Мне двадцать три года, зовут меня Тоору Ниимура и пока я никто. Но это лишь пока, потому что группе, которую я создал, всего месяц. И даже за это время «Dir en Grey» поднялась на пару ступеней выше, чем была. Как сказал Каору, это уже достижение и с такими темпами мы пойдём высоко вверх. Конечно, как и все люди, знающие хорошо Ниикуру, я ему поверил. Теперь вечная нехватка денег стала менее заметна, что не может не порадовать. Также, нас всё чаще приглашают выступать в клубах. А иногда и простые прохожие узнают во мне вокалиста... Но не смотря на то, что я музыкант, жизнь моя весьма скучная и никчёмная. В свободное время я трахаюсь с кем попало, бухаю и просто сплю. Многие отдали бы за такую жизнь всё, что угодно. Но не я... я бы променял её на что-то более существенное и интересное. Мне сложно сказать, что именно, потому что того, чего бы я хотел, у меня никогда не было и ни у кого другого я этого не видел. Наверное, вся проблема в том, что детские годы всё же оставили отпечаток на душе и я просто мечтаю... О чём? О идеальной девушке, успешной работе, большом доме и, даже, о детях. Но это не предел моих мечтаний. Иногда я забываюсь и реализм заступает натура фантазёра. Но я никогда не верю в то, о чём мечтаю. Потому что глупо думать, что коты действительно умеют разговаривать, а свинец превращаться в золото. Все постоянно осуждают меня за то, что я слишком много сплю. Но если б они только могли понять причину этой слабости... Почти всегда мне сняться сны. И вне зависимости от того, приятные они или нет, я всё равно их люблю. Потому что именно тогда чувствую себя действительно счастливым... Мне нравится каждую ночь оказываться в мистическом и наполненным страха и неведомой красоты месте. Мне нравится каждую ночь делать то, чего я никогда не смогу сделать в реальной жизни. Мне нравится быть хозяином собственного мира... Наверное, в этом плане я веду себя как ребёнок, но ведь всем нравится быть счастливыми? И все звереют, когда это счастье от нимают, потому что нет ничего важнее человеческой радости.
Перед тем как поехать на репетицию, надо выбрать племяннице подарок. Малышке исполнится четыре года, и я совершенно не могу представить, что надо дарить девочкам в таком возрасте. Выйдя с такси, я осматриваюсь по сторонам, пытаясь найти взглядом какую-то интересную витрину магазина. И что я хочу увидеть? Игрушечных клоунов и море мыльных пузырей? А что, было бы весьма неплохо. Но вокруг одни лишь бутики, сувенирные лавки, кафе... и ничего стоящего.
Пройдя мимо пожилого мужчины с табличкой на грудях «Судный день близится. Молитесь и Бог услышит Вас», я едва ли сдержал мимолётный порыв избить этого человека. Не понимаю, просто не могу понять верующих людей. И не могу поверить в того, кого не вижу. Это глупо. Это как... пожизненный самообман. Да ещё и добровольный. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я спокойно прошёл мимо религиозного фанатика и продолжил осматривать торговую токийскую улочку. Меня напрягают эти люди в чёрных костюмах. Напрягает их строгость, их желание преуспеть. Вот только в чём? Даже время от времени впадающие во взор косплейщики или джей-рокеры не радуют. Потому что это просто мода и я очень сомневаюсь, что кто-то из них одевается так лишь потому, что в этом есть что-то детское и родное. Хотя, я сам не лучше.
А вот и то, что мне нужно. Ведь все девочки любят кукол? Осматривая витрину магазина, я отметил про себя, что ещё никогда не видел настолько красивых игрушек. Это не те Барби, Саманты или Сабрины. Никогда не понимал в чём суть одевать и раздевать человеческое подобие дистрофика. Неописуемо радуясь тому, что, кажется, мои поиски подарка подошли к своему логическому завершению, я зашёл в магазин и охнул от удивления. Все полки, все стены, всё буквально заставлено куклами. Большими и маленькими, красивыми и уродливыми, обнажёнными и прекрасно одетыми. И каждая из них по-своему необыкновенна... Моё внимание привлёк фарфоровый мальчик с выкрученными руками, впечатляющего размера горбом и умоляющим взглядом. Мрачно, но очень даже заинтересовало. Жаль, что четырёхлетнему ребенку такого не подаришь...
Не знаю, является ли для взрослого мужчины достойным занятием осматривать эти красивые примеры людских оболочек, но не важно. Ведь это так интересно. Кажется, что все эти игрушки живые, что в них есть души, что каждая в любой момент может открыть рот и заговорить со мной... Меня удивило то, что магазин пустует и я в нём единственный пока покупатель. Странно, потому что я никогда не видел таких идеальных кукол. Кажется, что кожа настоящая, бархатная на ощупь. С замиранием сердца я коснулся щеки «девочки» в красном пышном платье и сразу же отдёрнул руку. Это уже не смешно, действительно как кожа... только ледяная.
- Добро пожаловать в кукольный магазин! – сзади меня послышался весёлый звонкий голос и я резко обернулся. Что за чёрт передо мной стоит? Зелёный колпак, такого же цвета пиджак и брюки. Бант на шее. Часы с цепочкой и трость. Продавец такого же роста как я, может немного выше. Чёрные глаза, выглядывающие с-под чёлки, кажется, совсем лишены зрачка... или же радужки. Кривая, загадочная улыбка и какая-то весёлая, клоунская мрачность... На приветствие парня (а может и мужчины, я бы не дал ему и больше двадцати, но мало ли) я лишь слабо кивнул, немного шокированный внешним видом «шляпочника». На это он лишь хохотнул и покрутил в руках трость.
- Могу ли я Вам чем-то помочь, любезнейший? – бархатный голос продавца пугает и завораживает. Встряхнув светлой гривой волос, я улыбнулся и смерил весь магазинчик взглядом.
- Да вот у племянницы День Рождения. Исполнится четыре года.
- И Вы, не зная, что можно подарить девочке в таком возрасте решили, что оптимальный вариант – кукла? – шляпочник вскинул бровь, опять широко улыбнулся и, немного отодвинув меня чёрной тростью, подошёл ближе к стене и взял одну из кукол.
- Что ж, вы не ошиблись в выборе места. И не ошибётесь в выборе подарка. Так-с, эта нет... – пробурчал себе под нос странный парень и швырнул куклу на пол так, будто бы она является мусором. И то же самое он проделал с десятком «живых» игрушек, выбирая то, что может понравится мне и моей племяннице больше всего. Я хотел сказать ему, что сам смогу сделать выбор, но запнулся на полуслове. Потому что выбор сделать слишком сложно. Все они прекрасны. Пока парень искал, я отошёл к другой стене, боясь, что какой-то из кукол он попадёт по мне. Интересно, а он сам их создал? Кажется мне, что да... Определённо, ручная работа и никакой техники.
- И это не тооо... – послышалось недовольное бурчание продавщика, на что я не обратил особого внимание, потому что я увидел нечто интересное. Здесь ещё есть одна комната... Через приоткрытую дверь я смог увидеть то, что сначала напугало меня чуть ли не до истерики. Но я быстро успокоился, поняв, что то тоже куклы, простые игрушки, а не человеческие трупы.
- А что в той комнате? Можно посмотреть? – не отрывая взгляда от «идеала», спросил я. Кажется, шляпочник не сразу услышал мой вопрос, потому что ещё некоторое время он бурчал что-то себе под нос, перебирая игрушки.
- Что?.. – когда, наконец, до него дошли мои слова, парень выпрямился, сильно сжав в руке «даму». Побелели костяшки. И, кажется, мой вопрос его шокировал. Я удивленно захлопал ресницами, не понимая, что я сказал не так. Может быть увидел незавершённую работу? Как-то нервно хохотнув и выпучив глаза, продавец прошёл мимо меня к кассе, всё так же сжимая в руке куклу. В этот момент мне показалось, что он ненормальный.
- Думаю, эта Вам сойдёт, - выпалил брюнет, упаковывая куклу и не давая мне выбора. Хотя, не сложно понять, что если б я не спросил о той комнате, то он и дальше продолжил бы выбирать подарок. Потому что все остальные игрушки так же прекрасны как эта.
- Подождите, я же вижу, что там тоже куклы, - с долей непонимания начал я, махнув рукой в сторону «табу». – Почему Вы не покажите мне их?
- Потому что, молодой человек, - коротко ответил парень и широко улыбнулся. А я чуть не поперхнулся собственным возмущением. Да мы же ровесники, как он может так говорить? – Или берите ту куклу, которую я Вам продаю за пониженную цену, или же уходите.
Яд в голосе продавца не оставил мне выбора, а злобный блеск в глазах напугал, по правде говоря. Да, он точно псих. А с психами лучше не связываться.
Заплатив за товар, я бросил последний тоскливый взгляд на то, что можно назвать совершенством и вышел с магазина.
Я ещё вернусь сюда...
***
Кажется, мой подарок племяннице пришёлся по вкусу. И я не смог не заметить с каким-то тайным наслаждением, что девочка не расставалась весь вечер с куклой, которую я ей подарил. Всем взрослым и другим детям она тоже запала в душу своими живыми глазами, мрачностью и красотой. В тот день каждый, кто видел эту игрушку, спрашивал «Где ты купил это чудо?», на что я отвечал «Секрет». Почему-то не хочется раскрывать местоположение этого магазина... кукольного магазина. Он оставил осадок в моей душе, чувство того, будто бы меня перед носом простейшая загадка, но я не смог её решить. И это угнетает... Я уже пять раз в течении недели пытался попасть в ту лавку, но тщетно. Кажется, шляпочник закрыл её на неопределённое время, не сделав никакого об этом объявления. И это меня весьма расстроило.
- Не проспи, - шепнул мне на ухо Дай и косо посмотрел на Каору, который вместе с Шиньёй и Тошией начал свою партию. Я благодарно окинул гитариста взглядом и начал разминать шею. Ниикура сегодня весь на нервах, нежелательно лентяйничать, а то хуже будет. Всем. Но волноваться не стоило, всё дело в качественной репетиции. Спел я довольно хорошо, другие тоже не испортили всего звучания, поэтому Каору отпустил нас по домам раньше обычного. И я, как всегда, решил проверить, не открылся ли магазин, который так запал мне в душу. Даже тот парень... я постоянно думаю о нём. О его странном взгляде, мрачной ухмылке и пугающе-бархатном голосе. А эта шляпа и трость... у меня вошло в привычку вырисовывать на нотных листах неудачные карикатуры шляпочника и именно котелок и эта забавная чёрная «палка» впали мне в душу больше всего. Он такой странный... точно псих. Но психи обычно привлекают... Если в этот раз магазинчик будет открыт, то я обязательно куплю куклу. В этот раз себе. И если получится, то я выбью с продавца разрешение зайти в ту комнату...
Мой взгляд остановился на высоком парне... или девушке. Не могу определить принадлежность к полу этого необычайно красивого человека. Человека, который вышел с кукольного магазина. Внутри удивление вперемешку с радостью. На какую-то долю секунды мне показалось, что это прекрасное создание и вовсе не человек. Кукла? Как глупо, Кё. Но сейчас не это важно. Перебегаю дорогу и буквально влетаю в помещение лавки. Но с разочарованием отмечаю, что за прилавком стоит не тот шляпочник... Всего лишь девушка. Или не всего лишь... Она в ядовито-синей юбке, такого же цвета пиджаке и с бантом на голове. Блондинка, небесно-голубые глаза, широкая улыбка... такая же мрачная, как тот парень.
- Здравствуйте, - поздоровался я, почувствовав, как страх охватил с головой. Взгляд девушки холоднее, чем у того парня, жёстче. Улыбка с её губ спала и она перевела взгляд на меня.
- Приветствую, хозяин, - выйдя с прилавка, продавщица остановилась передо мной и поклонилась. От подобного приветствия я опешил и ступил шаг назад. Это вполне привычно в Японии так принимать гостей и посетителей, но девушка меня изрядно напугала. Как робот.
- Здрасте, - поздоровался я, повёл бровью и перевёл взгляд с продавщицы на кукол. – А где тот парень в зелёном костюме? И ещё в такой забавной шляпе...
Я возвысил руки над головой, немного смущённо хлопая ресницами. Если б передо мной был обычный человек, то посчитал бы, что я сошёл с ума.
- В зелёном костюме и забавной шляпе? – механически повторила блондинка, а её лицо через пару секунд побагровело и глаза расширились. – Вы о ком?
- Продавец. Был до Вас, - нахмурившись, ответил я, не понимая, что не так. Мой вопрос её напугал. Это видно. Но я не вижу причин для подобной реакции. Девушка неотрывно смотрит на меня и видимо не может поверить в то, что видит. В то, кого видит. На пару минут повисло молчание, шоковое состояние, пока я не решил, что пора разбавить тишину щелчком пальцев перед лицом красавицы. Она вздрогнула, удивлённо захлопала ресницами и охнула.
- Ты помнишь его?
- Шляпочника? Конечно помню. Я здесь был на прошлой неделе.
- Ты помнишь Руки? – её лицо с багрового перешло в болезненно-бледное, фарфоровое. Вот, значит, как зовут того странного парня... Руки. Перед моими глазами всплыл образ куклы с той запретной комнаты... Как человек, как живой, как настоящий. Наверное, это бред полнейший, но за какую-то секунду во мне всё оборвалось и пришло какое-то понимание. Я не понимаю, почему я решил, что всё должно быть так, что именно в той комнате я могу найти ответ на интересующий меня вопрос... Девушка-продавщица медлительная, она не успела понять, что произошло, когда я проскочил мимо неё и вбежал в соседнюю комнату. Она оказалась огромной и заставленной искусственными людскими телами. Все странно одетые, с испуганными выражениями на лицах, страхом в глазах и полуоткрытыми ртами. Это то, что я хотел увидеть? Это то, что я посчитал искусством? Не могу определить, нравится или нет. Потому что слишком мрачно и слишком мёртво. Вот эту куклу я увидел в прошлый раз через полуоткрытую дверь. Красивые пышные губы, маленький, аккуратный, но слегка крючковатый нос, широкораспахнутые глаза... Сердце вырывается с груди, касаюсь щеки куклы. Не похоже на кожу. Скорее камень, холодный, ледяной и тяжёлый. Сколько здесь этих «игрушек»? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Я завёл счёт... раз, два, три... сорок пять, сорок шесть, сорок семь... пятьдесят одна, пятьдесят две... Шляпочник? С моих губ слетает тихий полукрик-полустон и я подбегаю к оболочке. Незрячие глаза. Но он слишком отличается от остальных кукол... та же кривая улыбка на губах. Клоунская и очень мрачная. Сжимаю руками его каменные плечи и открываю рот в немом вопросе «Что случилось?».
- Кто ты? – сзади меня слышится всё тот же женский ледяной голос.
- Тоору Ниимура, - тихо отвечаю я, оторвав взгляд от красивого мёртвого лица продавца. Девушка, кажется, всё ещё не отошла от шока, потому что цвет лица по-прежнему мертвенно белый. Но больше ничего не высказывает её волнения. Играя в руке с синим йо-йо, она медленно подошла к первой кукле, которую я увидел.
- Это Уруха. Он был вторым. Это Ватару. Он был третьим. Это Йоми. Он был четвёртым...
- Что тут вообще творится?! – перебил продавщицу я, сжав руки в кулаки.
- А я – Оми. Первая, - девушка в синем продолжила обходить комнату, всматриваясь в лицо каждой куклы. А я с замиранием сердца ждал, когда она подойдёт к концу.
- Руки. Пятьдесят третий.
Остановившись возле меня, продавщица устремила взор в бездонные, но пустые глаза Руки. Чувствуется какая-то угроза... страшно, но вызывающе. Я свёл брови на переносице, пытаясь понять, что к чему. Почему число пятьдесят три кажется мне не просто числом?
- Ему не повезло, - продолжила девушка отрешённым голосом и, отодвинув меня белоснежной тонкой рукой, прикоснулась к щеке шляпочника длинными пальцами. Мне показалось, или в том, как она посмотрела на него, трепетала нежность?
- Он существует дольше других, но живёт меньше. Потому что его неделя выпадает раз в несколько лет...
Она приблизилась к окаменевшему парню и, нагнувшись, поцеловала его лоб.
- О чём Вы говорите?
Я ничего не могу понять. Что за шутки? Что вообще за бред? Его неделя выпадает раз в несколько лет... То, что перед нами – не человек. А тот, кого я видел на прошлой недели – живой. Был живой...
- Никто с людей не запоминает нас. Каждый видит одного кукольника с магазином в его смену лишь один раз. Ты не мог прийти сюда всё последующую смену Руки, - пройдя мимо меня в середину комнаты с не скрытой грацией, Оми поманила меня рукой и я нерешительно ступил шаг вперёд. Оказавшись возле неё, она прикрыла мне лицо ладонью, и я вздрогнул от того, насколько ледяной оказалась её кожа.
- Но ты его запомнил, - она убрала руку с моего лица, и я опять смог видеть. А когда увидел, то охнул, не веря своим глазам. Там, где только что ничего не было, теперь оказался стол и два стула. Будто бы кукольные, настолько они красивые.
- Как Вы это сделали? – прошептал я, чувствуя, как в душе нарастает беспокойство. Я сошёл с ума, да? Или это прикол? Ау, шляпочник, я же знаю, что ты решил меня разыграть!
Сев на один из стульев, кукольница Оми пригласила меня за стол. Я некоторое время стоял столбом, не зная, что мне делать. Опасно принять предложение, но ещё опаснее отказаться от него. Но главное не показывать, что страшно... Главное, держаться. Гордо выпнув грудь и смерив девушку бесстрашным взглядом, я присел на стул и сомкнул ладони в кулаки.
- Ты его запомнил... – мрачным голосом повторила девушка, не отводя от меня глаз. Теперь ярко-зелёных глаз. И опять шок... ведь минуту назад они были небесно-голубыми. Как такое возможно?
- Закрой глаза, - приказала девушка, и я незамедлительно крепко сомкнул веки. Когда она сказала, что можно смотреть, я увидел перед собой на столе две чашки чая и конфеты. Я похож на человека, который пьёт чай, да ещё и с конфетами? Это удивило меня больше, чем загадочное появление сервиза. Продавщица кивнула мне и мы молча принялись чаевать. Это показалось мне таким странным, таким... детским. Но угрожающим и опасным. А вдруг сейчас я пью какой-то яд? Но нет права на отказ... После каждого глотка кусаю губу и ожидаю сильнейшую боль. Но такого не следует, и я делаю следующий глоток...
- Ты придёшь сюда на следующей неделе, Тоору Ниимура. Придёшь и убедишься, что всё более чем ужасно.
- Подождите... А как же шляпочник? Где он?
На мой вопрос девушка широко улыбнулась и больше ничего не сказала.
***
- Кё, - позвал меня Тошия и я оторвался от раздумий. Подойдя ко мне, мой согруппник почесал макушку и виновато опустил взгляд на пол. А если взять во внимание рост каждого, то на меня.
- Тут такое дело... у меня квартиру затопили соседи сверху и мне надо дня три у кого-то пожить.
- У Каору тоже квартира свободная, - выпалил я и вскинул бровь. – Почему его не попросишь?
- Ниикура же, - со вздохом сказал Хара, и это показалось мне достойным ответом. Не то чтобы наш лидер-сан такой озлобленный, что не принял бы друга к себе, но всё же... все мы боимся сюрпризов, когда они касаются Каору.
Сразу после репетиции Тошия отправился со мной домой и я с тайным удивлением подметил, что за последний год это первая ночь, которую я проведу в компании друга. А это означает, что меньше мыслей о тех куклах, Оми и шляпочнике Руки. Вчера я был там, вчера мне кукольница сказала прийти к ним на следующей неделе. И теперь мне просто нетерпится узнать, что же случилось такого ужасного... Здравый смысл отрицает всё то, что произошло. Всё, что я увидел. Всё, что услышал. Но всё моё яство так и кричит «верь». И, как это не странно, я верю. Правда, ещё не совсем разобрался чему именно.
- Ни-и-му-ра, - пропел наш бас-гитарист, буквально влетев в мою квартиру и сразу побежав на кухню.
- Пива нет! – крикнул я ему вслед, чувствуя противоречие. С одной стороны обломать Тошию – прелесть. С другой... а как же я? С кухни послышалось недовольное мычание и звук открывающейся дверцы холодильника. Ну проверяй, дружок, проверяй. Всё равно кроме кефира, овощей и какой-то там бурды, называемой супом, ты не найдёшь.
Тяжело вздохнув, я прошёл в комнату и сел на диван. Телевизор смотреть совершенно не хочется, есть тоже. Даже разговаривать ужасно лень. Но сейчас придёт недовольный Хара и без всего этого не обойдётся.
Как и ожидалось, он включил какой-то боевик и неотрывно наблюдал за происходящим, не забывая вставлять свои комментарии. В такие моменты мне приходилось сонно открывать глаза и объяснять моему хорошему другу, что к чему. Хотя, ясное дело, я фильм не смотрел. Просто слушал. После того, как я пару раз пропустил мимо ушей его вопросы, басист замолчал и я погрузился в сон. А шум с телевизора совершенно не мешает... даже наоборот, под него легче и спокойнее засыпать.
Не успел уснуть, как проснулся... Хара? Почему ты такой мелкий? Всматриваюсь через темень и понимаю, что возле меня на диване кто-то другой... Чёрные, непослушные волосы, хрупкие плечи, сильно выступающий позвоночник и белоснежная кожа. Тот, кто рядом... обнажённый? Вскакиваю с дивана и за какую-то долю секунды оказываюсь в другом конце комнаты.
- Кто ты?! – судорожно выдыхаю я. По телу проходит дрожь. Не смотря на худощавость этого молодого человека и его миниатюрность, мне очень страшно. И это само собой, ведь всякий испугается незнакомца в своей квартире посреди ночи? Но всё равно, что-то в этом не то... это не похоже на меня. Я редко когда убегаю и почти всегда нападаю. А сейчас... от парня исходит угроза, и я это чувствую.
- Ты меня не узнал? – бархатный голос. Сердце замирает и голова начинает кружиться. Он поворачивается ко мне и я узнаю это красивое лицо, эти губы, нос, глаза... нет, в этот раз они не черные. Радужка белая. Будто бы слепой...
- Руки?.. – тихо спрашиваю я, пытаясь перешептать бешеный ритм своего сердца. – Что Вы здесь делаете? Почему на Вас нет одежды?
Даже темнота не мешает мне видеть шляпочника удивительно чётко и хорошо. Такое впечатление, что от него исходит свет. Или же я слишком хорошо знаю, как он должен выглядеть... Вижу его усмешку. Кривую, мрачную, но очень красивую. Без того забавного котелка и зелёного костюма он больше не выглядит так глупо. Но теперь я с уверенностью могу назвать его извращенцем. Кто разгуливает по чужим квартирам ночью без нижнего белья? Но... если б не страх, который я сейчас испытываю, то явно бы засмотрелся на тело парня. Идеальное. Хрупкое. Красивое... Как кукла. Всё с той же ухмылкой он подходит ко мне, медленно, растягивая каждый шаг и каждую секунду, при этом в такт покачивая бёдрами. Я выпучил глаза, а с моих губ сорвался смех. Я сошёл с ума, да?
- Руки, это не смешно. Что Вы делаете у меня дома? – сильнее вжавшись в стену, спросил я срывающимся голосом. Почему я так боюсь его? Почему я боюсь прикоснуться к нему? Я же просто могу... просто могу сейчас преподать этому наглецу урок. Но что-то мне мешает. Что?
- Ты забыл? – оказавшись всего в шаге от меня, брюнет протянул руку к моему лицу и коснулся ледяными пальцами моих губ. Я закричал и... проснулся. Боже, это сон? Перевожу взгляд на то место, где кто-то сопит. На полу. Заглядываю в лицо и облегчённо вздыхаю. Это всего лишь Тошия. Ну и сон, ну и приснилось мне... Да, Кё, ты извращенец хренов. Уже обнажённые шляпочники снятся... Хмыкнув с самого себя, я встал с дивана и неуверенной походкой пошёл к балкону. Так кружится после сна голова. И болит. Уснул в неудобном положении. Оказавшись на балконе, я во все лёгкие вдохнул ночной весенний воздух и встряхнул светлой гривой волос. Странное ощущение внутри... этот сон далеко не самый страшный из арсенала ужасов, которые мне снились. Но, почему-то, он мне очень даже не понравился... как и те, которые я отношу к ряду «реальные». Но как такое возможно? Как такое вообще реально?
- Что я забыл? – вспомнив последние слова шляпочника, спросил я. Действительно, что? Я потянулся к подоконнику за пачкой сигарет, но остановил руку на половине «дороги». Появилось чёткое ощущение, что сзади кто-то стоит. Боюсь обернуться. Закрыл глаза и вслушаюсь в звуки. Стук часов... отсчёт времени. Сглотнув, я схватился за поручень балкона и резко повернулся. Пусто. Никого. Кажется, у меня разыгралась фантазия. Только это чувство не пропало. Я не верю в призраков и прочий бред, но если меня сейчас с балкона скинет невидимая сила, то жаль, что потом у меня не будет жизни для того, чтобы поверить в таких существ. Хватаясь за стену, я вышел с балкона и быстрым шагом пошёл к мирно спящему Тошие. Сейчас отнесу его на кровать и сам прилягу рядом. А когда утром Хара обнаружит меня рядом, то я просто скажу, что не захотелось обделять кого-то одного в комфорте.
Так я и сделал. Но уснуть не удалось. Слух обострился, зрачки аккомодировались к темноте и спать совершенно не хотелось. Я напевал себе под нос песни, насвистывал мелодии, обнимал подушку. Но всё тщетно. А встать не решался и только с первыми лучами солнца подскочил с постели и побежал заваривать себе кофе. Если такой будет каждая ночь, то я свихнусь.
Ко всем снам можно привыкнуть. Как к плохим, так и к хорошим. По крайней мере я так раньше думал. Пока не понял: неопределённость не полюбишь никогда. Руки, Руки, Руки... он мне снится каждую ночь. Каждую ночь один и тот же сон, который заканчивается вопросом «ты забыл?». И теперь я с ещё большей силой рвусь в кукольный магазин. Я пытался прийти раньше чем через неделю, но меня приняла вывеска «закрыто», а в середине – пустота. Оми говорила, что продавцов кукол никогда не запоминают и можно побывать в магазине каждому человеку только один раз за смену кукольника. Но почему я помню шляпочника и её, а зайти не могу? Почему все возможности открылись мне не полностью? Я ничего не понимаю, но и успокоиться не в состоянии. Меня буквально поедает интерес, разрушает с середины. Я хочу избавиться от этого чёртового сна, от образа Руки. Я слишком много о нём думаю, я слишком часто вспоминаю его обнажённое тело. Один раз я даже пообещал себе, что попрошу в следующие разы во сне поя вляться его в одежде или, хотя бы, прикрываться полотенцем. Но мой план с грохотом провалился.
Прошла неделя, а я не решаюсь зайти в магазин. Потому что теперь-то я уверен – что-то здесь не чисто. Меня ждёт что-то такое, что не понять простому людскому уму. Самый вероятный вариант – я просто свихнулся и на самом деле уже давно в смирительной рубашке. Но этого быть не может по определению, потому что я всё чувствую настолько чётко как никогда ранее.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, я открыл дверь и зашёл в помещение. Всё так же как и раньше. За исключением продавца. Это тот, которого я видел самым первым. Это тот, кого Оми назвала вторым.
- Уруха? – спросил я, не отводя глаз от прекрасного лица парня. Нет и намёка на улыбку, но в глазах столько добра, столько тепла, что я неволей вздыхаю от облегчения. И появилось какое-то спокойствие, которое я утратил две недели назад. Новый продавец одет в белые, чистые... лохмотья. Они не портят вид, оставляя загадку.
- Уруха, - подтвердил парень и поманил меня рукой в сторону тайной комнаты. И сразу же увидел омертвелое тело Оми. Куклу.
- Ты пришёл.
- Да, - кивнул я, найдя глазами ту куклу, которая интересует меня больше всего. Кукольник остановился возле меня и тоже впился взглядом в лицо Руки. Опять подмечаю, что шляпочник единственный улыбается.
- Пятьдесят третий. Наказанный за содеянный грех, - начал Уруха. Он говорит настолько тихо, что я едва ли могу расслышать его слова. – Поэтому он улыбается. Поэтому он лишь существует, а не живёт.
- Что Вы подразумеваете под этим? – я напрягся, в полной мере не поняв смысл его слов. Не живёт и поэтому улыбается? Какое-то слишком противоречивое противоречие.
- Это странно, что человек может практически то, чего не может теоретически, - продолжил продавец в белом, так же, как Оми, начав обход комнаты. Но в этот раз мне пришлось идти за ним. Слишком тихо... – Но не удивительно. Рано или поздно подобное случилось бы. Все мы знали, что это будет пятьдесят третий.
Такое впечатление, что меня не существует. Он говорит о тех вещах, которые я не могу понять. Он говорит сам с собой, но не договаривает. Он не слышит моих вопросов. Я набрался дерзости и смелости, это определённо. Потому что когда я придержал кукольника Уруху за запястье, то по всему телу прошёлся холодок, исходящий от его руки. Нет, они не куклы. Они живые мертвецы. Взгляд синих, почти чёрных глаз пронзил меня, забрался в самую душу, в самое сердце. Узнал самое откровенное, тайное и родное... Это было моей ошибкой. Я не должен был прикасаться к нему сам. От взгляда парня по мне прошёлся электронный заряд, и я обессилено упал на колени. Да что же происходит?! А на лице продавца нет улыбки... просто оно кажется невероятно добрым. Но теперь-то я знаю, что не всегда кажется то, что есть на самом деле.
- Он тебе снится. Каждую ночь, - глаза шатена слегка расширились и он присел на колени напротив меня, рассматривая каждую чёрточку моего лица. – Хотя не должен был. Это удивительно.
- Вы же сами сказали, что ничего удивительного, - прошипел я, косо поглядывая на Уруху. Но его совершенно не волнует мой пронзительный взгляд, в котором читается злость. Я ненавижу, когда кто-то лезет в мои мысли, но таким нахальным способом ещё никто не пользовался.
- То, что впервые человек помнит – нет, а то, что Руки приходит к тебе во сне – да.
- Он не приходит ко мне во сне, это всё просто моё больное воображение, - фыркнул я.
- Не верно, - ещё тише прошептал парень и протянул руку ко мне. Помня, что случилось в прошлый раз, я медленно начал отползать назад, но его губы расплылись в улыбке и я остановился, не смея препятствовать. Когда лицо кукольника опять приобрело добрый оттенок, то он положил ладонь на мою грудь и закрыл глаза.
- Сердце так волнуется...
- Это я волнуюсь, - огрызнулся я, а после сразу же закусил губу.
- Сердце... Можешь прикоснуться ко мне, - разрешил Уруха, открыв глаза. Теперь карие. Я недоверчиво смотрю на него, не зная, что мне делать. Прикоснуться? Дрожащей ладонью едва ли касаюсь белой ткани на груди и отдёргиваю руку. Это было похоже на удар об барабан. Насколько сильное его сердце? Не человеческое, не животное. Слишком живое.
- Тебя выбрал он, - эти слова я буквально прочитал по губам парня. – Наказание подходит к концу. Не приходи сюда...
- Как... - я попытался перебить продавца, но его глаза сузились.
- Не приходи сюда ровно год. Ровно год не заявляйся здесь. Я сделаю вам милость и подарю Руки свою смену.
***
Год прошёл незаметно, но слишком мучительно. И я забыть забыл бы про шляпочника, если б не то, что я любил ранее больше всего в своём никчёмном существовании. Сны. Нет, сон. Сон, который снится мне каждую ночь, каждый раз, когда я засыпаю. Это ненормально и просто убивает всё во мне. Теперь я боюсь сомкнуть глаза, теперь я боюсь уснуть. Ребята с моей группы очень удивились этой огромной и весьма значительной перемене во мне. Поначалу, находили в этом положительную сторону, но вскоре сами пытались заставить меня поспать... Потому что я выдохся. Я отдыхаю раз в двое суток минимум. И это сильно влияет на моё здоровье, а здоровье в свою очередь влияет на работоспособность. Постоянно хотелось ворваться в тот кукольный магазин и разгромить шляпника к чёртовой матери. Сколько можно меня мучить?.. Дошло до того, что я пытался рассказать обо всём Шинье. Но даже он, самый спокойный и добродушный, посчитал меня психом полнейшим и посоветовал меньше бодрствовать и больше проводить в ремени в постели. А уже на следующий день после того, как я раскололся Терачи, вся группа знала о моём ужасе. Дай, как всегда, пытался подколоть, перевести всё в шутку, Тошия нежничал со мной, предлагал за общие деньги купить мне путёвку в санаторий, а Каору и вовсе молчал, поглядывая на меня с-под ядовито-розовой чёлки.
И с тех пор я больше не раскрывался никому. Не пытался доказать ребятам, что всё действительно так, как я рассказал, потому что на практике это оказалось бесполезно. Лучше замкнутость в себе, чем сочувствующие взгляды окружающих. Лучше уж без этой помощи, которая мне не поможет...
Я бы ослушался Уруху. И заходил бы в магазин каждую неделю. Но, если он отдаст свою смену Руки, то это значит, что я смогу с ним поговорить и понять, почему тот не даёт мне покоя. «Тебя выбрал он». Эти слова до сих пор эхом звучат в ушах. Я всё помню так, будто бы это было вчера. Хотя прошёл ровно год.
Звон будильника режет уши, и с повышенным раздражением я скидываю его рукой на пол. Но он не замолкает, поэтому приходится встать и нормально выключить надоедливую технику. Сегодняшняя ночь – третья, которую я не проспал. И не из-за того, что боялся уснуть, а скорее по нехотению. Странный тот человек, который не сомкнул глаза за 72 часа и чувствует себя вполне хорошо. Да, хорошо. Потому что сегодня должен прекратиться это кошмар. Боже, как же я жалею, что вообще посетил тот чёртов магазин игрушек...
- Каору, - прохрипел его имя я и закашлял в телефон. Некоторое время слышалась тишина, пока Ниикура не ответил усталым голосом:
- Заболел, скот. Пропускаешь репетицию.
- Понимаешь меня с полуслова, - хрипло засмеялся я и отключил вызов. А через десять минут я уже был готов к подвигам. Осталось только увидеть его и потребовать объяснений...
Я так рвался к этому месту, что и сам не заметил, как оказался у витрины. В последний раз я был здесь год назад. Ощущение дэжавю. Или же ностальгии. И, кажется, я соскучился по этим куклам... Встряхнув головой, прогоняя ненужные мысли, я выпрямил спину и уверенно зашёл в магазин. Всё так же, как и раньше... Я опять один. Никого нет. Как тогда в первый раз.
- Шляпочник? – неуверенно позвал я, чувствуя нарастающее волнение. Он должен быть здесь, он должен встретиться со мной, он должен. Но на мой зов отозвалось лишь тиканье часов. Неужели не получилось? Неужели я зря пришёл? Вижу приоткрытую дверь и вбегаю в тайную комнату. Пятьдесят три продавца. Они пугают и завораживают. Вот Уруха... кукла. А место Руки пустое. Широко улыбаюсь и выбегаю обратно в основное помещение магазина. И сразу наталкиваюсь на того, кого я искал. Это оказалось больно. Я знаю со снов, какое у него хрупкое на вид тело, но всё же на деле он оказался как камень, покрытый шёлком. От столкновения я чуть не упал, но крепкая хватка продавца помогла устоять мне на месте. Единственное – с него слетел его забавный зелёный колпак.
- Ниимура Тоору, - не обратив внимания на шляпу и всё так же придерживая меня за запястье ледяными руками, довольно прошептал Руки. Эта кривая мрачная улыбка, чёрные, непослушные волосы, игривый взгляд. И глаза, которые меняют свой цвет ежесекундно: белые, голубые, синие, красные, чёрные, фиолетовые, зелёные... От созерцания подобного я затаил дыхания. Впервые вижу настолько завораживающее и устрашающее зрелище. Это что-то новое...
- Не стоило тебе приходить сюда, - улыбка с лица парня спала, а глаза сузились. Цвет остановился на малиновом. А меня накрыла волна возмущения.
- Да ну? – я вырвал руку с железной хватки шляпочника и схватил его за воротник пиджака. В этот раз ничего не случилось. Я цел. – Да мне бы стало глубоко плевать на всё это, если бы не ты!
Ранее я обращался ко всем кукольникам исключительно на «Вы». Даже во снах к Руки. Но я его ненавижу. Настолько ненавижу, что плевать на все правила приличия. И плевать на то, что взгляд шляпочника пронзает меня, что сейчас в моё сердце будто бы втыкают миллионы ножей. Я просто устал.
- Я не хотел всего этого, - не без лукавости произнёс парень, положив руку мне на грудь и оттолкнув от себя. - В том, что ты оказался первым мужчиной, которого я увидел более чем за тысячу лет, виноват только ты сам.
Я выпучил глаза, не зная, как понимать сказанные кукольником слова. Более чем за тысячу лет? Первый мужчина? Да этот парень не только псих. Он ещё и гей.
- Вижу по твоему взгляду... – глаза парня расширились, а с губ вырвался хохот. – Но это на самом деле так.
Шляпочник поднял руку вверх и щёлкнул пальцами. Вмиг, табличка на двери повернулась к новым посетителям стороной «закрыто».
- К нам редко заходят мужчины, - опять хохотнув, парень вприпрыжку побежал к прилавку и сел на стол. Я тяжело вздохнул и мой взгляд упал на шляпу. Подняв с пола котелок, я покрутил его в руках и поднял взгляд на Руки. Он с интересом наблюдал за мной. От внимательного взгляда парня я поёжился. Но не подал вида, что мне очень даже стрёмно. Подойдя к нему, я положил шляпу на стол. Он потянулся за ней.
- Ты выглядишь в этом до безобразия глупо, - фыркнул я и рука шляпочника остановилась, не успев прикоснуться к зелёной ткани. Он вскинул бровь и сжал губы.
- На то я и кукольник, - мрачным тоном ответил Руки и, взяв котелок, надел на мою голову. Я удивлённо захлопал ресницами, не понимая, зачем он это сделал. Но причина оказалась простой. Руки звонко засмеялся, рассматривая моё недовольное лицо.
- Действительно это глупо, - он хлопнул в ладоши и зевнул. Мне показалось, что этот хлопок должен был что-то означать, но нет. Кажется, это был простой жест. – Хочешь я тебе покажу, что со мной происходит, когда я сплю вооон в той комнате?
Я вскинул бровь и аккуратно положил шляпу обратно на стол. Чего это он ещё спрашивает? Конечно, хочу. Но как?
- Ну, попробуй...
Руки удовлетворённо кивнул и спрыгнул со стола. Встав ко мне лицом, он впился взглядом теперь уже красных глаз в мои глаза и начал что-то шептать себе под нос. Я не смог разобрать, что именно. Я вообще не успел понять, что произошло, и как он это сделал, когда я оказался в какой-то чёрной пустой комнате. Темнота режет глаза. Я ослеп, да? Или умер. Не вижу, не слышу, не ощущаю... Нет, я ошибся. На коже почувствовалось слабое дуновение ветра, и я вздохнул с облегчением. Хотя рано радуюсь. Надо проверить речь...
- Руки! – закричал в пустоту я, и мой голос отбился эхом от пустых стен. «Руки... Руки... Руки... Руки...» всё тише и отдалённее. Вдруг, почувствовался какой-то запах... точнее, появился. Не приятный. Что-то напоминает, но память упорно не хочет подбрасывать воспоминания. Гниль? Запах мертвого тела. Вонь усиливается с каждой секундой и меня охватывает ужас. Неужели здесь есть труп? Или же трупы. К горлу подступает тошнота. Я больше не могу дышать этим... Так, шляпочник, это не смешно! Кидаюсь куда-то вперёд, опасаясь того, чтобы не натолкнуться на что-то такое, что не есть живым. Но с облегчением понимаю, что я отдаляюсь от источника этого запаха. Постепенно, он и вовсе пропадает. Вот только почему стало так жарко? Что? Свет? Такой яркий. Белый. Или синий? Огонь? Комната заполняется вдоль пламенем и меня бросает в холодный пот. Господи, с такой быстротой, я же просто не успею убежать! Резко поворачиваюсь и бегу в том направлении, откуда я и пришёл. Главное уцелеть, главн ое спастись... но как? Запинаюсь и падаю, а внутри всё сжимается от безликого ужаса. Что мне делать?.. Ничего, поздно... Огонь охватывает всё моё тело и я понимаю: так больно мне не было никогда. Пламя сжигает одежду, поедает своими белыми языками кожу, доходит до мышц, костей, внутренних органов, но я почему-то ещё могу думать. Кричу, вою, умоляю... И за какую-то секунду всё проходит. Открываю глаза и оказываюсь в магазине. А передо мной Руки. Стоит и улыбается. Я тяжело дышу. От страха вспотел, а сердце не перестаёт бешено биться. Я побывал в аду...
- Я пошутил, - сказал Руки и хохотнул.
- В... в... в смысле? – дрожащим и срывающимся голосом спросил я. Тело уже не чувствует белое пламя, но помнит его.
- Я пошутил. В моей спячке нет ничего страшного... для тебя, - шляпочник захохотал и похлопал меня по плечу. А у меня даже нет сил, чтобы злиться. Я в шоке и настолько напуган, что начал смеяться с ним. Да, шутка действительно смешная.
- Какой шутник, ишь, - я цокнул языком, не переставая этот смеховой дуэт. Продавец, перейдя на истерический хохот, покивал мне головой и согнулся в спине, вытирая тыльной ладонью выступившие от «веселья» слёзы. Я не знаю, сколько мы так смеялись. Наверное, минут пять. Может десять. Пока я не успокоился и с размаху не ударил Руки кулаком в лицо. Мой удар оказался настолько сильным, что парень налетел на стол, проехался спиной по его гладкой поверхности и упал на пол с другой стороны. А я, тяжело дыша и кипя от ярости, перегнулся через стол и посмотрел вниз. Но того, что я ожидал увидеть, не оказалось. Самого Руки там я не нашёл и в панике начал осматриваться по сторонам. Я же видел, как он упал. Я же почувствовал, как его ударил!
Ледяные руки обхватили мою шею сзади и я ощутил на своей коже холодное дыхание.
- То, что происходит со мной, в сто раз хуже, - прошептал парень и прикусил мочку моего уха. Хуже? Что может быть хуже того, что он мне уже показал? Пытаюсь вырваться с его стальной хватки, убежать отсюда к чёртовой матери, но Руки крепко держит меня. Я как котёнок, загнанный в угол огромной собакой. Впервые чувствую подобное, впервые я беззащитен. Но есть ли мне чему стыдиться? Тот, кто сзади и может элементарно убить меня – не человек.
- Меня это не волнует, - прошипел я, пытаясь вырваться. От его ледяного дыхания и губ на коже стаёт ужасно холодно. – Отпусти меня!
- Ты сам виноват в том, что пришёл.
- И ты не собираешься убрать свои клешни?
- Мне нравится твоё тепло, - промурлыкал Руки, прижимаясь к моей спине. – И эту неделю ты проведёшь со мной.
Меня передёрнуло от мысли о том, что целую неделю мне придётся пробыть в этом месте. Везде куклы. Они окружают меня, заполняют пространство и оценивают незрячими глазами. Смогу ли я вырваться с этого плена?
***
Наблюдаю за похоронным маршем. Четыре куклы несут гроб, в котором лежит пятая. Живая. И до безумия счастливая. Она хлопает длинными искусственными ресницами и открывает рот в беззвучном смехе, то поднимая, то опуская руку и раздавая потолку воздушные поцелуи. Это всё происходит тихо. Шаги кукол даже не слышны... Не смотря на всю красоту игрушек, зрелище довольно страшное и неприятное.
- Может, перестанешь? – тихо прошу я, больше не в состоянии наблюдать за этим. Но и оторвать взгляд слишком сложно... То, что делает Руки невероятно по определению. Ведь я просто человек и то, о чём пишут в книгах, донедавна для меня было нереальным в жизни. Кукольник закрыл магазин. Несколько посетителей заглядывали в витрины, но шляпочник на это лишь улыбался мне и говорил «Наказанье не миновать», при этом подсаживаясь поближе ко мне. Кажется, он просто безума от тепла людского тела. Но мне не нравится его холод. Поэтому я по минимуму даю ему прикасаться к себе. Мне не нравится его присутствие, но и уйти я не могу. По двум причинам. Первая – я не могу выйти с магазина. Вторая – я провёл ночь с ним, со шляпочником. В одном помещении. И это была самая лучшая ночь за весь год. Самая спокойная. Настоящий Руки заменил того, что приходил ко мне во сне. И, кажется, я опять стал счастливым, я больше не вижу сновидений. Если бы не одно «но». Настоящий меня пугает ещё больше. Ин огда просто приводит в ужас, от чего у меня не остаётся выбора, как просто вжаться в стул и дрожать. Ему нравится видеть мой страх, ему нравится меня пугать, показывать то, от чего мурашки ходят по телу. Садист мрачно улыбается, когда видит ужас в моих глазах, когда в них читается немой вопрос «Что за чертовщина?».
- Тебе не нравится, Тоору? – Руки очертил в воздухе невидимый круг указательным пальцем и кукла в гробу начала биться в судорогах, а те, что несли её, попадали на стол замертво. Я скривился от отвращения и схватил шляпочника за запястье. Опять этот холод прошёлся по всему телу, но я уже привык. Я привык за те полтора дня, что я с ним, так вот прерывать его развлечения... Кукольник. Да, он кукольник. А я просто человек. Который не видит в этих мрачностях ничего потрясающего. Да, моя лирика устрашает. Да, мои песни по смыслу ужасны и прекрасны одновременно. Но то, что я создаю, имеет скрытый вполне житейский смысл. А шляпочник...
Игрушки замерли, испустили дух. Как только моя рука прикоснулась к руке парня, он сосредоточил всё своё внимание на тепле моего тела. Эта зависимость пугает, но лицо шляпочника в такие моменты завораживает. Он слегка приоткрывает пухлые губы, закрывает глаза и томно вздыхает, будто испытывает оргазм. И не смотря на то, что это весьма мрачное зрелище, я ощущаю удовольствие от того, что у меня над ним есть контроль. Может и не значительный, но пока я грею его даже простым прикосновением руки, он может сделать всё, что я захочу. Кроме одного – отпустить меня с этого проклятого места.
- Пока я здесь, больше так не делай, - тяжело вздохнув, я сжал его запястье. Будь он человеком, было бы больно. Открыв зелёные глаза, кукольник довольно посмотрел на меня и, спрыгнув со стола, прижался ко мне всем телом. Но я сразу же оттолкнул его и зашёл в комнату с окаменелыми продавцами. Мой взгляд упал на Уруху, я подошёл к нему и фыркнул.
- Не справедливое отношение ко мне.
Не знаю, услышал он меня, или нет. Да и на душе легче не стало. А мёртвенно-бледное лицо всё так же непоколебимо. Перевожу взгляд на Оми. На прошлой неделе была её смена. Именно тогда хотелось прийти и попросить помощи. Но я не посмел ослушаться. Потому что побоялся, что Уруха передумает, и я не смогу встретиться со шляпочником. Каким же я был идиотом.
- Он услышал.
Я обернулся на бархатный голос парня и сощурился. Меня напрягает присутствие Руки. Напрягают плавные движения, неудачный клоунский юмор и эти глаза, которые ежеминутно меняют цвет. Почему они не могут остановиться на каком-то одном? Подойдя ко мне поближе, Руки тоже посмотрел на высокого Уруху и запало молчание.
- Руки, - слегка неуверенно начал я. Он никак не среагировал на мою попытку привлечь внимание. Но уверен, что шляпочник слушает – Что за наказание?
Несколько минут Руки стоял, не двигаясь. На каких-то пару секунд мне показалось, что он опять превратился в куклу и внутри всё сжалось. Но заметив, что его грудь едва ли заметно вздымается, я облегчённо вздохнул. Жив.
- Тоору, - отрешённым голосом сказал моё имя шляпочник и протянул ко мне руку. Некоторое время я смотрел на бледную, почти белую кожу, тонкие, хрупкие пальцы и не мог понять, что он от меня хочет. – Плату гони.
Сказав это, кукольник засмеялся и хитро посмотрел на меня, сузив глаза. Я вскинул бровь и начал обход комнаты. Нет, нет и ещё раз нет. Мне не нравится холод.
- Ну, тогда мучайся от неведенья, - шляпочник показал язык и поскакал за мной, крутя в руках трость.
- Да больно уж надо, - я безразлично пожал плечами, раздражаясь всё больше и больше.
- Почему ты такой холодный? – продавец «перепрыгал» меня и стал ко мне лицом, загородив путь.
- Нет, я горячий, - я поднял руки на уровень ушей и повертел ладонями, уточняя этим «вот они тебя греют».
- Ты же пришёл сюда на смену Оми, чтобы узнать то, что тебя интересует, - парень приблизился ко мне и приложил руку к моей груди. – Это будет так досадно, если ты пробудешь здесь неделю и так ничего и не поймёшь.
Уголки губ кукольника опустились и он прискорбно посмотрел на меня. Меня кинуло в жар от немого возмущения, ужаса и... и! Я помню, он – не человек. Но такой красивый, очаровательный, прекрасный, что его присутствие не может не смутить. Тяжело вздохнув и обессилено покачав головой, я взял шляпочника за запястье руки, которая покоилась на моей груди и резко притянул его к себе. Обняв меня за талию, кукольник прижался всем телом ко мне и я услышал его томные вздохи.
- Ты мне расскажешь всё, - прорычал я, слегка вздрагивая от холода. Жаль, что даже тепло моего тела не способно нагреть его. Иначе мне было бы очень приятно обнимать его, и плюнул бы я на то, что он просто кукла.
- Насытишься лишь постепенным и однократным приёмом пищи, - прошептал Руки и потёрся своей щекой об мою. – Сегодня ты узнаешь о моём грехе.
Я кивнул, сильнее сомкнув пальцы на его хрупких плечах. Немного помолчав, он продолжил.
- Может, ты хочешь всё увидеть?
- Нет, ни в коем случае! – я оттолкнул от себя парня, а моя грудь яростно вздымилась. Я помню, что случилось, когда он прошлый раз решил мне всё показать. Шутник нашёлся. Но моя свобода от плена продлилась не долго и шляпочник быстро притянул меня обратно. Я закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание.
- Кукольники – те, кто создают кукол. Это понятно и без разъяснений. Мы неподвластны никому, мы есть сами себе судьями и живём по написанным нами всеми правилам. Мы создаём кукол. Не просто самых красивых кукол, а что-то большее... Ты помнишь, что с тобой происходит, когда ты берёшь в руки одну? На тебя наплывает волна счастья, радости. Мы, кукольники, создаём своего рода наркотики, стимуляторы счастья. Спросишь, зачем нам это нужно? Всё просто – чем больше людей получают счастье от наших идеальных игрушек, тем сильнее становимся мы.
Руки замолчал, а я почувствовал себя опустошенным... Да, я замечал, что эти куклы действуют на меня лучшим образом, когда я беру их в руки, когда просто прикасаюсь к ним.
- Куда вы расходуете эту силу? – тихо спросил я, прижав продавца сильнее к себе. Я хочу знать как можно больше.
- На создание новых стимуляторов счастья. Каждый раз они получаются всё лучше и лучше. Но на изготовление одной куклы уходит год.
- Потому что оболочку надо заполнить искусственным счастьем... – сделал предположение я.
- Да. Догадливый, как я и ожидал.
- Дальше...
- Я уже упоминал о законах. И главный из них «наблюдай, но не участвуй». Разъясняю, - с каждым словом голос шляпочника становится всё... механичнее. В нём пропадают чувства, и появляется лишь машинная потребность говорить. А топливом для слов стаёт тепло людского тела. – Во время существования мы наблюдаем за миром. За людьми. У каждого кукольника есть свой фаворит. Люди, которые стают таковыми для нас, живут намного дольше, плюс, у них есть способность к реинкарнации, что не доступно другим людям. Они веками с нами, но не рядом. Хотя бывают исключения.
- Исключения?
- Всякой реинкарнации есть конец. Всякий круг можно оборвать. Год назад сорок пятым был Пеко. Но лимит его фаворита исчерпался. И теперь сорок пятый – Кири.
- А у тебя есть фаворит? – спросил я, затаив дыхание. Потому что, кажется, знаю ответ.
- Да. Но я о нём ничего не слышал более пяти столетий. Потому что нарушил закон «наблюдай, но не участвуй».
- И каково было наказание?
- Я не могу наблюдать за своим человеком. Всё, что мне остаётся делать – создавать то, ради чего я существую.
Я нахмурился, пытаясь в полной мере переварить то, чем меня накормил Руки. Кажется, я никогда не смогу привыкнуть к этому всему... хотя может просто прошло слишком мало времени. Но сейчас меня интересует один вопрос. Слегка отдалившись от парня, я попытался словить его взгляд своим, но тщетно. Кажется, он вне досягаемости.
- Эй, шляпочкин, - спокойным голосом с нотками игривости позвал я, пытаясь вывести его с транса. Но он не обратил внимания, всё так же продолжая пилить взглядом воздух.
- Руки, твой человек – я?
Кукольник вышел с транса и удивлённо захлопал ресницами. Его губы расплылись в улыбке.
- Почему ты так считаешь, Тоору?
- Значит, нет?
- Может быть ты, может и не ты, - неопределённо ответил продавец, отойдя от меня на приличное расстояние. Я удивился. Потому что обычно всё происходит наоборот. Я ступил шаг вперёд и вскинул бровь. Руки ступил шаг назад. Ещё шаг вперёд. И шаг назад.
- А это что-то новенькое, - подметил я, чувствуя, как поднимается моё настроение. Я приблизился к шляпочнику ещё на пару шагов и довольно усмехнулся.
- Сейчас котёнок пытается запугать тигра, - без намёка на шутку, сказал Руки, больше не улыбаясь. Я остановился, пытаясь понять, прозвучало ли это как угроза? Или может насмешка? Вскинув бровь, я бесстрашно подошёл к шляпочнику и, схватив за ворот рубашки, притянул к себе. Его белые радужки против моих чёрных. Мне не привыкать с учётом того, что я не брезгую линзами. Но это слишком настоящее, поэтому увлекает и устрашает своей необычностью.
- Тоору, странно ты себя ведёшь... – прошипел шляпочник и уголки его губ вздрогнули, слабо, едва ли заметно поднявшись вверх.
- А если я твой фаворит, то что тогда? – с усмешкой на губах спросил я, чувствуя сейчас себя сильнее чем когда-либо. Я не уверен в том, что говорю, не уверен в том, что делаю. Но я чувствую, что неспроста вот сейчас стою тут в комнате с омертвелыми кукольниками и прижимаю к себе одного из них. Я понял ещё год назад, что что-то со мной не так.
Руки медленно прошёлся пальцами вверх по моей руке к шее. Почувствовав на губах кончики холодных пальцев, я от удивления приоткрыл рот, а следом плотно сжал губы. Руки грустно смотрит на меня.
- Если ты мой человек, то стоит мне только тебя поцеловать в губы, как ты испустишь дух.
Я непонимающе захлопал ресницами. Испущу дух? Я начал отходить назад, оставляя Руки замершего с протянутой рукой и широкой клоунской улыбкой.
***
«Забава порождает крик души»
Руки сидит на полу среди разбросанных на холодном кафеле кукол. Он не замечает этот холод, потому что температура его тела фактически такая же.
«Умри же тихо, свет не потуши»
Его бархатный голос раздаётся по всему помещению магазина. Он поёт тихо, но эти слова так чётко слышны...
«Я следом не иду, не волочусь больной»
Выбрав себе куклу, шляпочник внимательно заглянул ей в лицо и нахмурился.
«Мне б только удержаться на ноге хромой»
Улыбнувшись, кукольник расчистил пол рукой и прилёг, держа в руке «принцессу».
«Ослепла ты, ослеп и я»
Едва ли коснувшись пальцами лица куклы, он закрыл ей глаза и с нежностью начал накручивать на палец золотистый локон.
«Но вижу всё, как и вчера»
Приблизив её к своему лицу, легко прикоснулся губами к фарфоровой щеке.
«Иду пустыней, вот и грусть»
Голос парня стал тоненьким сопрано, и продавец достал с кармана маленькие ножницы.
«Но я свободен... ну и пусть»
Медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем и сделав заминку в песне, Руки начал резать синее платье куклы.
«А как тебе? Болит внутри?»
Оголил её ноги... куски ткани покоятся на полу.
«Я посмеюсь, мне Бог велит»
Освободив куклу от одежды, парень провёл лезвием вдоль идеального тела.
«Мой мир живой, он просто спит»
Поднеся ножницы к губам, Руки облизнул железо и ещё раз провёл по телу куклы лезвием.
«Он не цветёт, но не сгорит»
Постепенно, с фарфора начала выступать красная жидкость. Слюна шляпочника стала кровью. Спрятав ножницы обратно в карман, он подкинул куклу вверх и она замерла в воздухе, истекая тем, чем ей не положено...
«Как недовольный покупатель, вот возвращаю Ваш товар»
Хлопок в ладоши и широкая улыбка.
«Продали брак, так возместите сию минуту, сей же час»
Через секунду то, что недавно было куклой, загорелось пятисекундным пламенем и плавно опустилось на волосы Руки, его плечи, лицо, пол, других кукол пеплом.
Наш третий день. Он не смог сдержать обещания. Он не смог больше не делать этого. Но, кажется, я начал привыкать... У Руки прекрасный голос, грация в движениях, огонь в глазах... Всё то, что сейчас произошло больше похоже на театральное выступление. На красивую сцену с безупречной игрой и нереальными спецэффектами.
- В следующий раз пусть вместо пепла будут лепестки роз, - хмыкнул я, хотя всё ещё не отошёл от шока. На минуту повисло молчание, пока Руки не повернулся ко мне и его губы не расширились в хитрой улыбке.
- Осторожней с желаниями, - парень хохотнул, а я почувствовал, как что-то упало мне на голову. Посмотрев вверх, я увидел над собой огромную красную тучу с лепестков роз, которая уже через секунду посыпалась на меня. Притом, всё сразу. Оказавшись в самой настоящей куче, я едва ли сдержался, чтобы не начистить Руки его миловидную физиономию. Увидев выражение моего лица, шляпочник захохотал и подскочил с пола. Подбежав ко мне, он начал руками скидывать с меня лепестки.
- Что, стыдно?
- Нет, теплооо, - протянул кукольник и сел ко мне на колени.
- Я не разрешал, - холодно сказал я.
На это Руки ничего не ответил, положив голову на моё плечо и закрыв глаза. Ощущаю биение его сердца. Такое сильное... с таким сердцем он может жить вечно. И живёт вечность.
- Почему ты мне снился каждый раз, когда я засыпал? – внезапно спросил я.
- Потому что когда я создавал куклу, то постоянно думал о тебе.
Я не нашёлся, что ответить на это. Но внутри всё приятно сжалось. Да и большего не надо.
- Кё...
- Да?
- Ты себя плохо чувствуешь? – парень заглянул мне в глаза, и я удивлённо вскинул бровь, немного или много удивившись вопросу. Сейчас лицо кукольника как никогда серьёзное и, кажется, он думает, что мне действительно плохо. Но разве холод можно отнести к плохому состоянию?
- Вполне себе нормально, - даже лучше, чем нормально. Я высыпаюсь. И, кажется, я немного счастливый. Правда, меня напрягает то, что здесь сеть не ловит и ребята с группы совершенно не знают, куда я пропал на три дня. Наверняка ужасно волнуются. У Тошии истерика, у Дая тоже и они вместе объездили весь город. У Каору отрешённое состояние, он названивает всем, кому можно и подключает к моим поискам всех и вся. Наверняка в каждом морге его морда тоже побывала. А Шинья... это было бы весьма забавно, если б он пытался найти меня с помощью своей собачки.
Продавец отрицательно покачал головой и поднёс руку к моему лбу. Я вздрогнул.
- Температура 37 и 8 за Цельсием.
- Гонишь, я действительно хорошо себя чувствую.
- Ты не почувствуешь.
Парень встал с меня и, нервно кусая губу, надел на голову свою шляпу и взял трость. Не сказав мне ничего, он зашёл в комнату с продавцами. Я хотел последовать за ним, но не посмел. Его сейчас что-то волнует и, кажется, он просит совета или же ответа. Но что за бред он сказал? 37.8? Думаю, я почувствую, когда с моим телом будет что-то не так.
Встав со стула, я подошёл к стене и взял в руки одну куклу. И опять этот прилив счастья. Но теперь, когда я знаю, в чём секрет, «они» уже не кажутся мне такими прекрасными. Просто игрушки, и даже обычные, не насыщенные искусственным счастьем, приносят нам радость. Потому что во всём этом есть то детское и заветное... Интересно, а если б в десять лет мне рассказали, что существует такой магазин вот с такими продавцами, то какая бы была моя реакция? Наверняка, мне бы и не потребовалось доказательств. Было в детстве у меня такое непонятное качество – излишнее доверие, вера в то, чего нет на самом деле. А теперь у меня появилась мысль... а вдруг всё то, что я мечтал увидеть в детстве, существует? Ведь на свои же глаза сейчас могу убедиться, что нереальное - реальность.
В животе недовольно забурчало, и я тихо застонал. Как же я этого боялся... сейчас прибежит крайне гостеприимный Руки и по всем правилам кукольного этикета, хлопнет в ладоши и из ничего появится стол, стулья и много еды. Меня это напрягает. Каждый раз, когда я ем то, что наколдовал шляпочник, то прощаюсь с жизнью. Я знаю, что до конца этой недели он меня точно не убьёт, но всё же здесь отыгрывает роль инстинкт самосохранения. Тем более... кто научил этого кукольника такой роскоши? Убить бы то существо, потому что меня достали эти свечи и другие украшения на столе. Сам Руки почти никогда не ест, только пьёт чай и свой любимый апельсиновый сок. Хотя, когда я спросил, требуется ли ему пища, то он ответил, что до встречи со мной не ел ничего более века. А когда я поинтересовался, сколько ему лет, то он ответил «живу девятнадцать, существую несколько тысячелетий». И напоследок «половина этих кукол создана мною, другая половина остальными кукольниками». По меньшей мере, это не есть справедливо.
Шляпочник вернулся с комнаты, и я уловил в его глазах беспокойство.
- Руки?
- Завтра ты уйдёшь отсюда.
***
Кукольник до конца так и не объяснил, почему мне надо уйти раньше времени. Наверное, я должен радоваться, но внутри вот уже день пусто, выедено. Наконец-то я оказался в сказке. Хорошей или плохой, доброй или страшной... но ведь сказке. А теперь мне надо возвращаться в ту пустоту, откуда я пришёл. Там меня ждёт группа, популярность, слава, деньги, женщины. И я боюсь уйти. Боюсь оставить Руки. Почему мы не можем провести вместе ещё три дня? Почему я не могу дождаться конца этой смены? Почему он мне нужен? Это главный вопрос, требующий ответа. А ведь всё можно проверить, можно узнать. Стоит только просто поцеловать парня. Если после поцелуя я умру, то ответ вполне понятен – меня тянет к Руки не просто так. Если же я останусь жив, то... он мне просто нравится. Пусть даже я просто человек, а он просто кукольник.
- Руки, - я повернулся к нему и внимательно посмотрел в чёрные глаза. – Почему?
- Иди, Тоору, - сжав пышные губы, парень потянулся к дверной ручке, но я придержал его за запястье. Сейчас или никогда. Приближаюсь к нему и успеваю коснуться губ, пока он не оттолкнул меня к двери. На некоторое время повисло молчание. Продавец напротив меня замер, широко открыв глаза и буквально окаменев. А я с каждой секундой жду смерти. Но, таковой не наступило... значит, я не его «фаворит»? В сердце залегли противоречивые чувства: разочарование и радость. Значит я не тот, из-за которого Руки пошёл на «грех». Значит я не тот, ради кого он наказан? Но ведь я жив. Я поцеловал его. Смог коснуться мягких, но холодных губ.
Кажется, шляпочник до сих пор в шоке. А я улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что никуда отсюда не уйду. По-хозяйски прошествовав мимо шляпочника к кассе, я постучал ладонями по столу и сжал губы, чтобы не засмеяться.
- Значит я не твой фаворит, - как бы «между прочим» сказал я, сев на стол и сложив руки в замочек на коленях. – И я могу остаться здесь ещё на два дня.
- Нет, Тоору, не можешь, - отрешённым голосом проговорил Руки и обернулся ко мне. Сейчас его лицо бледнее обычного. Кажется, я изрядно его напугал. Нервно крутя в руке трость, продавец внимательно посмотрел на меня.
- Скажи, по-че-му? – по слогам проговорил я, решив ни за что не сдаваться. Думаю, я имею право знать, за что меня так бесцеремонно выгоняют. – Я уйду и ты продолжишь думать обо мне?
- Продолжу, - кивнул парень, закусив губу. Его старомодный зелёный костюм сейчас очень даже не сочетается с серьёзным выражением лица. Открыв кассу, я достал оттуда купюры и начал пересчитывать.
- И опять будешь сниться мне, - спокойно сказал я. – И каждый день я буду задаваться вопросом «что я забыл?». Нет, шляпочник, так дело не пойдёт.
Я с удивлением понял, что держу в руках не только йены, но и американские, канадские, австралийские доллары, английские фунты стерлингов и множество других валют стран мира.
- Через два дня тебе так или иначе придётся уйти, - Руки вскинул бровь. – Это время, которое ты ещё хочешь провести со мной, не спасёт тебя.
- Мне непонятна причина перемены твоего желания. То ты хочешь, чтоб я остался, буквально насильно заставляешь меня. То ты меня насильно прогоняешь, даже не сказав почему.
Между нами повисло продолжительное молчание. Появилась невидимая и непреодолимая стена. Она была и раньше, просто до этого я не мог её заметить или просто не хотел. Глаза продавца опять ежесекундно меняют цвет, но я уже не обращаю на это внимания. В этот момент меня слегка поразила красота всей картины. Оптический обман, или действительно костюм Руки приобрёл более тёмный, почти чёрный оттенок зелёного? Я зажмурился и встряхнул головой. Только что кожа шляпочника стала настолько бледной, почти белой, паутинной. Когда я открыл глаза и опять на него посмотрел, то кожа уже не просвечивалась, не выставляла напоказ череп. Мне только показалось? Костюм опять зелёный, в помещении стало теплее и сердце успокоилось. Положив деньги на стол, я спрыгнул на пол и, не отводя глаз от лица Руки, начал медленно подходить к нему. Мне не могло показаться, потому что кукольник вполне мог устроить мне бесплатное представление. Подойдя к нему вплотную, я прикоснулся кончиками пальцев к его х олодной щеке. Нет, тёплой. И сразу же отдёрнул руку. Как он может быть тёплым? Как вообще возможен румянец на его щеках? Я отшатнулся назад. На его слишком живом лице нет и тени привычной клоунской усмешки, глаза тёмно-карие, почти чёрные, от его тела исходит едва ли уловимый запах молока. Передо мной больше не кукольник. Я вижу человека. Живого, простого человека, девятнадцатилетнего парня. От созерцания другого Руки я потерялся во времени и пространстве. Это новое настолько поразило меня, накрыло с головой, что я и не заметил, как изменилась обстановка. Везде растительность, ясное голубое небо над головой, запах ели и тепло стоящего рядом парня. На нём больше нет старомодного чёрного костюма. Вместо него... лохмотья? На глаз могу предположить, что ткань с конопли. Худощавое тело почти полностью выставлено напоказ. Спасает только набедренная повязка и накидка на плечах. Волосы стали заметно длиннее, но при этом аккуратнее.
- Руки? – шепчу я, не отрывая от его лица глаз. Но он не ответил на мой вопрос. И, кажется, вообще не заметил моего присутствия. Я позвал его ещё раз, и ещё, и ещё. Но тщетно. А когда попытался взять за запястье, то понял – он меня не слышит, не видит, не ощущает. Мои пальцы прошли сквозь его руку, и на моей коже осталось ощущение горячей воды. Значит, это иллюзия? Но зачем он мне показывает всё это? Какой смысл? Решил опять напугать? Что ж, я буду готов к адским болям.
- Иэ, - послышался звонкий женский голос. Я обернулся и увидел подобие хижины. Похоже, девушка в доме. Руки оторвал взгляд от неба и побежал к девушке. Я кинулся за ним, хотя на секунду мне показалось, что лучше остаться. Ещё не зайдя в дом, я услышал взволнованные, или же даже испуганные нотки в голосе той, что позвала шляпочника. Вот только разобрать, что она говорит, я так и не смог. Не похоже на японский. И очень напоминает китайский. Точно, китайский. И Руки ей ответил тоже далеко не на нашем родном. Но ещё больше меня удивило, что это не его голос. Не тот бархатный и красивый, который я привык слышать. А слишком грубый и гортанный. Зайдя в дом, я убедился, что кроме этих двоих и младенца, в помещении нет никого. Но почему они так взволнованы? Почему смотрят на ребёнка с ужасом? Ответ пришёл ко мне незамедлительно, и я выпустил с губ громкое «ох», но меня никто не услышал. Увидев совсем маленького мальчика, которому от силы месяца два, меня кинуло в жар. Белоснежная кожа, намного бледнее, чем у родителей и большие глаза с голубыми радужками. Ребёнок стоит на своих детских ножках, опираясь рукой об какую-то низкую деревянную коробку и... улыбается. Поражённый увиденным, я опять перевожу взгляд на того, кого донедавна считал продавцом в кукольном магазине и понимаю, что ошибся. Этот парень, так похож на Руки, на самом деле его отец. А эта напуганная девушка, которая забилась в угол – его мать. Значит то, что сейчас мне показывает кукольник – его воспоминания? Прошлое? У меня перехватило дух, и я опять посмотрел на малыша. Да, несомненно, это он, шляпочник. Радужка глаз опять меняется. Теперь жёлтая. Во взгляде осмысленность, понимание происходящего. И я понимаю, почему его родители так напуганы. Их недавно родившийся ребёнок – не человек. Но, кажется, только сейчас произошли какие-то перемены в ребёнке, во всяком случае, родители раньше о них не знали.
- Руки, Руки, Руки... - испугано шепчу его имя я, наблюдая за тем, как с каждой минутой его младенческое тело стаёт больше. Вот, передо мной мальчик пяти лет. А вот и десяти, пятнадцати и старше... наконец, я вижу перед собой того Руки, который приходил обнажённым ко мне во сне. На весь дом разнёсся женский душераздирающий крик и не успеваю моргнуть, как вновь оказываюсь в кукольном магазине. А передо мной тот самый кукольник, которого я видел в прошлом.
- Что с ними случилось? – тихо спрашиваю я, пытаясь сосредоточить взгляд на чём-то одном, но не получается. Глаза перебегают с одного предмета на другой, с груди вырываются хрипы, руки трясутся. То, что я сейчас увидел в сто раз хуже той злой шутки шляпочника. Пусть в этот раз со мной ничего не случилось, но увидеть его воспоминания слишком пугающе. В поле моего зрения попали губы Руки. Опять улыбка.
- Я их... – продавец приблизился ко мне, и я ощутил его холодящее дыхание на своём лице. - Убил.
Он с нежностью провёл кончиками пальцев по моей щеке. Я сжал губы и сощурился, но не отшатнулся. Зачем я спросил? Просто чтоб убедиться в том, что правильно предположил. Убил собственных родителей.
- Это же не шутка? Эти воспоминания настоящие? – спросил я, осторожно взяв его ладонь в свою и сжав тонкие пальцы. Мои вопросы его изрядно рассмешили, и Руки уткнулся носом в моё плечо, пытаясь успокоить нахлынувший на него смех.
- Ещё хочешь остаться со мной? – сквозь хохот спросил парень.
- Зачем ты мне это показал?
- Мы с тобой разговариваем вопросами?
- Ответь ты, - строго сказал я, начиная раздражаться. – У нас ещё два дня, потому что я никуда не уйду.
Обняв шляпочника за плечи, я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Парень в моих объятиях содрогается от смеха. И я чувствую биение его сильного сердца. Это сложно выдержать, потому что звук сокращения давит на уши.
- Я не причиню тебе вреда намерено, Тоору, - Руки отстранился от меня и я увидел, что его глаза стали жёлтого цвета. Как в воспоминаниях. – Но само моё присутствие убивает тебя.
- Что ты такое несёшь? – я раздражённо закатил глаза. Бред больного.
- Хочешь скажу, какая сейчас температура твоего тела? Субфебрильная, - улыбка с лица брюнета спала, и он прошёл в комнату с кукольниками, тростью откинув куклу в сторону, которая покоилась у входа. Я последовал за ним.
- Ты умираешь, Тоору. Но не ощущаешь этого, иначе ещё позавчера сбежал бы отсюда, - его спокойный, холодный, но такой бархатный голос заставляет сердце тревожно биться. Я следую за ним, а по телу проходит холодок. – Твоё сердце слабо. Померяй свой пульс. Он пониженный.
- Но я чувствую себя замечательно! Лучше чем когда либо! – почти закричал я, схватив Руки за плечо и повернув к себе.
- Ты не чувствуешь, - пиля меня холодным взглядом, ответил кукольник. – К послезавтрашнему вечеру твоё сердце перестанет биться, если ты решишь остаться со мной.
Теперь пришла моя очередь смеяться.
- Хорошо, допустим, я поверил, - улыбаясь, я похлопал парня по плечу. – Тогда такой вопрос. Какого хрена ты заставил меня остаться здесь?!
- Мне показалось, что ты мой фаворит, - без замедлений ответил шляпочник. – Но увы, всё оказалось не так. Увы, ты можешь меня целовать, но не можешь быть рядом.
Запало молчание, прерываемое тиканьем старых часов. Некоторое время я смотрел в его серые глаза, а внутри разгоралась ярость. Я не могу быть рядом? Что ж, хорошо, я уйду. Но перед этим в полной мере использую свои возможности. Слегка ухмыльнувшись, я окинул других окаменелых кукольников взглядом. Отлично. Просто замечательно. Пусть каждый здесь увидит то, как Руки повезло.
- Но ты фаворит, - продолжил парень, прервав ход моих мыслей. И на время откладывая планы.
Шляпочник начал осматривать красивые лица, а я вскинул бровь. Значит я фаворит? Чей? Я озвучил свой вопрос. Но продавец не ответил, устремив свой взор на оболочку кукольницы. Его губы сжались, а в глазах читался холод. Отступив от меня, парень подошёл к ней и заглянул в красивое лицо.
- Как тебе повезло, Мика, - он смотрит на неё с высокомерием, буквально ненавистью и... завистью. В голове всплыло одно слово «ревность», но я его быстро откинул, подойдя ближе к своей кукольнице. Она?
- Когда ты узнал? – поинтересовался я, подступившись ближе к Мике и заглянув в чёрные мёртвые глаза. По телу прошлись мурашки. И разочарование. «Ты прекрасна, спору нет», но она не та, кто мне нужен.
- Вчера, когда понял, что ты не мой. Поэтому я созвал совет и Мика ответила «через двадцать одну неделю жду Ниимуру Тоору в магазине».
С каменного лица девушки, я перевел взгляд на Руки и улыбнулся. Нет, я не приду сюда на её смену. Не хочу её видеть, не хочу о ней слышать. Протягиваю руку к лицу парня и провожу по мягкой, холодной коже ладонью. Он с удивлением смотрит на меня, и я кидаю довольный взгляд на куклу Мика. Это так символично целовать шляпочника на глазах у других кукольников. Такое чувство, будто бы на нас смотрят зрители, нас снимают камеры, и это заводит ещё больше. Очень скоро я привыкаю к холодным губам, и постепенно мне начинает нравится леденящее дыхание на своём лице. Руки не сопротивляется, принимает всё происходящее как должное и в нём нет сомнений. Позволив мне раздеть себя, кукольник окинул быстрым взглядом окаменелую Мику, которая сейчас бессильна. На его лице появилась удовлетворённая улыбка. Он доволен положением вещей, как и я. Покрываю его лицо, шею, плечи лёгкими поцелуями, провожу руками по талии, опускаюсь к бёдрам и поглаживаю их... Я просто схожу с ума.
***
Я вернулся к обычной жизни. Карьера, деньги и взволнованная группа. Ребята ужасно волновались, более того, уже хотели распускать группу. Все до одного думали, что меня кто-то тихо убил и выкинул труп в реку. Конечно, я не мог сказать, что пробыл пять с лишним дней в кукольном магазине, где подружился с одним из кукольников. Очень хорошо подружился. Поэтому пришлось выдумать бред типа «был у друга и потерялся во времени».
- Ебануть тебя чем-то тяжёлым по мозгам! – проорал Дайске, закатывая рукава кенгурушки и намереваясь набить мне фейс. Но его деликатно отпихнул Каору и сам налетел на меня с кулаками. В тот вечер мы изрядно все понабивали морды друг другу. И, что самое комичное, били все не только меня. Драка состоялась по принципу «что под руку попадёт, то и надо лупасить». Шинья пытался разрядить обстановку, за что получил по носу от Тошии. После этого происшествия вся четвёрка не разговаривала со мной три дня. Соответственно, репетиций не было. Но, если по честному, то мне глубоко пофиг на весь этот мир. Сразу после того, как мы со шляпочником занялись сексом, я оделся и ушел. Он больше ничего мне не говорил. Просто молчал, неотрывно смотря вслед. Я не хотел уходить, но ноги меня сами унесли с этого проклятого места и тогда я точно не мог понять, подсознание само заставляет меня вернуться к реальности, или же сила внушения Руки. Но... больше я зайти не пытался. Не уверен, хочу ли его увидеть опять. Наверное, боюсь. Потому что то, что произошло между нами, не было чем-то таким повседневным, обычным, таким, к чему можно привыкнуть. Я не знаю, был ли это лучший секс в моей жизни, но могу сказать точно – так хорошо мне не было ни с кем. Прошла неделя, а Руки мне больше не снится. Это разочаровало, хотя я должен был радоваться. Каждый раз, когда я засыпаю, то надеюсь, что вновь увижу мой ночной ужас. Вновь мечтаю увидеть лицо, обнажённое и совершенное тело моей любимой куклы. Значит... значит, он больше не думает обо мне. Интересно, было ли какое-то наказание за содеянное? Судя по всему да. Это было наглостью с его стороны - позволить мне творить с собой такое, тем более на глазах у остальных кукольников. Они боги своего мира, они святые в своём мире. К сожалению, я знаю только одно правило и, кажется, Руки опять его нарушил.
- Ты чего? – Каору положил мне руку на плечо и слегка потрусил. Я поднял на него взгляд и вскинул бровь.
- Да ничего. Красивый фингал.
- Кё, я и без тебя знаю, что он красивый. Благодаря тебе, - гитарист покривился и сел рядом на диван. – Ты последним временем сам не свой. Вроде бы спишь уже нормально, поход к другу в этом плане пришёлся тебе на пользу. Но во всём остальном ты вообще отморозком стал.
- Много болтаешь, - огрызнулся я, залив в себя с бутылки оставшееся пиво. Наверное, Ниикура прав, но уж ничего не могу с этим поделать. Будь моя воля, я бы давно бросил всё к чёрту и свалил на необитаемый остров. Скучно жить, когда мистика лишь в прошлом, а не в настоящем.
- Короче, - тон лидер-сана утратил обеспокоенные нотки. – Заканчивай уже страдать непонятно почему и работай. Я до сих пор не увидел лирики у себя на столе. Лебедь, блядь...
Я закатил глаза, но ничего не ответил. Ниикура незамедлительно встал с дивана и пошёл к барабанной установке Шиньи и самому ударнику. Правильно, пусть капает на мозги кому-то другому, а не мне.
По окончании репетиции, я быстро выбежал со студии, не попрощавшись с остальными. Ко мне пришла одна мысль... безумная и неправдоподобная, но стоит проверить. Зайдя в первый попавшийся компьютерный клуб, я заплатил деньги за час и мне дали доступ к интернету. Как жаль, что здесь нельзя курить. Мне надо срочно чем-то успокоить нервы. Найдя в кармане брюк жвачку, я закинул её в рот и незамедлительно ввёл в поисковой системе нужную мне комбинацию слов. Придётся перепробовать множество вариантов, пока я найду то, что мне нужно. «Куклы» даже пробовать не стоит. Может «кукольник»? Тоже не очень-то подходит. «Продавец кукол», «кукольный магазин», «фаворит кукольника», «кукольные симуляторы счастья», «кукольные стимуляторы счастья»... я перепробовал все подходящие слова, фразы, но нужной информации я так и не нашёл. «Google» выдал более миллиарда сайтов с ключевыми словами. Взвыв на всё помещение клуба, я буквально принялся рвать на себе волосы. Раздражение и ярость вырываются н аружу. Я же с самого начала, идиот, знал, что ничего с этого не выйдет, но так отчаянно надеялся... Думай, Кё, думай, что тебе надо делать... Да, это, по меньшей мере, глупо искать какую-либо информацию о волшебном магазине с куклами в интернете. Если люди не могут запоминать кукольников, значит и никаких сайтов посвящённым этим продавцам и их делу быть не может. Всё, пусто. Только я намерился закрыть поисковую страницу, как увидел весьма интересный обрывок фразы. «...Фаворитов убивали, как правило, завистники, желающие занять место любимчика императрицы». Мне не потребовалось заходить на сайт, потому что информацию, которую я искал, я получил. А царевны, императрицы, королевы, принцессы и всякие прочие меня никогда не интересовали. С лет десяти я обозначал их одним единственным словом «куртизанки».
«Всякой реинкарнации есть конец. Всякий круг можно оборвать. Год назад сорок пятым был Пеко. Но лимит его фаворита исчерпался. И теперь сорок пятый – Кири». Слова Руки въелись в мозги. А что случилось с этим Пеко? Он умер? Нет... тот парень год назад. Красноволосый, красивый, похожий на куклу. На кукольника. Именно того Пеко я видел выходящим с магазина. Значит ли это, что он освободился от долга кукольника и продолжил жить человеческой жизнью, как только лимит его фаворита иссяк? Да, наверное, это так. Но нет уверенности, я должен это спросить у той, кто, по сути, расскажет мне всё, что я захочу. Но, немного страшно... всё-таки я фаворит, я тот, кто сопровождал Мику веками, хотя сам не знал этого. Немного шокирует, тем более, я не знаю, каким будет её поведение при мне... Вдруг после того, что мы устроили со шляпочником, реакция на меня самого окажется возмездной? Как жаль, что об этом можно узнать только на практике.
С этого дня я начал отсчёт дней, недель, месяцев... Не знаю, что меня толкает ко всему этому, но я хочу освободить Руки с этого плена, если такое возможно. И я уверен на все сто, что самому шляпочнику надоело это существование кукольника. Определённо, он не такой как остальные. В нём людского больше, чем в ком либо другом. Потому что только человек будет стремиться жить в своё удовольствие и освободиться от сковывающих его правил.
***
Увидев кукольницу Мику, я выпустил с губ нервный смешок. Помниться, ранее реакция на всех продавцов у меня была более адекватная. Но сейчас-то у меня есть огромнейшая причина для нервов? Не знаю, что от неё ожидать. На взгляд кажется довольно высокой, наверное, я буду дышать ей если не в грудь, то в шею. На минуту мне показалось, что она не живая и к прилавку её притащил другой продавец. Но нет... когда напряжение между нами наросло ещё больше, и в помещение магазина появилась загробная тишина, я смог расслышать, как сокращается её сильное сердце. За все эти недели я так и не смог до конца поверить в то, что нас с этой девушкой связывает что-то очень сильное и по сути невероятное.
- Тоору Ниимура... – тоненьким, но до ужаса мрачным голоском выговорила моё имя продавщица. А у меня подобное приветствие вызвало улыбку. У всех виденных мною кукольников привычка обращаться ко мне по имени и фамилии. Не сомневаюсь, среди ихнего круга я весьма обсуждаемая и не малоизвестная персона. Это радует, но будет намного лучше, если я сейчас же увижу окаменелого шляпочника. После всех событий прошлого, во мне появился очаг наглости. Проходя мимо Мики, я почувствовал тепло, которое от неё исходило, и если б не желание увидеть Руки, я обязательно бы остановился и задал все интересующие меня вопросы. Переступив порог комнаты, горячие крепкие пальцы обхватили мою шею, и я зажмурился от боли в горле. А через секунду силой был вжатый в стену главной комнаты магазина. Она не пропустила меня дальше. Открыв глаза, я начал хватать ртом воздух. Мои ногти впились в кожу на тонких белых запястьях, но это не подействовало. Только лишь когда наши чёрные глаза встретились, её хва тка ослабла, и она дала мне отдышаться, но так и не отпустила.
- Твоё присутствие оказалось горьким началом Руки, его сладкой кончиной, - строгим, лишённым каких либо эмоций голосом выговорила девушка, и я перестал дышать. По собственной воле, а боль в горле уже казалась мне совершенно незначительной. Подняв на неё глаза, я попытался что-либо сказать, но шоковое состояние просто мне не позволило. Сейчас я смог услышать, что наши сердца бьются в унисон с одинаковой силой. Моё готово вырваться с грудной клетки.
- Что вы с ним сделали? – тихо выдохнул я, надеясь, что она всё же расслышала мой почти немой вопрос. Вся моя дерзость испарилась, очаг наглости разлетелся на маленькие осколочки и растаял. Мика, взяв меня за воротник рубашки, пошла по направлению к соседней комнате. Оказавшись там, куда я так сильно рвался минуту назад, на меня наплыла волна облегчения. Руки, такой же, каким он должен быть, окаменелый стоит на положенном ему месте. Увидев клоунскую усмешку на его мёртвом лице, я слабо улыбнулся в ответ. Уверен, он сейчас меня видит. Как и все остальные.
- Мы – ничего, - ответила Мика, сжав пальцами ткань своей юбки и этим же подняв её немного выше колен. Я так и не понял, что могло означать это её действие, но это не важно. Интересует другое.
- Что значит ничего? – я повернулся к ней лицом и вскинул бровь. – Тогда что с ним не так?
- С ним всё не так, - кукольница слегка приклонила голову. Меня удивило то, что цвет её глаз оставался несменным. Как были при первой же встрече чёрными, так и остались таковыми по сей момент. Я вопросительно посмотрел на неё, требуя более детального ответа. Можно краткого и лаконичного, главное понятного мне и не слишком заумного. – Это неправильно, хотеть того, чего не получишь никогда.
- Вообще-то люди всегда хотят именно то, что сложно добиться или, даже, невозможно, - парировал я, сжав в кулак зелёную ткань пиджака шляпочника.
- Мы не люди.
- Но и людское для вас не чуждо.
- В этом ты прав, - кивнула Мика, плавной походкой оставив меня одного. Но, даже оказавшись в разных комнатах, я слышал её голос, который отбивался в моих ушах. – Но такие качества как страсть, желание, боль, ненависть не запрограммированы в наших сознаниях.
Я опять посмотрел на Руки. Всё это в нём есть. Да, он другой. Он почти человек.
- Когда ты зашёл в магазин и увидел меня, то я поняла, что ты ужасно напуган.
Я вышел в основное помещение магазина, желая видеть своего собеседника. Она сидела на прилавке и держала в руке куклу.
- Думал, я ревную? – с этими словами её губы расплылись в ухмылке. – Нас связывает только вечность и одна жизнь на двоих. Вас с пятьдесят третьим – людские прихоти.
Девушка опять опустила глаза на куклу и начала поправлять ей розовое платье, что слегка помялось.
- Мои чувства не имеют ничего общего с его чувствами, - продавщица протянула ко мне куклу и я осторожно её взял. – Для каждого из нас ты – разное понимание.
- Значит, ты мне поможешь? – тихо спросил я. В моём голосе не было надежды, потому что я её не ощущал. Не всё же так просто. Но отношение Мики ко мне немного упростило ситуацию.
- А с чего я должна тебе помогать? – девушка вскинула бровь.
- Разбавишь своё скучное существование.
Моё предложение, конечно, заманчивое, но, кажется, на кукольницу не подействовало. Минут пять мы неотрывно смотрели друг на друга, пока она не хлопнула в ладоши. Совсем как тогда Руки... В её движениях появилась игривость, а радужки глаз с чёрных перешли на зелёные.
- Если это окажется весело, то мы подумаем над тем, чтобы не убивать тебя.
Косо посмотрев на девушку с-под светлой чёлки, я пришёл к выводу, что у всех кукольников какая-то больная тяга к развлечениям и совсем не смешные шутки.
- Прежде всего, на что ты готов пойти ради Руки? – в её голосе появились весёлые нотки. Передо мной совсем другая девушка. С той же внешностью, но... поведение меняет всё.
- Точно уж не на геройства, - пробурчал я, чувствуя, как поднимается уровень раздражения. Услышав мой ответ, Мика звонко захохотала, но зрелище, должен признать, не самое приятное. Её глаза опять стали чёрными, и я почувствовал жар, исходящий от её тела. Да, кстати, надо спросить, почему она не холодная как ледышка и по совместительству как все остальные кукольники. Задав интересующий меня вопрос, я понял, что... немой. В ушах и дальше слышится смех кукольницы, перед глазами её бледное лицо, губы, скривленные в усмешке и огонёк в зрачках. Я не сразу понял, что нахожусь не в кукольном магазине, а Мики передо мной нет. Ещё некоторое время в темноте вырисовывался её образ. Так прохладно. Свежий воздух, едва ли уловимый аромат цветов и травы. Ночь. Обнаруживаю себя сидящим на столе, ноги на скамье. Через некоторое время глаза привыкают к темноте, и осматриваюсь вокруг. О господи, я же на кладбище!
- Кого я вижу, - промурлыкал знакомый голос, и я вскочил с места. Почти полгода я не слышал его, а кажется, что целую вечность.
- Руки, - выдохнул я, не в состоянии сдвинутся с места. Слабый ветер развивает его мягкие волосы, а чёрная мантия скрывает от взора тело. Наверное, я настолько рад его видеть, что просто не в состоянии что-либо сказать. Воспользовавшись моим замешательством, он грациозно вскочил со стола и медленно подошёл ко мне. По телу прошёлся холодок, когда с рукава мантии показалась белая, тонкая рука.
- Ты сейчас в моём мире, - тихо прошептал кукольник, едва ли заметно проведя кончиками пальцев по моей щеке. От этого слабого прикосновения я почувствовала, как гора с плеч упала. На душе стало невероятно легко и хорошо.
- Странный у тебя мир, я представлял всё немного по-другому... – перехватив его запястье, я внимательно осмотрел пальцы. – Почему ты тёплый?
- Потому что, - с задорной улыбкой ответил парень и отдёрнул руку. Я не нашёлся, что ответить, хотя в голове появляются всё новые и новые вопросы, на которые хочется получить ответы. Но что-то мешает их задать. Невесть откуда взялось понимание того, что Руки мне не ответит. Не сейчас. Вместо этого, он повернулся ко мне спиной и посмотрел вверх. Ночное небо почти лишено звёзд, но те несколько, что всё же хоть немного освещают Землю, кажутся невероятно яркими и красивыми. Сколько мы так молча смотрели на небо? Не знаю. Но, во всяком случае, я так увлёкся данной картиной, что совершенно не заметил, как парень скинул с себя мантию и оказался совершенно обнажённым.
- Руки, мы же на кладбище! Оденься немедленно! – прошипел я, подняв плащ с земли и протянув шляпочнику. По правде говоря, меня совершенно не волнует то, что мы нарушаем покой мёртвых. Просто, всё дело в том, что парень, стоящий передо мной, слишком прекрасный. Руки ночью, посреди кладбища спустя полгода – очень заманчивое предложение. Будто бы прочитав мои мысли, кукольник прильнул ко мне и прижался губами к моему виску. Мантия так и вернулась на землю, откуда её благодушно подняли. Дрожащими руками я провёл по его плечам вниз и сплёл наши пальцы.
- Я скучал, Тоору.
- Поэтому ты решил мне больше не сниться? – с обидой в голосе спросил я, на что парень тихонько засмеялся и, найдя мои губы, впился в них поцелуем. Уже через каких-то пару секунд Руки был прижат мною к столу. Я жадно покрывал его тело поцелуями, кусал кожу, проводил языком по укусам и заставлял его тихо постанывать. Неужели только из-за этого я так хотел, чтобы он стал человеком? Конечно, в мои планы входило просто сделать ему милость. «Жалко парня, так рвётся на свободу». Но на самом же деле всё немного по-другому... И цели у меня более корыстные. Я быстро снял с себя кенгурушку и освободился от остальной мешающей одежды. Надеюсь, невесть откуда не появится кто-то с кукольников и не застанет нас за этим недалеким занятием. Руки нетерпеливо ёрзает подо мной, царапает ногтями спину, выводит незамысловатые влажные дорожки на моей шее. С каких это пор я возбуждаюсь так быстро? Опускаюсь поцелуями к животу и, прикусив белую кожу, развожу шире его ноги. Быстрый взгляд на его лицо: голубые радужки глаз будто бы светятся в темноте, впрочем, как и сам он, шея, грудь и губы красные от укусов, томный, призывающий к действиям взгляд. Недолго думая, я вхожу в него до основания и в награду получаю громкий, полный боли стон. Не знаю, это ли я хотел услышать после столь долгого времени?.. Медленно начинаю двигаться, давая парню привыкнуть. Царапины на спине и плечах ноют. Руки притянул меня к себе и сжал пальцами мои ягодицы, подавшись бёдрами вверх и насаживаясь на мой член.
- Без жалости... – прошептал кукольник и провел языком по хрящику моего уха. Хорошо, без жалости, так без жалости. Прибавив темп, я входил в него до основания и почти полностью выходил, заставляя его недовольно протестовать угрожающей пустоте. Этот секс не хуже того, что был в прошлый раз, с одним лишь отличием – температура его тела. Теперь, оказавшись в нём, я чувствую тепло, а не холод. А второе самое настоящее извращение. Вожу рукой по стволу его члена, задеваю ногтём нежную кожу на головке, ускоряю темп... И с последними стонами кончаю в Руки. Кукольник не заставил меня ждать, и уже через пару секунд моя рука была в его сперме. Нам потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Выходить с Руки не хотелось, но и дальше оставаться в такой позе было неудобно. По виску скатилась капля пота, тяжёлое дыхание и снова этот соблазняющий взгляд...
- Не смотри на меня так, а то трахну опять, - прошипел я, повалившись на него и слабо улыбнувшись.
- Я не против, но в этот раз давай на могильной плите, - промурлыкал шляпочник и обнял меня за шею. Некоторое время мы молчали, а потом я встал и начал одеваться. Руки наблюдал за мной, рассевшись на столе и улыбаясь своей клоунской улыбкой. Я поднял с земли его чёрную мантию и набросил на хрупкие плечи. Конечно же, они только казались такими.
- Вопрос.
- Теперь я отвечу на всё-всё, - брюнет вскинул бровь, а я выругался. Ну да, без оплаты никак.
- Зачем Мика отправила меня сюда? Уж точно не для удовлетворения «людской похоти».
- Ммм, - на лице кукольника отобразился мысленный процесс. Он опустил взгляд на землю и закусил губу. Опять повисло молчание. А я терпеливо ждал. – Меня хоронить собрались. Вот тебя и пригласили на похороны.
- Не смешная шутка, придурок, - холодно сказал я, сложив руки на груди. Решил сыграть на моей жалости, или что? – Серьёзно ответь.
И опять тишина. Я вскинул бровь, ожидая ответа, но его не следовало.
- Руки, ты меня слы... – я не успел договорить, потому что за его спиной появилась тень. Кукольник не смотрел больше на меня. Кажется, что он вообще забыл, что я здесь стою, вот рядом с ним и требую ответа на вопрос. Его лицо окаменело, стало неживым, кукольным. А моё внимание полностью остановилось на тени сзади, которая начала принимать четкие очертания. Круглая огромная голова, прямоугольное туловище, руки как ветви деревьев и такие же ноги. Напоминает карикатуру на изображение человека при входе в сортир. Комическая картина смерти. Эта тварь открыла глаза и... они оказались как лампы. Яркие, светлые, белые. Лучи света, исходящие от «глаз» падают на Руки. От страха сердце ушло в пятки, и я совершенно не могу пошелохнуться. Пытаюсь поднять руку, схватить Руки за запястье, но моё тело онемело. А это чёрное создание протянуло свои ветви к парню. Сначала мне показалось, что «руки» гладят его макушку, шею, спину... пока не заметил, что мантия на груди шляпочника вздымила сь, а с уголка рта по белому подбородку потекла струйка чёрной в темноте крови. Я не могу пошевелиться не из-за испуга, потому что мой животный инстинкт, прежде всего, заставил бы меня убегать, волоча за собой Руки. Мой шок – вынужденный. Принуждённый. Сердце разрывается от немого ужаса и боли, на глаза навернулись слёзы и я понял: Руки не шутил. Похороны... Похороны? Как могут хоронить бессмертного? Кто-нибудь, спасите его! Уберите эту тварь, уведите эту Смерть подальше от него... Глаза кукольника широко распахнуты и с ещё большим ужасом я вижу, как они заполняются кровью. Вскоре, чёрные струи спускаются с ноздрей и ушей вниз по шее, а ветвь вонзается в тело парня всё вновь и вновь. Я всеми силами пытаюсь пошевелить рукой или, хотя бы, закричать, но безуспешно. Мои попытки окончательно утратили свой смысл, когда я почувствовал сзади себя омерзительный запах гнили и леденящий холод. Кажется, я знаю, что должно случиться. Кажется, я понимаю, зачем нахожусь здесь. Колючее и оч ень холодное нежно поглаживает мою макушку, опускается к шее, а затем спине. Проводит по позвоночнику и останавливается немного ниже левой лопатки. Цель – сердце? Страх пропал, вместо него во рту появился металлический привкус крови. То, что я не успеваю проглотить, просачивается через рот и вырисовывает влажные чёрные дорожки по пути к груди. Отмечаю про себя, что кровь необычайно вкусная. Почему я раньше этого не замечал? Красная жидкость заполняет глаза, и я очень быстро слепну. Но это не огорчает. Напротив, такого восторга не чувствовалось никогда. Благоговение. Если смерть действительно такая приятная, то я хочу умирать каждую секунду. Забавляет мысль, что Мы будем лежать в одном гробу. Мы опять будем вместе. И никто не сможет разлучить Нас. И никогда Нас не найдут, не откопают, не откроют крышку гроба, не потревожат...
Открываю глаза и вижу перед собой темноту. Сколько я так лежал? Всё тело затекло и ломит. Почти не чувствую рук. Слегка приподнимаюсь и ударяюсь лбом обо что-то деревянное. Что это? Развожу руки по сторонам и натыкаюсь в локтях на стены. Охватывает паника, опять страшно, опять сердце сжал тихий ужас. Но в этот раз я могу двигаться, я могу кричать, я могу рыдать от безысходности. Стучу ладонями по крышке «ящика», царапаю дерево ногтями, раздираю кожу на пальцах, но всё тщетно.
- Эй! Мика! Мика, чёрт бы тебя побрал, выпусти! Мика! – кричу в пустоту, захлёбываясь собственной кровью, слюной и слезами. Я не хочу умирать. Рано. Или же хочу... да, хочу быстрее покончить со всем этим. Почему я всё ещё жив?
Силы иссякли, а страх только увеличился в своей силе. Почему моё сердце это выдержало? Почему я ещё не скончался от страха? Бесполезно что-либо делать. Надо мной крышка гроба, а та, в свою очередь, завалена пару-метровым слоем земли. Ребята с моей группы... надеюсь, они узнают об этом первыми. Потом родители. И не забудут прийти на мою могилу. Подумав о них, сердце забилось с ещё большей силой, но в этот раз не от ужаса, а от приятных воспоминаний. Вечно недовольная физиономия Каору, шутки Дая, забота Тошии и спокойствие Шиньи. Как же мне сейчас не хватает этих оболтусов... Мать с отцом, которые, буквально, обожали своего единственного сына. Жаль, я с ними так и не простился. И... про кого-то я забыл. Про кого-то слишком дорого и любимого... Но как такого родного душе человека можно забыть?
С удивлением замечаю, что подо мной мягкий матрас с шёлковыми простынями, а на груди покоится тонкая, белоснежная женская рука. Я на кровати? На огромной, мягкой и очень удобной кровати. Осматриваюсь вокруг. Спальню освещает лунный свет, который любезно просачивается через большое окно. Перевожу взгляд на спящую рядом девушку. Такой красавицы я ещё не встречал никогда. Чёрные, очень длинные волосы застилают подушку, чёлка спадает прекрасной девушке на лицо и время от времени она кривится и во сне сдувает чёрные пряди. Даже в темноте я с удивительной точностью могу рассмотреть её тонкие аккуратные брови, пышные губы, овал лица... Нос красавицы немного крючковат, но это не портит общей картины. Смотрю на неё и думаю, что видел её раньше. Хотя как это возможно?
Кажется, она почувствовала на себе мой пристальный взгляд и медленно, лениво потянувшись, открыла глаза.
- Руки! – завопил я, узнав в этой молодой женщине своего любовника... деформированного. Но ещё больше я завопил, когда понял, что кричу не своим голосом. Женским?
- Да, это я, - подтвердила девушка, удивлённо хлопая ресницами. Лёгкое покрывало спало с её тела, и я смог увидеть тело брюнетки во всей красе. Довольно худая, с не очень большой грудью (размер второй), но всё же идеальным телом. Кожа бледная, даже во тьме её слишком хорошо видно. Один шок уступает место второму. Не ощущаю того, что, по сути, должно быть. И вместо этого... опускаю взгляд на свою грудь. Третий размер... Откуда у меня третий размер?!
- Да что вы, черты, сделали со мной?! – прокричал я, вырывая на макушке длинные светлые волосы. Боже, да эти кукольники сделали с меня бабу! С МЕНЯ сделали БАБУ! В попытках доораться до Мики, я оббегал всю комнату. Покричал в каждом углу. Поругался, высунувшись в окно. Но, кажется, мои истерические вопли слышны только Руки-женщине. Так вот же кукольник, передо мной... Буквально взлетев на кровать, я схватил девушку за волосы и притянул к себе. Она покривилась от боли и что-то недовольно промычала про мою грубость и, что я, как всегда «распсиховалась».
- Руки, что это всё означает?
- Ты о чём? – она посмотрела на меня честнейшими глазами и закусила губу. От подобного зрелища меня бросило в жар. Я, конечно, не против того, чтобы Руки был женщиной, ему очень даже идёт, но меня-то за что?
- Я об этом! – я сжал свободной рукой свою левую грудь, типа «откуда оно взялось». На пару секунд между нами повисло молчание. Руки перевела взгляд на то место, что я так отчаянно сжимал, впилась в него взглядом и захохотала.
- Это грудь. Женская грудь, дура.
- Хорошо, - чувствуя, что я начинаю терять самообладание, я показал пальцем туда, где по идее когда-то был член. – А это тогда что?
- А это... как бы тебе поприличнее сказать?.. – девушка изобразила задумчивость на лице и сжала губы. – Вагина?
- Фааак... – буквально проплакал я и почувствовал, как на глаза наступили слёзы. Да уж, теперь я понимаю, почему женщины так часто ревут. Всё дело в том, что это у них заложено в крови. Я отпустил волосы Руки и только хотел слезть с кровати, как мою талию со спины обхватили тонкие женские руки. И я только сейчас понял, что у меня больше года не было секса с женщиной. Эта мысль просто свела с ума своим невероятным составляющим.
- Твой клитор наверняка уже соскучился по моему языку, – жарко прошептала девушка мне в ухо. И пусть даже теперь у Руки второй размер груди, пусть он сейчас она... Я не могу сделать это, будучи с таким вот телом. Вырвавшись с объятий брюнетки, я замотался в одеяло и вышел со спальни. Какая нехилая, однако, квартирка. Надо срочно найти зеркало. И очень скоро я действительно его нашёл. Во весь рост. Наверное, соседей у «нас» так и не нашлось в радиусе пяти километров, потому что иначе кто-то, да услышал бы мой вопль. Светлые, отливающие рыжиной волосы, длиной до лопаток, более женственное лицо, худое, но никак не хрупкое тело. Не хрупкое по меркам женщин. Боже, во что меня превратили? Наверное, я бы так и до утра причитал и вымаливал у бога прощения, если б не неожиданный звонок в дверь. Я посмотрел на время и удивился. Кто это решил зайти в гости в половину четвёртого? Найдя в ванной махровый халат, я хотел уже выйти и открыть дверь, но подумал, что... я здесь не хозяин, как бы и явно не в своей шкуре. Пусть Руки открывает. За дверью в ванную комнату послышались шаги и недовольное бурчание «кого там нелёгкая принесла?». И тишина... я замер, чувствуя, что что-то не так. Наверное, надо выйти, а то мало ли, вдруг какие-то хулиганы? Только я открыл дверь с ванной, как послышался выстрел и звук упавшего тела. Сердце сжалось от страха и ужаса. Я кинулся в прихожую и увидел высокого мужчину в чёрной маске, а на паркете... Взвыв от ужаса, я бросился к мёртвой девушке. И опять делаю не то, что надо. Надо убегать, надо спасаться! Руки уже ничем не поможешь... но я не могу отвести взгляда от мёртвого лица самой прекрасной девушки, которую я когда-либо видел. Вместо правого глаза чёрная дыра с осколками стекла, всё лицо в крови. Он выстрелил, когда она посмотрела в глазок... Начинаю безудержно рыдать, прижав её хрупкое, мёртвое тело к себе. Почему опять повторяется этот страшный сон? Почему его опять убили? Это не его мир... это злая шутка. Наказание от кукольницы по имени Мика. Слышу второй выстрел и падаю рядом с покойницей на пол. Мика, прерви уже этот кошмар. Он мне надоел...
Откуда этот омерзительный запах? Воняет отходами, причём самыми свежими. О господи, ну что в этот раз?
Открываю глаза и с нереальной радостью обнаруживаю себя лежащего в... свинарнике. Подобное меня не то что не удивило, а лишь вызвало хохот и фырчанье.
- Да, теперь я, видимо, мясник. Или уборщик дерьма...
Определённо, а Мика хорошо подобрала для меня лохмотья. Прямо под цвет отвратительного настроения. Я поднял руки и понюхал под мышками. Недовольно покривившись, выругался и начал поиски чего-то, что может сделать со свиньи человека. Ведро с водой – есть, мыло сомнительного происхождения – тоже есть. Найдя самый чистый уголок, я принялся смывать с себя грязь и нечистоты. По сценарию, в этом «сне» я тоже встречу Руки. Руки?.. Я знаю его, но не могу вспомнить, откуда и вообще как он выглядит. А ещё откуда-то есть уверенность, что сегодня этот незнакомец умрёт.
- Парень!
Я обернулся и увидел перед собой мужчину лет сорока. На вид простак, с длинной рыжей бородой и серыми глазами. Я быстро накинул на себя то лохмотье, которое намеревался постирать.
- Да? - спросил я, недоумевая, что он от меня хочет.
- Казнь через десять минут, а ты ещё не готов. Или хочешь лишить всех зрелища?
- Что?! – испугано завопил я, вжавшись в стену. – Да за что меня казнят-то?!
Моя грудь гневно вздымается и хочется бежать, но реакция мужчины меня удивила. Он некоторое время шокировано смотрел на меня, пока не взял в руки топор и не поднёс ко мне. Я неуверенно посмотрел на него, он тряхнул рукой, и мне пришлось взять «оружие».
- Перед казнью пить нельзя, ты же знаешь,– рыжебородый покрутил указательным пальцем у виска и кивнул мне в сторону выхода с сарая. Я неуверенно поплёлся за ним. Неужели меня закинуло в средневековье? Ещё раз спасибо, Мика, я тебе этого не прощу. Если останусь жив.
У главной площади собралось много народа. Женщины в старых, грязных платьях с косынками на головах, мужчины в свободных рубашках, жилетах и брюках. Крестьяне. Мне на голову надели маску. Значит, я палач? Боже, да они спятили, я не убью человека...
Оказавшись на эшафоте рядом со священнослужителем, я понял, что бежать некуда. Везде стража. Если не выполню свою работу, то меня либо посадят, либо тоже убьют. Священник начал зачитывать приговор, пока к платформе за верёвку вели ребёнка. Господи, ребёнка?! От возмущения и страха я начал задыхаться, но, кажется, этого никто не заметил. На голове мальчика грязный мешок и я тайно молюсь, чтобы его не снимали. Не хочется видеть лицо ребёнка, когда я замахнусь топором.
- ...за колдовство, прелюбодеяние, воровство ...
Слушая меланхоличный голос священнослужителя и совершенно глупые не аргументированные обвинения в адрес мальчика, у меня появилось желание перерубить всех этих людей. Но во времена, когда управляла буквально всем церковь, ослушаться монаха – вырыть себе могилу.
Когда, наконец, «диктор» закончил свою речь, голову десятилетнего на вид мальчика освободили от мешка.
- Твоё последнее слово?
Увидев лицо ребёнка и такую знакомую, по-взрослому осознанную ухмылку, меня бросило в жар. Руки... нет, нет, нет... Перед глазами в памяти появилось кладбище, красивый обнажённый парень, наша общая смерть. Мягкая постель, прекрасная девушка и выстрел в глаз, а затем в моё сердце. Каждая смерть по-своему ожесточённая...
Первая после того, как мы занялись любовью. Нам было действительно хорошо, и тогда ещё помнил, зачем пришёл. Но что нас убило?
Вторая нанесла самый большой удар моей гордости. Было заманчиво увидеть Руки-женщину, но сам таковым становиться я никак не хотел. Страшный сон закончился тем, что нас хладнокровно застрелили.
Третья... она ещё не наступила для меня, и вот-вот наступит для Руки. И эта кажется самой ужасной, потому что именно я должен снести голову с его плеч. А что, если я не смогу? Нас убьют. Что я должен выбрать?
- Я люблю Тоору, - весёлым тоном пропел мальчик и стал на колени, приготовившись к казни. Для него это кажется каким-то печальным развлечением, радостным окончанием грустной истории. Какая феерия. Я тоже люблю тебя, Руки... Вот и решение проблемы. Замахиваюсь топором и ударяю лезвием по лицу священника. Он не успел и пискнуть, как оказался мёртвым бездушным телом на полу эшафота. Хватаю Руки за запястье и, размахивая своим оружием во все стороны, напролом и с громкой ругнёй пытаюсь спасти нас...
Что-то тёплое щекочет ноги. Да, вот оно, долгожданное тепло. Наверное, это конец «сна»? Улыбаюсь, представляя свою родную, такую любимую кровать. Надеюсь, Мике стало стыдно за её проделку, и она отправила меня прямиком домой... Тёплое становится горячим и я в удивлении открываю глаза. Всё та же площадь, всё тот же народ, заинтересованная публика. Они кричат оскорбления, грозятся кулаками и вилами. А я просто горю в погребном пламени... Паника? Её нет. Меня интересует только одно – где Руки? Что с ним сделали? Ответ на мои вопросы пришёл незамедлительно. Поворачиваю голову и вижу рядом с собой привязанного к деревянному столбу десятилетнего кукольника. Он улыбается. Улыбается так жизнерадостно, так по-детски и наивно, отчего мне показалось на секунду, что он свихнулся, сошёл с ума, не понимает, что мы оба умрём. Руки поднимает голову и смотрит на меня благодарным взглядом. Мы довольно близко друг к другу, поэтому он может коснуться своей ладонью моей руки.
- Люблю Тоору, - опять сказал мальчик. Мне так жаль, что он опять умрёт... Так жаль, что эти пытки продолжаются. Мне больно видеть, как его убивают опять и опять...
- Прекрати... живи, пожалуйста...
Огонь добрался до ног, обжигает колени, сжигает одежду, кожу, мышцы, кости, вены, нейроны, клетки... Эта боль просто невыносима, но даже сейчас я думаю только об одном: «Живи, Руки». Срываюсь, перехожу на крик, начинаю плакать и умолять, чтоб пощадили мальчика. Но разве меня кто-то слышит? Огонь ещё не добрался до лёгких, а я задыхаюсь чадным газом, сердце не выдерживает... Один последний взгляд на измученное лицо десятилетнего Руки, один последний вздох и один последний и завершительный укол в сердце.
Наконец-то я по-настоящему умер.
***
Огромный зал со скамьями, посередине помещения один единственный стул, а на нём Руки. В цепях, но в своей «нормальной» одежде. Он больше не женщина или ребёнок, а все присутствующие здесь – кукольники. И я уверен, что больше он не умрёт. Это не похоже на сон, скорее, больше напоминает реальность. А в реальности кукольники не принесут вреда друг другу. Суд.
- Здравствуй, Тоору Ниимура.
Я обернулся на знакомый женский голос. Никогда не думал, что буду так кому-то радоваться, но Оми почти с самого начала завоевала моё уважение и доверие.
- На нём цепи, - я кивнул в сторону шляпочника, который беззаботно расселся на удобном стуле с мягкой обивкой и которого, кажется, не интересовало ничего, кроме собственной шляпы. Почти что с любовью во взгляде и нежностью в движениях он поправлял черный бант на колпаке. – Как коня запрягли. Зачем?
- Запрягли? – девушка вскинула бровь и ухмыльнулась. – Это он сам. Такой уж Руки, любит, чтобы даже суд над ним проходил эффектно. В прошлый раз он объявился в подёртом костюме и весь в ссадинах. Аргументировал это «крутым зековским видом».
- А ему не кажется, что сейчас явно не до шуток? – строго спросил я, хотя в иное время слова Оми могли бы и рассмешить. После того, как Руки три раза убили у меня на глазах и я понял одну маленькую вещь, всё кажется намного серьезнее. И сегодня решится, освободят ли шляпочника от пожизненного долга.
- Посмотри на него, он серьёзен как никогда, - девушка отрицательно покачала головой. Я всмотрелся в лицо Руки и нахмурился. Действительно, его губы плотно сжаты, а это значит, что он чрезвычайно нервничает.
- Когда начало?
- Уже, - кукольница бросила на меня быстрый, холодный взгляд и попросила внимания. Не знаю, как долго это продлилось. Даже если бы у меня были с собой часы, они и сами потерялись бы во времени. Состоялось голосование. Десять кукольников было «за», сорок два - «против».
- Он – лучший создатель кукол. Как мы вообще способны отпустить его?
- Пора бы нам перестать полагаться только на пятьдесят третьего. Права должны быть равными!
- Они были бы равными, если б ранее он не совершил грех!
- Грехи совершаются из-за неудовлетворённости жизнью. Значит то, что подошло нам всем, не смогло подойти ему. И вместо того, чтобы помочь, мы засадили его «за решётку».
- Правила составляются для всех и никому не позволено их нарушать.
- Прошу перейти к сути дела. Мы сегодня обсуждаем не прошлое Руки, а его будущее, - вмешался Уруха, который до этого молча наблюдал за дискуссией. – Появился человек, который не входил в наши планы.
- Было бы легче убить его, нежели дать возможность проверить на решимость.
- Решимость? Мы говорим не о решимости, а о чувствах.
- Суть одна и та же.
- У меня предложение, - вмешалась Мика, подняв руку. В этот момент я поразился, как кукольники уважают друг друга. Она попросила внимания и в зале наступила полная тишина. – Не обязательно отпускать пятьдесят третьего насовсем. Мы можем делить его с человеком, жизнь которого для каждого из нас продолжительностью в один миг. Но разве будет справедливо отдать его после смерти в Рай или Ад? Что нам стоит подождать пару десятков лет? Конечно, за подобную слабость он должен будет заплатить. Возможности жить одну неделю в год больше не будет. Вместо этого мы будем чередоваться его сменой. И он больше никогда не сможет найти своего фаворита, никогда не выпадет ему возможности наблюдать за ним, никогда не удастся отойти от своей обязанности создавать людское счастье...
Зазвонил будильник, и я до жути выругался. Кое-как отключив надоедливое чудо техники, я устало потёр виски и закрыл глаза. Неужели это был просто сон? Но готов поспорить, что я только что был с ними, в зале. Или не только что... не знаю. Не помню. Ничего не могу понять. Зачем Мика так поступила? Зачем заставила пройти через те ужасы? Не в состоянии найти ответы на вопросы, я подскочил с кровати и нашёл завалявшуюся на балконе пачку сигарет. Есть ли смысл и дальше продолжать перетягивать канат на свою сторону? Усмехнувшись, я обхватил губами фильтр сигареты и почесал макушку.
«Я люблю Тоору» - эти слова перевернули всё. Буквально перекувыркали мои желания и планы. Руки меня любит. Да, я знаю, что любит. Только разве чувства шляпочника значимы для остальных кукольников...
Через час я уже был готов для того, чтобы с видимостью нормального настроения пойти на репетицию. Это неправильно, что из-за моих проблем страдает вся группа. Ребята волнуются, ругаются между собой из-за меня, не знают, что думать. Конечно, эгоистом быть весело, но рано или поздно, если не выходить с крайностей, то все от меня отвернутся. А такого счастья мне никак не надо.
Сам процесс пения прошёл душераздирающе. Недавние события заставили меня почувствовать песни, лирику, музыку с новой силой. Теперь, завывая про боль, любовь, смерть, несправедливость, ненависть, желания, я уверен на все сто в том, что знаю каждое это чувство в полной мере. На все сто процентов.
- Нифига себе... – промямлил по окончании репетиции Ниикура, отложив свою гитару. Остановившись напротив, Каору впился взглядом в моё лицо, открыв рот и пытаясь дать репетиции максимальную оценку. Смотря на него, я слабо улыбнулся, в ожидании, пока он начнёт свою балладу в виде «Как давно я ждал подомной самоотдачи от тебя! Молодец! Молодчинка! Ну, просто умничка! Солнышко! Плюс к зарплате!». Но ожидаемого не последовало. Он побледнел ещё сильнее и буквально вылетел со студии. Ей богу, как будто увидел привидение. Вскинув бровь, я перевёл взгляд на Дайске, затем на Тошию и потом на Шинью.
- Брат, это срочно надо отметить!
- Да, - согласился я. – И не забудьте записать в календарике «Кё поразил Каору своим неземным голосом. Второй расплакался».
- Это было действительно замечательно, - засмеялся Терачи, похлопав меня по плечу. Не сложно догадаться, куда мы поехали отмечать данный случай. В бар. Нам-то, дуракам, и причины не надо. А если всё же одна найдётся, то тогда смело можно оправдываться перед Господом Богом.
Тошия позвонил Каору, сказал ему название бара и попросил приехать. На моё огромнейшее удивление, не мы ждали лидера в назначенном месте, а он нас.
- Ну да... – недовольно промычал Дай, увидев фирменную недовольную физиономию Каору. Видимо, он уже оправился от шока, хотя все свято верили, что сегодня пьём за счёт Ниикуры.
За те три года, что существует наша группа, «Dir en Grey» стала довольно популярной. Поэтому нас, известных музыкантов, узнают везде и в любое время суток. Андо и Терачи рассказывали, что как-то решили «по приколу» сходить в филармонию. Конечно, фанатов они там себе не нашли. Но многие родители, обозлённые на нас за то, что мы сделали с их детей «чёрт знает что», культурно высказались и не поприветствовали в таком месте гитариста и ударника. А вот бары – огромное исключение. В таких местах всем наплевать на музыку и весь остальной мир. Главное – алкоголь. И, конечно же, многие предпочитают называть такие места «психологами». Кто как, а я полностью согласен с тем, что драка на пьяную голову в баре является лучшим лечением от душевной боли.
- Водку нам! – прокричал Каору, а Дай тем временем расчистил для нашей задорной пятёрки места за стойкой. Местные алкоголики что-то побурчали себе под нос, но удивить никого из нас наличием словарного запаса матов так и не смогли.
- За что пьём? – спросил Тошия, стараясь держаться достойно и не отобрать у бармена бутылку.
- За голос « Dir en Grey»! За Ниимуру, блядь, чтоб его задрочило от собственного таланта! – в чувствах предложил Дай и, обняв меня за плечи, смачно чмокнул в лоб. Ребята дико захохотали, а я кивнул и опрокинул в себя обжигающую жидкость. Польщён, давно за меня не пили. Но кто как, а я... а я просто так. Может за любовь, может за Руки, может за замечательный секс с ним... А может и за всё сразу.
- Слушайте, парни, - начал я, но запнулся. Выпил ещё спиртного для смелости. – А если вы чего-то очень хотите, но этого просто нереально добиться?
- Спрашиваешь, опустил бы я руки? – первым нашёлся, что ответить Ниикура, даже не подумав над ответом. – Конечно, нет! Потому что, в конце концов, нет ничего невозможного!
- Я хочу, чтобы Каору харкнул на голову премьер-министру, - улыбнувшись, сказал Шинья. Все заинтересовано посмотрели на лидера.
- А я могу! Я умею харкать на головы!
После четвёртой рюмки водки Каору всё может и всё умеет.
- Спорим? – в глазах ударника появился задорный огонёк, он приподнялся со стула и протянул Ниикуре руку. В иные времена я бы, конечно, проследил за тем, чтобы лид-гитарист действительно либо выиграл спор, либо проиграл его. Но не сейчас. Вопрос, что я задал, явно не может быть адресован просто людям. Потому что никто из них не понимает, что конкретно я хочу и чего это может стоить. Если говорить о лёгкости цели, то я скорее обплюю головы всем мировым лидерам, чем вытяну Руки с его насиженного места.
Водка, пиво и апельсиновый сок для того, чтобы жизнь хоть немного показалась сладкой... Мне хватило всего этого, чтобы не заказывать больше ничего. А мои согруппники всё продолжали пить, забыв, где они находятся, кто такие и за какие шиши пьют. Помнили лишь то, зачем пришли и успешно это выполняли. Голова кружится, тело ватное, глаза слипаются. Надо дойти до уборной и умыться, потом ещё немного отсидеться и поехать домой. Ничего не хочется. Абсолютная пустота внутри.
- Да ладно, малыш, посиди с нами ещё немного...
- Бегу и падаю.
Я обернулся на знакомый голос. Правда, не могу понять, кому он принадлежит. Приятный бархат, пропитанный холодом. Парень кое-как оттолкнул от себя пьяного хуже некуда мужчину и поднял с дивана свою куртку. Если б не голос, то я бы мог подумать, что это девушка. Со спины кажется хрупким, маленьким и немного женственным. Показав мужчинам за столиком неприличный жест, парень обернулся и я охнул. Волосы уже не чёрные, а каштановые; кожа хотя и бледная, но не настолько белая; глаза чёрные, настоящие... Но это он, это точно он. Увидев меня, Руки остановился, а на его лице появилось удивлённое выражение. Как будто он меня не узнал. Но я уверен, что вижу того, кого хочу увидеть. От шока и радости протрезвел, как от холодного душа. Незамедлительно подбегаю к нему, хватаю за запястье и тяну в сторону уборной.
- Руки...
Захлопнув за собой дверь, прижимаю парня к стене и впиваюсь поцелуем в губы. Двое мужчин, которые до этого мыли руки в раковинах, незамедлительно выбежали с туалета. Некоторое время шляпочник не отвечает на поцелуй, явно пребывая в шоке и не понимая, что от него хотят. Но всякий шок как приходит, так и уходит, и очень скоро он обвил мою шею руками и позволил проскользнуть языком в рот.
- Да, я Руки, - прошептал парень, когда я отдалился от него, пытаясь отдышаться. – А это... ты-то кто такой? Откуда меня знаешь?
Я удивлённо захлопал ресницами, не понимая саму суть шутки.
- Тоору. Тоору Ниимура, - слегка удивлённым тоном ответил я. Парень задумчиво почесал подбородок и закусил губу.
- Хорошо, Тоору. Но откуда ты меня знаешь? Я что-то не припоминаю тебя, хотя... – Руки отлепился от стены и заинтересовано начал изучать моё лицо, приложив указательный палец к губам. Во время осмотра он пощипал меня за щёки, потыкал пальцем в лоб и понюхал волосы. Это показалось настолько необычным и забавным, что моё замешательство быстро прошло, и я начал тихо смеяться. Надо же, надо же... меня не помнит, но разрешает себя целовать. К тому же, такое поведение не свойственно никакому другому человеку. Это точно он. Точно тот кукольник.
- Такое знакомое лицо... кажется, что я тебя раньше видел, но я точно знаю, что не видел. И голос твой такой знакомый. Кажется, что слышал, но на самом деле не слышал.
- Я вокалист «Dir en Grey».
- А я такую группу не знаю, - парень отрицательно покачал головой. – Я вообще только сегодня в Японию приехал и с музыки предпочитаю классику.
- Да ну?
Таким переменам в шляпочнике я почти не удивился. Разве могли они его отпустить просто так? Ясно, что нет. Возможно, стерли память. И у меня нет никаких сомнений, что это тот, кто мне нужен. Весь вечер мы общались. Эти движения, эта манера разговора, взгляды, всё настоящее, всё, как должно быть. И его тело хотя уже не такое леденящее, но чтобы нагреть его, требуется много времени...
***
- Зачем это? – я взял в руку кольцо и покрутил его перед глазами.
- Всего лишь предлог для дам отныне не приставать к тебе. Пусть думают, что ты женат.
Надев подаренное украшение на безымянный палец левой руки, я притянул шляпочника к себе за запястье и впился взглядом в его руку.
- У тебя такое же?
- Да.
- Всего лишь предлог для джентльменов отныне не засматриваться на то, что принадлежит мне, - я довольно усмехнулся и усадил парня себе на колени. Прошёл месяц с тех пор, как Руки стал человеком. Увы, а он ничего не помнит с его прошлой, долговременной жизни. Но, возможно, это и к лучшему.
- Я тебе не вещь, Ниимура, - Руки с наигранной строгостью посмотрел на меня. – А сказать «спасибо»?
- Спасибо. Я люблю серебро.
- Это белое золото, идиот, - парень засмеялся и взял меня за руку. Некоторое время мы вместе смотрели на кольца, а моей радости не было предела. Я действительно счастлив.
- Знаешь, Тоору, - почти шепотом заговорил шатен, подняв наши руки вверх и сильнее сжав мою ладонь. – Мы будем вместе веками. Просто стоит очень сильно этого захотеть.
Солнечные лучи упали на дорогой метал и отбились от него белым отблеском. Переведя взгляд на лицо Руки, я впервые за месяц увидел мрачную клоунскую улыбку и ненормальный огонёк в глазах. Он всё помнит...

back