В зале небольшого кафе на одной из центральных улиц города – душно и шумно. Освободившиеся редкие места почти тут же перестают пустовать, принимая новых посетителей. В помещении витает сладковатый запах корицы и кофе, на столиках то тут, то там появляются новые чашки с горячим шоколадом.
За соседнем от меня столиком сидит парень, не смотря даже не тепло в помещении, кутается в вязаный шарф, подняв его до самого носа, и старательно рисует в блокноте. Когда я пришёл, он уже был тут, и за всё это время ни разу не притронулся к стоящей на краю столика чашке с уже остывшим чаем, а перевёрнутых страниц в блокноте с силуэтами людей, вырванных из общей массы посетителей – становится всё больше.
Я никогда не любил подобные заведения. Они всегда казались мне какими-то чужими, слишком тёплыми, слишком сладкими, не реальными. Не реальными на столько, что я никогда не видел смысла приходить и сидеть в кафе одному, подолгу изучая улицу за окном или погружаясь в свои мысли, изредка выхватывая из реальности лица людей, которые не запоминаешь и вряд ли узнаешь даже через пару часов. Но сегодня то ли карты так легли, то ли настроение у меня какое-то совсем странное, но я – здесь; а, может быть, всё дело в уходящем годе, в долгих и суматошных прогулках по магазинам и в снеге за окном. В любом случае, как только мы распрощались с Марти, я каким-то чудом оказался именно тут, и, что странно, вот уже целый час ловлю себя на мысли, что мне не хочется никуда уходить.
Парень рядом продолжает рисовать, даже не обратив внимания на приветливую официантку с очень усталыми глазами, которая подошла поинтересоваться, не нужно ли ему что-нибудь. А снег за окном, кажется, пошёл сильнее, искрясь и танцуя голубоватом свете праздничных гирлянд.
Поблагодарив девушку за очередную принесённую чашку с горячим, ароматным кофе, достаю таки мобильник, на который уже целую вечность назад пришло сообщение.
«Сели, если есть желание – мы сейчас в центре. Встретимся?» - Адриан как всегда краток и лаконичен, а смс и правда пришла почти час назад. Набираю ответ, что я, в общем-то, ничего не имею против, но есть ли сейчас ещё смысл. Телефон весело подмигивает, сообщая о доставке сообщения, и в последствии мы сходимся на том, что Коко зайдёт сюда, за мной минут через сорок, чтоб я не бегал по улицам в поисках.
Значит, у меня есть ещё две тысячи четыреста секунд, чтобы подумать о том, что происходит в моей жизни в последнее время.
Наверное, каждый второй уважающий себя человек помнит, если не дату, то хотя бы место встречи с тем, кто в рекордно короткие сроки успел занять девяносто процентов личного времени и мыслей. Пускай не все, но многие, если очень постараются, совершенно точно смогут сказать о первом впечатлении, о первом звонке, первой совместной прогулке или выходе в свет. И совершенно не важно, о ком будет идти речь – о любимом человеке или о лучшем друге. Дружба и любовь так часто граничат между собой, так часто хорошие дружеские отношения могут перерасти в обоюдную симпатию, влюблённость, верно?
А я – не помню. Как бы я не старался в такие минуты, оставаясь наедине с собой, вспомнить, как и где мы познакомились с тобой, кто позвонил первый, и кто к кому первый напросился в гости. Я не могу вспомнить возникновение традиций, изобретённых, казалось бы, случайно и имеющих значение только для нас двоих. Одной из них стала отправление сообщений как минимум два раза в день: «с добрым утром» и «спокойной ночи», и совершенно не важно, виделись мы сегодня, разошлись по домам пару часов назад или же проснулись в соседних гостиничных номерах. Это стало так же привычно, как крепкий кофе за завтраком или усталость к концу напряжённой недели.
Буквально вчера, уже заканчивая разговор с тобой и собираясь положить трубку, я глянул на часы, с ужасом обнаружив, что мы проговорили ни о чём почти полтора часа. И если сегодня кто-нибудь спросит меня тему, что так активно могла обсуждаться среди ночи в течение двух часов – я не смогу её назвать.
Но, не смотря на всё это, частичка тебя – тебя всецелого – врезалась в мою память навсегда. Я знаю, какого цвета у тебя бывают глаза, когда ты злишься. Единичный случай, но если кто-нибудь попросит меня описать их цвет – я с готовностью отвечу на такой вопрос. Кажется, с буквально закрытыми глазами я могу пройти от метро или автобусной остановки до твоего дома, на автомате набрать номер телефона и я всегда помню, что ты терпеть не можешь ореховое мороженое. Твоя кожа пахнет ванилью, а в ванной на полке стоит до десяти различных флакончиков с шампунями, различных марок, но неизменно с ягодными запахами. Ты ненавидишь убираться дома, но каждый раз ворчишь, что у меня в квартире бардак и с завидным упорством раскладываешь вещи по местам.
И чем больше я думаю изо дня в день о таких мелочах, тем отчётливее понимаю, что дружба – дружбой, но заменить тепло сердца и напополам поделенные рассветы она не сможет.
Допив кофе, подзываю официантку, прося счёт, и невольно бросаю взгляд за соседний столик. Молодой художник, кажется, не замечает времени и уходить никуда не собирается. Он на столько поглощён работой, что мне на секунду становится завидно. Парень погружён в свой мир; в мир своих законов, рамок и правил, и никто, даже, кажется, сам Господь Бог не сможет его вырвать в реальность.
Ни один любовный роман во всём мире никогда не найдёт себе аналога. Пускай существуют стандартные рамки, если угодно – критерии любви, статистика по быстротечным отношениям и влюблённость, что тихо тлеет где-то в сердце на протяжении долгих лет, но, так или иначе, а развитие событий у каждого – индивидуально.
Одна неделя в Париже – звучит достаточно пошло, вульгарно и в наши дни – совсем не романтично. Но эта была наша неделя, за которую мы оба, кажется, запаслись счастьем на долгие годы вперёд, по крайней мере, так решили где-то там, наверху. Робкие поцелуи в коридорах отеля, сон в объятиях друг друга и утренний кофе неизменно в постель. Париж вскружил мне голову, и я, сам того не замечая, потянул тебя следом. Мы сбегали от ребят, по долгу гуляя по узким улочкам, считая камни под ногами на мощённых мостовых, кормили с рук белоснежных голубей и, взявшись за руки, смотрели на вечерний Париж с высоты птичьего полёта. Город утопал в ярких красках, цвета сменялись сизыми тенями, и воздух был кристально чистым. Я целовал твои ладони, лёжа на ковре в твоём же номере, и просто не верил, что всё это происходит на самом деле. Ты рассказывал мне короткие сказки с непременно счастливым концом и называл меня своим сокровищем…
Прошло уже достаточно времени, чтоб воспоминания о тех днях потускнели, чтоб стёрлись отдельные, мелкие детали, но каждый раз, закрывая глаза, видя, как наяву, картинки из того прошлого, я невольно ловлю себя на мысли, что одна неделя – это предательски малый срок, чтобы быть счастливым вместе с тобой.
Коко появляется как-то совсем неожиданно – меня словно за шкирку выдёргивают из своих мыслей, услужливо похлопав по щекам для окончательного возвращения в реальность.
Девушка стоит напротив меня, как-то снисходительно сверля взглядом, и чуть ли в ладоши не аплодирует, когда я поднимаю голову, смотря на неё.
- Очнулся, голубчик. – Она приветливо улыбается, протягивая мне руку.
Слегка сжимаю её прохладные пальцы, растерянно кивнув головой, и будто спохватившись, поднимаюсь с места, неловко отодвинув пустую чашку. Со столика со звоном, тонущим в общей палитре голосов, падает ложечка, что ввергает меня в ещё большее состояние растерянности. И в ту же секунду я с удивлением понимаю, что художник, что всё это время не реагировал ни на какие события вне его мира, наклоняется, подцепив пальцами прибор, и с улыбкой возвращает его на законное место.
- Сел, ну пойдём! – Тянет Коко, переминаясь с ноги на ногу.
В помещении душно, и девушка как-то нехотя разматывает шарф, наигранно тяжело вздохнув, и неотрывно следит взглядом, пока я одеваюсь.
- Подождите! – Уже на выходе из зала нас окликает мужской голос, по интонациям мне совершенно незнакомый. Я даже успеваю подумать, что это обращение и вовсе не к нам, но Коко удивлённо смотрит поверх моего плеча, обернувшись.
- Подождите, я… - Парень с блокнотом в два счёта пересекает зал, останавливаясь передо мной, и наспех вырывает лист, протягивая его. – Возьмите, пожалуйста.
- Но я… - Непонимающе смотрю на него.
- Нет, нет! Вы только не подумайте! Вас это ни к чему не обязывает. Просто… мне захотелось нарисовать Вас… - Как-то сбивчиво тараторит он, буквально насильно заставляя меня взять в руки рисунок. – Пока Вы ждали свою подругу, погрузившись в мысли, у Вас было такое лицо… - Он на секунду замолкает, подбирая слова, а я скольжу взглядом по поверхности листка бумаги, понимая, что у парня действительно есть талант. – С таким лицом и такими огоньками в глазах можно думать только о любимом человеке. – Неуклюже заканчивает художник, и ещё раз извинившись, быстро уходит обратно.
- О любимом человеке? – Коко ехидно хихикает у меня над ухом, ловко взяв под локоть и таща к выходу на улицу. – И кто же, Сели, этот счастливчик?
- Ой, Коко… ну что ты в самом деле? Как маленькая. Тебе что не скажи – всему веришь. – Отмахиваюсь от неё, пряча рисунок в сумку. Пожалуй, таких неожиданных презентов мне ещё ни разу не делали.
Выйдя из кафе, с удивлением понимаю, что на улице нас ждёшь лишь ты во главе с Адрианом. Шеф топчется у входа, высоко подняв воротник куртки, и чуть ли не руки дыханием греет, хотя я, после тёплого помещения, не замечаю мороза. Ты же стоишь чуть в отдалении, вычерчивая носком ботинка на притоптанном снегу какие-то штрихи, обозначения которых, по-видимому, знаешь только ты.
- О! Какие люди! – Адриан добродушно улыбается, стряхивая с плеч снег.
- Вывести его из кафе было непосильной задачей, но я – смогла! – С какой-то неприкрытой гордостью в голосе заявляет Коко.
- Да уж мы с Сисом успели это заметить. Правда, Сисен? – Босс косится в твою сторону, но вместо достойного ответа получает лишь какое-то невнятное бормотание и короткий кивок головы.
Девушка почти тут же тянет Адриана от кафе, начиная по своей обычной привычке тараторить, я же, пользуясь моментом, подхожу к тебе, заглядывая через плечо:
- Ты чего такой бука?
- Ничего. – Надув губы, отзываешься, пряча руки в карманах куртки и оборачиваясь ко мне. – Пойдём, а то эти двое сейчас благополучно убегут от нас и даже не вспомнят.
Нахмурившись, смотрю на тебя, всё-таки идя следом. То, что с тобой что-то не так – и невооружённым взглядом ясно. И, кажется, у меня есть совсем немного времени, чтоб понять причину такого настроения, если, конечно, я имею право это знать.
Улицы Токио светятся неоном, пестрят цветными фонариками и искрятся снегом. Белые хлопья, как пух, сыплются с чернильного неба, танцуя в воздухе, беззвучно оседая на землю, машины, прохожих. В центре, как и обычно под вечер в выходной день – много народу, но сегодня, в канун праздника, количество людей в разы увеличилось. И только дурак или слепой не может уловить витающий в воздухе общий дух Рождества.
Коко восторженно о чём-то рассказывает, но я слушаю девушку в пол-уха, наблюдая за тобой и, то и дело, возвращаясь мыслями к художнику из кафе. Может ли случайный, чужой человек за какие-то несколько минут увидеть, почувствовать то, что происходит у тебя в душе? Я всегда считал это глупостью и чем-то не реальным, но сегодня, кажется, моё восприятие жизни и этого мира покачнулось. Ведь любовь-то, как ни крути, бывает разной, вы помните об этом?
Адриан задумчиво кивает в ответ Коко, и у меня чувство, что он девушку тоже не шибко слушает. Перевожу взгляд на тебя, подмечая, как ты болезненно хмуришься, глубже запуская руки в карманы куртки, нахохлившись. У меня сознание выдаёт ассоциации с тобой как с воробьём, сидящим на спинке скамейки где-нибудь в парке и грозно смотрящим на весь окружающий мир, нахохлившись и, то и дело, распушая перья.
И, наверное бы, вечер так бы плавно и перетёк в раннюю ночь, в момент, когда бы мы все разошлись по домам, в свои маленькие, но тёплые и уютные квартирки, к горячему кофе и ночными ток-шоу по телевизору, если бы Коко не изъявила желание зайти в очередной торговый центр и невзначай не бросила бы тебе фразу, которая, не смотря на всю беззлобность в голосе, тебя задела.
- И прекрати изображать из себя великомученика! То же мне, скорбящий о великой любви! – Коко усмехается, а ты меняешься в лице, и, глянув на Адриана, я понимаю, что шеф крайне напрягся.
А у меня в голове вертится лишь один вопрос – да что тут, чёрт возьми, происходит?!
- Ах, тебе не нравится что-то в моём внешнем виде? Так не смотри, я не принуждаю! И вообще, если вам всем так противно и тягостно моё общество – не за чем было тащить на эту дебильную и никому не нужную прогулку! Я сам, между прочим, не вызывался, ваша инициатива была!
- Эй-эй-эй! Сис, полегче… - Адриан сжимает твоё плечо, но ты лишь резко сбрасываешь его руку, исподлобья глянув на француза, что мне становится совсем не по себе.
Я не припомню случая, что б ты так раздражённо, нервозно реагировал на подобные ситуации. Всем известно, что Коко – девочка, которая сначала говорит, а потом думает, к тому же в данный момент я не могу понять, что же так задело тебя в её словах.
- Селия! Ну, помоги нам, успокой ты этого дёрганного! – Взмолившись, Коко смотрит на меня таким взглядом, будто я ей что-то должен.
- И хватит, слышите, хватит постоянно Селию примешивать! Он тут вообще не при чём, он мне не нянька и не мать, чтоб успокаивать! Коко, ты меня поняла? – Ты раздражённо пинаешь носком ботинка ближайшую урну, да так сильно, что с неё падает снег.
- Да что тут вообще… - Не успеваю договорить, как ты, непримиримо поджимаешь губы, дёрнув подбородком в мою сторону и, развернувшись, спешно идёшь прочь от нас.
- Здравствуйте, приплыли… - Вздыхает Адриан, равнодушно в очередной раз стряхивая снег со своих плеч.
- Ребят… Вы идите, я его догоню. – Уверенности в моём голосе – ни капли, а вот сомнения – хоть отбавляй.
Коко недоверчиво фыркает, теребя хвостики от шарфа.
- Давай, мы вас подождём. – Спокойно отзывается шеф, уже занимая позицию «ожидание».
- Нет. Идите, куда хотели, я не уверен, что всё пройдёт гладко… - Смотрю в твою сторону. – Я позвоню, если что.
- Ну… хорошо. – Адриан тут же тянет девушку за руку к входу в торговый центр, Коко очень вяло сопротивляется, говоря что-то о том, что не надо мне одному ходить за тобой и всё в таком духе, но намерения Адриана – непоколебимы. И как только за ними хлопает входная дверь, я почти бегом припускаюсь по улице, следом за тобой, сталкиваясь плечами с прохожими, которые, кажется, смотрят мне в след взглядами не самыми добродушными.
- Сис! Сисен, да погоди ты! – Запыхавшись, цепляюсь пальцами за рукав твоей куртки, заставляя остановиться.
И с удивлением понимаю, что ты не вырываешься, не шлёшь меня к чёртовой матери, а действительно тормозишь, только не поднимая взгляда, с завидным упорством изучая мостовую под ногами. И в такой ситуации у меня даже закрадывается надежда, что всё пройдёт легче, чем я думал.
- Ну чего ты убежал-то, глупый? – Как можно более миролюбиво произношу, отпуская твою руку.
- Да ничего. – По-детски бурчишь мне в ответ и ниже натягиваешь на глаза шапку.
С трудом сдержав улыбку, приобнимаю тебя за плечи:
- Пойдём назад?
- Нет. Не хочу. – Не меняясь в голосе, высвобождаешься из моих рук, и смотришь куда-то в толпу людей, щуря глаза.
Тихо вздыхаю, поправляя сумку, и пряча руки в карманах по твоему примеру.
- Так и будем по середине улицы стоять?
- А я тебя не заставляю стоять тут. Иди куда хочешь.
Считаю про себя до десяти после таких слов, произнесённых очень грубо, и уговариваю себя, что на самом деле я – терпеливый ангел, а ты – капризный ребёнок. Значит, следуя из такой теоремы, я не должен срываться.
- Я без тебя никуда не пойду. Ну… если хочешь, давай стоять здесь, пока нас снегом не заметёт. – Улыбаюсь уголками губ и утыкаюсь носом в шарф, исподтишка наблюдая за тобой.
Время медленно тянется, проходящие люди тактично обходят нас, бросая редкие удивлённые взгляды. Сказать по правде, от стояния на одном месте я начинаю замерзать, ты же упорно стоишь на своём. Упрямство – одна из черт твоего характера, и, надо заметить, не всегда положительная.
- Сис… что случилось? – Я не выдерживаю первым, подавая голос и смотря на тебя.
Ты равнодушно передёргиваешь плечами, и достаёшь из кармана пластиковую упаковку конфеток.
- Хочешь? – Бросаешь, даже не взглянув на меня, лишь встряхнув коробочкой в воздухе.
- Нет, не хочу. Я хочу узнать, что с тобой, в чём дело. – Со вздохом отзываюсь, начиная откровенно сверлить взглядом.
Ты вновь упрямо поджимаешь губы, хмурясь, и неожиданно отходишь к ближайшей пустой лавочке по центру улицы, смахивая с неё снег рукавом, и садясь, сцепив в замок пальцы на своих коленях. Непонимающе смотрю тебе в спину, пару секунд колеблясь, а затем, подходя, садясь на корточки перед тобой. Ты смотришь на меня, и только сейчас, в матовом свете фонаря я замечаю, какие у тебя красные, уставшие глаза.
- Не смотри на меня так взволнованно, Сели, я тебя умоляю. – Ты даже выдавливаешь из себя жалкое подобие улыбки, смахивая остатки снега с дерева скамейки и кивая.
Сажусь рядом с тобой, чувствуя себя откровенно неловко.
- Я не могу, понимаешь? Я не знаю, что с тобой и это меня беспокоит. Может всё-таки…
- Мы с Джи поругались. – Говоришь как-то резко, перебивая меня, и тут же начинаешь кусать губы, смотря себе под ноги.
- Как поругались, так и помиритесь. – Осторожно отвечаю тебе, чуть пожимая плечами.
Ни для кого не станет новостью, что ваши ссоры с Джи в последние несколько недель стали нормой. Но каждый раз после очередного скандала, уже через сутки вас видели вместе, улыбающихся и довольных жизнью.
- Прости, я не верно выразился. – Вздыхаешь, теребя рукав куртки. – Знаешь, он сказал, что устал, сказал, что нам нужен перерыв и свалил из Японии. Неделю назад.
И после этих твоих слов у меня сердце ухает куда-то вниз. Я ошарашено смотрю на тебя, просто не зная, что сказать. Я мог, пожалуй, ожидать чего угодно, кроме такой вот фразы.
- Ты шутишь, да? – Вытягиваю из себя слова насильно, ибо они просто не идут, застревая где-то в горле.
- Вот я тоже так подумал. Подумал, что он шутит. Сели, он за два часа собрался, заказал себе билет куда-то до Германии, и уехал. – Ты пожимаешь плечами, слишком обречённо, слишком потерянно, что я отчаянно давлю в себе желание обнять тебя. – Я ведь правда не хотел никуда сегодня выбираться, я очень устал… В последние несколько дней не могу спать нормально, сон не идёт, и я до утра ворочаюсь в постели, прокручивая в голове все моменты с Джи связанные и грызу себя изнутри. А спать хочется дико, так, что даже глаза не открыть, но отключиться не получается. Вот так и существую – два-три часа сна в сутки, а потом весь день на ногах. Адриан сегодня позвонил, долго уговаривал выйти, проветрится, он-то всё знает. Я согласился, но уже заранее знал, что ничего путного из этой прогулки не выйдет.
- Почему ты раньше мне не сказал? Сис, я не понимаю… Я бы…
- Ты бы что? Попробовал поддержать меня? Нет, Сел… Я просто не видел смысла. И, знаешь, наверное, я продолжал верить, что он вернётся к Рождеству, но, кажется, его намерения слишком серьёзны…
Я просто не нахожусь, что ответить тебе в очередной раз. Осторожно протягиваю руку, и сжимаю твои пальцы, которые сейчас на ощупь холоднее льда.
- Сис… поехали ко мне? – Сам не понимаю, как у меня эта фраза с губ срывается.
Ты неопределённо пожимаешь плечами, ещё ниже опуская голову, но сжав в ответ мою ладонь. Придвигаюсь ближе к тебе, всё-таки обняв за плечи, и чувствуя, как ты судорожно вздыхаешь, прижавшись ко мне.
-Давай, пойдём. Я тебе чай сделаю, от него точно сможешь уснуть. – Тихо говорю это, крепче сжимая в пальцах ткань твоей куртки.
- Думаешь, поможет? – С усмешкой, но не шибко инициативно, отзываешься, подняв голову и заглядывая мне в глаза. – Сели, вот почему Адриан полночи пытался меня в чувства привести, а тебе хватило пары минут, чтоб я почувствовал, что всё-таки не один?
- Ммм… это просто уметь надо. Считай, что у меня в роду были волшебники. А теперь – пойдём, а то от таких посиделок на морозе оба свалимся с гриппом.
Ты улыбаешься, неуверенно кивнув, и поднимаясь со скамейки следом за мной, вновь пряча руки в карманах куртки.
Дорога до моего дома занимает каких-то полчаса, но даже за это время ты успеваешь прожужжать мне все уши о том, что не лень ли мне возиться с тобой таким и вообще о том, что ты зря согласился, что лучше бы поехал домой и изображал бы из себя великомученика, скорбящего о великой любви, как выразилась Коко. И уже буквально на пороге квартиры я не выдерживаю. Прости меня, Господи, но я терпел, сколько мог.
Резко прижимаю тебя к стене, достаточно сильно сжав плечи и встряхнув, заглядывая в твои глаза, полные удивления.
- Если ты сейчас же не прекратишь ныть, я за себя не отвечаю, милый мой. Прекращай всё это, Сис. В конце концов, ты мне чужой что ли?
- Сели, я…
- Цыц, я сказал. Ни слова больше о том, что я из-за тебя порчу свой вечер. Пойми, мои вечера, когда мы не в клубах – мало чем отличаются друг от друга. Так что ещё неизвестно, кто кого спасает: я тебя от бессонницы, или ты меня от одиночества.
- Ох, Селия… - Ты вздыхаешь, чуть улыбнувшись. – Ладно. Я молчу, больше ни слова о том, что я тебе навя… - И ты замолкаешь под мои, видимо, очень грозным взглядом. Мило улыбнувшись и обезоружено помахав ладонью, уж слишком честно заглядываешь мне в глаза.
- Вот. Так-то лучше. Таким ты мне нравишься больше – послушным и милым.
- Эй! – Ты смеёшься, проходя следом за мной в квартиру.
- Я не «эй», у меня имя есть. – Почти что проурчав, зажигаю в коридоре свет, скидывая сумку на пол.
- Правда что ли? А я и не зна-а-ал… - Стянув шапку, приглаживаешь свои разлохмаченные волосы, заглядывая в зеркало поверх моего плеча.
- Вот. Теперь ты всё про меня знаешь, что у меня даже имя есть. – Улыбаюсь, чуть откинув назад голову, расправляясь с шарфом и пуговицами на пальто, и от твоего неловкого движения головой, мы чуть ли не сталкиваемся лбами.
- Ой… - Растерянно выдыхаешь, с визгом, резко расстегивая молнию на куртке.
- Сис, что-то у тебя сегодня столько междометий в речи…
Ты отмахиваешься от меня, пряча улыбку в уголках губ, поглядывая сквозь длинную чёлку.
Достойно расправившись с верхней одеждой, вручаю тебе свою сумку, отправляя в комнату, а сам ухожу на кухню, заваривать обещанный чай.
На самом деле я знаю, что ты терпеть не можешь все эти травяные чаи, они кажутся тебе гадкими на вкус, и ты всегда сокрушаешься, что при добавлении сахара они годятся лишь на то, чтоб быть спущенными в унитаз. Но почему-то сейчас я прибываю в стойкой уверенности, что сегодня ты не будешь спорить. И даже в знак солидарности делаю такой же чай и себе.
Твои слова о Джи, твой рассказ о том, что произошло между вами никак не уходит у меня из головы. И я не знаю, что меня больше беспокоит – твоё ли состояние сейчас, или же то, что ты не рассказал мне этого раньше. Я никогда бы и подумать не мог, что между нами могут быть какие-то серьёзные секреты и тайны. Ты гордо называешь меня своим лучшим и самым близким другом, но при этом решаешь сохранить в тайне событие, которое в корни изменило твою жизнь. Наверное, мне даже почти обидно, досадно, что так получилось, но упрекать тебя или заводить вновь разговор о том, почему же раньше ты ничего не рассказал, хотя возможностей у тебя было хоть отбавляй – я не рискну.
Захожу в комнату, аккуратно неся две чашки, стараясь не пролить их содержимое, и застаю тебя, свернувшегося клубочком посередине кровати.
- Ну, детка, ты чего?.. – Почти растерянно произношу это, ставя чашки на столик возле кровати, и садясь рядом с тобой.
- Ничего… Тебя ждал. – Пожимаешь плечами, чуть улыбнувшись, и переползаешь ещё ближе ко мне, кладя голову на мои колени.
Тихонько запускаю пальцы в твои волосы, мягко перебирая их. И в комнате повисает тишина, разрезаемая лишь жалобным попискиванием садящегося мобильника. Кое-как достаёшь телефон из кармана джинсов, что-то буркнув себе под нос и выключая аппарат, опускаешь его пол у кровати, перевернувшись на спину и смотря на меня.
- Что-о-о? – Улыбаюсь, осторожно убирая чёлку с твоих глаз.
- Так что там на счёт чая? – Ловишь меня за руку, и внимательно изучаешь раскрытую ладонь и пальцы, сквозь них смотря на меня.
- Чай уже ждёт. – Киваю в сторону чашек, действительно ожидающих своего часа.
Ты, кряхтя, садишься на кровати по-турецки, недоверчиво поведя носом в сторону чашек. Забираюсь на кровать с ногами, устраиваясь на своих коленях и протягивая руку, чтоб ты передал мне одну из них. С охотой делаешь это, но всё так же недоверчиво косишься на чашку в своих руках. Зажмурившись, полной грудью вдыхаю травяной аромат, и едва ощутимые нотки мяты начинают кружить голову.
- Травяной, да? – Выдавливаешь из себя, разгоняя рукой пар над чашкой.
- И как ты догадался? – Беспечно улыбаюсь тебе, осторожно отпивая напиток. – А ты думал, что я тебя обычный чаем усыплять собираюсь?
- Я надеялся. – С такой неприкрытой скорбью произносишь ты, что я невольно коротко смеюсь, покачав головой.
- Поверь, он действительно помогает.
- Я верю тебе и совсем чуть-чуть чаю. – И, выдохнув, ты делаешь пару маленький глотков из чашки, откровенно морщась.
- Сис, у тебя такое выражение лица… можно подумать, я тебе отраву какую даю. – Улыбаюсь, грея руки о тонкое стекло чашки, и быстро глянув за окно.
- Это для тебя вкусно, для меня – сущая отрава.
Но прежде, чем я успеваю тебе что-то ответить, останавливаешь меня взглядом, гордо выпрямив спину:
- Но я буду хорошим мальчиком и даже допью всё до последней капли. – И добавляешь совсем жалобно: - Просто очень спать хочется, Сели…
Тихо улыбаюсь тебе, протянув руку и погладив по щеке, понимающе кивнув.
Стрелка часов медленно движется по циферблату, а мы сидим, утопая в тишине комнаты, погружённые каждый в свои мысли и маленькими глотками попивая чай из цветных чашек. Я почти уверен, что ты сейчас мыслями находишься с Джи, я же вновь невольно возвращаюсь к художнику и внезапно вспоминаю о рисунке в сумке.
Ты удивлённо смотришь на меня, когда я почти срываюсь с места, поставив на край столика свою чашку, и устремляюсь к сумке.
- Сел, ты чего?
Неопределённо качаю в ответ головой, доставая из сумки листок, бережно расправляя, разглаживая его, и возвращаюсь на кровать, садясь совсем близко к тебе, поджимая одну ногу.
- Вот, смотри. – Протягиваю тебе рисунок, а сам беру свою чашку, чувствуя, как отчего-то пересохло в горле.
- Что это?.. – Интонация звучит абсолютно риторически, и ты внимательно изучаешь взглядом портрет на бумаге, то и дело, поднимая глаза на меня. – Откуда?
- Пока я ждал Коко в кафе, рядом со мной сидел парень, который постоянно рисовал, не отрываясь от своего блокнота… И когда мы уже собирались уходить, он меня догнал и вручил вот это. – Пожимаю плечами, неловко улыбнувшись, проводя подушечной пальца по краю чашки.
- А красиво, знаешь… И очень похоже на тебя. – Тихо говоришь ты, вновь опуская взгляд на рисунок.
Коротко киваю тебе, а через пару секунд замечаю, как ты обводишь кончиком пальца линии на рисунке. И я как завороженный наблюдаю за всем этим, замечая какую-то неуловимую перемену в тебе.
- Сел, а ты помнишь ту неделю в Париже?
Этот вопрос звучит для меня на столько неожиданно, что я буквально распахиваю глаза от удивления, для верности даже поставив чашку на столик.
- Что?..
- Нашу неделю в Париже… помнишь? – Ты заглядываешь в мои глаза, и от этого взгляда у меня сердце сжимается.
- Помню… - Тихо отвечаю тебе, отводя глаза в сторону.
- Вот и я… помню.
Почему ты спросил меня об этом – навсегда, видимо, останется тайной для меня. Я всегда был уверен, что ты выкинул воспоминания о Париже из своей головы, как выбрасывают ненужный мусор.
Тогда, вернувшись в Токио, мы дежурно улыбнулись друг другу и сели в разные такси у аэропорта. И уже через сутки никто и подумать не мог, что что-то серьёзнее, чем дружба, было между нами. Никаких объяснений или обещаний, никаких взаимных упрёков или страданий не было. Просто после Парижа мы стали ещё чуточку ближе друг к другу, но не переступая больше границ. И дело не в том, что мы остались недовольны полученным опытом или боялись потерять такую искреннюю дружбу, создать себе проблем в работе… Логичнее всего сейчас дать ответ на вопрос: «а почему тогда?», но я и сам не знаю, почему был сделан такой выбор. Будто бы, вернувшись в Японию, мы закрыли за собой дверь в реальность, где обозначение S+S было не просто логотипом, а носило самый серьёзный характер.
Ночь спускается на город очень неожиданно, и стрелка часов давно перевалила за двенадцать. Чай допит и пустые кружки одиноко стоят на полу у кровати. Я изредка щурюсь от света машинных фар в окно, лёжа рядом с тобой на кровати. Ты же, в полной темноте, держишь меня за руку, уткнувшись лицом в подушку. Я чувствую как постепенно проваливаюсь в сон, ты же уже, кажется очень неплохо сопишь, задремав.
Мягко стараюсь высвободить свою руку из твоих пальцев, на что ты недовольно стонешь, и приподнимаешь голову, смотря на меня. В темноте у тебя так блестят глаза, что на секунду мне становится не по себе.
- И куда? – Такой детский и невинный вопрос.
Растерянно пожимаю плечами, чуть улыбнувшись, и переворачиваюсь на бок, лицом к тебе. Ты сладко зеваешь в подушку, любезно накинув на меня край одеяла, в которое недавно заворачивался, жалуясь на холод в комнате, и, нежно погладив пальцы, отпускаешь мою руку, в ту же секунду невесомо обняв меня за талию и ближе подтянув к себе.
- Так теплее… - Сонно бормочешь ты, сладко причмокнув и закрывая глаза.
Невольно улыбаюсь, погладив тебя по волосам и устраиваясь рядом. Усталость наваливает как-то разом, и я тихо вздыхаю, мечтая уснуть как можно скорее.
- Сели?.. – Шёпотом.
- М?..
- Можно я заберу себе тот рисунок?
Кажется, за эти сутки ты решил побить все рекорды по внезапности вопросов.
- Но зачем он тебе? – Тихо, удивлённо отзываюсь, посматривая на тебя из-под ресниц.
- Он мне просто очень нравится. – Бормочешь ты, даже не открывая глаз.
- Ну, раз нравится, то можно. – Утыкаюсь тебе носом в шею, обняв в ответ, и не замечаю, как проваливаюсь в сон.
… Недовольно хнычу, сквозь сон слыша твой голос. Приоткрыв глаза, тут же ёжусь, и ныряю под одеяло с головой, недовольно вздохнув.
- Се-е-ел! Ну, Сели! – Ты тормошишь меня, а голос бодрый-бодрый.
- Ну, чего-о-о? Сис, что ты подскочил с утра пораньше? Выспался что ли? – Бурчу, нехотя высовываясь из-под одеяла и тут же сталкиваясь с твоей довольной мордочкой.
- Вполне. Сел, проводи меня. – Улыбаешься, а мне от этих слов становится очень холодно в груди.
Сажусь на кровати, проводя ладонями по лицу и посмотрев на часы сквозь пальцы, с ужасом понимаю, что сейчас всего десять утра. Ты приглаживаешь мои волосы, и подтягиваешь на плечи одеяло.
- Закрой за мной просто, потом обратно досыпать ляжешь. – Обнимаешь со спины, выдохнув над ухом, и я физически чувствую, как ты довольно жмуришься.
- И чего тебе не спится долго?.. – Со вздохом, чуть поворачиваю к тебе голову.
А вылезать из постели не хочется совсем. Ровно так же, как не хочется спать потом одному. Но эти мысли я тактично оставляю при себе, босиком шлёпая за тобой в коридор и поминутно зевая, плотнее кутаясь в одеяло.
Одевшись, ты аккуратно сворачиваешь рисунок, приветливо улыбнувшись мне, и пряча листок во внутреннем кармане куртки.
- Ну… Я пошёл? – Пожимаешь плечами, топчась на пороге.
- Иди… - Ответ получается слишком обречённым, а голос звучит предательски расстроено.
- Сели, что.. ты?.. – Делаешь шаг ко мне, поднимая одеяло выше, и неожиданно целуешь в кончик носа. – Спасибо тебе, милый. Что бы я без тебя делал?
- Сошёл с ума от недосыпания. – Беззлобно бурчу в ответ, всё-таки улыбнувшись.
Ты быстро сбегаешь вниз по ступенькам, проигнорировав лифт, а я ещё с минуту стою на пороге квартиры, смотря тебе в след.
Вернувшись в пустую и уже остывшую постель, сворачиваюсь клубочком, закутавшись в одеяло по самый нос, и не понимаю, почему же сейчас мне на столько тоскливо. Может быть, во всём виновато такое спонтанное и раннее пробуждение… по крайней мере, мне именно так хочется думать.
В очередной раз сладко зеваю в подушку, рассуждая, стоит ли спать дальше или всё же встать, поставить кофе и подумать о том, на что потратить сегодняшний день. Пиликанье телефона вырывает меня из этих мыслей, и я кое-как дотягиваюсь до аппарата, приветливо мигающего.
«Прости… я совсем забыл. С добрым утром, Селия-чан!»
Пробегая взглядом по короткому тексту, я не могу заставить себя сдержать улыбку, набирая ответное сообщение с пожеланием не менее доброго утра. Дожидаюсь отчёта о доставке и зарываюсь лицом в подушку, крепко сжав телефон в руке, продолжая улыбаться.
День проходит абсолютно не плодотворно, на волне лени. Мне не хочется ничего делать, никуда выходить и даже никому звонить. Просто валяться в постели, периодически бегая на кухню за новой порцией горячего кофе или чая, и бесцельно щёлкать каналами телевизора, что я, собственно, и делаю.
Вечером, я всё-таки заставлю себя встать и на скорую руку приготовить себе еду, и когда на всю квартиру раздаётся звонок мобильника, я вздрагиваю, неаккуратно задев рукой нагретую сковородку, и, шипя, прикладываю пальцы к губам, хмурясь. Кто бы это не звонил, но я сейчас скажу всё, что думаю о человеке, из-за которого я умудрился обжечься.
Находя надрывающийся телефон, всё так же не отнимая от губ пальцы, с удивлением обнаруживаю на дисплее твоё имя. И в сердце тут же заползает слабый страх напополам с волнением.
- Да?!
- Чего ты трубку не берёшь, заразка? – Ты смеёшься, и я с облегчением вздыхаю, что ничего смертельного не случилось.
- Тьфу ты, чёрт…
- Я не чёрт, детка.
- Я помню. Если б все черти в Аду выглядели бы так, то я бы даже был не против провести там заслуженную вечность. – Слышу, как ты хихикаешь в трубку, и сам начинаю невольно улыбаться. – А вообще, между прочим, ты меня сейчас своим звонком так напугал, что я умудрился обжечься… - Почти жалюсь тебе, возвращаясь на кухню, и вовремя снимая с конфорки сковородку.
- Я не во время, значит?..
- Да нет. Всё нормально. Просто надо же было пожаловаться. Сис, давай на домашний позвони мне через минут двадцать, а? – Сосредоточенно осматриваю содержимое сковородки, рассуждая, а можно ли это есть.
- Нет. Не позвоню.
Я прямо замираю с мобильником в руке, удивлённо хлопая ресницами, почувствовав, как на секунду замерло сердце. Ты же выдерживаешь театральную паузу и смеёшься в трубку.
- Сел, спустись вниз, а? Только давай побыстрее…
- Чего?! – Окончательно перестаю понимать, что происходит в этой жизни, отставляя сковородку с нетронутой едой в сторону, и подхожу к окну. Отодвинув кончиками пальцев тонкие занавески, вижу тебя под своими окнами, сидящего на спинке скамейки.
- Не выйдешь?.. – Обречённо отзываешься ты.
- Дурак ты. – Улыбаюсь в трубку, прижавшись лбом к оконному стеклу и смотря на твою фигурку, ярко выделяющуюся на фоне белого снега. – Я сейчас. – Отключаюсь, и пулей вылетаю в коридор, на скоро одеваясь, решив забить на шарф. И сам не понимаю, отчего же сейчас так спешу спуститься вниз и оказаться рядом с тобой.
Морозный воздух моментально бодрит, но на улице теплее, чем было вчера, и снег идёт совсем мелкий, как сахарная крошка, мягко оседая на мою ладонь. Во дворе непривычно тихо, даже машин не слышно.
- Что это за выходки, а? – Останавливаюсь напротив тебя, а губы сами растягиваются в улыбку.
Ты поднимаешь на меня взгляд, как-то по привычке пожав плечами, а глаза у тебя сейчас такого чайно-медового цвета, что я даже задерживаю на секунду дыхание, не в состоянии уговорить себя закончить эту игру в гляделки.
- Что-то произошло?.. – Мне отчего-то не подобрать слова, и я перетаптываюсь с ноги на ногу.
- Нет, ничего не произошло… кажется… - Ты берёшь меня за руки, натягивая свои перчатки, и, дотянувшись, поднимаешь воротник на моём пальто. – Без шарфа, зимой, ты не бережёшь себя, Сели…
- Ну… я ж не в дальние странствия отправился. – Тихо смеюсь, опустив голову, изучая твои перчатки на моих руках, ловя на ладонь первую крупную снежинку. – Не тает…
- Загадай на неё желание, оно обязательно сбудется, ведь завтра – Рождество. – Тихо отзываешься ты.
И я загадываю.
Я боюсь даже про себя произнести это желание, и чувствую, как от одной мысли об этом сердце совершает два лишних удара.
- Загадал. – Улыбаюсь, посмотрев на тебя.
- Хочешь, отгадаю, что ты попросил? – Ты лукаво прищуриваешься, смотря мне в глаза.
- Попробуй… - Неуверенно отвечаю тебе, передёрнув плечами.
- Да вот я уже… - Цепляешь пальцами хвостик от ремешка моего пальто, заставляя чуть наклониться к тебе, и невесомо целуешь в уголок губ.
Резко выдыхаю, понимая, что ещё секунда, и мои щёки будут красными не от мороза. А из грудной клетки моментом выбивается весь воздух.
- Я угадал?.. – Выдыхаешь мне в щёку, осторожно обнимая за талию.
- Почти… - С улыбкой отвечаю тебе, обняв за шею, и утыкаясь носом в твой шарф.
И после моих слов, как по заказу, снег усиливается, приобретая размеры хлопьев. Крепче обнимаю тебя, вдохнув запах твоих духов сквозь ткань шарфа, и совершенно не чувствую холода, стараясь гнать от себя вопросы, что осиным роем вьются где-то совсем-совсем рядом.
- Знаешь, я после вчера, кажется, полюбил травяной чай. – С улыбкой говоришь ты, поднимая моё лицо за подбородок и ласково погладив по щекам пальцами. – Но только тот, который завариваешь ты.
- Если хочешь, мы можем…
- Хочу. – Не даёшь мне договорить, вновь целуя в уголок губ, и, спрыгнув со скамейки, за руку тянешь меня ко входу в дом.
Всё-таки зима в Токио в этом году отменная – с обилием искрящегося снега, со вкусом ароматного кофе, случайными подарками, духом чуда в воздухе и с тобой, под тёплым одеялом и с чашками горячего чая в руках. Оказывается, Токио тоже может создавать свою сказку, не уступая в волшебности Парижу ни на шаг.

back