Ты приходишь каждый день. Или почти каждый. Но при этом я знаю, чувствую, что приходишь ты не просто так, что тебе всегда что-то нужно. Нелепая выгода, непонятная выгода. День, неделя, месяц, год, два года, три без малого длится эта непонятная связь, а тебе и горя мало. Тебе просто наплевать, что чувствую я, догадываюсь ли, подозреваю ли, что ты со мной только до тех пор, пока я могу что-то дать тебе: деньги, славу, идеи, постель – неважно.
- Я не понимаю, о чем ты. По какой причине психоз?!
Ты раздражен. Ты почти кричишь, всегда такой сдержанный. А у меня дрожат руки и дыхание сбивает от желания обнять тебя, уткнуться головой в плечо, как совсем недавно, когда меня душили слезы бессилия, а ты… А ты был рядом, ты держал меня в объятиях и терпеливо ждал, пока я успокоюсь, вполголоса говоря на ухо что-то бесконечно ласковое.
Но сегодня вечером все иначе. Я сам не понимаю, с какой стати психанул и ушел на балкон, покинув друзей. Это не для кого не внове – мои психозы, мои вечные причуды и нервы. И от этого обидно вдвойне.
Это так страшно – любить и знать, что тебя не любят, что тобой пользуются. И пускай незаменимых людей нет, но, право, ведь зачем тебе искать кого-то, когда рядом всегда есть верный любящий Юджи? Который всегда предложит что-то, с чем ты полностью согласен, который скажет, выразит в словах то, что витает у тебя в голове, который сделает за тебя все, а тебе останется лишь одеть костюм, взять гитару и выйти навстречу софитам, в ослепляющий блеск сцены. Как удобно, правда, Маю? Удобно жить вот так, потребляя, взамен отдавая лишь самую малость, но сегодня тебе и этого жаль для меня.
- Я устал, устал, понимаешь?! Ты меня используешь только в своих целях! Пока тебе что-то нужно…
- Бред. Пьяный бред.
Садишься рядом, прикуриваешь, глядя перед собой и слегка усмехаясь. И мне не понять – усмехаешься ли ты и в самом деле абсурдности моих упреков, или же тому, насколько четко я попал в точку.
Я ненавижу тебя… Я ненавижу тебя за свои слезы, за свою слабость и за позорное поведение перед друзьями. Ты доводишь меня до такого раз за разом, а в итоге дело кончится тем, что я как обычно бегу за тобой, да ещё и прощения прощу. Неясно, за что. Ненавижу.
О какой любви может идти речь?!
- Объясни мне нормально, потому что я не понимаю. – В сотый раз за последние пару минут ты строишь из себя невинного агнца на заклании, а мне кричать хочется, биться о стену, в которую я опираюсь спиной, до боли сжав пальцы. Я ведь позвал тебя сюда вовсе не за тем. Я ведь просто хотел попросить прощения за свой срыв, пообещать больше никогда не делать так. Но вместо этого снова – крик, упреки, слезы…
Первыми нервы не выдерживают у тебя.
- Так, все. Хватит. Протрезвеешь – позвонишь, поговорим!
Нет-нет-нет, я не пьян. Я успел протрезветь еще двадцать минут назад, но, наверное, мне нужно было это совсем небольшое количество алкоголя в крови, чтобы прорвало плотину тщательно скрываемых обид и они хлынули на тебя. И заодно на окружающих.
- Не уходи, пожалуйста… - Шепчу как заведенный, хватая тебя за руку, не давая встать. А ты с садомазохистским упорством выдираешь руку из моих пальцев, как вырывают руку родители из пальчиков капризных детей. И встаешь.
Уходишь с балкона. Хотя я, как псих, кричу тебе вслед: «Не уходи!»
В коридоре зажигается свет, ты прощаешься со всеми, кто тебя провожает. Но до последней секунды, пока не слышу гулко хлопнувшей на весь подъезд двери, отказываюсь верить, что ты все-таки и правда ушел. Как всегда. Ты со мной только пока тебе это выгодно.
А Камиджо в истерике тебе нафиг не нужен, еще бы… И завтра ты будешь советовать мне завести себе личного психотерапевта, платить ему по три тысячи йен за визит, и пускай вот он решает мои проблемы.

Минуты в такие моменты тянутся чертовски медленно. Я про себя просчитываю, словно вижу наяву, как ты спускаешься по лестнице, как идешь, сунув руки в карманы. А твои красные волосы треплет ветер, потому что заколку ты опять наверняка оставил у меня, на подзеркальнике в прихожей.
- Тебя оставить в покое, или, может, поговорим? – В балконную дверь просовывается голова Мачи, и вскоре появляется и сам он. Как всегда вовремя, как всегда на месте. Странно, но этот человек со мной всегда, даже тогда, когда я вроде бы могу прожить и без нянек. И, наверное, я многое бы отдал, только б на его месте был ты.
- Делай что хочешь. – Отворачиваюсь к стене, все так же поджимая под себя ноги. И закуриваю черт знает, какую сигарету за вечер.
- Не кури только много…
- В покое оставь меня! И вообще иди спать!
Давай, и ты уходи. И ты тоже брось меня, как никому не нужный старый концертный костюм. Руки дрожат, а я представляю, как меня покидают все, все уходят, повернувшись спиной или покрутив пальцем у виска. Когда-нибудь так и будет, я увижу вокруг себя лишь удаляющиеся спины.
Ночь пахнет черной патокой. Слащаво. Приторно. Душно. И я уже не помню, что когда мы в последний раз были вместе, тоже было душно, ты вставал среди ночи открывать окно. Кажется, это было сотню лет назад.

- Мы пойдем спать, нет? – Откровенно сонно зеваю, привалившись к валику дивана, закрывая глаза. А ты все копаешься в моем компьютере, меняя треки по одному лишь тебе ведомому принципу.
- Сейчас-сейчас, минутку, и пойдем.
Я-то знаю, что минутка растянется на полчаса, а то и больше, и я мог бы сейчас с чистой совестью идти в спальню и ложиться спать. Но я сижу. Просто потому что в ритуале засыпать вместе с тобой тоже есть что-то для меня сокровенное.
- Слушай! Нет, ну ты послушай, какая красота!
Откопав очередную старую песенку, популярную некогда, ты весь воодушевляешься, все так же сидя нога на ногу. А я – позади тебя, креплюсь, силясь не заснуть.
…Когда ты трогаешь меня за плечо, я вижу уже десятый сон. И все-таки встаю, перемещаю свое тело из кабинета в спальню, на широкую двуспальную кровать, на мягкую подушку. Ты как-то пошутил, зачем мне одному такая громадная кровать, и хитро улыбался в своей обычной манере. А мне понадобилось почти две недели, чтобы уговорить тебя тогда остаться у меня на ночь.
Едва мы ложимся спать, как все нормальные люди, сон у меня слетает прочь. Потому что рядом ты, потому что я слышу твое дыхание, потому что невыносимо прекрасно видеть, как сквозь плотные бордовые портьеры просвечивает уже по-утреннему светлеющее небо. Спать осталось всего ничего, но я не могу, хотя еще десять минут назад мог, и с успехом.
- Маю..?
- Мм?
- Почему ты делаешь людям больно?
Поднимаешься на локте надо мной, волосы спадают с плеча на подушку. И мне так хочется провести по ним ладонью.
- Под словом «людям» ты подразумеваешь себя? Как всегда скромно.
И вновь откидываешься, только незаметно, всего на полсантиметра придвигаешь свой локоть к моему. Но я чувствую эти полсантиметра.
- Всегда интересно знать, что о тебе думают ближние. Я много нового о себе узнал от тебя.
Всегда так, постоянно. Я срываюсь и говорю глупости, а ты меня потом этим попрекаешь.
- Говорил же уже. Глупо ко мне привязываться. А все вы всё равно.
- Не привязываются к плохим. – Еле слышно, я глажу кончиками пальцев прядки твоих волос, а дыхание становиться глубоким и рваным. Мне тяжело, когда ты вот так рядом.
- Да, а я такой хороший!
- Все равно… Это не твоя проблема, а тех, кто привязывается к тебе. Глупо приказывать, проще сказать огню: «Не гори».
- И всем в итоге хуже…
- Поцелуй меня.
Резко вырвав из плена бесплотных рассуждений, подаюсь к тебе, радуясь уже хотя бы тому, что ты сейчас рядом, что не отталкиваешь. И даже послушно целуешь. Так, как умеешь только ты один, собственнически, грубо. Но я дрожу, закрывая глаза, крепко прижимая тебя к себе, зарываясь пальцами в волосы, и не вспоминая уже, что спать-то остается совсем мало…
Принадлежать тебе. Это так же естественно, как дышать, как ходить, как есть, думать. Без этого нельзя. Мне кажется, что я с самого первого дня своей жизни знал твои руки, с еле ощутимыми мозолями на кончиках тонких, совсем не мужских пальцев. Знакомые прикосновения доводят до исступления, до хрипа... До стона, раздирающего эту прозрачную дымку раннего утра, и я кусаю губы, молясь, чтобы миг близости с тобой не заканчивался как можно дольше. Близость… Такое точное слово, оно передает то, что я чувствую. Близость не тел, но душ – мне кажется, будто мы соприкасаемся самыми краешками невидимых сияющих ореолов вокруг нас, и свечение становится общим, вспыхивая в какой-то момент ярче. Сначала ты, затем я… И одуряющее, сводящее с ума удовольствие. Тело утопает в мягкой перине, приятно придавленное твоим весом, а твоя голова покоиться на моем плече. Ты тяжело дышишь, не открывая глаз, постепенно восстанавливая дыхание. Я же легонько целую тебя во влажную шею, все еще невыносимо дрожа.
«Я люблю…» - кричит сердце, но не осмеливаются произнести губы. Потому что эти простые слова пусты, нелепы и фальшивы. Гораздо важнее, что ты слышишь их сердцем, просто не можешь не слышать.
- Если ты еще не хочешь спать, то… - Приоткрываешь глаза, и я молчаливо киваю, улыбаясь тебе уголками губ. Вновь запускаю руку в твои волосы, массируя затылок, гладя прямые роскошные пряди. Ты пленяешь меня, сводишь с ума, и в такие минуты я не понимаю, как могу тебя ненавидеть. Любить. Любить тебя, только тебя, до скончания дней, до последнего рассвета над миром, до последней капли росы в траве, до последней звезды в солнечной системе.
А пальцы все медленно перебирают твои волосы, пока не замирают совсем. Не замечаю, как засыпаю, крепко прижавшись к тебе.

Десять минут. Ты ушел десять минут назад. Этого времени тебе хватило бы, чтобы спуститься, пересечь улицу и отправиться ловить такси, потому что машину водить ты не любишь.
Проклятое ощущение от засохших слез на лице доводит до бешенства. Но даже теперь, когда я срываюсь в комнату, когда, не обращая внимания ни на кого, обуваюсь, и бегу, как есть, вниз – я вновь просчитываю. Глупо думаю, что будет лучше, если ты увидишь эти следы слез на моем лице. Да, это по-детски, но как же мне хочется, чтобы все стало сейчас как было. Как было всего два дня назад, когда ты нежно целовал и грубо брал меня. Я так боюсь, что порушил сейчас то немногое хрупкое, что есть между нами, и мне больше никогда не почувствовать твоих прикосновений. Хотя бы просто тебя рядом, что уж там…
Наизусть врезавшиеся в память цифры, твой номер, я набираю его автоматически. Помниться, когда-то ты сказал мне, что мой номер у тебя никак не записан, но ты все равно помнишь его наизусть. Сперва мне стало больно от этих откровенных слов, но затем пришло понимание того, что это значит на самом деле.
Набегу разговаривать тяжело, в трубке длинные монотонные гудки. Как и следовало ожидать, ты не берешь. Это так в твоем стиле… Так же, как и в моем – психануть при тебе, а потом бежать за тобой, вымаливая прощение за свое поведение.
- Да?
Ты взял со второго раза. Как-то даже странно. Я-то уж приготовился ехать к тебе домой и либо ждать тебя там, либо сидеть под дверью, пока ты не сжалишься и не впустишь меня.
- Я за тобой иду, подожди, пожалуйста. Хорошо? – Нотка отчаяния, черт, она была совсем здесь не нужна.
- Хорошо, давай… - Мне показалось, что ты как-то устало выдохнул это в трубку. – Я на остановке.
Еще пара шагов, и я вижу тебя – одинокая фигурка с сунутыми в карманы руками, ты пинаешь носком ботинка какие-то камешки на асфальте, словно гадая, насколько далеко они улетят. А я иду прямиком к тебе и резко останавливаюсь в полу-шаге.
- Прости.
Подавшись вперед, обнимаю за шею, опустив голову, и в самом деле чувствуя себя последним дураком. Параноиком и идиотом, мотающим нервы и себе и окружающим, только из-за каких-то своих навязчивых идей.
- Так и знал. – Где-то у меня над ухом, легкое горячее дыхание – ты усмехнулся, тоже обнимая меня. И вдруг я понимаю, как ты устал. Устал за этот месяц, неделю, за бесконечно длинный день, от всего того, что в последнее время на тебя свалилось, а тут еще я… И сам не понимаю, как еще ты меня терпишь, почему ты со мной все еще, почему не послал сейчас куда подальше, почему стоишь среди ночи на пустой остановке и слушаешь мои неуклюжие извинения.
- Что ты знал? – Тихо, прижимаясь крепче к тебе. Мне плевать, даже если сейчас кто-то нас увидит.
- Становишься предсказуемым, Юджи. Только я думал, сначала будет десятка два смс.
Отстранившись, смотришь на меня, замолчав. А у меня в голове опять стучат противоречивые мысли – кажется ли мне то, чего нет, или и в самом деле ты умело играешь мной, используя исключительно ради своей выгоды?
- Пойми одну простую вещь. Я не принадлежу никому. В моей жизни просто есть необходимые мне люди…
Проезжающая мимо одинокая машина светит фарами мне в лицо, на миг скрывая твои глаза. И мне страшно от того, что ты можешь сказать в следующую минуту. Немыслимо, я люблю и ненавижу тебя, а теперь еще и боюсь.
- …но ты, кажется, необходим мне больше всех.
Ночь сегодня какая-то холодная, несмотря на июнь месяц. Но вот сейчас, от этих твоих таких простых слов мне становится горячо-горячо в груди. Словно распускается какой-то неведомый огненный цветок.
Ты впервые на моей памяти сказал о своих чувствах ко мне. Пускай так, неуклюже и пространно, но уже что-то. И понять бы мне уже давно, что глупо и бессмысленно требовать от тебя иного поведения. Потому что мы разные, в корне, практически во всем. Как точные противоположности. И теперь становится так понятна и моя любовь, и моя ненависть. Это просто две стороны одной медали, потому что иначе любить ты не умеешь. Только вот так, не по-людски.

Поднимаю на тебя глаза, проследив взглядом, как ты смотришь куда-то в сторону, опять потянувшись к пачке сигарет в кармане. Ты куришь только в двух случаях: когда скучно, либо когда нервничаешь. Мягко беру тебя за руку, в душе коря себя за сегодняшний срыв – это ведь по моей вине мы стоим на улице в час ночи, как два идиота.
- Домой пойдем? – мотнув головой, смахиваешь с лица растрепавшиеся волосы, а я вспоминаю их запах, кажется, навечно впитавшийся в льняную ткань подушки. И улыбаюсь:
- Ко мне?
- К нам.
Одно слово. Но сколько оно разом меняет, сколько в нем надежды. Я знаю, что еще не раз сорвусь вновь, поддавшись какой-то редкостной паранойе, носящей, видимо, твое имя. Но пока есть «мы», пока я буду размышлять, сколькими шагами измеряется мое расстояние от любви к тебе до ненависти – ты всегда будешь рядом.

back