Настоящее.

…Я задёргиваю тяжёлые шторы, и комната тут же погружается в лёгкий, почти невесомый полумрак. Время суток – ранний вечер, солнце только клонится к горизонту, окрашиваясь в неправдоподобный алый цвет. Пробиваясь слабыми лучами сквозь ткань на окне, солнце пытается окутать комнату в ровный бледно красный цвет. Со стороны кухни раздаётся негромкий щелчок закипевшего чайника, но никто из нас двоих присутствующих в комнате не реагирует на этот знак.
Юзэ молча сидит в углу дивана, скрестив на груди руки и смотря в одну точку на полу. С каждой пролетевшей секундой, тишина или, вернее, затянувшаяся пауза между нами, всё сильнее давит на мои нервы.
Весна – время авитаминоза и самоубийц. Во мне сейчас сочетаются оба этих сомнительных качества.
Юзэ молчит, и я знаю, что дело не в том, что ему просто нечего мне сказать. Просто наш волшебный мальчик не может подобрать нужных слов.
- Харука…- Он произносит это так неожиданно, как будто бы сейчас меня окотили холодной водой с головы до ног.
- Господи… Я же просил не называть меня так. – Сажусь рядом с ним, и тоже выбираю глазами одну из точек на полу, сцепляя пальцы на коленях в замок.
Внутри меня сейчас происходит если не перестройка, то какая-то великая война.
- Но мы ведь одни. – Басист передёргивает плечами.
- У стен тоже есть уши.
- Ты не думал об этом двадцать минут назад.
- Тогда был другой случай.
- И что мы будем делать?..
- Я всего лишь пешка, и ты это знаешь. Не мне принимать решения.

Прошлое.

За окном – пасмурно. Прозрачное зимнее небо затянуто тяжёлыми облаками, и вот-вот над городом начнётся очередной мокрый снег. Снег, который прилипает к одежде, волосам, тёплой коже на щеках и пальцах, а под ногами мешается в серую грязь.
Я сижу на краю стола в студии и уже битый час наблюдаю за Ритой, что меланхолично складывает из бумаги оригами. После прошедшей репетиции я чувствую себя полностью опустошённым, словно меня вывернули наизнанку, встряхнули пару раз, а затем вернули в нормальное, человеческое положение души и тела. Только такая встряска принесла очень сомнительный результат.
А вот о вокалисте такого не скажешь. Иногда я удивляюсь, откуда он берёт вечный позитивный настрой, море энергии и нескончаемую силу духа. Может быть, именно поэтому меня тянет всё чаще и всё ближе находиться рядом с ним. Это как попытка урвать у него кусочек сил, правда попытка раз за разом провальная.
- Давай я научу тебя складывать кораблики? – Рита поднимает взгляд, и мне так и хочется протянуть руку, убрать с его глаз светлые пряди чёлки.
- Зачем?..
- Тебе же скучно.
- Было бы скучно, давно бы домой пошёл. – Хмыкаю себе под нос, мысленно сознаваясь во вранье. Даже если бы сейчас мне было дико скучно и тоскливо тут, я вряд ли бы нашёл в себе силы уйти.
- Не верный ответ же. – Рита улыбается, поднимаясь из-за стола, и вставая напротив меня, протягивая белый листок ксероксной бумаги. – Не лучший материал для первого урока, но сойдёт.
- Спорить бесполезно?
- Пешки с королями не спорят.
- Отличный план. – Не весело усмехаюсь, забирая листок из рук вокалиста.
За окном студии город зажигает огни, которые сквозь мутную поверхность стёкол кажутся матовыми. Снег пошёл ровно через секунду после моего согласия на этот никому не нужный урок оригами. И сейчас мокрые снежные мухи уже налипли на стёкла и карниз, в воздухе они ползут тяжёлыми белыми каплями, не танцуя и не общаясь между собой.
Я стою, склонившись над столом, и следую указаниям своего новоявленного учителя. Первая попытка сложить хоть отдалённо похожий на правду кораблик с треском проваливается, ровно как и вторая. Рита стоит рядом со мной, сложив у меня на плече руки, и монотонно продолжает диктовать то, что мне необходимо делать. Мне же, от всей этой ситуации, лишь тошно становится, и внутри появляется неприятная злость на самого себя.
- Всё. Ну не получается у меня. – Я с горечью смотрю на не сложенный до конца кораблик.
- Хару-кун, немного осталось. Давай, ещё пара изгибов и всё у тебя получится. – Рита ободряюще улыбается, и подцепляет пальцами пару прядей моих волос, мягко накручивая их на палец.
Я лишь молча искоса поглядываю на него, отмечая, как в какую-то секунду по необъяснимым причинам сердечный ритм вдруг сбился: то ли во всём виноват этот невинный жест вокалиста, то ли всё от того, как он назвал меня.
Когда-то мы пообещали друг другу, что, взяв «новые имена», никто из нас не станет называть Риту – Ю, меня – Харукой, Майю – Аки, а Юзэ – Шино. Но раза разом каждый из нас делает промахи.
Спорить с Ритой нет смысла и желания, и я заставлю себя сделать два этих чёртовых сгиба бумаги, не рассчитывая силы.
И всё тут же начинает попахивать дешёвой бульварной мелодрамой: я, тихо прошипев себе под нос, выпускаю этот проклятый кораблик; Рита с растерянностью убирает руки с моего плеча, неловко проводя ладонью по спине; я молча смотрю на свои пальцы, наблюдая как на месте пореза от бумаги выступают маленькие капельки крови.
- Ну, ты понял, что пытаться дальше я не стану?.. – Недовольно нахмурившись, разворачиваюсь к вокалисту, ловя бегущую в голове мысль, что неплохо было бы найти где-нибудь пластырь.
- Харука… - С какой-то ноткой безысходности и нежности произносит Рита, цепляясь пальцами за моё запястье.
И в следующую секунду, когда он касается губами двух маленьких порезов, аккуратно слизывая кровь, у меня горячо вспыхивают щёки и по телу, словно бы, пропускают разряд высоковольтного тока.
- Ты что..? – Я нехотя отдёргиваю руку и сталкиваюсь взглядом с тёмными глазами Риты.
- Я ничего… - В тон мне отзывается он, сжав пальцами кофту у меня на талии.
Секунда, две, три… Я чувствую его дыхание, ловя вдохами запах его кожи, а сердце выстукивает лишь одно: «слиш-ком близ-ко, слиш-ком близ-ко».
- Ю, мне хочется… - Я невольно облизываю губы, стараясь разглядеть на дне его расширенных зрачков мысли, что сейчас крутятся в его голове.
- Ты помни только, что ты просто – пешка. Моя пешка. – Он улыбается, я не слышу в его голосе ни иронии, ни насмешки. И в следующую секунду дыхание перехватывает, а пол медленно уходит из-под ног.
Когда-то давно я уже целовал эти губы, но, кажется, это было в прошлой, забытой жизни. Или я просто успел стереть из памяти этот горьковатый вкус кофе с молоком от его поцелуев.

Настоящее.

...Часы с маятником на стене лениво отбивают память очередному прошедшему часу. В комнате горит яркий электрический свет, и смешная люстра отбрасывает тени на потолок. Они, в свою очередь, сползают на стены и теряются в завитках и красках обоев. Солнце, огненным шаром, совсем недавно закатилось за горизонт, а в нашей комнате, кажется, очень удачно нашли пристанище тишина, обида и маленькие неловкие паузы.
Юзэ сосредоточенно вылавливает из остывшего чая чаинки, пока я пытаюсь разогнать рукой слабый дымок от тлеющей в пепельнице сигареты.
Если в сегодняшний вечер мы придём к чему-то – не скрою, я буду удивлён.
- Как часто ты о нём думаешь?
- Я могу соврать на этот вопрос?..
Басист внимательно смотрит на меня сквозь золотые пряди волос. Я знаю, что ответ будет отрицательный, но мне так не хочется продолжать говорить правду.
- Обманывать королеву нехорошо.
Королева. Фея. Волшебный мальчик. Солнышко группы. И никто не знает, каким он может быть на самом деле. Юзэ сочетает в себе такое количество граней, несовместимых ролей, что порой мне становится страшно.
- Да.
- Что «да»?
- Да, я часто думаю о нём.
- Мм.. Это не то, что я хотел услышать.
- Ты хотел правды.
Басист, словно бы нарочно, стучит ложечкой о край чашки, и я делаю ставку, через сколько тонкое стекло может пойти трещинами.
- Ещё скажи, что ты его любишь. – Юзэ усмехается, и я вижу неприятные искорки в его глазах.
- Знаешь, я чувствую себя на допросе. Только лампы в глаза не хватает.
- Дурак.
- Был бы умным, не влипал бы в истории.
- Твоя логичность меня удивляет.
- Меня твоя тоже.
Мелкие, неловкие паузы вновь сливаются в одну.

Прошлое.

В квартире Риты пахнет корицей и свежей клубникой. Я уже сбился со счёта, в который раз за последние недели я оказываюсь здесь.
Яркие новогодние праздники уже отшумели, а привычка приходить в эту квартиру хотя бы раз в два-три дня – осталась.
Лёжа рядом с Ритой на кровати, я раз за разом чувствую неприятные уколы совести, которая просыпается всегда, стоит только мне позволить обнимать себя кому-то, кроме Юзэ, а в частности – Рите. Сквозь тонкий шёлк рубашки я чувствую тепло его рук и сдаюсь во власть картинкам, что больное воображение рисует у меня в голове. Когда-то я обещал себе научиться противостоять своим желаниями. С того момента прошёл ни один год, а результаты – нулевые.
Рита обнимает меня крепче, горячо дыша в шею, прижавшись так, что я буквально чувствую, как тяжело стучит в груди его сердце.
Дыхание, взгляды, касания губ к чувствительной коже, тёплые руки, уверенность действий… Всё это сводит меня с ума. И моментами кажется, что мне не нужны никакие стимуляторы, чтоб сказать ему «да», отзываясь на его ласки.
- Рита, нет… - Я вздрагиваю, когда вокалист уверенно расстегивает несколько пуговиц на моей рубашке, скользя губами вдоль контура ключиц.
- Хару, да… - По привычке в тон отзывается вокалист, тут же настойчиво целуя в губы.
Отвечая на его поцелуй, запуская пальцы в мягкие волосы, я силюсь вспомнить, какое желание я загадал на этих зимних праздниках. Кажется, я попросил счастья, эгоистично, для себя. Но, может быть, я ошибаюсь, и вместо слова «счастье», там было его имя?..
Рита преодолевает последние преграды в виде пуговиц, со вздохом в мои губы распахивая рубашку, ведя ладонью по обнажённым участкам тела. Я редко, глубоко дышу, откинувшись на подушку и смотря на него сквозь ресницы. Рита чуть наклоняется и выкладывает обжигающую дорожку коротких поцелуев от моей шеи до живота, что я просто не в силах сдержать судорожный всхлип, легко сорвавшийся с губ.
Внутри меня красной нитью проходят мысли, что я предаю нашу королеву. Но, чёрт возьми, ведь я всего лишь слабая пешка, у которой нет права выбора.
- Я люблю тебя.
Сквозь помутневшее сознание слова Риты словно бы оглушают меня, заставляя слабую ниточку пульса оборваться на пару секунд.
- Не ври мне.
Я с трудом приподнимаюсь на локтях, кусая губы, тут же до боли прогибая спину, когда вокалист проводит дрожащим кончиком языка по моим соскам. Тяжёлая и частая пульсация крови в висках лишь сильнее затуманивает мысли, и мне уже почти не важно ни одного слово Риты.
- Но ты ведь хочешь слышать подобное от меня… - Он горячо выдыхает мне в грудь, не поднимая взгляда, лишь мягко заставляя лечь обратно на подушку.
- Нет. Я просто хочу тебя. – И как подтверждение своих слов, я собираю пальцами ткань тонкой кофты на спине, не сильно царапая его кожу между лопаток.
Сейчас мне больше всего в жизни хочется дрожать в его руках, прижимаясь всем телом, стараясь заставить своё сердце биться в такт с его. Сейчас мне больше всего в жизни хочется до обрыва дыхания целовать его в губы, вновь ощущая этот горьковатый вкус молока с кофе. И я иду ва-банк, расстёгивая слабыми пальцами тяжёлый ремень на его джинсах, посылая ко всем чертям остатки здравого смысла, лишь чувствуя, как где-то на краюшке души моя совесть решается на суицид. Подставляя свою королеву, я не думаю о прошлом или будущем, для меня есть лишь настоящее, что раненной птицей бьётся в стенах комнаты.

Настоящее.

…Я стою в коридоре, ловя взглядом каждый жест Юзэ, что неспешно застёгивает пальто на все пуговицы, проверяет по карманам ключи, поправляя на шее тонкий шарф и пряча руки внутри кожаных, мягких перчаток.
Наверное, мне бы стоило по привычке сейчас уговорить его остаться. В конце концов, мы так ни к чему и не пришли. Я рассказал ему сегодня обо всём, что происходит между мной и Ритой, и, пожалуй, поэтому я не могу найти в себе смелости остановить его.
За дверями дома – уже глубокий вечер. Там темно и прохладно, там горят яркие фонари, свет которых не будет приглушаться стёклами окон, и спешат по домам запоздалые прохожие. Там словно бы начинается совсем другая жизнь, и мне страшно подумать, что в той другой жизни не будет меня.
- Скажи… - Юзэ поворачивается ко мне, с какой-то томящей нежностью смотря в мои глаза и пряча руки в карманах пальто. – Почему ты рассказал всё это мне сегодня?..
- Потому что Рита просил… - Я с трудом выдавливаю эти слова.
- То есть, сам бы ты мне ни за что не сознался?
- Нет… В смысле… - Я запинаюсь, обняв себя руками за плечи. – Ты же знаешь, что я сторонник блаженного неведения.
- Увы. – Юзэ улыбается лишь самыми уголками губ. – А зачем он попросил об этом тебя?
Сегодня в моей жизни вечер бесконечных вопросов. Вопросов, на которые мне не хочется отвечать честно.
- Он хочет, чтоб ты знал, что я не принадлежу всецело тебе. – Эти слова даются с ещё большим трудом, чем предыдущие.
- Понятно. – Как-то скучающе тянет басист. – Ты его любишь?
- Я не знаю.
- Ты хочешь быть с ним?
- Я не знаю.
- Я тебе нужен?.. – Голос у Юзэ едва слышно дрожит.
- Я…
- Ты не знаешь. – Он горько усмехается, но продолжает с теплотой смотреть на меня.
- Ты мне нужен. – Слова даются так легко, что я удивляюсь и растерянно смотрю на басиста.
- Я люблю тебя. – Он улыбается, но я чувствую в его голосе, вижу в его улыбке, что что-то всё-таки поменялось.
Юзэ делает шаг ко мне, целомудренно и быстро целуя в губы, и тут же отходит к двери, сжав пальцами ручку.
- Можешь передать Ю, - он словно бы нарочно делает акцент на имени, - что я начинаю новую партию.
Я остаюсь стоять в коридоре, смотря, как он выходит за дверь, оставляя её приоткрытой. Я провожаю его взглядом, боясь подумать о том, что теперь ждёт меня. И я ощущаю себя пешкой, в центре шахматной доски, разделённой на два цвета: белое и чёрное. И, может быть, пришло время принимать решения мне, а не кому-то другому?..

Эпилог.

Юзэ стоит в центре оживлённой улицы, пристально смотря в глаза своему собеседнику. Мимо них проходят люди, рядом с ними пролетают машины с ярко горящими фарами, вокруг них – суматоха, голоса и звуки. Но, кажется, ни ему, ни Рите нет никакого дела до этого.
- Он мне всё рассказал. – Спокойно произносит басист.
- И ты объявляешь мне очередную войну? – Рита усмехается, первым отводя взгляд.
- Нет. Я лишь продолжу прошлые военные действия. – Юзэ самодовольно улыбается, чуть сощурив чайного цвета глаза.
- За что ты меня так ненавидишь?..
- Ты отнимаешь у меня всё самое дорогое. Для тебя это в порядке вещей.
- Дурак! Я ведь тебя лю…
- Замолчи. Мне не интересны твои рассказы о придуманной любви.
- Да катись ты к чёрту. – Рита хмурится, с негодованием пиная носком ботинка фонарный столб.
- Только после тебя, дорогой. – Юзэ наигранно радостно улыбается, заправляя уголки шарфа под ткань пальто, и, развернувшись на каблуках, быстро уходит вдоль по улице, почти моментально теряясь среди людей.
Уничтожить прошлое – невозможно, забыть сказанное – бесполезно, стереть сделанное – нет смысла. Остаётся только драться в настоящем, чтоб завтра не стало вчера.

back