Монологи
13.05.2009 – 24.05.2009
Автор: Jasmine Yuu
E-mail: toshiya@mail.ru
Фэндом: j-rock, «Girugamesh»
Пейринг: Satoshi/Ryo
Рейтинг: PG – 15*
Жанр: angst, love story
Дисклаймер:
Дисклаймер: персонажи принадлежат сами себе, все события лишь больная фантазия автора.
Примечания: * - странный рейтинг, но: одна из частей не подходит к PG – 13, но и не тянет до NC – 17; не знание матчасти имеет место; фик разбит на часть с некоторыми примечаниями перед ними.
Пролог:
"Больно бывает не только от боли.
Страшно бывает не только за совесть.
Странно, опять не хватило воли.
И я множу окурки, ты пишешь повесть".
(с) Zемфира – Маечки
POV Ryo
Пролог:
«Остановись!
Пока не поздно!
Я падаю вниз
За тобой…
Туда, где светят твои мёртвые звёзды,
Ослепляя солнце пустотой».
(с) Слот – Мёртвые звёзды
Мне кажется, что на улице с каждой минутой становится всё холоднее. Этот не приятный ветер, порывами, нарочно распахивает полы расстёгнутой куртки, пробирая до костей своими ледяными прикосновениями. А ещё он очень упорно несёт кисловатый запах пороха от праздничных салютов в центре города. Их взрывы, рассыпающие по небу миллионы искрящихся, цветных блёсток, моментально гаснущих, долетают всё реже и звук всё более приглушён. Эти взрывы - салюты больше напоминают хлопки бумажных пакетов, из которых одним ударом выбивают скопившийся там воздух.
Ближе к востоку тёмно-синий цвет неба плавно переходит толи в грязно-серый, толи в бледно синий цвет; застёгиваю куртку, в очередной раз, сбрасывая с глаз чёлку, которую ветер, недовольным движением, продолжает трепать, и наблюдаю за этими цветовыми метаморфозами.
Будь я художником – обязательно бы воспроизвёл этот момент на бумаге, показав своё небо. Но я не художник и даже не фотограф-любитель, который бы мог с некой долей сноровки сделать качественное фото. Сейчас я всего лишь «кто-то», кто тонет в пучине этого неба, стараясь затереть свой след пребывания на территории Земли.
Запустив руки в карманы куртки, опускаюсь на холодную скамейку пустой автобусной остановки. В такое время тут никогда никого не бывает, я успел отметить этот факт ещё будучи совсем ребёнком, хоть и прожил в этом районе не так долго.
Ночью всегда возникает огромное количество новых, неизведанных звуков, которые никогда не услышишь днём, а к утру они стираются даже из самых потаённых уголков памяти. Простые и обычные вещи, как звон разбитого стекла где-то вдалеке, топот ног, шаги от которых эхом отдаются под мостом над автомобильной трассой, тихий шорох мятого газетного листа по асфальту, взрывы салютов в городе и шуршание машинных шин по дороге – всё это как будто окрашивается совершенно иными тенями, впитывает в себя остатки суматошного дня, чтоб уничтожить их навсегда. Ровный, мягкий свет фонарей вдоль трассы успокаивает, сливаясь с этими бесконечными звуками, но чувство тяжёлой, густой тишины остаётся. Как будто эта тишина, пропитанная мраком из тёмных углов города, проникает внутрь всего живого и не живого на этой улице, устраиваясь удобнее где-то в грудной клетке, мешая дышать.
Откинувшись на спинку скамейки, провожаю взглядом машину, на полной скорости несущуюся прочь из города, а, затем, ещё одну, почти не осознанно начиная считать их про себя.
Одна, две, три, четыре, пять, шесть…
На асфальте у ног блестят в свете фонарей прозрачные осколки стекла. На расстоянии их можно принять за драгоценные камни с плохой огранкой. Не сдержавшись, пинаю носком ботинка один осколок, и тот с тихим шорохом отскакивает прочь.
Сейчас я начинаю думать, что действительно поступил не верно, не правильно и очень глупо. Как будто не весть откуда взявшийся детский максимализм, подростковая жестокость разом вырвались наружу, затмевая всё собой.
А ведь я всегда говорил тебе, что у меня скверный характер, но никогда не думал, что мне придётся это доказывать на практике.
Сейчас мне очень хочется винить кого угодно и что угодно в том, что я сделал, что наговорил тебе пару часов назад на главной площади, но каким-то краем сознания я всё-таки понимаю, что это глупо и нелепо. Если я могу обмануть тебя, Шу, других, то обмануть самого себя у меня не получится. Я вырос из мира грёз и сказок, когда всё то, что было ложью можно выдавать за правду и верить самому, но этот реальный мир мне совсем не пришёлся по душе, наверное, по этому я и цепляюсь за маломальскую возможность возвращения в ту реальность. Только вот как бы я сейчас не старался убедить себя, не выходит и внутренний голос лишь громче начинает шептать, что винить я могу самого себя, а ещё, пожалуй, выпитый алкоголь и неудачное стечение обстоятельств.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
На небе, если присмотреться, можно увидеть бледные отсветы звёзд, таких холодных и острых. Они медленно теряются где-то у горизонта, тухнут, засыпая до новой ночи.
Проходящая мимо парочка неожиданно вызывает лишь раздражение внутри меня. Глупо хихикающая девушка, кокетливо заводит за ухо прядку коротких тёмных волос, а парень, не трезвый и явно желающий показать себя во всей красе перед этой юной особой, что-то оживлённо рассказывает, выпендриваясь перед ней.
Глубоко вдыхаю обжигающих воздух, отводя от них взгляд, а тишину вновь разрезает стук каблучков по асфальту.
- Эй!
Недовольно хмурясь, вновь смотрю на этого парня совсем неприятной наружности, не понимая, что ему может быть нужно.
- Закурить не дашь? – Он подходит ко мне, запустив руки в карманы широких джинсов.
- Я не курю. – Сухо отвечаю ему, поморщившись. Запах алкоголя чувствуется даже на таком расстоянии.
Сейчас бы мне самому очень хотелось бы сделать хоть одну единственную затяжку, но последнюю сигарету я выкурил ещё час назад.
- Да ну? Что-то не больно ты похож на не курящего. – Он в упор смотрит на меня.
- Иди, проспись. И твоё мнение, вообще-то, меня мало волнует. – Повожу плечами, ёжась от холода.
- Хамить вот только не надо, идёт? А то договоришься тут…
- Угрожать вот только не надо, идёт? А то сам договоришься.
Он делает ещё один шаг ко мне и с силой толкает рукой в плечо. Какой неожиданный поворот истории.
- Рей, оставь его в покое. Домой пошли. – Девушка как-то нехотя подаёт голос, наблюдая за нами на расстоянии.
- Руки убери, придурок. – Резко поднимаюсь на ноги, отталкивая его от себя. – Тебя там девушка уже заждалась. Вали, а?
- Как ты меня назвал, щенок?
Не успеваю сообразить, что происходит, когда парень сжимает ворот моей куртки, чуть ли не приподнимая над землёй, хорошенько тряхнув.
- Рей! Это уже слишком! – Девушка быстро приближается к нам, но мне даже вырываться не хочется. Наверное, состояние диктует, что роль жертвы сейчас будет самой лучшей и выигрышной.
Парень с размаху ударяет меня кулаком в скулу, я лишь глаза успеваю закрыть, чувствуя неприятное покалывание в месте, куда пришёлся удар. Он отталкивает меня обратно на скамейку, схватив девушку за руку, утаскивая её вниз по улице.
Прикладываю холодные пальцы к ноющей от удара скуле, уговаривая сердце замедлить свой стук в грудной клетке.
Двадцать одна, двадцать две, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…
Наверняка, на утро я уже и забуду об этом эпизоде, он сотрётся как те звёзды на горизонте. И, пожалуй, сейчас бы мне хотелось, чтоб и то, что произошло на площади в самый разгар праздника, так же стёрлось.
В последнее время я сам начал замечать, на сколько ревниво могу поглядывать на тебя, когда ты увлечён разговором с кем-то. При чём совершенно не важно, кто это – твоя знакомая, наш менеджер или продавец в магазине. Все они, все и каждый вызывает жжение в груди, а улыбки, которые ты случайно или намеренно даришь кому-то другому, совершенно не обращая внимания на моё присутствие рядом с собой, режут меня изнутри как горячий нож сливочное масло. Каждый раз в такие моменты я борюсь с желанием врезать тебе, хорошенько врезать, чтоб ты почувствовал, понял, что не один во всём мире и мир крутится не вокруг тебя одного, и желанием тихо уйти в тень, закрываясь внутри себя, внутри мира, который я мысленно воскрешаю каждый раз, когда ты, без тени смущения, откровенно целуешь очередную девушку из ночного клуба.
Лёжа ночами в номерах отелей по всей Японии, я размышляю, видя, как светлеет небо за окном, о том, какие на вкус твои губы. Я вспоминаю всё то, что было за день, намеренно окрашивая события в совершенно иные тона. Если ты хватал меня за руки, о чём-то рассказывая, я гоню прочь осознание того, что это было всего лишь выражением эмоций. Мне приятней, спокойней думать, что ты просто хотел прикоснуться ко мне, а рассказ о каком-то фильме был лишь предлогом. Если днём ты улыбался, смеялся вместе со мной, то это совсем не значит, что ты был солидарен с моей реакцией или же просто хотел этого. Мне хочется верить, что ты нарочно дарил именно мне свою улыбку.
И так я до мелочей готов разбирать все ситуации, жесты и слова. Это слишком давно длится, я слишком привык к подобному. Кто-то перед сном считает овец, а я усыпляю себя таким образом, погружаясь в сон, где непременно есть ты. Ты в том виде, в котором я хочу видеть тебя.
Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять…
Звуки салютов уже стихли, и, кажется, давно. И так же вдруг резко замер ветер, погружая улицу в совсем непроницаемую тишину. Город просто замер в ожидании рассвета, до которого остаётся какой-то короткий час. Время бежит слишком быстро, растворяясь как сахар в горячем чае.
Мне почему-то страшно ждать наступления рассвета сегодня. Что бы ни случилось, я не хочу отпускать эту ночь, терять её, зная, что совсем скоро она сотрётся, покажется каким-то сном. Пускай ничего не изменилось, пускай я всё так же буду лежать от заката до зари на кровати, раскинув руки и думая о тебе. Сегодня тонкий лёд, по которому я ходил в последнее время – треснул, надломился. И я вижу себя со стороны, уходящего под воду с головой, но даже не пытающегося выбраться, спастись. Я подготовил себя к тому, что рано или поздно это случится, поэтому тонуть совершенно не страшно, напротив – я готов проживать этот момент из раза в раз, как день сурка.
Наверное, расскажи мне кто-то другой подобную историю – я б не поверил. Просто это выходит за грань нормального понимания. Наорать на того, кто тебе дорог, показав весь спектр ревности на которую способен, при этом не имея на это права, а затем позволить себе почувствовать вкус желанных губ, вновь не имея прав на такой поступок. И очень хорошо, что я не успел заметить взглядов Шу и Нии, не стал смотреть на тебя после того, на что решился. Инстинкт самосохранения сработал «на ура», а огромное количество народа в этот момент на площади лишь помогли затеряться в толпе так, чтоб меня было не найти, не остановить. Я слышал твой голос, зовущий меня, чувствовал спиной, что ты пытаешься догнать, а моё сердце готово было выпрыгнуть из груди на холодный, грязный асфальт, забрызгав пульсирующей кровью случайных прохожих рядом. Так быстро я не бегал уже слишком давно. Как ребёнок, подросток, убегая прочь от проблемы, созданной своими же руками.
Я не слышал, что ты кричал мне в след, я даже не мог разобрать в тот момент интонации в твоём, таком живом всегда голосе. И сейчас, ёжась на холоде под утро на другом конце города от нашей гостиницы, я пытаюсь вспомнить, пытаюсь вновь почувствовать, но у меня не выходит.
Ночь, как и я, бежит прочь неумолимо быстро, унося с собой послевкусие поцелуя с тобой, силу твоих горячих рук на моих запястьях, твой голос мне в спину. И я ненавижу эту ночь за такую жестокость в мой адрес.
Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят, пятьдесят одна, пятьдесят две…
Мне бы хотелось уметь читать мысли людей, чувствовать то, о чём думаешь ты. Я бы отдал всё, что у меня есть, только бы знать, о чём ты думал в тот момент, когда я, забыв обо всём, целовал твои приоткрытые губы. Я хотел бы чувствовать сейчас то, что чувствуешь ты, находясь, скорей всего, в своём номере в гостинице.
Наверняка, ты уже и думать забыл о том, что произошло несколько часов назад. Абсолютно точно, ты не предал никакого значения моему поступку, и сейчас спишь, по обыкновению уткнувшись в подушку, сбросив на пол одеяло, а из приоткрытого окна медленно уползает полумрак комнаты, готовя её к смене времени суток.
Сейчас, сидя на скамейке, смотря на этот бледно серый асфальт, я думаю лишь о том, что днём просто не смогу стоять рядом с тобой, и, конечно же, не смогу смотреть в твои глаза, вновь боясь оступиться. Ты всё так же будешь смеяться, улыбаясь мне, рассказывать о каком-нибудь фильме, держа меня за руки, а я, я точно знаю, не смогу отвести взгляда от твоих губ, вздрагивая от неловких, случайных прикосновений. И, наверняка, буду желать себе провалиться сквозь землю.
Но в данную секунду времени я хочу оказаться рядом с тобой, в твоём номере, а не на этой проклятой остановке. Слушать твоё размеренно дыхание, смотреть на подрагивающие во сне ресницы, удивляясь, на сколько люди меняются, отдаваясь в объятия Морфея. Вдыхать запах твоей кожи на шее, чувствовать твоё тепло и осторожно, чтоб не потревожить твой сон, перебирать тёмные, мягкие волосы.
Я хотел бы знать, что снится тебе сейчас, знать, что происходит внутри твоей души. Я действительно слишком наивен, продолжая верить, что всё ещё может быть, что все мои желания, все мои сны могут стать реальностью.
Шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь, шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят…
На востоке небо уже окрасилось в розовый цвет, и мелкая россыпь звёзд давно перестала попадаться на глаза. Вдоль дороги, один за другим гаснут фонари, погружая улицу в синеватый полумрак, который совсем скоро исчезнет. Где-то высоко над городом раздаётся приглушённый звук пролетающего вертолёта, это выглядит слишком абсурдно для моего сознания.
Совсем скоро город начнёт просыпаться, скидывая с себя тонкую вуаль ночных событий и снов. На улицах появятся первые прохожие, постепенно наводняя собой город, и я пойду пешком до того момента, пока буду в состоянии идти, медленно засыпая на ходу, но уговаривая себя крепиться. Ведь впереди меня ждёт холодная постель в комнате с видом на крыши домов, и короткий экскурс в мой мир, где есть такой живой и настоящий ты.
Всё чаще я ловлю себя на мысли, что мне не хочется называть свои желания мечтами или фантазией для успокоения души. Всё чаще мне хочется метаться, бить кулаками в стены, пока никто не видит, как запертый в клетке зверь, и молить кого-то там, наверху, о другой реальности. Реальности с тобой и не в модусе друга, товарища по работе.
Эта ночь вбила последний гвоздь в оковы моих чувств, создала из них клетку, выбраться из которой не представляется возможности. Я, как преданный пёс, готов жить в ней, но лишь зная, что совсем скоро я перестану просыпаться один, а на столике возле кровати всегда будет стоять стакан воды с лимоном для тебя. Где мне взять эту гарантию? Я не знаю, а новое утро делает вид, что его такие вопросы не касаются. Я вновь готов ждать ночи, но страх того, что и она ничуть не поможет мне сдвинуться в своих догадках и домыслах с места – не отпускает.
С каждой прожитой секундой нового дня у меня в голове рождаются всё новые и новые мысли, перетекающие в вопросы, от которых никуда не скрыться, не сбежать, как от своей собственной тени.
Может быть, когда-нибудь я наберусь смелости и задам их тебе. Но это случится не раньше, чем я сам смогу придумать ответы на них и подготовить себя к тому, что скажешь ты мне.
Говорят, что без риска не возможно выиграть.
Этой ночью я рискнул, почти пошёл ва-банк, но почему же тогда мне кажется, что я не выиграл ровным счётом ничего? А если же выигрышем стоит считать головную боль сейчас, то я совершенно против такой игры.
Восемьдесят три, восемьдесят четыре, восемьдесят пять, восемьдесят шесть, восемьдесят семь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять…
Достаю из кармана куртки мобильный телефон, смотря на своё отражение в тёмном дисплее. Мне так хочется позвонить тебе и услышать в трубке сонный голос, но так страшно разбудить тебя.
Сознание рисует картинки, надиктованные надеждой, о том, что ты не спишь, что искал меня среди толпы весь остаток ночи и, сбившись с ног, сдался, позволил остальным увести себя в номер, стараясь поверить словам о том, что я уже давно у себя и сплю без задних ног. Я представляю, как ты приходишь в гостиницу, первым делом направляясь ко мне, но тебя встречает лишь тёмная, пустая комната, с заправленной кроватью по центру. И ты остаёшься в номере. В моём номере, смотря в окно, ходя кругами по комнате, грызя ногти, стараясь убедить себя, что со мной всё хорошо. Я рассказываю себе о том, что ты сидишь на подоконнике, силясь увидеть в каждом входящем в гостиницу человеке – меня, и как при этом у тебя замирает сердце, а пальцы сами собой начинают постукивать по стеклу. Но каждый раз ожидание напрасно и ты уже сходишь с ума, не зная, где искать меня. Раз за разом пытаешься дозвониться на мой мобильник, но механический голос оператора сообщает, что телефон выключен. Я представляю, как ты изводишь себя ожиданием, пытаясь придумать то, что скажешь мне, когда я вернусь.
Сейчас я уже почти готов сорваться с места, бегом броситься по направлению к отелю, ловя по пути машину. Я верю, я действительно почти верю в то, что найду тебя у себя в номере, уставшего, сонного, считающего полоски на обоях, сидя на кровати.
И с замиранием сердца я включаю мобильник, который приветливо подмигивает мне, разнося по всей улице мелодию загрузки.
Секунда, потом ещё одна и ещё. Ни одного оповещения о пропущенных вызовах, ни одной смс от тебя. Ничего. Лишь тихая, душащая пустота.
Я чувствую, как в носу начинает неприятно щекотать, а перед глазами расстилается влажная плёнка. Мне хочется кричать, и чтоб сдержать себя, я закусываю уголок губы до боли, желая прокусить кожу до крови.
Я всё-таки чертовски наивный человек.
Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь…
Ненавижу это чувство жалости к себе, которое стальными тисками сдавливает горло, но ничего не могу поделать с ним. Оказывается, оно просто сильнее меня, и поэтому сейчас, сидя в лучах восходящего солнца, я убеждаю себя, что роль жертвы с тобой всё равно не прокатит, что жалеть меня некому, кроме самого себя.
Девяносто девять…
Дрожащими пальцами набираю смс на до боли знакомый номер. Раньше я бы никогда не подумал, на сколько сложно набрать какие-то шесть букв. Но сейчас это ровняется китайской пытке.
Яркое, тёплое солнце заливает город светом, сглаживая неровности, оставшиеся после прошлой ночи, которую мне так больно было отпускать.
Сто.
«Прости» и отчёт о доставке.
POV Satoshi
Пролог:
«Пока в облака из стали
Бросали фразы-ножи
Мы снова себя теряли
Над пропастью во лжи
<…>
Когда молчать нельзя никак
Язык мой - враг мой - это факт
И нервы рвутся в такт
И больно так!»
(с) Слот – Над пропастью во лжи
Два дня назад отгремела гроза. С таким сильным, проливным дождём, оглушительным громом и яркими молниями в пол неба. Дождь умыл город, пропитал воздух озоном, и запах мокрого асфальта, искрящейся листвы – опьянял. Тогда ты вдруг неожиданно вбежал ко мне, вытащил за руку на балкон, показывая пальцем на небо.
«Радуга, Сатоши, радуга!» - шептал ты, а глаза у тебя блестели как у ребёнка.
В детстве мама рассказывала мне, что радуга – это своеобразная дорога к горшочку с золотом, тайнику Леприкона. Если найти место, где спрятано сокровище, его можно обменять на желание. Тогда я мечтал получить в обмен на золотые монетки много сладостей и воздушные шары, какие обычно продают в парках развлечений.
Интересно, что бы попросил я сейчас, если бы все эти сказки вдруг стали правдой?
Отчего-то этот день, та ситуация вдруг всплывает у меня перед глазами, когда ты, срываешься с места, старательно смешиваясь с разномастной толпой. У тебя были такие испуганные глаза, когда ты оторвался от моих губ, как будто сейчас ты совершил самое ужасное преступление века. А ведь я даже не понял в первый момент, как мне расценивать такой жест с твоей стороны. Я растерялся, я признаю это.
Ты всегда был ребёнком для меня, и до сих пор я расцениваю тебя лишь в таком виде. Не зависимо от действий, ситуаций и слов. Может быть, намеренно, а, может быть, совершенно случайно, ты, оказываясь рядом со мной, наедине со мной ведёшь себя как мальчишка - подросток. Тебе слишком идёт такой образ, что невольно я из раза в раз приковываю к тебе своё внимание. Какие-то резкие движения, растерянные взгляды в моменты, когда ты скажешь что-то не то, и этот смех, который заражает – всё это красит тебя, придаёт какой-то неуловимый оттенок, и я думаю, слишком часто думаю о тебе в последнее время.
Раньше, пожалуй, я никогда не обращал внимания на то, что ты всегда где-то рядом, за моей спиной. Никогда не фокусировал своего внимания на том, как жадно ты ловишь глазами мои жесты и улыбки. Но когда я стал отмечать это – оно вошло в привычку, от которой сложно избавиться. Как пристрастие к кофе по утрам, я стал наблюдать за тобой украдкой, делая пометки для себя о твоих реакциях на то или иное высказывание с моей стороны, действие, прикосновение.
Какая-то часть меня, спрятанная под маской безразличия, давно поняла об истинной природе такого твоего поведения, однако, моё второе «Я», отвечающее за реальность и адекватность, отказывалось улавливать даже маломальский намёк на что-то.
Я перестал противиться внутреннему голосу, когда почувствовал вкус твоих губ.
Сегодня весь день ты ворчал и дулся на меня ни за что. То я не там стал переходить дорогу, что вызвало в тебе приступ раздражения, то отказался от купленной Шу бутылки саке, остановив свой выбор на пиве, то не во время заикнулся о грядущих концертах. К ночи же твоё поведение стало переходить все дозволенные рамки приличия. На всё ты реагировал так, как дикие звери реагируют на захождение на их территорию чужака. Постоянные вспышки обидны, какой-то агрессии, которую у меня язык никак не поворачивался назвать ревностью, стали повторяться чуть ли не каждые десять минут.
Я так устал от подобного внимания к себе со стороны тебя, знал бы ты! Мне льстит забота, волнение о моей персоне и совсем не радует проявление каких-то собственнических жестов в мой адрес. Ведь я никогда не говорил тебе ничего такого, что могло дать почву для подобного поведения. Я ничего такого не делал… или же мне просто так кажется?
Я не выдержал. Я сорвался. В какой-то момент я просто не смог совладать с собой, слишком резко прикрикнув на тебя.
Широко распахнутые глаза, в которых застыло непонимание и немой вопрос «почему?», приоткрытые влажные губы, и отпечаток застывших в горле слов на лице. Этот момент, когда над нашими головами по тёмному небу разлетелись первые вспышки салютов, оглушая каждого в толпе взрывами – будет преследовать меня до конца жизни. Когда я буду погружаться в беспокойный сон, когда буду прикрывать глаза в автобусе или брести домой по пустой улице, изучая взглядом неровный асфальт под ногами.
Ты слишком быстро пришёл в себя, ответив мне более отборной порцией слов, совсем не приятных слов, от которых у меня по спине пробежал сильнейший разряд тока. Не помня себя, чувствуя, как алкоголь гуляет в крови, делая голову шальной, а поступки – нелепыми и безумными, я схватил тебя за руки, крепко сжимая пальцами тонкие запястья, желая ответить тебе. Но ты опередил меня.
Всегда находиться на пол шага впереди. Неужели ты не замечал, что это у тебя получается слишком хорошо?
Горячее дыхание на моих губах и поцелуй, закрывающий доступ кислорода в лёгкие. Я ничего не мог поделать с тобой, я просто не успел среагировать должным образом, выпуская из рук тонкую шёлковую нить реальности и сна.
Я просто не захотел ничего делать?
Я не люблю находиться в центре огромной людской толпы, орущей, не говорящей, а именно орущей на все лады, со всеми возможными интонациями в голосах. В эпицентре такого сумасшествия не слышишь даже самого себя, чувствуя, как каждая клеточка тела пропитывается энергией, заряжаясь какой-то не виданной силой от народа. На выступлениях от этого сборища я спасён сценой, получая заряд энергии на расстоянии, но сейчас, на этом несчастном празднике я просто теряю, забываю себя. И эта толпа так удачно сыграла тебе на руку.
Когда голос вернулся ко мне, когда в горле перестало быть сухо, когда я вновь смог вдохнуть воздух – тебя уже и след простыл. Как ты вырвался из моих рук – я не знаю. Слишком весомое упущение контроля с моей стороны. Впрочем, о каком контроле может идти речь после…
Ещё с минуту я видел твою макушку, мелькающую где-то впереди. Я чуть было не кинулся за тобой, крича тебе в след, чтоб ты вернулся, но от этого поступка меня что-то остановило. Нет, не что-то – я просто не захотел делать этого. После подобного шага вернее всего оставить тебя наедине с самим собой, чтоб ты обдумал то, что совершил и пришёл к одному единственному, верному решению. И, в конце концов, не в моих привилегиях бегать за тобой, останавливая.
Я испугался того, что смогу увидеть в твоих глазах, когда схватил бы тебя за руку, разворачивая к себе. Я испугался как мальчишка, не желающий знать правды, не желающий рушить свои моральные устои и выпускать на поверхность свои же желания.
Я молча смотрел на ребят, в небо, разукрашенное всеми цветами, вспоминая недавнюю радугу над домами, и лишь делал вид, что ничего не случилось, не произошло.
А неугомонный внутренний голос продолжал шептать в тот момент всё то, что я боялся произнести вслух даже своему собственному отражению.
Порой людей пугают их собственные желания. Пугают хуже ночных кошмаров. Человеку не дано узнать, изучить себя вдоль и поперёк, а наше подсознание частенько выкидывает такие сюрпризы, от которых хоть стой, хоть падай – всё равно не знаешь, как реагировать. А моё подсознание, кажется, сошло с ума.
Я не заметил, как прошла ночь, яркая, суматошная. Всё время, пока мы находились на площади, я с лёгкостью поддавался общему веселью, отвечая на улыбки снующих туда-сюда людей, обсуждая с Нии девушек в коротких юбках. И ты, недавнее событие, поцелуй уже давно стёрлись из моей памяти.
Я просто не мог позволить себе допускать даже мысль о том, какие на вкус твои губы. Не мог вспоминать, как ты едва уловимо задрожал в моих руках, когда я коснулся твоего языка своим, почти бессознательно ответив на поцелуй. Не хотел думать, где ты и что с тобой. Всё это бы свело меня с ума в считанные минуты.
Когда салюты стихли, когда усталые, но счастливые люди начали разбредаться по своим домам, я с лёгкостью отправился вместе со всеми в гостиницу, придаваясь мыслям о скором сне и долгожданном отдыхе. Что ни говори, а ночи без сна выбиваю из колеи, заставляя тело уставать больше, чем от дневного мотания по городу.
Холл отеля встретил нас с ребятами какой-то глухой тишиной, а первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь стеклянные двери в помещение, приятно касались кожи, всеми силами стараясь снять усталость, надеясь на активное начало нового дня.
Сонный управляющий встретил нас вялой улыбкой, протягивая ключи и сухо поздоровавшись.
Как слова о тебе сорвались с языка – я сам не понял. Но в тот момент, когда мужчина ответил, что ты не возвращался в гостиницу, слева в груди что-то холодно кольнуло, разливая по телу неприятный озноб.
Ты не вернулся в гостиницу. Тебя тут нет, и где сейчас ты, с кем, что с тобой – я не знаю. Нет, я не подвластен панике, только вот чувствую, как меня кидает в жар.
Но нет же, ты – взрослый, разумный человек, сам отвечающий за себя и свои поступки. Нет смысла переживать и волноваться за тебя. Ведь рано или поздно, но ты же вернёшься сюда, и все сделают вид, что ничего не случилось.
Сам не знаю зачем, но я забрал ключи от твоего номера у управляющего, и лишь в лифте, плавно идущем до нужного этажа, я поймал себя на том, что с силой сжимаю их в кулаке, уставившись в пол лифтовой кабины.
Распрощавшись с ребятами, я вяло побрёл по коридору до своего номера, чувствуя, как усталость тяжким грузом навалилась на плечи, а от выпитого алкоголя голова просто раскалывается. Сегодня утро для меня начнётся далеко за полдень, и я могу лишь радоваться про себя, что предстоящий день, по сути, не обременён делами.
И вот тут-то моё подсознание берёт верх, и ноги сами собой несут меня к твоему номеру, минуя дверь моего.
Что я скажу тебе, если через пару минут ты окажешься тут? Как я собираюсь объяснять тебе своё нахождение в не своём номере? Но что бы то ни было, руки сами собой тянутся к дверной ручке и замок легко поддаётся, отпирая дверь.
Пустая, прохладная комната, с бьющим в окно утренним солнцем, которое уже почти полностью поднялось над горизонтом. Гостиничные номера все одинаковы, но твой чем-то совсем неуловимо отличается от всех остальных. Может быть, в этом виноваты вещи, оставленные на кровати, или едва уловимые нотки твоего парфюма в комнате – я не знаю, но это отличие буквально завораживает.
Как в дурмане захожу внутрь, не плотно прикрывая за собой дверь, бросая взгляд на кровать и столик рядом с ней.
Там не хватает стакана с лимонной водой и твоих сигарет. Стоп. Неужели я и правда сейчас подумал об этом?
Сажусь на край кровати, проводя ладонью по покрывалу, и перевожу взгляд за окно.
Город совсем скоро проснётся, начав свою обычную, размеренную жизнь. Совсем скоро по дороге под окнами отеля будут проноситься машины, проходить люди, занятые, погруженные в свои личные проблемы. И им всем не будет никакого дела до того, что в номере отеля на восьмом этаже сидит человек, сжимая в кулак покрывало на кровати, и кусает губы, из последних сил стараясь не дать волю своим желаниям.
Странно, но за всю ночь мне и в голову не пришло позвонить тебе. А сейчас же мне очень интересно, что бы ты ответил, услышав мой голос в трубке.
Ложусь на кровать на спину, смотря на залитый солнцем потолок, а моё подсознание методично убивает остатки сознательной части моего «я». Я уже не противлюсь внутреннему голосу, нашёптывающему о тебе всякую чепуху.
Не расценивая тебя серьёзно, я сделал великую ошибку. Я упустил из виду то, на сколько могут быть реальны твои желания.
Сейчас я больше всего на свете хочу дождаться тебя и взять за руку, молча заглядывая в глаза. А потом уснуть рядом с тобой, на расстоянии вытянутой руки, но слыша твоё дыхание. Это из области романной фантастики, но ведь даже маленькому чуду есть место в нашей жизни.
Непременно утром я хочу проснуться раньше тебя, и просто смотреть на твоё лицо, на всего тебя, погружённого в сон. Бояться дышать, чтоб ненароком не разбудить тебя своими неосторожными действиями. Потом бы мы спустились в кафе на первом этаже, и пили бы горячий, чёрный кофе, а я б рассказывал тебе о том, как прошла ночь с того момента, как ты ушёл. И как же мне не хватало тебя рядом в этой ночной суматохе.
Сворачиваюсь клубочком на кровати, обняв подушку, утыкаясь в неё носом. Только бы не уснуть, только бы выдержать, дождаться.
А ещё лучше - уйти из твоего номера раньше, как в дверном проёме нарисуется твой силуэт. Но усталость слишком велика и веки с каждой секундой становятся всё тяжелее и тяжелее.
Вздрагиваю от неожиданности, когда в кармане джинсов начинает вибрировать телефон, сообщая мне о пришедшей новой смс. Но нет, всё потом, всё утром. Я прочитаю, я даже, может быть, отвечу тому, кто написал в такую рань, но только не сейчас. Мне так не хочется шевелиться, даже дышать становиться лень.
Я уже знаю, что не дождусь тебя, и не смогу сейчас заставить себя встать и доплестись до своего номера. Наверное, когда ты придёшь, вся эта ситуация покажется тебе комичной. Ну и пусть.
Но лишь в одном я уверен на все сто процентов: сейчас я усну, крепко, быстро, и обязательно приснишься мне ты и радуга над искрящимся после дождя городом.
POV Ryo
Пролог:
«Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Все катится в пропасть, причем уже не в первый раз,
И равен нулю смысл дружеских фраз
Все кому-то подарено, потеряно, продано,
И сердце, кровью облитое, за ужином подано.
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды»
(с) Дельфин – Надежда
Медленно бреду по улицам, то и дело натыкаясь на хмурых с утра прохожих. Глаза закрываются сами собой, и через полчаса пути от автобусной остановки я сдаюсь.
Поймав первую попавшуюся машину, на автомате называю адрес гостиницы, даже не спрашивая о плате за проезд, и утыкаюсь взглядом в окно. В машине, на заднем сидении тепло и как-то даже уютно. За окном мелькают дома и люди, и я силюсь не уснуть прямо тут, нарочно скользя взглядом по многочисленным проводам, натянутым над домами. Спасибо водителю, который, кажется, сам не выспался сегодня, поэтому молчалив и угрюм. Поддерживать беседу у меня б не было сил, а желание вообще само собой отсутствует.
Ты никак не среагировал на мою смс. А чего я, собственно, хотел? Тут может быть лишь два варианта сюжета: либо ты и правда спишь без задних ног, вырубив по привычке звук на мобильном, либо же просто не хочешь со мной разговаривать. Если сегодня я увижу на тебе печать обиды или, ещё хуже, злости на меня за ночной проступок – я себе этого не прощу.
Глупый, глупый ты, Рё. Зачем, господи, для чего я это сделал? Ведь были силы крепиться, ведь я мог оттягивать этот момент ещё очень и очень долго. Но что-то внутри надломилось, какой-то механизм сработал, заставляя отключиться мозг и действовать по велению своего сердца. Разум кричал о том, что это бессмысленно, но надежда, такая глупая, призрачная, как лёгкий утренний туман, велела разуму пойти у неё на поводу.
А теперь я с успехом грызу себя изнутри, продумываю все варианты сюжета, все возможные тропинки и дорожки, по которым можно было пойти или побежать в момент, когда сработала внутри бомба замедленного действия. Зачем-то гадаю, вновь строя догадки и предположения. Они бесполезны, их вернее всего удалить за ненужностью, как удаляются старые файлы с компьютера.
Но, кажется, я просто заново начинаю жить в том мире, где есть ты. Тешить себя несбыточными надеждами и рассказывать себе счастливую и яркую сказку о нас с тобой.
Довольно быстро добираемся до отеля, и я сую в руку водителя мятые купюры, кое-как выбираясь из машины.
Бьющее в глаза солнце потихоньку начинает раздражать. Когда-нибудь у меня появится привычка носить с собой солнцезащитные очки всегда. Жаль, что этой привычки у меня нет сейчас.
Сталкиваюсь на входе с небольшой компанией туристов - постояльцев гостиницы, которые полны сил и энергии, вооружившись дешёвыми фотоаппаратами, настроены на активный день. Вяло извиняюсь перед ними, щурясь от солнца и прикладываю пальцы к скуле, которая продолжает весь остаток времени неприятно ныть. Не стоит мне показываться в таком «красивом» виде в гостинице, но ничего не поделаешь.
Подхожу к ресепшену, ко мне тут же подскакивает мужчина по ту сторону стола, начиная активно приветствовать и нести какую-то стандартную чепуху.
- Можно ключи от 603?
- Одну минуточку! – Он расплывается в улыбке, но через пару мгновений выдаёт мне то, чего я никак не ожидал: - Вы знаете, их уже забрали чуть больше часа назад…
Мужчина продолжает что-то говорить, но я уже совсем не слышу его. Сердце, успевшее успокоиться, вновь начинает биться часто, ощутимо, гоняя кровь по венам, и перехватывает дух.
Неужели моя догадка о том, что ты всё-таки у меня в номере, всё-таки ждёшь меня – правда? Ты просто не захотел отвечать на смс, ты решил дождаться и лично поговорить.
Сейчас, когда я вбегаю в лифт, дрожащим пальцем нажимаю кнопку нужного этажа, у меня за спиной практически распахиваются крылья. Я не хочу тешить себя пустыми надеждами, но ничего не выходит.
Боже, боже, как же мне хочется увидеть тебя сейчас! Как же я хочу, чтоб вся ситуация приняла тот самый, нужный мне оборот. Я так хочу поверить в чудеса и узнать, что они правда бывают, что чудо может случиться и со мной.
Ведь если сейчас ты примешь меня, я обязательно расскажу тебе всё-всё. Я расскажу тебе про свой мир, где так давно живём мы с тобой, я опишу тебе свои чувства, желания и мечты. Доверюсь тебе, и буду знать, абсолютно точно знать, что ты меня поймёшь, не прогонишь прочь. Что ты… просто останешься со мной, будешь рядом. И тогда, вот с этого самого дня я больше никогда не буду мучиться бессонницей или просыпаться один в холодной постели.
Когда двери лифта распахиваются, перед моими глазами простирается пустой длинный коридор с бесчисленным количеством дверей, и сердце само собой замирает.
Совсем скоро я всё узнаю, совсем скоро решиться всё. Закончится томительное ожидание и эти бесполезные гадания о том, что могло бы быть, что будет.
Еле передвигая ногами, иду к своему номеру, а сердце при каждом шаге замирает.
Страх. Из самых тёмных, потаённых уголков души начинает выползать липкий, холодный страх. Тяжёлым прутом он начинает крутить где-то внизу живота, сжимать горло ледяными, цепкими пальцами, пускать обжигающе холодное дыхание в лицо.
Я чувствую, как кружится голова, как тело перестаёт напрочь слушаться меня, когда я останавливаюсь у чуть приоткрытой двери своего номера.
А что, если, это вовсе не ты, а Нии или Шу? Или, того хуже, ты решил сделать мне какой-нибудь совершенно неприятный сюрприз, от которого, одним ударом, у меня выбьется почва из-под ног? Вдруг все мои догадки, все расчёты, мечты окажутся ложными? Нет! Этого просто не может быть. Ведь не может же?
Дрожащей рукой открываю дверь, зажмурившись, замирая на пороге. Страх смеётся в оба моих уха, толкая из стороны в сторону, и я цепляюсь пальцами за дверной косяк, не в состоянии открыть глаз.
Так тихо. Как будто комната совершенно пуста. А что если это действительно так? Тебя тут нет. Может быть, ты и заходил в мой номер, но уже давно ушёл спать к себе, просто-напросто забыв захлопнуть дверь.
Нет, это не возможно, глупо и нелепо. Ты бы никогда не поступил так. Ты – разумный человек, в отличие от меня.
Медленно считаю про себя до десяти, делая глубокие вдохи, чтоб хоть как-то унять эту противную дрожь и успокоить сердце.
Нет ничего страшнее для человека, чем закрытая дверь. Неизвестность пугает больше, чем всё остальное.
С трудом заставлю себя разлепить веки, и в глаза тут же ударяет яркое солнце. А следом у меня из грудной клетки просто выбивается весь воздух, сердце замирает вновь, не желая дальше биться, и я мелено сползаю на колени на пол, отчаянно пытаясь ухватиться за дверь.
Кровь приливает к голове, я чувствую, как пульсируют вены на висках, и, кажется, у меня резко поднялась температура.
В свете утреннего, тёплого солнца, на кровати, среди моих вещей, оставленных с вечера, обнимая подушку, лежишь ты.
Сознание отказывается верить в правдивость этой ситуации, отказывается принимать то, что это не сон. Для верности я даже ущипнул себя за руку, на прочь забыв о разбитой скуле, о страхе.
Ты. Ты пришёл. Ты ждал меня, ты просто уснул. Не видел мою смс.
Всё просто, как дважды два.
На ватных ногах дохожу до кровати, меня качает как на палубе корабля в не спокойную погоду. Опускаюсь на колени перед кроватью, заглядывая тебе в лицо.
Спишь.
Плотно сжатые веки, тёмные ресницы, едва заметно подрагивающие во сне. Волосы растрепались, и ты тихо дышишь, не глубоко, но спокойно, крепко прижимая к себе подушку.
Протягиваю руку, едва касаясь, проводя ладонью по тёмным волосам, боясь даже вдох сделать. И по щеке, сама собой скатывается одинокая слеза, оставляя влажный след на коже.
Ты переворачиваешься на спину, вздыхая во сне, и я резко отдёргиваю руку, а сердце начинает биться как бешенное. Нет, господи, я не мог разбудить тебя.
Буквально отползаю в сторону, спиной, не отводя от тебя глаз, а сонливость и усталость как рукой сняло. Изучаю взглядом твой профиль, чуть приоткрытые во сне губы, пока не натыкаюсь спиной на кресло, стоящее чуть в стороне от кровати.
Кое-как забираюсь в кресло с ногами, обняв колени, не в силах отвести от тебя взгляда. Во сне ты ещё более красивый, чем я мог подумать или представить себе. Определённо, если бы я был художником, я бы нарисовал тебя.
Все нервы прошедшей ночи, всё напряжение снято как рукой, и я просто не замечаю, как моргать становиться всё тяжелее, и сон, долгожданный, лёгкий сон постепенно укрывает меня. Сегодня мне не придётся представлять что-то, прокручивать в голове ленту событий прошедших суток или приписывать тебе то, о чём ты и не догадываешься. Сегодня судьба улыбнулась мне, вытащив из рукава одну из своих козырных карт, и первый раз за долгое время я могу позволить себе уснуть, не думая ни о чём.
***
Нехотя открываю глаза, чувствуя, как затекло всё тело от неудобной позы в кресле.
Солнце уже высоко над городом, значит, проспал я достаточно долго, хоть и хочется ещё и ещё.
И в первую же секунду, тонкие пальцы страха вновь сжимают сердце. Вдруг ты ушёл? Тихо, не потревожив меня…
Перевожу взгляд на кровать, и мои губы сами собой растягиваются в улыбке.
Ты лежишь на боку, внимательно смотря на меня, подмяв под себя подушку.
Облизываю в раз пересохшие губы, а слова застревают где-то в горле.
- Доброе… доброе утро, Сато-сан… - Голос дрожит, и фразу я из себя тяну буквально силками.
Ты улыбаешься в ответ, тут же потягиваясь, перевернувшись на спину. А я невольно скольжу взглядом по твоему телу, чувствуя, как по спине проходит горячая волна.
- Доброе, Рё-кун. Почему ты спал на кресле? Там же, как минимум, не удобно. – Ты улыбаешься, смотря в потолок.
- Потому, что ты спал на моей кровати… - Кусаю губы, спуская ноги на пол с кресла, разминая шею. – А лечь рядом… я просто не решился. – Окончание фразы произношу максимально тихо, рассчитывая, что ты просто не услышишь этого.
- Прости. Я правда не заметил, как уснул. – Ты садишься на кровати, смотря на меня, и от твоего взгляда мне становится не по себе. – Я ждал тебя.
Эти слова звучат как гром среди ясного неба и у меня чувство, что сейчас меня окотили с головы до ног ледяной водой.
- Прости… Я… - Не знаю, что ответить тебе, отчаянно уводя взгляд в сторону.
- Иди сюда… - Тихо произносишь ты, я чувствую на себе твой заинтересованный взгляд. – Нам надо поговорить, Рё…
- Сато, я… нет, ты послушай, я всё сейчас объясню… - Понимаюсь на ноги, делая несколько несмелых шагов в сторону кровати.
- Тссс.. Рё, не нужно ничего объяснять. И извиняться тебе тоже не за что. – Ты протягиваешь ко мне руку, и я сжимаю твои пальцы, а внутри меня всё замирает.
- Но как же?.. Я думал…
Не успеваю договорить, как ты резко дёргаешь меня на себя, и я буквально падаю тебе в руки.
- Сатоши… - Выдыхаю где-то в районе твоей шеи, чувствуя, как ты обнимаешь меня, зарывшись лицом в волосы.
Сколько раз я представлял себе подобную ситуацию? Не счесть. И всё равно сейчас я словно не готов к такому повороту событий.
- Тихо, Рё, тихо… - Шепчешь мне в шею, укладывая на кровать на спину, и я теряюсь под твоим взглядом, который буквально раздевает. – Кто это сделал? – Ты осторожно касаешься синяка на скуле, и я непроизвольно морщусь от лёгкой боли.
- Не важно. – Дрожащими пальцами провожу по твоим плечам, заглядывая в глаза.
Ты так близко, твоё тепло, твой запах кружат голову, и я просто забываю обо всех рамках приличия, которые есть в этом мире. Сейчас мне больше всего хочется почувствовать твои губы на своих, твои прикосновения к моему телу, твою кожу под моими руками.
- И где ты только умудряешься находить себе неприятности, Рё-кун? – Шепчешь ты где-то у меня над ухом, ведя пальцами по щеке. – Ни на минуту тебя нельзя оставить одного.
- Нельзя… - Так же тихо отвечаю тебе, несмело проводя ладонями по плечам.
- Ты больше не будешь один. Никогда. Я обещаю тебе.
От этих слов крылья за спиной вновь раскрываются, и мне хочется плакать от счастья.
Я верю, верю тебе, Сато.
Мягко целуешь меня в губы, проникая языком в рот и разводя коленом ноги. Не сдержавшись, подаюсь навстречу тебе, обвив руками за шею, и вздрагиваю, когда твои пальцы ловко забираются под мою футболку, исследуя живот.
Сейчас в этом мире нет больше никого и ничего, кроме тебя и меня.
Все мои страхи отступают куда-то далеко, совсем на дальний план, а дневное солнце медленно прожигает их один за другим, когда ты разводишь мои ноги, устраиваясь между ними, переходя поцелуями на шею.
Не могу заставить себя молчать, не стонать от каждого твоего поцелуя, не вздрагивать, когда ты изучаешь моё тело под футболкой. Всё это опьяняет пуще любого алкоголя или свежего воздуха высоко в горах.
Зажимаю рот руками, когда ты, стащив с меня футболку, проводишь ладонями по груди, касаясь твёрдых сосков.
- Тише, Рё… - Успокаивающе шепчешь мне на ухо, пока я пытаюсь справиться с бесконечным множеством пуговиц у тебя на рубашке.
Ты медленно проводишь языком по ключицам, помогая мне стянуть с себя эту проклятую рубашку. Прижимаюсь к тебе, тихо всхлипнув и крепко сжав коленями бока.
Сейчас я точно знаю, что это утро я не забуду никогда. Все последующие, наши общие уже будут другими, они будут не похожи, различны, но лучше, ярче, желаннее и теплее этого не будет уже никогда.
Яркое солнце, заливающее комнату, ласкает лучами твою спину, вплетая золотые нити в чёрные, мягкие волосы. И кислорода в помещении становится всё меньше.
Ты ласкаешь меня, касаясь самых чувствительных мест, и тело само собой реагирует на эти прикосновения.
Сталкиваясь руками, дыша одним воздухом на двоих, ища родные, любимые губы, чувствовать тепло чужого тела, не в силах унять дрожь, успокоить сердце, заставив дышать себя в обычном ритме.
Сейчас я готов шептать тебе обо всём на свете, говорить, как же нужен ты мне, что не могу и не хочу жить в той жизни, в которой не будет тебя.
Твои тёмные глаза буквально светятся счастьем, и ты отдаёшь мне все мои поцелуи, не оставаясь в долгу.
Переняв дрожь от меня, ты уже не контролируешь своё тело, свои движения и поцелуи, которые становятся всё более требовательными, частыми, глубокими. Выгибаясь под тобой, я отчаянно ловлю губами воздух, царапая твои плечи, не переставая шептать твоё имя.
Ты, медленными поцелуями, спускаешься вниз по моему телу, обводя кончиком языка пупок, попутно расстегивая ремень на джинсах, и уже сейчас у меня перехватывает дыхание.
Закрываю ладонью глаза, царапая ногтями сбившееся покрывало на кровати, не в силах сдержать стона, когда ты проводишь языком по низу живота.
И в этот момент, чьи-то сильные руки сжимают мои плечи, уверенно, почти властно. Я не понимаю, кто это и не хочу понимать сейчас. И голос. Далёкий, приглушённый, но до боли знакомый голос…
***
Нехотя отрываю от глаз руку и смотрю прямо перед собой.
Мне кажется, что сейчас только что рухнул весь мир к чёртовой матери. Я даже слышу этот оглушительный звук рушащихся зданий, чувствую, как в нос ударяют клубы пыли, а у ног разлетаются стёкла.
Мне кажется, что меня только что сбросили с крыши высотки, а земля неумолимо быстро приближается к моим глазам.
Я чувствую, как кто-то стальным ножом отсекает долгожданные крылья за спиной, и на месте этой былой красоты остаются кровавые раны.
Передо мной стоишь ты, крепко сжимая мои плечи и слишком внимательно заглядывая в лицо. Ты хмуришься, и между бровей появилась тонкая полоска.
Сон.
Господи, это был всего лишь сон. Глупая шутка подсознания, совсем не удачная и совсем не к месту, жестокая до слёз.
Я не знаю куда деть глаза, всё ещё чувствуя возбуждение после такого сновидения. В любой другой раз я бы порадовался, проснувшись, что мой мозг может выдавать такие занимательные сюжеты, но только не сейчас.
Всё тело и правда затекло, и я, кое-как, выпрямляюсь в кресле, спустив ноги, а ты продолжаешь стоять напротив меня, не убирая рук с плеч, а позади тебя солнце разливается ярким, тёплым потоком.
Тот сон был слишком реальным по всем меркам: ощущения, прикосновения, запахи, чувства, что я до сих пор отказываюсь верить, что реальность не такова.
Ты как-то странно смотришь на меня, и я понимаю, что дело, скорей всего, в заметном синяке на скуле. Только вот страх того, что во сне я звал тебя, совершенно не сдерживая стонов – нарастает с каждой минутой.
- Сатоши… - Сглатываю сухой ком в горле, с трудом поднимая на тебя глаза.
- Тебе приснился кошмар, Рё. Не стоит спать в таких неудобных позах. – Слишком холодно отвечаешь ты, но в глазах появляются какие-то до сели не знакомые мне искорки.
- Да.. кошмар… Ты прав. – Мысленно проклинаю всё на свете.
Чёрт возьми, Сато! Если бы ты только знал, какой кошмар только что снился мне…
Я не прошу Бога перенести события из моей фантазии в реальность, сейчас я готов молить лишь о том, чтоб вновь погрузиться в сон, вернуться туда, в ту реальность, где я мог безнаказанно целовать твои горячее губы, касаться тела, звать по имени так открыто.
Ты отпускаешь мои плечи, проводя ладонями по лицу, а я с замиранием сердца жду, что будет дальше.
- Пойдём, кофе выпьем. Поговорим. – Резко говоришь ты, я даже вздрагиваю, а сердце ухает куда-то вниз. – Нам есть, что обсудить. Я буду тебя внизу ждать. – И с этими словами ты выходишь прочь из моего номера, плотно закрывая дверь.
Опускаю руки на колени, смотря в пол, и меня трясёт как в лихорадке. Воздуха в комнате и правда не осталось, жгучее солнце нещадно светит в окно, а из моих глаз непроизвольно скатываются две слезы. Солёных, горьких, обжигающих кожу. Они падают на пол, тут же впитываясь в мягкий ковёр, и я не знаю, где найти мне сейчас сил, чтоб встать, собраться и спуститься вниз к тебе.
POV Satoshi
Пролог:
«Задыхаюсь, боюсь, что в толпе утону,
Только слезы твои не пускают ко дну.
Одиноки в толпе, одиноки вдвоем,
Мы, друг друга не слыша, друг другу поем.
Я одинок, ты одинок,
Нам не сделать шаг навстречу друг другу.
Каждый из нас танцует вальс
С собственной тенью по кругу, по кругу».
(с) Otto Dix – Вальс
Дурацкая привычка с незапамятных времён – пытаться вспомнить, что снилось и проанализировать это. В идеале – скрупулезно, дотошно, по полочкам всё разложить, интерпретировать, как мне хочется, и как верно, а потом перенести на реальность, стараясь угадать, к какому моменту из сна приурочено то или иное событие в действительности. Мне-то этот мой недостаток ничуть не мешает, а вот других людей, порой, начинает нервировать.
Пока я сидел и ждал тебя, суматошно пытался выцепить из подсознания, что же мне снилось сегодня.
Сны имеют очень не хорошую привычку развеиваться, спустя несколько минут после пробуждения. Поэтому, ловить их за хвост лучше всего сразу, ещё лёжа под тёплым одеялом, на мягкой подушке. Но сегодня такой возможности мне судьба не предоставила, и, можно считать, что такой маленький толчок поменял привычный ход вещей и событий. Как будто меня лишили ежедневного ритуала, как то - почистить зубы с утра или принять душ.
Сейчас я лишь вспоминаю чёрно-белую картинку леса, непроходимого и бесконечного, уходящего далеко за горизонт. И шум листвы, какой-то почти оглушительный шум. Но среди этого монотонного звука я чётко разбирал твой голос, зовущий меня по имени. Может быть, в моём сне и была запланированная радуга, но сейчас я не помню её. А вот твоё присутствие там было несомненно, один голос уже можно назвать таковым.
Во всём виноват ты, в реальности зовущий меня. Вот и всё. И никакие мысли иного характера не могли повлиять на присутствие твоего голоса в шуме деревьев.
Прошло уже минут пятнадцать с того момента, как я покинул твой номер, а вот от тебя ни слуху, ни духу. И почти спонтанно, в эту же секунду, я вспоминаю о пришедшей с утра смс, которую я клятвенно пообещал прочитать, как проснусь.
Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Только вот посмотрев на дисплей мобильного телефона, я начинаю осознавать, что идея эта плоха. Отправителем был ты. Хочется лишь нажать на удаление сообщения, чтоб просто не видеть и не знать того, что же хотел сообщить мне ты, когда я, как дурак последний, засыпал на твоей кровати. Но рука не поднимается поступить таким образом, а, может быть, во всём виновато природное любопытство.
«Прости».
Здравствуйте, приехали. Рё, я всегда знал, что ты – гениальный человек, но никак и подумать не смел, что на столько. И за что же ты просишь прощение? Только лишь за прошлую ночь, у тебя появилось столько штрафов за спиной, что за каждый стоило бы извиниться.
Я знаю, что ты хотел сказать этой смс. Я знаю, что ты грызёшь себя изнутри и убиваешься за то, что поцеловал меня на площади. Если бы ты только знал, какая же великая глупость – извиняться за такое!
Со вздохом убрав телефон в карман, вновь перевожу взгляд на чёрную поверхность кофе в идеально белой чашке. Созданный контраст никогда не привлекал моего внимания на столько, как зацепил взгляд сейчас.
- Прости, я… в общем, пока я переоделся…
Ты возникаешь как из-под земли. Видимо, я слишком углубился в свои мысли, что даже не заметил, не услышал, как ты подошёл.
Но чему я, собственно, удивляюсь? На фоне всех нас троих: меня, Нии и Шу – ты действительно слишком тихий и почти незаметный. У тебя лишь есть дурацкая привычка «путаться у меня под ногами», что ни один раз заканчивалось не самым приятным образом. Для нас обоих.
- Явление Христа народу! – Мрачно ухмыляюсь тебе в ответ, указывая на стул напротив.
Ты заказываешь кофе, но за всё время, пока мы просиживаем на первом этаже гостинцы, даже не притрагиваешься к нему.
Разговор, конечно же, тоже не клеится, а меня, постепенно, начинает подбешивать твоё старание в отводе взгляда, ответах односложными предложениями.
Ты возвращаешься к нашему столику, с купленной пачкой сигарет в руке.
- Ты не выспался? – Изучаю твоё лицо взглядом уже который раз за утро. Который раз цепляясь глазами за едва заметный синяк на скуле. В любое другое время, пожалуй, я бы вытянул из тебя, где и на кого ты успел нарваться, но только не сейчас.
Господи, Рё! Неужели ты на столько глуп и слеп, что не понимаешь, что совершаешь одну ошибку за другой! Все эти смятые салфетки на углу стола, как показатель твоего не комфортного состояния сейчас; все эти кивки головой на любую мою фразу, даже если ты, по глазам видно, не согласен с моим мнением; этот нелепый страх, когда мне удаётся на долю секунды поймать твой взгляд и так далее – совсем не играют тебе на руку.
- Нет. – Вновь коротко отвечаешь, открывая пачку сигарет.
- Твою мать, Рё! – Кажется, зря я так резко поднял на тебя голос. Ты буквально застыл с не прикуренной сигаретой во рту, смотря на меня широко распахнутыми глазами. – Какого чёрта ты ведёшь себя, как загнанный, забитый зверь в клетке, а? Тебе самому от себя не противно?
Перегибаюсь через столик, вырывая у тебя сигарету, со злости ломая её пополам, отбрасывая в пепельницу, а на белой скатерти остаются мелкие крошки табака.
Вжимаешься в стул, стараясь отодвинуться от стола, а этот страх в твоих по-детски распахнутых глазах, начинает выводить меня из себя. Я буквально чувствую, как балансирую на тонкой леске над пропастью. Шаг вправо, шаг влево – неминуемое падение. И оно будет заключаться совсем не в моей смерти, а в твоей.
- Я не понимаю, о чём ты говоришь… - Ты быстро облизываешь в раз пересохшие губы.
Зачем, для чего я акцентирую на этом внимание? Почему я впиваюсь глазами в твои губы, как человек, мучающийся от жажды, гипнотизирует взглядом стакан холодной воды?
- Ах, не понимаешь?! – Поднимаюсь со стула, вновь перегнувшись через стол к тебе, и с силой дёргаю на себя за ворот кофты, мне кажется, что даже слышен треск ткани. – Не к лицу тебе роль бедной, несчастной жертвы, Рё-кун. Ты этого тоже не понимаешь? – Шиплю на тебя, не отпуская твоего взгляда.
- Сатоши! Отвали! – При попытке отпихнуть меня, ты не слишком удачно задеваешь чашку с остывшим кофе, и через мгновение по скатерти растекается тёмно-коричневое пятно, а несколько капель напитка падают на пол.
К нам тут же подскакивают представитель охраны отеля и девушка официантка, причитая чуть ли не на всё кафе.
Скажи им спасибо, Рё, ведь сейчас они являются твоими спасителями.
- Потом поговорим. – Отпускаю тебя, с силой оттолкнув на спинку стула. – Я за всё заплачу, и не сейте панику, ничего особенного не случилось. – Пихаю в руки официантки несколько купюр, и, спрятав бумажник в задний карман брюк, выхожу из кафе, чувствуя твой взгляд на своей спине.
Ты сам во всём виноват, Рё. Только ты и никто другой. Я не верю, что ты на столько слеп. И я не хотел ничего дурного. Всего лишь ткнуть тебя, как слепого котёнка в блюдце с молоком, в то, что ты делаешь не верно. Я не хотел сорваться на тебя, я не хотел такого итога, когда спускался по лестнице с восьмого этажа от твоего номера. Наверное, если бы я мог, я бы попросил у тебя прощение, но мне просто не за чем этого делать. Я не стану уподобляться твоим поступкам, идти на поводу у тебя, по твоим стопам, высылая односложные смски из-за страха, что сделал что-то не то.
Выхожу на улицу из отеля, а проклятое солнце тут же ударяет по глазам, ослепляя. На сегодня у нас запланированная пресс-конференция с дальнейшей раздачей автографов, а мне, в коем-то веке не хочется туда.
Нет, я просто не хочу видеть тебя.
Глубоко вдыхаю тёплый воздух, наполненный всеми красками города. Почему-то мне кажется, что день сегодня будет отвратительный. Что ж, этого почти стоило ожидать.
Делаю несколько шагов от входа в отель и на меня, очень удачно, налетает какой-то мальчишка с подтаявшим мороженным в руке, которое незамедлительно оказывается у меня на рубашке.
- Твою мать, щенок! Ты совсем не видишь, куда несёшься?!
- Простите… простите меня… - Ребёнок продолжает лепетать, топчась на месте.
- Одним «простите» ты тут не отделаешься. – Чуть ли не поднимаю мальчишку за шкирку над асфальтом. – И что мне теперь делать с твоим мороженном у меня на рубашке, а?
Он что-то бормочет себе под нос, а я просто чувствую, каждой клеточкой чувствую, что, будь бы моя воля сейчас – я бы растёр этого ребёнка в порошок.
- Вали с глаз моих долой, понял?! – Отталкиваю его к стене дома, даже не позаботившись о том, что он, почти наверняка, больно ударился спиной о кирпичи, и быстро удаляюсь от отеля, пытаясь стереть остатки мороженого с окончательно испорченной рубашки.
Мне совершенно точно надо побыть одному. Как можно дольше не видеть всех вас, в идеале – оказаться на необитаемом острове, где даже случайных прохожих не будет.
Добравшись до небольшого сквера между домами, опускаюсь на корточки у стены одного из жилых зданий, доставая телефон.
Душу бы Дьяволу сейчас продал, лишь бы не звонить Шу. Ведь я даже не знаю, что сказать в оправдание себе, а если ты уже успел пересечься с басистом – в оправдание ещё и премилой ситуации с утра в кафе.
- Да?.. – Заспанный голос Шу вдруг резко вселяет в меня надежду на то, что всё ещё поправимо.
- Я тебя разбудил что ли? – Изучаю свои ногти.
- Типа того. Что случилось?
- Да ничего. Просто хотел предупредить, что я сегодня сам доберусь до места проведения конференции. Не ждите меня что ли.
- А ты не в гостинице уже? – По голосу басиста слышно, как он удивлён до глубины души. Эх, Шу, Шу, если бы ты только знал, что уже успело произойти, пока ты мирно храпел в подушку…
- Да. Проветриться вышел. Ну, так ты меня понял?
- Ага, понял. Рё-то вернулся?
Вот. Вот тот вопрос, которого я так ждал и боялся.
- Типа того. Всё, давай, до вечера.
- Погоди. – Басист очень удачно останавливает меня своим голосом от нажатия кнопки сброса звонка.
- Чего ещё?
- Как он?
- Жив. – Сухо отвечаю ему, чувствуя, как горло начинают сжимать стальные тиски. Это не злость, не раздражение. Это слишком похоже на обиду, только не ясно какую и на что.
- Сатоши… Ты… ты с ним гово…
- Нет. И не собираюсь. Нам с Рё говорить наедине не о чем. – Перебиваю его на полуслове, поднимаясь на ноги. – До вечера, Шу.
И в этот раз я успеваю сбросить звонок до того, как басист что-то ответил бы мне.
В первый раз за последний год мне так хочется курить. Я даже начинаю завидовать чёрной завистью курягам на улицах, и тебе, Рё, в частности.
Я не перестаю поражаться, как ты умудряешься столько курить, и при этом выкладываться на концертах на все сто процентов из ста возможных. Пожалуй, как минимум природа наградила тебя сильными лёгкими. А вот мне, человеку, для которого даже не лёгкие, а голос, связки – хлеб и соль, подобная роскошь противопоказана.
Вновь выхожу на улицу, стараясь не думать о том, как нелепо выгляжу сейчас среди всей этой деловой толпы в костюмах и с галстуками.
Но, ведь нужно же делать исключения, которые бы подтверждали правила?
Выдёргиваю из толпы какого-то молодого человека, строчащего смс на углу дома, и крайне решительной походкой направляюсь к нему.
- Закурить не дашь? – Щурюсь на солнце и стараюсь как можно милее улыбнуться парню, когда тот поднимает на меня взгляд.
- Только крепкие.
Задерживаю дыхание, отводя взгляд куда-то в сторону. Впрочем, от одной сигареты, даже крепкой, я явно не умру.
- Давай. Покатит.
Парень протягивает мне пачку, осматривая совсем недоброжелательным взглядом. Хах, я бы так же смотрел на себя, если бы сейчас был на месте этого молодого человека.
- И… зажигалку. – Улыбка получается какой-то смущённой.
- Пожалуйста.
Забираю у него из рук тонкую, чёрную зажигалку, тут же прикуривая. А руки от чего-то дрожат.
И сразу же, после первой затяжки, горло начинает раздираться когтями тысячей кошек.
Я попробовал курить в школе, мне не понравилось. И вот, спустя столько времени, я вновь пытаюсь сделать это. И кто, кто, скажите мне на милость, виноват в этом?
Начинаю кашлять, чувствуя неприятное головокружение.
- С вами всё хорошо? – Парень хмурится, похлопав меня по спине, когда я, чуть ли не в три погибели согнувшись, упираюсь ладонью в стену дома, стараясь откашляться.
- Всё.. всё хорошо. Просто не привык к крепким сигаретам. – Оправдываюсь перед ним, как виноватый в чём-то и, кивнув на последок, двигаюсь дальше по улице. А за спиной, всё дальше, остаётся наша гостиница и ты в её стенах.
POV Ryo
Пролог:
«Две разных войны в голове,
Две разных весны, одна зима,
Две тонких струны в рукаве,
Дотянем до дна - сойдём с ума»
(с) Слот – Две войны
Сижу в абсолютном шоковом состоянии за столиком в кафе, провожая тебя взглядом. А в голове активно мечутся, беснуются мысли – желания.
Кто-то давно сказал мне, что как только ты начинаешь ненавидеть человека – это первая ступенька к безразличности к данному субъекту.
Сейчас мне кажется, что я ненавижу тебя.
Я не знаю, я не понимаю, кто из нас двоих не прав, кто из нас постоянно оступается, танцуя на лезвии ножа. Наверное, это, всё-таки, я.
Столько лет быть знакомым с человеком, но так и не найти к нему подход, ключика от его мира. Будь на моём месте кто-то другой, он бы уже давно нашёл способ попасть в твой мир, придумал бы выход во избежание ситуаций, одной из которых стало событие, с которым новый день начал торжественное шествие в моей жизни.
В том же состоянии непонятного транса, поднимаюсь из-за стола, смотря куда-то перед собой, в попытке найти зажигалку, хлопая себя по карманам.
А в кафе уже стало довольно людно, официантка на фоне продолжает причитать по поводу твоей не сдержанности, и как-то воровато прячет деньги в нагрудный карман кофты.
- Ещё раз извините нас. – Обращаюсь к ней, не узнавая своего голоса.
В помещении шумно, но все голоса сливаются в какой-то один, фоновый, не несущий никакой смысловой и эмоциональной нагрузки для меня сейчас.
Выхожу из кафе на первом этаже гостиницы, прикуривая. У меня перед глазами вечной маской застыло твоё лицо. Я очень боюсь, что та злость на грани отвращения ко мне, застывшая в твоих глазах не позволит теперь мне спать спокойно ночами. Я пытаюсь убедить себя, что стоит, что необходимо, нужно учиться на своих ошибках, но каким-то краем подсознания понимаю, что это, в сущности, бесполезная трата времени. У меня в памяти отпечатались твои слова, но они не способны заставить меня измениться в один миг, стать другим, хотя бы только рядом с тобой, хотя бы только для тебя одного.
Любящее сердце готово на многое, но сейчас оно отчего-то молчит, а всё моё сознание контролирует разум, диктуя совершенно не приятные вещи.
Ведь ты прав, чертовски прав, Сатоши. Мне противно самому от себя. Сейчас я на столько жалко ощущаю себя, что хочется волком на луну выть. Как будто бы на меня вылили ушанок грязи, искупали по самые уши в дерьме. Если бы я только мог представить, когда-то давно представить, что ты можешь быть на столько жесток – я бы не поверил, но прислушался бы к подобным словам. Сейчас же всё уже бесполезно, сейчас всё пустое. Ты, сам того не ведая, завладел мной, целиком и полностью. И, пожалуй, я готов сойти с ума только с твоим именем на губах.
- Не курите, пожалуйста, в холле.
Вздрагиваю от неожиданного голоса где-то над ухом. Охранник услужливо протягивает меня чистую, стеклянную пепельницу у себя на ладони.
- Извините. – Сухо отвечаю ему, затушив сигарету, не скуренную даже в половину, и ухожу в сторону лифта, чувствуя на своей спине редкие косые взгляды.
Сегодня вечером будет пресс-конференция, сегодня нужно улыбаться и быть «как всегда». Дай мне Бог совладать с собой при виде тебя.
Прислоняюсь спиной к холодной поверхности лифтовой кабины, считая про себя пролетающие мимо этажи.
Мне хотелось бы знать, где ты сейчас. Мне вновь хочется знать, о чём ты думаешь сейчас. Но ещё больше я хочу знать, о чём ты думал в тот момент, когда сжимал ворот моей кофты там, в кафе. Мне проще убедить себя в том, что все те слова, что ты наговорил мне – ничего не значат, что кричал ты на меня не думая о том, что говоришь. Легче убедить себя в этом, чем в том, что ты действительно думаешь так.
Медленно плетусь до своего номера, в котором совершенно точно осталась какая-то частичка тебя.
Смятая постель, на которой ты спал сегодня, твой едва уловимый запах на подушке, ровно так же, как и слабый запах твоего парфюма в воздухе, что так удачно мешается с моими.
Опускаюсь на пол, прижавшись спиной к кровати и смотря в окно. Жёлто-белое солнце ласково касается кожи, заглядывая в глаза, оно слепит, само того не зная.
Голова начинает болеть как-то слишком внезапно, но довольно ощутимо. Организм совсем не доволен таким ритмом жизни, как у меня сейчас.
Кое-как забираюсь на кровать, обняв, как ты ранее, подушку и закрывая глаза. Мне ничего не хочется сейчас, тем более ехать куда-то, говорить с кем-то, улыбаться кому-то. Хочется лишь уснуть, крепко, чтоб по пробуждению почувствовать себя полным сил и энергии, а ещё, чтоб всё, что произошло не так давно, оказалось лишь сном. Но как всегда, как по какому-то неведомому закону, сон не идёт, лишь какая-то лёгкая дрёма, когда расслабляется тело, а мозг никак не хочет отключаться от насущных вопросов.
Вздрагиваю от стука в дверь, нехотя открывая глаза. Электронные часы на тумбочке возле кровати с охотой сообщают мне, что прошло уже больше двух часов с того момента, как ты ушёл из гостиницы.
- Открыто. – Нехотя ворчу в подушку, косясь на дверь.
Появление Шу в дверном проёме не то, чтобы сильно удивило меня, скорей, разочаровало. Где-то в глубине души я надеялся увидеть тебя на пороге моего номера. Но, видимо, судьбе надоело делать мне подарки.
- Спишь что ли ещё? – Басист усмехается, проходя в комнату.
- Да нет. Просто… - Отмахиваюсь от него, садясь на кровати.
- Собирайся, нас машина уже внизу ждёт.
Мысленно выражаюсь в адрес машины.
- Ну, да… Я сейчас.
Шу как-то чересчур подозрительно смотрит на меня, и от его взгляда мне даже становится не по себе.
- Что такое?
- Что у тебя на щеке?
- Ах, это… - Поднимаюсь с кровати, плетясь в ванную. – Да так. Не бери в голову.
- Ты Сато видел сегодня? – Его вопрос как свинцовая пуля ударяет мне в спину, буквально выбивая воздух из груди, и я неосознанно цепляюсь пальцами за дверь в ванную.
- Да… Типа того. – Не оборачиваюсь к нему, стараясь показать всем своим видом, что говорить на эту тему мне совсем не хочется.
Никто из них, ни Шу, ни Нии не знают того, что я чувствую, они ведь даже не догадываются ни о чём. Только вот поцелуй на площади видели все, я не могу отрицать этот факт. Впрочем, мне проще думать, что ни гитарист, ни басист не оставили это событие в своей памяти.
- У вас случилось что-то? – Вкрадчиво спрашивает Шу, а я спешу скрыться за дверью в ванную, чтоб перестать ощущать на себе его заинтересованный взгляд, отгородить себя от ненужных вопросов.
- Ничего не случилось. Всё хорошо. Спускайтесь вниз, я буду скоро. – Нарочно включаю воду на максимум, забрызгав себя горячими каплями. Не важно, всё это потом, сейчас же лишь необходимо, чтоб Шу ушёл прочь, позволив мне побыть ещё чуть-чуть наедине с самим собой.
- Ну, смотри! Если захочешь поговорить – обращайся! – Басист повышает голос, стараясь перекричать шум воды, чтоб донести до меня свои слова. Я же лишь молча сползаю на холодный кафельный пол по двери, сжимая голову ладонями.
У меня есть совсем немного времени, чтоб подготовить себя к выходу в люди, увидеть одногруппников и помощников группы, встретиться нос к носу с тобой и быть готовым, как всегда, разыгрывать нелепые миниатюры, отпускать шутки и поддерживать общий смех.
Кто-нибудь назвал бы это маской, скрывающей всё то настоящее, что есть во мне. Но нет же. Просто внутри меня живут два совершенно разных человека, которые сменяют друг друга как ночная охрана в супермаркетах. И у каждого из них есть свои тайны и секреты, свои коронные фразы и улыбки. Только вот они оба подчинены тебе, сами того не понимая и не замечая, не желая принимать. А ты же (я всё жду) совсем скоро начнёшь пользоваться этим. Ведь так приятно иметь человека, (даже двух) который будет способен ради тебя, если не на подвиг, то, как минимум, на продажу своей души Дьяволу во искупление твоих грехов перед Богом.
… Как-то слишком быстро мы добираемся до места проведения конференции, я даже толком не успеваю заметить, как проходит это время. Хотя, вполне вероятен момент, что я просто в очередной раз углубился в свои мысли, перестав замечать, как бегут секунды над головой.
И всё как всегда, и всё как обычно: много народу, душно и жарко, снующий туда-сюда обслуживающий персонал и уже на подходе – вспышки фотоаппаратов.
Есть лишь одно отличие: когда мы заходим в зал, где будет проходить всё это нудное и муторное общение с журналистами, мы не видим там тебя.
- Шу, он точно сказал, что сам доберётся? Может, ты не верно понял его?
- Не держи меня за дурака! Всё я правильно понял.
Ребята перешёптываются между собой, а мне остаётся лишь уныло поглядывать в окно, изредка переводя взгляд на часы и улыбаясь журналистам. Пока ты не появишься, начинать бесполезно, а, зная твой совсем не простой характер, прождать мы может долго.
Почему ты решил сделать, поступить так? Почему не вернулся в гостиницу, не поехал вместе со всеми? Нет, нет, нет же! Это не может быть из-за меня, это слишком глупо. Я просто не хочу в это верить.
И только тогда, когда ты заходишь в помещение, сталкиваясь со мной взглядом, я понимаю, что виноват во всём только я. Твои глаза, обычно живые и яркие, сейчас поддёрнуты какой-то серой пеленой обиды, разочарования. И я из последних сил держусь, чтоб не сорваться с места, не начать нести не нужную, но необходимую мне чушь, чтоб не начать обещать тебе, что всё изменится, что изменюсь я и так далее. Не знаю, что удерживает меня от этого шага, но когда ты садишься рядом со мной, я вновь замыкаюсь в себе, втихаря стаскивая со стола карандаш, начав теребить его в руках под столом.
Стандартные улыбки, стандартные ответы, стандартное поведение. Как будто и не случилось ничего, ничего не произошло. О закулисной жизни общественности знать не нужно.
Пока Нии что-то вещает с долей иронии в голосе, когда конференция уже начинает подходить к концу, откидываюсь на спинку стула, всё ещё не выпуская карандаш из руки, и исподтишка поглядываю на тебя, ловя буквально каждый вдох и взмах ресниц.
- Успокойся. – Вдруг неожиданно наклоняешься ко мне, попутно улыбаясь в камеру, и накрываешь ладонью мои пальцы, мягко отнимая замученный карандаш.
Я вновь на столько теряюсь от подобной неожиданности, что просто не могу найти слов тебе в ответ, глупо улыбаясь в камеру фотоаппарата, и неосознанно сжав твои пальцы.
Тихо усмехаешься, высвобождая руку, забирая мой спасительный карандаш и больше даже не смотришь на меня весь остаток конференции, отпуская какие-то шуточки, дурачась «на ура» с Шу, а я, как дурак, наблюдаю за вами, прожигая взглядом вас обоих поочерёдно.
Когда мы выходим на улицу в вечерний воздух, у меня с плеч буквально сваливается какой-то тяжёлый груз, что даже дышаться становится легче.
- Ну что, в гостиницу? – Нии потягивается, хитро поглядывая на тебя.
- Ммм… у меня есть более дельное предложение. – Улыбаешься ему в ответ, а я чувствую, как вновь кольнуло что-то слева от этой улыбки, подаренной не мне. – Поехали в «Tadg's Irish Pub»?
- Да мне вообще без разницы. Туда или в гостиницу. – Нии улыбается, дефилируя к машине.
Басист же, в свою очередь, очень живо подхватывает твою идею о поездке в паб, а вот мне хочется лишь в свой номер, и лежать до рассвета, смотря в потолок.
- Вы как хотите, а я – в гостиницу. – Голос звучит как-то совсем не смело.
- Да сейчас! – Ты бросаешься на меня взгляд, не терпящий отказа. – Ты поедешь с нами.
- Сато-сан, я не хочу… - Подхожу к машине, но не успеваю ничего сделать, как ты хватаешь меня за талию, открывая переднюю дверь машины, буквально заталкивая меня на сидение:
- А я сказал, ты с нами. – Упираешься руками в машину, смотря на меня сверху вниз.
- Эй, нет! Ладно, я поеду, но не на переднем сиденье! Сатоши, ты же знаешь, я не…
- Цыц! – Ухмыляешься ты, усаживаясь с ребятами на заднее сидение, отдавая команду водителю, что можно ехать.
Поджимаю губы, прижавшись лбом к окну, смотря на дорогу. А какое-то внутреннее чутье, назовите его интуицией, шепчет на ухо, что лучше бы я отправился в гостиницу, хоть и без твоего согласия, вопреки твоим желаниям, Сатоши
.
POV Satoshi
Пролог:
«А я - подобие слабой улитки,
Прячусь за рифмы, бегу за улыбки.
Что проще - вопрос - мне его не постигнуть,
Самой умереть или видеть, как гибнут!»
(с) Сурганова и оркестр – Предчувствие смерти
Вот видит Бог, не хотел я тащить тебя в это «злачное место».
Когда ты сказал о своём желании ехать в гостиницу, мне захотелось молча отправить тебя туда с полпинка под зад. Но почему же, чёрт возьми, вместо этого я тебя, чуть ли не за шкирку, заталкиваю в машину, и показываю всем своим поведением, что возражений я не приму?
Порой я сам себе непонятен совершенно, не удивительно, что такое же непонимание проскальзывает в глазах остальных людей.
Впрочем, этот день с самого утра обещал быть странным, удивительным и, почему-то мне кажется, что слишком запоминающимся.
Всё, что в жизни происходит – всё во время, и бесполезно пытаться что-то менять. Поэтому сейчас я чувствую себя щепкой, плывущей по течению реки куда-то за горизонт, и совсем не забочусь о том, что же может ждать меня за поворотом.
Шу упорно что-то доказывает мне на счёт прошедшей конференции и про какие-то отдельные вопросы, на которые стоило бы отвечать иначе. Нет, я внимательно слушаю его, периодически зевая и поддакивая.
- Сато, ты вообще меня слышишь? – Басист изображает такое возмущение, что я начинаю завидовать его актёрскому таланту, который пропадает по чём зря.
- Конечно, слышу. – Расплываюсь в довольной улыбке, приоткрывая окно, и в машину врывается свежий воздух с улицы. Он ещё тёплый, не остывший после жаркого дня, пропитанный ароматами каких-то дорогих духов, тёплого асфальта, сладковатой гари и массами других.
- Да ну? И что же я сейчас сказал? – Шу нависает надо мной, так недобро смотря в глаза.
- Как что? Ты спросил, слышу ли я тебя. – Продолжаю улыбаться, видя, как из-за плеча басиста выглядывает Нии, увлечённо наблюдая за нами.
Рё, посмотри на нас, обернись же. Господи, ну почему ты всегда уходишь в себя, пытаясь сделать вид, что буквально не знаком с нами?!
- Ах ты, нехороший человек! – Басист негодует, возвращаясь в исходное положение и, скрестив руки на груди, пытается сползти с сидения куда-то вниз, поджимая губы и изображая из себя вселенски обиженного человека. – Я с тобой тут разговоры веду на высокие темы, а ты… а тебе даже не интересно!
В подтверждении его слов, я непроизвольно зеваю, пихая Шу локтём куда пришлось.
- Да ну что ты? Мне очень даже любопытно! Неужели не видно, что у меня интерес на лице написан?
- Да уж… На лице у тебя написано всё, что только можно, кроме интереса к моим словам. – Шу усмехается, смотря на меня.
- Например?
- Да у тебя по глазам видно, что ты уже давно сидишь за барной стойкой, потягивая энное пиво и пытаясь закадрить очередную девочку.
- Дурак! Пока ты не сказал, я даже не подумал об этом! – Стараюсь быть серьёзным, но выходит плохо, и я даже не сразу слышу, что ты обращаешься ко мне.
- Сатоши! Я тебя в третий раз прошу, закрой окно, дует.
После того, как ты повышаешь голос, впрочем, даже не обернувшись к нам, всё так же сидя, уткнувшись в окно, в машине воцаряется тишина.
Откашлявшись, Шу достаёт из сумки какой-то журнал, пряча взгляд среди строчек на бумаге, Нии, молча почесав кончик носа, следует твоему примеру и утыкается взглядом в окно. А я как-то совсем растерянно выдыхаю тебе в ответ «хорошо», и закрываю окно, совсем не зная, куда деть себя.
Почему-то твой голос застал меня врасплох, как обухом по голове ударив. И до самого паба в машине продолжает висеть неприятная, почти гнетущая тишина, нарушаемая лишь шорохом страниц журнала и монотонным постукиванием ногтями по ручке дверцы машины. Ты смотришь в окно, а я смотрю тебе в затылок, пытаясь уловить, о чём ты думаешь сейчас.
Был бы я на твоём месте, я б уже давно разозлился на себя, но прислушался к тому, что мне говорят. Ты же, кажется, так и не извлёк урока для себя из утренней сцены в кафе.
Интересно, если бы я не приказывал, если бы попросил тебя измениться… да хотя бы ради меня – ты бы сделал это? Пошёл бы на такой шаг, руша свои стереотипы и стирая грани, возводя вместо них то, что мне хотелось бы видеть?
Когда машина тормозит у входа в паб, я уже извёлся весь. Мне показалось, что ехали мы не полчаса, а практически вечность, преодолевая временную дыру от центра до бара.
Первым выхожу на улицу, глубоко вдыхая воздух и пряча руки в карманах. Следом за мной, кряхтя, из машины выползают гитарист с басистом, изображая из себя старых дедов, отсидевших себе всё возможные места.
- Ну что? Идём? – Поворачиваюсь к остальным, нацепив на лицо улыбку.
- Да… - Тянет Нии, жестом показывая водителю, что он может ехать, а может и остаться с нами. – Не зря же мы сюда себя донесли.
- Вы никого не забыли? – Шу хмурится, сверля взглядом переднюю дверь машины и тебя за стеклом.
- Ох, ты, Господи… - Выдыхаю, стараясь всем своим видом показать абсолютное безразличие к твоей персоне. – Может, его реально в гостиницу отправить?
- Идите, места займите, мы вас догоним. – Шу отмахивается от меня, подталкивая Нии ко входу.
Что ж, так даже лучше. Мне не придётся тащить тебя силой или же уговаривать выйти всё-таки из машины, покинув насиженное место, и отправиться с нами.
Заходя в паб, неприкрыто радуюсь небольшому количеству людей внутри.
- Ну и накурено тут. – Нии с ухмылкой смотрит на меня. – Почему ты выбрал именно это место со своей непереносимостью к табачному дыму? Кто-то тут беситься начинает, когда Рё без остановки курит перед концертом…
- Потому. – Слишком резко отвечаю ему, выбирая свободный столик подальше от входа, и, не спеша, направляясь к нему.
Нии, если бы ты знал, как я скрашивал свой досуг сегодня днём, ты бы не стал задавать таких вопросов. Но знать тебе этого совсем не обязательно.
Когда в дверях паба нарисовывается Шу с тобой, мы уже успеваем сделать заказ, решив за вас, что вы будите пить сегодня.
- Не прошло и года, господа! – Нии улыбается.
- Да бросьте вы, мы просто вели высокоинтеллектуальные беседы. – Шу улыбается в ответ.
Ты же рядом с ним выглядишь каким-то потерянным, не успев даже толком осмотреться, тут же тянешься к сигаретам. Изучаю тебя взглядом, подперев голову рукой.
- Что? – Вопросительно смотришь на меня, я же в ответ мотаю головой, улыбаясь тебе, тут же замечая, как от этого в твоих глазах на секунду вспыхнули какие-то яркие искорки.
Официантка приносит заказ очень во время и, желая приятного вечера, быстро удаляется прочь.
- Нии, подвинься-ка. – Шу буквально перетаскивает гитариста за плечи на другой стул, освобождая место рядом со мной, не обращая никакого внимания на его вялые попытки сопротивляться.
Ты удивлённо смотришь на всё это, и, не успев среагировать, растерянно переводишь взгляд на стул рядом со мной, когда он остаётся единственным свободным.
Здравствуйте, приехали. Спасибо, Шу.
О чём же таком вы говорили на улице, что же такого ты успел рассказать басисту, что он совершает подобные поступки? Впрочем, мне всё равно.
Садишься рядом со мной, быстро затушив сигарету, и забирая один из бокалов с пивом со стола, жадно пьёшь. С лёгкой усмешкой наблюдаю за этим, а в голове крутится только одна мысль: если сегодня в гостиницу повезут два тела в полном отрубе – я этому совершенно не удивлюсь.
Постепенно разговор начинает клеиться, ты подаёшь какие-то признаки жизни, периодически отвлекаясь от пива и сигарет, обращая внимание, что всё-таки не один ты тут напиться пытаешься.
И где-то в период между первой половиной второй кружки пива, Нии высказывает совершенно шальную идею, от которой всем стоило бы отказаться, но все с охотой закивали головами.
- Давайте в правду или вымысел? – Нии хитро усмехается, глядя на нас с тобой. Я, краем глаза, замечаю, как ты меняешься в лице, но не успеваешь ничего сказать.
- Ты думаешь, мы не всё знаем друг про друга? – Откидываюсь на спинку стула, разглядывая гитариста.
- У каждого же есть свои секреты. По крайней мере, с последнего момента подобного досуга их могло накопиться достаточно. – Шу подхватывает идею Нии слишком резво, что меня не на шутку настораживает.
- Ребят, а, давайте…
Делаю тебе знак рукой, чтоб ты закрыл рот.
- Ну что ж. Идёт. Нии, ты предложил, значит, ты и есть первая жертва. – Потираю руки, садистски улыбаясь. Гитарист начинает неохотно отнекиваться, скорее для вида, нежели в виду отсутствия желания.
Постепенно даже ты втягиваешься в общую сумасшедшую идею, а я терпеливо жду, когда же настанет мой черёд задавать тебе вопросы.
Что бы ты ни выбрал: правду или моё желание, я сведу их к одному. Ровно так же, как если раньше ход выпадет на тебя: ты, что бы не загадал я, сведёшь всё к единому. Сейчас мы с тобой похожи в своих мыслях, только я одного боюсь… Если и одинаковы желания у нас с тобой, смысл в них мы можем вкладывать совершенно разный.
Как только я делаю последний глоток из второго бокала, как только девушка-официантка приносит новую порцию спиртного, ход падает на меня. И я вижу, чувствую, как все троём: ты, Нии и Шу – вы выжидающе смотрите на меня. Только если в глазах гитариста и басиста читается интерес, в твоих – какой-то испуг, как будто перед тобой сейчас опасность, угрожающая твоей жизни.
- Отлично. – Улыбаюсь, повернувшись к тебе. – Я тебя, Рё, выбираю в жертвы.
Мне кажется, что ты даже перестал дышать, когда я, смакуя каждое слово, смотрю на тебя, не отпуская твоего взгляда.
- Я так и знал… - С каким-то обречением в голосе отвечаешь мне, тут же закуривая.
- Значит, ты уже успел подготовиться морально. – Делаю глоток из бокала, тут же поморщившись. – Что за дрянь?
Нии с Шу ржут на фоне, отмахиваясь от меня, чуть ли не слёзы с глаз утирая.
- Прости, Сатоши, пиво для разогрева покатит только. – Чуть ли не в один голос отвечают они.
- Поэтому вы решили, не спросив меня, заказать эту сладкую, коктейльную гадость?! – Пытаюсь возмущаться, нарочно оттягивая момент обращения к тебе.
- Ты догадлив как никогда! – Шу хлопает в ладоши, не переставая смеяться.
- Сато, хорош кота за хвост тянуть, не задерживай игру! Спрашивай! – Нии в ожидании смотрит на меня.
- Ах, да. Точно. – Наигранно спохватившись, вновь смотрю на тебя. Ты тяжко вздыхаешь, одарив Нии таким взглядом, от которого гитарист чуть не поперхнулся. – Так вот, Рё, правда или вымысел?
Сосредоточенно сбиваешь пепел, смотря на пузырьки в прозрачном бокале.
- Я… Я не знаю, Сатоши… - Умоляюще произносишь, не отрывая взгляда от пузырьков.
- Нет, так не пойдёт. Чем я отличаюсь от остальных? – Чувствую, что начинаю перегибать палку, но не могу с собой поделать ничего. Алкоголь и азарт, желание вытянуть из тебя хоть каплю о том, что ты чувствуешь ко мне, чего ты хочешь от меня – кружат голову. – Шу ты с охотой отвечал.
- Сато! Ты же, знаешь… - Осекаешься на полуслове, посмотрев на меня.
- Рё, это не по правилам! – Нии встревает в наш диалог как-то спонтанно. – Или теперь ты решил тянуть резину, а?
Чёрт, мне кажется, что гитаристу всё происходящее интересно даже больше, чем мне.
- Ох… - Вздыхаешь, искоса поглядывая на меня. – Вымысел, Сато.
Усмехаюсь, хрустнув пальцами, цепляясь за твой взгляд:
- Вымысел? Хорошо. Ммм… дай-ка подумать… - Изображаю театральную паузу, видя, как ты вновь начинаешь нервничать, растирая между пальцами фильтр сигареты.
Подаюсь к тебе, накрыв твою руку ладонью:
- Повтори то, что ты сделал прошлой ночью на площади.
Твои глаза медленно округляются, и даже в полумраке помещения я вижу, как ты начинаешь краснеть.
- Ч.. что? – Тряхнув головой, неохотно убираешь руку из-под моей ладони, отбросив измятый фильтр в пепельницу. – Убежать что ли? – Попытка перевести всё в шутку проваливается с треском.
- Нет. Ты знаешь, о чём я говорю.
- Не знаю. – Отодвигаешься от меня, вжимаясь в спинку стула, что позволяет мне лишь ещё ближе податься к тебе с попыткой отгородить все пути к отступлению в сторону.
- Хорошо. Скажу иначе: поцелуй меня. Как вчера. Ну же, Рё! Давай. – Усмехаюсь, изучая твои губы взглядом. И только сейчас замечаю, что за столиком воцарилась абсолютная тишина. В который раз за сегодняшний день, эта тишина просто преследует нас, только сейчас она кажется какой-то испуганно-напряжённой.
- Нет… ты с ума сошёл? Нет! Это… это не по правилам! Это не честно, Сатоши! – Резко вскакиваешь со своего места, переводя взгляд с меня на ребят и обратно. – Шу! Шу, Нии! Скажите ему!
Гитарист ухмыляется, водя пальцем по краю бокала:
- По правилам, Рё. Ты же сам выбрал вымысел.
- Нет! Я не…
Не могу сдержать смеха, смотря на тебя такого. Но Шу довольно быстро цыкает на меня.
Ну вот, сейчас басист придёт тебе на выручку и всё пропало.
Но, к моему удивлению и твоему разочарованию, Шу лишь пожимает плечами, показывая тебе всем своим видом, что правила есть правила, а игра есть игра.
- Да… да идите вы все, знаете куда?! – Ты почти что задыхаешься от возмущения.
Протягиваю к тебе руку, стараясь поймать за рукав кофты, но ты очень удачно уворачиваешься от моих пальцев.
- Не трогай меня! Катитесь вы к чёртовой бабушке!
И прежде, чем хоть кто-то из нас успевает среагировать, ты срываешься с места, вылетая из паба.
Мне кажется, или ты что-то напутал? Упустил, забыл? Всё повторяется очень схоже с событиями прошлой ночи, но с одним исключением: ты не сделал того, что я ждал.
Сам не понимая, что творю, срываюсь с места, следом за тобой, отмахнувшись от Нии, которому вся эта ситуация перестаёт нравиться.
Выбежав на улицу, тут же нахожу тебя взглядом.
Стоишь буквально в трёх шагах от входа, опираясь плечом о стену и низко опустив голову. Сейчас, в такой позе, в свете вечерних фонарей, ты кажешься мне ещё меньше, чем есть на самом деле. Мой внутренний голос твердит, что стоит остановиться, стоит сказать тебе, что всё это не более чем глупая шутка, сгладить углы и границы, вернуть тебя назад и сделать вид, что ничего не случилось. Придумать какое-нибудь идиотское желание и больше не возвращаться к этой теме.
Но разве я когда-нибудь слушал советы своего внутреннего голоса?
Подхожу к тебе, рывком разворачивая спиной к стене, буквально прижимая тебя к ней, заглядывая в раз почерневшие глаза.
- Испугался?
- Отпусти меня. – Пытаешься отвернуться от меня, как-то высвободиться, но у тебя ничего не выходит.
- Так испугался? Скажи. – Усмехаюсь, опираясь локтём в стену чуть повыше твоего плеча, проводя пальцами по кончикам тёмных волос.
Ты как-то совсем по-детски жмуришься, что-то тихо бормоча себе под нос. От этого внутри меня начинают бороться две стихии: очередной прилив агрессии, злобы в твой адрес и желание. Желание вновь почувствовать вкус твоих губ.
- Перестань, слышишь?! Прекрати вести себя так! Почему, Рё, почему ты всегда стараешься забить свои же желания, а?
- Откуда ты знаешь, что я хочу?! – Вскидываешь голову, пристально смотря мне в глаза.
- Оттуда. Просто знаю. – Спокойно отвечаю тебе, ведя пальцами по щеке.
- Твои представления – ошибочны. – Тихо отвечаешь мне, а я чувствую, как ты едва дышишь.
- Да неужели? – Улыбаюсь, чуть прищурившись.
Беру твоё лицо за подбородок, приблизившись почти вплотную к твоим губам.
- Сатоши… - Выдыхаешь моё имя, приоткрыв губы, сжимая пальцами мою футболку на животе. И я просто теряю контроль над собой. Я не хотел доводить до такого, не собирался целовать тебя, но выходит совершенно иначе.
Ты неуверенно отвечаешь мне, сбивая дыхание, сильнее вцепившись пальцами в футболку. А у меня в груди, где-то слева начинает едва ощутимо покалывать, разливая какое-то тепло по телу.
Мягко отстраняю тебя, отступив на шаг назад. Ты прижимаешь кончики пальцев к губам, смотря на меня, а в глазах блестят слёзы.
- Я скажу, что ты выполнил моё желание. – Усмехаюсь, пряча руки в карманы. – Пойдём к остальным, а то нас тут уже искать начнут скоро.
- Постой. – Хватаешь меня за локоть, вновь заглядывая в глаза. – Сатоши, для тебя это было простое желание, да? Ничего не значащее? Лишь выполнение условий игры?
- Конечно. – Улыбаюсь, а самому тошно от этих слов. – А разве для тебя это что-то иное значит?
Молча отпускаешь мою руку, поджав губы, и ещё с минуту просто смотришь на меня.
- Что такое? – Пытаюсь изобразить безграничное удивление, но, кажется, выходит плохо.
- Ничего. – Сухо отвечаешь мне и, развернувшись ко мне спиной, быстро уходишь по улице прочь от паба.
- Рё! Куда ты? – Нахмурившись, смотрю тебе в спину, чувствуя неприятный комок в горле.
- В гостиницу. Спокойной ночи.
Мне кажется, что меня только что подвергли позорному расстрелу.
Возвращаюсь к остальным, тут же замечая на себе совсем не добрый и не ласковый взгляд Шу.
- Где Рё? – Нии уже достаточно пьян, чтоб не заметить перемены в моём поведении и настроении. Оно и к лучшему, будет спокойнее спать.
- Он сказал, что устал и отправился в гостиницу. – Сухо отвечаю ему, залпом осушая свой бокал, и отвожу взгляд от ребят, куда-то в сторону барной стойки, за которой суетиться молоденькая официантка.
- Сатоши, у вас опять что-то…
Не дослушиваю Шу, поднимаясь с места, доходя до бара, и мило улыбаюсь девушке.
- Вы что-нибудь хотели? – Она улыбается мне в ответ, а я гоню прочь от себя мысли о тебе.
- Да. Познакомиться с тобой. – Опираюсь на стойку, изучая взглядом лицо девушки.
- Извините, мы с посетителями бара не заводим знакомств. – Отточенным тоном заявляет она.
- Это пока вы на работе. – Делаю вид, что её слова меня совсем не задевают. – Вне работы – можно.
- Откуда вы знаете это? – Девушка чуть смягчает тон, и теперь приходит её черёд изучать меня взглядом.
- Просто знаю. – Нахожу взглядом на барной стойке салфетки. – Вот что… У тебя ручка есть?
- Да… - Как-то растеряно протягивает она, и достаёт чёрную шариковую ручку, отдавая её мне.
Быстро вывожу на салфетке номер своего мобильного и отдаю ей.
- Позвони мне, когда будешь свободна. Сходим куда-нибудь.
Она забирает салфетку, охотно пряча её в карман на груди.
- Тебя как зовут-то? – Улыбаюсь ей, уже почти позабыв о ситуации на улице с тобой.
- Юмико. – С охотой отвечает она.
- Очень приятно, Юмико. Позвони, да? – И, не дожидаясь её ответа, возвращаюсь к ребятам, на весь остаток вечера отключая сознание и мысли о тебе.
Каким бы не казался ты с виду, я знаю, ты сможешь справиться с тем, что у тебя внутри. Себя же я просто не буду даже спрашивать, ставя перед фактом.
Время такая штука, Рё, оно стирает из памяти эмоции и ощущения, оставляя только цветные или чёрно-белые картинки. Картинки – они как сны, всплывают не часто и быстро уходят в подполье. Ты сможешь научиться не думать и не чувствовать заново, я же просто буду подыгрывать тебе.
Мне кажется, сейчас мне есть, за что просить у тебя прощение, но я не стану делать этого, опять не стану. Лишнее упоминание на тему не приведёт ни к чему хорошему. Мы оба – взрослые с тобой люди, и жить должны по-взрослому.
Пока ты не сломаешься вновь – я не подам и виду, что запомнил больше, чем стоило бы. Но как только ты оступишься вновь…
