Посвящается...

...И вот однажды вечером мы подумали – а что же там было дальше?..

***

- Думаю, на сегодня вполне достаточно.
В ответ на это заявление на Йошики удивленно, если не сказать - потрясенно уставилось пять пар глаз. Часы показывали только самое начало восьмого, а репетицию с легкой руки лидер-сана можно было считать завершенной.
Впрочем, немая сцена долго не продлилась. Первыми тихонько зашевелились техники за стеклянной перегородкой, разделяющей студию; не став искушать фортуну, они по возможности быстро отключили аппаратуру и испарились на манер тумана под солнечными лучами. Обрадованные участники группы уже тоже пребывали в сладостных грезах, разрабатывая планы на неожиданно свободный вечер, когда...
- Ведь никто не забыл, что было запланировано на сегодня?..
Движение в помещении как-то вдруг замерло; такой вопрос, да еще заданный столь красноречивым тоном, не предвещал ничего хорошего тому, кто посмеет признаться в провале в памяти. Желающих признаваться не нашлось – все были ученые. Но недоуменные взгляды не прошли незамеченными.
- Или забыли? – от прохладцы в тоне Йошики все ближайшие предметы, казалось, вот-вот покроются толстым слоем инея.
- Нет, конечно, – не моргнув глазом, через секунду откликнулся Тайджи. – Все всё прекрасно помнят, уже собираемся.
...Два гитариста то и дело обменивались вопросительными взглядами. Испуганный не на шутку Хироши инстинктивно жался к Тоши, которому и самому было, откровенно говоря, не до смеха; в данный момент вокалист был занят тем, что в ускоренном темпе пролистывал ежедневник в мобильном, старательно делая вид, что перечитывает телефонную книжку. Деяма уже начинал тихо паниковать, так как, перекопав раздел «Даты» в третий раз, он даже приблизительно не смог сообразить, что, собственно, сегодня за день. Нет, в общих чертах он представлял, что вторник, 22 число… а вот конкретно – увы.
Йошики еще раз окинул коронным лидерско-оценивающим взглядом живописную компанию – на репетициях Иксы бывали кто в чем хотел и вместе иной раз представляли собой занимательную картинку – и кивнул:
- Отлично. Едем. – Подхватив кожаный пиджак, Хаяши направился к выходу. Оставшаяся без присмотра компания непроизвольно вздрогнула, когда дверь захлопнулась за спиной лидер-сана.
- Кто-нибудь зна…? – тихонечко начал было Хис, но осекся, увидев лицо Хидэ. – Не знает.
Тоши красноречиво развел руками. Жить хотелось всем, желательно долго и желательно хорошо. В связи с этим музыканты совершенно нестройными рядами потянулись следом за ударником на выход.
Но на этом чудеса не закончились. На улице их ожидал лимузин. Тут побледнел даже Тайджи. Ну, или, по крайней мере, его привычная ухмылка как-то быстро стекла со скуластого лица в неизвестном направлении.
Шофер услужливо распахнул дверь в салон, но никто не спешил следовать столь любезному приглашению, до тех пор пока из недр «кареты» не раздалось раздраженное:
- И долго я буду наблюдать картину из пяти соляных столпов?!
Пата, как самый смелый, решительно шагнул к машине и забрался внутрь. После недолгих раздумий остальные последовали примеру ритм-гитариста и автомобиль плавно вырулил на дорогу.
В салоне царила напряженная тишина. Впрочем, ее виновника это, казалось, совсем не беспокоит. Он вообще перестал замечать кого бы то ни было с того момента, как за Тоши, который забрался внутрь последним, захлопнулась дверца. Йошики с отстраненным видом курил, лениво наблюдая за мельканием улиц за стеклом. Остальная же группа такой роскоши себе позволить не могла: слишком уж ненормальной была ситуация.
Пата из-под упавших на глаза прядей внимательно оглядел друзей: Тайшо изображал из себя образец спокойствия и невозмутимости; Хис растерянно сжался в углу сидения и старался не смотреть по сторонам. Савада же, наоборот, в упор пялился на лидера, причем у Ишизуки сложилось стойкое впечатление, что басист задался целью прожечь в нем дыру. Тоши продолжал упорно терзать свой телефон, всем видом демонстрируя, что в данный момент это самое важное, что его беспокоит; выдавала его разве что чуть более напряженная улыбка да то, что взгляд периодически косил в сторону расслабленной фигуры ударника. А вот Хидэ, гиперактивный Хидэ уже извелся просто вконец; ему катастрофически не сиделось на месте и, ясное дело, только огромным усилием воли он заставлял себя молчать.
Ритм-гитарист вздохнул и глянул за окно. Кварталы, по которым они теперь передвигались, стали совсем знакомыми. Вообще-то Пата догадывался, куда они все направлялись. В правильности догадок он утвердился, когда лимузин плавно затормозил и нырнул в гулкую прохладу обширного подземного гаража «Маджестика».

***
Йошики изо всех сил старался не рассмеяться. Сохранять отстраненный вид становилось все сложней, но пока он со своей задачей справлялся блестяще. Его маленькая игра началась просто превосходно, а как истинный игрок он не мог не гордиться, наблюдая за тем, каким удачным раскладом ложатся его карты.
Все развивалось именно по тому плану, какой он себе наметил. Он потрясающе легко выбил почву из-под ног у всей группы и теперь с наслаждением наблюдал за тем, как его друзья-подопечные стараются разобраться в сложившейся ситуации - зрелище более чем занятное.
...а кто сказал, что будет легко?..
Итак, первый этап был почти завершен, и начался второй. Йошики проследил за тем, как первая фигура выскользнула из салона. Фигура куда как значимая во многих разыгранных партиях, а уж в этой ей вообще отводилась ведущая роль. Саркастичная улыбка на мгновение искривила тщательно подкрашенные губы пианиста; тот, ради кого было придумано, а теперь так свободно разыгрывалось это представление, должен оценить все это. Не сейчас разумеется. Потом. Темная волна захлестнула сознание... Что ж, ему бросили вызов, и он его принял. Не стоило будить вулкан, если не готов к разрушениям. А если уж разбудил – не стоит жаловаться на последствия.
...не сейчас, всему свое время... Месть – одно из наиболее притягательных блюд, которые может предложить человеческая натура на забаву и усладу. Вот только с подготовкой ее никак нельзя ошибиться - тогда и результат будет соответствующий...
Тихий смешок в пустом салоне дорогого автомобиля; в звуке больше злости, нежели веселья. И внутри горит невидимый огненный шар, которому пока не дают воли.
...точно – время. Пора бы.
Йошики глубоко вздохнул, прикрыв глаза; еще несколько секунд расслабленное лицо не выражало ничего, а в следующую секунду неуловимо изменилось, скрываясь под одной из многочисленных масок.

***
Тайджи терпеть не мог быть не в курсе дела, оставаться за бортом событий и все прочие синонимы этого выражения - это для него было хуже самой страшной пытки. А в данный момент происходило именно это, и басист не понимал ничего. Вообще. И от этого дергался сверх меры. Он в очередной раз расстроено взглянул на лидера; казалось, что воздух вокруг Хаяши начнет искрить, стоит едва дотронуться.
Тем временем они успели миновать стадию лифта и очутиться в VIP-зоне клуба, куда простому смертному вход был заказан. Да чего там, они и сами-то бывали здесь пару раз в жизни, предпочитая открытую часть клуба, вернее – чудный бар в полуподвале, где хозяйничал известный чуть ли не всему Токио Окимура. Да и... какой смысл в популярности, если тебя никто не видит?..
Про себя Савада, конечно, не мог не признать, что вся эта ситуация его интригует. И не то слово как. Что вдруг нашло на Йошики...? И что за таинственный повод он откопал, чтобы тащить их сюда, да еще с такой помпой?!. Тайджи при всей своей скромности к тупым и склеротикам себя никогда не причислял. И он точно мог сказать, что ничего заранее объявлено не было. И еще – что остальные тоже успели сломать голову на этом вопросе.
Дальше додумать ему не дали. Йошики, шедший прямо перед ним, резко остановился перед закрытой дверью кабинета. Замечтавшийся басист не сразу это заметил, и в результате только чудо не позволило ему на полном ходу ткнуться носом в затылок Тайшо. А сдавленные ругательства вперемешку с извинениями говорили о том, что другим повезло чуть меньше.
Двери открылись, впуская полный состав «Х» в кабинет - уютный мирок, созданный только для удобства и комфорта; по слухам, больше смахивающим на преуменьшенную правду, здесь можно было получить все: от самых дорогих и замысловатых напитков и наркотиков до эксклюзивных шлюх – или не шлюх - обоих полов. Должно было случиться что-то исключительно значимое, раз лидер-сан решил раскошелиться по полной программе. Хотя… какие, собственно, затраты могут быть у одного из основных совладельцев клуба?! Взгляд басиста упал на то роскошество, что ожидало их на столике... а кто его знает. Может, и соответствующие затраты.
- Ого… - раздалось откуда-то сзади. Хироши. Савада решительно взял себя в руки и вернул на лицо ухмылку, разворачиваясь:
- Хис-тян, Ишизука еще не приглашал тебя в «Савой» на ужин?! Там то же самое, только с национальным колоритом для гайдзинов - кимоно, веера!..
Тоши, в этот момент проходящий мимо него, весело покосился на приятеля; Тайджи привычно подмигнул солисту. Да, временами они почему-то отлично понимали друг друга.
- Да пошел ты!! – в ту же секунду вскинулся растрепанный «младшенький», но смешки уже успели частично разрядить атмосферу натянутого официоза, и за столом, покрытым белоснежной льняной скатертью, все рассаживались гораздо более спокойно.
…на месте разберемся…
Пата бросил последний вопросительный взгляд на Деяму, получил в ответ очередное покачивание головой вместе с недоумевающим взглядом, и занял место напротив вокалиста; Тайджи оказался справа от Тоши, обреченно прячущего телефон.
- Поскольку меня несколько достало, что вы все самым наглым образом портите имидж группы, потребляя низкокачественный алкоголь по низкопробным барам…
- Правильно Тайшо говорит! – тут же встрял сворачивающий из салфетки таинственный оригами соло-гитарист. - Тай-чан, скажи своему Ито, чтобы цены на сакэ и виски снизил, а то у него пятый платиновый браслет за месяц меняется, а мне на тени не хватает!..
Басист с негодующим видом цапнул вилку на манер ножа.
- А тебе, Хидэ-ни, и не хватит, если ты ими пользуешься в своей индивидуальной манере – «мне не понравились, дзинь, уберите мусор с пола, он мне играть мешает!..» – довольно точно изобразил капризные интонации, иногда проскальзывающие у Матсумото, солист.
- А ты вообще молчи, десять лет не могу научить «стрелку» делать! У тебя откуда руки растут, высокий наш?..
- С каблуков слезь, и мы посмотрим, кто из нас высокий!..
- Я могу ошибаться… - глядя исключительно в стол, вернее, в свою пока еще пустую тарелку, выговорил Пата; перепалка несколько заглохла, - …но Йошики что-то хотел сказать. Когда-то хотел.
- И сейчас хочет, - кивнул на удивление благодушно настроенный ударник. – Так вот, пора в принудительном порядке приучать вас всех, особенно это относится к Пауку, Хидэ, не перебивай лидера... приучать вас всех к соответствующим нашему статусу напиткам. А поскольку сами вы как ни черта не могли без лидера, так и не можете, даже эту несложную задачу мне придется брать на себя. И повод у нас замечательный.
Материализовавшийся рядом с Хаяши официант продемонстрировал ему округлую бутыль с темным напитком. Словно закатное солнце растопили и залили в стекло, мелькнуло в голове вечно не к месту романтичного Тоши. Если бы только он еще любил благородный напиток
…вот дьявол.
- «Реми Мартен», 1976-й, - пояснил уже смеющимся «дилетантам» Йошики, пока пузатые бокалы наполняла жидкость ценой примерно сравнимой со стоимостью урановых пластин. Ударник сверкнул посерьезневшими – и все равно шальными глазами. – За неизвестность... Кампай!

Деяма благодарно улыбнулся официанту, надеясь, что его состояния никто не заметит: он терпеть не мог коньяк во всех его проявлениях, терпеть не мог свое самочувствие после него – но не отказываться же от так настойчиво предлагаемого угощения, тем более в такой обстановке! Пата, замечательно прикидывающийся законченным алкоголиком, прикрыл глаза, смакуя тонкий аромат, и Тоши, широко улыбнувшись друзьям, поднял бокал со всеми вместе.
Напряжение медленно растворялось в уютной атмосфере, о предшествующих шероховатостях вечера никто уже особенно не вспоминал. Хидэ и Тайджи перекидываясь колкостями, за которые нормальные люди друг друга поубивали бы; не забывали и других участников: Хису по обыкновению досталась двойная доза; его нахальная парочка вогнала в краску так, что, казалось, от щек скоро можно будет прикуривать. Пата, тоже по обыкновению, наблюдал за творящимися безобразиями с благосклонной улыбкой, и даже Йошики не отставал, пару раз припечатав разошедшегося соло-гитариста. Тоши легко позволял втягивать себя в перепалки, не забывая, как, впрочем, и все остальные, отдавать должное тому, что оказалось у него на тарелке; уровень напитка в его бокале понижался существенно медленнее, чем у прочих, и первую порцию он прикончил, когда согруппники успели опрокинуть по паре-тройке… под скорбные взоры ценителя Хаяши.
- Тоши-тя-ан, опять филонишь?! Лидер-сан, он опять нас не уважает… тебя, то есть…
- Я уважаю!! – запротестовал заранее расстроившийся Деяма: Хидэ так просто не отвяжется. – Н-но пить не буду. И вообще, кто все время тыкает мне в нос, что я маленький?! Все, я маленький!!.
- Не стоит так зажиматься, Тоши… - замурлыкал, облокотившись о его правое плечо Тайджи; безликий официант, повинуясь взмаху руки довольно улыбающегося лидера, наклонился слева, наполняя бокал вновь и кивая на машинальное «домо». Савада, рисуясь, приподнял несчастную тару и изящным жестом поднес к губам солиста, активно строя тому глазки. За что мгновенно получил удар локтем по ребрам. Спасти коньяк удалось с трудом; соло-гитарист расхохотался от этого зрелища в голос; Йошики на секунду положил подбородок на сложенные ладони, наблюдая за друзьями…

…Сотовый у развеселившегося вокалиста Иксов играл мелодию из фильма «Затоiчи»; извинившись и пнув еще разок стул бас-гитариста, тот выбрался из-за стола и, пошатываясь, исчез из поля зрения. Когда через несколько минут он вернулся, от открытой восторженной улыбки не осталось и следа.
- Минна-сан, гомен насаи, у моего племянника проблемы с родителями. Я должен уехать в Чибу… ненадолго, утром вернусь к репетиции! – Вокалист чуть поклонился в сторону замершего ударника – тот терпеть не мог такие вот неожиданные смены планов. Раздались разочарованные стоны.
- Можешь не торопиться, Тоши-тян, - махнул ему Хаяши. – Отзвонись только, как дела свои закончишь.
- Обязательно, - благодарно улыбнулся тот… поколебался, но не решился подойти. – Всем пока, до завтра!

Легкий щелчок закрывшейся за спиной двери заставил Тоши энергично тряхнуть головой и попытаться хотя бы в некоторой степени очнуться от паров алкоголя и атмосферы бездумно-приятного веселья, царившей по другую сторону. Красный сигнал возле кнопки вызова лифта раздражал глаза, и он отвернулся, стараясь не жмуриться – ночь явно предстояла долгая и не самая легкая.
…Широ-чан, я тебя даже уговаривать не буду, что дома лучше… я тебя отдам маме с папой, а потом одолжу еще на минутку и лично по ушам настучу, так, чтобы они отвалились!!. Ну что за е-мое…
Мысли как-то медленно, но настойчиво путались, заставляя в очередной раз проклясть коньяк, Францию, вкусы лидер-сана и смывшегося из дома сына вечно занятого старшего брата, а смутные воспоминания невольно вернули в тот раз, когда он первый и последний раз ухитрился напиться до потери памяти… а потом долго благодарил богов за избавление от неизбежной кары и искренне удивлялся, как у Хидэ хватает нервов и энергии еще и на пьянки.
…ну уж нет, хватит… второй раз так не везет.
Пришедший лифт вокалист заметил минуты через две после того, как открылись двери.
…упс… это я неправ… и зачем я так нажрался?! И главное, с чего?!. С пары бокалов коньяка? Быть не может…
После попытки сделать шаг Деяма вцепился в стенку.
…а может и может… раз – есть… И все-таки странное ощущение, я вроде даже соображаю…
В продуваемом слишком сильным кондиционером лифте ему стало легче; навалившееся со страшной силой сонное оцепенение отступило. Ровно до тех пор, пока Тоши, с некоторым трудом держась на ногах, не прошел по все еще пустынному коридору к боковому выходу и не оказался на неширокой улице. Ударивший в лицо ветер странным образом не освежил мягко кружащуюся голову, а… словно бросил в глаза горсть черных точек, еще и завертевшихся к тому же… Мысль о поимке такси и звонке брату исчезла моментально: солист Иксов плечом облокотился о кирпичную стену отреставрированного клуба, в панике пытаясь понять, почему так плохо слышно шум машин, и пульс он чувствует чуть ли не во всем теле, а не, как положено, в запястье, и так неудержимо тянет в липкий нехороший сон…
- Господин, что с вами? Вы себя хорошо…?
…актуальный вопрос… о-очень хорошо, сил нет как хор…
Темная фигура замаячила перед помутневшим взглядом Деямы, становясь все выше… на самом деле, это он тихонько сползал по стенке вниз; ни губы, ни горло не послушались, когда он попробовал выдавить из себя слово… и спустя еще несколько мгновений сознание Тоши исчезло под тяжелыми волнами паники и темноты.


- …Вечно он так, - сморщил нос соло-гитарист, когда они остались впятером. – Даже ты, Йошики, не уговоришь Тоши по-нормальному выпить! Может, он боится, что буянить начнет, а?. Он в школе буянил?!
- Он..?
Неожиданно точный вопрос на пару секунду почти лишил ударника железного самообладания, тем более что основная часть его маленького спектакля уже успешно завершилась. Знакомые черные глаза с незнакомым жестоким интересом в зрачках, подернутых алкогольной мутью, вспомнились точно по заказу… четко и близко, и тонкий неприятный запах металла… как будто не прошло нескольких месяцев.
…хватит!..
- …Он мне списывать не давал после банки пива!! – нарочито возмущенно воскликнул Йошики; вечер продолжился.
Стоило стрелкам часов на стене приблизиться к двенадцати, как импровизированный праздник как-то сам собой сошел на нет, и Иксы по обоюдному согласию потянулись на выход: Томоаки привычно пообещал передать родителям с рук на руки Хиса, тот привычно же зафыркал, а Тайджи с Хидэ, временно забыв разногласия, отправились на поиски дальнейших приключений.
Йошики не спеша дошел до лифта, кивком попрощался с метрдотелем и, нажав нужную кнопку, прислонился спиной к прохладной металлической стенке; голова была приятно тяжелой, но он знал, что остатки этого ощущения пройдут раньше, чем он доберется до дома. А это будет уже совсем скоро…
Водитель предупредительно распахнул перед лидером Икс дверцу и занял место на переднем сидении; через мгновение заработал мотор, и автомобиль начал выруливать на узкую проезжую часть подземного гаража. В просторном салоне было жарко – Йошики увеличил мощность кондиционера и откинулся на мягкую спинку, машинально теребя в пальцах вытащенный из кармана тонкий прозрачный цилиндр длиной не больше мизинца… покосился вправо и снова отвернулся к окну, где уже мелькал, словно заставка к голливудскому фильму о Японии, ночной Токио… а тонированное стекло отражало едва различимым силуэтом фигуру спящего человека на дальнем краю кожаного сиденья.

***
Дорога пролетела удивительно быстро; Йошики лениво оглядел изящный силуэт дома, любуясь; через мгновение слух зафиксировал легкий хлопок - шофер плавно выскользнул из водительского кресла, тут же услужливо открывая дверь для своего особого пассажира. Вышколенный, не задающий вопросов, проверенный всеми доступными способами один из помощников Наоэ – только такие и допускались им до обслуживания «объекта защиты». Йошики дремотно улыбнулся собственным мыслям.
…да. Только так…
Лидер Иксов покинул машину, небрежно кивнув в сторону заднего сидения; слова не понадобились. Несколько минут спустя шофер бережно положил свою ношу на постель в просторной спальне хозяина и, не требуя дополнительных указаний, исчез.
Хаяши неторопливо подошел к кровати, внимательно рассматривая открывшуюся ему картину. Сейчас, в полумраке, лежащий на темном покрывале человек выглядел непривычно хрупким, почти беззащитным – и в этот момент Йошики захотелось просто сесть рядом и прикоснуться к его лицу. Воображение тут же нарисовало следующую картинку, от которого его решимость чуть было не пошла прахом: как наяву привиделось, что спящий откроет глаза, улыбнется ему, снова закроет их и плотнее прижмется щекой к его ладони.
…нет. Непозволительно.
Все мешающие чувства были подавлены одним усилием воли. Словно укрепляя его в планах, память подкинула пару воспоминаний о происшедшем сравнительно недавно, в этой же комнате, на этой кровати... таких ярких воспоминаний, что губы против воли искривились в брезгливой гримасе, а рука сжалась. От силы поднявшейся темной волны, готовой вырваться наружу, бросило в дрожь.
Все будет так, как он задумал. Человек, посмевший позволить себе подобное, должен быть наказан. Жестоко наказан. Кем был он ни был.
Йошики стянул с лежащего одежду, открывая чуть смугловатую кожу потокам прохладного воздуха. Безвольное тело в его руках ощущалось восхитительно покорно. Человек никак не прореагировал на происходящее, когда его руки, а затем и ноги приковывали к спинкам кровати. Закончив с этим, ударник напоследок с интересом прикоснулся к тонким, но более чем надежным браслетам, обхватывающим чужие запястья. Сталь была затянута тонкой кожей: так они не должны были причинить меньше боли, но и слишком заметных следов не оставили бы. Хотя... эта боль была далеко не главной целью, скорее - ласковой прелюдией; а то, что приготовлено на основное блюдо, - на порядок ощутимей... Он не смог отказать себе в удовольствии поиграть с этой мыслью.
И последний штрих. Легкий укол в районе бедра, от которого по коже прошла едва заметная дрожь, - и жидкость из маленького шприца проворно побежала по сосудам. Хаяши выпрямился, проверяя, не забыл ли какую-нибудь деталь. Теперь оставалось только подождать; время – отличный компаньон, особенно когда научишься понимать его язык и ценить его.

***
Сознание, неохотно прорываясь сквозь липкое марево, категорически не хотело иметь никаких дел с реальностью; к сожалению, реальности на его желания было глубоко плевать.
Вокруг было тихо. Пожалуй, это было первым, что доложила вернувшаяся способность мыслить. Потом был запах, еле заметный оттенок… знакомый. Попытка вспомнить… ну, хотя бы последние мгновения перед провалом не принесла ничего, кроме противной колкой боли в висках и затылке...
…а еще потом по телу разлился вспыхивающий жар - по дорожкам вен, в том же ритме, что и пульс, укутывая душным одеялом, заполняя до краев все существо и почти не оставляя места для прочих мыслей. Сквозь пелену едва очнувшийся от тяжелого полусна-полуобморока человек вдруг догадался, что название этого жара – желание. Страсть. Возбуждение, сжигающее огнем...
Очень странное ощущение мира… словно отблеск непойманного сна-видения.
Где-то здесь Тоши показалось, будто все мышцы у него онемели настолько, что тело неспособно двигаться. Первая попытка опустить заведенные за голову руки оказалась безуспешной, равно как и вторая, только пространство отозвалось негромким скрежетом; по коже побежали колющие огоньки.
Вот теперь его догнала откровенная мерзкая паника, вышибающая липкий пот. Но, правда, и заставившая распахнуть глаза, зажмуриться, заморгать, уговаривая себя потерпеть, приоткрыть снова…
С полминуты сознание отказывалось принимать то, что он видел, за действительность. Рефлекторно солист рванулся еще раз, зажмурился снова, помотав головой из стороны в сторону… открыл глаза в третий раз и запрокинул голову назад.
… лучше бы не надо… было.
Руки были за запястья прикованы к изголовью широкой постели. Очень знакомой постели, надо заметить. В очень знакомой комнате. Где он лежал на шелковых скользких простынках голый. Голый и… возбужденный. Деяма закусил нижнюю губу и тут же понял, что в горле у него пересохло…
…еще лучше… Ками-сама…
- Ничего не напоминает?
Вывернув шею, Тоши молча смотрел на удобно пристроившегося неподалеку от изголовья светловолосого лидера. Понимая, что обнаженный стройный торс его неспокойного любовника только ухудшает общую картину. И что ему одновременно жарко и холодно. Йошики легонько улыбнулся, взглядом обведя распластанного по постели солиста.

***
Рот Тоши приоткрылся, но он так и не смог вымолвить ни слова.
Йошики лишь легко улыбнулся, внимательно всматриваясь в мутноватые темные глаза. Про себя он отметил, что примерно на такое действие инъекции он и рассчитывал.
…замеча-ательно. Ну, что ж, приступим…
Изучающий взгляд невесомо следовал по телу лежащего на кровати человека, обнаженного, со скованными руками… по животу, паху, ногам… Кажется, Тоши физически почувствовал его на себе, потому что расслабленные до того руки неожиданно конвульсивно дернулись, а щеки моментально вспыхнули.
Хаяши протянул руку и осторожно коснулся плеча. Кожа под его пальцами уже была чуть влажной и горячей.
- Напомина-ает… - немного нараспев. - Неплохая была игра. Я оценил. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я теперь тоже немного… поиграю? По-своему.
Ресницы Тоши дрогнули, опускаясь, пряча глаза. Тонкие пальцы продолжили свое изучение, легко пробежались по вздымающейся груди, очертили кружок соска и двинулись вниз. Йошики опять улыбнулся. Затем он наклонился, очень близко, и прошептал в самое ухо:
- Ты весь дрожишь. Неужели я такой страшный?..
Шепот вибрировал на коже, действительно заставляя дрожать. Он легонько лизнул край ушной раковины и приподнялся посмотреть на реакцию. Краска опять бросилась в лицо, Деяма дернулся, и цепь, соединяющая наручники, ответила скрежетом, натянувшись о спинку кровати.
- Это так мило. То, как ты реагируешь. – А потом низким, ласковым, жарким шепотом. – Мне нравится.
Хаяши вдруг переместил руку, нежно накрывая ладонью неприкрытую напряженную плоть. В ответ на это по мышцам на плоском животе прошла судорога.
- Такой горячий. Но еще недостаточно. Я собираюсь это поправить, - прошептал ударник, практически касаясь губ своего вокалиста… а затем его губы на мгновение впились в приоткрытый рот, оставив сладкий вкус обещания. Результат оправдал ожидания. Йошики услышал, как цепь, соединявшая браслеты, вновь заскрежетала.
Удовлетворившись пока достигнутым, он резко отстранился. Тоши жалобно всхлипнул, подсознательно толкнувшись бедрами вслед за ускользающей рукой.
Ответом ему послужил мягкий смех лидера.
- Чудесно.
Заглядывая в искаженное лицо, Йошики вновь продолжил легко поглаживать кожу. Руки скользнули по шее, поймав рваный и слишком частый пульс. По выступающим ключицам - во впадинку над одной из них, по нежной коже на груди, нарочно миновав соски, добрались до дрожащих бедер. Пальцы порхали над телом, искусно играя мелодию страсти, а инструментом было человеческое тело.
- Уже лучше. Чувствуешь? – Да, было видно, что Деяма чувствовал все. Он и раньше-то… только слепой, наверное, не увидел бы его возбуждения, а теперь… Йошики с удовольствием отметил, что тот был в ужасе от своей реакции, от самой ситуации и от предательства собственного тела.
Это было ни с чем не сравнимое удовольствие - наблюдать. За тем, как ломается, плавится в горне желания воля, как уходит гордость, как исчезает стыд, а все чувства подчиняются одной животной страсти. Первобытной, непобедимой.
- Тебе идет страсть. – Негромко… на грани шепота. – Мне нравится смотреть, как ты горишь в ней. Интересно, а можно ли раздуть огонь еще сильней? – К нежным пальцам добавились губы. Теперь особого внимания удостоились соски; острый язычок поглаживал, лаская... и тут же – контрастом - Йошики довольно сильно прикусил зубами, сначала одну, потом вторую чувствительную бусинку.
Тоши опять вскинулся: сил сдерживаться у него больше не было. Сдавленные хрипы и полузадушенные стоны стали громче и четче.
И, словно в извинение за жесткость, язычок опять лизнул розовую бусинку и втянул ее в рот, а пальцы, обхватив твердый член, стали с нажимом скользить по всей его напряженной длине.
А потом поцелуй, такой медленный и томный, долгий, а через секунду он уже жесткий, властный, подчиняющий.
Тело вокалиста выгнулось дугой, пытаясь прижаться к такому близкому и одновременно такому далекому желанному телу партнера, Тоши был совсем на грани, еще чуть-чуть…
Внезапно все прекратилось: только касание прохладного воздуха неприятно скребло по разгоряченной коже. Тихий голос что-то произносил, но смысл доходил с опозданием, будто отражаясь многократным эхом...
- Знаешь, я подумал… наверное, не зря считается, что худшего мучения, чем удовольствием, нет… или почти нет. Интересно, я прав? По-моему, сейчас у тебя как раз будет время поразмышлять об этом. - Йошики не дал опомниться, наклонился и снова поцеловал, крепко удерживая пальцами подбородок Деямы. Тоши изумленно выдохнул, изо всех сил вжимаясь в кровать... и понял, что рядом с ним уже никого нет. - И еще о многом, ручаюсь.
Через секунду в комнате остался только один человек. А второй не услышал, как вместе со щелчком дверного замка с тонких губ упало в прохладный воздух между ними неуверенно-вопросительное:
- Йошики..?


Нет, с ним этого просто не могло происходить. С кем угодно – что вообще-то тоже сомнительно – только не с ним. Или, по крайней мере, - не с ним и с…
…Йошики…
Да что там – Тоши вообще был уверен, что спальня лидера Иксов грезится ему под действием какой-то дряни после коньяка и недосыпа. Правда, кому он мог понадобиться, чтобы затевать целое дело… звонить от имени Казу-чана…
…значит, с Широ все в порядке… уже неплохо.
Но помимо этого сомнительного вывода остальные рассуждения из головы куда-то подевались. Особенно когда такая совершенная галлюцинация обвела его заводящее-бесстыдным взглядом, облокотилась одним коленом на постель… интересно, а почему это во сне так быстро затекают руки?..
А дальше ему стоило огромных душевных усилий удержать вопль. В основном – от мгновенного и абсолютного понимания того, что ни в каком сне не ощутить с такой силой ошалелого стука сердца о ребра… от пары прикосновений даже не к особо чувствительной, а просто – к коже… Не в состоянии уже видеть лидер-сана перед собой, Тоши прикрыл глаза. Прикусить язык пришлось тут же.
…какое «напоминает»? Что за игра ему понравилась?! О чем ты вообще, гений недобитый?!.. А-ах-х…!
А дальше, когда начался танец теплых сильных пальцев по остро реагирующей коже… низкий сладкий шепот возле уха, и непонятно, отчего именно вместо крови по жилам начинает бежать страсть: от слов, произнесенных им, или от щекочуще-нежных вибраций воздуха сразу за ушной раковиной… и хочется попросить не останавливаться, до того ему нравится эта ласка… и то, что обычно молчаливый сверх меры любовник говорит вслух, возбуждая еще быстрее, еще надежнее…
Даже звяканье цепочки над головой и резь в запястьях не смогло отрезвить его совсем. Тем более – когда самый центр его нечеловеческого возбуждения обхватила осторожная ладонь… и отпустила почти тотчас.
…да что ты…
…всерьез?!!
Йошики отстранился. Те местечки, где только что были чересчур умелые и знающие руки, теперь напоминали открытый ожог от мороза.
«…тебе идет… страсть…»
…ни черта-а… за что?!. Больно…
Тоши распахнул глаза, не замечая собственных еле слышных постанываний, в глубине души уже точно зная, что… это не конец. Скорее ближе к началу. Он успел подумать, что примерно так можно взаправду сойти с ума, перед тем как знакомые губы накрыли его рот, бросая вверх, и как собственное тело, проигнорировав реальность, рванулось – вверх – следом… а наручники снова удержали на месте.
И снова.
И еще раз.
- …И еще о многом. – Легкие и тоже до боли знакомые шаги где-то рядом. Распаленный до физической боли в паху вокалист группы «Х» едва нашел в себе силы повернуть голову, чтобы увидеть, как закрывается дверь.
«…Можешь не торопиться, Тоши-тян. Отзвонись только, как дела свои закончишь…»
…я сделал тебе тогда настолько больно?!. Ками-сама… может… но не так же!!.
В отчаянии Деяма дернулся изо всех сил, не в состоянии поверить, что он там, где он есть, а его одиночество и оковы – часть этой реальности; боль в вывернутых суставах такая сильная, что он не удержался от вскрика… она даже перебила на пару минут волну возбуждения в теле. Ненадолго, впрочем. Тоши, зажмурившись от слишком яркого света, постарался проигнорировать ее и издевательскую прохладу комнаты.
Удавалось ему это минут пятнадцать – по часам. И часов пять – по внутреннему времени.
А потом он закричал. Плюнув на резь в пересохшем горле и ощущение, будто вокруг запястий -стеклянное крошево. Выгибаясь дугой, запрокинув голову на затылок и не имея возможности даже стереть с глаз капельки солоноватого пота. В полный голос.


…В спальне все оставалось по-прежнему; на широкой кровати все также лежал непристойно растянутый на ней человек. Лежал уже относительно спокойно, на первый взгляд: стадии воплей, проклятий, ругани, невыполнимых обещаний и беспрестанных метаний, а также попыток хоть как-то сменить положение миновали одна за другой. Самому Тоши казалось – пару жизней назад. А действие вколотого препарата даже не думало заканчиваться.
Сейчас он даже не смог бы выбрать, чего ему хотелось острее всего – воды, отцепить хоть одну руку или чтобы к нему просто прикоснулись. Стадия «сдохнуть» тоже закончилась. И тоже давно. И мольбы с просьбами – тоже.
Чуть ли не на глазах осунувшегося солиста непрерывно трясло мелкой, едва заметной дрожью; он больше не пытался испытать на себе прочность своих оков или убрать со лба промокшие насквозь прядки… Влажные до корней темные волосы облепили контур широкоскулого посеревшего лица; прокушенные до крови тонкие губы были приоткрыты… неповоротливый сухой язык сделал попытку облизнуть их; тихий звук с трудом протолкнулся сквозь сорванную глотку. Невнятное движение – застывшие мускулы отзываются… Голова рвано дышащего вокалиста упала на плечо; слезы тоже давно закончились. И стыд на пару с гордостью.
бшю…Йо… ши… ки-и…
…Йо… шики… пожалуйста… забери меня отсюда… ну пожалуйста... хоть когда-нибудь…б.шю
- …Йо… шики… - безнадежно, в тысячный раз… в забитый электрическим светом воздух, все текущий и текущий сверху вниз узкими потоками по телу… уколами возбуждения. Тоши знал, что вокруг нет никого… и не будет… может, никогда… и горло будет так зверски гореть всегда… и в паху тоже… и под полуприкрытыми веками...

***
Йошики мягко закрыл дверь в спальню. Это неправильно, что он так долго стоит, прижавшись к ней спиной. И хоть на его лице снова застыла маска спокойствия, а глаза скрыты под опущенными ресницами, ему с трудом удалось вернуть контроль… Чувства, бушевавшие внутри были слишком противоречивы. Слишком… возбуждающи?..
Царящая тишина неприятно давила на сознание. Звукоизоляция в комнате на высоте. Так что, если даже… все равно он бы ничего не услышал. Бесполезно прислушиваться.
Он должен бы успокоиться – все, что запланировано, воплощено в жизнь. Впрочем, Йошики тут же себя одернул. Холодный душ - и немедленно! – лучшее лекарство от подобной чепухи и несвоевременного возбуждения.
…все идет так, как надо. Все хорошо…
Хаяши улыбнулся и встряхнул головой, стараясь отогнать ненужные мысли. Легко оттолкнувшись от опоры за спиной, он легкими быстрыми шагами пересек темный коридор.
Как и ожидалось - душ помог. Теперь можно и отвлечь себя чем-нибудь. В кабинет, немедленно, уж там точно найдется что-то, что позволит скоротать вечер с пользой. Вот только по дороге стоит завернуть к бару. Выбрать что-нибудь соответствующее моменту. А после изысканного коньяка пытаться подобрать что-то другое - просто преступление.
Стрелки на часах неспешно отмеряют минуты. Кажется, что они движутся то слишком медленно, то слишком быстро. Поток времени похож на рваный ритм пульса.
На улице темень.
Он по-прежнему сидит в кабинете, пытаясь вчитаться в текст очередного документа. Стараясь не думать. Да... только так. Ему же еще надо ответить на пару писем и посмотреть кое-какие бумаги...
А мысли упорно возвращаются к тому, кто сейчас в одиночестве заперт в спальне наверху. Мерцающий значок внизу монитора упорно притягивает к себе взгляд, отвлекая. Йошики уже начал злиться, что уступил собственной секундной слабости, когда, только включив компьютер, набрал код доступа, позволяющий переключить управление системой безопасности. Достижения и чудеса современных технологий - ему не нужно идти вниз, на пульт охраны, где обычно перед множеством мониторов сидит внимательный сотрудник, зорко отслеживающий все, что происходит в доме и его окрестностях. Везде, кроме апартаментов хозяина.
Обычно. Да. Вот только сегодня все необычно. Маленькая комната внизу пуста.
Хаяши посмотрел на красный огонек, горящий на панели дисковода. Тихое жужжание, сопутствующее записи, нарушало тишину кабинета...
Пара щелчков «мыши», и на экране развернулось окно видеонаблюдения. Рука с бокалом замерла на полпути. Тоши теперь лежал неподвижно. Только по телу иногда пробегал озноб, заставляющий болезненно содрогаться. Похоже, он почти обессилел. Неудивительно, после того, с какой силой он старался вырваться из удерживающих его пут.
На протяжении долгих полутора часов было многое. Йошики видел, как вокалист бился в оковах, видел искаженное мукой и криком лицо. Теперь же…
Неожиданно Тоши вскинулся, почти так же сильно, как и около часа назад, но затем бессильно упал обратно. Секунда - но ее было достаточно. Картинка, представшая глазам, четким контуром отпечаталась на обратной стороне сетчатки.
Йошики залпом осушил бокал. Спиртное неприятно обожгло гортань, так что долго пришлось бороться с желанием закашляться. Смотреть уже сил не было. Легкий щелчок клавиши закрыл активное окно. Мелькание курсора раздражало. Хаяши резко встал.
Путь от кабинета до кухни не такой уж дальний. Рывком - створку холодильника. Со злостью свернуть крышку с бутылки, расплескать чуть ли не половину.
Вода такая холодная, что моментально свело скулы.
…только не думать… нет…
Не получалось. Перед внутренним взором четко отражалось ломко выгнувшееся дрожащее тело. Помутневшие глаза, полные отчаяния. Искусанные губы, приоткрывшиеся для того, чтобы со стоном выговорить... черт его дернул включить звук именно в тот момент!.. Тихий, успевший охрипнуть голос, полный отчаянной мольбы, боли и жалких остатков надежды… до сих пор звучал в ушах.
…что-то все не так, как… но кто же знал, что даже в таком состоянии он будет…
Подходящего слова подобрать не удалось.
И все же, было в этом что-то темно-притягательное. Ощущение власти всегда пьянит. А осознание полной власти над человеком, всеми его желаниями и помыслами – чувство, не сравнимое ни с чем… Острое желание прикоснуться, почувствовать это своими руками, кожей дурманило голову не хуже коньяка.
Йошики не успел толком понять, как взлетел по лестнице и оказался перед закрытой дверью спальни. А потом - протянул руку и распахнул дверь. Погасил верхний свет, оставив только ряд мягких скрытых ламп по периметру комнаты. Нарочито медленно пройдя несколько шагов до постели, Хаяши присел на ее край, чуть склонившись над обнаженным человеком.
Тоши невидяще посмотрел на вошедшего. Прошло немалое количество секунд, прежде чем в шальном взгляде скользнуло узнавание. Он широко распахнул глаза и напрягся, как натянутая струна.
Йошики смотрел на своего вокалиста сквозь полуопущенные ресницы, наслаждаясь как видом его возбуждения, так и его смятением, с удовольствием наблюдая, как тут же тусклый румянец с новой силой вспыхнул на побледневших щеках…
Долгую игру в переглядки Тоши не потянул. Неудивительно, впрочем. Черные, влажно поблескивающие глаза солиста бестолково уставились куда-то вбок… когда он неожиданно вздрогнул, а потом медленно повернул голову обратно. Ударник проследил направление чужого взгляда… а ведь он и думать забыл, что так и явился с открытой бутылкой воды в руках. Припухшие, искусанные в кровь тонкие губы будили глубоко внутри смешанное, но приятное чувство... извращенно приятное…
Йошики поднял прозрачную емкость повыше, отстраненно наблюдая, как капельки воды скатываются по ее стенкам… повинуясь импульсу, опрокинул бутыль вверх ногами, позволяя воде пролиться на ладонь, и мягко коснулся кончиками влажных пальцев губ вокалиста.


Деяма так и не определился, отчего же ему хочется сдохнуть быстрее, когда до него дошло, что сидящий так близко от него лидер ему не мерещится. Хорошо это или плохо, он тоже не смог решить… в довершении всего в комнате стало непереносимо жарко.
Выдержать пристальный взгляд Йошики сейчас было заметно выше его сил; шевелиться стало больно – страшно затекшие мышцы мгновенно начинало выворачивать так, что к горлу подступал противный комок, а мокрые виски сдавливал обруч. А он-то всегда про себя презирал тех, кто жаловался на мигрень… Мучительно пытаясь унять ужас перед тем, что еще придумал для него Хаяши, вокалист позволил взгляду соскользнуть с застывшего лица лидера вниз…
По прозрачному пластику стекла пара хрустальных капель. Теперь Тоши знал, что умирает он от жажды… и, не в состоянии побороть себя, медленно повернул голову обратно, ощущая, что глотку у него разрезает невидимый тупой нож…
…Йошики… пожалуйста, я тебя умоляю, ну это-то за что?!. Мне и так уже…правда…
Неподвижный человек машинально попытался облизнуть сухие губы сухим же языком. Даже намека на облегчение это не дало, как и раньше. Он закрыл глаза, молясь, чтобы Йошики хотя бы ушел… Когда до губ дотронулись прохладой, а в рот легко скатилось несколько ледяных капелек, разум не сразу позволил поверить в то, что это не игра воображения.
Тоши едва ожившими губами втянул влажные пальцы неглубоко в рот, старательно обсасывая их. Будь у него такая возможность, он застонал бы от блаженства… Слипшиеся иголочками короткие ресницы взлетели, едва чужая рука исчезла; вокалист отыскал взглядом расширенные немигающие глаза светловолосого музыканта, проследил, задыхаясь отчаянной обидой, как тот делает глоток и почему-то наклоняется к…
Со знакомых мягких губ в его горящий рот текла вода, проникая в измученное горло, заставляя напрячься всем телом, не обращая внимания ни на что остальное, и выгнуться вперед, в единственном стремлении не упустить ни капельки.
Йошики резко выпрямился; Деяме показалось, что через секунду он скончается от разрыва сердца. Ударник еще раз приложился к горлышку бутылки – и вернулся, теперь настойчиво вталкивая язык в несопротивляющийся рот и принимаясь хозяйничать там… заставляя Тоши через считанные мгновения отчаянно застонать и попробовать увернуться: возбуждение, никуда не девшееся из его тела, от этого полуспасительного-полужестокого поцелуя дало о себе знать новой вспышкой… холодные влажные подушечки пальцев прочертили его ухо, шею, бок, скользнули на ребра, живот, чертя кружки и спиральки… Зубы слегка царапнули язык Йошики, нечаянно – Тоши опять заколотила дрожь; в отместку тот ощутимо прикусил нижнюю губу темноволосого вокалиста и рывком отстранился, хищно улыбаясь на придушенный всхлип и звон цепочек наручников.

***
Йошики с удовольствием отметил, как вздрогнули плечи его вокалиста. Как он замер перед ним, сделав попытку опустить голову.
...Чего же он ожидал? Совершивший ошибку должен быть готов, что когда-нибудь его определенно проучат за невоспитанность и дерзость... Но сейчас это было не главное. Хаяши интересовало совершенно другое: как он поведет себя дальше.
Похоже, Тоши уже не пытался как-то справиться с ситуацией, поняв, что от него ничего уже не зависит. Секундная, но тут же подавленная вспышка гнева.
...Почему всегда так?!.
Хаяши понимал, что начинает злиться, на него и на себя, потому что сам не знал, что хочет, чтобы тот сделал. Разумеется, он предвидел такое поведение, но лучше бы Тоши выказал свое недовольство, чем... потому что его бесила эта покорность.
При этом он прекрасно понимал, что у того нет выбора. Только выполнять все, что придет лидеру в голову, бессильно давя в себе все обиду и злость, которые он пока не мог выплеснуть наружу.
Да, он вынужден подчиняться, но никто не запрещал ему чувствовать!
…Посмотри на меня, черт тебя побери!..
Йошики заглянул в лицо, требовательно поймав чужой взгляд. Тоши рефлекторно дернулся, стараясь уйти от визуального контакта. Несложно было заметить, как в уголках глаз собралась влага, грозя перехлестнуться через край. Это придавало вокалисту невероятно трогательный вид. Раздражение исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив только…
Не нужно было читать мысли, достаточно было посмотреть на вздрагивающие плечи, чтобы понять, о чем тот думает, пойманный в ловушку своих слабостей. Взгляд, полный муки, почти потерявший надежду, тут же скрывшийся за ресницами.
Его губы сухие и припухшие… Йошики даже не стал задумываться над внезапным порывом, который заставил его прикоснуться к ним влажными кончиками пальцев. Секунда, и чуть шершавый язык обвился вокруг них, собирая драгоценную влагу.
Глаза Тоши мгновенно распахнулись. Хаяши отчетливо увидел мелькнувшее в них изумление, смущение и …мольбу?..
И уж конечно он ни о чем не думал, когда легко прикоснулся своими губами к жадным губам вокалиста, деля с ним глоток воды. И когда захватывал его губы своим ртом, а они только распахнулись навстречу, отвечая на этот поцелуй…
Не думал, что потом Деяма будет протестующе стонать, и пытаться уйти от поцелуя; заставит остановиться. А потом обиженно всхлипнет, когда его желание будет исполнено. Довольная улыбка искривила губы ударника.
- Зачем ты сдерживаешь себя? - прошептал он и снова приник к искусанному рту. – Зачем отталкиваешь меня?
Тоши опять дернулся, отводя глаза.
- Ш-ш-ш… - шепот ласкает, так же как и ловкие пальцы. – Не надо. Не делай себе больно…
Тоши чуть слышно захрипел, когда Йошики стал поглаживать его ребра. Рука скользнула на бедро... Ответом был очередной звук натянувшихся звеньев и сорванное дыхание, вперемешку со сдавленными всхлипами.
Йошики опять улыбнулся, а пальцы скользнули дальше, пробежались по внутренней стороне бедра.
- К чему теперь отпираться? Ты же хочешь этого?.. – усмехнувшись, промурлыкал ударник.
Тоши застонал. Он опять с силой дернул прикованные руки, похоже, уже не замечая боли, которую причинял себе этим.
- Хочешь, – тихо, почти не слышно, у самого уха. – Еще как хочешь…
Дыхание темноволосого человека стало совсем обрывистым. Йошики быстро лизнул открывшуюся шею, когда Тоши откинул голову на затылок... и изогнул бровь, наблюдая за белым лицом.
- Тебе нравиться? То, что я делаю?..
Тоши жалобно всхлипнул, толкнувшись бедрами вслед за ускользающей рукой. Голова непрерывно металась из стороны в сторону по высокой подушке.
- Или ты хочешь, чтобы я остановился? – Руки замерли. - Может… чтобы я ушел?
- Нет... - одно короткое слово, почти не слышно.
- Так тебе не нравится то, что я делаю? – переспросил ударник, поднимая голову.
Соленая влага, все еще стоявшая в черных глазах, побежала по виску.
- Не плачь… - Ладонь легла на щеку, а большой палец погладил приоткрытые губы. - Обещаю, тебе понравится. – Йошики чувствительно поцеловал кожу в районе ключицы.
Тоши прикусил губу и выгнулся всем телом.
Лидер приподнялся над кроватью, провел ладонью по боку вверх, по выгнутой левой руке и расстегнул браслет, ее удерживающий. Потом скользнул вниз, по бедру, по дрожащим ногам. Два тихих щелчка. Только онемевшее, измученное тело не сразу осознало, что оно было теперь почти свободно.
Затекшая рука почти не слушалась своего хозяина. Секунда, и тонкие пальцы Йошики переплелись с непослушными пальцами его вокалиста… и осторожно положили дрожащую ладонь на бедро своего пленника. Почти рядом с… именно там, где каждое прикосновение отдавалось мучительным стыдом и такой же сладостью.
Темные жаркие глаза Хаяши смотрели на Тоши, который отвечал безумным, невидящим взглядом.
- Ну же… чего ты ждешь? – Он запрокинул голову, и от его бесовской улыбки стало жарко.


…Если бы он был хотя бы в чуть более адекватном состоянии, он бы мрачно подумал, что поцелуями дело не ограничится… и что легче было бы перенести жажду и все прочее, чем… то, что начиналось теперь. Если бы. А так…
…Йошики, я хочу тебя, мне больно, прекрати, быстрее, пожалуйста, я уже рук не чувствую, отпусти, перестань, не надо, не надо, не надо-о…
Издевательски-ласковые слова посылали в низ живота новые яростные импульсы возбуждения… может, Йошики и дотрагиваться бы до него не надо было, все равно… Едва сдерживаясь, чтобы не разреветься в голос, не заорать от безысходности, ужаса и стыда, Тоши изо всех сил пытался увернуться от чутких нежных пальцев, не слушать, не видеть… а его тело при этом изгибалось, подставляясь под руки лидера и умоляя о противоположном. А на борьбу одновременно с собой и с Йошики сил не хватало. Уже почти не осталось… почти…
- …нравится?.. То, что я делаю?
…нет-нет-нет-нет… ты же ничего, ни-че-го не делаешь, сволочь, ненавижу!!.
- …хочешь, чтобы я ушел?..
…ненавижу это слово! Как будто тебя хоть когда-нибудь правда волновало, чего я хочу!!. Как будто сейчас тебя это волнует… ты сам… все сам… и еще спрашивает..!!
- Н-нет…
Голоса своего Тоши не узнал, на последнем дыхании пытаясь удержать себя… удержать контроль… не стать тем сумасшедшим созданием, которому наплевать на последствия, на прошлое и будущее, на чье-то мнение и реакцию, на базовые установки и те железные решетки, которое накладывает воспитание, «цивилизованность», «общество»… которое знает одни свои желания и готово душу продать, чтобы удовлетворить их немедленно…
Которое внутри него. Всегда. Просто не видно. Которое целенаправленно вытаскивал сейчас на неяркий свет спальни голос Хаяши…его касания… с легкими поцелуями…
…Йошики, не надо, ну пожалуйста, тебе просто интересно, а мне потом помнить… и ты будешь помнить… не хочу-у..!
- Не плачь…
…я и не…
Смазанное на секунду изображение… сморгнуть… капля… Теплая, такая нежная ладонь на щеке, подушечкой пальца – по тонким губам… все – обман, даже не замаскированный… так почему он не в состоянии даже глаза закрыть, ведь, наверное, легче будет удерживаться…? Да?!..
Тоши успел лишь чуть втянуть большой палец в рот, как ударник отшатнулся от него… темноволосый солист испуганно замер, внутренне сжимаясь и следя за наполненными невероятной грацией движениями Йошики…
Тот отстегнул наручники. В запястье и щиколотках мгновенно закололо – застоявшаяся кровь побежала по венам.
…все?... П-правда, все..?!
Он тут же попробовал подтянуть ногу к себе, согнув колено, немного повернуться… искрящаяся радость от возвращенной свободы движений ударила в голову. Тоши напряг руки, надеясь, что сумеет опустить их… левая едва пошевелилась. Звякнула цепочка. Правое плечо будто вывернули наизнанку.
Когда простой факт наконец дошел до сознания Деямы, его свободную руку неторопливо переложили вниз… Выжидающе-спокойный взгляд и приглашающая улыбка Хаяши стали последней каплей. Губы Тоши бессознательно приоткрылись; что от него хочет Йошики, он догадался сразу… а вот чтобы осознать очередной этап реальности, опять потребовалось время.
Вокалист недоверчиво уставился на лидера, ощущая, как средний палец с нажимом поглаживает тыльную сторону его ладони… и как сумасшедшее желание заволакивает остатки разума вместе с остатками контроля. Ударник чуть нахмурил брови…
Тоши со всхлипом зажмурился и откинул голову назад, упираясь затылком в мягкие подушки, выгибаясь на кровати, – насколько позволили онемевшие мускулы и по-прежнему прикованное запястье. Низкий протяжный стон разбил напряженную тишину спальни…остановиться ошалевший от возбуждения человек уже не сумел. Вывернув шею, он уткнулся горящим лицом в сгиб локтя, прикусив собственную кожу, чувствуя, как из горла рвется придушенный вой и раздирающие надвое рыдания… щеки моментально стали влажными, изнутри что-то почти подбрасывало его вверх, не позволяя замереть ни на секунду – Тоши пытался перевернуться на бок, отворачиваясь от текущего от ударника жара, падал обратно на спину… ступни непрерывно скользили по мучительно-прохладным простыням, колени то сжимались, то откровенно расходились в стороны… и чуть уменьшилось покалывание в левой кисти…
- Йо-ши… ки… не… а-а!..
Когда чужая рука накрыла его ладонью пульсирующий горячий член, вокалист на долю мгновения затих…
- Давай, хороший… давно хотел посмотреть на это.
…Хрипловатый и уже вовсе не тихий вскрик отразился от стен; пальцы обхватили твердый ствол и неловко задвигались по нему вверх-вниз, сперва небыстро, подчиняясь темпу, заданному чужой рукой, постепенно увеличивая скорость… легкое прикосновение к самой вершинке… сам Деяма уже едва понимал, чьи пальцы посылают по его телу судорожные спазмы удовольствия… до пика которого он никак не мог добраться уже целую вечность – и сейчас… бедра приподнимались и опускались в том же ритме, он не замечал этого…
Пока все не кончилось. Еще раз. Когда Йошики с силой оторвал его ладонь от пульсирующей повлажневшей плоти, Тоши взвыл, принимаясь выкручивать руку из захвата и еще отчаяннее вжимая лицо в собственный локоть и шелк…
- Нет, маленький… не так… - Пауза. Тоши опять подавился криком, едва в состоянии дышать, и прислушался. – Повернись ко мне. И… не стоит так жмуриться. У тебя очень красивые глаза… дай мне ими полюбоваться. Ну?..
Отчаяние охватило вокалиста только через пару ударов сердца… почему-то медленных-медленных. А еще хуже было то, что сам он знал – сейчас Йошики повторять не потребуется. А от одной мысли, что Хаяши видит его в таком состоянии… и что ему тоже придется видеть собственное отражение в карих жадных глазах…
…Ками-и-и…
Тоши рывком повернул голову. Блестящие расширенные зрачки Йошики, дремотная улыбка на губах… Деяма заморгал, уже не сдерживая ни стонов, ни всхлипов, ни текущих по вискам капель; дрожащие губы ощущались будто обожженные… отпущенная ладонь моментально вернулась на место, уже в одиночку доводя до…
Даже оргазм не ощущался так сильно, как всегда – контраста не было. Он выполнил условие: только один раз непроизвольно дернул головой, когда внизу живота взорвалась сладкая боль… а потом опять уставился в лицо Хаяши, чувствуя, как пальцы, ладонь и живот заливает, пульсируя, теплая густая жидкость. Не посмел закрыть глаза, даже когда тело чуть расслабилось, опускаясь на кровать, а вопли превратились в негромкие оборванные постанывания… и везде, везде теперь был этот запах, острый и знакомый…


…Ладонь осторожно сжимает подрагивающие пальцы на возбужденной плоти, заставляя медленно поглаживать по всей длине…
- Давай, хороший мой. Я давно хотел посмотреть на это. – Заглушенный всхлип вместо ответа. Неестественно сильно вывернутая шея и безнадежно спутанная масса темных влажных волос. В конечном итоге… другого выхода, кроме как покорно выполнять произнесенное желание, у него нет. Это всего лишь реальность… а Тоши слишком измучен и слишком заведен, для того чтобы продолжать бороться с чужой, куда более сильной сейчас волей. И с собой.
Непослушная рука начала двигаться, сначала медленно и неуверенно, потом все быстрей, стараясь принести наконец долгожданное облегчение. Непристойно восхитительная картина. Невозможно возбуждающая...
Йошики постарался выровнять неожиданно сбившееся с ритма дыхание, невольно подаваясь вперед и стараясь не упустить ни одной детали. Ощущение открытости и уязвимости вокалиста затягивало, как легкий наркотик в первый раз, даря темное извращенное наслаждение. Туда, на уровень бедер, он смотрел мало… занятый эмоциями, которые сейчас без жалости раздирали лежащего возле него человека. На его глазах и по его желанию. По его, Йошики, воле?.. Он впитывал их, как вампир, и не мог насытиться, не мог оторвать жадного взгляда от вздрагивающих плеч, мокрых прядок, прилипших к щеке и шее. Заглушенные крики и стоны Тоши отдавались сладостно приятной дрожью в солнечном сплетении – и внизу живота… Но в какой-то момент и этого стало мало. Преступно мало. Разгоревшуюся внутри жажду сложно утолить такими крохами…
- Нет, маленький… не так…
Он перехватил руку, не давая больше коснуться возбужденного органа. Тоши всхлипнул, а его тело сотрясла сильная судорога. Он застонал, пытаясь отстраниться, вырваться, весь во власти снедающего его напряжения, которое он не мог снять. Но его мучитель оказался сильнее… в который раз.
- Повернись ко мне. Я хочу видеть твое лицо. И… не стоит так жмуриться. У тебя очень красивые глаза…
Деяма вздрогнул, но через бесконечно долгие секунды поднял голову. Это самое первое движение обрушило на сознание Йошики такой шквал ощущений, что пришлось закусить губы, чтобы не застонать самому. В это мгновение ему показалось – он почти утонул в черноте расширенных до предела зрачков… взгляд Тоши был шальным, затягивал, словно омут.
Йошики лишь улыбнулся и отпустил руку. А потом подвинулся чуть ближе, практически нависая, неотрывно смотря глаза в глаза, поглощая эмоции, захлебываясь в их тугом матовом потоке…
Выгнувшееся тело на простынях, искаженный в откровенном крике тонкий рот…
Хаяши понял, что - синхронно с Тоши - его накрыл эмоциональный оргазм, погребая под собой, заставляя прикрыть глаза: так сильны оказались ощущения… А когда он снова поднял ресницы, действительность попросту оглушила его – неужели эти мечущиеся на дне знакомых повлажневших глаз тени действительно говорили о страсти и желании? Еще не до конца удовлетворенном желании?!. Вспыхнувшем бордовыми искрами – и тут же растворившемся в мутной дымке… теперь разделенном на двоих.
…ты ведь тоже чувствуешь его, правда? Чувствуешь только оттого, что я смотрю на тебя?..
Непроизнесенный вопрос, повиснув в воздухе, укутал обоих душным покрывалом. И хотя сейчас Йошики и не прикасался к взмокшей коже своего вокалиста, он все равно почувствовал, как тот вздрогнул: тело уже само дало ответ, тогда как разум все еще отказывался принять и поверить. И все это делало его только более уязвимым...
…Взгляд Тоши сначала обрел осмысленность, затем появилось понимание - и уже через мгновение в нем заплескался взрывоопасный коктейль из злости, боли, отчаяния, мольбы и безумной жажды.
- Ты такой забавный... То-ши… – Пальцы осторожно убрали упавшие влажные пряди, а затем нежно очертили овал лица вокалиста. Йошики улыбнулся ему. Наклонился, очень близко, и прошептал на ухо: – Ты же сам все знаешь, так почему упорно стараешься не признаваться, хотя бы себе? Хочешь, я тебе помогу?..
Он медленно отстранился, поднимаясь на ноги и потягиваясь, и легко избавился от одежды. Еще одна улыбка – подарок лежащему неподвижно человеку…
Через секунду ударник снова оказался на кровати; не позволив отодвинуться, притянул Деяму ближе и прижал к безнадежно сбившимся простыням. Руки тут же отправились в путешествие по чуть влажной коже, и все слабые попытки избежать прикосновений только заставляли их прижиматься плотней. Судорожные движения такого горячего тела, против воли поддающегося нежным касаниям, лучше любых слов говорили за своего обладателя… а реальность таяла вместе с волей, оставляя одну страсть.
- Не сопротивляйся так, - ладони скользнули ниже, достигнув бедер. – Это же приятно... тебе приятно…
Йошики заставил его повернуть голову и открыть шею, а потом впился в нее так, словно желал навсегда выжечь поцелуями свою метку. Наконец он оставил ее в покое, спускаясь чуть ниже, ни на миг не приподнимаясь, скользя по его телу так, что кончики волос пробежались по темнеющим следам поцелуев; губы уже ласкали соски…
Неожиданно свободная рука вокалиста, взметнувшись вверх, опустилась на его плечо, сильнее притягивая к себе. И - имя, стоном... В устах Тоши оно прозвучало как… просьба?.. Да и судя по тому, как тот замер, больше не стараясь отстраниться, оно ею и было.
Лидер заставил себя оторваться от него и приподнялся, заглядывая в глаза.
- Не держи себя… - шепот заполнил сознание, сминая жалкие остатки разума.
Несколько мгновений показались вечностью… Деяма не выдержал первым. Он дернулся вперед и вверх, привлекая ударника к себе, - и, впившись в его губы, тут же опустился обратно...
Хаяши улыбнулся бы, если бы смог.
Но он был слишком занят, сражаясь в этом поцелуе: то до боли прикусывал тонкие пересохшие губы, то глубоко погружался в дурманящую глубину чужого рта, вбирая в себя сорванное дыхание. Жестко, сильно, необходимо. И невозможно остановиться.
Йошики еще сильнее прижал вокалиста к себе, приподнимая его над кроватью и подкладывая руку под дернувшуюся голову. Затем одним твердым движением колена раздвинул его ноги, устраиваясь удобней. Тоши глухо вскрикнул, судорожно уцепившись за шею лидера. Запутавшиеся в волосах пальцы сжались в кулак. Хаяши чуть отстранился, разрывая поцелуй, оттягивая назад голову. Вокалист, всхлипнув, подчинился.
Йошики, больше не улыбаясь, внимательно оглядел запрокинутое лицо. Черные глаза с мольбой смотрели из-под полуопущенных ресниц; алые растерзанные губы чуть дрожали. Он неторопливо поднял левую руку и легонько дотронулся до странно-притягательных мокрых ресниц… пройдясь по виску и проведя указательным пальцем по краю ушной раковины.
…сейчас, хороший… от этого у тебя всегда слетали тормоза… а тебе жизненно необходимо их отпустить…
Несколько секунд незатейливой ласки… шорох простыней…

«Ты такой забавный...» Забавный… как будто я ему зверюшка какая-то… полудомашняя…
…а разве не так..? Нет.?!
Тоши показалось, будто ударник задержал дыхание, зажмурившись… а светлые, еще непривычно короткие волосы нарочно завесили его лицо, скрывая…
…ему-то что скрывать… сейчас, от меня?!. Зачем?..
После оргазма его слегка покачивало; вернее, покачивало бы, если бы он не лежал, раскинувшись навзничь и медленно сводя колени. По идее теперь давление и резкая боль в паху должны были бы постепенно угаснуть… может, так оно и было бы, если…
…тебе всегда… всего ма-ло…
Темно-карие внимательные глаза не отпустили, заглядывая туда, куда Деяма не пускал никого, кроме себя… и то редко. А Йошики понадобилась… пара часов. Стоило только захотеть… захотеть, выждать и ударить, в сотню раз больнее, чем – физически.
…лучше бы кости переломали… Почему он позволил другому человеку так владеть собой?! Так – чтобы от одного взгляда тщательно выверенный самоконтроль летел к демонам?!! Или хотя бы… почему не выбрал того, кто не был бы таким гением Egoist Platinum…
…не лезь внутрь меня… не на-до…
Тоши удалось перевести дыхание, только когда лидер оставил его в покое… чтобы через минуту вернуться и подтащить обратно… словно ребенок, которому нравится новое поведение уже изученной игрушки. Пара прикосновений, проникновенный голос, легкая улыбка – на уголках губ слишком совершенной формы… виски и затылок лежащего человека вдруг сдавило тисками так, что он зажмурился на секунду, – и отпустило. А все сладко-стыдное напряжение между ног осталось. Еще как осталось…
- Не сопротивляйся так… это же приятно…
…ты правда думаешь… что я могу?.. Все еще.?! Зря…
Точно выверенная пропорция наслаждения и боли – к раскрытой шее и дальше… пока ловкий кончик язык не принялся ласкать уже уставший от напряжения сосок…
- Йо… шики!..
...не могу больше…не...
Вокалист, слабо дергаясь под накрывшим его телом ударника, вскинул руку, притягивая его ближе, вздрагивая, когда прохладный воздух залил его с головой… а сам он упал вверх – во взгляд Хаяши… Чтобы остановить это падение, он смог придумать только один способ.
…Тоши извивался под умелыми руками, отчаянно держась за шею Йошики – окружающее снова начало медленно кружиться; колени раскинуло в стороны, в волосы вплелись жесткие пальцы, посылая еще более яркие импульсы возбуждения по телу… припухшие… приоткрытые губы светловолосого музыканта – так близко и – так же недоступно…
…как всегда, да?
…Ты это… такое хотел получить?! Получай!..
Неожиданно Деяма вскинулся, выдрав волосы из чужой руки, и с хриплым полустоном-полурычанием, сорвавшимся в крик, вцепился губами в изгиб плеча лидера… даже сейчас, сквозь все помня о том, что шею трогать нельзя. Впрочем, особенно это не помешало: классический засос расплылся перед загоревшимися темным огнем глазами, Тоши сморгнул набежавшие слезы и провел влажно-шершавую дорожку языком, губами по доступному ему участку шеи… жалея, что не может так же – ласками, укусами, поцелуями, кончиками пальцев рассказать о том, как он видит свою любовь, свое личное, персональное земное божество…
Йошики дышал уже заметно тяжелее; по разгоревшейся коже пробежала едва заметная дрожь, и он приподнялся, отодвигаясь от вокалиста; тот вскинулся на свободном локте, отстраненно фиксируя раскаленный стержень в правом запястье и предплечье.
…о… наш лидер-сан удивляется, неужели?!..
- Мне удалось саму малость удивить тебя, м-м?.. Я не отпускал тебя, Йоши-ки… сама… - остатками голоса, остатками сил – в висок и ухо. От дыхания легкие, вытравленные бесчисленными красками пряди чуть взлетели…
Тоши, сходя с ума от невозможности прикоснуться, удержать, – в его полубреду ему упорно казалось, будто Хаяши норовит отстраниться, бросить его – зажмурился, мотнул головой – и опрокинулся обратно на примятую, неприятно влажную подушку, сползая еще ниже и проводя дрожащими подушечками пальцев по груди ударника, нарисовав короткими ногтями волнистые линии…
- Та-ак… тоже приятно, как мне?.. Когда ты принимаешься кусаться, как бешеный, и потом все тело болит от твоих зубов и царапин?!. А еще кое-где – от того, что ты забыл про смазку… опять?!. – Ладонь скользнула под живот, нашла уже каменно-твердый повлажневший член лидера; Тоши слегка приподнялся, подставляясь… через секунду бедро ему коротко обожгло, он жалобно вскрикнул от резкого движения внутрь – и интонации тут же сменили на прежние, ядовито-ехидные: - Путаешь меня со своей установкой или роялем?.. Их, может, и можно просто трахать… но не меня..! Я не твоя музыка, Хаяши, понял?.. Понял?!.
…неведомая легкость… словно можно все и безнаказанно, потому что никто больше – не узнает, а все, что не сделал бы теперь Йошики, уже не наказание – удовольствие… зеркальное…
Ты владеешь мной ровно настолько, насколько я – тобой… хотя бы сейчас, несколько мгновений. Это так просто… что этого не видно.
- Ты – тоже мой… Йо-чан, – вкрадчиво, впитывая дрожь пересохших знакомых губ и расплавленный, затуманенный взгляд под густыми ресницами. - Разве твоя музыка может – так?.. Разве…
Извернувшись, Тоши толкнул до предела раскрытые бедра вверх, заставляя собственное тело целиком принять чужую увеличивающуюся плоть… левой рукой дернул стройный торс и почти уложил Йошики на себя, прижавшись к нему грудью, ахнув в голос от боли по краю сознания – и сотен искорок тепла, окутавшего тело…
…хотя бы сейчас…еще секунду… еще…
Сжать ногами узкие мужские бедра, царапнув спину с мыслью – до крови, до мяса, до души!.. До алых полосок… Последним усилием вокалист группы «Х» с воплем выгнулся на лопатках, запрокидывая голову на затылок; распахнутые глаза без зрачков не видели ни потолка, ни спинки кровати с нечувствительной кистью в наручнике. Левая ладонь уперлась в плечо Йошики, отталкивая… Тоши обхватил ногами тонкую талию любовника, подтягивая себя к нему… ощущая каждый миллиметр его в глубине собственном теле, как песни Хаяши – в глубине собственной души… чтобы начать двигаться, сил уже не хватило.
- …может твоя музыка… может?.. Может?!. – полушепотом, уже не понимая - вслух, не вслух.
Темноволосая голова вернулась обратно, ослабевшие пальцы скользнули по коже… Деяма опять заморгал, не понимая, почему не хочет проясняться зрение.
- Йо-ши-ки… Йо… ши… ки-и… не бросай меня… смотри на меня, прикасайся ко мне, пожалуйста… пожалуйста!!. – Он уронил руку ладонью кверху на простыни, не в состоянии справиться с иррациональной паникой. – Я… н-не вижу тебя… Йошики!!.


…Все, он сделал все, что мог… А результат… Результат ошеломил так, что сердце замирало, пропуская удары. На какой-то короткий миг стало действительно страшно. Безумный горящий взгляд, боль от полу-укуса, полупоцелуя. Нарушение строжайшего запрета, даже не запрета - табу…
Немного ошеломленный стон слетел с губ. Йошики невероятным усилием заставил себя подавить, уничтожить удивление с оттенком, пусть и чуть заметным, но все же страха… Страха, что в этот раз перестарался, скользя по острому краю, за которым скрывалось безумие… Такое притягательное… Неужели в этот раз он подвел их обоих слишком близко, что не удержался и столкнул во мрак помешательства.
- Мне удалось самую малость удивить тебя, м-м?.. Я не отпускал тебя, Йоши-ки… сама… - непривычно волнующая тональность голоса, сорванным шепотом на ухо… Дыхание обжигает словно огнем, и кажется, что если бы он взглянул в зеркало, то, наверное, увидел бы след…
По коже пробежал озноб, отзываясь диким возбуждением. Чуть отстраняясь, шальным взглядом ударник скользнул по белому лицу Деямы. А тот откинулся обратно на подушки, сползая вниз… Боль от царапин, неожиданная, вышибающая воздух из легких…
…Ведь никогда… Никогда, кроме того раза… А теперь он в полном сознании в своем уме… Кажется, еще в своем… Да и сам я, в уме ли?..
Он с силой прикусил губу, давя непрошенный стон. Йошики старался собрать остатки контроля… Вот только, контроль этот оказался тем колоссом, что стоял на глиняных ногах...
- Та-ак… тоже приятно, как мне?.. Когда ты принимаешься кусаться, как бешеный, и потом все тело болит от твоих зубов и царапин?!. А еще кое-где – от того, что ты забыл про смазку… опять?! .
Горячее кольцо мускулов приняло напряженную плоть; резко, причиняя боль обоим. Дыхание сорвалось, а перед невидящим взором бешено заплясали яркие пятна. Болезненный вскрик вокалиста заставил поднять ресницы. Когда только успел закрыть глаза?.. Опять это чувство… Притягательно пугающее…
Страсть…
Такое знакомое лицо, казалось бы, каждая черточка известна, как своя, так нет… Непривычно хищное и при этом, такое беззащитное выражение. Кто жертва?.. Кто охотник?.. Все смешалось. Сбилось в этом чудовищном калейдоскопе, запутывая и без того запутанное. Слова пробиваются сквозь вязкое марево желания, застилающее разум.
- ...путаешь… Я не твоя музыка… Понял?!
Он знал. Знал это всегда. А теперь… теперь поздно что-то менять, и останавливаться тоже… Да и попробуй он это сделать, не вышло бы ничего.
- Ты – тоже мой… Йо-чан..,
Нет – кричал разум, а сердце… Себя не обманешь…
НЕТ!..
НЕ-Е-ЕТ!!! Подаваясь вперед, в принимающую глубину. Жестоко, резко.
- Разве твоя музыка может – так?.. Разве…
Нет… не понимая смысла, повторяя как мантру… Нет. Нет. Нет…
Йошики замер, притиснутый, кожа к коже. А казалось, что - соприкасаясь обнаженными нервами, теряясь в нахлынувших ощущениях. И в следующее мгновение он выгнулся, прижимаясь еще ближе, стараясь уйти от резкой боли в спине.
Вокалист, приподнявшись со сбитых простыней, подался еще выше, насаживаясь глубже. Ноги в захват на талии, притягивая до невозможности, не оставляя даже пространства для воздуха, сплавившись в одно целое.
- …может твоя музыка… может? . - Чуть слышно, тише самого тихого шепота… И ответом на это Йошики приник внезапно пересохшими губами к выгнутой шее, на которой и так уже не было живого места.
Ослабевшая рука вокалиста соскользнула с плеча. Хаяши отстранился, всматриваясь в нереально искаженное лицо.
- Йо-ши-ки… Йо… ши… ки-и… не бросай меня… смотри на меня, прикасайся ко мне, прошу тебя… пожалуйста!
Рука ударника нашла безвольную ладонь, переплетя пальцы.
– Я… не вижу тебя… Йошики!! .
Наклонившись к самому уху, шепотом:
- Закрой глаза. Просто закрой глаза. – Сильнее сжимая пальцы. Ресницы Тоши после недолгого колебания опустились, а по щекам вновь зазмеились дорожки слез. Йошики второй рукой прижал дрожащего Деяму ближе, помогая устроиться немного удобней.
- Держись…
Тебе это нужно сейчас, так же, как и мне... больше воздуха. Больше жизни. В этом мы едины. Сейчас… Всегда… Плевать на потом… Есть только этот момент, остальное…
Плавное движение вперед. А потом еще одно. Бедра вокалиста послушно приняли, встречая, требуя. И каждый раз стон, до всхлипа.
…Немного, совсем немного… Ты же сам… Ну, еще немного…
Сильно, вперед, в горячую глубину. До крови, кусая губы, стискивая бедро до синяков...
Постепенно скольжение становилось менее болезненным; на смену боли приходило наслаждение, вот только так сложно было сдерживаться... с каждым разом.
Удовольствие, выворачивающее наизнанку. Столь мощное, что кровь словно закипает. Пульс набатом отдавался в висках.
Тоши так выгнулся навстречу, что еще чуть-чуть, и, кажется, он просто сломает себе позвоночник.
…да, это безумие… Мое, твое… мы безумие друг друга…
Два сплетенных тела на шелковых простынях, влажная кожа, словно сияющая в ровном свете ночников, сбитое дыхание и крики. Бесконечный танец, прекрасный в своей запретности.
Йошики склонился к вокалисту, чуть меняя угол проникновения… по спине пробегали мучительно желанные искорки предвкушения… Так близко… Так…
Стон через сжатые до судорог зубы. А Тоши взвился, отвечая на это криком, хотя голоса давно нет.
Еще… Еще раз…
Ну, же, твою мать…
Опять врываясь, заставляя плакать, умолять.
Наклонившись так близко к уху, и на выдохе:
- ...для меня…


Яростная, темная волна ушла обратно, на самое дно души, оставив одни голые камни; Тоши судорожно пытался прислушаться к дыханию ударника, смаргивая жгущие капли с глаз... понять, что…
Отчаяние ушло, едва его пальцы обняла чужая… родная ладонь, горячая до невозможности, ласковая… волнующе-низкий шепот, почти как на сцене, там… Он изо всех остатков сил прижимался к Йошики, стараясь раскрыть бедра шире и почти не жалея, что не может видеть – гораздо важнее было, что может – приоткрытыми губами – по солоноватой атласной коже, за которой Хаяши ухаживал тщательней любой топ-модели, без голоса всхлипывать, шептать что-то и стонать, не сдерживаясь, не стесняясь, от каждого долгого движения в теле, именно так, как ему нравилось: уверенно, осторожно сначала, сильнее и ритмичней дальше… Он подчинялся, подхватывая, поддерживая этот ритм, всем телом подаваясь вверх и позволяя добираться глубже, еще глубже, еще, еще-о…
Только бедро болит от хватки, хотя Тоши понимал, что теперь уже почти висит на руках лидера, держась за его плечо, но ведь…
…обними меня, прикасайся ко мне, Йошики-и…
Позвоночник прострелила иголка, кончики пальцев впились в плечо Хаяши… изогнувшись, вокалист сцепил щиколотки на его поясе, едва удерживаясь… если бы не предыдущие два часа – он давно бы уже бился во втором оргазме без всякий прикосновений к собственному члену, а так…
- Я… я хочу… хочу… Йо… шики… - не понимая, что говорит, с трудом отрываясь от любовника – и, скользнув по внутренней стороне его локтя, Тоши умоляюще потянул руку ударника выше, заставляя обнять, падая обратно и чувствуя, как пульсирует и замирает на пару мгновений напряженная плоть…
…Чтобы потом опять начать двигаться, жестко и сильно, больше чем наполовину выходя из него… долгий стон – на самым ухом, ногти бессознательно впились в кожу, и Йошики выгнулся в очередной раз, сжимая зубы и словно не слыша его умоляющих… уже хрипловатых и низких стонов…
…ну, давай еще сильнее, не думай, уже давно не больно, уже хорошо до звона в голове, до предела, тебе нравится, да, тебе, ну давай, пожал…
- ...для меня…
…К-ками!..
Обжигающее дыхание… влажная дорожка мягким кончиком языка по краю ушной раковины и еще одно резкое, почти жестокое движение бедер – до основания…
Тоши расширенными ошалевшими глазами на секунду уставился вверх… словно в удивлении тонкие губы сложились буквой «О» - и он задергался в неконтролируемых судорогах, забрызгивая белой терпко пахнущей жидкостью свой живот и грудь… живот Йошики…
…aishiteruaishiteaiteruaishi…
Сведенные мускулы стиснули чужой член, сократившись в последний раз… и успевший запаниковать Тоши ощутил, вжимаясь в ударника, как тот коротко вскрикнул и задрожал… и теплые толчки в глубине измотанного до предела тела.
…Йо…
Окружающее вдруг крутанулось справа и вверх, Тоши задохнулся, испуганно вцепившись одной свободной рукой в лидера… и провалился наконец в блаженную темноту, чувствуя щекой тяжелое дыхание… Почти как поцелуй.

Полушепот-полубред с искусанных в кровь губ, не громче дыхания...
…aishiteru…
Яркая вспышка ослепила разум, отправляя чувства в полный нокаут, накрывая обвалом; эхом - гром пульса.
Огненный взрыв разметал сознание. Из легких вышибло воздух, сдавленный стон; извержение, до болезненно сладких судорог.
...о-Бо-же-мой…
Перед взором пелена, и только четко запомнились глаза… А ведь не зря их назвали зеркалом души…
...зачем? Я не хочу это знать… Теперь понимаю, что не хочу…
Деяма, прежде чем упасть обратно на подушки, из последних сил прижался, приникнув так близко, как позволила прикованная рука.
Невыносимо горячо, слишком. Этот огонь обжигал до костей, по нервам, заставляя содрогнуться всем телом. Чуть приподнявшись на плохо слушающихся руках, Йошики высвободился и через секунду, обессилев, рухнул рядом с отключившимся вокалистом.
Ему с огромным трудом удалось восстановить сбившееся дыхание. А по телу все еще пробегали немного запоздавшие отблески только что пережитого наслаждения.
Минуты, как капли, с мелодичным звоном отмеряли поток времени... до тех пор, пока Хаяши не нашел в себе силы приподняться и стащить себя постели. Мир упорно не хотел держаться ровно, норовя уплыть куда-то, за грань, да еще и утащив за собой сознание.
Практически на ощупь лидеру удалось добраться до ванной. Контрастный душ постепенно возвращал ясность разуму. Йошики так и стоял бы под хлесткими упругими струями, если… если б не одно «но». Мысли упорно возвращались к человеку, лежащему сейчас на его кровати. Неуклонно, с какой бы силой он не гнал их прочь.
Наконец Хаяши заставил себя вылезти из-под успокаивающего потока воды. Приятная прохлада шелка к коже, удовольствие, которое можно себе подарить.
А вот в комнате его ждало… ждало то, что он, в принципе, и должен был увидеть.
Ударник вернулся обратно, в немного душную ванную. Несколько секунд потребовалось, чтобы намочить полотенце... Как же странно воспринимались эти несколько шагов до кровати, искусно высвеченной ночниками.
Бледное, осунувшееся лицо, перепутанные темные волосы, припухшие губы… Йошики не удержался, и легонько провел кончиками пальцев по скуле, ладонь уже сама легла на щеку…
...НЕТ!..
Он отдернул руку, словно ожегшись…
...нет…
Освободив от наручников вторую руку Тоши, Хаяши быстро обтер влажным полотенцем кожу вокалиста, перед тем как укрыть его одеялом. Не позволяя себе дольше задерживаться в спальне, он быстро вышел в коридор, по дороге швырнув полотенце в приоткрытую дверь ванной.
В кабинет, быстро… Плавно закрыв за собой тяжелую дверь, Йошики тихо сполз по ней на пол.
Мысли скакали в голове, обгоняя одну другую, только одна выделялась относительно четко.
...Теперь предстояло как-то разбираться со всем, что сделано... И, кажется, у него даже появилась пара идей…


To Be Continued…