Ловить взглядом каждый жест, каждый поворот головы, вслушиваться в каждую произнесенную фразу, думать только о тебе… Дышать тобой… О нет, это не обо мне. Я так не умею. Потому что таким болеют маленькие глупые девочки, потому что так может жить только тряпка. А я вроде как на этот предмет домашнего обихода не похож. И мне по статусу не положено грузиться и пребывать в депрессивном расположении духа. К тому же все эти романтично-сопливые мысли возникают от переизбытка свободного времени. А вот на это я точно пожаловаться не могу. Потому что каждая минута у меня расписана на неделю вперед, если не на месяц. И это правильно. Потому что я взрослый мужик и не пристало мне голову забивать подобной фигней. Да, в конечном счете, оно все бесполезно и не имеет никакого смысла, так что… обойдусь как-нибудь.
Только вот… иногда нестерпимо жжет в груди. И очень противно тянет где-то в районе желудка. Потому что… я все же так и не научился внутренне не реагировать на ваши отношения. Внешне – все прекрасно, никто и не поймет, что что-то не так, в этом я мастер. Но вот руки сами собой сжимаются в кулаки и избивают стены, как только я остаюсь один. А ты потом снова удивляешься на мои перебитые костяшки. Хорошо, что отшучиваться я умею. Пока что прокатывало. Но на самом деле оно не настолько тебе интересно, чтобы излишне заострять на этом внимание.
Вот так и живем. Весело и припеваючи. Лучшие друзья.
Но оно и не плохо. Потому что сомневаюсь, что у нас могло бы что-то получиться. Так зачем дружбу портить? Она не так просто нам далась.
Так… куда-то все же не туда утекли мои мысли. Не люблю я подобные внутренние монологи, очень не люблю. Потому что они могут только одно – вымотать. А сейчас это было бы очень не кстати, потому что работы столько, что не продохнуть. И я рад.
Потому что свою любовь могу отдать гитаре. Как и свою злость, ненависть, обиду… Да всю гамму совершенно ненужных и никчемных чувств. Инструмент поймет. А вот ты бы не понял. И снова начал бы задавать вопросы…
- Дай… Дай, вернись на землю грешную!!! – машешь рукой перед моим лицом. Вот черт, увлекся глупыми мыслями, - И о чем ты у нас так замечтался, что я минут пять не могу до тебя докричаться?
- Ну а ты как думаешь? О тебе, конечно же! – и ведь даже не соврал. Только ты этого не понял.
- Ну да, конечно! – фыркнул, возвращаясь на свое место, - А теперь оставь свои грязные эротические фантазии и бери в руки гитару. Работать надо.
Эротические фантазии говоришь? А неплохая идея, если подумать. И никогда мне до этого в голову не приходила. Тааак… теперь попытаюсь представить тебя голого на черных шелковых простынях заваленного лепестками роз. Нда… пошлость, какая…
- И нечего там улыбаться!
- А ты просто не знаешь, чего я себе напридумывал! Тебе бы, наверное, понравилось…
- Извращенец! – начинаешь смеяться, зараженный моей хамской улыбкой.
А потом… уносящая куда-то далеко мелодия. Туда, где есть только я, но в то же время мы все. Где нет тебя и всей этой глупой ситуации. Где ты – это продолжение меня, где я – продолжение тебя. Все так четко и правильно, все размеренно до мельчайших подробностей. Идеальный мир, который принадлежит нам пятерым. Гармония и хаос одновременно.
Но и это кончается, оставляя по себе острую резь в пальцах и ноющую боль в спине. Заработались. Погорячились.
Тошия начинает ныть о том, как ему плохо, как у него все болит, и как он устал. Ке молча уходит курить в коридор. Он всегда так, сначала покурит, а потом только начинает собираться домой. Шинья, совершенно безучастный к окружающему миру, сидит за установкой и пытается собраться с последними силами, чтобы добраться до дома. Ты что-то пишешь, потом зачеркиваешь, потом снова пишешь, на, казалось бы, уже и так исписанных в ноль листах.
Потираю лицо рукой и встаю.
- Да, Каору… Загонишь ты нас раньше срока.
На это мое высказывание ты даже не поднимаешь головы. Это как давно устоявшийся ритуал. В конце каждой подобной репетиции я говорю эту фразу и это, словно бы, является знаком, что на самом деле все и теперь можно идти домой. Странно так, но уже никто и не вспомнит, когда оно прозвучало первый раз.
Встаю и начинаю собирать вещи, в это время возвращается Ке, а Шинья уже покидает студию, чуть слышно попрощавшись.
Когда я направляюсь к двери, ты наконец-то поднимаешь голову от своих бумаг. И теперь все твое внимание сосредотачивается на нашем басисте. И чего ты нашел в этом нытике? Хотя… Тошия не плохой на самом деле парень, просто… Это все моя ревность. Оказывается, и я тоже умею это делать. Ну да черт с ним.
- До завтра, - уже открывая дверь.
- Пока, Дай…
Именно что… пока Дай… пока… а что потом? Что будет после Дая?
Черт, куда у меня опять мысли понеслись? Странные они такие сегодня.
Прежде чем успеваю что-то понять, кулак врезается в стену, а перед глазами на мгновение вспыхивает яркий фейерверк. От души врезал. Одну костяшку разбил. Дурак.
Ну да черт с ним. Домой. Спать. Это лучшая панацея.
За окном машины проносятся яркие витрины магазином и размытые силуэты прохожих. Случайные люди, случайные события, свидетелем которых я не посчитал нужным стать. Тормозя на светофоре, я оглядываюсь по сторонам, словно бы заглядывая в приоткрытые окна чужих жизней. Две школьницы на углу дома зачарованно смотрят на вывеску ночного клуба, старушка возвращается домой из магазина, парнишка лет 20 мнется на остановке с букетом цветов… А потом снова гонка по трассе жизни, наперекор времени и событиям. С одной единственной целью – попасть домой. Расслабиться, стать самим собой. И почти замертво упасть на кровать и забыться глубоким, здоровым сном. Сильнее вдавливаю педаль газа в пол, доводя скорость до максимально разрешенной.
Квартира встречает темнотой и тишиной. И почти сразу же накатывает ощущение полной опустошенности. И привычный маршрут: душ, кухня, с отчаянной попыткой запихнуть что-то в желудок, спальня… Ни на что больше сил нет. И на мысли их тоже нет.
Вспоминается старый прикол о подушке, но сформулировать его не получается, засыпаю, хотя нет, вырубаюсь, еще только на пути к ней. И чертовски неприятно то, что последнее, что проскочило перед моим внутренним взором – это ты. Как всегда безупречный, идеальный и чужой.

Противнейший писк будильника врывается в сонное сознание, добираясь до каждого нерва, и заставляет вздрогнуть. Даже не посчитав нужным открыть глаза, тянусь к этой верещащей бестии рукой и от души так клацаю по кнопке. И снова привычный маршрут: душ, на этот раз ледяной, чтобы хоть немного проснуться, кухня с неизменной яичницей, тостами и чашкой черного крепкого кофе, первая сигарета, сидя на подоконнике все той же кухни. Интересно, зачем мне нужны другие комнаты, если посещаю я в этой квартире всего три места? Может в однокомнатную переехать, чтобы место зря не пропадало? Боже, о чем я думаю? Переехать? Так для этого нужно время, причем много. А у меня его нет совсем.
Почти стандартная мысль для каждого утра.
А разбитая костяшка опухла и нестерпимо болит. Вот надо было так… Играть теперь смогу с трудом, вследствие чего, ты будешь злым и нервозным. Только сорвешься ты не на мне, а поздно вечером на Тошии, оставшись с ним наедине. Он никогда мне об этом не говорил, но я же не слепой в конце-то концов, и прекрасно вижу каким он приходит на репетицию на следующий день. И твое равнодушие я тоже вижу. Странно это, но мне не стоит на этом заострять свое внимание. К тому же уже пора выползать из дома. Потому что если я еще и опоздаю, то твой гнев обрушиться точно на меня, а не на ни в чем неповинного басиста.
За десять минут до начала репетиции захожу в студию. Шинья, подавив зевок, здоровается. Ты сидишь за столом, снова закопавшись в бумаги, но голову все же поднял.
- Утро, Дайске.
- Утро, - киваю, чувствуя как судорожно сжались мышцы на пояснице. Ты редко зовешь меня полным именем.
Тряхнув головой, сажусь на свое место. Что за каша у меня в мозгах? О чем я только думаю?
И только сейчас до меня доходит, что твоей куколки в студии нет.
- А где Тошия?
- Он будет позже, - хмуро отвечаешь, снова зарываясь в бумаги.
Таааак… Значит поссорились. Интересно из-за чего? Обычно вы ссоритесь редко и то, лишь потому, что я тебя вывожу из себя, но срываешься ты на нем. Этого великого концепта мне понять не дано.
Ровно в девять в студию влетает взмыленный Ке. И, поняв, что не опоздал и что все равно мы еще не все собрались, падает на диван, пытаясь отдышаться.
Краем сознания фиксирую ленивые и еще сонные фразы, которыми мы обмениваемся.
- Так, начнем пока без баса, - ты занимаешь свое место, а я понимаю, что вот сейчас я бы не стал тебе перечить и пытаться уломать, что мол лучше пойдем покурим.
Беру в руки гитару и непроизвольно морщусь. Костяшку я все же хорошо так раздолбал. Мое тихое шипение привлекает твое внимание и ты подходишь ближе.
- Дай, ты чего?
- Да, фигня, с душем подрался, - демонстрирую тебе последствия «драки с душем».
Ты устало выдыхаешь и трешь пальцами переносицу.
- И что он тебе сделал, что ты его так от души избил?
- Да дверцу кабинки заклинило, ну я посильнее и дернул, но не рассчитал и в стену кулаком впечатался.
- Горе ты мое… - выдыхаешь, возвращаясь на место, - И как ты теперь играть будешь?
- Руками, мне привыкать что ли? – криво усмехаюсь, пытаясь понять в честь чего ты сегодня такой заботливый.
- Руками… - снова недовольно вздыхаешь, - Не бережешь ты себя. У тебя же руки – это святое.
- Знаю, но вот что я могу поделать?
- Ладно, не страшно. Просто сегодня особо не напрягайся.
Оп-па… Это ты сказал? Каору, я что-то не понял, что с тобой сегодня?
Дверь открывается и в студию лениво заходит Хара. Даже не подумав о том, что надо извиниться за опоздание или хотя бы поздороваться, он занимает свое место и берет в руки бас.
Понеслась.
Только вот не получается уйти целиком в мелодию, когда руку периодически простреливает. У меня ощущение, что скоро искры из глаз сыпаться начнут. И что логично в этой ситуации, я лажаю. Я просто не успеваю переставлять палец на аккордах, потому что костяшка сказала, что больше мы работать не будем. И злясь на свою собственную глупость я все сильнее бью по струнам здоровой рукой.
- Дайске! – я вздергиваю голову, привлеченный твоим окликом, - Дай, успокойся, ты струны порвешь.
- А.. да, извини… - устало выдыхаю, морально готовясь к тому, что сейчас ты начнешь перечислять мои грехи и тыкать меня в те места, где я непростительно ошибся.
- Так, перерыв. Потом прогоняем еще раз без ритма, - подходишь ко мне и начинаешь внимательно осматривать мою руку, а я просто сижу, пытаясь понять, что вообще происходит, - Ничего страшного, ты просто ее разбил. Сегодня больше играть не будешь. Я сейчас лед принесу, это должно будет боль снять.
И прежде чем я успеваю сказать хоть что-то, ты уже встаешь и выходишь из студии. Растерянно перевожу глаза на ребят и успеваю перехватить полный ненависти взгляд Тошии. Что-то я вообще больше ничего не понимаю.
Еще до того, как в моей голове все это хоть сколько-нибудь смогло устаканиться, ты возвращаешься со льдом и, как-то уж слишком бережно, прикладываешь его к моей руке.
- Держи его вот так, - ждешь пока я сам не начну прижимать лед к своей поврежденной конечности, и лишь потом встаешь и занимаешь свое место, - Репетируем!
Никогда раньше не считал себя тормозом. Но вот сейчас по ходу дела самое время начать себя к таковым причислять. Потому что весь сегодняшний день выходит за границы моего понимания. Хотя… все намного проще на самом-то деле, нежели, чем я думаю. Просто ты мой друг, просто ты поссорился со своей пассией, просто вдруг решил проявить свою заботу обо мне, просто… Черт, да ничего тут не просто! Слишком много совпадений, чтобы я считал их плодом своего воображения. Да и о каком воображении может идти речь, когда я даже мысль о том, что у нас может что-то быть не допускал?
Не замечаю, как заканчивается репетиция и прихожу в себя только когда ты подходишь ко мне и, улыбаясь, выдаешь:
- Дайске, в бар не хочешь сходить?
Растерянно замираю на мгновение, а потом наконец-то справляюсь с той какофонией мыслей, что мечется в моей голове.
- Да, конечно, - неизменная улыбка и все снова так, как должно быть. И плевать, что Тошия смотрит на меня как на заклятого врага, плевать, что мы не ходили вдвоем в бар уже не меньше полугода.
Ты. Мой. Лучший. Друг. Словно мантра. А раньше мне она не требовалась. Еще вчера утром она мне не требовалась.
Трясу головой, отгоняя бредовые мысли и лишь тогда понимаю, что я сижу в твоей машине, а за окнами проносится вид вечернего Токио.
А ты что-то говоришь. Обо всем на свете, но в то же время ни о чем. Перевожу растерянный взгляд на тебя. И ты сбиваешься с мысли.
- Эм… Дай, все в порядке?..
- Да, а что?.. – вот еще не хватало, чтобы у меня на лице что-то отразилось.
- Ну не знаю… Молчаливый ты такой. Странно как-то, - пожимаешь плечами, - Хотя… Может это я просто отвык. Сколько мы с тобой нормально не общались? Полгода где-то, да?
Я могу лишь кивнуть. Потому что мозги выключились из-за перегруза. Потому что я перестал понимать хоть что-то. А ты уже останавливаешь машину около моего любимого бара.
- Ты все еще помнишь об этом месте? – удивленно выдыхаю.
- Дайске, я может, конечно, и свинья, но о некоторых вещах не забуду никогда в жизни, - ты немного обиженно улыбаешься и выходишь из машины.
Бар. Знакомый мне до мельчайших подробностей, до треснувшей плитки на полу в туалете. Кхм… Ну плитку-то они скорей всего поменяли. Наш любимый столик. Даже не заглядывая в меню, делаешь заказ. Да, на память ты точно не жалуешься. И постепенно я начинаю расслабляться. Никого не напрягающий разговор. Обо всем том, что было за эти полгода. А ощущение, словно бы и не было их, словно бы почти каждый вечер мы заканчивали с тобой здесь. Словно бы и не начинал ты встречаться с Тошией…
- Каору, а вы с Тотчи поссорились, да? – мы достаточно много выпили, чтобы этот вопрос можно было списать на пьяное любопытство.
Какое-то время ты молчишь, улыбка сползает с твоего лица. Черт, я явно зря это спросил. Ты медленно киваешь и тихо, едва слышно за играющей музыкой произносишь.
- Мы разошлись.
Оп-па… приплыли.
- Почему?.. – растерянно и непонимающе спрашиваю, совершенно наплевав на нормы приличия, в конце концов, ты мне лучший друг или как?
На этот раз ты молчишь дольше.
- Он мне надоел, - опускаешь взгляд в стакан, сжимая ладони в кулаки.
- Прости… это не мое дело, я понимаю, - прикрыв глаза откидываюсь на спинку дивана. А в голове скачет полупьяная мысль – «действуй, утешь его, получи прямо сейчас, пусть и на одну только ночь». Бред, бред, бред… Это все мне только сниться. В честь чего вам расставаться? Все ведь хорошо было.
- Дай, не бери в голову, - ты явно взял себя в руки и улыбнулся, - Нормально все. Мне без него лучше только будет. И теперь не будет проблем для того, чтобы выкроить время для тебя.
На весь этот трактат, я лишь криво улыбаюсь. Приятно быть запасным вариантом, ничего не скажешь.
- Ничего, скоро ты себе еще кого-нибудь найдешь, - беззаботно пожимаю плечами. Хорошо, что я еще не слишком пьян. Ты киваешь и заказываешь еще выпивки.
И лишь когда пол начинает плавно занимать место потолка, мы решаем, что пора бы и по домам двинуть.
- Кто к кому сегодня? – покачиваясь ты продвигаешься к выходу.
- К тебе едем, до этого у меня были, - были… ага. Полгода назад были. Но моя память все же это сохранила. А ты, как ни в чем, не бывало, садишься в такси на заднее сидение и называешь свой адрес. Я сажусь рядом и закрываю глаза. Спать. А утром проснуться и понять, что ничего не было. Что все по-прежнему. Интересно, почему я так усиленно цепляюсь за это? Почему так не хочу принимать то, что наши отношения снова станут прежними? Может потому, что мне проще было смотреть на тебя издалека? Что я просто забыл, какого это, ощущать тебя так близко, но знать, что никогда мне не быть с тобой? Что проще не ощущать твоего тела, привалившегося к моему плечу, не чувствовать горячего дыхания на своей шее, понимая, что это просто потому, что ты перепил? А не слишком ли это эгоистично? Я ведь нужен тебе. Да, только потому, что с Тошией ты разошелся, да потому, что вдруг вспомнил, что я тоже есть. Да, потому что ты знаешь, что я всегда тебя поддержу. Иррациональную вспышку злости удалось подавить всего одной мыслью – ты не знаешь о том, что я… А вот додумать не получилось. Смелости не хватило. Даже про себя это произнести.
А ведь когда-то я умел находить плюсы в нашей дружбе. Мол, я могу видеть твою улыбку, могу рассчитывать на тебя, могу… должен, делать вид, что я рад за тебя, когда ты заводишь очередную интрижку, должен равнодушно смотреть как ты кого-то обнимаешь, должен отшучиваться от твоих вопросов, почему у меня нет девушки. Почему я сейчас вижу только сложности? Почему так отчаянно хочу оттолкнуть тебя и больше никогда не видеть?
Все просто. Я слишком много выпил. И выпивка если не развязала мне язык, то раскрепостила мысли и страхи. Утром я возьму себя в руки. Утром я снова смогу не думать о подобном, забивая эти глупые мысли так далеко, что почти буду забывать о них. Утром… я проснусь и пойму, что это все не сон.
А машина тем временем, остановилась около твоего подъезда. Расплатиться с водителем, разбудить тебя, вытащить из машины… Слишком сложно для меня. Поэтому сажаю тебя на скамейку, сам сажусь рядом и закуриваю, из-под прикрытых век смотря на небо.
- Красиво… - твой голос нарушает тишину.
- Что? – не поворачивая головы.
- Звезды… - я чувствую как ты улыбаешься, искренне, самыми уголками губ, - Я люблю смотреть на звезды.
Я молчу. Да и что я могу сказать на это? Я лишь начинаю скользить взглядом по небу, от одной звезды к другой, словно бы пытаясь пересчитать их.
Ты зачем-то накрываешь мою ладонь своей, и я вздрагиваю от обжигающего тепла твоей кожи.
- Как рука? Все так же болит? – твой голос звучит уже не так пьяно, как прежде. А я не сразу понимаю, о чем ты.
- Нет… почти прошла…
- Это хорошо… - ты улыбаешься шире, отпуская мою руку, а мне хочется застонать от боли этой потери, - Знаешь… мне почему-то кажется, что все эти звезды я видел где-то на Земле…
С сомнением на тебя смотрю, пытаясь понять насколько ты протрезвел.
- Правда... – ты поворачиваешь голову в мою сторону, и как-то неуверенно добавляешь, - И, знаешь, Дайске… я даже знаю где…
Я чувствую как напрягается каждая клеточка моего тела. И, почему-то затаив дыхание, я жду, лишь сипло выдавив:
- Где?..
Ты на мгновение закусываешь губу, словно что-то для себя решая. А потом, шепотом, смущенно выдыхаешь:
- А какая собственно разница?..
И прежде, чем я смог хоть как-то на это отреагировать, ты накрываешь мои губы своими… Шок… Словно из головы разом вытряхнули все мысли. И только ощущение твоих настойчиво требующих ответа губ. И так хочется, но… Я отталкиваю тебя.
- Каору, ты чего творишь?
- Фу, Дайске, ты совсем не романтичный! – фыркаешь, отворачиваясь, - Зато теперь мы целовались по-пьяни!
- А смысл?.. – я чувствую как дрожит мой голос, я чувствую как внутри растекается отравляющая, словно ртуть, боль.
- Ну… - ты задумался, - Все хорошие друзья рано или поздно через это проходят. А уж лучшие – так просто обязаны! Кстати, мог бы и ответить…
Ты надул губки и встал, чуть покачнувшись.
- Пошли.
На негнущихся ногах я иду за тобой, не видя ничего перед собой, не слыша всего того бреда, что ты несешь. И рефлекторно касаюсь пальцами губ. А я ведь даже не почувствовал вкуса твоего поцелуя, только горький привкус алкоголя и сигарет. И мне так сильно хочется ударить тебя… За то, что ты не понимаешь… не знаешь… Зато то, что ты просто пошутил…
И когда поздно ночью я проснулся оттого, что ты прижался ко мне всем телом, я не был удивлен.
- Дайске… - твой захлебывающийся, пьяный шепот, - Я хочу тебя… Ты сводишь меня с ума… Я так хочу тебя…
Твои руки бесстыдно, по-хозяйски скользили по моему телу, ты был так уверен в том, что я тебя не пошлю куда подальше… И как же противно, что ты прав. Пусть так. Плевать. Тебе я покорюсь. Тебе я позволю все. К черту гордость, в задницу все остальное.
Больно… Слишком грубо, слишком поспешно. Слишком все неправильно. Так не бывает… И тот оргазм, что накрыл меня… неправильный… не должно было его быть. Ничего этого не должно было быть!
Ты заснул, собственнически прижимая меня к себе, уткнувшись носом мне в висок. А я… я впервые в жизни понял, что меня больше нет. Просто нет того человека, которого звали Дайске Андо. Нет гитариста с ником Дай. Есть тело. Которое теперь принадлежит тебе. Есть почти пустая оболочка. Почти… потому что внутри еще есть что-то сродни человеческому. Есть боль и презрение. Есть чертова сука, называемая любовью. И дурость под названием надежда. Даже сейчас. Все еще… И противно чувствовать твои руки на своем теле, противно чувствовать дыхание на коже, противно быть тем, чем я стал. Противно понимать, что я теперь твой. Ни опьяняюще сладко, ни завораживающе, ни приятно. А омерзительно и тягуче постыдно. И рассвет не принесет успокоение. И золотые лучи, запутавшиеся в розовых прядках твоих волос, не вызовут улыбку. И утро не будет «добрым».
Так правильно выбраться из твоих объятий, так правильно подставить тело ледяным струям воды, так правильно курить сидя на подоконнике. И так не правильно, что у тебя дома.
- Утро, Дай… - тихо, очень тихо, на границе слуха. Но так невыносимо больно, - Эм… мы вчера, кажется, перепили… Я.. мм… я не знаю, что на меня нашло…. Прости…. Мы не должны были… - и так неуверенно, - наверное…
Пауза. Тишина.
-Дай... не молчи… скажи хоть что-нибудь… - ты виновато смотришь в пол, а я смотрю на твое отражение в оконном стекле. Сказать?.. И тихо-тихо, на последнем глотке воздуха, вместе с дымом сигарет выходя из легких и материализуясь:
- Я люблю тебя…
Так правильно и уже совсем не важно.
Ты молчишь. Словно бы не знал и не хотел знать. Глубокий вдох и твои руки оплетают мои плечи.
- Ты переедешь ко мне?..
Кивок. На другое сил нет. Ни на что больше сил нет. Я сдался еще ночью, ответ не играл роли. Ты молчишь. И внутри остаются лишь боль и презрение. Нельзя уважать куклу. Нельзя уважать вещь. И слишком больно ходить по осколкам собственной души.
- Прости… - шепот, заблудившийся в волосах, - Ты согласился сам…
Закрываю глаза, когда ты отпускаешь меня и уходишь в душ. Мы вместе. Пробую фразу на вкус, тихо произнося ее. Нет, не так. Не верно.
Я твой. Только так. Пусть и колет язык, пусть превращает в пыль осколки гордости. Другого нет. И уже не будет.
- Я твой… - выдохнуть и написать на запотевшем стекле твое имя.