Лондон, Англия. Октябрь. 05:40 утра.
Сисен.

Над городом медленно, едва дыша, расцветает новое утро. Для простых англичан оно такое же обычное, как и чай после пяти. Утро растекается вязким, серым туманом по Лондону, поднимаясь дымкой над Темзой, заползая в самые дальние уголки мегаполиса, со звоном разрушая ночную тишину первыми хлопками крыльев голубей. Ночные фонари выглядят блёкло и даже чуточку нелепо, подмигивая янтарными огоньками сквозь туман. То тут, то там в окнах домов загорается свет, для людей в тех квартирах именно в эту минуту наступает неизбежный понедельник с новой рабочей неделей. Для них выходные уже позади, но не для вас.
Вы идёте вдоль по улице, пока ещё тихой, безлюдной, устало передвигая ноги. Молчите. Никто их вас двоих уже не помнит, от кого поступило предложение пойти пешком, ведь от клуба до отеля всего пара кварталов. Никто из вас об этой утренней внеплановой прогулке и не жалеет, но бессонная ночь так или иначе даёт о себе знать.
Селия чиркает зажигалкой, и ты чувствуешь сладковатый запах ароматических сигарет. Ты так привык ассоциировать этот запах с ним, что даже и представить себе не можешь, чтоб певец курил что-то иное. Этот запах – смесь шоколада и дикой вишни создаёт образ Селии в твоём сознании. К образу прибавляется аромат апельсинов, которыми почему-то всегда пахнет в его квартире в Токио, и тонкая ниточка букета полевых цветов – его духов.
Селия тихо вздыхает, идя спиной по улице, смотря на тебя, следующего чуть позади, сквозь дым от сигареты, который почти моментально тает в утреннем тумане. Ты вглядываешься в знакомые черты лица, и вновь, как по давно заведённому обычаю, находишь в них что-то новое для себя.
- Мы точно не заблудимся? – Селия останавливается на углу дома, смотря на набережную реки и пиная носком ботинка несколько белых камешков у основания дома, которыми обычно рисуют дети на панели в отсутствие мелков.
Пожимаешь плечами, подходя к нему, садясь на корточки, цепляя пальцами один из камешков, вертя его в руках.
- В конце концов, на дворе не Средневековье, сотовая связь нас спасёт.
Сел тихо фыркает тебе в ответ, носом ботинка туша окурок, и вновь смотрит на набережную. По мосту чёрной точкой движется одинокий велосипедист, то и дело, пропадая в волнах тумана. Селия прячет руки в карманы пальто и наблюдает за этой живой чёрной точкой.
- Они все уже, наверное, спят.
Поднимаешь на него взгляд, чуть качнув головой. Лёгкий ветер с воды вновь доносит до тебя тонкий аромат полевых цветов, который так часто кружит тебе голову. Проводишь ладонью по гладкой поверхности дома, поднимаясь на ноги, не выпуская из пальцев камешек.
- Разбудим. Велика беда.
Селия улыбается уголками губ. Именно так, как умеет только он, и отводит взгляд от моста, где вновь стало пусто. Сейчас ему кажется, что этот город безлюден и кроме вас двоих тут нет ни одной живой души.
- Уже пытались разбудить… в Париже, помнишь? Наш план тогда потерпел фиаско.
Ты коротко киваешь, практически мимо ушей пропуская эту фразу, старательно выводя на стене дома S+S. В какой-то мере это стало вашим личным, персональным ритуалом, о котором мало кто знает. Ритуал очень прост и незамысловат – оставлять в каждом городе признак того, что там были вы. Но этот ритуал имеет обязательный нюанс – вы должны быть вдвоём.
- Ладно, пойдём. Замёрзнешь совсем.
Сел кивает тебе в ответ, совсем по-хозяйски беря тебя за руку, сплетая пальцы, и с какой-то искоркой восторга в глазах смотря на стену дома, которую украшают две буквы со знаком плюс между ними.

Амстердам, Голландия. Октябрь. 18:20 вечера. Селия.

Этот город, кажется, живёт и дышит круглые сутки. В этом городе сложно заметить течение времени, оно как будто замирает, останавливается на точке икс – точке вечного праздника, ярких огней, беспечных улыбок и самых сладких, кружащих голову поцелуев. Амстердам – это маленький мир, который живёт по своим законам и правилам, не подчиняясь никому. Он как организм, в котором всё взаимосвязано. Попадая в этот город раз за разом очень сложно противостоять атмосфере постоянного праздника, которой буквально пропитан воздух. Хорошее настроение, рискованные желания, необдуманные поступки – всё это, как кислород, попадает в кровь, стоит сойти с трапа самолёта и сделать глубокий вдох. Новый Вавилон буквально пропитан сладким, пьянящим запахом полной свободы. Город, удачно сочетающий в себе все прелести безнаказанного, анархичного существования и романтических мечтаний на грани красивой истории любви, не может оставить равнодушным никого, кто хоть раз смог прочувствовать, пропустить сквозь себя его душу.
Небо над головой уже совсем тёмное; многочисленные улицы раскрашены цветными неоновым пятнами, яркими вспышками машинных фар и обволакивающим, мягким светом вечерних фонарей. С наступлением сумерек на улицах города появляется всё больше ярких компаний, занятых друг другом влюблённых и остальных представителей ночной жизни Амстердама.
Ты смотришь на Сиса, резко выдыхая, быстро облизывая свои губы и чувствуя, как его пальцы сжимают ткань пальто. Иногда ты задаёшь себе вопрос – почему каждый из вас позволяет друг другу с завидной регулярностью переступать негласный барьер друзей и товарищей по работе. Когда ты спрашиваешь себя об этом, ответа никогда не находится, и ты каждый раз решаешь убрать этот вопрос подальше, до лучших времён.
Ты смотришь в его глаза, практически машинально кусая свои губы, то и дело вновь облизывая их и чувствуя вкус карамели как отличительной черты ваших поцелуев.
Диджей упорно сжимает ткань твоего пальто, прижимаясь спиной к стволу дерева в Вондельпарке, и ты не понимаешь, отчего же тебе сейчас так сложно отвести взгляд от его глаз.
- Ты дрожишь.
Сисен как будто нарочно выдыхает это практически у самых твоих губ. И ты закрываешь глаза, опуская голову и ловя вдохом пряные нотки корицы от его кожи. Частенько тебе хочется навсегда остаться в Новом Вавилоне, раз за разом чувствовать безграничную свободу, и назло всем не отпускать Сиса от себя ни на шаг. Остаться с ним в этой стране – пожалуй, это одно из твоих заветных желаний, которому не суждено стать реальностью.
- Холодно. – Неуверенно отзываешься, улыбаясь и вновь смотря в его глаза. Сейчас они совсем светлые с чёрной точкой зрачка. Ты аккуратно проводишь ладонями по его щекам и мягко отстраняешься, открывая сумку, долго копаясь в ней.
Сисен внимательно наблюдает за тобой, едва склонив голову к плечу и скрестив на груди руки. Ты чувствуешь, что он вновь изучает тебя взглядом, но не имеешь ничего против.
Наконец-таки ты находишь то, что тебе нужно, извлекая из сумки небольшой складной ножик. Сис с каплей удивления смотрит на тебя, делая шаг в сторону, подпуская к стволу дерева.
- Сел, ты…
- Тсс, всё будет хорошо.
Ты выцарапываешь на коре дерева две заветные буквы со знаком плюс между ними, и отступаешь назад, удачно попадая в руки диджея, любуясь результатом своих стараний.
- А дереву, между прочим, больно.
Сис щекочет своим дыханием кожу за ухом, крепко обняв тебя за талию, пока ты убираешь ножичек и накрываешь его руки своими.
Вокруг вас – миллионы людей, но никому нет дела до того, что вы совершаете. Ты любишь этот город за безнаказанность поступков и право вести себя так, как хочется. Ты любишь этот город за то, что Амстердам дарует тебе своё благословение, наделяя правами без стеснения целовать Сисена где угодно, и не прятаться от косых взглядов, пока он обнимает тебя.
- Я хочу, чтоб сегодня ночью в клубе ты был со мной.
Ты не просишь, а, скорей, подводишь логичный итог этого вечера. Сис улыбается тебе, выпуская из объятий и тут же сжимая твои пальцы в своей ладони. Ты знаешь, что он не будет спорить и не отойдёт от тебя ни на шаг. Сейчас вы оба чувствуете, что сегодня будет самая яркая и безудержная ночь за последние несколько недель.

Берлин, Германия. Ноябрь. 02:30 утра.
Сисен.

Весь день и вечер шёл дождь. Не сказать, что очень сильный, но ободряющими лужи на асфальте, посекундно разрезающиеся новыми дождевыми каплями, не выглядели.
Берлин сочетает в себе резкие перепады давления, влажный воздух и тёмные стены домов. Даже во время ярких, солнечных дней он выглядит если не унылым, то какими-то мрачным, давящим, как будто город смотрит на тебя, проникая в самую глубь твоих мыслей и потаённых желаний, подмигивая, то и дело, окнами домов и словно улыбаясь растяжкой проводов, рассекающих низкое небо. Город-тайна, загадка, хранящий внутри себя какой-то великий и не ведомый никому, кроме него, секрет. Берлин как будто собирает, впитывает в себя всю информацию о людях, которые хотя бы раз прошлись по его улицам, заглянули в низкие окна домов, посетили один - два музея, что сознательно хранят в себе дух истории. Город притягивает к себе как магнитом, но стоит переступить невидимый порог, как начинает отталкивать от себя, агрессивно, жестоко.
Берлин – город его ночных кошмаров. Ты знаешь об этом как никто другой. И сейчас, сидя в гримёрке на узком диванчике, ты думаешь о том, что как же славно, что сегодня – последняя ночь на территории Германии. Уже рано утром вы все дружно сядете в самолёт, где Селия, который так ненавидит перелёты, уснёт у тебя на плече, позабыв обо всём, и первый раз за последние трое суток ему не будут сниться кошмары.
- Ну что ты такой кислый?
Сел поднимает на тебя взгляд, как-то резко захлопывая крышку телефона. Он уже успел переодеться для второго выхода на сцену и выпить вторую банку энергетика за последние три часа.
- Я не кислый, я сонный.
Ты тихо смеёшься, почти неприкрыто любуясь певцом. Селия прикладывает ладони к своим щекам, упираясь локтями в колени, и буквально сверлит тебя взглядом. Тебе даже кажется, что сейчас он ловит каждый твой вдох и взмах ресницами.
Из центрального зала клуба доносится музыка, Такуя сегодня на высоте. Музыка проникает в эту маленькую комнатку, гулко вибрируя в её стенах, заставляя сердце стучать чуточку быстрее. Сегодня в гримёрке – стандартный хаос и беспорядок, и ты с тенью ужаса думаешь о том, как вы все будите собираться, стараясь из последних сил успеть в аэропорт.
- Потому, что спать надо чаще.
Пауза получилась достаточно долгой, чтоб твой голос и этот ответ прозвучали на столько нелепо, что Селия не выдерживает, начиная улыбаться. Он откидывается на спинку кресла, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы в замок. Он по-прежнему сверлит тебя взглядом, едва уловимо наклонив голову в бок.
- От кошмаров никто не застрахован.
Он отвечает почти моментально, а всё, что ты можешь – это лишь коротко вздохнуть, вставая со своего места, подходя к столику с косметикой, бесцельно перебирая упаковки.
Когда вы были первый раз в Германии, в Мюнхене, ты даже и не помнишь толком. В память лишь врезался запах мокрой травы, на удивление холодное весеннее солнце и мятые простыни в номере отеля. Он тогда разбудил тебя чуть ли не через час после прихода с выступления. Селия, испуганный как ребёнок, наскоро закутавшийся в халат, цеплялся за твои плечи, мешая извинения за то, что разбудил и сбивчивый рассказ о кошмаре. Ты тогда буквально втянул его к себе в номер, усаживая на кровать; ласково гладил его по щекам и плечам, тихонько нашёптывая всякие успокаивающие глупости. И ловил себя на том, что слишком откровенно изучаешь контур ключиц, бледную кожу на шее, его дрожащие губы и тонкие пальцы на твоих коленях. В тот первый раз в Германии он остался спать с тобой, свернувшись котёнком под боком, даже во сне обнимая за талию, а ты мучился бессонницей, гладя его по волосам, сам вздрагивая от каждого его прерывистого вздоха во сне и обнимая его за плечи, готовый разбудить в любой момент.
- А знаешь что…
Ты открываешь колпачок ярко красной помады Коко, подходя к зеркалу, чувствуя, как он смотрит тебе в спину.
- Что?
Ты видишь в зеркальном отражении, как он встаёт, подходя к тебе. И аккуратно выводишь на гладкой поверхности: S+S.
- Мы сейчас пойдём в зал, я закажу нам обоим водки с колой и мы выпьем с тобой на брудершафт. Надо же как-то поднять тебе настроение!
Селия смеётся, звонко, заразительно, что ты сам начинаешь улыбаться, попутно довольно оглядывая алые буквы на зеркальной глади.
Сел цепляется за ремень твоих шорт, нарочно запуская большие пальцы за ткань, касаясь кожи, от чего по твоему телу проходит волна мурашек, и ты невольно томно вздыхаешь, на долю секунды прикрывая глаза.
- Договорились, раз ты угощаешь, я не буду иметь ничего против.

Нью-Йорк, Соединённые Штаты Америки. Ноябрь. 10:15 утра.
Селия.

Ах, этот Нью-Йорк! Блестящий в свете солнца город, купающийся в водах Атлантического океана. Город, разделяющий время на три основных этапа: деловое утро, когда тысячи занятых, серьёзных людей спешат по веткам метро, по многокилометровым автомобильным трассам, людным мостовым в свои светлые, но душные офисы; рубеж дня и первых сумерек, когда по всему мегаполису разливается цветная неоновая волна рекламных объявлений, вывесок дорогих бутиков и фешенебельных отелей; свет последней звезды на тусклом от рассвета небе, та самая минута, когда город спит, замирает на грани новой жизни, уже полный сил для вступления в яркий, суматошный и по-своему прекрасный день. Скандальный Нью-Йорк, кружащий голову свежим бризом с океана Нью-Йорк.
Тёплые пляжи и миллионы туристов, дорогие машины и круглосуточно доступные линии подземки, сладкие тропические коктейли и редкие сорта сигар, девушки в откровенно коротких юбках и парни, красящие ногти в чёрный цвет, огнестрельное оружие и лучшие сорта героина по баснословным ценам, грязные подворотни с дикими собаками и тёмные окна домой нью-йоркского гетто, драки у входов в ночные клубы и проститутки, рядами стоящие вдоль улицы – всё это – Нью-Йорк, с обеих его сторон. Город, поделенный на территории, город, манящий к себе обещанием отличной жизни, город, представитель Нового света.
Вы оба знаете не понаслышке каков Бродвей на самом деле. Ты - в очередной раз повезёшь в Токио магнитик на холодильник с изображением ночной панорамы города, а Сисен – многочисленные фотографии статуи Свободы.
Идя в это утро по Манхеттен Бич, ты радуешься малому количеству народа, что чинно прогуливается по песку, и мурлычешь под нос какую-то песенку. То ли яркое солнце, то ли атмосфера города влияет на твоё настроение, а, может быть то, что совсем скоро вы будите в Токио, по которому ты уже успел соскучиться. Сисен идёт рядом с тобой, всячески изображая из себя саму серьёзность, и с умным видом перекатывает во рту очередной леденец. Ты то и дело косишься на него, и чувствуешь, как сердце замирает в предвкушении чего-то очень важного.
- Нам повезло с погодой, как считаешь?
Он извлекает леденец изо рта и жмурится на солнце. А тебе в голову вновь приходит прозвище, коим ты как-то окрестил его. Карамельный мальчик. И, вспоминая это, тут же чувствуешь на кончике языка сладость, которая бывает только после его поцелуев.
- Просто Нью-Йорк нам льстит.
Ловко забираешь из его пальцев леденец, отправляя его себе в рот, и вяло отбиваешься от возмущёний на эту тему.
- Тебе не стыдно? Отбираешь у человека последнюю радость!
Сисен недовольно сопит себе под нос, и сейчас он так похож на ребёнка, что у тебя в груди разливается мягкое тепло, скользя от сердца по венам к каждой клеточке тела.
- Так уж и последнюю? А как же я?
Обнимаешь его за плечи, извлекая изо рта леденец и тихонько урчишь ему на ухо. Диджей тут же смущается, быстрым движением забирая у тебя конфету и останавливаясь у кромки воды.
Океан сегодня спокоен, и лишь мелкие волны изредка накатывают на берег, оставляя влажным песок. Солнечная дорожка искрится на воде, и вы оба жмуритесь, каждый думает о том, что в такие минуты солнечные очки являются первой необходимостью.
- А ты не последняя. Ты – первая радость.
После недолгой паузы резюмирует Сис, разгрызая конфету, уже готовы выбросить палочку прочь.
- Погоди… - Протестующе тянешь над его ухом, забирая палочку от конфеты, и отходишь чуть дальше от воды.
Он смотрит на тебя, запустив руки в карманы джинсов, пока ты садишься на корточки и выводишь этой самой палочкой на песке заветные буквы ваших имён. Ты знаешь, что следы на песке – недолговечны, но это не играет никакой роли. И ты сам не понимаешь, почему тебе захотелось сделать это именно сейчас.
Сис подходит к тебе, изучая творение твоих рук на песке, и пририсовывает носом ботинка скромное сердечко. Поднимаешь на него удивлённый взгляд, чувствуя, как улыбка сама собой появляется на губах.
- Что?
Он поджимает губы, шаркая ногой по песку и глубже запуская руки в карманы.
Качаешь в ответ головой, поднимаясь на ноги, и осторожно целуешь его в щёку, едва коснувшись губами кожи.
- Ничего. – Шёпотом, на ухо.
Мимо вас со звонким смехом пробегает кучка ребятишек, запускающих в небо воздушного змея. Но погода сегодня не лётная, ветра нет, и бедный змей раз за разом оседает обратно на песок, приветливо и как-то насмешливо махнув цветным хвостом.
- Пора двигать обратно, а то самолёты ждать не любят.
Сис отрывает взгляд от этого змея, который сейчас выглядит очень бесполезной штукой, и берёт тебя за руку, мягко поглаживая пальцы, как ни в чём не бывало.
- В Токио я первым делом затащу тебя к себе домой. Игровая приставка уже наверняка истосковалась без нас.
Ты улыбаешься ему, неспешно идя к выходу с пляжа, и стараясь уловить мелодию, которую Сис мурлычет себе под нос, взяв с тебя пример.
И всё-таки утро сегодня очень ласковое, пропитанное лимонным светом солнца со вкусом карамели на губах.

back