В канун Рождества участники Dir en Grey устроили вечеринку. Они собрались дома у Каору и Тошии, натащили еды и выпивки и трепались друг с другом. Кё уставился в экран телевизора и развлекался, разглядывая каких-то танцующих на сцене парней. Слегка подвыпивший Каору сидел на коленях у Тошии и вместе с Даем смеялся над какими-то шутками о гардеробе басиста. А Шинья… Шинья облюбовал себе местечко на диване напротив и тосковал там в гордом одиночестве. Он наблюдал за тем, как весело, непринужденно и… мило смеется красноволосый гитарист, спокойно сидя рядом с милующейся парочкой. Шинья всегда завидовал тому, как легко Даю дается общение – ему самому этого отчаянно не хватало.
Дай перехватил взгляд ударника и подмигнул ему. Шинья почувствовал, что краснеет, и понадеялся, что гитарист спишет это на счет алкоголя. Вздохнув, он посмотрел на вокалиста: Кё переключился на какое-то шоу и увлеченно, как мальчишка-фанат, следил за кем-то, кто выглядел подозрительно похожим на Мияви. Казалось, ему совсем нет дела до остальных.
Тем временем Каору нахмурился, в очередной раз услышав от ерзающего Тошии “Ты такой тяжелый, Каору!”.
– Я не тяжелый, Тотчи! Это ты слишком худой.
Шинья закатил глаза, услышав хорошо знакомый всем спор. Тошия обиженно надул губки, наклонился к Каору и лизнул его в уголок рта.
– Ну тебе же нравится, что я худой, да? – он прикусил шею любовника и ухмыльнулся, когда Каору разочарованно застонал.
Дай хмыкнул и шлепнул старшего гитариста.
– Блин, люди, я за то, чтобы вы всегда были вместе, и все такое, но вы бы не лапали друг друга у меня на глазах. Я же спать не смогу спокойно из-за кошмаров, – проворчал он добродушно.
Тошия злорадно заулыбался, обнял Каору за задницу и теснее прижался к нему.
– Ой, Дайске, по-моему, тебя не кошмары беспокоят. Сознайся, мы же тебя та-а-ак заводим. Ты ворчишь потому, что у тебя рука устае… – ладонь Каору эффективно заткнула рот басисту, но тот все равно продолжал хихикать.
– Тошия! – воскликнул лидер Dir en grey, забрал из рук любовника стакан с пивом, поставил его на столик позади себя и пробормотал, поглядывая на Дая:
– По-моему, тебе уже хватит.
– Не могу не согласиться с Као, – улыбнулся Дай.
Тошия попробовал дотянуться до своего стакана, но не смогу. Тогда он быстренько повертел головой во все стороны… и, кажется, придумал способ спихнуть Каору с колен и добраться до вожделенного напитка.
– А давайте дарить подарки! – предложил он, хихикая, и даже Кё оторвался от своего шоу и выключил телевизор.
– Отличная мысль, Тотчи, – лидер-гитарист улыбнулся любовнику. Заметив, что Дай поднимается с места, чтобы принести свои подарки, он попросил его:
– Захвати еще и те, что принесли мы, ладно? Они на шкафчике возле холодильника.
Поняв, что пива он так и не получит, Тошия обиделся. Он скрестил руки на груди и мысленно поклялся, что ночью, после вечеринки, вредный Каору не получит от него ничего, никаких подарков! “Вредный” гитарист посмотрел на сердитого басиста, улыбнулся и потерся носом о его волосы. Тошия напрягся, стараясь не поддаваться всяким там выражениям чувств – в конце концов, у него отобрали его пиво!
Дай вернулся, неся в руках пакеты и коробочки. Шинья поднял на него взгляд и нервно сглотнул, разглядев среди подарков тот, что он приготовил для красноволосого гитариста. “Боже, и зачем я купил ему это, он же решит, что это глупо. Он подумает, что я чокнутый!”. Шинья постарался унять трепыхающееся в груди сердце.
Каору раздал друзьям свои подарки. Дай получил подарочный сертификат магазина гитар, Кё – бесплатный час в караоке-баре, а Шинье достались новые барабанные палочки, которые действительно были нужны ударнику. Тошии Каору вручил одну-единственную открытку, но, прочитав ее, старательно дувшийся все время басист покраснел, в глазах его появились слезы. Каору крепко обнял любимого и поцеловал его в макушку. Шинью кольнуло в сердце при виде того, как близки эти двое. Вздохнув, он посмотрел на Дая, всей душой желая получить подарок то, что он хотел вот уже семь рождественских вечеров подряд: самого Дайске.
Еще раз вздохнув, Шинья сосредоточился на подарке от Кё. Открыв коробку, ударник обнаружил в ней розовые ленты для волос, розовую юбочку и отделанные кружевом трусики. Моргнув несколько раз, Шинья открыл конверт с открыткой. “На тот случай, если захочешь заполучить кого-нибудь к себе в постель”, гласила записка. Шинья покраснел и быстро запихал белье обратно в коробку, пока никто не заметил. Поднял голову и… увидел посмеивающегося Дая.
– Что там у тебя, Шин-чан? – спросил гитарист, подходя к ударнику. Шинья напрягся, спрятал подарок за спину и затряс головой.
– П-просто одежда! – ответил он, отодвигаясь в угол дивана. Дай вознамерился было заглянуть Шинье за спину, но тут заговорил Кё.
– Он получил новые трусики, – объяснил он красноволосому. Дай посмотрел на вокалиста и ошарашенно моргнул.
– Ты ему женское белье подарил?
Тошия с Каору обернулись и тоже уставились на блондина, от удивления потеряв дар речи. А Кё с самым невинным видом сказал:
– Я всего-то хотел помочь.
Дай покачал головой и усмехнулся, садясь на диван.
– А ты не хочешь еще как-нибудь помочь Шин-чану? Он бы отлично провел время!
– Заткнись, Дай! – раздраженно выкрикнул Шинья, снова краснея. – Заткнись! Боги… займись своими подарками и оставь в покое мои!
Дай рассмеялся и открыл подарок от Тошии. Это была адидасовская майка, которую гитарист давно хотел, и потому обрадовался и поблагодарил друга. Шинья, нахмурившись, развернул свой пакет – басист подарил очаровательные крохотные ботиночки для Мию. Ударник счастливо улыбнулся, подошел к Тошии и обнял его. Затем он повернулся и увидел, что Дай протягивает ярко украшенные коробки Каору, Тошии и Кё. Шинья снова нахмурился, что-то было не так… потом до него дошло, что гитарист ничего не приготовил для него. Юноша перевел взгляд на колени, чувствуя, как больно жжется в сердце обида. Зажмурившись, он услышал, как Кё выходит за дверь, ворча что-то про кольцо и “дьявола с синими волосами”. Вокалист уже забрал все свои подарки и, ни с кем не попрощавшись, отправился домой.
Шинья глубоко вздохнул и вручил оставшимся троим друзьям свои подарки. А затем пулей вылетел из гостиной, стараясь не смотреть на Дая. Ворвавшись в ванную, примыкающую к спальне, которую им выделили на двоих с красноволосым гитаристом, Шинья захлопнул за собой дверь и сполз по стене на пол. Его душили слезы – то, что Дай не позаботился даже сувенир какой-нибудь найти, ранило очень глубоко. Этот придурок даже не извинился, не сказал ничего! Он что, на самом деле так ненавидит его, Шинью?..
Через минуту ударник решил, что если он сейчас не вернется ко всем остальным, его закидают вопросами о том, что он делал в ванной, или задразнят до полусмерти. Вздохнув, Шинья вытер слезы и, стараясь не обращать внимание на растущую боль в груди, вышел в коридор.
Дойдя до дверей гостиной, ударник остановился, как вкопанный. Судя по всему, Каору и Тошия уже ушли в свою комнату. Подарок Шиньи для Дая остался лежать в кресле неоткрытым, а сам Дай… на голове у него был повязан большущий золотой бант, и гитарист безуспешно пытался обмотаться золотистой лентой.
Не веря глазам своим, Шинья открыл было рот, потом закрыл, наконец, придя в себя, все же заговорил.
– Какого черта ты все это делаешь, Дай?
Застигнутый врасплох гитарист подпрыгнул и обернулся, щеки его порозовели. Сглотнув, он поднял руку проверить, держится ли на голове бант, но только сдвинул его с места. Шинья едва сдержал смешок, заметив, как отчаянно нервничает Дай, водружая бант обратно. Боль в груди ударника уменьшилась, а сердце забилось быстрее – так забавно было смотреть, как любимый мужчина ведет себя, словно ребенок.
А Дай наконец-то справился с лентами и сделал шажок к Шинье, застенчиво пряча взгляд.
– Вот, Шин-чан, ой, то есть, Шинья. А-а-а… – гитарист опустил голову. – Э-э.. твой подарок… – мямлил он, краснея все сильнее.
Шинья почувствовал, что его сердце на мгновение остановилось. Кажется, он начинает понимать, что все это значит. Прикусив губу, он нерешительно придвинулся к Даю. Руки его дрожали.
– Что такое, Дай? – спросил он шепотом.
Дай поднял голову и посмотрел на такого красивого ударника… тяжело вздохнув, он ответил:
– Ну… я хочу, чтобы ты… ну, взял меня… – остановился, потом подумал, что эти слова прозвучали как-то не так. – Ну, как подарок на Рождество, вот… Если… ну, если ты не хочешь…
Гитарист замялся, чувствуя себя последним идиотом из-за того, что не мог сказать эти слова так же легко, как перед зеркалом.
Сердце Шиньи переполнилось каким-то непонятным чувством. Он близко-близко подошел к расстроенному парню, дрожащими руками дотянулся до банта и снял его. Потом медленно, будто разворачивая подарок, стянул с Дая золотистую ленту, наклонился и прижался головой к его груди .
– Ой, Дай… какой же ты придурок, – прошептал он со слезами на глазах, обнимая гитариста.
А тот вздохнул с невероятным облегчением, обнял ударника за плечи и запустил руки в его шелковистые локоны.
– Шин-чан… – пробормотал красноволосый, целуя юношу в макушку. – Я хочу быть твоим подарком на каждое Рождество.
Голос его немного срывался, отчего торжественная фраза прозвучала очень забавно. Шинья взглянул Даю в лицо и вдруг неожиданно засмеялся. Успокоившись, но все еще хихикая, он поцеловал гитариста в щеку и ответил:
– Ты самый дурашливый, самый милый, самый шумный и глупый человек из всех, кого я знаю, – Шинья нежно погладил щеки Дая пальцами и улыбнулся, – но… думаю, я не буду против.
Дай тоже улыбнулся застенчиво, а через секунду рука его скользнула с талии ударника кое-куда пониже.
– Так как насчет того, чтобы примерить подарок Кё?
Раздался громкий звук пощечины, затем смех и, наконец, едва слышные звуки поцелуев.
В конце концов, это рождество не будет для меня одиноким, подумал Шинья.