Я смотрю на тебя, а ты – не видишь. В ярком свете софитов, в этом бушующем море энергии, ты улыбаешься, но я знаю, что не мне. От этого так сильно сдавливает грудную клетку, что кружится голова, а корсетные кости врезаются в рёбра. Опасно пошатнувшись на каблуках, я ловлю на себе мимолётный, но тревожный взгляд Теру, а затем дежурно улыбаюсь подпевающему залу, полному людей.
А ты ведь даже не знаешь, как мне тяжело просыпаться каждое утро. Одному, в холодной постели. Я ведь каждое утро проклинаю надрывающийся будильник, а следом – мобильный телефон, уже заранее зная, что это звонит Юки. Он взял в привычку регулярно проверять, заставил ли я себя подняться с подушек, приготовить завтрак, принять таблетки от постоянной головной боли. И каждое утро Юки задаёт один и тот же вопрос.

- Доброе утро, Жасу-кун.
- К чёрту это утро.
- С тобой всё хорошо?
- Жив, правда, предпочёл бы быть мёртвым.
- Дурак.

Бросая телефонную трубку на подушки, я поднимаюсь с постели, каждый раз, на автомате, включая радио. И утренние часы тут же разрываются музыкой из колонок. А ты знаешь, Юджи, что человек, когда безумно чувствует себя одиноким, если ему не хватает любви и тепла, круглые сутки слушает музыку? Это создаёт внутреннее ощущения, что ты кому-то нужен и одиночество уже не кажется таким уж устрашающим.
Босиком по холодному полу - и я отрываю очередной календарный листок на кухне, по пути ставя чайник. Ещё один день с того момента, как ты бросил меня.
«Бросил» - это звучит так смешно и нелепо, словно я был какой-то вещью, принадлежащей тебе. Только думая об этом каждый день, мне не хочется смеяться.
И каждый раз, когда я пью утренний кофе, в одно и то же время мне звонит Хизаки, с которым я по привычке разговариваю по громкой связи. Лидер-сан никогда не ищет предлога, чтобы набрать въевшиеся в память цифры моего телефона, он просто выполняет свой долг: долг лучшего друга и человека, который вытянул меня из состояния почти суицидальной депрессии в те дни, когда я только-только остался один, без тебя.

- Какие планы на сегодня?
- Никаких. Провести весь день дома, под одеялом и чтоб меня никто не трогал.
- Жас, ты опять начинаешь?.. Может, мне приехать?
- Нет, я хочу побыть один.
- Дурак.

И я дежурно улыбаюсь телефонному аппарату, желая вырубить его к чёртовой матери.
Знаешь, Камиджо, теперь мои дни похожи один на другой. Они стали какими-то серыми, горькими на вкус. Вчера по радио я слышал, как синоптики обещали солнце, но над Токио лишь серое небо, и в моём мире уже начинается дождь.
После того, как ты ушёл, моя жизнь словно бы вывернулась наизнанку. Ты не знаешь об этом, и я не уверен, что хочу рассказать тебе это. Иногда, вечерами, я веду диалоги сам с собой, вслух, в пустой квартире. Я задаюсь вопросом, что изменилось, и прихожу лишь к одному ответу: ничего. Ничего не стало другим, просто я потерял возможность украдкой целовать тебя в губы, просто я перестал по утрам растирать болящие запястья и искать очередной шарф на шею, чтоб скрыть следы ночи, просто я теперь не могу позвонить тебе в четвёртом часу утра, выдыхая в трубку, что мне опять приснился кошмар, потому что ты просто не подойдёшь к телефону, не приедешь ко мне. А всё остальное, оно осталось прежним: ты так же смотришь на меня и улыбаешься, собираясь домой из студии, или ведёшь со мной какие-то никому не интересные беседы, когда я думаю о том, что безумно хочу обнять тебя.
Я очень часто говорю об этом с Кайей. Наверное, это единственный человек, который до сих пор в состоянии слушать мои душевные страдания. Ведь даже Хизаки последние недели старается обходить эту тему и, возможно, он прав.

- Юичи, полгода прошло уже…
- Кайс, и что? Я не могу…
- А мне кажется, что ты просто не хочешь отпустить его.
- Ты не понимаешь, время – не лечит. И я схожу с ума, находясь с Юджи в одном помещении. Тет-а-тет.
- Жас, ты такой дурак…

Сейчас, когда ты оборачиваешься ко мне, улыбаясь, я чуть не сбиваюсь, вовремя взяв себя в руки. Запоротую песню мне не простит никто из группы, но так сложно контролировать дрожащие кончики пальцев на гитарных струнах. Ты продолжаешь улыбаться, смотря то на меня, то на Теру, дожидаясь окончания проигрыша, в то время, как я борюсь с собой, медленно начиная воспринимать весь мир как через матовое стекло. «Это просто усталость» - говорю я себе, - «это просто духота в зале и слишком сильно затянутый корсет». Но внутренний голос, мой личный предатель и главный садист, шипит о том, что всё дело лишь в твоей улыбке, такой родной и тёплой, что дело лишь в том, что мне вновь хочется верить – ты улыбаешься только мне.
Время в рамках каждого концерта летит слишком быстро, одна песня сменяется другой, и каждый раз мне кажется, что я не слышу ничего, кроме твоего голоса. И когда ты привычно обнимаешь меня на краю сцены, я стараюсь улыбаться как можно более беспечно, а под сердце кто-то невидимый загоняет раскалённую, острую иглу, по новой вырезая твоё имя внутри меня. И я знаю, что эта внутренняя рана не сможет затянуться никогда.
Совсем недавно, наверное, меньше пары недель назад, в очередной раз разговаривая с Хизаки о тебе, пропуская мимо ушей его фразы, что мне пора начать жить отдельно, вне тебя, я пытался доказать ему, что всё ещё можно исправить. Но, в итоге разговора я понял, что это было абсолютной глупостью.

- Юи, ты не понимаешь…
- Хиз, нет, это не понимаешь ты..!
- Юичи… Он давно нашёл тебе замену.

Тогда, знаешь, меня будто бы окатили ледяной водой. Я просто не мог поверить своим ушам. А спустя ещё какое-то время, после очередного концерта, я усталый и выжатый словно под ноль, замер на пороге нашей гримёрки. В тот момент я просто не мог поверить в то, что вижу.
После слов Хизаки о том, что ты – не один, я ночами строил предположения, до морального мазохизма истязая себя вариантами, с кем ты проводишь вечера. Но в тот момент, когда я, цепляясь пальцами за дверной косяк, смотрел, как ты бесстыдно трахаешь девочку из нашего обсуждающего персонала, которая сквозь тихие стоны зовёт тебя «Оджи», я понял, что мой мир взорвался к чёртовой матери. Я знаю, ты не видел меня, тебе ведь просто было не до того, я же почувствовал, как из-под ног уходит земля, а глаза предательски жжёт.
В тот день Юки буквально в охапку поймал меня на пороге клуба, когда я рвался на улицу, под потоки ледяного дождя, сжимая в руках пачку крепких сигарет. Мне тогда казалось, что температура моего тела – за сорок, и трясёт так, что прикурить у меня просто не получится.

- Куда ты?..
- Юки… я видел… его… с ней…
- Юичи…
- Мне сейчас хочется биться кулаками в стену и плакать, как какой-нибудь малолетней девчонке!..
- Юичи…
- Но парни ведь не плачут, так?.. Поэтому я просто хочу покурить.

Я тогда в считанные минуты промок до нитки, стоя у клуба, подняв к небу лицо и закрыв глаза. Я словно бы чувствовал, как по щекам бегут тёмные дорожки от смываемого дождём макияжа, а сигарета слишком быстро намокла, потухла в моей руке. Я чувствовал, как Юки смотрит на меня, боясь оставить одного, а у меня под веками, как на стоп-кадре, застыл момент секундного прошлого: ты и она. И это не поддаётся до сих пор никакому объяснению и логике с моей стороны.
И даже сейчас, когда ты по традиции в конце выступления представляешь каждого из участников группы залу, я думаю, чем же та девочка была лучше меня, и почему ты выбрал именно её. Мне уже кажется, что все события моей реальности – это какой-то дешёвый сценарий к малобюджетному фильму или тоненькому бульварному роману. Ах, Юджи, если бы ты знал, что каждый мой выход на сцену до сих пор только для тебя, что каждый мой вдох и взмах ресниц – для тебя, что каждая улыбка и новая взятая нота – для тебя.
Я пробовал излечить себя бутылками виски, но алкоголь лишь сильнее заставлял чувствовать резкую, ноющую боль. Я пытался вылечить себя от бессонницы бесконечными сигаретами, но лишь каждый раз встречал бледные рассветы. Почему в мире не существует лекарства от любви к тебе, Оджи?.. Почему?..
Зал взрывается аплодисментами и криками, среди которых каждый из нас улавливает своё имя. И я устало иду прочь со сцены, стараясь даже не смотреть в твою сторону. Ты – моё персональное проклятье, и я почти жду момента, когда смогу возненавидеть тебя.

***
В гримёрке – тихо и пусто. Ты ушёл сегодня последний, ни сказав мне на прощание ни слова. Я сижу на диване, среди своих вещей в одних джинсах и с не смытым до сих пор макияжем, а на полу передо мной стоит пустая бутылка из-под шампанского со слабым следом твоего блеска для губ.
В ушах до сих пор гудит после прошедшего концерта, и так не хочется шевелиться. Усталый организм даже малую дозу алкоголя воспринимает как снотворное, но я почему-то думаю совсем не об этом. У меня в голове крутится одна лишь мысль - ты слишком быстро пьянеешь от шампанского. Иногда тебе достаточно пары глотков, чтобы в глазах появился так нежно любимый мной стальной блеск. Сейчас я сижу и надеюсь на то, что ты вызвал такси, а не сел сам за руль машины, в противном случае очередная бессонная ночь из-за тебя мне будет обеспечена.
Устало проводя взглядом по вещам на диване, я с удивлением выхватываю среди них твою концертную рубашку, и прежде, чем успеваю подумать о чём-то ещё, рука сама тянется к ней, легко извлекая из-под моего корсета. Сжимая ткань, я подношу её ближе к себе, даже на расстоянии ощущая запах твоих резких духов, которыми пропитана ткань. И в голову тут же ударяют очередные воспоминания о том времени, когда мы были вместе.
Я закрываю глаза, откинувшись на высокую спинку дивана, и глубже втягиваю этот кружащий голову аромат, судорожно облизывая губы. Ещё пара секунд, и я перестаю отдавать себе отчёт в том, что делаю, прижимая твою рубашку к себе, часто дыша, словно бы стараясь навечно запомнить запах твоих духов, и провожу второй рукой по своему телу. Обводя один из сосков кончиками пальцев, я закусываю уголок губ, чувствуя, как сердце само собой начинает стучать чуть чаще, чуть тяжелее. Внутренний голос слабо шепчет о том, что я сейчас совершенно перехожу всяческие границы, но у меня перед глазами стоит твой образ, а воздух вокруг словно бы весь пропитан твоим запахом, что я просто не могу совладать с собой. Твои духи всегда кружили мне голову почище всякого алкоголя, и сейчас я судорожно выдыхаю, накрывая ладонью свой пах, откинув голову, облизывая губы, сжимая пальцами плоть сквозь ткань одежды. Тишина гримёрки давит на виски, и я невольно разрушаю её, шепча губами твоё имя, расстёгивая дрожащими пальцами ремень на своих джинсах.
Щелчок двери раздаётся слишком неожиданно, что я даже вздрагиваю, тут же широко распахнув глаза, и уже через секунду понимаю, что мне хочется провалиться сквозь землю. Ты стоишь на пороге, молча и как-то обескуражено смотря на меня, в то время как я медленно разжимаю пальцы, выпуская из руки твою рубашку, судорожно выдыхая.
- Жасмин?.. – Твой голос звучит слишком оглушающе громко для меня сейчас.
Я поднимаюсь с дивана, чувствуя, как меня шатает, и смотрю в твои глаза, в которых играет этот любимый мной стальной свет. Ты скользишь взглядом по моему телу, словно бы нарочно цепляясь за отдельные участки глазами, а я чувствую, как у меня начинают гореть щёки.
- Это не то, что ты подумал. – Не узнавая своего голоса, зачем-то говорю тебе это, с какой-то нарастающей паникой пробегая взглядом по гримёрке.
- Ну, конечно. – Ты усмехаешься, скидывая не застёгнутую куртку на пол.
Я буквально чувствую, как в моих висках пульсирует кровь, а желание раствориться в воздухе от стыда перед тобой становится лишь сильнее.
Ты отходишь от двери чуть в сторону, а я предпочитаю даже не спрашивать, зачем ты вернулся сейчас. Рванув было к выходу, желая сейчас умыть лицо ледяной водой, я сдавленно охаю, когда ты ловко ловишь пальцами моё запястье, резко разворачивая и толкая к стене, что я ощущаю неприятную боль в спине от соприкосновения с ней.
- Юджи… - Судорожно сглотнув, я растерянно смотрю на тебя, не в силах заставить себя сделать хоть что-то. Ты же, как ни в чём не бывало, сжимаешь пальцами и второе моё запястье, заставляя поднять руки над головой, ощутимо прижимая их к стене.
- Что?..
Твои глаза сейчас так близко, что мне просто не отвести взгляда. И я вновь глубоко вдыхаю воздух, чувствуя запах твоих дурманящих духов.
- Отпусти меня?.. – Тихо отвечаю тебе, судорожно облизав губы.
Но ты лишь как-то странно улыбаешься, подаваясь ещё ближе ко мне, уверенно протолкнув колено между ног, и горячо выдыхаешь в шею. Вниз по спине проходит волна мурашек, и я тихо всхлипываю, когда ты до боли кусаешь нежную кожу чуть ниже уха. Слегка повернув голову, я покорно подставляю шею под твои губы, слабо начиная дрожать, когда ты проводишь кончиком языка по месту укуса, следом тут же ловя губами мочку уха, теснее прижимаясь бедром к моему паху.
Дёрнув руками, в попытке освободить их, я получаю лишь очередной укус у плеча, от чего дрожь в теле становится лишь сильнее, и я с трудом успеваю сдержать рвущийся из груди стон.
Закрывая глаза, я вижу под веками цветные точки, кружащиеся в каком-то бешеном танце, и в следующую секунду у меня перехватывает дыхание оттого, что ты жадно и слишком властно целуешь меня в губы, почти ту же проникая языком в рот и сильнее сдавливая запястья пальцами. Я невольно начинаю чуть двигать бёдрами, теснее прижимаясь пахом к тебе, чувствуя, как кровь горячо пульсирует в венах.
- Ты хочешь меня.
Выдыхаешь в мои губы, и это не звучит вопросом, это утверждение, констатация фактов. А я не могу понять, зачем ты всё это делаешь. Мне бы вырваться сейчас, послав всё к чёрту, но я не могу сделать над собой подобное усилие. И какая-то часть меня кричит о том, что пускай я буду жалеть потом, но я слишком соскучился по тебе, чтоб вот так всё прервать.
Не успеваю заметить, как ты ловко вытягиваешь ремень из моих джинс, тут же обматывая им мои руки, заведя их за спину. Я тихо всхлипываю, опуская голову, чувствуя, как грубые края ремня врезаются в кожу на запястьях, и от этого лишь сильнее кружится голова.
Твои руки бесстыдно скользят по моему обнажённому торсу, пока ты продолжаешь целовать и как-то совсем безжалостно оставлять яркие засосы на моей шее, что я не в силах сдерживать тихие стоны, дрожа слишком сильно. То и дело царапая ногтями кожу на боках и животе, ты оставляешь горящие полоски на моём теле, и мне становится почти больно делать глубокие вдохи.
- Я хочу слышать тебя, Жасмин.
Ты до боли сжимаешь пальцами мои бёдра, и чуть наклоняешься, проводя подрагивающим кончиком языка по твёрдым от возбуждения, чувствительным к прикосновениям соскам. Не сдержавшись, я прогибаю спину, громко простонав, дёрнув руками и тут же чувствуя, как кожа ремня сильнее врезается в запястья.
Выпрямившись, ты улыбаешься, как-то слишком нежно проведя кончиками пальцев по моей щеке, а я смотрю на тебя сквозь ресницы почерневшими от желания глазами, и поверхностно дышу, понимая в этот момент, что уже почти готов умолять тебя не мучить.
Резко дёрнув на себя, ты заставляешь меня развернуться спиной к себе, толкая в сторону дивана. Я до боли кусаю губы, чуть наклоняясь, прижавшись грудью к высокой спинке, и мешаю твоё имя с тихим стоном, когда ты одним движением сдёргиваешь вниз мои джинсы вместе с бельём. Сердце бешеной птицей стучит под рёбрами, я чувствую, как горят мои щёки, улавливая в тишине помещения звук расстегиваемой молнии за своей спиной.
- Юи, я так дико соскучился по тебе… - Горячим шёпотом выдыхаешь в мою шею, и я до боли зажмуриваюсь, простонав, когда ты проводишь кончиками пальцев по головке моего члена, следом тут же скользнув по всей длине до основания, сжимая пальцами яички, массируя их, заставляя меня окончательно стонать в голос.
Всё происходящее похоже на сцену из моих слишком откровенных снов, я просто не могу поверить, что вновь чувствую твои руки, твои губы на своей коже. И мне хочется, чтоб время действительно остановилось, как жаль, что это желание никогда не сможет стать реальностью.
- Оджи… Пожалуйста… - Я низко опускаю голову, сильнее прижимаясь грудью к спинке дивана.
Ты тихо смеёшься, вставая за моей спиной, и до боли сжимаешь бёдра, впиваясь в кожу ногтями, входя в меня без подготовки. Вскрикнув, ощущая жгучую боль, кажется, во всём теле, я резко откидываю голову назад, жадно ловя губами воздух. А ты что-то вновь шепчешь о том, что бесконечно скучал по моему телу и моим стонам. Делая ещё один толчок, ты входишь в меня полностью, замирая на несколько секунд, словно бы давая привыкнуть, и слишком ласково целуешь в шею, от чего по телу проходит волна мурашек.
Обжигая дыханием кожу, ты медленно, но уверенно начинаешь двигаться, и с каждым толчком я чувствую, как ощущение боли неспешно сходит на «нет», сменяясь сладостным наслаждением. И постепенно я сам начинаю подаваться навстречу тебе, выгибая спину, когда ты, обняв одной рукой за талию, ладонью проводишь вверх по моему позвоночнику, обводишь ногтями лопатки. Сжимая тебя внутри себя сильнее, я неосознанно прошу тебя двигаться быстрее, чувствуя, как узел внизу живота затягивается всё ощутимей. Ты стонешь в один голос со мной, и ритм твоих движений становится всё быстрее, рванее.
Когда ты вновь сжимаешь пальцы на моём члене, ощутимо массируя головку, я срываюсь на слишком громкие стоны, судорожно облизывая пересохшие и искусанные губы, а ты будто бы чувствуешь, что я уже на грани, замирая на секунду, начиная двигаться с ещё большей силой. И в тот момент, когда я слышу твой стон, в который вплетено и мое имя, чувствуя следом горячую влагу, стекающую по моим бёдрам, я не сдерживаюсь, до крови прикусив нижнюю губу, сильно задрожав и кончив в твою руку, не в силах сделать вдох.
Мы оба, почти в один момент, обессилено падаем на пол, на колени, и ты, выйдя из меня, крепко обнимаешь за талию, уткнувшись губами в плечо. Твоё частое, горячее дыхание вновь обжигает кожу, и я не в силах унять сильную дрожь в теле, мимолётно подумав о том, что еще одних джинс у меня с собой нет.
- Мальчик мой… - Ты шепчешь это так нежно, что у меня буквально щемит сердце, а глаза под веками начинает предательски щипать.
Высвобождая мои руки из плена ремня, помогаешь мне подняться на ноги, и мне ничего не остаётся, как забить на испачканную одежду, по твоему примеру натягивая джинсы не слушающимися руками.
Мне страшно смотреть сейчас на тебя, мне страшно даже думать о том, что же будет теперь. Я хотел получить лекарство от любви к тебе, но, кажется, сейчас я получил лишь новую порцию этого чувства.
Медленно проходя по гримёрке, я глубоко дышу, кое-как извлекая из-под костюма на диване свою кофту, натягивая её, и не понимая, почему ты ещё не ушёл, почему следишь за мной взглядом, кажется, ловя каждое движение.
Подходя к зеркалу, я осторожно снимаю накладные ресницы, с ужасом видя следы на своей шее, проводя по ним кончиками пальцев. Ты за моей спиной аккуратно складываешь свою концертную рубашку, и мне не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что ты идёшь к двери.
Щёлчок замка, и я замираю, боясь вдохнуть, ожидая, когда же хлопнет дверь.
- Юи?..
Вздрогнув, я оборачиваюсь к тебе, убирая с глаз непослушную прядку длинной чёлки.
- Ну, ты скоро?
- Что?.. – Мне кажется, что я ослышался.
- Если такси у входа нас дождалось – это будет прекрасно, а то мне так не хочется ловить попутку. – Ты улыбаешься уголками губ, прислоняясь плечом к дверному косяку, успев перед этим надеть свою куртку.
- Я не понимаю… Камиджо, ты…
- Жасми, поехали домой?.. – Ты протягаешь мне руку, и я понимаю, что сейчас ты действительно улыбаешься только мне.
От этого осознания замирает сердце, и я срываюсь с места, забивая на не смытый макияж, кое-как побросав в сумку все свои вещи и, оказавшись рядом с тобой, трепетно обнимаю за шею, уткнувшись носом в щёку. Сердце вновь слишком быстро стучит, а ты ласково гладишь ладонью по моим растрёпанным волосам, приглаживая их и обнимая другой рукой за талию. Я глубже вдыхаю запах твоей кожи и любимых духов, мягко целуя в губы.
- Прости меня, ладно?.. – Очень тихо произносишь, заглядывая в мои глаза.
И мне ничего не остаётся, как улыбнуться, молча кивнув тебе, чувствуя, как по всему телу разливается недостающее мне ранее тепло.
Ты – моё персональное проклятье, Юджи, но я совсем не уверен, что хочу найти от тебя спасение.

back