В кафе за углом подают самые вкусные пирожные.
Интерьер – яркий, но не безумный, смесь траттории и вестерна. Ее владельца зовут Марио. Ну, не глупость ли? Итальянец в центре Токио.
Здесь не часто можно встретить японцев. Обычно, это место встречи европейцев, которых нелегкая занесла в Страну Восходящего Солнца.
А еще только здесь можно найти настоящий каппучино.

Оттого они выглядят чужеродно и неправильно. Как бельмо на глазу. Марио нервничает, сдувая со лба кудрявую черную прядь. Ему не нравятся эти двое, за столиком у окна. Типичная японская молодежь. С кучей железок, странными прическами, да к тому же за руки держатся. То ли дело клерки, порой забегающие к Марио перекусить: в одинаковых черных костюмчиках, худенькие, узкоглазые, словно близнецы-братья. Он уже давно не пытается их запомнить, просто вежливо улыбается в ответ на их птичий щебет. Безумно хочется подойти и пинками выгнать на улицу, в промозглую дождливость, чтобы и думать забыли о его кофейне. В Палермо он бы так и сделал, но это Токио, поэтому Марио молчит и лишь нервно сдувает со лба прилипшую прядь волос.

- Знаешь, по-моему он нас уже ненавидит.
Тихий смешок.
- А ты специально его провоцируешь. Еще бы поцеловал меня при всех.
- Ты этого хочешь?
С притворным возмущением.
- Даже думать об этом не смей.
- Руки, какой ты не романтичный.
- Причем тут романтика? Просто я боюсь твоего пирсинга.
- Идиот!
- Не обзывайся.
- А что ты сделаешь?
- Вот затащу тебя в туалет, и….
- Шокируешь хозяина еще больше.

Они появляются через месяц. Немного подведенные глаза, джинсы, футболки. Пара французов, почти уснувшая над кофе, оборачивается, что-то бормочет на своем невозможном языке. Марио злится. Ему не нужны эти узкоглазые япошки, его они раздражают. Только вот их это, похоже, совсем не волнует. Тот же самый столик возле окна и на улице почему-то опять дождь. Капли воды стекают по мокрым волосам, подчеркивая резкие восточные черты, и вскоре на полу образуются две маленькие лужицы. Странно, они без зонтов, словно не боятся простудиться.
Но руки их не сплетены как в прошлый раз.

- Я устал.
- Я тоже.
- Мне жаль.
- Все, что ты можешь мне сказать?
- А что ты хочешь услышать?
- Хитсуги, не считай меня совсем уж дебилом.
- С чего ты взял?

Чашка, почти случайно, падает со стола. Падает, падает, падает и кажется это длится вечность, хотя на самом деле меньше секунды. Марио и французы вздрагивают. Юноша с пирсингом сжимает кулаки, второй нервно кусает губы, чтобы, нет, не заплакать. Чтобы не закричать, не сорваться. Гнетущая тишина в кафе, оттененная старинным блюзом. А потом звонит мобильник.
- Это Йоми?

Устало, почти безразлично.

- Подожди немного.
Объяснение, сбивчивый шепот. Но парень рядом, он не будет слушать. Он встает, чтобы уйти.
- Руки!
- Прощай….

Марио почему-то становится трудно дышать. Он знает, что кто-то тут не прав. Что надо догнать и остановить, иначе крыша кафе рухнет, не вынесет расширившихся от боли глаз того, с пирсингом. Кажется, его зовут как-то совершенно безумно. Кажется, даже Хитсуги. А второго – Руки. Марио видит их второй раз в жизни, он ненавидит «голубых», но это совершенно неправильно.

Пирсингованный не заплатив, вылетает из-за стола, выбегает на улицу. Марио смотрит в окно, так же долго как падала чашка, а там Хитсуги обнимает Руки, не в силах расцепить объятия. Они оба не плачут, просто дождь холодный.
Тяжело ступая Марио идет кухню, чтобы сделать еще кофе, иначе эти ненормальные японцы точно заболеют.

В кафе за углом подают самые вкусные пирожные. Там звучит блюз, реже кантри.
А по вечерам Марио включает японский рок. Так уж получилось.