Вдыхая аромат нежно-розового цветка, понимаю, что он мне слишком уж нравится.
Особенно такого цвета. Особенно такой свежий.
И в голове полный порядок. Никаких мыслей. Все чересчур хорошо, что бы оказаться правдой, но это так.
Но в этот момент я искренне радуюсь тому, что пишу все тексты к своим песням самостоятельно.
Цветок неприлично прекрасен..

- Мия!
Уловив тихий скрип половицы под твоими легкими шагами, невольно закрываю глаза и придвигаюсь ближе к цветку.
- Почему ты так долго? – чуть слышно, нарочно растягивая звуки, произношу я, стоит телу почувствовать твое приближение.
- Gomen nasai, - я почти не чувствую прикосновения твоих губ к мраморной коже моих скул, - пробки. Как всегда. Ты же знаешь Токио.
- М-м-м.. ясно. Я скучал..
- Hai. Знаю.
И ты вышел из комнаты, оставив меня наедине с гиацинтом. Вновь прикрывая тронутые румянцем щечки.

Жаль, но только теперь я задумался о том, как ты всегда поступал.

Чувствую твои жаркие поцелуи на своей шее и содрогаюсь, - я провел на улице слишком много времени, а погода сегодня выдалась не из лучших. Я жутко замерз. И тут врываешься ты и, чуть не сбив меня с ног у кухонной плиты, начинаешь осыпать страстными поцелуями.
- Что-то не так? – наверное, ты не совсем правильно расценил мою дрожь.
Отчаянно замотав головой припечатываюсь к твоим губам.
«Iie, iie, iie! Мне не хватало этой ласки, прошу, продолжай!..»

И как это не иронично, но в голове, конечно, не забыв перебить предыдущую догадку, внезапно появляется ужасная мысль – осознание того, что не смотря на те года, что мы знакомы и близки, я ничего не знаю о тебе.

Я не знаю ничего о тебе.
Не знаю кто твои родственники и как тебя зовут. По настоящему. Так почему же я привык называть тебя по псевдониму?! Почему я не зову тебя просто Крисом?!
И как же я соскучился по твоей маме – миссис Хайт – которая печет умопомрачительные шоколадные тортики, папе – мистеру Хайт – который, кажется, знает все забавные случаи мира. Но больше всего я скучаю по твоей маленькой племяннице – Лили – за ее мягкие длинные кудряшки золотистого цвета и столь замечательный возраст – пять лет.
Не знаю ни одной твоей привычки. И все же меня раздражает то, что по утрам ты в обязательном порядке встаешь раньше меня, обычно в половине седьмого, предельно тихо принимаешь контрастный душ и, осторожно передвигаясь по квартире, готовишь для меня скромный и сытный завтрак – себя, и, конечно же, почти за минуту до моего подъема выкуриваешь мою ментоловую сигарету. Но что больше всего выводит меня из себя – так это та фраза, такая глупая и по-девчоночьи наивная, которую ты произносишь каждый раз, стоит мне при удобном случае напомнить тебе о твоих мелких недостатках, на подобии того же распорядка дня – «Ми-и, я не могу по-другому.»
К слову, я не знаю какие у тебя любимые сигареты, хотя каждый вечер вытягиваю и выкуриваю из того серебристого футлярчика хотя бы одну сигаретку «Kiss». И это еще один твой девичий заскок. Как же меня передергивает, когда я читаю красивую витвистую надпись «Romantic», когда вдыхаю этот горький дым и тем самым чувственно царапаю горло.

- Ти-и-ин..
- Nani?
- Aishiteru..
- Взаимно.

Я не устаю удивляться твоей способности доводить меня одновременно до состояния эйфории и безнадежности в самых обыкновенных жизненных ситуациях даже не дотрагиваясь до меня. Как и тогда.

Перед глазами все тот же розовый гиацинт.
Все с тем же ароматом, что я так люблю.

Сидя по-турецки у кофейного столика с толстой тетрадкой на скрещенных лодыжках я вновь увлеченно пишу текст новой тесни, не без ярости вновь и вновь внося исправления.
На самом столике стоит крохотная фарфоровая чашечка с ароматным «дольче-вита».
Ты вновь вдохновил меня. Поэтому я и пишу очередную слащавую песенку – по-другому и не выразиться – с недвусмысленным признанием в любви. Я даже догадываюсь какой будет твоя реакция когда ты услышишь ее в моим новом альбоме. У меня перед глазами так и появляется твой образ: чуть прикрытые светло-карие глазки, в которых пляшут мягкие огоньки от монитора компьютера, улыбка, при которой обнажаются твои ровные жемчужные зубки и, конечно же, те чудесные ямочки на щеках. От такой картины я сам широко улыбаюсь и с большим остервенением прикладываюсь к тетради.
Я настолько увлечен, что даже не слышу как в замке поворачивается ключ и, звонко щелкнув, дверь открывается, приглушенно шурша по мягкому ворсу ковра.
- Kombanwa, Miya-kun..
- Ага-а-а, - протягиваю я стараясь не упустить великолепную строчку и как могу быстро запечатляю ее.
- Как день прошел? – ты опускаешься на колени рядом со мной и нежно касаешься своей щекой моей, попутно заглядывая в тетрадь.
- Отли-и-ично.., - я сосредоточенно вывожу последние несколько иероглифов.
Тебе понадобилось меньше пары минут, что бы пробежаться глазами по тексту.
- Это восхитительно, - твой шепот чуть хриплый. Как же мне это нравится!
- Ты не должен был этого видеть, - мне показалось, или я действительно произнес это слишком обиженным тоном, чуть ли не плача?!
- Ой, это был сюрприз?
- Был бы.. эх..
Я понуро опускаю голову, закрывая толстую общую тетрадку вдоль и поперек исписанную текстами моих песен.
- Я не знал.., - виновато роняешь ты, касаясь моих губ, - но песня замечательна.
- Все равно.
- Ну же, не смей из-за бестактного меня губить этот шедевр! Фанаты будут в восторге от этой песни, я уверяю.., - несмотря на то, что я нагло не отвечаю на поцелуй и, более того, даже не удосуживаюсь приоткрыть ротик, ты все же настойчиво ласкаешь мои губы.

Всякий раз когда я вспоминаю как ты меня целовал у меня начинает кружиться голова. А в паху появляется настолько приятная тяжесть, что от неожиданности не замечаю как с моих губ срывается легкий, но гортанный стон.
Я жажду твоих прикосновений..

Твои губы.
Такие гладкие, без единой, даже мелкой, трещинки, упругие и вечно покрытые гигиенической помадой с девчачьим земляничным привкусом.
В иной раз, чаще по утрам, они имеют чуть горьковатый привкус. Но мне нравится целовать их.
Ты любишь меня.. я люблю тебя.. все честно!

В судорожных поисках мобильного я в который раз не замечаю тихий скрип дверных петель. Ты всегда приходил незаметно. И так же незаметно уходил..
- Мияви?
У меня пересыхает в горле от твоего умеренно низкого голоса. Такой родной, такой горячо любимый человек – нет, не верю! – стоит прямо за моей спиной.
Я встаю с четверенек и поворачиваюсь лицом к тебе. Роняю нелепое:
- Тин..
- М-м, что-то потерял? – ты заинтересованно оглядел мое лицо, а затем и пол по которому мгновение назад я ползал на карачках.
- Д-да, телефон.
Воцаряется молчание.

Вдохнув почему-то знакомый аромат твоего геля для душа, исходящий от простыни на «твоей стороне» я резко подскакиваю на кровати. Сонливость – чувство, что является непременным составляющим каждого МОЕГО утра, испарилась за долю секунды как только в черепной коробке пронзительно зазвенел колокольчик «Тина нет рядом». Застонав от раздражения я отшвыриваю со своих ног скомканное одеяло и, мысленно чертыхаясь, выбегаю из спальни и.. налетаю прямо на любимого.
- Ой.. Я разбил чашку..
- Iie, ты не разбудил меня.

Первым тишину осмеливаюсь нарушить я:
- Мне осталось найти мобильный и я уйду. Сумки уже у двери, так что.. я собрался.
Обернувшись, мой взгляд неловко скользит по идеально отполированной поверхности зеркала. Я вижу в нем твое отражение. Сейчас я безумно сожалею о том, что, наверное, моя близорукость прогрессирует, ибо четкость изображения жестоко искажена. А мне так хочется узнать о чем же ты сейчас думаешь, ведь мимика твоего лица обязательно все передаст. Ты никогда не отличался самообладанием.
Вдруг, что-то сверкнуло в самом угле комнаты и отразилось в зеркале. Прищурив глаза я отметил, что это и есть тот многострадальный мобильный. Возликовав, я метнулся к углу и схватил с пола телефон.
- Ну, вот и все, - вздохнув я поднял на тебя глаза.
Ты ничего не сказал. Ками-сама, ты так похож на детсадовское дитя у которого отобрали любимую игрушку!
Вновь неловкое молчание.
Воздух будто сжимается все больше с каждым нашим глотком кислорода.
Мне становится все жарче..
- Ну.. я пойду?
И, даже не дожидаясь от тебя хотя бы знака одобрения – все равно знаю, что ты будешь стоять, молчать и не двигаться, выхожу в коридор. Загребаю в одну руку пару своих внушительных сумок и поднимаю глаза. Надо же – ты стоишь передо мной.
- Мия..
- М-м? – нарочито мешкаясь я начинаю трепетно стряхивать несуществующие пылинки со своей ветровки – лишь бы не смотреть на тебя!

Тин, ты меня смущаешь. Как когда-то я тебя.

- Мия.., - о-ох, ты выдыхаешь это слишком резко и слишком тихо.

Ты неловко роняешь меня на середину кровати. Я тону в мягких простынях когда надо мной нависаешь ты и, вжимая в кровать, целуешь без разбора.
- Ти-и-и-и-ин.., - понимаю, что не стоило так «распевать» твое имя, но не могу остановится.

Gomen, у меня не получается допустить мысли о том, что ты можешь быть сэмэ. Ты ниже меня на 1,7 сантиметра - у нас в Японии с этим строго.

И вновь эти твои горячие губы.. поцелуи.. жгучая влажная дорожка, идущая из-под твоего шустрого язычка, казалось, прожигает мою кожу насквозь. С моих уст срывается стон, когда ты очерчиваешь ореолу соска и обхватив его губами сладко посасываешь. Длинные пальцы автоматически сгребают простынь и зажимают ее в кулак. Но ты идешь еще ниже. А-а-ах, твои губы уже внизу живота. По коже пробегают мурашки. Дыхание прерывисто и неописуемо горячо. Не покидает ощущение того, что если ты выдохнешь еще хоть раз, даже очень слабо, я кончу. Бурно кончу.
Еще через секунду я чувствую легкие, почти невесомые прикосновения к налившейся кровью головке пульсирующего члена..

И тут ты припадаешь к моим губам. Так чувственно, так пылко.
Воспоминания захлестывают с головой, нет сил, я слишком вымотался за этот день. Именно потому и выдавливаю из себя жалкое и тихое: «Крис.»
Ты отстраняешься. Наверное, не ожидал что я смогу произнести это. Ты не привык к этому звуку. Особенно когда он выливается из моих уст.
А я все еще чувствую твои губы на своих. Пусть даже твое лицо уже ровно четырнадцать секунд на расстоянии пяти сантиметров от моего. Я чувствую их потому что хочу этого.
- Крис.., - снова выдыхаю я и тянусь к тебе.
Обнимаю за плечи и утыкаюсь носиком в впадинку, образованную выделяющейся ключицей.
«Нет, я не могу бросить все вот так вот..»
- Ми.. Это нужно пережить.
Ксо, говоришь так, будто я – по уши влюбленная девчонка! Хотя, в какой-то степени это так и есть, несмотря на то что из нас двоих полной девчонкой всегда был ты. И не стеснялся этого. Наоборот, тебе очень даже нравилось когда я называл тебя «Тинни» или, временами, даже «Тифани». Никогда этого не забуду.
- Переживу, - прошипел я и отпустил тебя. – Тин, я это переживу.
Ты усмехаешься. Так, будто вовсе не веришь моим словам:
- Конечно. Ты сильный, - все так же усмехаешься.
- Hai.
И все же ты слишком сильно изменился. Я влюбился в другого тебя. Я целовал другого тебя. Спал с другим тобой. А теперь.. Сейчас я даже обнял совершенно чужого человека.
«Ты уже давно со всем смирился, ne?» - даже в своих мыслях я не скрываю сарказма. Надоело. «Ты уже давно лично для себя послал меня к чертям, а теперь осталось всего лишь впихнуть мне в зубы сумки и вытолкать за дверь. Ha-a-ai, все именно так и есть».

- Мия.. Я когда-нибудь говорил тебе насколько сильно я люблю тебя?
Я пожимаю плечами даже так и не услышав вопроса. Искренне прошу прощения – в тот момент я был просто заворожен процессом написания музыки для одной очень важной для меня песни. Жаль, что она посвящалась не тебе.

Наверное, себя я всегда буду любить сильнее, чем кого бы то ни было.

- Ты – самое лучшее что когда-либо со мной случалось.
Шепчешь это положив голову по другую сторону подушки, в то время как я, думая об очередных изумительных строках, пускал в сторону окошка изящные колечки дыма. Да, я люблю тебя. Но мне чего-то не хватает. В тебе. Прости.

Но иногда все же стоит снять розовые очки. Моего любимого цвета. Именно по этой причине я открываю глаза. Ты смотришь на меня с недоумением, но я делаю вид что не замечаю ничего особенного и вновь беру в руку сумки. Касаюсь свободной ладонью ручки двери, тяну на себя и заношу ногу на половичок с той стороны..
- Мияви.., - iie, iie, не произноси это с таким чувством!
Резко останавливаюсь. Нога зависла в воздухе. Мне безумно трудно так стоять, это очень неудобно. Но я не могу уйти просто так. Не могу. Обернувшись, замечаю у тебя в руке мой гиацинт.
Такой же цветущий. Отдающий такой же пряный аромат – горьковатый, но в то же время со сладкими нотами. С нотами земляники.
- Ты.. цветок оставил, - протягиваешь его мне.
Теперь пришла моя очередь отшатнуться. О-о, ксо! Ты не тот человек. Не тот. Iie.
- Hai. Arigatou.
- Domo, - поправляешь меня и опять твои губы растягиваются в той улыбке, что всегда выводила меня из равновесия. - Domo arigatou.
Без слов беру из твоих рук не крупный горшочек с цветком. Киваю в знак благодарности. Будто слов оказалось мало.
- Saraba.
Выхожу за дверь и вновь оборачиваюсь на тебя. Заношу руку с горшком над головой и делаю прощальный жест.
- Sayonara. Мы же еще встретимся, - ты оставляешь между стеной и дверью расстояние в какие-то жалкие миллиметры и тихо шепчешь, скорее всего надеясь, что я не разберу твоих слов, - Я люблю тебя.
Но я уже стремительно спускаюсь по лестнице, пролетая три-четыре ступеньки.
Не хочу этого слышать. Мне нельзя этого слышать.
Закинув сумки на пассажирское место спереди, сам пробрался на водительское. Вставил ключ, повернул, завел машину.
- Тинни..
Кинул взгляд на цветок, что смиренно стоял передо мной на панели, и вдохнул его аромат.

Ты пахнешь словно гиацинт. Твое тело из-за твоей зависимости от кофе всегда источает именно этот горьковато-мускусный аромат. Твои губы всегда покрыты слоем девчачьей гигиенической земляничной помадой. Но все равно угадывается терпкий вкус кофе. В сексе ты такой же обжигающий и нежный.
Ты любишь розовый цвет. Любишь выбирать девчачьи мелочи.
Потому я и люблю свой розовый гиацинт – я люблю тебя.
- Взаимно.

А может – кто знает – тебя я люблю сильнее..

back