Ладони ложатся на плечи, привычно и умело начинают разминать уставшие мышцы. Чуть-чуть нервно подрагивают пальцы. Глаза закрыты, а губа снова закушена. Он любит тебя мучить. Так сладко и томительно невинно. Будоража самые скрытые желания, заставляя смущаться своих мыслей. Ты можешь лишь гадать, зачем и почему. Ты можешь лишь в очередной раз прикидывать, что знает рыжий гитарист. А с губ пытаются срываться стоны, которые ты глушишь, все сильнее закусывая губу. До звездочек от боли перед глазами.
- Расслабься, Кенжи... – тихо и недовольно.
Только кивок в ответ. Нельзя позволить услышать то, как сильно охрип голос, то, как дыхание сбивается. Рядом с ним ты словно не опытный мальчишка, не умеющий себя контролировать.
- Тьфу, на тебя, лидер-сан, - Карю обиженно ворчит и уходит в другой угол студии, на ходу закуривая, - напряжен так, будто я тебя насиловать собираюсь.

Побелевшие пальцы, царапающие стену. Едва слышимый хруст ломающихся ногтей. Болезненно изогнутая линия спины. Хрипы и всхлипы. Запах боли и страха в воздухе. Запах секса и неудовлетворенного желания. Запах крови и спермы. Ненависть и вожделение. Подогнувшиеся колени и отчаянное, детское желание, чтобы пожалели. Чтобы стерли дорожки слез со щек. Чтобы приласкали. Чтобы…

Яркая картинка возникает перед глазами гораздо быстрее, чем ты успеваешь отшутиться.
- Ты чего так побледнел?
- Нет, ничего… Просто усталость.

***

- Кенжи, помоги снять это безобразие.
Карю морщится, не справляясь с костюмом, путаясь в ремешках и застежках. Давно привычная картина после концерта. И его совсем не волнует, что подняться с кресла – для тебя почти невозможно. Все равно будет канючить до тех пор, пока ты этого не сделаешь. Так что проще согласиться сразу.
- Почему нас постоянно селят в одном номере? Пусть тебе Хизуми помогает.
- Ага, этот поможет. Лежит трупом, и даже глаз не открывает.
Ловко справляешься, освобождая гитариста от так надоевшей тряпки. Совсем не специально касаясь пальцами тонкой кожи. Едва ощутимо вздрагивая. Чувствуя, как на щеках вспыхивает легкий румянец.
- Я в душ.
- Кенжи, так нечестно! Я ж тут почти голый и мне холодно! – возмущенно, но весело, - А может мне с тобой? Спинку потру…

Разгоряченная кожа, покрытая мелкими капельками. Тихие стоны, заглушаемые шумом воды. Липнущие к лицу волосы. Нежные пальцы, скользящие по спине. Беспардонно перебирающиеся на грудь. Заставляющие выгибаться навстречу. Заставляющие цепляться дрожащими руками за кафель, стараясь устоять. Сбитое дыхание на ухо, гораздо более горячее, чем пар в воздухе…

- Ты чего краснеешь? Представил что ли?
- Ага… типа того… - побыстрее ретироваться и спрятаться за дверью ванной от внимательного и наглого взгляда.

***

Бессонница твой нежданный, но задержавшийся гость. От усталости ломит тело, а перед глазами размытые незнакомые лица. На прикроватной тумбочке привычно переполненная пепельница. Дурацкая мелодия мобильного врывается в полусонное сознание, в очередной раз убеждая тебя в мысли, что ее давно стоит поменять.
- Ты не спишь? – тихо и виновато.
- Така, ты думаешь, я дожил до того, что поднимаю трубку во сне?
Тихий смех и почти сразу объяснение, зачем позвонил. Словно бы новый текст не мог подождать до утра, словно бы это веская причина звонить в середине ночи.
- Така, ты оболтус, ты это знаешь?
- Лидер-сан, какой ты скучный. А вдруг я просто не могу уснуть, не услышав твое сонное ворчание?

Глухие, сладкие стоны. Плавность и неторопливость движений. Хриплый шепот на грани слышимости. Признания в чем-то вечном и светлом. Распростертое на простынях тело и желание отдавать. Всего себя, без остатка. Тонуть в потемневших глазах. Нежность длинных пальцев, знающих как довести до исступления. И в унисон, на самом пике удовольствия, выдыхать самое сокровенное…

- Кенжи, ты чего так сопишь в трубку? О чем ты там думаешь?
- Сплю я уже! Сплю, понимаешь? – попытка скрыть смущение раздражением. И молить всех богов, чтобы он принял это за чистую монету.

***

Голова раскалывается. Отражение в зеркале откровенно пугает. Позади изматывающая фотосессия. Но теперь тряпки забрали костюмеры, а косметику можно смывать. Карю что-то крайне недовольно ворчит, пытаясь вынуть цветную линзу. Зеро убежал в коридор звонить очередной подружке. Хизуми морщится из-за попавшего в глаз средства для снятия макияжа. Старо как мир и привычно до отупения.
Не хочется шевелиться, только закрыть глаза и спать. Почему-то теперь ты постоянно хочешь спать, вне зависимости от того, сколько времени потратил на это накануне. Мысли лениво барахтаются в голове, не привлекая особого внимания.
Чужие голоса звучат, словно через ватную стену.
- Пойдем потом в бар, а, лидер-сан?
- Конечно, Така. Куда же без этого?

Механические движения и равнодушие. Давно знакомо, давно приелось. Ты знаешь, что надо сделать, чтобы ощутить дрожь чужого тела. Он знает, что нужно, чтобы ты застонал. Поцелуи для галочки и минимум удовлетворения. Заученные реакции и бездушные прикосновения к прохладной коже. Отчужденность, замкнутость… Ленивая усмешка, при взгляде на потолок: «победить или так оставить?..»

- Побольше энтузиазма, Кенжи! Ты похож на вареную селедку.
- Ага, замученную и пересоленную.

***

Ты куришь, равнодушно следя взглядом за колечками дыма в воздухе. Ты почти не слышишь веселой трескотни гитариста. Ты не понимаешь, зачем он напросился к тебе на ночь. Ты только знаешь, что ни за что и никогда не позволишь ему зайти в свою спальню. Не позволишь увидеть рамочку с его фотографией, стоящую на прикроватном столике. Просто дань прошлому. Напоминание о том, что было, но что ты пережил. Зачем ему знать? Вы друзья, вы знакомы так давно, что ты знаешь его как себя.
- Кенжи, ты меня не слушаешь.
На автомате успеваешь кивнуть, прежде чем понять его слова. И остается только виновато на него смотреть.
- Прости, Така, я очень устал.
Он молчит, внимательным и цепким взглядом скользя по твоему лицу. Он что-то решает. Ты видишь это по теребящим сигаретную пачку пальцам, по закушенной губе. Еще каких-то полгода назад ты бы задыхался от нежности.
Усталость давит на плечи и так сложно заговорить, чтобы остановить его, чтобы оставить сидеть на кресле. Но он подходит и опускается перед тобой на корточки, ловя твою руку за запястье и затягиваясь от твоей сигареты. Еще каких-то три месяца назад твое сердце надрывалось бы от любви.
Тебе почти все равно, что он сделает дальше. Может быть ожидаемо, может быть тебе только так кажется. Но он тянется к твоим губам, оставляя на них свое дыхание. Смотря на тебя невероятно, неправдоподобно доверчиво. Но тебе нечего ему сказать, тебе нечего ему предложить и ты отводишь взгляд. Зачем начинать что-то, когда исход заранее известен?
Он умеет держать себя в руках. Он умеет сдерживаться. И только горечь звучит в его голосе.
- Прости, Кенжи…
- Пустое, Така, пустое. Давай спать.

***

Вы стали спокойней и увереннее. Взрослее, может быть. Только лишь гитара плачет в его руках, рассказывая тебе о чем-то недоступном. Лишь сигарета иногда дрогнет в пальцах, выдавая шальную мысль. Лишь с молчаливым укором он смотрит на тебя с фотографии в рамочке на прикроватном столике.
И снова тебе сняться сны. Теперь уже простые и понятные, не имеющие ничего общего с теми грезами наяву, что были раньше.
И только сердце предательски саднит, нашептывая, что что-то ты упустил. Что вот теперь поздно.
…Что уже никогда больше тебе не почувствовать на губах его дыхание, так не похожее на то, что ты придумал для себя.

back