Под заключительные аккорды хлёстко резануло руку.
- Вот чёрт! – Дай выругался. Рвалась четвертая струна за этот вечер.
- Нда. Пора бы передохнуть, а то от твоих гитар одни балалайки останутся. – Каору подмигнул красноволосому нервничающему созданию.
Дай посмотрел на лидера. Его голос, уверенный вид, улыбка успокаивали. Они были в студии вдвоём. Каору отпустил остальных пораньше, а сам остался с Даем. Им нужно было довести до совершенства недавно сочиненную песню, чтобы завтра попытаться совместить мелодию и текст, который Кё с большим энтузиазмом обещался написать за ночь.

Где-то за час до этого далеко от студии.

Кё взволновано подпрыгнул, держа в руках листок с каким-то каракулями.
- Ура! Это просто супер! Надо срочно всем показать! – быстро пробегая глазами по строчкам. Добежал до телефона, нетерпеливо набрал номер.
- Моши-моши? – Тотчи с недовольным видом взял трубку. Он и так совмещал два почти несовместимых занятия – маникюр и приготовление ужина для своего единственного и неповторимого (читать: Каору), так ещё и Кё как всегда в самое неподходящее время звонит.
- Тотчи, поехали в студию! Я текст написал! Као и Дай обрадуются, – безумно счастливый голос вокалиста раздражал.
- Ага, если ещё не поубивали там друг друга. С чего такая спешка? – зажимая трубку правым плечом, держа пилочку в той же руке, Тотчи умело оттачивает ноготки на руке левой, сжимающей половник.
- Ну я очень-очень-очень хоооочуууу!!!! – заныл Кё.
Тотчи бросил взгляд на часы
- Да они уже, наверное, ушли оттуда и скоро будут дома.
- Ставлю 20 баксов, что они ещё там! Мы успеем! Давай, собирайся! Заеду за тобой через 20 минут! - и уже почти бросая трубку, – позвони Шинье! – короткие гудки.
Тотчи так и остался стоять с открытым ртом. «Вот засранец!». Но на лице у очаровательного басиста тут же появилась ехидная улыбка.
- Моши-моши?
- Ставлю 20 баксов, что Дай и Као ещё в студии.
- Ээээ… – Шинья выронил кочан капусты, который собирался нашинковать в салатик любимому и обожаемому (читать: Даю).
- Что «эээээ»? Давай собирайся – будем у тебя через 20 минут. Да и ужин захвати! – короткие гудки.
«Чёрт бы побрал этого безбашенного басиста!» - Шинья, скрежета зубами пошел одеваться. « А я так надеялся сегодня на романтический ужин» - вздох отчаяния.
Через полчаса веселая компания в составе трех человек на машине Кё подъезжала к студии. В салоне валялось куча пакетов с домашней приготовленной едой и выпивкой.
«Ну вот, превратили репетицию в очередную вечеринку». Кё чувствовал себя ущемленным из-за того, что эти двое поехали с ним в студию только для того, чтобы повеселиться со своим вторыми половинками, а на новую песню им плевать. А ещё Кё побаивался реакции уставшего лидер-сана. «По крайней мере, Дай точно будет счастлив жрачке, выпивке и женщинам» - Кё скосился в зеркало на двух «принцесс», восседающих на заднем сиденье. «Принцессы» о чем-то мило щебетали (о проблемах ядерной физики, ну или о проблеме внешней политики Лихтенштейна в отношении стран Африки).

В то же время.
Двое мужчин возвращались в студию с дешевым кофе в пластмассовых стаканчиках. Кофе хоть и отвратный, зато горячий и бодрящий. Дая вдруг осенила потрясающая мысль по поводу того, как можно изменить один из проигрышей, и он резко повернулся к шедшему позади него Каору. Последний же витал где-то в облаках, мечтая о горячей ванне и Тотчи на шелковых простынях. Произошло неизбежное столкновение с расплескиванием горячего кофе друг на друга, криками и ругательствами. Через пару мгновений оба разом заткнулись, посмотрели друг на друга и расхохотались. Это была истерика – переутомление и расшатанные нервы давали о себе знать.
- Ладно хоть на аппаратуру не пролили, - давясь последними смешками сказал Дай.
- Давай ещё один прогон и по домам, - отозвался Каору, стягивая с себя рубашку. Дай решил последовать его примеру. «Ну не в мокром же ходить!». Зря. Он запутался в длинных рукавах, вдобавок ещё и голова не пролезала. Каору сразу оценил сложившуюся ситуацию по чертыханиям, доносившимся из-под футболки, и решил помочь. Он уже приблизился к Даю вплотную и протянул руки к материи, когда тот, не выдержав, резко дернулся, пытаясь разом разорвать свои путы. Красноволосый въехал локтем синеволосому по ребрам. Каору согнулся, не удержал равновесие и упал на Дайске. В полёте через подлокотник дивана Дай таки сорвал футболку. Приземление было мягким.
- Сюрприз!!!!! - три счастливых человека показались в дверном проёме, с кучей пакетов всякой снеди и идиотскими улыбками на лицах. Улыбки с их лиц почему-то мгновенно пропали, но выражение в целом осталось идиотским.
Картина открывалась потрясающая. Дай развалился на диване. Над ним нависал Каору, одной рукой опираясь в грудь Красноволосого, другой – в диван рядом с плечом. Ноги Каору были согнуты, одно колено – между разведенных ног Дайске, второе – с правой стороны. Оба были раздеты по пояс. На лице читалась гремучая смесь эмоций из удивления, стыда и негодования.
- Д..Дай…. - у Шиньи дрожал голос, - К…Каору… - Шин медленно опускался на пол. Кё так и оставался стоять в полном шоке с распахнутыми глазами и открытым ртом. Послышался звук упавших на пол пакетов с едой. Что-то разбилось, и по полу растекалась красная лужица. Громко хлопнула дверь. Под ногами у Тотчи уже мелькал серой безразличностью асфальт.
- Нет, нет, нет, нет!!!! Это не то, о чем вы подумали!!! – наконец-то, скинув оцепенение, начал оправдываться Дай. Каору медленно, не теряя самообладания, поднялся с дивана. В то время, как Дай уже сидел перед Шиньей на коленях, снося удары его кулачков, пытаясь прижать к себе и постоянно оправдываясь, Каору натянул свою рубашку и кинул в Дая его футболкой.
- Мы кофе друг на друга пролили, - коротко и ни хрена не ясно, зато спокойным тоном заявил Каору.
- Лучше Тотчи это скажи, - огрызнулся Кё.
- Ничего, побегает – успокоится, – Каору вышел на улицу, оставляя троицу и дальше разбираться в этой идиотской ситуации.


Каору проснулся среди ночи. Тотчи не было рядом. «Вот дурачок...». На электронных часах рядом с кроватью сменились цифры. «5 утра. Он придет. Он всегда приходит». Подтверждением щелкнул ключ в замке. Тотчи, не разуваясь, прошел в комнату. От него пахло сигаретами, алкоголем и болью. Каору поднялся с кровати и притянул Тотчи к себе.
- Отвали! Я за вещами, - Тотчи попытался разорвать ставшие невыносимыми объятия. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и он задохнется.
- Тише… Успокойся… - Каору не отпускал, но и не усиливал хватки.
Тотчи не пытался больше вырваться – бесполезно.
- Это глупая случайность… поверь мне, пожалуйста… один раз… хотя бы один раз… Доверься мне…
Тихий шепот Каору гипнотизировал. Хотелось верить. Очень хотелось.
Тотчи чувствовал себя слабым беспомощным котёнком. Ему хотелось доказать, что он не такой. Что он - не хрупкое женоподобное создание. Что он может сказать «нет». Но он не мог. В голове корявой иглой застрял страх потерять по собственной вине любимого человека. «Хотя как можно потерять то, чем никогда не обладал?». Свинцовой тяжестью сомкнуло веки. Ноющая слабость во всем теле, тянущая, выкручивающая мышцы и суставы. Каору заботливо уложил слабеющего Тотчи на кровать и начал ложиться рядом:
- Поспи немного.
- Као, уйди.
Не говоря ни слова поднялся и отправился в душ.
«Как же я устал от всего этого…» - остальные мысли смыло волной сна.


Все уже были в сборе, когда лидер и басист вошли.
«Ха, Дай похож на провинившегося щенка. Наверное, всю ночь, сидя у Шиньи под дверью, вымаливал прощение. Огненный щеночек Дай», - Каору.
«Черт, как же глупо всё вышло. Шинья ещё долго будет переживать… а на Тотчи вообще смотреть больно», - Дайске.
«Тотчи сейчас ещё хуже, чем мне. Каору наверняка даже прощение не попросил, потому что не за что. Потому что ничего не было. А вдруг было? Надо спросить, просил ли Као прощение. Хотя он в любом случае не попросил бы… или попросил бы?.. аааа…Что мне делать?» - Шинья.
«…я устал…не хочу вас всех видеть…устал…» - Тотчи.
«...Ндааа…не группа, а бордель…для душевнобольных…два в одном…интересная идея… надо будет написать об этом песню», - Кё.

Прошла неделя, и всё вернулось на круги своя. Ну, почти всё.

Как будто тысячи маленьких червячков пожирают твоё тело.
Как будто тысячи личинок, белых и жирных, копошатся у тебя в душе.
Как будто твои мозги взбили миксером.
Как будто изнасиловали и бросили подыхать в собственной блевотине и чужой сперме. Как будто похоронили заживо и, пытаясь кричать, ты глотаешь комья сырой земли.
Как будто ты уже умер и чувствуешь запах своих гниющих органов…

«Хм, а текст ничо так», - подумал Кё, перечитывая написанное.
«И откуда во мне столько…», - Кё так и не смог сформулировать, чего так много в нем. Достал сигарету и закурил. Машинально теребит волосы. «Если бы не наша группа, я бы уже давно сдох от передозы в каком-нибудь затхлом ночном клубе или бы медленно, но долго подыхал в психушке». Такие мысли всегда радовали своим посещением.
«А смысл?» - мысль электрошоком пробила всё тело. Разучился дышать. Ядовитый дым, пропитав легкие, растворялся в крови.
«А смысл? До тебя никому нет дела. Ты ненормален. Ты одинок. Ты им противен. Твой голос, твои песни, твоя популярность. И всё. И это ты. А больше никто ничего не хочет о тебе знать. И всё равно, подыхаешь ли ты в психушке или ты солист известной рок-группы»…
Примерно такой монолог Кё выслушал от своего подсознания. Выдохнул. Улыбнулся.
«Глупо…»
Щёлчок выключателя, шорох накидываемой куртки, глухой хлопок двери – Кё решил проветриться.
Вот так просто идти по ночному городу. Разноцветные огоньки гирляндами окутывают здания. Слышны обрывки разговоров многочисленных прохожих. Холодает и темнеет. Кё сворачивает в какой-то парк.
«Наконец-то, кроме меня – никого». Кё ещё раз обводит взглядом небольшой уголок тишины и спокойствия. «Ну, не считая того парня на лавочке», - Кё отмечает про себя поникшую фигурку на ближайшей скамейке. Поднимает воротник повыше и уверенным шагом проходит мимо одиноко сидящего. Почти проходит. Мельком брошенный взгляд на парнишку и Кё в ступоре.
- Тошимаса?! – Кё всё ещё слабо верится в своё открытие.
Парень поднял голову. Испуг от собственного услышанного имени сменился в его глазах призывным огоньком, молящем о помощи.
- Ты чего здесь делаешь? – присаживаясь рядом, спрашивает Кё.
Тотчи не отвечает. Глоток пива и очередная затяжка.
- Опять с лидером поссорились, - то ли утверждение, то ли вопрос. А в мыслях: «Какой же ты беззащитный. И как только ты так живешь. Если б…» Его мысли прервал ледяной голос Тотчи.
- Ты меня презираешь? Потому что я слабак. Тряпка.
Наступила очередь Тотчи быть прерванным
- Эй, хорош тут сопли разводить! Соберись, тряпка! – Кё положил руки на плечи Тотчи и хорошенько того встряхнул. – И вовсе ты не тряпка, понял? Рядом с Каору и я тряпкой бы был!
Тотчи рот открыл от удивления. Он не ожидал услышать такие слова. Только не от Кё. Вокалист подмигнул (приятно отметив про себя воздействие своих слов на одногруппника), достал пачку сигарет, закурил и предложил басисту.

Каору уже битый час стоял через дорогу от парка, спрятавшись в тени дерева, и курил. Курил и наблюдал за Тотчи. Он волновался. Волновался за это хрупкое любимое создание. Тотчи даже не догадывался о том, какую власть он имеет над Каору. Появление Кё его обрадовало. «Он хоть и пишет о грязи, безысходности и бесполезности этой жизни, но в нужную минуту умеет вселять надежду и силы». Као бросил ещё один продолжительный взгляд в сторону парочки. И уже почти отвел глаза, как вдруг… Сигарета выпадает изо рта, руки начинают дрожать, в голове сумасшедший рой мыслей. Со всей силой рукой, сжатой до белеющих костяшек в кулак, врезает зданию по кирпичному боку. Руку простреливает острая боль, между пальцев сочится липкая багровая жидкость. «Ненавижу!».

Тотчи и Кё какое-то время курят молча. До Кё отдалённо доносится такой знакомый запах Тошии. Он поворачивает голову и заворожено смотрит на сидящего рядом. «Он безумно красив». Тотчи сидит в грациозной позе, но настолько естественной для него, что это не вызывает подозрений о позерстве. Прохладный вечерний ветерок как будто перебирает свои пальцами короткие угольно-черные волосы. В антрацитовых глазах плещутся огоньки неоновых фонарей. Кё невольно подался к басисту. Тотчи повернулся к нему, заметив движение и слабо понимая, что происходит. Кё медленно, чуть дрожащей рукой, едва прикасаясь подушечками пальцев, провёл по губам Тотчи. Потом привлек его к себе за шею. От прикосновения к шее у Тотчи по позвонкам как будто электрический ток пропустили. Он не мог сопротивляться – тело зажало в стальные тиски. Пьянящий вкус губ Тотчи сводил Кё с ума. Вкус никотина и алкоголя, перемешенный со сладким вкусом жжёного сахара. Басист не сопротивлялся, но и не отвечал на поцелуй. Он просто позволял языку Кё проникать внутрь себя, исследовать, доставлять удовольствие. Поцелуй лишил обоих чувства реальности. Слишком неправдоподобной была вся эта ситуация. Наконец, Кё смог оторваться от губ Тотчи.
- Ано... гомен… Ты такой красивый… Я не смог удержаться… Мне просто интересно было, какого это - целоваться с парнем… я ещё не… - Кё бормотал какую-то полную ересь. Хлесткая пощёчина, оставляя ожог обиды на щеке, заставила его заткнуться. Кё хотелось заглянуть Тотчи в глаза, посмотреть, что спрятано там, на самой их глубине, глубоко внутри, ему хотелось узнать то, что истинно. Поступкам и словам верить нельзя. Верить можно только глазам. Но Тотчи уже удалялся быстрым шагом. Жаль, что Каору не видел окончания этой сцены.

- Вечер, Дайске.
Дай с удивлением посмотрел на человека, по всей видимости, уже давно ждавшего его.
- Вечер, Каору. Что случилось?
Каору сидел на ступеньках перед квартирой Дая. Перед ним непонятными иероглифами были выложены скрючившиеся окурки сигарет. Рядом стояла бутылка отменного виски. Полупустая. «Выкурил почти пачку и напился. И пришел ко мне. Видимо, дело - труба».
Не дожидаясь ответа (хотя Каору и не особо торопился изливать душу), Дай отпер дверь и жестом пригласил гостя пройти.
- Я рад, что ты без Шиньи, - кривая усмешка исказила правильные черты лица.
Каору осел на пол в гостиной.
- Да ну его! Все нервы уже мне вымотал своей ревностью. Он до сих пор считает, что тогда в студии мы хотели… ну… В общем, он сказал, что нам нужно отдохнуть друг от друга. Хотя какой в этом смысл, если мы видимся каждый день?! – Дай обреченно махнул рукой. - А с тобой-то что? - в его голосе Каору уловил нотки беспокойства.
- Тебя когда-нибудь предавали, Дайске?
- Ну да, было пару раз… - красноволосый задумчиво почесал макушку, посмотрел на Каору, вздохнул и опустился рядом с ним на пол. – Выкладывай.
- Хм, - опять кривая пьяная усмешка. – Кё… он… не будь он моим БЫВШИМ лучшим другом, я бы его убил. И плевать, что он гениальный вокалист и шоу-мен.
- Ого-го… - протянул в изумлении Дайске, - я не представляю, что он должен был сделать, чтобы ты так говорил! – весь вид красноволосого говорил о величайшей степени заинтересованности.
- Дай, давай выпьем!
Красноволосому ничего не оставалось, как согласится.
Через каких-то полчаса уже Каору слушал душеизлияния Дая. Не то, чтобы ему очень хотелось слушать про интимные подробности отношений с Терачи (а именно, что Дай ненавидит капустный салат, а Шинья постоянно его готовит, но Дай не может сказать ему об этом, потому что тогда Шинья обидится и они опять поссорятся, а они и так постоянно ссорятся по поводу всякой ерунды…бла бла бла), просто так можно было не думать о своих проблемах. Можно было сделать вид, что тебя это не волнует. Можно было запечатать боль где-то глубоко внутри милым трёпом Дая.
- Каору? Каору! Эй, ты меня слышишь? - Дай помахал рукой у самого носа синеволосого.
- А? Да, слышу. А давай спать пойдем? – сказал Каору, закрывая глаза и проводя по ним с легким нажимом большим и указательным пальцем от внешнего края к переносице. Даю показалось, что глаза лидера подозрительно блеснули.
- Ага, давай. Дуй в душ, а я пока постелю.
Као кивнул, с трудом поднялся и по синусоиде отправился в ванную. «Люблю воду… она смывает всё… Почти как музыка…»
Каору вышел, закутавшись в огромный белый махровый халат с капюшоном. В нем было тепло и уютно. Казалось, он окутывает и согревает не только тело, но душу. Синеволосый мигом прошмыгнул в гостиную, пытаясь слиться с интерьером, чтобы Дайске его не заметил.
- Дай, бегом в душ! И спать! Я завтра тебя подниму!
- Ага, хорошо! – донеслось из спальни.
Спустя н-дцать минут дремоту, окутавшую Каору, прогнали возмущенные крики Дая, выбежавшего в короткой юбочке из полотенца.
- Какого хрена, Каору?! Отдавай халат!! – огненным ураганом ворвался в комнату.
Каору хихикнул и лишь сильнее укатался в одеяло, вжимаясь всем телом в диван. Дай одним движением вытряхнул наглеца из его лежбища. Каору, всё так же глупо хихикая, носился по квартире от уже тоже начавшего ржать Дая.
Красноволосый догнал-таки Као в своей спальне, ухватив за пояс халата. Но вдруг споткнулся о валяющуюся бутылку виски (уже вторую, из которой Дай прихлёбывал, ожидая Као из душа) и рухнул на кровать, увлекая синеволосого за собой. Всё мигом стихло. Из бутылки с тихим бульканьем вытекала темно-янтарная жидкость, наполняя комнату алкогольным запахом. Каору, опираясь на руки и колени нависал над Даем. Дежавю. Если только не учитывать того, что Каору на этот раз почти касался губ Дая своими губами, а его волосы щекотали лицо красноволосого.
Каору не удержался и прильнул губами к полуоткрытому рту гитариста. Секунда. Секунда длиною в бесконечность. У обоих мужчин за это время в голове успело пронестись бесчисленное множество мыслей, отговорок, ругательств. Всего одна секунда. И у Каору подкосились руки – он упал на Дая, тяжело выдохнув где-то у самого уха красноволосого. И ещё одна секунда. Секунда, полная стыда, замешательства и… желания. Дайске обнял Каору за талию, резко перевернулся и подмял под себя.
Он отчетливо осознал, что хочет Каору. Хочет не потому, что пьян, и не потому, что Шинья уже несколько дней не удовлетворял его желаний. Он хочет именно Каору. Образ Као навсегда впечатался в память Дая. Сине-черные волосы шелковой волной на белоснежных простынях. Янтарно-чайная радужка глаз оттесняется расширяющимся зрачком. Такие правильные без единой лишней линии, не искаженные, черты лица. Через бледную кожу просвечивает зелено-фиолетовая пульсирующая венка на шее. «Но даже в таком положении он остается собой. От него прямо веет уверенностью, силой, спокойствием. Как же хочется заставить тебя стонать от удовольствия! Как же хочется сделать тебя слабым!». Каору стало не по себе. «Чёрт! Это ж надо было так влипнуть!». Као очень не нравилось, КАК Дай на него смотрел – любуясь (ну ладно, это Као льстило), изучая, пытаясь разглядеть саму душу, пытаясь заставить Каору раскрыться.
- Дайске, слезь с меня, извращенец! У меня руки подкосились, а ты и рад уже стараться! – Каору старался говорить как можно более непринужденно.
- Не ври, - выдохнул Дай и прекратил дальнейшие возмущения Као поцелуем.
Тот дернулся. Руки были заведены за спину и сжаты в стальной хватке Дая. Скинуть Дая не получилось. Да что уж там – даже разорвать поцелуй не получилось. Внутри всё онемело. Паника прошила тонкими нитями всё тело. «Спокойно. Нельзя Дайске давать почувствовать, что я слаб. Попробуем по-другому». Каору ответил на поцелуй. В надежде, что Дай ослабит хватку и тогда получится вырваться. Страстно. Даже слишком. Настолько, что желание ноюще отозвалось в паху и жаром опалило всё изнутри. «П@#%&$Ц» - последняя мысль выпорхнула из сознания Каору.
Дайске бесцеремонно задрал халат Као. Его рука ласкала ноги, бедра, как будто дразня едва ощутимыми движениями скользя в опасной близости от паха. Желание пульсировало, заполняя каждую клеточку тела, стараясь найти выход. Дай, уверившись в том, что Каору больше вырываться не будет, освободил его руки, распахнул халат и принялся ласкать грудь. Он покусывал соски, целовал то нежно, то оставляя после себя распускающиеся багровые цветы засосов. Каору запустил руки в волосы Дая, ощутимо сжимая их, когда Дай слишком увлекался. Као приподнял голову Дая за подбородок, притянул к себе.
- Андо, а мы ведь оба активы.
- Расслабься, детка, и получай удовольствие, - усмешка.
Дай сорвал с себя полотенце, обнажая прямое доказательство своего возбужденного состояния. Као сумел правильно воспользоваться моментом. Он резко приподнялся, ухватил Дая за плечи и рывком потянул на себя, сам одновременно двигаясь чуть в сторону. Красноволосый явно не ожидал такого поворота событий. Он беззащитно рухнул на кровать и почувствовал, как Као садится сверху, заламывая тому руки.
- Расслабься, детка, и получай удовольствие, - шепот на самое ухо с нескрываемым злорадством.
Дайске прорычал что-то, старясь хоть как-нибудь выкрутиться из столь опасного положения, но всё было напрасно.
- Успокойся, Андо, и не таких уламывал, - Каору провел влажную дорожку по шее гитариста, затем языком исследовал ухо и больно прикусил. Даю даже в голову не пришло сомневаться в словах лидер-сана. Дай чувствовал, как член Каору упирается ему между ягодиц. Паника дрожью прокатилась по телу.
- Дайске. Не собираюсь я тебя насиловать, - спокойным голосом. Као отпустил руки гитариста, слез с него и лег рядом на спину, пустым взглядом уставившись в потолок.
Дай облегченно выдохнул, повернулся на бок лицом к синеволосому молодому человеку. Нерешительно прикоснулся кончиками пальцев к щеке Као. Тот поймал его руку, провёл ею вниз по шее, по груди, затрагивая жесткий возбужденный сосок, и ниже по животу. Обвел кружочком пупок и замер. У Дая пересохло во рту, а в паху призывно заныло.
- Дайске… у меня ещё никогда так не было... - Каору наконец перевёл взгляд с потолка на Дая, - но я хочу с тобой попробовать.
Просить дважды не пришлось.
Дай поднёс руку Као к губам и поцеловал. Это было лучшим ответом.
Красноволосый демон поднялся с кровати, выключил свет, принёс смазку. Каору всё это время лежал поперек кровати, закинув выпрямленные руки за голову и изучая потолок. Дайске склонился над Каору и поцеловал. Руки Андо начали ласкать всё тело Као. Каждый сантиметр его поверхности. Нежность. Нежность расковала зажатые напряжением мышцы, освободила от пытки осознания совершающего разум. Андо умел быть нежным. Каору тихо застонал – это Дайске опускался поцелуями всё ниже пупка. Лизнул головку члена – ещё один вырвавшийся стон. Обхватил ртом только головку и медленно стал опускаться ниже. Немного ниже, а потом обратно. Ритмично, с каждым разом погружая в себя плоть Каору всё глубже. Когда он вобрал без остатка, синеволосый выгнулся, пальцы вплелись в огненные волосы - и тихо «…ещё...». Дай развел ноги Каору, не прекращая ритмичных ласк, и начал поглаживать бедра и ягодицы. Красноволосому всего пару раз от силы приходилось делать минет, и особого удовольствия это ему не приносило (даже с Шиньей). Но сейчас Дай поймал себя на мысли, что этот процесс даже приносит ему какое-то мазохистское удовольствие. Дайске то ускорял, то замедлял темп, облизывая головку, слегка покусывая уздечку. Каору провалился в подобие нирваны. Наслаждение вязкой горячей субстанцией топило в себе. Он почти не заметил, как Дай проник в него сначала одним, потом двумя пальцами и начал двигаться внутри него в такт своим ласкам. Као казалось, что весь мир в следующее мгновение разлетится на тысячи осколков, но Дай вовремя остановился, нанёс смазку и одним движением вошел в него, не удержавшись от вскрика наслаждения. Каору накрыло волной резкой боли, резанувшей и отозвавшейся где-то в груди. Он дернулся, но Дай крепко удерживал его бедра, не давая отстраниться. Всё внутри Каору сжалось в комок. Комок напряженных мышц, нервов и боли.
- Тише... успокойся… - прошептал Дай Као на самое ухо и поцеловал в висок.
Дайске начал медленное движение назад, одновременно накрыв рукой член Каору. Стало легче, но с резким движением бёдер Дая вперед Каору снова чуть не захлебнулся волной боли. Дай, не обращая внимания, продолжал двигаться, постепенно ускоряя темп. Его длинные красные волосы падали на плечи, всё тело покрывали мелкие капельки пота, он чуть запрокинул голову, закрыл глаза и прикусил губу. Постепенно наслаждение от умелых движений рук Дайске перекрыло боль от резких движений его бёдер. Каору лихорадочно сжимал в руках казавшуюся жесткой ткань простыней. Все чувства обострились и в то же время почти пропали. В глазах темнело, ноги немели, он вскрикивал, но не слышал своего голоса. Дай заворожено смотрел на Каору. И совершая последние, сводящие с ума движения, наклонился к нему и поцеловал. И продолжал целовать, пока вселенная рушилась вокруг них, пока последний стон не исчез где-то в глубинах груди, пока бешеный оргазм владел их телами.
Дайске лег рядом с Као, обнял того, укрыв обоих покрывалом, зарылся лицом в синие волосы и с мыслью «как же приятно» провалился в безмятежный сон.
Каору очнулся от душной давящей дремоты. Он еле выбрался из кокона теплого одеяла, под которым лежал с головой, и объятий Дая. Резко встал с кровати и тут же рухнул на пол. Боль разрывала его изнутри, ломала всё тело, рвала вены. Као выдохнул, собрался с силами и поднялся. Не без помощи стенок добрался до душа. Крутанул оба крана на максимум и свалился на холодное дно ванны. Свернулся невообразимым образом в клубок. Вода набиралась очень быстро. Као глубоко вдохнул и закрыл глаза. В следующий момент вода защекотала ноздри, ещё несколько секунд – и накрыла с головой. Каору хотелось, чтобы вода растворила всю его боль, унесла с собой вместе с воспоминаниями, превратило всё произошедшее в сон. Лёгкие разрывались, и Као пришлось вынырнуть. Постоял ещё несколько минут под душем. Боли становилось меньше, а отвращения всё больше. Шум воды стих, последние капли с его тела забрало пушистое полотенце. Као зашел в спальню за своей одеждой. От вида спящего Дая всё внутри перевернулось, а по коже пробежали мурашками воспоминания. Что больше всего бесило, раздражало, выскребало изнутри душу – это то, что ему действительно было безумно хорошо. Оделся и вышел.
Светало. Раннее утро, но солнечные лучи ещё не пробили желто-оранжевыми стрелами светло-голубое небо с белым пухом облаков. Каору было больно. Отвратительно больно и столь же отвратительно приятно.
Он опоздал на репетицию. Все были в сборе и упорно настраивали свои инструменты. Шинья старался не смотреть на Дая, Кё - на Тотчи и Као, Тотчи – на Као и Кё, Дай – на Као и Шинью, Као вообще ни на кого не мог смотреть. Замкнутый круг. «Как же всё запуталось», - пряча взгляд за челкой, а вслух:
- Доброе утро!
- Утро, - отозвалось четыре приглушенных голоса.
В течение всей репетиции все пятеро музыкантов безбожно лажали.
- Так, на сегодня хватит. Нам всем надо отдохнуть, - после 8 часов пытки произнес Каору, откладывая гитару. Он в первый раз окинул всех своих одногруппников взглядом. « Ха! Всего на два часа раньше отпустил, чем обычно! Тоже мне, заботливый лидер!», - текст примерно такого содержания читался в их глазах. Усмехнулся про себя.
Быстро поднялся. В глазах потемнело, всё поплыло, издалека доносились какие-то знакомые голоса.
Пришел в себя уже лёжа на диване. Голова на коленях у Тотчи, в ногах сидит перепуганный Кё, вокруг со стаканом воды прыгает взволнованный Дай. Только Шиньи не видно. Лидер-сан с трудом, преодолевая свинцовую тяжесть в голове, садится на диване. Дай почти насильно вливает Као пол-литра жидкости. «Ага, вот и Шинья». Терачи забился в угол неподалеку от барабанной установки и с отсутствующим видом наблюдал за происходящим.
- Эй, ты как? – спросил Дай, заглядывая в лицо лидеру.
- Нормально, Дайске, отвали только от меня, - шутливо отозвался Као.
- Тебе поесть надо. Может… - Дай не успел договорить. Каору резко прикрыл свой рот рукой, оттолкнул стоящего на его пути Андо и выбежал за дверь.
Через несколько минут Дай таки решился заглянуть в туалет. Каору сидел на кафельном полу недалеко от своего столь же белого друга, с которым недавно поделился содержанием своего желудка.
- Был бы ты девчонкой, я бы подумал, что ты залетел, - Дайске попытался отшутиться.
- Был бы я девчонкой, отцом ребенка оказался бы ты, - недружелюбно отозвался Као.
- А что, воспитывали бы всей группой. Представляешь, ЧТО бы выросло? – Дай помог Као подняться, перекинул его руку через плечо и потащил обратно в студию.
- Давай лучше на улицу, - чувствуя очередной приступ тошноты, еле проговорил Каору.
Асфальт всё ещё был тёплым, не смотря на то, что солнце уже зашло. Свежий прохладный ветер унёс с собой остатки тошноты и головной боли. Через пару минут, видимо не найдя этих двоих в туалете и обыскав всё помещение студии, на улицу выбралась остальная часть группы.
Тотчи опустился на асфальт рядом с Као.
- Давай я отвезу тебя домой? – с надеждой в голосе и щенячьим взглядом.
- Неа, в машину я не полезу, - Као взглянул на Тотчи и почти сразу отвел взгляд. «Отвали, Тошимаса. Давай только не сегодня разборки устраивать».
- Я могу помочь тебе дойти до дома, - отозвался Дай. («Ну вот и ты туда же», - недовольно отметил Каору.)
Шинья ревностным взглядом окинул красноволосого. Кё закурил. От сигаретного дыма комок тошноты опять подкатился к самому горлу, а в голову свинцовой пулей вернулась боль. «Чёрт бы тебя побрал с твоим сигаретами!»
- Я тоже могу ему помочь, - недовольно пробурчал Тотчи.
«Давайте ещё подеритесь за то, кто меня тащить до дома будет!» - а вслух:
- Дай – с Шиньей домой, Кё с Тотчи - в парк, а я уж как-нибудь сам доберусь, - и с самодовольством отметил полные удивления и страха глаза обоих упомянутых в самом конце.
- А почему Кё с Тотчи в парк? - вполне обоснованный вопрос Шиньи окончательно вывел Као из себя.
- Да потому! Уж очень мило они на лавочках сосутся! – не выдержал, сорвался, пожалел.
Для Дая прошлый вечер и ночь, проведенная с Каору, сразу приобрели совсем другой оттенок. Он сплюнул себе под ноги, схватил ничего не понимающего Шинью за локоть и поволок к машине.
- Каору, Тотчи не виноват… Это я его поцеловал… А он мне врезал потом… - Кё старался исправить ситуацию. Тотчи смотрел в одну точку перед собой и молчал.
- Ага, конечно. А тебе, наверное, понравилось. Ты же любишь у нас садо-мазо, - огрызнулся Каору.
- Као, ничего не было. Пожалуйста, поверь мне… как я тебе поверил… - Тотчи говорил искренне. Каору уже прекрасно понял, что у басиста с Кё ничего не было. И это взбесило его ещё больше. Потому что у Каору с Даем, в отличии от этих двоих, кое-что было.
- Вот только на жалость не надо давить! Видеть вас обоих не хочу! Пошли вы к черту! – Каору поднялся и, пошатываясь, побрел прочь. – И не ходи за мной! Шмотки твои завтра на репетицию принесу! – последние слова, брошенные Тотчи, который уже вскочил на ноги и собирался догонять Као.
- Каору… - неслышно сорвалось с губ басиста.
- Тотчи… он отойдет… он всё понял… - Кё попытался успокоить Тошию.
Тот обернулся, ничего не ответил и пошел по направлению к своей машине. Кё закурил. Проводил взглядом удаляющийся джип Тотчи.
- Тошия… прости…

Тотчи буквально влетел в студию. Его появление нарушило создавшуюся идиллию. Дай и Шинья не выспавшиеся сидели рядом друг с другом на диване и, прихлёбывая горячий кофе, о чем-то тихо разговаривали. Кё распевался. Порой трудно было отличить его упражнения от зевания во весь голос. Каору что-то усердно писал, зарывшись в бумажки. Тошимасу, как опоздавшего, все, включая стафф, наградили уничтожающим взглядом и продолжили свои занятия. Только Каору не отнял взгляда от своих бумажек и даже развернулся на стуле так, чтобы сидеть спиной к только что вошедшему.
- Ну, чего стоишь, спящая красавица? Может пора уже и бас идти настраивать? – Дайске говорил с плохо скрываемым сарказмом. Тотчи не понятно было, почему это вдруг ритм-гитарист так на него взъелся.
- Что такое, Дай? Шинья опять не дал этой ночью? – Тошимаса контратаковал.
- А ты что, в парке ночевал? – не остался безучастным Терачи, на секунду опередив своей репликой гневную тираду Дая. Кё тоже уже было открыл рот, чтобы вмешаться, а Тотчи сжал кулаки.
- Заткнулись все четверо! – опережая начинающуюся потасовку, проорал Каору. Его голос парализовал присутствующих, взгляд прожёг насквозь. Четверка невольно потупила взгляд. Все находились в замешательстве, буквально пригвожденные к своим местам.
- Личные проблемы не должны влиять на работу в группе. Вчера я сорвался и допустил ошибку. Больше такого быть не должно. Это касается всех, - ледяным, пробирающим до костей, голосом. Но то, что лидер-сан заговорил о вчерашнем, да и ещё почти прощения попросил, повергло всех в ещё больший ступор, первым из которого вышел Шинья. Он пихнул сидящего рядом Дая под рёбра и как можно более незаметно постарался просочиться к барабанной установке. За ним последовал на своё место ритм-гитарист, потом басист и самым последним Кё.
Всю репетицию Тотчи гадал, привёз ли Као его вещи, как обещал, или нет. «По крайней мере, сумки моей в студии нет. Хотя вряд ли Као стал бы приносить её сюда, учитывая сегодняшний его монолог. Значит, просто нужно дождаться конца репетиции. Наверное, сумка в багажнике…». А ещё в душе саднило ощущение того, что Дай и Као что-то скрывают. «Что-то случилось… что-то случилось… что-то не то…» Долгожданное окончание репетиции. Дай с Шиньей - стандартно. Кё буркнул что-то на прощание и исчез за дверью. Тотчи остался с Као наедине. Тошия просто сидел и смотрел, как Као рассортировывает свои бумажки. Наконец, Каору закончил, запустил руки в карманы джинс, усталым взглядом посмотрел на басиста. Тотчи весь напрягся в ожидании приговора.
- Поехали домой.
Хара радостно подпрыгнул, едва сдержавшись, чтобы не захлопать в ладоши. Каору улыбнулся, искренне, но как-то очень грустно, и поплёлся вслед вприпрыжку удаляющемуся басисту.
Дома они завалились на диван, в обнимку с пиццей и пивом. Включили телевизор. Разговор об обычных пустяках постепенно трансформировался в жесткое порно. Они занимались сексом, полностью отдавшись во власть звериных инстинктов. Расцарапанные спины, прокушенные губы и мочки ушей, рваное дыхание, стоны, крики, движения резкие, сильные, быстрые. Запах пота и спермы. Ещё раз и ещё раз, едва успев отдышаться. До потемнения в глазах, до острой боли, лишь разжигающей желание, до изнеможения.
Сколько часов это продолжалось они сказать не могли. Провалявшись в обнимку полчаса уже в спальне на смятых, грязных простынях, Каору таки нашел в себе силы подняться и сходить в душ. Тотчи лишь тихо простонал, когда Као выбирался из его объятий. Синеволосый сходил в душ, вернулся и, собрав остатки сил, на руках отнес Тошимасу мыться. Помыл измученное им создание, закутал в полотенце и отнес обратно на кровать. Тотчи почти не открывал глаз в течение всего этого процесса, лишь иногда тихо постанывал. Каору некоторое время стоял в нерешительности перед кроватью. Тотчи мирно посапывал, укутавшись в единственное одеяло. Као вышел на кухню, забрался на широкий подоконник с ногами и закурил. Да, ему было безумно хорошо с Тотчи – такого безудержного секса, пожалуй, в его жизни ещё не было. Лишь одна мысль не давала покоя. Она, как скребущаяся мышь ночью в спящем доме, выцарапывала своими коготками внутреннюю поверхность черепа. Всего одна мысль, всего один образ, пришедший Каору на мимолетное мгновение во время секса с Тотчи. Образ, который он прогнал, но тот ночным фантомом вернулся к нему. Обнаженный Дайске, целующий его в висок.

Прошло ещё несколько дней.

- Я ухожу, - Шинья говорил тихо, стараясь не смотреть Даю в глаза.
- Угу, хорошо, - Дайске как-то уж совсем безразлично курил, уставившись в одну точку.
Они были дома у Дая. Сидели на диване. Дай – в фривольной позе, Шинья – с самого краешка, скромно, сжимая коленки руками. Рядом стояла сумка с его вещами.
- Дай… это всё? – Шинья с опаской и надеждой посмотрел на Андо.
- А что ты хочешь? Чтобы я устроил скандал? Избил тебя? Заставил силой остаться? Я уже и перечесть не могу, сколько раз мы с тобой расставались, - Андо устало посмотрел на Терачи.
- Но на этот раз всё серьёзно, - голос Шиньи стал ещё тише.
- У тебя кто-то появился? – почти равнодушно.
- Нет, я бы не стал тебе изменять. Но у меня появился человек, который… которого… в общем… - Терачи не мог найти подходящих слов.
- Понятно. Можешь не рассказывать. Что ж, будь счастлив, - с этими словами Андо поцеловал Шинью в лоб, поднялся с дивана и ушел в спальню, закрыв за собой дверь.
Терачи поколебался ещё какое-то время, но потом взял сумку и спустился на улицу, где его уже поджидало такси.

В тот же вечер рушились устои ещё одной пары. Каору и Тошия сидели, забравшись с ногами на диван друг напротив друга в разных его углах, пили виски и… разговаривали по душам.
- Као, я же чувствую, что что-то не так, - Тотчи ковырял носком в расщелине между подушками.
- Знаешь, это как перегорает лампочка. Вот она светила, а тут раз – и потухла. И ничего уже не изменишь. Ничего не поменяешь. Нельзя вернуть обратно. Если бы можно было, я бы вернул. Я бы исправил… - Као странным взглядом посмотрел на Тотчи. У басиста всё внутри перевернулось от этого взгляда. Тотчи чуть не захлебнулся в черном море безысходности, чувства вины, беспомощности и боли. Но глаза вновь были скрыты челкой, и перед Тотчи сидел обычный, такой знакомый ему до недавнего времени, Каору.
- Ты меня разлюбил?.. – то ли вопрос, то ли утверждение, тихо на самой грани слышимости. Не слова, а шелест опадающих осенних листьев.
- Да, - а это листья уносятся холодным ветром по асфальту.
- Жаль, - капли дождя по лужам.
- Мне тоже, - отдаленные тихие раскаты грома.
Они не скрывали солёных дорожек на щеках. Этой ночью можно было быть слабыми.


Началась запись нового альбома. Работа, работа, работа. Работали иногда и по 20 часов в сутки. Но, кажется, все одногруппники только рады были такому положению дел. Нет свободного времени – нет глупых ненужных переживаний и мыслей - нет ощущения одиночества. Постепенно привыкли находиться друг рядом с другом, не испытывая чувства неудобства, не учащая пульс и не замирая где-то глубоко внутри. Просто одногруппники. Просто коллеги. Просто друзья. Снова начинали незлобно подшучивать друг над другом, ужинать всей группой в ближайшем ресторане, спорить по поводу звучания, планов выполнения работы, дисциплины, не затрагивая проблемы личной жизни и не отыгрываясь за причиненные обиды.


Тошимаса в очередной раз засмотрелся на Каору. Он до сих пор не мог спокойно на него смотреть. Это странное чувство появлялось каждый раз, стоило только Тотчи взглянуть на лидера. Его движения, черты лица, голос, просто ощущение, что он рядом. Это чувство как будто затрагивало невидимые струны, натянутые внутри… приводило их в колебание, передававшееся внутренним органам. Почти неудержимо хотелось обнять, поцеловать, хотя бы просто прикоснуться. Но нельзя. Это Тотчи знал точно. Возможно, Каору бы ответил… возможно, они бы даже спали вместе время от времени… Но в одну реку нельзя войти дважды. Это не было бы любовью. Это было бы отчаянной попыткой двух одиночеств перестать быть таковыми. Но счастливыми это их бы не сделало. А Тотчи хотел быть счастливым. Рядом с Каору стоял Кё. Они что-то тихо обсуждали по поводу новой песни. Тотчи вспомнился их поцелуй на скамейке. Мурашки расползлись по телу. Тотчи немного побаивался вокалиста. В жизни Кё – спокойный, постоянно спящий, улыбчивый. Вокалист Дир ен Грей, автор всех их песен - совсем другой человек.
От размышлений его отвлек Терачи, который довольно больно ткнул Тотчи барабанной палочкой под рёбра.
- Эй! Больно же! – Тотчи изловчился и залепил оглушительный шлепок по мягкому месту барабанщика (ну, мягким его сложно было назвать).
В стычку ну никак не мог не ввязаться Андо. Он подошел к раздраженному таким бесцеремонным поведением Шинье со спины, изрядно его напугав. Терачи подпрыгнул, повернувшись на 180 градусов лицом к Даю и явно ничего хорошего не ожидая.
- Шин-кун, не приставай к Тотчи! У вас всё равно ничего не получится. Вашей паре не хватает активности!
Тотчи вскочил с дивана, обхватил руки барабанщика, всё так же оставаясь за его спиной в качестве прикрытия, и начал безжалостно наносить Андо удары. По началу Дай пытался увернуться, потом ликвидировать Шинью и, наконец, решил спастись бегством. Троица носилась по студии с гиканьем и улюлюканьем. Точнее носились Тотчи и Дайске, а Шинья отчаянно пытался выпутаться из столь щекотливой ситуации. Идея Дая спрятаться за спиной у Кё была очень неудачной. После того, как вокалист получил адресованный Дайске тычок барабанной палочкой, он не удержался, схватил Тотчи за руки, и Шинья таким образом оказался зажатым между ними. Тотчи отпустил руки Шиньи и увлёк Кё в вождение хоровода вокруг барабанщика, который уже просто хотел провалиться под землю, лишь бы выбраться из этой идиотской ситуации. В хоровод втиснулся Дай. Каору наблюдал за всем происходящим с привычным выражением лица «Вот дебилы». Хоровод трансформировался в поезд. Машинистом был Дай, за ним – Кё, Шинья, руками которого опять управлял бегущий следом Тотчи. И всё было бы хорошо, если бы Шинья не наступил Кё на ногу. Кё, не удержавшись, грохнулся, увлекая за собой парочку Терачи-Тотчи и толкая в спину Дайске. Таким образом, на полу лежали пятеро. Бутерброд Кё – Шинья – Тошия тут же поднял возню. Вокалист пытался выбраться, но в планы басиста это явно не входило. Тотчи своим весом придавил Шинью к Кё, а сам принялся щекотать и больно щипать вокалиста за бока. Кё задыхался от смеха, нормально вдохнуть не давал вес лежащих на нём сверху тел. Троица была настолько увлечена борьбой, что не заметила происходящего в метре от них. Дайске, получив толчок в спину от падающего Кё, очень неудачно свалился на стоящего рядом Каору. Гитарист вдавил лидера в пол, упираясь руками в грудь, а всем телом находясь между его ног. Оба замерли, наверное, впервые встретившись глазами за эти две недели. В голове сверкнуло молнией воспоминание той ночи – Каору, вот так вжатый Даем в постель: растрепавшиеся волосы синими волнами, бешено пульсирующая венка на шее, его запах. В ушах оглушающе зазвенели стоны. В глазах Каору угадывались удивление, негодование, стыд и легкий отголосок чего-то ещё. Чего именно, Дай так и не успел понять.
- Слезь с меня, - лидер резко приподнялся и сильно, со злостью, оттолкнул Андо. Дайске спиной приземлился на уже начавшего подниматься Тотчи. Четверка рухнула на пол, Кё издал жалобный писк.
- Придурки, - выпалил Као и быстро вышел, громко хлопнув дверью.
- Чего это он? – прокряхтел Кё, стараясь вылезти с самого низа. - Андо, не тормози! Давай сваливай, а то я сейчас тут коньки отброшу!
После этого инцидента Каору мучил одногруппников чуть ли не до голодных обмороков несколько дней подряд. К счастью, это были последние дни записи нового альбома.


- Так и будешь от меня бегать?
Кё аж подпрыгнул, услышав голос Тошимасы у себя за спиной. Он курил на крыльце после окончания записи и был уверен, что все остальные уже разъехались по домам.
- Я думал, это ты меня избегаешь, - пробурчал вокалист и поспешил затянуться.
- Прошлое в прошлом! Давай сегодня поедим пиццу вместе… ну, скажем, у тебя дома! Чтобы восстановить дружеские отношения! – Тотчи с ликующим видом обнял Кё за плечи и посмотрел сверху вниз.
- Ты что, серьёзно? - недоверчиво поинтересовался Кё.
Тотчи сразу как-то поник и уже не так жизнерадостно ответил:
- Просто я не хочу оставаться один… дома скучно… а сегодня мы так рано закончили…
- Ясно. Пошли.
Дома у Кё было на удивление чисто и уютно. Тотчи бесцеремонно отправился исследовать содержание холодильника, пока Кё по телефону заказывал пиццу. Басист выудил бутыль рома и, что-то тихо напевая под нос, занялся разливом алкогольной продукции.
- А мы что, пиццы не подождём? – Кё привык уже ничему не удивляться в этой группе психов.
- Да ладно тебе, апперетивчик! – с этими словами Тотчи опрокинул в себя первую порцию, а второй стакан протянул Кё.
- Ты же знаешь, что я не пью, - Кё с неохотой принял дар из рук басиста, - и вообще, зачем ты сейчас напиваешься?
А Тотчи осушил свой стакан во второй раз и налил ещё. На вопрос Кё отвечать не хотелось. В дверь позвонили.
- А ты кого-то ждешь? – радуясь, что можно сменить тему.
- Нет, это пицца. Ресторан в соседнем доме, - Кё уже шел открывать дверь.
До Тотчи донёсся короткий разговор вокалиста и разносчика пиццы. Похоже, они уже давно знакомы. «Видимо, Кё их постоянный клиент».
Горячая коробка с ароматной пиццей была пристроена на кухонном столе.
- Так почему ты пришел ко мне и сейчас напиваешься? – спросил Кё, насчитав только на своей памяти четвертую порцию рома, а они ещё даже к еде не притронулись.
- А потому, что по трезвости я бы никогда не сделала вот этого… - сказал Тотчи, подходя к Кё. Наклонился и начал жадно целовать. В первый момент Кё захотелось отстраниться, но это желание быстро стёрли из головы мягкие губы Тотчи. «У него такой же вкус, как тогда… алкоголь, никотин и жженый сахар…» Он закрыл глаза, в надежде полностью раствориться в этом поцелуе, но Тотчи вдруг отстранился.
- Выпей, - протягивая полный стакан рома.
Кё даже спорить не стал. Не хотелось думать ни о причинах, ни о последствиях того, что сейчас происходило между ними. Думать вообще не хотелось. Хотелось снова попробовать Тотчи на вкус.
Кё залпом выпил стакан, взял Тошию за руку и увлёк за собой в гостиную. Они оба почти упали на диван, так и не удосужившись разорвать поцелуй. Они продолжали целоваться, стягивая друг с друга футболки, поглаживая спину, грудь, бёдра. Но Кё вдруг ощутимо заволновался, когда Тотчи принялся расстегивать ширинку на его джинсах. Попытался отстраниться, но Тошия крепко обхватил ногами его талию и через джинсы провел руками между ног. Кё дернулся, да так неудачно, что оба свалились с дивана. Тотчи оказался сверху, чем быстро и воспользовался. Одним движением снял с Кё джинсы вместе с нижним бельём. Потом запястья вокалиста были схвачены руками Тотчи и с глухим ударом прижаты к полу. Тотчи потёрся обнаженным животом о член Кё, который и так уже был возбужден. Отпустил руки переставшего сопротивляться вокалиста. Сначала одними губами, слегка облизывая головку, потом постепенно погружая в себя полностью, Тотчи принялся ласкать член Кё. Вокалист одну руку положил на шею Тошии, другую – на голову. Подавался вперед бедрами, аккуратно придерживал мешающую челку Тотчи, но управлять процессом не пытался – Тотчи был безупречен. И отстранился, лишь проглотив всё до последней капли. Наклонился над Кё, с удовольствием наблюдая, как наслаждение владеет его телом. Кё открыл глаза, потянулся за поцелуем. Внутри у него мучительно приятно сжалось и затрепетало, когда вместе со вкусом жженого сахара ощутил горько-солёный вкус своей спермы. Тотчи тихо шепнул что-то на ухо вокалисту (что именно, Кё не разобрал), выскользнул из его объятий и куда-то ушел. Из ванны донёсся звук льющейся воды. Кё ещё какое-то время провалялся на полу, приходя в себя.
«Надо выпить».
После двух выпитых залпом стаканов рома отправился к себе в комнату. Как раз тогда же Тотчи грациозно вынырнул из ванной.
Кё почти грубо втащил Тошию в спальню, толкнул на кровать, а сам сел сверху.
- Хочу ещё, - безумный взгляд вокалиста немного пугал, но Тотчи ведь не зря выхлебал полбутылки рома.
Ласки, поцелуи, стоны. Кё был не особо нежен, но и не груб одновременно. Едва различимая грань между удовольствием и болью.
- Давай же, - выдохнул Тотчи, глядя в глаза Кё, - прямо так…
Кё смочил свой член слюной и резко ввёл в Тошию. Было больно, но Тотчи сдержал вскрик, закусив губу. Он постарался максимально расслабиться, обхватил свой член рукой и начал двигать ею в такт движениям. Кё что-то прорычал, заменил руку Тотчи своей. Всё вокруг перестало быть ощущаемо. Тошия чувствовал только эти ритмичные движения, ладонь и пальцы Кё, ласкающие его член. Очень скоро Тотчи сам начал подаваться бедрами навстречу Кё, по-кошачьи выгибаться, жадно просить поцелуя. Несколько рваных резких самых сильных движений – и он почувствовал, как горячая жидкость заполняет всё внутри, смешиваясь с раскаленным железом экстаза, текущим по венам. Тотчи вскрикнул, ещё мгновение – и он бы кончил, но Кё удержал его на этой грани.
- Потерпи ещё чуть-чуть, - одними губами, взглядом, попросил вокалист. Склонился к члену Тотчи, обхватил губами и вобрал в себя. Тотчи застонал, инстинктивно подаваясь вперед, но Кё с силой вжал бедра басиста в мягкую кровать, лишая возможности двигаться. И опять на тонкой грани удовольствия и боли – настолько неощутимой, что кажется, что эти два чувства просто не могут существовать отдельно друг от друга. По крайней мере, для Тотчи больше не может быть по-другому. Только так. Терпкая боль под взбитыми сливками удовольствия.
Кё слизал последнюю каплю с головки члена Тотчи и отстранился. И почти не удивился тому, что сперма ему показалась с почти незаметным привкусом жженого сахара… Он обессилено лег рядом с задыхающимся от оргазма басистом. Тот прижался всем телом, тихо всхлипывая и дрожа. Кё обнял его и нежно поцеловал в выступающую ключицу.

В душ отправились только утром. Вдвоем. Долго обливали друг друга, бросались мочалками, дрались полотенцами, занимались любовью… Вследствие чего опоздали на репетицию. Ехать решили отдельно: Тотчи на такси, а Кё на своей машине. На всякий случай кинули жребий, кому заходить последним.


Хара вальяжно зашел в студию.
- Мог бы хотя бы вид сделать, что торопишься, - сухо заметил Каору, отмечая про себя едва угадываемые очертания засоса на шее под шарфом.
- Какая разница, всё равно Кё опаздывает. Он мне звонил – застрял в пробке, - шаловливо стрельнув глазками, ответил Тотчи.
Через десять минут в студию влетел Кё. Уже открыл рот для объяснений, но Као его прервал.
- Да, да, всё понятно, - Каору окинул взглядом вокалиста, заметил огромный засос на шее, и уже не так уверенно, - …застрял в пробке.
Репетиция прошла на удивление гладко.
Шинья рылся в сумке в поисках ключей от машины. На стоянке было темно и тихо. Драммер уже нащупал ключи, дело оставалось за малым. Вдруг из-под машины донеслись какие-то непонятные звуки и ругань злым шепотом. Шинья в ужасе отпрыгнул, мысленно приготовившись сдавать стометровку, но тот же голос заявил:
- Тсссс! Это я - Тотчи. Только не ори, пожалуйста, - уже кое-как вылезая из-под машины.
- Чёрт, я там джинсы порвал! И испачкался! – басист был вне себя от ярости, но продолжал говорить шепотом.
- А что ты там делал? – Шинья ошарашено пытался попасть ключом в замок дверцы.
- Что что? Тебя ждал! – Тотчи нетерпеливо отнял у драммера ключи и отпер дверь.
- Ну, знаешь ли, это уже слишком! – Терачи был явно недоволен нахальством Тотчи.
Их мирную идиллию нарушило появление Андо и Ниикуры на задворках стоянки. Тотчи, не говоря ни слова, запихнул Шинью на водительское сиденье, сам нырнул на заднее пассажирское и залег на пол.
- Да что ты творишь? Решил в шпионов поиграть? – Терачи окончательно уверился в полной невменяемости Тошии.
- Тихо тебе! Давай ехай лучше! – прошипел басист.
Драммер фыркнул и завел машину. Тотчи вынырнул из своего убежища лишь когда они отъехали от студии не меньше, чем на 100 метров. Перебрался на переднее сиденье, чуть не вызвав аварийную ситуацию.
- Прости. Я просто не хотел, чтобы нас видели.
- О_о ? С чего бы это вдруг? От кого прячешься?
- Слушай тут такое дело… Кстати, а как Андо и Каору сейчас на стоянке себя вели?
- О_о ? Дошли до своих машин и уехали. Как ещё они могли себя вести? Слушай, а ты с большой высоты не падал случайно недавно?
- Поехали к Даю! Надо посмотреть, один ли он дома будет этим вечером.
- Чегооо??? – Шинья резко затормозил и поспешил припарковаться. - Я с места не тронусь, пока ты всё не объяснишь!
Тотчи безнадёжно вздохнул.
- Слушай, вы ведь с Андо расстались?
Утвердительный кивок.
- И мы с Каору расстались.
Утвердительный кивок.
- У тебя кто-то есть и у меня кое-кто появился, - едва заметно покраснев от воспоминаний прошлой ночи сказал Тотчи.
- И?
- А у них никого нет!
- И? – до Терачи плохо доходил смысл их разговора. - Ты что, хочешь помочь им кого-нибудь найти?!
- Я хочу помочь им найти друг друга! – победоносно. - Только не говори, что не заметил, как они друг на друга смотрят.
- Точнее, как пытаются не смотреть, - уточнил Шинья, заводя машину.
- Так ты тоже считаешь, что у них всё могло бы получиться? – обрадовался Тотчи.
- Попробовать можно, – с сомнением.
- Если ты согласился, значит, чувствуешь себя виноватым. Это же ты его бросил, так? – Тотчи с любопытством смотрел на драммера.
- Если ты ни с того ни с сего вдруг решил свести своего бывшего любимого парня с вашим же другом, одногруппником и, возможно, любовником твоего парня в прошлом, значит, ты либо окончательно с катушек съехал, либо совратил-таки нашего вокалиста. - Шинья выжидающе посмотрел на Тотчи.
После секундного замешательства:
- А почему это сразу я его совратил? – нарочно принимая обиженный вид. - И вообще, с чего ты это взял?
- Любовь окрыляет, - заметил Терачи, - ...и оставляет засосы…
- Эээ… прошу не путать секс с любовью!
- Так значит, ты его не любишь, а вы просто спите вместе?
- Я этого не говорил! - задумчиво ответил Тотчи.
- Ты что, ВЛЮБИЛСЯ В КЁ ??? – теряя управление машиной.
- Я этого не говорил, - обиженно протянул Тотчи.
- Лучше б ты вообще молчал, - Шинья сосредоточил всё внимание на дороге, а через некоторое время: - Ну так что ты там задумал?



День выдался пасмурным, а к вечеру город накрыло стеной дождя. Репетиция подходила к концу. Кё невнятно попрощавшись, одновременно давясь зевком, выскользнул из студии первым. За ним следом удалился басист. Каору заполнял какие-то абсолютно ненужные бумажки, которые так некстати ему сегодня вручил менеджер. Шинья попросил Дая остаться, чтобы о чем-то с ним поговорить. Но тут у него зазвонил телефон и Терачи выпорхнул из комнаты, но обещал вернуться. Прошло около получаса, в течение которого оба молчали, один карябал ручкой, второй – курил. Каору наконец закончил и направился в комнату отдыха за своими вещами. Даю позвонили. Шинья слёзно умолял его простить, но случилось что-то совсем ужасно-непоправимое и ему надо срочно быть на другом конце города. Дай даже рот открыть не успел, как послышались короткие гудки. «Чёрт! Проторчал тут неизвестно сколько времени!». Из комнаты для отдыха донеслись слова нецензурного содержания. Дай заглянул и увидел взбешенного Каору.
- Ты не видел мой зонт? Я его тут оставлял, - лидер-сан был вне себя от злости, - руки оторву тому, кто его забрал!
- Эээ… нет, не видел. Кстати, моего зонта тоже нет, - отметил Дай, окинув комнату взглядом, - ставлю 20 баксов, что это та молоденькая новая уборщица решила утащить пару вещей своих идолов.
Каору недобро усмехнулся. И на всякий случай проверил сумку на предмет отсутствия других вещей.
- Твайу мать! Ключей нет! – Каору со злости пнул диван так, что внутри, кажется, что-то сломалось.
- А вот это уже серьёзно. А запасных нет? – Дай заволновался.
- Есть. В машине. – Каору ещё раз прошмонал сумку, куртку и все карманы джинс.
- Ладно, будут насиловать – звони, я готов принять удар на себя, - пошутил Дай в надежде хоть чуть-чуть развеять мрачную обстановку. Тоже натянул куртку и поплелся за Каору на улицу. Едва вышли и сразу припустились бегом по направлению к машинам. Холодная вода залилась в ботинки, прокралась за шиворот, стекала ручьём с волос.
- ^$^$&^*&(()*^%&$## !!!!!!!! – донеслось до Дая откуда-то со стороны машины Каору.
Гитарист поспешил залезть в своё авто и уже оттуда посмотреть, что случилось. В машину неожиданно влез взбешенный Каору.
- Шины прокололи. Все четыре! *^%**&(&)*&^%$###))!!!! – вмазал за что-то приборной доске лидер-сан.
- Эй, Каору, потише, не твоя машина! – возмутился Дайске, а в мыслях действительно начал волноваться за безопасность Као.
Они молча просидели в машине несколько минут. Дай не понимал, почему он не заводит мотор. А ещё жутко хотелось, чтобы Као забыл взять запасные ключи из машины. Дождь барабанил по крыше и стёклам.
- Ко мне?
- К тебе.

Хара, Терачи и Ниимура пришли ни свет ни заря, чтобы собственными глазами улицезреть появление парочки новоиспеченных любовников. К их удивлению, Каору уже был в студии. Андо опоздал. Троица с разочарованием следила за этими двоими всю репетицию. Ничего не изменилось. Отчаянно пытались увидеть следы бурной ночи (Тошия даже удалось под предлогом шутки стянуть майку с Каору – ничего). Новенькую уборщицу уволили, несмотря на то, что она всё отрицала. Троице стало стыдно, но не настолько, чтобы во всем признаться.
- Может, надо было им виагры в кофе подсыпать? – Тотчи поделился своими предположениями, когда они с Терачи остались наедине.
- Я в этом больше не участвую, - прошипел Шинья.
Да уж, драммеру сегодня нелегко пришлось распинаться перед Андо за вчерашний странный уход.
Репетиция окончена. Шинья пулей вылетает за дверь, в надежде, что ни Андо, ни Хара его не догонят для выяснения отношений. Кё пошел курить на крыльцо, в ожидании налаживающего свой новый бас Тошии. Андо попрощался и вышел. Тотчи, наконец, закончил и беззаботно направился к двери.
- Тошимаса, останься.
Басист кожей почувствовал ледяной голос Каору и ненавидящий взгляд, прожигающий дырку ему в затылке. Не дыша, обернулся, но ближе не подошел. Каору стоял напротив него метрах в десяти с бумагами в руках. Смотрел поверх едва опущенных очков. Тотчи хорошо знал этот взгляд – ничего хорошего он не предвещал. Басист задрожал мелкой дрожью. Каору отложил бумаги и медленно, смакуя каждый шаг, не отводя глаз, приближался к Тотчи. Подошел вплотную, всё так же смотрит в упор. Тошия напряг мышцы брюшного пресса в ожидании заслуженного удара поддых.
- Вчерашнее - твоих рук дело? Зонт, ключи, машина?
Отнекиваться было бесполезно.
Тотчи сглотнул и опустил голову в знак согласия.
- Аригато.
Тошимаса не поверил своим ушам. С ещё большей опаской поднял голову и заглянул в лицо Каору. Улыбнулся в ответ. Выбежал на улицу абсолютно счастливым.

back