Удобный друг
Автор: Katzze
E-mail: kattzzee@rambler.ru
Фэндом: J-Rock, DELUHI
Пейринг: Sujk/Juri, Aggy/Leda
Рейтинг: NC-17
Жанр: Romance
"Удобный" - 1) Такой, которым легко или приятно пользоваться.
2) Благоприятный, подходящий, пригодный для чего-либо; такой, какой нужен.
3) Наиболее приемлемый в определенной обстановке, в определенном случае.
Толковый словарь
Ни в одном словаре не найдешь определение такой категории, как "удобный друг". И, тем не менее, существуют люди, к которым весьма и более чем применимо именно такое обозначение.
Удобный друг – это такой специальный и, на самом деле, очень нужный человек, к которому всегда можно обратиться за помощью: одолжить денег, позвонить в час ночи, чтобы он за тобой приехал на край географии, потребовать подставить жилетку в трудную минуту и навестить в больнице, если ты занемог настолько сильно, что туда попал.
Но основное "удобство" заключается в том, что такой друг не требует отдачи. Если он сам влезет в неприятности или будет бедствовать и страдать, то никогда не позовет и не будет напрягать своими проблемами.
Да, когда есть такой друг – считай, крупно повезло. А вот быть им самим – роль незавидная. Обычно подобные люди так и исполняют роль банкомата, таксиста, жилетки, няньки, но никак не товарища, которого зовут, когда весело, с которым делятся чем-то, кроме проблем.
Так что, говоря о категории "удобный друг", ключевое слово здесь именно "удобный", а "друг" в данном контексте совсем не то, что в толковом словаре написано. Скорее, это обобщающее понятие всех функций такого себе человека-палочки-выручалочки.
Чем руководствуются "удобные друзья", почему беззаветно готовы жертвовать собой ради других – загадка. Возможно, в каждом конкретном случае есть на то свои причины. А, может, и нет их, ведь немало в этой жизни, как известно, происходит просто так, без какого-либо повода.
И в какой-то момент, уже после того, как была сделана большая глупость, Джури неожиданно понял, что Сойк для него – именно такой удобный друг.
Веселому и безбашенному вокалисту DELUHI всегда удавалось абсолютно расслабиться в его компании, как в ни в какой другой. Если рядом был Сойк, Джури никогда не считал, сколько он выпил – как бы пьян не был сам драммер, он все равно доставит домой. Не отслеживал, который час – Сойк всегда проследит, чтобы не засидеться и не опоздать на поезд или важную встречу. Не ориентировался, где они находятся – уж Сойк точно знает, и дорогу обратно отыщет. И вообще особо не думал. Да и кто, скажите, пожалуйста, станет напрягать мозги, зная, что за него всегда есть кому пораскинуть этими самыми мозгами.
Уже после того, как была совершена ошибка, Джури осознал, что частенько просто пользовался Сойком, не давая ничего взамен, и ощутил укол совести. Действительно, раньше ему такое просто не приходило в голову. А теперь, после случившегося, когда Джури начал копаться в себе и анализировать их отношения, неприятным сюрпризом стало осознание своего не очень-то порядочного поведения.
Но обо всем по порядку.
***
"Друг" – 1) Тот, кто тесно связан с кем-либо дружбой.
2) Любимый человек; возлюбленный или возлюбленная.
3) Сторонник кого-либо, защитник чьих-либо интересов, взглядов.
Толковый словарь
Джури всегда считал Сойка немного странным. Он не мог сам толком объяснить, в чем эта странность заключалась, но совершенно точно знал, что это так. Отстраненный взгляд, редкие, но меткие ехидные реплики, кажущаяся безучастность ко всему происходящему вокруг и, в то же время, чрезмерная забота обо всех согруппниках, в особенности, о вокалисте. Эта особенность Джури не смущала, он искренне полагал, что Сойк возится с ним больше, чем с остальными, просто потому, что Джури в этом больше этих самых остальных нуждался, и иногда мысленно называл драммера "папашкой", сам посмеиваясь над меткостью прозвища.
А еще Сойк казался немного скучным. Такой немногословный, не особо улыбчивый, не сильно общительный… Тоска, одним словом. Потому и было весело лишний раз над ним посмеяться и подшутить, попытаться всколыхнуть холодную безучастность, благо, он не обижался, а только устало возводил глаза к потолку и бормотал нечто, вроде "чем бы дитя не тешилось…"
…Как в тот вечер Джури оказался у драммера дома, он и сам понять не мог. Причиной, скорей всего, стало то, что не нашлось, куда еще податься, а одному было скучно. Компания Сойка обилия интенсивного веселья принести не могла, но, как говорится, на безрыбье...
Уже близилась полночь, а Джури восседал на кушетке в гостиной, уплетал пиццу, заливал в себя неизвестно какую по счету бутылку пива, смотрел дурацкую комедию и молол, как обычно, всякую чушь. Сойк лишь устало улыбался и монотонно, но не сердито ворчал, что из-за неугомонного вокалиста прозевал весь сюжет.
- Подумаешь! Найдешь в интернете и пересмотришь еще раз! – хмыкнул Джури и потянулся, скорчив гримасу – спина неимоверно ныла. – Другое дело, мои монологи! Когда еще доведется послушать.
- Безусловно, я счастлив внимать им уже третий час, - с серьезной миной кивнул Сойк, и добавил. – Что со спиной? – от бдительного "папашки" не укрылся жест Джури, и тот мысленно лишь улыбнулся.
- Ой, не обращай внимания, она у меня всегда болит.
- Купи себе ортопедический матрас.
- Купил. Толку – ноль. Лучше купить новый позвоночник.
Сойк лишь слегка улыбнулся, а потом неожиданно предложил:
- Давай массаж сделаю.
- Да ну, буду еще тебя напрягать, - отчего-то Джури смутился, все-таки Сойк, по его мнению, не был ему близким другом, да и, правда, не хотелось быть обузой.
- Ты не напрягаешь. Мне не сложно. Тем более, все говорят, у меня неплохо получается, - в голосе проскочила нотка гордости, скорее даже полнотки, а Джури лишь пожал плечами: "А почему бы не попробовать?" и стащил с себя футболку.
С удивлением он понял, что руки у Сойка, и правда, волшебные – горячие ладони растирали больную спину, то ласково поглаживали, то до боли массировали, и хотелось по-кошачьи замурлыкать от этих прикосновений. Всегда болтливый вокалист словно язык проглотил, растаял от удовольствия и только блаженно жмурился. Еще чуть-чуть, и уснуть недолго.
…Когда Джури понял, что Сойк его целует, прихватывая губами нежную кожу на шее, чуть пониже затылка, он испытал исключительно изумление, больше ничего. Вот уж от кого, но только ни от холодного драммера такое можно было ожидать. Джури тихо засмеялся, развернулся и спросил, улыбаясь:
- Сойк-кун, что ты творишь?..
Но тут же осекся. Потому что никто никогда на Джури не смотрел так. В этом взгляде был какой-то нездравый фанатичный блеск, восхищение напополам с болью, и у Джури в прямом смысле слова челюсть опустилась на грудь.
А Сойк, не сказав ни слова, склонился к его шее и покрыл ее горячими жадными поцелуями, лихорадочно впиваясь пальцами в плечи. Растерянность, не давшая вовремя воспротивиться, быстро сменилась возбуждением, и Джури сдался, отдаваясь в руки неожиданному любовнику.
Но на этом сюрпризы не окончились.
За эту ночь Сойк довел Джури до оргазма три раза. Если бы вокалисту кто-то сказал ранее, что такое возможно, он лишь рассмеялся бы шутнику в лицо. Но факт оставался фактом. И самое удивительное, все это было проделано исключительно руками и губами. В какой-то момент, поколебавшись немного, Джури развел в сторону ноги, четко давая понять, что разрешает, увидел, как у Сойка вспыхнули глаза, но через миг он лишь отрицательно покачал головой и продолжил свои безумные ласки.
Когда же сам Джури после второго оргазма потянулся к нему, Сойк отвел его руки и снова припал губами к уже влажной коже, продолжая жадно тискать и обласкивать все тело.
Поцеловать драммера Джури тоже не удалось. При каждой попытке тот отводил лицо и целовал веки, виски, шею вокалиста, что угодно, только ни губы.
С одной стороны, Джури сходил с ума от такой невиданной нежности, никто и никогда не был так ласков с ним, не давал так много. С другой стороны, непонятное поведение Сойка немного выбивало из колеи.
И только кончив третий раз, Джури буквально насильно уложил его на спину и быстро, без каких-либо прелюдий провел языком по головке. После этого драммер сдался, перестал противиться, и Джури очень быстро довел его – судя по всему, тот уже давно был на грани.
Заворожено глядя, как дергается тело Сойка в оргазме, Джури не удержался и начал слизывать теплые капли. Снова протестующий жест, Сойк попытался отстранить его, но, крепко прижав руки драммера к постели, Джури собрал губами все под тихий болезненный стон, как будто его действия причиняли физическую боль.
После этого Сойк судорожно прижал Джури к себе, немного укачивая в руках, словно ребенка, а потом потащил в душ, и они долго стояли под теплой водой. Джури буквально валился с ног, а Сойк его поддерживал, поглаживая по спине.
После драммер уселся на постели, откинувшись на подушки, предварительно зачем-то натянув на себя джинсы, а Джури пристроился рядом с теплым боком, прислонился лбом и обнял одной рукой, услышав, как чиркает зажигалка.
"Терпеть не могу, когда курят в постели… Но в остальном было неплохо…" – последнее, о чем подумал Джури перед тем, как провалиться в сон.
…А утром, едва он открыл глаза, Сойк с улыбкой вручил ему в одну руку чашку кофе, в другую – его вещи, и, сообщив, что ничего не было, попрощался.
Джури лишь пожал плечами. Ничего, так ничего. Сам ни раз так же просто расставался с партнерами на одну ночь.
Весело насвистывая, он направился в сторону своего дома, искреннее собираясь выкинуть необычное происшествие из головы, даже не подозревая, что сегодня ночью совершил большую ошибку.
***
"Ошибка" – 1) То, что невозможно рассчитать и предсказать заранее, опираясь на накопленные знания.
2) Неправильность в действиях, поступках, суждениях, мыслях.
Толковый словарь
Что мир перевернулся, а он и не заметил, Джури понял где-то через неделю после необычного происшествия. И тут же осознал, что первый раз в жизни реально вляпался, а вытаскивать некому – его "удобный друг", всегда готовый протянуть руку, тут явно не помощник, ввиду того, что сам стал причиной проблемы.
Принимая ванну и попутно рассматривая белоснежный идеально ровный потолок, Джури невесело, но официально признался сам себе, что уже шестой день думает только о драммере. И думает по двадцать четыре часа в сутки. Снов Джури никогда не видел, точнее, он их не запоминал, и, тем не менее, откуда-то появилась уверенность, что вездесущий Сойк мало того, что захватил все его мысли, он еще и основательно прописался в сновидениях – Джури просыпался растревоженным, не чувствуя себя отдохнувшим.
Что больше поразило – необычный, ни на что не похожий секс, такой… бесплотный, что ли… он не мог подобрать подходящее слово, понимая лишь, что язык спотыкается, желая называть "это" не сексом, а занятием любовью, или же сам факт того, что он переспал с Сойком – Джури не знал.
Еще неделю назад, всего-то, встреча слов "Сойк" и "секс" в одном предложении вызвала бы у Джури смех и повод для массы веселых шуток. Нет, понятно, что неразговорчивый согруппник совершенно нормальный человек, и, безусловно, у него есть какая-то личная жизнь, которую он не любит светить, но просто… Просто по отношению к вокалисту драммер вел себя как заботливая мамаша, потому в голове назревал конфликт – воплощенная совесть и заботливая наседка два в одном оказался первоклассным любовником, явно очень опытным и умелым. Джури, не отличавшийся строгими нравами и сменивший на своем коротком веку ни один десяток партнеров, готов был зуб дать – такого он еще не встречал.
И при всем при том, что удовольствие, полученное той осенней ночью, аршином было не измерить, у Джури как-то даже не то, чтобы неприятно, а, скорей, досадливо, свербел навязчивый вопрос – почему?
Почему Сойк не захотел по-нормальному заняться с ним сексом? То есть, любовью – поправил сам себя Джури. Почему противился поцелуям, считая при этом вполне нормальным делать минет? Почему, в конце концов, отказывался от его ласки, но, когда дошло до дела, она доставила ему явное удовольствие?
И еще двадцать пятым кадром в подсознании мелькнула картинка достаточно давнего происшествия, когда Сойк вычитывал Джури за неразборчивые связи, напоминая, к чему это приводит, а он лишь пьяно посмеивался.
Джури нахмурился, как делал всегда, когда не мог получить желаемое – в данной ситуации, ответы на мучившие вопросы, и приказал себе не думать об этом. В конце концов, какая разница? Может, Сойку так больше нравится.
Но не думать не выходило.
При каждой встрече, то есть, фактически, каждый день на репетициях, вокалист ловил себя на том, что засматривается на Сойка, ловит все эмоции на его лице, запоминает жесты, словно он – его новый, очень интересный знакомый, а не сто лет известный удобный друг. Глядя на драммера, хотелось улыбаться, и отчего-то становилось теплей. Сойк же вел себя совершенно невозмутимо, ни одним жестом не выдавал, что в их отношениях произошли какие-то изменения, и получалось у него настолько мастерски, что в один прекрасный день Джури поймал себя на мысли: "А было вообще что-то? Мне не приснилось?.."
…Придя чуть раньше положенного времени и открыв дверь в студию, Джури застал дивную картину. Посреди комнаты стояли обнявшись Леда и Агги, причем последний покрывал шею лидера весьма нецеломудренными поцелуями. От неожиданности Джури замер и уставился во все глаза, а через пару секунд оторвавшись от своего занятия, Агги улыбнулся:
- Нехорошо подглядывать, Джури-кун.
Леда только сейчас заметил вокалиста, развернулся и солнечно заулыбался.
- О, привет. А я тебя и не заметил.
- Еще бы, - хмыкнул Джури и наконец вошел. – Тебе явно не до меня было.
- Не завидуй, - наставительным тоном отчеканил Агги и принялся с умным видом что-то крутить на своей гитаре, в то время как Леда погрузился в изучение каких-то бумаг, лежащих на столе. – И вообще, нельзя без спроса смотреть на чужие интимные ласки.
Джури аж прыснул со смеху.
- Тоже мне, интимные ласки… Пара несчастных поцелуев…
- Нет на тебя Сойка, - заулыбался Агги. - Он бы тебе рассказал, что поцелуй – это самое интимное и сокровенное. Стало бы тебе стыдно…
- Что-о?.. – Джури резко обернулся и уставился во все глаза. – Ты о чем?
- В смысле, о чем? – не понял Агги.
- Что ты имел ввиду, когда говорил о Со… что поцелуй – самое сокровенное?
- Ааа… Так это ж Сойк когда-то перебрал и задвинул нам свою теорию, - рассмеялся басист. – Ты что, не помнишь?
- Нет, не помню… - растерянно протянул Джури.
- Да было дело когда-то, не помню уже к чему, наш драммер пригрузил нас на тему, что сексом можно заниматься почти со всеми, а поцелуй – это такая специальная интимная штука, допустимая только с избранными.
- Я тогда прозрел, - Леда поднял голову, оторвавшись от чтения своих бумаг. – Наш невозмутимый драммер оказался романтиком.
- Ага, я сам обалдел, - кивнул Агги. – Кстати, Джури-кун, ты тогда совершенно точно присутствовал при разговоре, я помню… Это еще был какой-то бар… Леда, как он назывался?..
- Не знаю, - лидер пожал плечами, давая понять, что напрягаться ради того, чтобы вспомнить название, он не станет. – Но Джури сто процентов был с нами.
- Отчего же я не слышал?.. – удивленно почесал затылок тот.
- Зная тебя, скорей всего, от того, что не слушал, - весело подмигнул Леда. – Потому что в этот момент любовался кем-то более длинноногим и сексуально привлекательным, чем наш Сойк.
Джури вскинулся от этих слов, с языка чуть ни сорвалось возмущение, требование не говорить так о драммере, но Леда уже отвернулся. Что было и к лучшему – лидер явно не имел в виду ничего обидного, а еще… он оказался прав. И эта правда неприятно обожгла вокалиста, как будто это не он, а его проигнорировали ради какой-то очередной пустышки в красивой обертке.
"Даже не слушал…"
И тут Джури крепко призадумался над только что рассказанным Агги эпизодом. Ведь неожиданные сведения во многом подтверждали еще неоформившиеся неприятные опасения.
Через десять минут на пороге появился Сойк, приветливо кивнув всем, но Джури на это, вздернув подбородок, отвернулся и закусил губу.
***
"Благопристойность" – 1) Соответствие принятым в обществе правилам поведения, морали.
2) Соблюдение правил поведения, приличия.
Толковый словарь
Джури догнал Сойка уже где-то метрах в пятидесяти от студии.
- Сойк, подожди…
Драммер замер и обернулся, удивленно подняв брови. На улице стемнело, и хотя было еще не поздно, прохожих совсем не наблюдалось. Дождь закончился и, что удивительно, несмотря на позднюю осень, было достаточно тепло и не сказать, чтобы очень сыро.
- Поговорить надо… - Джури подбежал, остановился где-то в метре от своей цели, ближе просто не решаясь подойти, и заставил себя смотреть прямо ему в глаза, хотя давалось это непросто.
- Если ты собрался говорить о том, что я думаю, позволь напомнить, что мы договорились не вспоминать, - слова резковаты, но Сойк сказал их слишком мягко, чтобы это остановило Джури.
- А плевать мне, до чего ты там договорился, - накрученная обида поднималась в душе.
Вокалист всю репетицию был не в духе, на драммера старался не смотреть и лелеял в душе негодование. Причем это оказалось заметным – в какой-то момент Агги поинтересовался, "какого хрена он губы надул".
И под конец Джури, никогда не отличавшийся усидчивостью, решил идти в ва-банк.
- Сойк, почему ты тогда не взял меня?
На постоянно безучастном лице проявилась такая буря эмоций, что вокалист про себя возликовал – значит, не совсем бесчувственный чурбан.
Сойк достаточно долго смотрел на Джури, прежде чем произнес:
- Прости, я не совсем понял твой вопрос.
- Да все ты понял! – эмоционально взмахнул рукой Джури. – У меня с тобой был самый странный секс за всю мою жизнь.
- И что? – Сойк уже обрел привычное равновесие и с бесящим Джури спокойствием ожидал продолжения.
- И то! Хорошо мне было! Представляешь?!
Драммер быстро опустил голову, но Джури успел заметить улыбку в уголках губ.
"Конечно! Довел меня до экстаза, теперь ликует, зараза! Чтоб его…" – подумал Джури, а вслух продолжил:
- Ты меня затискал и заласкал, но сам фактически ничего не получил. Ты хотел, я же видел! Почему тогда?
- Ты ничего не видел. Мне было хорошо и от "затискал-заласкал". Вполне достаточно.
- Не ври… - вокалисту становилось все трудней сдерживать себя.
- Я не вру. Ты никогда не слышал о том, что можно давать, не требуя взамен?
- Ой, вот только не надо! – Джури уже почти срывался на крик. – В эпизодическом разовом сексе не требовать взамен?! Не смеши!
Сойк снова молчал, очевидно, ожидая, когда Джури успокоится, но тот злился все больше, и начинал ловить себя на том, что аж дрожит от гнева.
- Хорошо, Джури. Я вижу, что ты уже что-то придумал, потому поделись своей версией, а я послушаю.
- Да иди ты! – в этот миг Джури больше всего хотелось развернуться и гордо удалиться, но неожиданно сам для себя он выдал. – У меня может и много непостоянных связей, но я за собой слежу, всегда предохраняюсь и ничем не болею. Понял? А если ты брезгуешь от самого факта, что я сую кому попало, так имей ввиду, если б я строил из себя целку, то и в твоей постели не оказался бы.
Джури выдохнул и застыл в ожидании реакции, сам не веря, что смог вот так вот запросто выдать наболевшее. Такое унизительное наболевшее.
Пару секунд Сойк молчал, а потом вдруг начал тихо смеяться.
- Что?! – меньше всего Джури хотелось, чтобы над ним потешались. Он даже не был уверен, вынесет ли это.
- Джури, а тебе не приходило в голову, что если бы я считал тебя чем-то больным, орально тоже заразится недолго? Или, согласно твоей второй версии, если бы я тобой брезговал, наверное, в первую очередь не стал бы брать в рот то, что ты "суешь кому попало", пользуясь твоей же терминологией?
Джури лишь слушал молча и смотрел на Сойка, который сейчас снова стал очень серьезным.
- И впредь, пожалуйста, такими словами не выражайся.
Последнюю реплику Джури пропустил мимо ушей и только тихо выдавил:
- Тогда почему?
Вздохнув и устало возведя глаза к небу, Сойк сделал шаг вперед и, оказавшись совсем рядом, заглянул в глаза.
- Джури, у тебя были мужчины?
- Какая разница… - вокалист почувствовал, как по необъяснимым причинам заливается краской.
- Были?
- Ну, были… - нехотя ответил он.
- Давно?
- Давно, я больше по девушкам…
- Вот и я знаю, что ты больше по девушкам. А значит, чтобы тебе было хорошо со мной, тебя надо долго и основательно готовить, а у меня уже крышу сносило, я на грани был, ты сам видел. Мог не совладать и сделать больно. И, кроме того…
Драммер неожиданно замолк, словно чуть ни проболтал что-то лишнее.
- Ну?
- И, кроме того, - уже медленней и без особого энтузиазма продолжил он. – Я не знал, был ли у тебя вообще кто-то, и если не был, стоит ли первому встречному, как мне, это делать…
- Что за благородство средневековое?.. – взорвался Джури. – Тоже мне, блюститель моей сто лет как потерянной девственности. Я был не против!
- Ты был пьян, - такое впечатление, что Сойк вкрадчивым спокойным голосом объяснял Джури прописные истины, и последний подумал, что драммеру надо было идти в педагогику.
- Ни фига не пьян!
- Выпивший. Три литра пива – это выпивший, - теперь Сойк улыбался.
- Ладно, пускай, заботливый наш… Но это еще не все, - мрачно сообщил Джури. – Почему ты меня не целовал?
- В каком смысле не целовал?
- В прямом! Ты ни разу не поцеловал меня в губы! Почему?
- Для тебя это так важно?
- Да, блин, важно! И я первый спросил! Что, пересмотрел дебильный фильм, где проститутку никто не целовал?
- В том фильме, не проститутку, а проститутка никого не целовала…
- Поцелуй меня, - прервал Джури начинающийся спор, не желая смотреть, как Сойк сейчас ловко выйдет из положения, заставляя Джури чувствовать себя дураком. – Прямо сейчас! И не молчи, твою мать! Целуй давай!
- Так не молчать или целовать? – насмешливо поинтересовался Сойк, а Джури зажмурился и сжал кулаки.
Он был совершенно точно уверен, что целовать его сегодня никто не будет, что сейчас его унизительно оставят стоять на темной улице одного, не исполнив такую простую жалкую просьбу, и потому вздрогнул, когда ощутил теплые ладони, обхватывающие его шею, почувствовал запах уже знакомого парфюма.
- Как маленький… Всегда зажмуриваешься, когда боишься… - тихий шепот, а через секунду – прикосновение горячих губ.
Поцелуй был таким же необычным, как и близость с ним. Джури чувствовал, как мягко, но настойчиво его заставляют немного приоткрыть рот, как легонько посасывают верхнюю губу, ощущал щекотливое прикосновение пирсинга и ловил себя на мысли, что это приятно и возбуждающе. Потом язык проник в его рот, миллиметр за миллиметром исследуя, лаская, проникая глубже, а Джури никак не реагировал на это, потому что ошеломленно замер, с трудом соображая, что с ним делают, а в какой-то момент импульсивно отстранился просто потому, что стало нечем дышать – дыхание он задержал, и успешно об этом забыл – уже проклиная себя на все лады за то, что по его вине все прекратилось.
- Я так и знал. Ты меня не целовал, потому что целоваться не умеешь, - Джури не мог, просто физически не мог, смотреть Сойку в глаза, и оттого уперся взглядом в его губы. – Никакого кайфа. И еще металлолом этот. Кто тебя так жестоко обманул, что железки на физиономии – это красиво? – на этих словах губы Сойка, так старательно рассматриваемые Джури, слегка улыбнулись, а Джури, продолжая необъяснимо нервничать, резюмировал. – Короче, хреново ты целуешься.
- Поэтому ты дышать забыл и дрожишь до сих пор?
Джури затравлено вскинулся, резко поднял глаза, понимая, что его раскусили, но Сойк смотрел на него ласково и только снова притянул к себе.
Его язык уже скользил по нижней губе, но теперь вместо паралича от неожиданности, вся страсть прорвалась наружу.
Джури вцепился в плечи Сойка и просто набросился на него, остервенело облизывая, кусая, целуя его губы, и дальше, все лицо, все, до чего мог добраться.
Но через мгновение-другое Сойк отстранил тяжело дышащего вокалиста, упираясь руками в его плечи, не давая тем самым приблизиться, и, глядя в мутные глаза, вкрадчиво объяснил:
- Первое. Речь шла только о поцелуе. Второе. Мы уже решили, что все забудем. Так что давай прощаться, Джури-кун, завтра рано вставать.
- Это ты решил забывать. Я ничего такого не решал, - голос предал, задрожал, хотя в этот момент Джури меньше всего хотелось вызывать жалость.
- Тогда тебе придется просто принять мою позицию. Больше ничего не будет, - драммер покачал головой и опустил руки. – Спокойной ночи.
Развернувшись, он зашагал в темноту улиц, а Джури смотрел вслед, стараясь успокоить сердце и унять скачущее дыхание.
***
"Совесть" – чувство моральной ответственности за свое поведение и свои поступки перед самим собою, окружающими людьми и обществом.
Толковый словарь
Всю ночь Джури не спал. Даже не пытался и не ложился. Он мерил шагами комнату и испытывал самые натуральные муки совести.
Ворошить прошлое и копаться в себе – не самая лучшая идея абсолютно в любой ситуации. Прекрасно это зная, Джури, по необъяснимым причинам, словно хирургическим пинцетом выдергивал из памяти воспоминания. А память услужливо рисовала перед глазами картинки, словно гадалка доставала карты Таро из рукава и раскладывала перед доверчивым клиентом.
Вот Джури основательно перебрал на какой-то вечеринке, его выворачивало наизнанку, и он уже думал, что близится его конец, а Сойк провозился с ним сначала по всем туалетам, потом тащил до такси, а после волочил на себе в квартиру и всю ночь приводил в чувства, хотя сам был уставшим и неспавшим…
Другой случай. Джури познакомился с какой-то сомнительной девицей, поехал к ней, а после секса она выставила его вон, и только тут он обнаружил, что посеял бумажник, денег на такси нет. Разбуженный в четыре часа ночи, злой, негодующий Сойк сначала послал и бросил трубку, но через три минуты – Джури ставил, что их будет четыре – перезвонил и спросил адрес. Потом он всю дорогу с ним не разговаривал, но так как Джури был уверен, что это не обида, а просто воспитательные цели, то и не пытался завести беседу…
А сколько раз драммер выгораживал необязательного, вечно опаздывающего вокалиста перед лидером? Врал на ровном месте, просто чтобы Джури избегал неприятные конфликты. За такие мелкие услуги Джури даже не считал нужным благодарить, лишь только весело подмигивал Сойку, а тот устало качал головой…
Но больше всего Джури передернуло от другого, казалось бы, уже забытого эпизода.
Как-то зимой он сильно простудился и несколько дней пролежал с температурой. Пришлось даже отменить концерт, а через час на пороге появился драммер с кучей пакетов еды, лекарств и дисков с фильмами. За пару-тройку дней он выходил Джури, лечил и готовил обеды, мерил температуру и делал чай с медом, приезжая по два раза в день, хотя тащиться ему приходилось с другого конца города, и сколько это требовало времени, даже подумать страшно. Джури посмеивался и искренне просил не суетиться, а Сойк заявлял, что он – дитя малое, сам никогда не вылечится.
И другой картинкой рядом легла следующая история.
Прошло не так много времени после болезни Джури, как однажды утром он получил смс от Леды, что репетиции на ближайшие дни отменяются. Вокалист был безмерно рад этому обстоятельству, так как незадолго до этого у него начался бурный роман, правда, в итоге не продлившийся долго. Но отсутствие работы давало кучу свободного времени для новой пассии, и Джури, в прямом смысле слова, ушел в загул, даже не поинтересовавшись о причинах вынужденного простоя. Потом настал новый год, а уже после него, когда вся группа собралась, Джури огорошили новостью, что Сойка свалила тяжелая ангина с осложнением на уши, что драммер лежал в больнице с температурой под сорок, и ее не могли сбить. И новый год он встретил там же. Джури тогда краснел и бледнел, неловко прося прощения за то, что не навещал, а Сойк лишь улыбался. Эта улыбка на осунувшемся лице выглядела вымученной и усталой, но тихий ответ "Да ничего…" показался Джури достаточным доказательством того, что его простили, и он успешно забыл о происшествии.
Позже он, конечно, поймал в коридоре за локоть Леду и гневно осведомился, почему ему никто не сказал, на что лидер невозмутимо пожал плечами: "Первые пару дней, когда мы с Агги ходили его проведывать, твой телефон был постоянно "вне зоны", а потом мы и пытаться перестали…"
Это было правдой – Джури отключил мобильный, чтобы никто не отвлекал от новой подруги.
И вот теперь у него словно открылись глаза. Хотя радоваться увиденному не судилось.
Джури признался сам себе, что совершенно точно не заслуживал такого друга – он в жизни не сделал ничего такого хорошего, чтобы получить от нее столь щедрый подарок. А получив, не ценил, не берег, и теперь искренне изумлялся, почему Сойк до сих пор не послал его подальше, по какой-то причине продолжая с ним возиться, тратить время и силы, получая в награду лишь равнодушие и невнимание.
В душе зажегся крохотный огонек слабой надежды, что причина, возможно, в том, что он нравится драммеру немного больше, чем просто друг, и за это Сойк прощает ему многое и закрывает глаза на нелицеприятные выходки. Джури помнил взгляд, которым драммер смотрел в ту ночь, и от этого воспоминания по коже пробегали мурашки.
И Джури поймал себя на том, что хочет попробовать перевести их отношения на новый, совершенно другой уровень, где он сам будет не только брать, но и давать, уровень, на котором можно общаться не только по делу, или когда у вокалиста проблемы, а просто так. Одним словом, "начать встречаться", как говорили, когда Джури еще учился в школе.
Но вот захочет ли Сойк возвести в ранг своей пары человека, приносящего ему исключительно проблемы и трудности? Джури не был уверен. Но попробовать стоило – начать ведь можно издалека, необязательно сразу присягать друг другу на верность и жить вместе. Для начала можно ненавязчиво, осторожно приучать его к себе, потихоньку приручая.
От мысли, что он будет "приручать Сойка", Джури не мог ни улыбнуться и наконец почувствовал нечто вроде успокоения. Принять решение – это уже полдела. Теперь надо было только получить согласие драммера на его исполнение. И в своем успехе Джури старался не сомневаться.
***
"Темнота" – отсутствие света, мрак.
Толковый словарь
- Сойк-кун, можно попросить тебя задержаться немного? Хочу с тобой кое-что обсудить.
Расчет был верным. Так как фраза прозвучала в присутствии лидера и басиста, вставать на дыбы и напоминать о том, что ничего не было, драммер, конечно же, не стал, лишь бросил на вокалиста недовольный взгляд исподлобья. Заметив это, Джури солнечно улыбнулся:
- Не бойся! Приставать и лезть целоваться не буду!
Уже выходящий за двери Леда только фыркнул, а Агги не смог воздержаться от ехидного комментария:
- Сойк, ты единственный человек в мире, к которому Джури не лезет с поцелуями.
- Не прав ты, Агги-кун, - радостно провозгласил вокалист, специально не глядя на драммера, чтобы не выдать себя. – Единственный человек в мире, который меня не интересует в плане поцелуев – это ты!
- И слава богу… - последнее, что сказал Агги, прежде чем за ним закрылась дверь.
Веселая ухмылка сразу сползла с лица Джури, и он медленно повернулся к драммеру.
Сойк неторопливо встал из-за установки, как-то устало потер глаза и взглянул на вокалиста.
- Я слушаю тебя, Джури-кун.
Набрав побольше воздуха в легкие, Джури уже хотел начать говорить, когда неожиданно замигал свет, а через секунду погас вообще.
- Ой… - только и выдохнул он, от неожиданности забыв, что хотел сказать.
На улице уже стемнело, и только сейчас Джури заметил, что идет снег – первый в этом году. Маленькие снежинки кружились у окна в оранжевом свете уже зажженных фонарей, который полупрозрачным пятном падал на пол студии. И неожиданная темнота, накрывшая его и Сойка, разбавленная этим слабым свечением, казалось, уютно окутывала, отгораживая от окружающего мира.
"Так даже лучше…" – подумал Джури.
- Темноты не боишься? – тихий голос Сойка, силуэт которого вырисовывался на фоне окна, вернул Джури в реальность, и он лишь качнул головой.
- Нет, наоборот, люблю…
Собравшись с силами, Джури заговорил. Почему-то при отсутствии света это давалось намного легче.
- Я хотел у тебя попросить прощение.
- За что?.. – голос не удивленный, скорее, в нем проскакивают любопытные нотки. Еще бы! Сойк, наверное, может написать длинный список поводов для извинений.
- За все, что я тебе сделал. И… не сделал. Знаешь… - глаза уже привыкли к полумраку, и Джури мог рассмотреть лицо драммера, хотя тот стоял спиной к свету. – После того, что между нами произошло, я много думал о тебе, о нас… И пришел к выводу, что я редкая свинья.
- Вот как? – Сойк поднял брови.
- Именно так. Вообще не пойму, почему ты со мной до сих пор возишься.
И так как драммер в ответ на это промолчал, Джури продолжил.
- Прости меня, пожалуйста. За все. Что вечно грузил тебя своими проблемами, в любое время дня и ночи, что никак не благодарил за то, что ты делал для меня… Я… Я обещаю исправиться, честно.
И, сделав шаг вперед, он обнял Сойка за шею, уткнувшись носом в плечо. Тот явно не ожидал такого, секунду ошеломленно стоял, а потом осторожно приобнял Джури за талию.
- А еще… - Джури отстранился и заглянул ему в глаза. – Отдельно хочу попросить прощения за мой ужасный поступок, когда ты попал в больницу, а я даже не потрудился узнать.
На секунду ему показалось, что по лицу драммера пробежала тень.
- Ничего ужасного. Ты же уже извинялся. Тем более, я не люблю, когда вокруг меня скачут и причитают…
- Ужасно. Просто очень ужасно, Сойк, - Джури застыл на месте, вглядываясь в карие глаза, понимая, что тонет в них, и никто его не спасет. – Ты себе представить не можешь, как меня совесть мучает. Такое больше никогда не повторится. Я тебе обещаю.
Удивление сменилось легкой улыбкой, Сойк тихо ответил:
- Хорошо. А я тебе обещаю больше так не болеть.
После этих слов драммер попытался высвободиться из цепких объятий, но ни тут-то было.
- Это не все, что я хотел тебе сказать, - тихо прошептал Джури.
- Не стоит.
Взгляд Сойка тут же окатил холодом, он расцепил удерживающие его руки и сделал шаг назад.
Уверенность в своих силах сразу покинула, Джури лишь слабо пролепетал:
- Ты же не знаешь, что я хотел…
- Знаю. И сразу отвечаю тебе – нет.
- Но…
- Джури, давай избавим нас от неприятного разговора, когда ты предлагаешь мне близкие отношения, а я отказываюсь. Нам обоим по результату будет неприятно.
Джури почувствовал, что его ноги стали ватными, и потому поспешил опуститься на стоящий рядом диванчик.
- Сойк… Я не буду обузой. Обещаю. Обещаю вести себя прилично, как… Как взрослый человек. И я не заставляю тебя быть со мной постоянно. Просто иногда мы могли бы проводить вместе время, когда захочется, а так оставаться свободными людьми…
Сойк при этих словах отвернулся и уставился в окно.
- Ты предлагаешь мне секс без обязательств плюс наше привычное общение, я правильно понял? – через несколько секунд молчания тихо поинтересовался он.
- Н-не совсем, - Джури не знал, как объяснить. Как рассказать, что он собирался приручать его, чтобы он постепенно привык быть с ним, что не хотел стать в тягость с бухты-барахты. И вот теперь все прозвучало действительно как-то по-детски наивно и также по-детски эгоистично – "буду тобой пользоваться, Сойк-кун, как и раньше, а еще и получать порцию секса под настроение".
- Я хотел…
- Джури. Мой. Ответ. Нет. И я повторю еще раз – давай сделаем вид, что ничего не было. Это будет лучше и проще для всех.
"Я ему совсем не нужен", - проскочила у вокалиста мысль, от которой стало невыносимо грустно. Не больно, не тоскливо, а именно грустно – как бывает, когда смотришь на осенний унылый дождик за окном.
- Я тебе совсем не нужен?.. – голос тихий, на последнем слове Джури сглотнул. Очень страшно услышать ответ, особенно потому, что на самом деле его уже знаешь.
Сойк стоял молча возле окна, словно любовался медленно кружащимися снежинками в слабом свете, и Джури на миг показалось, что он совершенно безучастен к происходящему, а вопрос его даже не слышал.
- Ответь, - через минуту он прервал молчание. Просто хотелось, чтобы это все скорей закончилось. Расставить все точки над "i" и уйти домой. Уйти в свое одиночество, которое обязательно наступит, когда он услышит "да, так и есть".
- На самом деле, это я тебе не нужен, причем абсолютно и совершенно не нужен, - как всегда ровный голос, не окрашенный эмоциями.
- Ты не знаешь…
- В том-то и дело, Джури, что я слишком давно и слишком хорошо тебя знаю.
Джури вздохнул. В груди кололо, и он держался из последних сил, чтобы не расплакаться, жалко и по-женски.
- Ты не ответил.
Сойк молчал, но медленно повернулся и посмотрел на Джури. Во всей его позе вокалисту виделась такая усталость, такое жестокое равнодушие, что хотелось прямо сейчас вскочить и убежать от человека, которого он замучил, достал своими чувствами и приставаниями.
- Скажи мне, что я не нужен тебе. Что та ночь была ошибкой, что между нами ничего не было, что мне показалось. И я оставлю тебя в покое и больше ни о чем не попрошу.
Страшные слова дались с титаническим трудом, Джури сам себе поразился, как удалось это все выговорить, и когда произнес последнюю фразу, понял, что внутри что-то порвалось, что-то сломалось – сам его организм отказывался принимать произнесенное.
Сойк медленно подошел, сел перед ним на корточки, оказавшись немного ниже, и взглянул снизу вверх. В полумраке его глаза слегка блестели и выражали исключительное спокойствие.
- Ты нужен мне, Джури. Как друг, как коллега. Я очень ценю и уважаю тебя, ты даже не представляешь, насколько. И очень надеюсь, что мы и дальше будем вместе работать, общаться, проводить время. Но в том качестве, о котором ты говоришь, в котором хочешь быть со мной, ты не нужен мне. Та ночь была ошибкой.
И после двухсекундного молчания:
- Я не люблю тебя. И никогда не полюблю. А для меня это означает, что нет смысла завязывать отношения.
Джури сидел молча, опустив глаза, глядя на сложенные на коленях руки. Вот теперь все, можно уходить. И начинать забывать. По крайней мере, стараться.
- Я очень надеюсь, что все произошедшее не скажется на группе, - прервал поток его мыслей Сойк.
Джури слабо усмехнулся – да, конечно, группа самое главное. Хотя для него так и есть, сначала группа, а потом уже Джури, и то лишь потому, что он часть этой самой группы.
- Конечно. Безусловно. Ты не волнуйся, все будет в порядке, - Джури наконец поднял глаза и постарался улыбнуться. Вроде бы, даже вышло. – Я больше не побеспокою тебя. И с группой все будет хорошо.
Он порывисто вскочил, хватая куртку, роняя на пол шарф, но, даже не замечая этого, почти побежал к двери.
- Ты скоро забудешь. Вот увидишь. У тебя всегда все быстро проходит, - слова, произнесенные спокойным тихим голосом, достигли Джури уже в дверях, и он остановился на секунду, сжимая в руках куртку, стискивая зубы, но тут же сорвался с места и побежал. Побежал со всех ног, подальше отсюда, на улицу, потому что казалось, еще немного, и он задохнется, захлебнется сухим колючим воздухом этого помещения, пропитанным едкими, как дым, словами "не нужен", "не люблю", "никогда".
***
"Незримое" – 1) Невидимое, недоступное зрению.
2) Не вполне ощутимое, незаметное.
Толковый словарь
…Джури спасался, бежал так быстро, как только мог, и потому не мог видеть, как, мигнув, зажегся свет, как Сойк, до этого момента сидящий на корточках, тяжело поднялся, обнял себя руками, ссутулившись и словно сжавшись. Как он стоял какое-то время в задумчивости, потом сделал пару шагов в сторону и, подняв с пола потерянный шарф, зарылся лицом в мягкую ткань, сжимая ее пальцами так, что побелели костяшки, и что-то беззвучно прошептал.
