5 декабря 2011 г.


Мерное тиканье часов, прерываемое журчанием воды в импровизированном бассейне, миниатюрным сооружением, притаившимся в углу. Стрелки медленно подбирались к отметке одиннадцати часов вечера, напоминая о том, что давно пора закрываться. Огни новогодних гирлянд переливались таинственным мерцанием, радужными переливами растекаясь по стенам. Основное освещение давно было выключено, погружая небольшой сувенирный магазинчик в полумрак. Лишь ореол настольной лампы у кассового аппарата выхватывал очертания интерьера стеклянной витрины, записной книжки в потертом кожаном переплете и чьих-то рук, хищно окрашенных черными переплетениями татуировок.
Ниикура Каору – владелец этой лавки, единственной, оставшейся работать до победного – протяжно вздохнул, бросив взгляд на настенные часы, хищно сверкающие в полутьме помещения бронзовыми оттенками. Надо было закрываться. Уже давно утеряна традиция этого магазинчика – сверкать открытыми витринами ровно в полночь, завлекая случайных путников, заметивших волшебное сияние, красть их души, завороженные увиденным в потаенных темных уголках.
Тихо скрипнула входная дверь, задев китайские колокольчики над ней, оповещающие о визите посетителей. Каору не дернул бровью, продолжая мелким убористым почерком вписывать результаты сегодняшней выручки. Высокая тень мелькнула у входа, растеклась между узких витрин и потерялась в тесноте соломенных полок, стараясь разглядеть товар, теснящийся на разных уровнях.
- Мы закрыты, - совсем тихо произнес хозяин лавки. Его голос мерным эхом расплылся по помещению, едва коснувшись слуха незнакомца, запутавшись уловимым теплым дыханием в волосах, припорошенных колкостью начинающегося снежка.
В проеме, находящемся ближе всего к кассе, появилась высокая фигура, закутанная в грубую ткань кашемирового пальто. Мягкие тени легли на лицо, будто вылепленное быстрыми умелыми широкими мазками, обрамленное россыпью длинных темных волос, рассыпавшихся по широким угловатым плечам. Тонкие брови острыми стрелами сошлись на переносице массивной складкой, добавляющей особый шарм резкому рельефу профиля.
- Извините, я подумал, что вы открыты, - голос оказался на тон мягче, чем у самого Каору.
Хозяин магазина нахмурился, коря себя за невнимательность – надо было перевернуть тонкую табличку, сообщающую, что его лавка действительно все еще работает. Короткий взгляд на кассу, которая уже не мигала привычными зелеными цифрами, суровым безмолвием сообщая о своем неработающем состоянии.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? – не было привычного любезного тона, это явно отпугнуло возможного покупателя.
- Табличка не была…
- Я в курсе, это моя оплошность, - улыбка получилась натянутой, а Каору вглядывался в черты лица, которые казались ему знакомыми – они где-то уже встречались.
- Мне действительно нужен подарок, - посетитель огляделся, уткнувшись носом в ведьму, раскачивающуюся на метле. – Только что-нибудь серьезнее.
Ниикура оценивающе осмотрел статного мужчину. Работяга, занимающий высокий пост. Он бы и Рождество праздновал на работе, если бы не традиции. Его никто не ждет в холостяцкой квартире: ни девушка, ни собака, ни даже родители.
- Кому подарок? – решил уточнить продавец, опираясь локтями на низкую витрину. Чуть склонив голову, он все изучал потенциального покупателя, будто музейный экспонат.
- Другу. Он любит необычные вещи. Я привожу их из заграничных поездок, но на этот праздник вынужден остаться дома, - мужчина сокрушенно покачал головой, явно недовольный таким исходом дела.
Каору замер, забыв выдохнуть тяжелый воздух, наполненный едва уловимыми благовониями, которые он жег утром. Его сердце, пропустив удар, забилось в ином темпе. Взгляд стал еще более цепким, внимательным, окутывающим подтянутую фигуру в трех шагах от себя. Недоверие, предчувствие, сладкий привкус наслаждения разливались где-то в животе, опаляя стенки горячим языком предвкушения.
Он чувствовал ложь в словах, едким привкусом остающихся на языке. Нет, не другу этот подарок, вообще не для кого.
- Позвольте показать вам весь ассортимент, - голос стал теплее и слаще, как тягучий мед на солнце.
- Я бы не хотел задерживать вас надолго, - сомнение в агатовых глазах покупателя утопало в дымке завороженного тумана.
Его будто не услышали. Хозяин уверенно двинулся вдоль стеллажей туда, где мерцала тень двери, ведущей, как думалось, в подсобку. Но нет, стоило толкнуть ее, нащупать свет, оказавшийся почему-то, таким же приглушенным, теплым и мерцающим, как и во всем магазине, и они оказались в помещение, казалось, отзеркаленном основному. Те же стеллажи, расставленные точно так же, идентичная касса, чуть более скудные украшения в честь нового года, покрытые слоем ветхости, будто их не меняли несколько десятилетий. И воздух был тяжелее, оседающий странной пыльцой на легких.
- Это иные сувениры для тех, кто умеет ценить, - Каору, замерший на пороге, выдохнул это в самое ухо, прикрытое завесой темных волос.
- Антиквариат? – уточнил посетитель, привыкший знать наверняка о товаре, который ему предлагают.
Прежде чем кивнуть, Ниикура задумался, будто смакуя это иностранное слово на тонких губах.
Его клиент первым прошел внутрь, судорожно выдыхая вязкий воздух незаметно передергиваясь, что вызвало улыбку у его собеседника. Здесь стеллажи были заполнены далеко не антиквариатом, как это принято сейчас называть. А вещами, некогда несущими магические свойства, утраченные, потерянные, переставшие иметь смысл в глазах современного общества. Амулеты, сверкающие в полутьме тусклыми драгоценными камнями, название которых забыты на пепельных страницах истории, обереги, сделанные вручную, якобы несущие защиту от нечисти, старинные маски, скрывавшие от языческих богов, предметы быта, сохранившиеся в первозданном виде, фигурки идолов, которых никто уже не узнает. То, что просто перестало иметь смысл.
Покупатель медленно брел по узким проходам, задевая плечами то медные колокольчики ручной работы, рассыпающиеся хрустальным звоном, то связку камней, запечатанных пентаграммами, то сухоцветы, стоящие в больших вазонах просто для своеобразной красоты, дарящие едва уловимый аромат.
Каору, затаив дыхание, внимательно следил за передвижением, наблюдая издалека. Он не хотел вмешиваться в священное таинство выбора, касаться своей аурой ауры этого человека, уж слишком похожи они были, сияли одинаковыми безликими оттенками – знак. Сейчас мужчина выбирал не глазами. Руками или разумом, а сердцем. Ритмичный стук толкал его вперед, туда, где покоилась его судьба.
Он замер у открытой витрины, затянутой чернильным велюром, будто проглатывающим искорки скудного освещения. Хищно сияли на нем амулеты, переливаясь тягучими отблесками сплавов. Сердце замерло, в ожидании подавшись назад, вглядываясь в глубокие тени от плоских линий. Это то, что нужно!
- Это обереги, - голос Каору вновь раздался совсем близко, заставив вздрогнуть, немного отпрянуть от угольного полотнища. – Раньше, при рождении детей, для них делались обереги с камнем и сплавом того бога, который был его покровителем. Сложный процесс доверялся видящим будущее. Легенда гласит, что этот оберег не просто защищает от злых помыслов, но и притягивает того, кто создан быть единым целом с этим человеком.
Изящные пальцы скользнули по «безделушкам», едва касаясь холодных металлов. Посетитель завороженно проследил за этим движением, с удивлением обнаружив татуировки на тонких музыкальных пальцах.
- То есть, если я сейчас выберу один из них, то выберу свою половинку, - голос хриплый, опустившийся до низкого шепота.
- Сила оберегов утеряна, боги покровительствуют только тем, кто в них верит, - Каору облизнулся, в предвкушении на секунду закусив губу. Его фигуру будто окутало теплое розоватое свечение. – Но каждый из этих оберегов делался для определенного ребенка.
- Вы знаете, кому они принадлежат? – мужчину тянуло к этому странному человеку. Хотелось коснуться узких плеч, провести широкой ладонью по руке, дабы убедиться, что свечение – обман зрения.
Ниикура уклончиво повел плечами и очаровательно улыбнулся, убирая руку с оберегов.
- Это то, что вам нужно, - прошептал он и отошел в сторонку, борясь с удушливым искушением, глотая имя, рвущееся с губ.
Посетитель перевел завороженный взгляд на черный велюр, склонился ниже, изучая внимательнее. Сейчас ему почему-то казалось самым важным – не ошибиться. Таинство, умело нагнанное хозяином лавки, возымело успех.
- Вот этот, - пальцы несмело коснулись того, что скромно притаился в левом углу, переливаясь полупрозрачным камнем в обрамлении серебряных нитей, складывающихся в сложные узоры. – Мне он нравится.
Каору, глотая довольную улыбку, ловко поддел оберег из ткани, вытянул тонкую мерцающую цепочку, красиво оттеняющую кожу раскрытой ладони.
- Вам запаковать? – поинтересовался он, глядя только на клиента и не смотря вообще на товар, оттягивающий ладонь знакомой дрожью.
В ответ лишь покачивание головой.
- Тогда возьмите, - и он переложил это в протянутую руку. Серебристый ручеек, переливаясь в полумгле, зазмеился в воздухе, переходя к новому владельцу. Ожог пальцы недоверчивым холодным укусом и стремительно потеплел, доверившись незнакомому пульсу.
- Сколько с меня…
- За них я не берегу денег, - Каору отступил еще дальше, смешиваясь с размытыми полутенями.
- Что, но…
- Эти вещи бесценны. – он повел рукой по велюровому полотну, касаясь его с нескрываемой любовью.
Покупатель понял, что препираться бессмысленно, ему все равно откажут, и лишь благодарно кивнул, скрывая таинственный оберег в складках кашемирового пальто.
Они вернулись в главный зал, выдыхая пыльцу магического помещения, вновь скрывшегося за тенью двери. Стало как-то легче, с плеч спало невидимое напряжение.
- Счастливого Рождества, - пожелал Каору, возвращаясь на свое место за кассой.
Его покупатель мялся в нерешительности, бросая взгляды, полные сомнения, что вызывало лишь понимающую улыбку.
- Извините, а с кем вы празднуете Рождество? – вдруг спросил он.
- Всегда один, – с лица не желала сходить эта снисходительная понимающая улыбка. Ведь он все знал.
- У вас нет девушки?
- У вас ее тоже нет…
Робкий смех коснулся острых углов стеллажей, рассыпавшись мелкими осколками.
- Вы могли бы составить мне компанию, - неуверенно начал мужчина под наигранно удивленный изгиб бровей хозяина странной лавки.
- Мог бы, - Каору согласно кивнул, но не двинулся с места.
- Так… составьте…
Они замолчали, слетаясь тонкими нитями взглядов, общаясь не вербально. Даря друг другу пока еще робкую ласку. На зрачках чуть более светлых глаз полыхнул знакомый рисунок. И, не дав времени его разглядеть, потух. Осыпался искристым пеплом где-то на дне глаз. И вновь обман зрения?
- Хорошо, - наконец решился Ниикура. – Подождете меня на улице?
Мужчина согласно кивнул, неуверенно разворачиваясь и скрываясь за дверью, под новый всплеск звона китайских колокольчиков. Каору пробежался привычным движением по стеклянной витрине, застывшим взглядом смотря куда-то вдаль. Он чувствовал, как меняется все вокруг него, как осыпается увядшими лепестками привычный устой. Столько лет строить стену, зная, что однажды придется добровольно разрушить ее.
Неспешно накидывая куртку, он думал о последнем визитере. Теперь он узнал эти черты лица, эту угловатую фигуру, которую когда-то, в прошлой жизни, неоднократно видел перед собой. Это была его судьба, человек, дарованный ему свыше, которого суждено находить каждое новое перерождение.
- Я нашел тебя, моя смерть, - сорвалось тихим шелестом с тонких губ, оседая холодным дыханием на забитых товаром полках.

Двое мужчин шли по заснеженной улице, украшенной сиянием внешнего освещения, переливом гирлянд, сложенных в привычные новогодние фигурки. Цветные огни утопали в искристой белоснежной вате, будто окрашивая ее разными мазками. Тишина, наполненная невидимыми колокольчиками, звенящими в преддверии Рождества, оплетала тонкие узоры на стеклах и больших витринах.
Мужчины молчали, прекрасно понимая друг друга без слов. А узкая замершая ладонь, окутанная узорами татуировок, сжимала в большом кармане кашемирового пальто оберег, который некогда был создан для него.

back