Не разобраться в знаках и пророчествах
Не разорвать натянутой струны
Мы понимали ужас одиночества
Но верили в загадочные сны

(с)

И самые простые вещи кажутся подчас невероятно сложными.
Такуми взял сотовый телефон со стола, когда дисплей загорелся зеленым, извещая его о том, что сообщение, отправленное примерно час назад, наконец-то доставлено. Хмыкнув, гитарист плеснул еще виски в стакан, кинул туда же несколько кубиков льда и сделал пару глотков. Присев на диван, и не выпуская телефона из рук, он лениво потягивал виски, размышляя, успел ли Сатсуки добраться до квартиры, которую месяца три назад арендовал в районе Сибуйя, или все еще стоит в какой-нибудь пробке. Изредка он поглядывал на погасший дисплей, прикидывая, сколько времени понадобится музыканту, чтобы решить, провести ли ему эту ночь в одиночестве, глотая транквилизаторы и запивая их ледяной водой из-под крана, или же наступить на горло своей гордости и приехать к Такуми. Дилемма, стоящая перед вокалистом, была не из легких, Такуми это понимал, и потому не спешил звонить Сатсуки, который, скорее всего, отреагирует на звонок негативно и примет решение, противоположное тому, на которое рассчитывал музыкант.
Откинув голову на спинку дивана, Такуми безразлично цедил крепкий шотландский виски и рассматривал синеватые тени, сходящиеся на потолке под углом в шестьдесят градусов. Шло время, стакан опустел, и гитарист с тоской подумал об оставленных на тумбочке в прихожей сигаретах. Три или четыре дня тому назад он торжественно пообещал бросить курить и выбросил в корзину для мусора купленную утром пачку «Salem Pianissimo». Разумеется, остальные участники отнеслись к его затее довольно скептически; Шун напомнил ему о точно таком же обещании, данном около года назад, а Рё и вовсе заявил, что ставит тысячу йен на то, что гитарист сорвется уже к концу недели.
Телефон мелко завибрировал, и Такуми торопливо поднес его к глазам. Звонил Сатсуки, он действительно попал в пробку и спрашивал, может ли Такуми оставить его у себя на ночь. Это было вполне в духе вокалиста «Rentrer en soi»: выслушав предложение со стороны, перевести его в форму вопроса, выясняя, таким образом, насколько серьезен его собеседник.
Гитарист подтвердил свою готовность принять у себя вокалиста и попросил последнего зайти по дороге в супермаркет и купить упаковку быстрорастворимой лапши. Сатсуки коротко хмыкнул, выражая тем самым свое отношение к подобной пище, и заверил Такуми, что выполнит его просьбу, но травиться этой гадостью гитаристу предстоит в одиночестве.
Отключив сотовый, музыкант поднялся с дивана и заглянул в соседнюю комнату, служившую спальней, всю обстановку которой составляли широкая двуспальная кровать, встроенный шкаф красного дерева с зеркальными дверцами и бра в стиле «модерн» на изогнутой стальной ножке в углу. Он не стал набрасывать покрывало на кровать и, вернувшись в гостиную, включавшую в себя также кухню и музыкальную студию, убрал со стола и сунул в мусорную корзину пустую бутылку из-под виски. Грязную посуду, забытую после вчерашнего ужина в раковине, и стакан, в котором оставалось еще немного виски, положил в посудомоечную машину и окинул взглядом свое жилище; оставшись вполне им довольным, Такуми уселся на диван и, схватив с низкого стеклянного столика книгу, наугад раскрыл ее, и пробежал глазами текст, начинавшийся словами «под полками разбросаны голова, торс и связанные в охапку руки-ноги манекена-мужчины; видимо, подобран на свалке»*.

Всё было глупо, неправильно и до одури привычно. Сатсуки стоял перед зеркалом в туалетной комнате, пытаясь избавиться от безобразных черных потеков под глазами; руки у него еще дрожали, поэтому единственное, чего он смог добиться за те двадцать с лишним минут, которые провел здесь, так это размазать тушь еще сильнее. Потеряв остатки терпения, он выбросил в урну перепачканную салфетку и достал из плоской упаковки еще одну, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять всю безнадежность его положения. Вокалист приказал себе выдохнуть и, немного успокоившись, открыл оба крана и, набрав полные пригоршни воды, решительно нагнулся над раковиной. Избавившись от одноразового полотенца, Сатсуки подошел к окну и осторожно потянул на себя раму. Курить тайком ото всех в туалете – это так… по-детски. Музыкант улыбнулся, щелкая зажигалкой и запрокидывая назад голову. Горьковатый дым наполнил легкие, и Сатсуки с наслаждением выдохнул, вынимая изо рта сигарету. Кто-то торопливо прошел по коридору; наверное, Рё попросил кого-нибудь из обслуживающего персонала поискать его. Вокалист отсутствовал более получаса, и, зная характер Сатсуки, можно было начинать волноваться.
Музыкант предположил, что басист мог потребовать от Шуна, чтобы тот нашел Сатсуки и принес ему свои извинения. Но здесь уже требовалось элементарное знание натуры гитариста, который скорее согласился бы покинуть группу, чем просить прощения у задетого его словами вокалиста.
Сатсуки переложил сигарету из правой руки в левую и перебросил за спину стянутые в «хвост» волосы. Шун был единственным, кто не считал нужным учитывать настроение вокалиста, и который не стеснялся откровенно выражать свое мнение о так называемых «творческих кризисах» Сатсуки.
Усмехнувшись, он просунул руку в щель между рамами и щелчком отправил тлеющий окурок вниз. Почти в то же самое мгновение в дверь постучали. Сатсуки неловко дернулся, пытаясь высвободить руку, и оцарапал запястье. Недовольно морщась, он открыл дверь и увидел на пороге Мику. Ударник вертел в руках пачку «Salem» и вопросительно изогнул бровь, заметив, что Сатсуки прижимает запястье к губам. Тот в ответ продемонстрировал ему ссадину и сделал шаг в сторону, давая Мике возможность пройти. Но музыкант отрицательно покачал головой, сообщив, что репетиция окончена, Такуми и Шун только что уехали, а Рё позвонил Юкари и договорился с ним о встрече. Последнее обстоятельство заставило вокалиста насторожиться, но подробности ударнику не были известны, поэтому он ограничился дружеским советом, который сводился к тому, что пора бы уже Сатсуки и Шуну научиться ладить друг с другом. Сатсуки промолчал, и Мика, пожав плечами и пробормотав что-то насчет самовлюбленных дураков, прошел мимо него в туалетную комнату и заперся в одной из кабинок.
Очутившись на улице, Сатсуки набрал номер Ао, но бывший гитарист группы категорически не желал брать трубку, предоставив чересчур настойчивым абонентам общаться с автоответчиком. Раздраженный музыкант отключил сотовый и нырнул в заказанное с утра такси, которое терпеливо дожидалось на противоположной стороне улицы.
Следующие полтора часа он провел в автомобильной пробке на улице Гиндза. Через полчаса ему написал Такуми.
Сатсуки так не смог понять очевидной привязанности гитариста к продуктам быстрого приготовления. Впрочем, остальные участники группы не разделяли его презрительного отношения к яичной лапше, снабженной крошечным цветным пакетиком с острым или пряным соусом. Оставалось только надеяться, что в холодильнике у Такуми найдется что-нибудь более существенное, а главное съедобное, и вокалисту не придется несколько лишних минут наблюдать за тем, как Такуми готовит себе ужин, заливая содержимое пластиковой упаковки кипятком, и сдабривает неприятное на вид желтоватое месиво двумя или тремя граммами соуса.
Стрелки на часах показывали без малого десять, когда машина подъехала к дому, в котором жил гитарист. Расплатившись с таксистом, Сатсуки зашел в подъезд и поднялся на шестой этаж. Бросив взгляд на номер квартиры, он с силой надавил на кнопку звонка. В глубине квартиры что-то грохнуло и покатилось, послышались торопливые шаги, и спустя пару минут дверь распахнулась. Сделав неопределенный жест рукой, Такуми чуть посторонился, приглашая Сатсуки зайти внутрь. Вокалист вытянул вперед правую руку, отдавая приятелю лапшу, и только после этого шагнул в коридор.
Юкари звонил. Такуми сообщил об этом, пытаясь открыть коробку с лапшой, и совершенно не смотрел при этом на Сатсуки. Вокалист плеснул в бокал еще коньяку и выжидающе замолчал, поглядывая на сосредоточенное лицо гитариста. Вернув чайник на кухню, музыкант рассказал, что продюсер группы интересовался у него подробностями взаимоотношений участников и, конечно же, больше всего ему хотелось узнать о проблемах между Сатсуки и Шуном. В принципе, пожал плечами Такуми и помешал ароматное месиво ложкой, он не сказал Юкари ничего нового. Да, у ребят есть кое-какие сложности в общении, но вряд ли ситуацию можно назвать патовой. Короче, успокаивал продюсера, как мог, а уж поверил ему Юкари или нет, за это он ручаться не может.
Сатсуки молча допил коньяк, поставил свой бокал на стол рядом с бокалом Такуми и прислонился щекой к диванной подушке, выстукивая пальцами незамысловатый ритм по колену. Такуми унес пустую упаковку из-под лапши на кухню, сунул ее в мусорное ведро, вымыл руки и возвратился к поджидавшему его вокалисту. Встал на колени около дивана и ткнулся носом ему в ладонь. Сатсуки опустил глаза, и впервые за вечер на его лице мелькнула улыбка. Длинные ухоженные пальцы погладили Такуми по щеке, коснулись губ, чуть надавив и проникая в глубину рта. Гитарист легонько прикусил подушечки чужих пальцев и тут же, словно извиняясь, потрогал их языком. Сатсуки засмеялся, захваченный ежевечерней игрой, превращавшейся со временем в своеобразный ритуал и нагнувшись над гитаристом, высвободил руку. В коридоре настойчиво напоминал о себе мобильный телефон, который вокалист оставил на тумбочке у зеркала. Может быть, Ао наконец-то прослушал автоответчик и решил перезвонить, или Рё искал Сатсуки, чтобы сообщить ему о результатах встречи с Юкари.
Такуми удержал его на месте, обхватив сзади за шею и притянув к себе для поцелуя. Музыкант что-то невнятно прошептал ему в губы, и гитарист, улыбнувшись мягко и как будто снисходительно, поднялся на ноги, протянул Сатсуки руку и отвел его в спальню. Стоял, прислонившись спиной к дверному косяку, и смотрел, как раздевается вокалист, поспешно ныряет в постель и натягивает одеяло едва ли не до самого подбородка. Включил стоявшее в углу бра и только после этого вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
Собрав пустые бокалы со стола, Такуми сложил их в посудомоечную машину, но включать ее не стал, опасаясь потревожить спящего в соседней комнате Сатсуки. Опустил жалюзи на окне и снял телефонную трубку с базы. Наверняка Шун еще не ложился, ожидая его звонка.



* Эдогава Рампо «Игры оборотней»