизы шириной сантиметров десять шли вокруг здания на уровне каждого этажа. К счастью, балкон спальни номера Хаяши располагался на той же стороне. Через пять минут путешествия почти по воздуху соло-гитарист спрыгнул в полутемную комнату и медленно-медленно приблизился к разметавшемуся по широченной кровати Йошики. Белые ленты бинта на голове тускло светились.
…если ты умрешь, я умру с тобой, я не буду жить здесь без тебя, заче-ем… прости меня, прости, Йошики, только не уходи…
Когда сквозь легкие занавески стал виден серый свет, парень с розовыми волосами все еще шептал что-то бескровными губами, осторожно держа в своих ладонях ладонь спящего человека.

- Ишизука-сан, вы можете зайти к господину Хаяши, если считаете, что ваше дело не терпит отлагательства. Да, опасности для жизни, к счастью, нет, но…
- Спасибо.
Не дослушав перенервничавшего врача, Пата открыл дверь и прошел сквозь погруженную в полумрак гостиную в спальню, где они оставили перебинтованного до неузнаваемости Йошики. Ветерок игриво шевелил занавески… и прядки всклокоченных розовых волос.
…боишься… черт бы тебя побрал…
Гитарист, неслышно ступая, подошел, высвободил ладонь лидера из рук задремавшего Хидэ и поднял того на руки. Осунувшийся парень тихонько застонал, но так и не проснулся. Добравшись до соседнего номера, он быстро стянул с коллеги одежду, накинул на узкие плечи одеяло и запер дверь заново. Вместе с окном.
Затем он вернулся и осторожно сел на кровать рядом с белым как полотно Йошики, дотронувшись до плеча друга:
- Лидер-сан… лидер-сан, просыпайся.
…разговор есть. Важный.
Темно-карие глаза медленно открылись, взгляд остановился на лице Паты. Несколько долгих минут Йошики приходил в себя, прежде чем произнести хриплым голосом:
- Иши-зу-ка…
Голова буквально раскалывалась, а левый висок жгло огнем. Глухо простонав, Хаяши поднял руку и дотронулся дрожащими пальцами до бинтов. События прошедшего вечера он помнил весьма смутно.
… Хидэто… он меня…
Едва приподняв голову, он уронил её обратно на подушки. Во рту пересохло.
- Дай мне… воды…
Пата дотянулся до предусмотрительно оставленных на столике бутылки с минералкой и стакана и, не смущаясь, обнял Йошики, помогая ему подтянуться на подушках и сесть, облокотившись на спинку кровати. Посмотрев на дрожащую руку лидера, стакан он забрал и поднес к сухим губам сам.
- Сейчас придет доктор, тебя посмотрит. У тебя сотрясение мозга и отвратительная гематома на голове, больше, кажется, ничего страшного. – Он убрал опустевший стакан и отвернулся, глядя в сторону. – На этот раз. В другой может стать и хуже.
…извини, Йошики.
- Если с тобой стрясется что-нибудь серьезное, мы все не пропадем, как и твоя студия… - Мы успели обессмертить себя, на десяток лет точно… - А Тоши, скорее всего, не выйдет живым. Надеюсь, ты не забыл, каким он был во время нашего визита. И что тогда произошло. – Он сделал паузу. – Я уже просил тебя отозвать иск против него.
… не пропадем…
… вот как…
Слушая неторопливую речь Ишизуки, Хаяши неловко глотал воду, придерживая стакан. Прозвучавшее имя старого друга неприятно резануло слух. Он закрыл глаза.
… Тоши… мы виноваты… я виноват…
- Помню…
Он перевел дух и продолжил уже более твердым голосом:
- Я не хочу проблем… для группы. Деяма не будет… петь снова… в «Х-Japan».
Бинты снова начали намокать, а боль в виске становилась невыносимой, расползаясь по всему телу. Пальцы Хаяши бесцельно скребли по одеялу.
- Я же не могу… рисковать… группой.
- Не надо рисковать ничем. – Равнодушные – для постороннего – глаза Томоаки метнулись к оживающему Йошики, оценили нанесенный ущерб… и неожиданно потеплели. Теплая ладонь провела по покрытому испариной лбу лидера, убрала спутавшиеся под бинтами волосы, мимоходом погладив по щеке и плечу…
…глупый ты… вроде такой взрослый, такой жесткий, такой сильный – и иногда такой глупый…
- Ты мне не поверишь сейчас, но я понимаю твое… разочарование. Разочаровываться больно… – Пата кивнул на разбитую о бутылку голову лидера. – Хидэ не хотел делать того, что сделал… - на мгновение речь у него прервалась, вьющиеся волосы скрыли невыразительное лицо.
…как же мы все испугались, Йо-чан…
- Прости, что заставляю тебя думать об этом сегодня. Но… я действительно боюсь.
…за вас обоих, двух идиотов... трех... четырех..?!.
- Пусть он не будет петь. - Глубокий вздох, нервно переплетенные пальцы. - Скажи, если деньги по иску поступят сразу целиком, ты отзовешь его?..
- Деньги?
Йошики неслышно вздохнул от мгновенной, но такой приятной ласки. Когда теплые пальцы коснулись его, Хаяши совсем по-детски сжался и тут же доверчиво прильнул к Томоаки.
… Хидэ… не разочаровал… он просто… чуть не убил…
- Хорошо… я подумаю. Петь будет Хидэ. Тоши и сам… не захочет… вернуться.
… ко мне…
Лидер «X-Japan» устало закрыл отяжелевшие веки и незаметно для себя уснул, согреваясь от тепла сидящего рядом человека.
Пата, у которого отлегло от сердца, легонько придерживал Йошики за чуть подрагивающие плечи, не позволяя сползти вниз. В голове у него мелькнуло, что доктор подождет, и он прижал к себе ударника крепче.
…слава тебе, Ками-сама.

***
- Итак, до завтра!! Еще целых два дня Экстази Саммита – для вас!..
Под ликующе-разочарованные крики до крайности взбудораженной публики ведущие долго раскланивались с залом и друг с другом, гигантские полотнища занавеса медленно скрыли огромную сцену, приглушив шум.
- Слава Будде, еще день, живе-ом!.. – мужчина рухнул на ближайший диванчик, отдавшись стайке гримеров. – Как вы себя чувствуете, Хаяши-сан?.. – озабоченно поинтересовался он у заглянувшего в комнату взъерошено-радостного Йошики. – Ваш приступ мигрени больше не давал о себе знать?
- Благодарю, все отлично! Все молодцы, все супер, укладываемся, еще два дня – и всем три выходных за счет студии!!.
- Аригато-о-о!!! – взревел дружный хор работников сцены и обслуживающего персонала.
…надо было обойтись двумя…
Хаяши чуть не бегом отправился в огромное помещение неподалеку, где по традиции по вечерам собирались после концертов фестиваля все участники.
- Йошики, где тебя носит?! Мы решили сегодня отмечать прямо здесь, зачем куда-то ходить, все уже заказано!!.
- ... ..., замолкни, ты сейчас тут всех в гроб вгонишь!!.
- Что ты, что ты, так нервничать нельзя, монкичи…
- Как ты меня назвал?!!
- Да забей ты, ... ...!!. Сугизо, ну мы тебя заждались!..
Великий Сугахара красиво упал на кресло хозяина праздника, перекинув бесконечные ноги через второй подлокотник. Музыканты, издергавшиеся за время отсутствия Хаяши, смеялись, шутили и ругались куда громче обычного.
- Спокойно, я с вами… - серые холодные глаза неожиданно уставились на кого-то за спиной наблюдающего за действом ударника Икс. – И не только я, друзья мои… и не друзья тоже.
- Лидер-сан..?
Хидэ исподлобья посмотрел на притихшее немного сборище и поспешно перенес внимание на лидера. – Ты идешь?..
- Что?
Йошики стремительно обернулся. Выражение радостного возбуждения моментально исчезло с его лица, а карие глаза как-то неожиданно потемнели. За эти дни, что он провел в своем номере, отданный во власть доктора, Хаяши и думать забыл о Матсумото. Только навязчивая боль в левом виске изредка напоминала ему о причине его теперешнего состояния.
- Иду. Но один, – сухо ответил он и поискал взглядом Пату. Тот сидел на одном из стульев, заметно ссутулив плечи и опустив голову. Рядом, на полу, светлела початая бутылка «Хенесси».
- Томоаки…
Гитарист поднял голову. Йошики стоял прямо перед ним, засунув руки в карманы белого плаща.
- У тебя документы с собой? Давай, я их подпишу…
… иди к черту, Хидэто…
- Йоши… - больные глаза соло-гитариста против его воли наполнились прозрачными слезами. Взгляды людей в комнате проскальзывали словно бы поверх него… все, кроме двух. От легко улыбающегося гитариста Luna Sea он презрительно отвернулся сам.
- Сейчас, - после короткой паузы отозвался Пата. От него Хидэ не досталось даже взгляда. Поднявшись, он пересек помещение по диагонали, улыбаясь краем рта на подколки расслабляющихся музыкантов, и вернулся, держа в руках небольшой черный кейс, на ходу отпирая замки. На заваленный неизвестно чем столик у стены легла толстая пачка бумаг, Ишизука перебирал их, прижав плечом сотовый:
- Да… да, мы с остальными… немедленно, я сказал. – Сотовый лег обратно в кейс, Пата подвинул официального вида бумаги к Йошики, зыркнув недовольно на заглядывающего в них из-за его спины Сугизо. – Амадо будет через пять минут. Вместе с юрисконсультом.
Бегло просмотрев подсунутые ему Патой бумаги, Йошики схватил шариковую ручку и принялся проставлять свою сложную и размашистую подпись.
- Вижу, дело завертелось, – улыбнулся Сугихара и отвернулся. На противоположной стороне комнаты кто-то невысокий и не очень знакомый ласково обнимал за плечи Риючи. Солист «Luna Sea» медленно, но верно краснел от томного шепотка, совершенно не замечая чересчур пристальных взглядов из углов. Сугихара нахмурился и направился к сладкой парочке.
… Йошики… ты что… это… всё, да?.. Ты ушел, Йошики? Ушел от меня?
Хидэ испытал легкий приступ тошноты. В окружении подвыпивших и настроенных хорошо повеселиться коллег он чувствовал себя даже не лишним. Просто ненужным.
… отлучен… от королевской особы… а двор во всем поддерживает своего... свою королеву…
Еще раз перелистнув документы, Йошики вернул их стоящему тут же Ишизуке.
- Здесь всё вроде. Ты разберись с этим, ладно?
Повернувшись лицом к собравшимся, он весело улыбнулся и крикнул:
- Ребята! Отдыхаем без меня… Доктор прописал мне постельный режим!
- Тебе компания не нужна, Йо-чан? – немедленно поинтересовался еще более томный, чем обычно, Сугизо.
- Спасибо, Суги-чан, но я обойдусь… - махнул рукой Хаяши и направился к дверям. Там он столкнулся с продюсером господином Амадо и очередным юрисконсультом группы.
- Потом, – отрезал он, не дожидаясь вопроса продюсера.
Машинально выбросив сигарету из пачки и сжав её зубами, Йошики щелкнул зажигалкой.
… всё потом…




* * *
…надоело… надоело… интересно, может надоесть бояться чего-то?.. Тогда мне точно надоело…
Распахнутые глаза слепо всматривались в полумрак; руки, небрежно заброшенные за голову, сжимались в кулаки. Время от времени Тоши все-таки смаривал странноватый сон, и он плыл на границе между реальностями, окунаясь в знакомые и незнакомые образы, времена и места… и поспешно выныривая обратно, чтобы начать судорожно прислушиваться к выученным назубок звукам огромного пространства, перегороженного стенами и решетками. Прислушиваться и отделять «нормальные» от «тех», едва слышных, порой незаметных вовсе.
От чужого ровного дыхания.
…я здесь не сдохну… тем более сейчас…
Ставшие привычными синяки привычно отбаливали. Экс-вокалист давно не обращал на них внимания, разве что на новые.
…за какие-то дни до…
Тень движения снаружи. Он резко вскинулся на футоне, сбросив одеяло; справа кто-то недовольно шевельнулся.
Все нормально. Все – будет – нормально…


- Не спи – замерзнешь, Деяма!!
- Спокойной ночи, спящая красавица, к тебе сегодня принц, кажись, подваливает, если не забудет!..
- Неужели променяешь здешнюю неповторимую атмосферу дружбы и… кхм… товарищества на какую-то паршивую свободу?! Нет там ни хрена интересного, поверь старику!!..
- Это ты-то старик, Тихару?!
- Конфуций, давно в карцере не был? – пятнадцатиминутный легальный гвалт в столовой по окончании обеда прервал голос старшего охранника. Аянами тяжелым взглядом обвел публику; за его спиной похоже улыбались Натаки и Катцура. Стало существенно тише.
- По местам, детки, быстро!!
Тоши не удержался от ухмылки по дороге к камерам.
…час. Еще час.


***
Перед воротами Аянами остановил Тоши, снял с него наручники и бросил тощую сумку с вещами:
- Ну, бывай, Деяма.
Огромные створки с легким скрипом разъехались. Кивнув охране у ворот, Катцура повернулся – и в ушах у теперь бывшего заключенного, на самой-самой границе слуха прошелестело ласковое:
- …увидимся...
…у в и д и м с я..?
Натаки улыбнулся напарнику, занявшему свое место за правым плечом старшего охранника. Тоши, сердце у которого пропустило ровно один удар, забросил за спину сумку и пошел мимо троих надзирателей и ворот через узкую дорогу к стоящей поодаль черной «Тойота».
Ритм-гитарист «Х-Japan» сощурился за темными очками и, не снимая их, кивнул приблизившемуся экс-вокалисту:
- Все документы забрал? У меня времени нет, залезай.
…знаю. Я тоже люблю тебя, Ишизука…
Улыбаясь и стараясь не думать о крохотной ледяной иголочке в памяти, Тоши занял место рядом с водителем; машина тронулась с места.