Черно-белые сны. Черно-белые эмоции. А когда-то были цветными, живыми, яркими. Кажется, были…
Звуки - приглушенные, словно голову обмотали ватным одеялом. Прикосновения к обнаженной коже воспринимаются так, будто на мне надет скафандр. Чувства отключились. Мысли ушли в бессрочный отпуск.
А и всего-то – приснился сон. Тот, из прошлого. Именно сейчас, когда я только, вроде бы, начал забывать. Когда только решил, что хочу снова жить. Просто жить. Без Его имени в сердце. Без Его лица на внутренней стороне век. Без Его голоса в подсознании. Без Него. Просто жить. Потому что «мы» слишком давно умерли. Друг для друга. Друг в друге. Но – сон. И я, прислушиваясь к себе, понимаю, что, может, в Нем я и правда давно умер, а вот Он во мне, к сожалению, чертовски жив.
Лежу, прислушиваясь к дыханию (чужому? родному? просто – твоему…) и ниточка за ниточкой распутываю черно-белый клубок сна. Слушая и не слыша Его голос. Ощущая, но не чувствуя прикосновений. Пытаясь забыть, и понимая, что это невозможно.
И… звук за звуком… буква за буквой в сознании проявляется фраза «я не могу без Него… мне необходимо быть с Ним… а значит…»
А значит, без тебя.
А значит, снова, как когда-то давно, быть просто твоим другом. Возможно. Если ты захочешь. Или только одногруппником, если уж совсем не повезет.
Может, было бы лучше уйти из группы? Басист – не такая уж важная птица. Вы найдете замену. Только я не смогу предать друзей. Ну, не получилась любовь. Что ж. Не мы первые, не мы последние.
Дайске с Шиньей тоже разошлись когда-то. И никто из группы не порывался уйти, хотя, полагаю, мысли подобные были. Играют, общаются. И в клубы все вместе ходим. И отношения у них вполне ровные. Не совсем дружеские, но и не любовные. Что-то между. Удачный для них обоих компромисс. Слишком откровенный самообман. Или только так кажется?
Скоро я узнаю это на себе. Потому что сейчас… ты пока еще спишь рядом…

А какие сны снятся тебе, Каору? Тебе, постоянно живущему в мире красок, – как объяснить, что после моих черно-белых снов умирают даже мысли. Одна за одной. Что глаза воспринимают только два цвета. Мне не хватает слов, чтобы попытаться объяснить тебе, ибо они тоже умерли.
Знаю, тебе будет больно. Этого не избежать. Ну, выплеснешь свою боль в слова или музыку. Напишешь очередной шедевр напару с Кё. Впрочем, мне по большому счету плевать, как ты будешь справляться с болью. Сейчас ты для меня не существуешь.
Сейчас – только черно-белый сон, в котором Он. Упрямая память чертовски ярко прорисовывает последний разговор. Пробуждается даже память тела – горит щека отголоском давней пощечины. До отвращения четко – каждое мое слово Ему. И Его безразличие, Его равнодушие, Его презрение…
И холодными брызгами из глаз – так и несказанное «люблю». Когда-то давно. Сейчас не любовь. Наваждение, наркотическая ломка, растянувшаяся на годы. Мерзко, противно, почти невыносимо…
Ожидаемо, привычно и даже желанно.

Просто осень. Наше с Ним время.
В первую осень ты, Каору, помог мне выжить. Вторую – помог переждать, сам того не сознавая. Третью, срываясь и скрипя зубами от невыносимой черно-белой ломки, я как-то перетерпел сам. Твое непонимание обжигало. Неприятие моей усталости, причину которой ты так и не рассмотрел, раздражало. Но я перетерпел, и, по инерции – или из-за банального нежелания что-либо менять – остался с тобой еще почти на год. Но сейчас опадают листья. Расслышишь ли ты в их тихом шелесте то, что я кричу тебе уже слишком давно и слишком часто? Вряд ли…
Принцесса ли, кукла – мне все равно, как вы все меня называете. В чем-то вы правы – я всего лишь тело. Душа выжжена. И то, что сейчас ощущается – бессмысленные фантомные боли.
Так к чему ломать комедию и пытаться не быть злым и жестоким?
Пошло все к чертям!..

…В колонне истины есть дыра, и вряд ли кто догадывается о ее реальных размерах… Ты черезчур долго не хотел понять то, что я тебе говорил. Задавал бессмысленные вопросы, не воспринимая ответы. Пытался отговорить и предлагал уехать куда-нибудь, не желая поверить, что «мы» и «вместе» – больше не существуют. Я твердил Его имя – ты качал головой и шептал, что я безумен. В твоих глазах плескалась боль, а я смеялся тебе в лицо.
Уходя, я вдруг подумал, что еще никогда не был с тобой так откровенен, никогда не говорил о Нем, и внутренне сжался, ожидая, что ты бросишься за мной, припечатаешь к стене и заставишь остаться, как уже было не единожды в прошлом году. И я сломаюсь окончательно от сотни раз повторенных тобой слов «ты не нужен Ему, у Него своя жизнь». И останусь с тобой – мертвая марионетка – где-то даже частично твой. Останусь, продолжая умирать от иллюзии постоянства, благополучия и не-одиночества. И какая-то часть меня в тот момент даже хотела этого.
Как это там называется – Стокгольмский синдром?..
Но ты не остановил, даже не сдвинулся с места. А я на мгновение замер, проклиная себя за какую-то внезапно захлестнувшую меня нерешительность и злясь на тебя за разрушение почти продуманной, почти традиционной сцены.

«Все к черту!» – девиз последних нескольких недель.
Как я и ожидал – ты вынес на суд группы несколько новых, очень даже неплохих мелодий.
Все к черту!
Дайске назвал меня бездушной холодной тварью. А я, заикаясь от хохота, посоветовал ему утешить тебя. Знаешь, Каору, я даже успел заметить, как безысходность в твоих глазах на мгновение сменилась ненавистью. Лишь на мгновение. Зря ты вмешался, все равно не успел бы… Гримерам пришлось здорово постараться перед концертом – у Андо хорошо поставлен удар. Замечательная терапия. Если бы ты его не остановил, может, мне это помогло бы.
Все к черту!!
Даже Кё сказал, что на концерте я был изобретателен как никогда. Фансервис удался на славу. Нет, Као, я не издевался. Просто знал, что хотят видеть фанаты, и делал свою работу. К Даю почти не подходил по вполне понятным причинам. Кё старался уделять внимания больше, чем обычно, но он терпеть не может эту разницу в росте. Шинью удалось обнять только в конце, когда он вышел из-за установки, чтобы попрощаться. Так что все досталось тебе. Обманчиво-нежные поцелуи в шею, многозначительные улыбки и взгляды, будто бы случайные касания – я знаю, как довести толпу до экстаза.
И тебя – тоже.
Впрочем…
Все к черту!!!
Приняв эйфорию, рожденную успешным концертом, за смелость, поехал к Нему.
…Равнодушный взгляд сквозь меня. Холодные слова – ровно, спокойно, как наизусть заученный текст. Чей-то голос из глубины квартиры. В Его глазах – вспышка безумной нежности к тому, кто ждал в комнате... никогда не видел такого взгляда – для меня… и… как итог – захлопнутая перед носом дверь. Выведенная четыре года назад аксиома, не требующая доказательств, все же доказана.
Выхожу на улицу…
Все к ч…
Снег. Белый, пушистый, холодный. Осень закончилась.
А в кармане гремят ключи от твоей квартиры – я даже не подумал их вернуть, и по правде говоря, только сейчас вспомнил, что они твои. Но ты и не просил, Као.
Ты не просил… Значит, все еще ждешь.
Ну что же. Мне все равно, кто будет обладать моим телом до следующей осени. И абсолютно без разницы, в чьей постели ждать черно-белых снов.