---

Кажется, я смотрю в окно, а может в пол, я вижу мутные круги и разные цвета. Нет, я не наркоман как вы могли бы подумать. Я лишь попробовал один раз. Мне просто плохо. Неет, меня не тошнит и физически я совершенно здоров. Ну, относительно. Кроме в кровь разодранной руки. Я разбил зеркало. Неет, я не психопат и не неврастеник. Просто мне плохо. Меня душат. Ха-ха, кто да вы не поверите! И я говорить вам не буду, и не уговаривайте. Ха-ха. Такие смешные круги! Вы только поглядите на них. Так вертятся и кружатся просто чудные кружочки. Я один. Ну, никого в квартире нет. Я один. Аха-ха-ха, у меня такой разгром в квартире! Один…один.. Да ну что вы! Не смешите, какое к чёрту одиночество! Мне так хорошо, так весело. Но мне кажется, что я что-то забыл, видимо что-то серьёзное. Ааааа! Чёрт, так раскалывается голова. Чёрт, чёрт! Так резко. Ааааа!..
Ками…
-
Он ударяется головой о пол, и он начинает истерить. Истерика настоящая. Плевать он хотел на головную боль. Он начинает крушить всю свою и так разбитую квартиру. Бить стулья, разбивать стёкла разбитой рукой, всё разбито. Он корчится от боли. Кричит, проклинает всё. Похоже на агонию. Переворачивает кровать, орёт, бегает из стороны в сторону. Подбегает к окну и срывает прозрачный нежный тюль. Громко пыхтя и шатаясь, подбегает к столу и берёг последний бокал и кидает его на пол. Вдребезги. И осколок ранит нежную щёку. Лёгкая резкая боль отрезвляет. И снова болит…Щека. Каору
медленно опускается на пол и сбивчиво дышит. В ушах отдаётся стук сердца. Так громко. Он медленно ложится на холодный пол.
-
У меня так часто это бывает последнее время. Сначала этот порошок, а потом истерика, когда отходняк. Я уже пытался много раз остановиться. Но ломался и начинал снова. Но я не наркоман, это не ради удовольствия. Мне нужно забыться. Он оставил меня. Сказал, что уходит и не хочет меня видеть. Он не кричал, он просто сказал, что я эгоистичен и жалок. Ему нечего терять время рядом со мной. Он говорил так спокойно в тот день, я стоял не дыша, не шелохнувшись.
Я никогда не забуду его взгляд, когда он закрывал дверь за собой, обернувшись через плечо. Отчаяние и боль. Неизбежность.
И я виноват.
Лежу на этом грязном полу. Мне так холодно, очень… Всё из-за открытого окна. Я не лгу…Наверное.
Выдыхаю медленно. Грудь, почему-то болит сильно. Меня всё чаще начала посещать теперь физическая боль. То я разобью себе лицо, не посмотрю под ноги, думая о нём, то руки об зеркало, разобью его из-за того, что противно на себя смотреть. Жалок я. А он… Самый дорогой для меня. Я не достоин.
Я просто не могу жить без него. У меня паника. Не на кого рассчитывать и я стал так одинок. Никто больше никогда прижмёт меня к себе. Я несчастен, потому что я сам разрушил свою жизнь.
-
Каору смотрел в потолок и думал о своём. Никто не знал о чём. И тут он встал. Он пытался из-за всех сил, сначала оперившись на руки - не получалось. Он падал и пытался снова и снова и снова и снова. И так старался. В итоге он сумел подняться. Подошёл к крану и хлебнул воды. И поморщился. Видимо больно было пить. Он пошёл в гостиную был там и не тронутый уголок, который он не разнёс во время своих истерик. Маленькая высокая тумбочка из пары ящичков. Вроде совершенно непримечательная. На ней стояла ваза с засушенными цветами бархатная подстилка, не было и пыли. Так дорога эта память- на бархатной подстилке в рамке стояла их фотография. Они вдвоём в обнимку, и улыбаются и в глазах счастье, и на губах улыбка, застывшая, но такая живая. И они вдвоём…
-
Я смотрю на эту фотографию. Так грустно. Даже если я обколюсь до такой степени, что не буду знать своего имени, ничего не понимать, я всё равно ни за что в жизни не разобью эту фотографию. Самое ценное что осталось. Я нежно беру её в ладонь и своим пальцем закрываю своё лицо. Моё лицо в крови. Его подношу к своим губам, и целую его улыбку, а из глаз катятся слёзы. Я как будто почувствовал его рядом. Тепло разливается по телу. И больно, но я как будто на секунду почувствовал Тотчи рядом, здесь, со мной. Улыбаюсь, наверное, первый раз за этот бесконечный месяц.
-
Он вышел на улицу. Первый раз за неделю. Группу распустили на отдых, на целый месяц. Но страдал Каору уже слишком долго. А теперь ещё и в совершенном одиночестве. Он и людей толком не видел, только из окна. Капал мелкий отвратительный дождик. Он накинул на себя капюшон кожаной куртки. От дождя было противно, но становилось всё прохладнее и свежее, в лёгкие наконец-то начал поступать свежий воздух. Его слегка трясло, и кружилась голова. Из душной квартиры на улицу. Какие-то люди под зонтами, парочки, дети. Отучился жить.
-
Я смотрел на всё это и начинал понимать, что я попал в совершенно другой мир, я не узнаю этого всего, мне кажется, что я здесь никогда и не был и весь мой мир это моя гниющая квартира, пропитанная запахом ментоловых сигарет и алкоголя. А о том, что ещё пару месяцев, нет, даже месяц назад, мы собирали огромнейшие стадионы, так это и было всю мою жизнь. Но я об этом УЖЕ забыл, как странно, чувствуешь себя стариком-маразматиком, который и имена собственных внуков не знает. И столько людей вокруг. Все смотрят на меня. Лишь бы меня не узнали, иначе это будет финишем. Прохожу мимо какого-то аккуратного заборчика, очень прочного на вид, смотрю сквозь железные петли, и вижу чёрные волосы, даже в этом влажном тумане дождя и вечерней темноте, различаю плечи, талию, ноги, сильные руки. Ками, дай мне сил…Что я скажу, что со мной будет когда он обернётся?
-
Каору остановился возле ограды их студии. Взялся рукой за петлю из железа и сощурил глаза, чтобы лучше рассмотреть. И вдруг его глаза округлились и задрожали губы, он зажал их зубами, чтобы не закричать, продолжая смотреть на него. Тот человек разговаривал с их менеджером и иногда смеялся, затем они пожали друг другу руки, и он развернулся…
-
Он обернулся. Его лицо, всё такое же спокойное с полуулыбкой на лице. Он спокоен, у него совершенно обыденный взгляд с лёгкой грустинкой. Мне кажется, что моё сердце сейчас выскочит из груди и разорвётся, я дышу так коротко и часто, мне кажется, что сейчас я просто задохнусь. И вдруг он поворачивает голову в мою сторону. Его взгляд резко меняется. Сначала удивление, затем грусть, он опускает голову, сжимает кулаки. Я неотрывно слежу за ним, пытаюсь впитать в себя каждое его движения, запомнить его, запомнить, я видел его каждый день раньше. Мне так не хватает его, так хочется подбежать к нему, ухватится за шею, зацеловать до смерти. Но я стою как вкопанный. Просто смотрю на него из-под чёлки. Он поднимает голову и в них пустота. Я не думал, я опустил голову от его сверлящего взгляда, не мог смотреть в ЕГО глаза, что угодно, пусть он ударит меня, всё что угодно, коснись меня, умоляю… Но он подходит к калитке и проходит мимо словно чувствует чего я хочу и не делает. Моё сердце замирает, я смотрю в асфальт, он поворачивает голову в мою сторону. Я чувствую его взгляд, крепче вжимаюсь в железо, чтобы не накинуться на него. Я слышу его вздох. Меня как будто бьют электрошокером под дых. Главное дышать. Тошия стоит в метре от меня ещё с минуту, так же опустив голову. Я просто чувствую это. Я всегда чувствовал его, как и он меня. Затем он идёт дальше к своей машине. Я слышу отчётливо его шаги, звук сигнализации, открывающуюся дверь и он садится на кресло и закрывает её. И он уезжает. Через пару секунд я падаю на асфальт и дышу всё глубже и глубже, вздыхаю каждую, каждую частичку воздуха. Потому что даже сквозь дождь я чувствую твой запах и аромат твоего парфюма. Мне так тебя не хватает. И я начинаю плакать. Не рыдать, а плакать как ребёнок. Жалею себя. И дышу, дышу. «Ты рядом, рядом. Ты со мной всё хорошо, всё хорошо, ты рядом, ты обнимаешь меня…» - проносятся мысли без конца.
Всё это такой глупый самообман.
---
Я проехал лишь пару метров и остановил машину за углом. И опустил голову на руль и закрыл глаза. Зачем ты пришёл, что ты теперь хочешь от меня?! Каору…С тобой ассоциируется теперь лишь душераздирающая боль. Твои глаза. Столько печали и отчаяния я не видел ни в одних глазах. Лишь в твоих. Сдвинутые к переносице брови и еле заметно подрагивающие губы. Ты изменился. Я никогда не видел тебя таким растоптанным и подавленным. Зачем ты посмотрел на меня сквозь забор, как сквозь стену. За что так? Ещё бы не много и я бы обнял тебя прямо там, согрел тебя. Хотя это ты всегда согревал и утешал меня раньше. Это неважно. С тобой ассоциируется теперь лишь душераздирающая боль. Но я всё равно люблю тебя больше всего, больше себя и жизни. Ты мне так нужен. Я прощу всё, я сделаю всё. Но нет. Нель-зя. Мы расстались и точка. Больше мы не совершим ошибок. Нас больше ничего не связывает… Кроме этой бесконечной любви…моей любви.
---
Он поднялся с асфальта и медленно побрёл домой. Иногда он падал, поднимался, шёл дальше, спотыкался, царапал ноги и руки о ветки деревьев.
-
Я так не могу, не могу смотреть на него. Он просто не видит меня. Он не представляет насколько мне больно. Тотчи наверняка в своих мыслях насмехается над тем как мне плохо от одного его взгляда. Я почти уверен, он чувствует своё превосходство надо мной сейчас. Я тряпочка у его ног. И пусть. Я слишком дорожу им. Быть, кем угодно лишь бы хотя бы видеть его иногда. На моих глазах только что сбили девушку. Машина поехала на красный. Видимо насмерть. Она не дышит, я даже отсюда вижу, что она мертва. А люди всё равно кричат врачей, зовут помощь. Глупые и наивные. Жизнь чем-то похожа на любовь, если умерла, то почти невозможно вернуть. Я не говорю однозначно. Просто…
Ха-ха, да меня тянет на философию, когда, короче последнее время. Ну, так вот. Если в нём умерла любовь, то она уже умерла, хотя чёрт её знает. Вот эту девушку быстро кладут на каталку, её парень и родители насколько я вижу, вбегают в машину за ними. Я смотрю на это со стороны. Немного странно. У мамаши истерика, у парня немые слёзы, подружки просто непонимающе смотрят, видимо ещё не дошло, что случилось. Жду, чем же это всё закончится. Хочется, чтобы эту девушку спасли. Я ни разу не видел её, но всё равно, сжимаю кулаки. Живи, у тебя ещё есть смысл-семья, дружба…Вдруг из машины выбегает молодой человек, как будто его ошпарили кипятком, у него глаза светятся, обнимает кого то из присутствующих рядом, и шепчет, но я так отчётливо слышу это. «Жива…». Громко выдыхаю. Аригато, Ками. Всё так быстро, но я рад, очень рад, что даже улыбаюсь уголками губ. У самого душа болит. Всё-таки только что я видел его. Не знаю почему, но подхожу к этому парню и хлопаю его по плечу. Подхожу так, чтобы меня никто не видел кроме него, накинув на себя огромный капюшон.
- Ты счастлив?
- Да, конечно,- сбивающимся от шока голосом говорит он. Немного удивлённо смотрит на меня, и улыбка трогает его губы. Узнал, чёрт возьми.
- Радуйся и цени то, что она у тебя есть.
- Обязательно, я ведь её очень люблю,- улыбается он.
Пауза.
И я улыбаюсь. Криво. Как будто меня под дых ударили. Закашливаюсь.
- С вами всё в порядке?!
- Да-да, иди, спасибо, - кашляя через слово, говорю я ему.
- Вам спасибо.
Он немного растеряно кивает и уходит. Откашливаюсь, опять слёзы. Этот грязный мокрый асфальт, грёбанный дождь. Как всё раздражает. Повешусь.
Чёрт, когда же это всё закончится.
Встаю на ноги и плетусь в свои четырёхстенные просторы.
-
Каору заходит домой, садится на пол и обхватывает колени руками.
-
Такой разгром в квартире. Я?! Всё это сделал я?..
Я больше не буду нюхать этот порошок.
Гром среди ясного неба, мне без него уже всё настолько казалось угрюмым. Но я постараюсь. И всё-таки та девушка. Она что-то да значила, я уверен. И глаза, которыми на меня посмотрел тот парень, облегчение, неописуемая радость, красные, и в его глазах стояли слёзы…
Вспоминаю его взгляд.
-
Он поднимает голову к потолку. Смотрит, смотрит, смотрит…Дрожит.
-
Я так люблю ЕГО глаза. Красивые. Этот взгляд из-под чёлки. Тошия…Тошия, прости меня…Тошия…
-
Он поднимается и с застывшими слезами на глазах убирает весь хлам. Сбрасывает всё в одну огромную кучу барахла. Квартира медленно становится пустой, но свежей. А может это от открытого окна? Не важно. Просто здесь становится хорошо. Но всё равно холодно… Заправив все кровати, отряхнув с балкона все ковры, протерев пыль, он устало садится на кровать. Он даже не удосужился снять куртку и шарф до колена. Облокачивается о перегородки у кровати. И засыпает.
…без него.
-
Я прихожу в пустую квартиру и пью кофе. Так одиноко. Но я сам ушёл тогда. Ставлю на стол горячую кружку. Сказал, что он эгоистичен, сказал, что он мне не нужен. Как же я был не прав. Насчёт первого частично, насчёт второго абсолютно. Улыбаюсь во все зубы. Даже с этим нелепым шарфом на шее, помятых брюках, глазами, которые рыдали, не прекращаясь много дней, с этими новыми морщинками он такой красивый. Пусть и не кажется теперь таким сильным, как раньше. Но почему он рыдал? Почему…
Я испугался, увидев Каору. Испугался.
Неужели…Из-за меня? Меня?..
Я чувствую, каждой клеткой чувствую. Резко и неожиданно почувствовал это. Ками…
Слёзы.
Спать, нужно поспать, или я свихнусь. Закрываю глаза и засыпаю. Быстро, я просто устал.
…

…еду к нему. Быстро, как только могу. Я не знаю, что я скажу ему и вообще. Просто так захотелось.
Хочется ворваться в эту дверь, ввалиться, крикнуть, что люблю его, обнять, и целовать, бесконечно целовать.
Но что-то останавливает меня, и я тихо и медленно поворачиваю ключ в проёме. Неужели мне так плохо?
Где ты? Я чувствую, что ты здесь. Подхожу к кровати. Сердце бьётся чаще. Ты спишь. Крепко. Сажусь на кровать рядом с ним. Я не могу разбудить его сейчас. Я боюсь. И я переживаю за него. Он должен выспаться. Аккуратно глажу его по волосам. Не могу удержаться и глажу его по щеке. Всё. Выдыхаю ему в ушко. Дальше нельзя. И тут он шепчет моё имя во сне и крепче сжимает край куртки. Ками…Я обнимаю его, не очень крепко, чувствую. И так тепло… Я хочу быть с Каору, я прощу всё, я сделаю всё.
…с ним.

Я проснулся.
-
Я снова шептал его имя во сне.
Я проснулся, и электронные часы показывали около двух часов дня. Светило солнце, на улице было холодно. Зима же всё-таки. Мне снились, облака, непонятные существа, неясные и мутные очертания квартиры, музыкальные инструменты. Болит голова. Иду в душ. Стою под струями тёплой воды и думаю о своей никчёмной жизни. Говорю же, философские размышления. Закутавшись в махровый халат, включил телевизор. Поставил его очень тихо, с непривычки он даже работал плохо, я присел у окна. С форточки приятно дул легкий ветерок, создавая сквозняк. Я ел какие-то печеньки из пачки. Иногда с лестничной площадки доносились чьи-то шаги. И так незаметно прошёл день. И следующий так же. Я только потом заметил, что не рыдал эти дни.
Я не забыл о Тошии.
Я забыл просто о том, что мы расстались, и вспоминал всё, что приятное было с нами. Этого хватило на несколько дней. И на сердце становилось приторно сладко. И я то срывался на смех, то улыбался, то закатывал глаза, то качал головой. С нами было всё, от нелепых выходок, до важнейших решений, от заводного смеха, до унылой депрессии, от здорового образа жизни, до ужасных пьянок, от бурного секса, до нежных прикосновений. С нами было всё... От встречи, до расставания.
И мне становится грустно.
Но я нахожу в себе силы и верю в то, что когда-нибудь мы снова будем вместе, и всё сильнее сжимаю чашку чая.
Мне тяжело.
Где-то через четыре дня, после той нашей встречи, я решил снова выйти на улицу.
Было прохладно, но не холодно, и я всё равно нацепил этот дурацкий бело-красный шарф. Я шёл по аллейке в будний день, было время обеда, никого не было рядом. Иногда проходили редкие занятые прохожие, но им не было до меня никакого дела. Я слегка ёжился от ветра, смотрел в небо. С него летел пушистый снежок. Как же всё это приторно-сахарно-сладко, но я всё равно улыбнулся. Я не забывал о нём даже тогда, когда вокруг царила безмятежность и так и молила забыть обо всём. Но я не мог. Ловил снежинки в ладошки и как маленький ребёнок увлечённо рассматривал, как она мгновенно тает на коже. «Ты красив…».
Я не знаю, почему эта фраза всплыла в голове именно сейчас.
Я присел на скамейку и подогнул под себя ноги. Последнее время это стало моей самой любимой позой. Рядом с моими ногами присели голуби, им тоже было холодно. Они смотрели на меня, мотали головами вправо-влево, не понимая, что же это за существо перед ними. А может они, просто просили хлеба? Мне было неважно. Я смотрел на дорогу, по которой иногда пролетали машины, смотрел на окна, в который горел свет, смотрел, как летел этот снег...Смотрел, как расплываются очертания домов, как блекнут фары, как всё размывается, всё как будто водой залили. А потом щекам стало холодно, а на губах застыла соль. Смотрел на всё это со стороны и думал, что это всё так притороно-сахарно-сладко. Но без тебя, всё это, всё равно до тошноты горько.
-
Он долго ещё просидел на скамейке. Несколько часов. За это время он сходил в ближайший магазин и всё-таки купил небольшой кусочек хлеба и покормил бедных голубей, рассыпав крошки по замёрзшей луже. Голуби осмелели, забрались к нему на скамейку, и по ним было видно, что они просили ещё и ещё. Каору опустил голову.
- Что за ненасытные существа.
И пошёл домой.
Голуби остались у скамейки, и всё так же ёжились от холода.
-
Я пошёл на замёрзший пляж и присел на замёрзшую землю, смотрел на озеро, частично заледеневшее. Где-то ещё была вода, рядом летали белые красивые чайки. И этот грёбанный пушистый снег. Романтика.
Ирония. Мне так плохо и одиноко, мне дурно и противно. И тошнит от самого же себя.
Как я ещё не выплакал все слёзы. Ведь я был таким сильным, я был опорой для тебя, я был тем, на кого ты всегда мог положиться. А стал ничтожеством, просто мусором. Я не знаю, как описать своё состояние. И вдруг я почувствовал тебя. Не знаю, как, просто мы уже слишком хорошо знаем друг друга. Ты проходил за моей спиной. В пяти-шести метрах от меня. Я уверен, ты тоже чувствуешь меня. «Ками, только не подходи ко мне прошу тебя, умоляю, я не выдержу, время, я ещё…Ками…Не заметь меня, пройди, иди, иди, мы же встретимся ещё, иди, я не могу…». И сердце ударялось о грудную клетку, то замирало, когда я слышал, что ты делаешь шаг.
-
Я шёл домой. Снег пушистый, радостные дети, как же всё это приторно. И тут я остановился. Сердце застучало сильнее. Я не знаю, как, я не видел его, не слышал. Почувствовал. И посмотрел направо. Ты сидел и немного дрожал. Я чувствовал тебя, а ещё чувствовал, что ты не хочешь меня видеть.
Когда я прошёл от тебя на достаточное расстояние, я сел на лавочку и отдышался. И закусил предательски дрожащую губу. Что мы делаем?..
Нас ничто не держит.
-
Когда он прошёл и скрылся за домами, я опустил голову и посмотрел на землю. Что нас держит с тобой так далеко друг от друга. Скорее бы закончился этот отпуск. Я хочу снова видеть Тошию каждый день, дышать им, чувствовать.
-
Следующую неделю Каору приводил себя в порядок, пытался отоспаться, ел, пил, даже прикупил себе…Антидепрессантов. Но что поделаешь. Хотя бы не наркотики. Пусть и последние дни он так и норовил уйти из дома и купить себе заветный пакетик.
Зато слёз меньше не становилось. Как сумасшедший, то смеётся, то рыдает, то молчит.
-
И я то смеялся, оттого, что я скоро увижу его в нормальной обстановке, то плакал, оттого, что ты не со мной, то молчал, оттого что уставал смеяться и лить слёзы.
-
Почему мы расстались? И почему мы не можем сойтись снова. И почему мы полюбили друг друга. Я думал всю эту неделю до конца отпуска, просто мне нужно было в этом разобраться.
Почему полюбил? Скорее, почему тянуло. Потому что мы такие разные были- он честный, весёлый, улыбающийся, одуряющее красивый. И его характер. Он помогал всем и, кажется, любил весь мир, но когда злился или грустил, ненавидел всех. Такой разный и запоминающийся. За его чуткий голос, за нежные руки. За то, как он смотрел на меня. Я полюбил Тотчи за это.
Почему расстались? Из-за меня. Из-за того, что я зачем-то изменял ему, мне этого не хотелось, но делал это. Я причинял ему боль безразличием, пренебрегал им. Не понимал, он надоедал мне тем, что всегда как наседка, бегал за мной спрашивал, как я чувствую себя, как спалось, смотрел полными любви глазами. Тошия так любил меня. Он никогда не перебарщивал с нежностями. Всё в меру. Идеал. Он был таким. Он и сейчас такой. А я тогда пусть и казался серьёзным мужчиной, всё равно не понимал, что такое «любить» и как это. А он понимал. Учил. А я был плохим учеником. Я не слушал его. И не слышал. А Тотчи так любил меня. Как же я ненавижу себя за то, что не смог полюбить его, как он меня. Но я старался. А получилось это. Я никогда не говорил ему, что люблю.
Почему снова не сойдёмся…Я боюсь причинять ему боль. Я боюсь того, что меня снова не хватит, боюсь, что потеряю это тонкое чувство, что приобрёл, когда его не стало рядом.
Боюсь, что не смогу подарить ему так много, как дарил он мне. Так странно…И всё равно, теперь я могу сказать ему, прокричать в небо, что я ЛЮБЛЮ его. Но я боюсь. Быть непонятым.
Это страшно, когда дело касается, нас.
Но я всё равно люблю тебя, Тошия…Мой Тотчи…
-
Почему я полюбил его? Я не знаю. Просто. Вышло так. Меня больше интересовало, за что он, пытался меня любить.
Почему мы расстались? Я чувствовал, что он устал от меня. И мне было не больно и не жалко, лишь малость, правда, что он не дарил мне тепла в ответ. Я просто не хотел докучать ему. Когда я уходил, я сказал, что он эгоистичен, что он мне не нужен. Я соврал. Нагло соврал тогда. Да он эгоист, мне это не мешало... Он нужен мне, как воздух даже сейчас. Он никогда не говорил, что любит меня. Мне было больно лишь из-за этого. Но сейчас я понимаю, что Каору просто не умел. Ками…
Почему мы не сойдёмся снова? Я боюсь причинять ему неудобства присутствием. Боль, своим голосом, прикосновениями рук. Я наверняка не нужен ему. И я хочу быть понятым. Это так страшно быть непонятым, когда это касается нас. Ну почему он так смотрел на меня? Неужели он…
невозможно…
Но я всё равно люблю тебя, Каору, больше жизни, пусть ты даже и не догадываешься об этом.
-
На следующий день я решил провести время в Хоккайдо. Я не мог смотреть на улицы Токио. Меня мутило от всех этих радостных людей. Мне становилось дурно. И на следующий день я полетел на самолёте. Было отвратительно душно, кружилась голова, закладывало уши так, что я не чувствовал тела, часто хлопал глазами. Когда я прилетел, то наконец-то вдохнул свежий воздух. Ками, как же здесь хорошо. Я взял с собой только одну сумку с парой свитеров и джинсами. А ещё здесь намного холоднее, чем в Токио и при этом я ещё не решил, что я буду здесь делать и вообще, зачем я приехал сюда, наверное, просто развеяться, хотя чёрт его знает. Но если быть откровенным, то я просто вспомнил, как мы отдыхали здесь полгода назад, летом. И решил вспомнить это. Я долго дожидался своего автобуса, и наконец-то дождался. Поехал в отдалённую деревушку у моря. Присел на своё кресло, приобняв сумку. Смотрел в окно, как передо мной мелькали дома. И вспомнил.
-Смотри!
- Что?- он потянулся через меня к окну.
- Ничего,- улыбнулся я.
- Ах, ты!- он несильно хлопнул его по коленке, и не спешил перелазить обратно на своё кресло, лёжа животом на моих бёдрах,- вредина,- он улыбнулся.
- Угу,- и я ослепительно улыбнувшись, шёпотом сказал,- повернись на спину.
Он перевернулся на спину и, свесив ноги со своего кресла, оказался головой на моих коленях.
-Зачем?- хитро улыбаясь, спросил он.
Я не ответил и начал гладить его щёки, шею, волосы.
Он мурлыкал под моими руками.
-Тебе нравится?
Он закивал головой, трясь об мою ладонь лбом.
Я провёл кончиками пальцев по лбу у волос, спустился по контуру лица и провёл безымянным пальцем по нижней губе.
Он млел под моими ласками. Схватившись рукой за мою шею, он потянулся ко мне за поцелуем. Я улыбнулся уголками губ, прильнул своим ртом к его губам, и целовал его, придерживая за спину. В таком неудобном положении мы целовались минут двадцать. Когда мы уже просто физически устали, он откинулся на мои колени. И устало, улыбнувшись, сказал:
- У меня спина болит.
- А у меня руки.
- Ты прикусил мне язык,- он обиженно потёр губы тыльной стороной ладони.
- Потерпишь,- я засмеялся,- давай я поглажу, и всё пройдёт.
- Иди ты!- и мы рассмеялись.
Я погладил его грудь, и, поставив локоть на маленький подоконник, положил подбородок на свою ладонь, и уставился в окно.
Он провёл рукой по моему животу, шепча:
-Я люблю тебя…
А я молчал и всё ещё смотрел в окно и лишь грустно улыбнулся.
Я провёл рукой по стеклу. Это был тот же маршрут, а самое обидное, что это был тот же автобус, те же места, и я сидел на том месте, где и сидел летом, а на месте, где сидел он, никого не было. И я лишь устало погладил кресло рядом. И снова уставился в окно.
Грустно.
Если честно я специально сел в это кресло, и специально пять часов ждал именно этот старый гниющий автобус.
-
Он приехал в деревушку и снял домик у моря на два дня. Забросив вещи и натянув на себя перчатки, Каору побежал к морю.
-
Как же давно я не был здесь. Раскинув руки в стороны, я стою, у кромки воды, что море задевает мои сапоги. Ветер врывается к коже сквозь крупные петли моего свитера. Счастливо опускаю руки, и глубоко вдыхаю воздух. А мы стояли здесь же и, держась за руки, ходили по этому берегу пять часов на дню. Я вспомнил, как однажды, ты закинул меня в море и я, барахтаясь в воде, пытался выплыть, а ты лишь смеялся у берега. Потом всё-таки зашёл за мной и вытащил меня на берег. Мы дрались, не переставая смеяться, когда уже окончательно задохнулись, упали на песок.
Я зачерпнул в ладонь песок и просыпал его сквозь пальцы.
Медленно пошёл по берегу в сторону садящегося солнца. И увидел красивую девушку, как и я зачёрпывающую ладонью песок и высыпая его сквозь пальцы. У неё были короткие тёмные волосы, чуть выше плеч. Она была закутана в какую-то огромную куртку, сидела в моей любимой позе, поджав колени. Я подошёл к ней и присел рядом.
- Привет.
- Здравствуй,- она посмотрела на меня и отвернулась.
Видимо не узнала, хорошо.
- Ты живёшь здесь?
- Нет.
- Я тоже.
-…
- Почему ты приехала сюда?
- Это важно?
- Просто ты выглядишь, как будто тебя только что убили.
- Приблизительно. А у тебя глаза, как будто тебя убили уже давно.
- Именно так.
Мы сидели и кидали мелкие камушки в воду. И ни о чём не говорили просто сидели и слушали шум воды.
- Знаешь,- вдруг начала она,- я любила одного человека. Очень. Я не видела в нём ничего, что бы не устраивало меня. Я его обожала, и была готова на всё. Я дарила ему всю свою ласку, тепло, заботу. Мне казалось, что он тоже любил меня. Тоже иногда был ласков, иногда даже улыбался мне. Мне казалось, что мы были счастливы. Но он был эгоистичен. Он почти перестал замечать меня. И я подумала, что больше не нужна ему. Не нужна, и всё. И решила не мучить его, я не хотела, чтобы ему было неприятно. И ушла. Просто закрыла за собой дверь.
Я не мог поверить в то, что она рассказала.
- Знаешь,- она повернула голову в мою сторону, на мой голос,- я тоже любил одного человека. Он дарил мне всего себя. Отдавал всю свою любовь мне, без остатка. Он дарил мне всю свою заботу. А я пренебрегал им. Я был эгоистом. И однажды он ушёл. Просто закрыл за собой дверь.
- История наоборот. И один в один.
- Именно.
- Слушай, раз у нас такие же истории, просто давай представим, что ты как бы мой любимый человек, а я твой, спроси меня то, что волнует тебя больше всего, а я тебя. Я начну:
- Ты меня всё ещё любишь, не смотря на все мои ошибки?
- Да… И это я ошибался. А ты меня?
- Я не могу без тебя.
- То есть не любишь.
- Люблю.
- Ты мог бы быть со мной?
- Это моя мечта. А ты?
- Я желаю этого всем своим сердцем.
- Ты скучаешь?
- Безумно.
- И я тоже.
- Ты будешь отвечать мне?
- Я постараюсь. Скажи…
- Да?
- Кто для тебя я?
- Ты мой любимый человек.
- И ты мой тоже. Смысл, то ради чего ещё стоит жить.
Они кивнула.
Мы улыбнулись друг другу.
И так ещё, наверное, часа полтора кидал камни рядом с ней.
- Кажется, я многое поняла. Спасибо тебе.
Она похлопала меня по плечу.
И ушла, улыбаясь и плача.
А я остался сидеть на берегу.
Я опустил голову. Не может быть, чтобы ты любил меня, после того, сколько я причинил тебе боли, страданий, унижений, в конце концов.
Каким уродом я был. Ками…
Всю ночь я просидел на берегу, проклиная себя.
Весь следующий день, я не мог найти себе места и пошёл на то же место, где вчера встретил её. Она опять сидела на берегу. Я, наконец, узнал её имя. Она сказала, что узнала меня с первой секунды. Мы проболтали весь день. Она тоже была из Токио. Пела в начинающей группе. Когда я попросил её спеть грустную песню о любви, она выбрала одну из наших и спела. Она чувствовала всю песню, до самых костей, всё по косточкам. Её низкий, с лёгкой хрипотцой голос, её эмоции. Я устало гладил своё лицо, пока она пела, закусывал пальцы и смотрел на волны. Закрыл глаза. Ками, какой же у неё голос, эта песня. Я сходил с ума. Когда она допела, я взглянул на неё из-под чёлки и улыбнувшись, прошептал:
- Это было прекрасно.
- Я просто чувствую песню.
- У тебя великолепный голос.
- Я просто простыла.
Я попросил спеть её ещё раз. И она спела. Через десять минут. И получилось ещё более чувственно, что я уже не знал, куда бежать, чтобы самому не показать ей свои слёзы. Я записал на диктофон.
Я дал ей послушать. Она улыбнулась и сказала, что даже неплохо.
- Самокритично.
- Я могу лучше.
Вечером у неё зазвонил мобильный.
Она неохотно достала его из кармана куртки, и, увидев имя звонившего на дисплее, ухмыльнулась, как-то криво и грустно.
- Да.
Молчание.
-Здравствуй. Нет. Я сейчас не в городе. Да. Что ты хочешь…
И тут она замолчала и слушала, что говорит ей человек на другом конце. Минута за минутой, её лицо менялось. Наверное, она испытала все эмоции за эти пять минут. К концу у неё был взгляд, как будто она не верила ни единому слову, а потом закрыла глаза и расплакалась.
- Я люблю тебя. Да…Хорошо. Жди.
И отключилась.
И посмотрела мне в глаза, бессодержательным, но полным радости и счастья взглядом.
- Он?- спросил я её.
- Она…
Я ухмыльнулся.
Она обняла меня, я обнял её в ответ.
- Ками, не представляешь, как я счастлива.
- Догадываюсь.
- Я уезжаю. Спасибо тебе. И знаешь, я желаю тебе, чтобы она тебе тоже позвонила!
И побежала прочь.
- Он…- ухмыльнувшись, прошептал я, и, поставив прямые руки за спину, перенёс всю тяжесть на них. Откинул голову назад.

…
«Хорошо, что я спросил название её группы». Эта мысль была последней, перед тем, как он умер.

-
Каждый день. Одна и так же картина. Пустой холодильник, открытое на распашку окно, громкие сигналы машин, яркие вывески, не дающие спать, белый потолок, и одна угрюмая фигура маячит в зеркале. Каору стал похож на обтянутый кожей скелет. Бледная кожа, сухие, безжизненные волосы, пустой взгляд.
Это уже был другой человек, не такой, каким был раньше, и изменилось в нём всё в разные стороны.
Он стал думать о нём, перестал быть эгоистом.
Он стал намного слабее - и физически и морально.
Он потерял всё своё обаяние пусть и был всё равно красив - стал, как манекен.
Стал более мягким в душе - пусть сам пока и не понимал этого.
И просто стал ценить жизнь.
Из-за Тотчи.
Хотя, возможно это иллюзия?
-
Я удосужился причесать волосы, надеть приличную одежду. И пошёл с опухшими красными глазами.
Пока я шёл в студию у меня дрожали руки. Как перед свиданием. Как мальчишка. Смешно.
Горько.
Отвратительно.
Я оглядывался по сторонам всё это время.
Когда зашёл в студию, точнее пока поднимался, у меня подкашивались ноги. Ныл живот. Я не ел два дня.
Всё сводило. Не мог разогнуть спину, и немного сутулился. Я пытался.
Ками…
Я открыл дверь в студию.
Все весело шумели. И он был среди них.
Я тихо сказал «Привет» и они оглянулись на меня. В их глазах застыл ужас. Я настолько ужасен? Но в них не было отвращения. Я настолько жалок? Один из них подбежал ко мне, позволил опереться на его плечо.
- Ками, что с тобой?
Он усадил меня на диван и все стали смотреть на меня, трогать лоб, спрашивать, что же со мной. А он стоял рядом. Он смотрел на меня сверху вниз. А мне становилось всё хуже и хуже. В его глазах, в моих любимых глазах, в глазах моего Тотчи, на его лице читался ужас. Я дышал ртом, буквально хватал воздух. Смотрел на него из-под прикрытых глаз. Но веки становились всё тяжелее.
Я отключился, после того, как почувствовал, что сейчас опять расплачусь.
-
Моё сердце билось чаще. Я ждал, когда он зайдёт в студию. Улыбнётся всем. Спросит, как мы. И не сводя глаз, смотрел на дверь. Когда он медленно открыл дверь и зашёл в студию на шаг, меня охватил ужас, и сердце до острой боли сжалось. Брови свелись к переносице. Дрожали губы, кожа на лице. Я стоял, как вкопанный. Он был худой, торчали кости на руках, бледный, осунувшийся, и его красные, заплаканные глаза и этот сводящий с ума полный безысходности взгляд. Каору тихо прошептал нам «Привет». У меня сердце упало, я хотел подбежать к нему. Но меня опередил мой друг. У меня начались судороги. Просто еле стоял. И неотрывно смотрел на него.
- Ками, что с тобой?
Он подвёл и усадил его на диван, все спрашивали, что же с ним, как он, а он не двигаясь, просто тяжело хрипло дыша, смотрел на меня из-под прикрытых век. И я смотрел на него, не отрывая глаз. Что я сделал с ним? Я душой чувствовал, что это из–за меня, сердце, как бешенное стучало, я не мог пошевелиться, рвано дышал ртом. Меня трясло, а он смотрел на меня и тут закрыл глаза. Отключился, и из его глаз, одновременно с моими, потекли слёзы. У него они были красные, так казалось из-за красных щёк. Я не выдержал и обнял его за шею. И плакал, рыдал, тряслись плечи, и я все шептал ему в шею: «Прости, прости меня…прошу тебя…Прости…»
-
Я пришёл в себя. Тошии не было рядом. Меня напоили чаем и укрыли пледом. Мне больно. Болит сердце. Очень болит. И дышать трудно.
Я всё решил. Я не сомневаюсь в этом.
Ложь.
Он зашёл в студию.
Он взял меня за руку и повёл в подсобку. Я ничего не чувствовал. Он начал целовать меня, я не отвечал. Его губы, Ками, это так больно, я буду кричать, я не смогу…Тотчи, Тотчи…Хватит, Тошия, Тотчи…Не надо. Он удивлённо смотрел на меня.
Ещё секунда и меня не хватит, стой, не смотри мне в глаза, не смотри, не нужно… Я отвожу взгляд. Я не могу смотреть ему в глаза. На выдохе…
- Прости меня, не будем мучаться, забудь всё.
И я ушёл, а он остался в той комнатке. Пауза. Как вечность. Закрыв дверь, я услышал, как он упал на колени и этот полный отчаяния, громкий, душераздирающий крик.
Всё слишком быстро. Всё слишком просто. Давай забудем.
Хотя я всё равно знаю, что всё это навсегда останется в нашей памяти.
А ты всё кричал там, за стеной.
И я стоял на ватных ногах, облокотившись о дверь, тяжело дыша.
Ками, хорошо, что я закрыл дверь, я не могу видеть его слёзы.
Как хорошо, что я закрыл дверь.
И он не сможет мои увидеть.
-
Видимо это конец. Но я люблю...Тошия…
Ты знаешь об этом….
-
Я всё равно люблю тебя, и ты знаешь об этом.

back