Я открыл глаза и понял, что всё вокруг стало странного, ярко-оранжевого цвета. Мои руки, мои простыни, мои стены… Будто я смотрю через прозрачное рыжее стекло.
Я закрыл глаза, открыл их снова – ничего не изменилось. Мир сменил цвет на оранжевый.
В комнате зазвонил телефон. Мой белый… оранжевый телефон.
-Доброе утро! – раздался в трубке радостный голос Киеши. - Хакуэ, не заедешь за мной, а?
-Конечно… - на автомате ответил я, разглядывая в зеркало свои оранжевые глаза.
-Что-то случилось?
-Да нет, - проговорил я, оттягивая оранжевым пальцем оранжевое, слегка припухшее после сна, веко. – Это если в целом…
-Ну и хорошо! Давай, жду тебя! – мой рыжий гитарист отключился.
Я тоскливо оглядел оранжевую комнату. И как же мне выбрать сиреневую рубашку, если они все кажутся оранжевыми?

-Киёши, какого цвета на мне рубашка? – я сосредоточенно смотрел на дорогу.
-Ты уверен, что всё в порядке? – тёплая ладонь гитариста легла на мой лоб, проверяя температуру. Я вздрогнул от нежности.
-Просто ответь.
-Сиреневая, - всё также удивлённо глядя на меня ответил Ки.
Я облегченно рассмеялся – все-таки мне удалось выбрать из многообразия оранжевых рубашек ту, единственную – сиреневую.
-Может, перенесем концерт?
-Не нужно. Я в порядке. Но у меня такое чувство, что в мои глаза кто-то залил оранжевой краски…
-Думаешь, мне стоит сменить цвет волос? – Киёши обеспокоено посмотрел в зеркало.
-Да. На светлый. Ты иногда ведёшь себя как блондинка. Полная!
Мы засмеялись.

Я долго отмахивался от репетиции перед концертом. Звук настроен отлично, аппарат в Шибуе прекрасный… но Киёши настоял на том, чтобы отыграть хотя бы одну песню. И этой одной песней стала именно Media Youth'овская «Orange» – это уже просто издевательство!
-Ки, всё что угодно, только не её! – взмолился я.
-Почему? – удивленно приподнял рыжую бровь гитарист.
-Она оранжевая!
-Хакуэ, ты точно болен, - Киеши поправил волосы и заиграл «Hero».

Я подошёл к краю сцены. Ммм, теперь у меня тоже есть оранжевые фанаты! Не только у Киёши они такого цвета. На меня накатил приступ безумного хихиканья. Киёши, нарочно затягивая вступление, медленно подошёл ко мне:
-Хаку, после расскажешь мне, что у тебя стряслось, но сейчас пой о том, чего у тебя никогда не было.
Я обнял его со спины и шепнул тихое «договорились». Фанаты радостно взвыли.

В больших городах всё время сине-серое небо. Бред. Оно оранжевое! Кажется, вот падающая звезда! Хотя нет, опять спутник…
На служебной лестнице концертного зала было темно. Киёши лежал на ступеньке, подложив под голову куртку, и разглядывал небо, наверное, сине-серое. Я сидел рядом, пил пиво прямо из бутылки, время от времени передавая её Ки.
-Знаешь, с некоторыми людьми у меня ассоциируется какой-то определённый цвет, - негромко говорил я.
-И?
-Ну, к примеру, ты – оранжевый.
-Ну и?
-Блин, Киёши! Вот какого я для тебя цвета?
-Сиреневого, - не задумываясь ответил он.
-Тоже самое: ты для меня – оранжевый.
-Хорошо, что не голубой… - Киеши отхлебнул из бутылки.
-И сегодня утром я проснулся и увидел, что всё вокруг меня стало оранжевым!
-Это что-то значит?
-Это значит, что тебя в моей жизни стало слишком много… Но я хочу, чтобы тебя было ещё больше… - я наклонился над ним. Он с любопытством смотрел на меня. Я медленно опускался, приближая свои губы к его губам…
-Эй, парни! Концерт давно кончился, давайте по домам! – фонарик охранников бил лучом прямо в глаза.
-Да, но мы…
-Да нас не волнует, валите отсюда!
-Мы – группа machine!
Охранники рассмеялись:
-Ну, конечно, а мы тогда спрэд биверы! Быстро, это служебная территория!
Киёши схватил меня за руку и бросился бежать.
Тёмная улица сомкнулась над нами, я не мог оторвать взгляд от гладкой поверхности асфальта и своих собственных бегущих ног. Пульс почему-то стучал где-то в коленях, в плечах – по всему телу.
Наконец Ки остановился, выпустив мою руку. Отдышавшись, я огляделся по сторонам - мы стояли под пожарной лестницей в каком-то глухом переулке.
-Так что там с оранжевым? – спросил Киёши и осторожно поцеловал меня в губы.

На оранжевой улице стало тихо-тихо, и, кажется, наше дыхание замирает в этой тишине, смешивается, становясь странным невесомым кружевом. Пробегаю пальцами по его лицу – щека, подбородок, губы… Ки закрывает глаза. Теперь уже я целую его и понимаю, как долго этого хотел. Чёрное пламя рождается внутри меня, прорываясь сквозь кожу. Я уже горю в этом странном танце ночного огня и он горит тоже… Мы одно тело, мы хотим одного и того же, мы зеркально повторяем ласки друг друга и поцелуи… Это словно секс со своим собственным отражением. Я и не думал, что Киёши так хорошо понимает меня. Тихий стон – его. Целую его смело и глубоко. Расстёгиваю его рубашку, спускаю невозможно узкие джинсы…. Я ласкаю его кожу, каждой клеткой своего тела ощущая его дрожь, его стоны. То, как Киёши изгибается в моих руках. Сладкая пытка, и я уже не чувствую реальности. Руки скользят по его бёдрам, губы по его шее, ниже, горячая чуть солоноватая кожа на его груди, что это за аромат? Имбирь и пот, запах ибанезовских проводов и блестящей пудры. Прижимаю его лицом к стене, обнимаю за бёдра, целую Ки в затылок, вхожу в него медленно-медленно… Колдовская болезненная страсть охватывает меня, он выгибается мне навстречу. Двигаюсь быстрей и быстрей. Я в нём… От этой мысли ещё сильнее вспыхивает желание, уже не контролируя себя, проникаю глубже и глубже в его тело. Сильные и быстрые толчки, Ки пытается заглушить стоны, прижимая ладонь к губам, он дрожит в такт моим движениям. Такой беззащитный сейчас. Ещё быстрее и ещё глубже, он откидывает голову мне на плечо, кричит и всхлипывает. Безумие продолжается, движения всё резче и быстрее, его губы невесомо прикасаются к моим, я чувствую срывающееся дыхание и слышу невнятный шёпот. Сдавленный крик блаженства разрывает замерший воздух… Блаженство нахлынуло и на меня - я выгибаю спину и выплёскиваюсь в него…

Время снова движется вперед, отмеряя секундами наши жизни. Мир наполняется звуками, запахами, красками. Киеши разворачивается, застёгивая джинсы, рубашку. Снова поцелуй. Долгий и вязкий.
-Теперь меня достаточно? - спрашивает Киёши в мои губы.
-Нет. Я хотел бы ещё немного Киёши…
-Грудинку? Или крылышко?
-А можно целиком?
-Тебе – можно.
Мой взгляд случайно падает на мою рубашку:
-Она – зелёная?!
Ки смущённо отворачивается.

back