Больше всего в жизни я ненавижу, когда меня оставляют одного. Всегда ненавидел. С самого детства. Детства, в котором я был предоставлен сам себе. Когда вокруг пустая квартира и звенящая тишина. Подростком, шатающимся по улицам, пытающимся стать частью случайных прохожих, я ненавидел молчать. Когда губы разрывает от желания говорить, прикасаться, чувствовать… А вокруг – чужие безразличные лица. И вдруг яркое пятно прямо перед глазами.
- Малец, может, поработаешь своим ротиком? Я заплачу.
А губы жаждут работы. Любой. Нормы приличия – это не ко мне, это не про меня. Это в той реальности, где есть люди.
А потом рыдать всю ночь. Потому что становится мерзко, потому что с губ не смывается привкус чужой спермы, потому что где-то в горле комок. Но для всех – святая невинность, которая только и умеет что застенчиво улыбаться. Внешность обманчива. Любимая фразы мамы. А она так никогда и не узнает, насколько права.
Потом были нужны деньги. Караоке – это приятно. Я учился петь. Я был самоучкой. Весь вечер – в баре. И на несколько часов после – на чужую квартиру. Какая разница кто, если он может дать мне деньги на то, что мне так нужно?
Говорят, что нельзя петь, когда ломается голос. Но какое мне до этого дела? Я не могу молчать, мне кажется, что если я замолчу, то что-то внутри меня разорвется.
Группа… сначала одна. Потом вторая…
И как дар свыше – Кисаки. Какой-то там известный басист, ага. Богатый, да? Но главное это то, что он продюсер. Он научит, он покажет как надо. Он позволит стать кем-то.
Бархатный голос? Вся группа держится на мне? Прекрасно, я рад. Ну и что, что по ночам я должен ублажать его?
А ведь поначалу пару раз чуть инфаркт не схватил, просыпаясь ночью, чтобы попить воды и натыкаясь на него в коридоре. Без грима он как-то совсем уж…
Новый гитарист. Талантливый, одаренный. И я бы даже сказал, что красивый.
Сказки, шепотом в самое ухо, в то время как руки скользят по моему телу. Он не хотел принимать то, что я принадлежу Кисаки. А мне было скучно. Я даже позволил поверить себе в то, что влюбился. Его амбиции дорогого стоят.
Хидэ умел заражать идеями. Он научил меня мечтать. О чем-то сверх того, что у меня было. О чем-то чистом и светлом. О чем-то, что позволяло не обращать внимания на ревность и злость Кисаки. Но тот быстро нашел себе новые игрушки. В конце концов, он получал с меня деньги. И не малые. И с меня, и с Хидэ. Так какая ему разница, что мы еще и трахаемся? Творческий тандем, мать вашу.
Но чужие амбиции меня и подвели. Мейджоры? Новый контракт? Больше денег? А зачем?
Скандалы, ссоры, угрозы. Иллюзия, скрывающая реальность, развалилась. Ему тоже нужен только мой голос.
- А где мы будем жить?
- У меня.
- В этой однокомнатной клетушке? Не издевайся, это даже не смешно.
- Но это только поначалу. Джуи, ты разве не понимаешь, какие перед нами открываются перспективы?
Жертвовать тем, что у меня уже есть, в угоду амбициям? Причем даже не моим. Нет, увольте. Я вам не ангел. Гарантий нет. Тем более… Нас только трое. Искать ударника и басиста? А мы найдем? Не верю.
Я не хочу рисковать. Я уже не выживу без толпы, без всех этих глаз, устремленных на меня, без всех этих людей, ловящих каждый мой звук.
А Кисаки найдет. На него всегда можно свалить все проблемы. Мы ему нужны. Я ему нужен. Так какого черта, я должен переживать, бегать, искать, уговаривать?
- Избалованная шлюха!
Да-да, Хидэ. А ты не знал раньше?
Только кольнуло почему-то. Ударило по самолюбию. Очень давно никто не смел меня так называть. А Кисаки не до меня. У него свой проект, у него новые мальчики, новые группы, которые он возьмет под свое крылышко.
- Я нашел вам гитаристов, чего тебе еще?
И правда, а чего мне? Почему самооценка так пугающе пошатнулась? Почему так опасно крошится мир вокруг?
Рыдать в подушку. Из-за чего? Я не делал этого так давно. Я никогда не делал этого без причины. Хандра. Депрессия. Отчаяние.
Я просто голос.
Но разве не этого я всегда хотел? Не об этом мечтал.
Все идеалы летят к чертям. А виноваты глаза черного цвета, в которых плещется ненависть и презрение.
И накатывает страшное осознание – я один. Не вдруг стал, а наконец-то открыл глаза. Моя гонка не увенчалась успехом.
Всегда, с самого своего рождения – никого вокруг. А Хидэ показал что бывает все же чуть-чуть иначе. А сотни имен в записной книжке – иллюзия.
Руки смотрел на меня удивленными глазами и лишь беспрестанно повторял: «Что случилось?» А я всхлипывал и снова прикладывался к бутылке. Он решил, что это из-за того, что мы расстались с Хидэ. Идиот.
Пустая студия казалась все более привлекательной. Хотя бы потому что одиночество там – искреннее.
Иногда я там засыпал. Почему-то стали противны чужие прикосновения. Видимо, это издержки. Секс стал скучным еще при Хидэ. Кисаки не настаивал, а остальные были всего лишь однодневками, от которых отмахнуться проще, чем от мухи.
Какого черта в 7 утра кого-то принесло в студию? Лидер Деспов. С больным, измученным взглядом.
- А где Кисаки?
- Его еще нет. Тсукаса-сан, Вы болеете, да? Может, чая хотите?
Природная вежливость и ничего больше. Я видел его тысячи раз в гримере и еще больше – без него. Но сейчас смотрю с удивлением, на это, далеко не идеальное, лицо. Мне повезло больше. Даже без косметики я не теряю внешней привлекательности.
Он предложил встретиться.
***
Милое кафе. Уютное, небольшое и явно дорогое. Разговоры ни о чем. Даже как-то глупо. И ни одного намека. Вообще. Ни одного сального взгляда, ни одного движения в мою сторону. Самомнение летит к чертям. Я не в его вкусе? Так зачем? Показать мне, что есть люди которым на меня плевать? Так я вроде ничего ему не сделал, что ты так жестоко со мной поступать.
На Руки вылилась долгая истерика. С битьем близлежащих предметов и размазыванием соплей по лицу. А он лишь тихо ухмыльнулся под нос.
- Ты разве не знаешь? Тсукаса вообще парнями не интересуется.
И вот здесь крыша съезжает. Хочу. Покорить, унизить, растоптать. За то, что так унизил меня.
Встреча за встречей. И ничего. Звонки и милый, дружеский треп. Кажется, для него я совсем ребенок. Кажется, меня воспринимают как младшего брата.
С его нормами инцест – это невозможно.
А крышу сносит все сильнее. И я впервые в жизни кого-то хочу. По-настоящему. До дрожи в коленях. До специфических снов по ночам. До мозолей на ладонях.
Руки в шоке, Кисаки в восторге. Еще бы, я выдаю текст за текстом. Депрессия приносит свои положительные плоды.
Штаты. Тур. У них.
А я в этом гребанном городе. В этой стране. Я… влюблен?
Руки пожимает плечами. Ему не до меня. У него с девушкой проблемы.
Ночной город легко и с удовольствием принимает в свои объятия. Но мне страшно спать с кем-то. Я и так порочно грязен на его идеальном фоне. Правильный, искренний, справедливый, честный. А я даже не знаю, умею ли бы верным.
Переселиться к Руки так отчаянно нужно. А там есть еще и Рейта. Он умеет понимать без слов, он умеет что-то посоветовать. Он сдержаннее, чем Руки. И он точно не попробует уложить в постель. Чтобы кто там не считал, но натуралов у нас куда как больше.
Дни тянуться, как резина. Не хочу этих тысяч глаз, не хочу. Не хочу этих рук, что тянуться ко мне.
Отчаянная попытка отмыться, до содранной кожи, до крови. И как мантра: «Никогда и ни с кем».
Аэропорт. Непередоваемая радость встречи. Улыбки. Дружеские объятия.
- Я скучал.
И усталый взгляд в ответ.
Лишь через пару дней – возможность встретиться.
- Как ты здесь? Чем занимался?
И очень просто говорить. Обо всем том что было. Ведь даже есть что рассказать. Но в ответ на горящий взгляд – настороженность. Он подозревает. Он наконец-то начал понимать.
И все реже звонки, все реже встречи. У него дела. Мотивация, против которой не попрешь.
Еще одна встреча. А внутри что-то замирает. Почему я так уверен, что последняя? Напряженный, не вяжущийся разговор. Взгляд в сторону.
Поцеловать? Почему бы нет?
Не оттолкнул. Не ответил. Хуже пощечины.
- У него, кажется, девушка появилась.
Руки, знал бы ты, как мне хочется удавить тебя за эти слова!
***
Чужие руки, чужие прикосновения, чужие губы и чужие стоны.
Я – дорогая избалованная шлюха.
А на экранчике мобильного всего одна смс.
«Джуи, прости…»