Я ухожу, оставляя горы окурков,
Километры дней….
Земфира
«Итоги»

Распят на стене. Сильные пальцы впиваются в запястья. Завтра будут синяки. Между бедер протискивается наглое колено.
В беспомощности есть своя прелесть.

На репетицию он придет с распухшими, искусанными губами. Будет курить в сторонке, созерцать стену и отвечать невпопад. Тсукаса лениво пожмет плечами: «Дебил», Хизуми просто не обратит внимания. Карю…а что Карю? Ему уже давно…Только тесные джинсы невольно выдают все секреты.

Рука завернута за спину. Пол холодит колени сквозь разодранные чулки. Шея требует гильотины и ничего больше. Можно поцелуй считать топором? О да, такой можно.
В подчинении есть свое очарование.

Они сделают вид, что просто коллеги. На интервью он притворно возмутится, а рыжий будет мерзко хохотать. Про себя он давно не называет ЕГО по имени. Только так – рыжий. Причем с маленькой буквы. Потом, будто случайно, глаза в глаза с невольной и невозможной просьбой о ласке.

Ноги бесстыдно разведены в стороны. Наручники – единственный предмет одежды. Но даже стона не сорвется. Потому что стон – это тоже, это еще одна маленькая монетка в копилку.
В унижении есть свой шарм.

Он никогда не остается на ночь. Даже если рыжий попросит. Ночные прогулки по городу создают иллюзию свободы. А еще можно стоять на подоконнике, крестом раскинув, руки. Нет, не самоубийство. Ощущение полета. В другую, прекрасную реальность. Кто из нас не мечтает?

Плетка полосует плечи. Естественно, безжалостно. В плетке нет ни на грамм милосердия. Оно изначально не предусмотрено в полоске кожи с рукоятью. На спине проступают алые, элегантные следы. Черно-белые фотографии не передают всей красоты. Хотя…это лишь грубая подделка.
В боли есть свое притяжение.

Его душа – выжженная напалмом пустыня. Он больше не способен на любовь. Только на ненависть. Поэтому он ненавидит, ненавидит со всей силой отчаяния. Синие полоски вен проступают на кисти, когда он со всей силы опускает плетку.

- Ааааах, Зеро, сильнее, ну…

В ненависти есть своя любовь.